Дьяконов Юрий. Восемь волшебных желудей

   — Что случилось?! — испугались братья.
   — Случилось самое страшное, — печально сказал Желудино. — Там дырка!
   Желудята но очереди посмотрели на большую дырку в дне кувшинчика. А Желустрёнок даже сунул в неё нос и пропищал:
   — Правильно. Дырка есть! Но где же вода? Желудино потёр лоб, собираясь с мыслями:
   — Понимаешь, маленький… Э-э-э… Есть такое правило. Вода не любит кувшинчики, на дне которых бывают дырки. Вот она и выбежала… Только никак не пойму, откуда взялась дырка?..
   — Ха-ха-ха! — засмеялся кто-то противным скрипучим голосом. — Ха-ха-ха! Как славно я придумала!
   Желудята подняли головы и ахнули. На ветке акации сидела Каналья. Она извивалась и гримасничала. Толстое пузо гусеницы тряслось от смеха.
   — Это ты, злодейка, испортила кувшинчик?! — закричал в гневе Желугавчик. — Я р-р-разор-р-рву тебя на мелкие кусочки! — и кинулся к дереву. Но что он мог сделать? Каналья только хохотала в ответ.
   — Ах ты мерзкая! Так ты ещё и смеёшься! — крикнул Желудино и так ловко запустил зелёной ягодой паслёна, что попал ей прямо в живот. Гусеница подпрыгнула, чуть не свалилась с дерева и, не дожидаясь, пока Желудино вынет свой страшный пищик, пустилась наутёк…

***

   Этот день был ужасным. Солнце палило немилосердно. Даже в тени нечем было дышать. Горячий воздух обжигал горло… Пить! Всем безумно хотелось пить. Но воды не было ни капли.
   Желудино с тревогой смотрел на младших братьев. Их гладкая блестящая кожа посерела и даже кое-где покрылась крохотными, еле заметными морщинками. Это признаки одной из самых ужасных болезней. Она называется ВЫСЫ-ХАНИЕ! Единственное спасение от неё — вода. Но где её достать?
   Задыхаясь от жары, Желудино полез по стволу ласковца до самой макушки. Может быть, наверху в каком-нибудь из листьев-чашечек этого чудесного растения сохранилась хоть капля росы?.. Но всё было напрасно. Подлая гусеница испортила не только кувшинчик, она прогрызла дырки и во всех остальных листьях.
   — Потерпите, маленькие, — уговаривал Желудино братьев. — Зайдёт солнце, и вам станет легче. А утром мы напьёмся самой чистой, прохладной росы!..
   Желустрёнок лежал под лопухом, широко открыв клюв, беспомощно растопырив крылышки, и без конца тоненько пищал:
   — Пить… Пи-ить… Пи-и-ть…
   Желурёнка не держали ноги. Он лёг, прикрыл глаза и даже не жевал — не было слюны, чтобы смочить жвачку.
   Желугавчик, вывалив язык, лежал, отвернувшись ото всех, чтобы никто не видел, как он страдает…
   Прошёл полдень. Медленно приближался вечер…

«КУКУШКА, ТЫ ВЕДЬ ВСЁ ЗНАЕШЬ…»

   Узнав, что с Женей случилось несчастье, подружки прибежали её проведать. Лида, соседка Жени по парте, спросила:
   — А где ты напоролась на стекляшки?
   — На тропинке. Около большого камня. А что?
   — Так я и знала! — сердито сказала Лида. — Это опять Бирюлькин! Он всегда там в войну играет. Наставит на камень пузырьков, бутылок и из рогатки по ним — бац! бац! Так стёкла и летят. Только в прошлую субботу его сторож поймал, заставил все осколки собрать и в урну выбросить. А он опять!.. Сколько раз ему наша вожатая говорила: «Бирюлькин, надо же о других думать!..» А с него как с гуся вода. Ещё и хвастается: «А чего я буду думать? Я никогда не думаю. Я делаю, как хочу!..» Прямо бездумкин какой-то!
   — Правильно! — подхватили девочки. — Не Бирюлькин он. Бездумкин он настоящий! Мы его так и будем звать — Бездумкин! Бессовестный! Надо его матери сказать и отнять рогатку.
   Дня через два девочки принесли Жене рогатку:
   — Вот возьми! Мать у Генки из кармана вытащила. И такую ему взбучку дала!
   — А он другую сделает, — вслух подумала Женя.
   — А мы и другую отнимем!
   — Нет, — задумчиво сказала Женя. — Это не поможет. Нужно что-то другое придумать.
   — А что? — удивились девочки.
   — Я ещё тоже не знаю. Только надо, чтобы Генка сам понял и перестал быть Бездумкиным.
   Что делать с Генкой, Женя не придумала. Зато прозвище «Бездумкин» так к нему и прилипло.
   Нога зажила только через две недели. Утром Женя с мамой проводили дедушку, который ехал лечиться в Ессентуки. А когда вернулись с вокзала, Женя отпросилась погулять.
   — Только недалеко! Ногу натрудишь! — крикнула вслед мама.
   «Наконец-то я выбралась», — подумала Женя, вступая под зелёные своды рощи. Едва она прошла по тропинке до первого поворота, как услышала громкий визг. Потом — треск ветвей. Женя глянула в просвет между деревьями: на встречу ей бежала здоровенная свинья. «Ну и пусть себе бежит, — подумала Женя, — обойду её подальше, да и только».
   Но свинья вела себя очень уж странно. То визжала, будто её режут, и летела напрямик, ломая кусты. То вдруг останавливалась и начинала так яростно рыть землю носом, словно хотела закопаться в неё совсем. Потом принималась мотать головой и снова как ошпаренная бросалась вперёд.
   — Бедная Хрюшка, что у тебя болит? — спросила Женя, став на всякий случай за толстое дерево.
   Но свинья, ничего не видя, промчалась мимо, влетела в жидкую грязь канавы и стала как заведённая окунать и вытаскивать морду из воды. Но и это, видно, ей не помогло. Завизжав пуще прежнего, свинья выскочила из канавы и как сумасшедшая помчалась вдоль шоссе.

***

   Вышла Женя на полянку у Большого Дуба да так и ахнула. Трава истоптана. Цветы вырваны. Земля изрыта. У корней дуба — ямы, на стволе глубокие царапины и даже кусок коры сорван.
   — Что ж ты, бессовестная, наделала! Зачем ты сюда приходила, противная?! — рассердилась Женя. И вдруг вспомнила: «Свинья же ест жёлуди!.. Ведь она могла их тоже…» У Жени мороз побежал по коже.
   Она бросилась обыскивать всё вокруг. Заглядывала под кустики. Звала. И когда уже совсем отчаялась, вдруг на колючке гледичии увидела голубую ниточку — ту самую, которую повязала Желудино вместо галстука. Ниточка висела высоко, Женя еле до неё дотянулась. Может, Желудино сидел тут, на дереве? Тогда свинья никак не могла его достать… А остальные?..
   И хотя Женя ничего больше не нашла, домой она возвращалась с робкой надеждой: может, Желудино и его братцы всё-таки живы. Жене нужно было с кем-то посоветоваться. Но дедушки нет. Рассказать маме?.. Но она эти дни приходит с работы такая усталая и раздражённая, что, скорее всего, посоветует «выбросить эти фантазия из головы».
   Вечером на балкон прилетели Щеглик и Карра. Они были взволнованы: вскидывали крылья, что-то кричали. Но Женя ничего не могла понять. «Вот дедушка сразу бы понял», — вздохнула она.
   Теперь оставалась надежда только на Кукушку, что живёт в часах. Нужно поговорить с ней с глазу на глаз. Женя нарочно не зажгла свет, села на скамеечку напротив часов и шёпотом, чтобы никто другой не услышал, стала просить:
   — Кукушка, миленькая, ты ведь всё знаешь. Ты и про волшебные жёлуди знала. Я вот нашла только галстук Желудино. Ну скажи мне, пожалуйста, где он сам? Где его братцы?.. Живы?..
   Сумерки вползали в окна. Сгущались, выступали из углов тени. Еле виден домик часов на стене. Так-так, так-так! — одобрительно постукивал маятник. Женя напряглась: вот-вот откроется дверка часов, и Кукушка скажет, что…
   И тут распахнулась дверь. Щёлкнул выключатель. Женя съёжилась и закрыла глаза от яркого света. Вошла мама.
   — Ты здесь? А я тебя искала! Что с тобой?
   — Ты опять её испугала, — огорчённо сказала Женя.
   — Кого испугала? — удивилась мама.
   — Да Кукушку же. Она только хотела появиться…
   — Ну и фантазёрка! Ты ведь знаешь, что она выскочит, когда стрелки покажут десять. То есть через полчаса.
   — Нет, мама! Я слышала, как скрипнули дверцы. И они уже чуть-чуть приоткрылись. И тут ты вошла.
   — «Ну почему нас взрослые не понимают? — с обидой думала Женя. — А ещё говорят, что они тоже были детьми!»
   Она потушила свет, улеглась и снова стала шептать:
   — Кукушка, миленькая, теперь нам никто не помешает. Ну расскажи, пожалуйста, расскажи…

ЧУДОВИЩЕ

   «Как хорошо, — подумал Желудино, — жара уже спадает. Скоро братцам станет легче…»
   Но что это?! Издали послышались непривычные звуки: топ… топ… топ-топ-топ… По роще шёл кто-то большой, тяжёлый. Ближе. Ближе… Затрещали ветки. Кто-то ломился через кусты прямо к поляне у Большого Дуба. Вот уже слышно громкое сопение. Зверь прорычал что-то…
   Волосы на голове Желудино зашевелились от страха. Чудовище грозило! Грозило Большому Дубу!
   — Давно я не добиралась сюда!.. — рычало чудовище. — Ну, уж теперь не уйду, пока не попробую твоих желудей!.. Где ты их прячешь, глупое дерево?!
   Лопух, под которым лежали измученные жаждой желудята, затрещал, взвился вверх и был отброшен в сторону со страшной силой.
   Желудино едва успел отскочить. Большущее раздвоенное копыто, измазанное в грязи и глине, чуть не раздавило его.
   Желудята вскочили на ноги, попятились и из-за спины Желудино с ужасом смотрели на чудовище.
   Никогда ещё Желудино не видел ничего более страшного и отвратительного. Громадная туша чудовища была покрыта пучками чёрных и серых, толстых, как проволока, волос. Половина морды тоже была чёрная. Маленькие бесцветные глаза смотрели тупо и, казалось, ничего не видели. Зато большущие уши стояли торчком, а тупой круглый нос с дырками ноздрей беспрерывно сопел, вздрагивал, принюхивался. Из приоткрытой слюнявой пасти с торчащими жёлтыми клыками на Желудино пахнуло таким запахом, что он чуть не потерял сознание.
   — Ах, вот где вы! — взвизгнуло чудовище. — Сейчас я вас съем!
   — Мы же не сделали вам ничего плохого! — прошептал Желудино.
   — Хр-р-рю-у!.. Смешно! Мне никто ничего не сделал плохого. И всё-таки я всех жру без разбора!
   — Всех?! — испуганно вскрикнул Желудино. Но кто же вы? И за что вы всех готовы сожрать?
   — Траву — за то, что она мягкая. Червяков — за то, что они ползают… Птенцов — за то, что пищат!.. А вас сожру за то, что вы жёлуди! Мы, свиньи, всех едим!
   — Так вас зовут… Свинья?! — дрожащими губами пролепетал Желудино. Теперь он точно вспомнил! Когда он проходил третий круг учения, то узнал, что самый страшный враг детей дуба — Свинья!.. И вот она рядом! Желудино собрал всё своё мужество и громко сказал:
   — Выслушайте меня. Посмотри те на нас. Разве мы просто жёлуди?.. Вот это — Желустрёнок. Видите, у него перышки. Он — птица! Это Желурёнок. На нём даже уздечка есть. Он — молодой конь!.. Это вот — верный пёс Желугавчик. А я, как видите, человечек! Нас нельзя есть! Это недостойно вашего… свинского достоинства.
   — Всех съем! — рявкнула Свинья. — И тебя съем! По-дума-ешь, человечек! Да если бы мой хозяин был такой маленький, как ты, я бы давно и его съела!
   — Спасайтесь, братцы! Скорей к Старому Мухомору! — крикнул Желудино, поняв, что никакими разумными словами Свинью не убедишь. — Я задержу её! Я буду драться насмерть! — и выхватил шпагу.
   Желудята исчезли мгновенно, будто их и не было.
   Свинья страшно заревела и хотела цапнуть зубами Желудино, который остался на месте. Но он прижался спиной к стволу жёлтой акации и встретил врага таким сильным уколом шпаги в нос, что у Свиньи в глазах потемнело… Пока она, ничего не видя от боли, мотала головой и визжала, Желудино что есть мочи кинулся бежать.
   Он отбежал уже далеко от поляны, когда услышал позади страшный треск. Свинья догоняла. Что делать? Куда прятаться?
   — Ш-шш-шшш… Жел-луд-дино, сын Болын-шш-шого Дуба! — услышал он над собой шёпот листвы. — Скор-р-рей, скор-р-рей! Я укр-р-рою тебя.
   Желудино, как молния, проскочил оставшиеся двадцать шагов и стал карабкаться вверх по иголкам, которые услужливо подставляла ему старая Гледичия.
   Свинья успела заметить ноги Желудино в зелёных чулках. Кинулась вперёд. Но он встретил врага новым ударом шпаги. Взвизгнув, Свинья отступила, тотчас же кинулась к нему с другой стороны. Но тут она наткнулась на колючку Гледичии. Желудино колол шпагой, Гледичия помогала ему своими иголками.
   Свинья бесновалась, рыла копытами землю, бросалась опять и опять, но везде натыкалась на острые иглы.

   — Всё равно тебе не жить! Я сожру тебя!.. Я вырою корни Большого Дуба. Пусть он тоже умрёт!.. Пусть все умрут! — брызжа слюной, визжала Свинья…
   Наконец она выбилась из сил и, прихрамывая, скрылась в кустах…
   Пока шло сражение, солнце уже спряталось за деревья. Наступил вечер. Желудино ужасно устал, измучился за этот день. Но всё же решил слезть с дерева и идти к Старому Мухомору, где ждали его братья. Ноги дрожали, руки не слушались. Он поскользнулся на ветке, зацепился безрукавкой за колючку и повис в воздухе, болтая ногами. Отцепиться не удавалось никак.
   Желудино громко звал братьев. Но ему отвечало только эхо.
   Он ещё покричал и от утомления заснул.

О ТОМ, КАК БЕЖАЛИ ЖЕЛУСТРЁНОК И ЖЕЛУГАВЧИК, А ЖЕЛУРЁНОК НАСТУПИЛ ПРЫГУНУ НА УХО

   Как только Желудино крикнул: «Спасайтесь!» — желудята кинулись врассыпную.
   Желугавчик грудью пробился через заросли колючего паслёна и помчался что было силы. Справа и слева он слышал треск и топот — это удирали его быстроногие братцы Желустрёнок и Желурёнок. Потом звуки обогнали его, затихли далеко впереди…
   Теперь он слышал только бешеный стук своего сердца да шумное дыхание. «Конечно, у них ножки вон какие длинные! — подумал Желугавчик. — Они прибегут намного раньше меня».
   Потом он заметил, что отклонился от нужного направления, вильнул хвостом влево и вскоре выскочил на знакомую тропинку, по которой добежал прямо к Старому Мухомору.
   Но тут никого не было.
   «Ох и ловкий же я! — с гордостью подумал Желугавчик. — Бежал самым последним, а прибежал опять раньше всех! Если бы Желудино видел это, он обязательно дал бы мне медаль!»
   И тут Желугавчик вспомнил, что Желудино остался один на один с чудовищем. Какой ужас!..
   Желугавчик уговаривал себя: «Ведь Желудино приказал нам бежать! Я не мог его ослушаться…» Но совесть шептала ему другое: «Старший брат в беде. Он бьётся насмерть! А ты?..»
   — Я сейчас… сейчас побегу… вот только чуть… — он пытался встать, но ноги не слушались.
   Над рощей тихо опускалась ночь.

***

   Вытянув над землёй шею, Желустрёнок бешено работал ногами. Мелькали мимо кусты, травы, лужайки. Шарахались в стороны кузнечики. Страх гнал его. Он бежал, сам не зная куда.
   Едва Желустрёнок замедлил бег и прислушался, как ясно услышал треск, топот и сопение. Чудовище догоняло!
   Сердце было готово разорваться на куски. Желустрёнок резко менял направление, чтобы сбить преследователя с толку, и снова бежал что было сил… Уже стемнело, когда он с разгону влетел в заросли, застрял в них и понял, что не может больше сделать ни шагу. Ноги подкосились. Желустрёнок упал и последним усилием сунул голову под крыло: может, чудовище не заметит…
   Треск и топот оборвались. ОНО стояло совсем рядом. ОНО тяжело сопело и шуршало травой.
   Сердце бедного страусёнка сжалось от ужаса, и он совсем перестал дышать…

***

   Желурёнок с места помчался по весь опор. Он мчался так быстро, что грива не успевала опадать на шею и летела над ним серым облачком. Хвост стлался сзади по ветру.
   На пути попадались букашки, муравьи, жужелицы, но он, как настоящий благородный конь, даже не наступил никому на лапу. Встречались земляные валы и рвы, поваленные стволы трав и камни. Но он лишь сильнее напружинивал ноги и перелетал через преграду с ходу. Желурёнок уже и не помнил как следует, куда, почему и зачем скачет. Страх остался далеко позади. А теперь сердце его было наполнено радостью движения, ощущением полёта и гордостью: «Вот я какой!» И он готов был скакать так далекодалеко, хоть на край света.
   Желурёнок сейчас чувствовал себя больше птицей, чем конём, и смотрел больше на небо, чем под ноги.
   Только в последний момент он увидел перед собой огромный серый камень. Но и тут не растерялся. Р-р-раз! Мощным толчком послал тело ввысь. И когда уже находился над заострённой вершиной камня, увидел: навстречу ему летит кто-то… Бум!.. От удара в голову из глаз посыпались звёздочки. И вдруг стало темно, как ночью…
   Желурёнок очнулся и открыл глаза. Было светло. «Почему я лежу? И почему подумал, что ночь?» — удивился он. Но тут увидел громадный серый камень и вспомнил всё. Только не мог никак вспомнить, с какой стороны бежал. Если он перелетел через камень, то надо бежать дальше, сюда. А если не долетел и свалился назад?.. Тогда, выходит, дорога к Старому Мухомору там, за камнем?.. «Спрошу-ка лучше у того, кто меня бумкнул… А где же он?..»
   Желурёнок обошёл камень и увидел кузнечика, который почему-то лежал на спине, раскинув в стороны длиннющие ноги и усы. Всмотрелся. Так это же Прыгун, который бегал с Желустрёнком наперегонки!
   — Это ты меня бумкнул?
   Кузнечик не шелохнулся. Желурёнок обошёл вокруг и увидел на лбу кузнечика здоровенную шишку.
   — Ого-го! Тебе тоже досталось! — сказал он. Но так как кузнечик и на этот раз ничего не ответил, Желурёнок, подумав немного, решил: «Наверно, после того как мы бумкнулись головами, у него тоже перед глазами ночь. А в таких случаях, Желудино говорил, надо делать искусственное дыхание». И он тотчас принялся за дело. Согнул одну длиннющую ногу кузнечика. Начал сгибать вторую. Но едва она коснулась живота, кузнечик ка-ак лягнёт обеими лапами в грудь! Желурёнка подбросило вверх, перекувырнуло через голову и снова поставило на ноги.
   — У-у-ух! Что ж ты брыкаешься, бессовестный?! Желурёнок осторожно обошёл опасные задние ноги, стал над головой и начал быстро сгибать и разгибать короткие передние ноги кузнечика. Прыгун зашевелился и открыл глаза.
   — Вот хорошо! — обрадовался Желурёнок. — Как ты себя чувствуешь, Прыгун?
   Кузнечик, удивлённо тараща глаза, подёргался из стороны в сторону и тихо ответил:
   — Я только хотел перепрыгнуть через камень.
   — Я не о том тебя спрашиваю. Как ты себя чувствуешь?
   — Я и не думал с тобой сталкиваться! — оправдывался Прыгун. — Ты сам виноват. Надо сигналить, когда прыгаешь через препятствие.
   — Ты что, глухой?
   — Да-а-а, — жалобно протянул Прыгун, — а, думаешь, мне не больно?!
   — Ты глухой?! Да?.. Глухой?! — закричал Желурёнок над самой его головой.
   На этот раз кузнечик, кажется, услышал, но сказанул такое, что у Желурёнка от удивления отвисла губа.
   — Не топчись копытами по моим ушам! — вот что сказал кузнечик.
   Совершенно сбитый с толку, Желурёнок посмотрел вниз: его копытца всё ещё придерживали передние ноги кузнечика, он так и не убрал их, после того как закончил делать искусственное дыхание.
   — Из-ви-ни, что я на-сту-пил те-бе на но-ги! — изо всех сил по складам закричал Желурёнок, отступив назад. — Но при чём же здесь у-ши?! Ведь я к тво-ей го-ло-ве и не при-тра-ги-вал-ся?!
   Кузнечик проворно перевернулся со спины на брюшко, потёр лапку о лапку и спокойно спросил:
   — Ты чего орёшь? Я всё прекрасно слышу… Но при чём тут моя голова? Не понимаю.
   — Как? — опешил Желурёнок. — Ведь уши-то на голове! Это знает даже тот, кто родился только позавчера!
   — Ха-ха-ха! — развеселился кузнечик. — Ха-хаха! Ну кто тебе сказал такую чушь? Я нормальный кузнечик! У меня, как у всех порядочных кузнечиков, уши вот где! — и с удовольствием похлопал усами по передним ножкам.
   — На ножках?! — вскрикнул Желурёнок.
   — Конечно, на ножках!.. Постой, а у тебя где?
   — Как где?.. На голове! Вот они.
   — Вот эти два сучка с дырочками?! Послушай, а ты меня не обманываешь?.. Когда я расскажу об этом своим братцам-кузнечикам, они будут стрекотать до упаду! Ха-ха-ха! — Прыгун снова схватился за живот.
   — Ну, хватит смеяться! — обиделся Желурёнок. — Скажи лучше, как пройти к Мухомору.
   — К какому мухомору? К тому, что у куста сирени? Или к тому, у которого отбит кусочек шляпки?.. А может, тебе нужен тот, что растёт у шоссе? Или тот…
   — Довольно! Довольно! — заржал Желурёнок. — Неужели на свете так много мухоморов?.. Мне нужен мухомор, который близко. Потому что я очень устал и хочу спать.
   — Ах тот, что ближе всех! Так это совсем просто! — прострекотал Прыгун. — Повернись вот так. Теперь сделай пятнадцать больших скачков с включением крылышек…
   — У меня нет крылышек.
   — Бедный, — пожалел его Прыгун. — У тебя не только уши не там, где надо… У тебя даже крылышек нет… Ну тогда… тогда будет, пожалуй, сто скачков. А если будешь ещё отдыхать и ползти на пузечке…
   — Нет, нет! Я не буду, я не умею на пузечке! — крикнул Желурёнок. — До свиданья, Прыгун! Спасибо! — и поскакал…
   — Ах, как мне жаль его! — стрекотал вслед кузнечик. — Не уметь даже ползать на пузечке!.. Это ужасно!.. Ужасно!..

***

   Ближайший мухомор был совсем не тот, потому что около него не было прикрытого листвой входа в лабиринт Крота…
   Желурёнок побежал дальше и наткнулся на второй мухомор. Но и этот тоже был не тот, потому что около него не было никого из братцев…
   Еле переставляя ноги, Желурёнок совсем неожиданно вышел к третьему мухомору. И хотя это тоже был не тот мухомор, он дальше не пошёл, потому что стало совсем темно и глаза его сами закрывались…

КАК ЖЕЛУГАВЧИК ПРОГНАЛ СВИНЬЮ ИЗ РОЩИ

   Утром Желугавчик подкрепился, слизал вдоволь росы с листьев и отправился на поиски старшего брата.
   С опаской подходил он к Большому Дубу. А увидев страшную, опустошённую Свиньёй поляну, заскрипел зубами:
   — Ну, Свинья! Тебе это даром не пройдёт!..
   Печальный, постоял он у разрушенной хижины, где они так счастливо жили вчетвером. Потёрся о ствол ласковца, который поил их чистой прохладной росой из своих листьев-чашечек, теперь поникших, изгрызенных Канальей.
   С большим трудом отыскал он следы Желудино у старой Гледичии. Увидел его голубой галстук, висящий на колючке. Обрадовался, кинулся к нему, но тотчас остановился, бурча:
   — Ах, как несправедливо устроена жизнь! Ну почему собаки не могут лазить по деревьям?..
   Но самого Желудино он так и не нашёл. На полянке, в траве, стоял ужасный запах Свиньи. Как только Желугавчик пытался вынюхать след, его нос начинал чихать, а к горлу подкатывала тошнота…
   Желугавчик отбежал подальше на чистый воздух, лёг в тени под васильком и стал рассуждать, как учил его старший брат:
   «Галстук его висит на Гледичии — это раз… Галстук сам по деревьям лазить не может — это два. А может только Желудино — это три… Значит, это не галстук, а сам Желудино прятался от Свиньи на Гледичии! Ой, как здорово получается.» — обрадовался Желугавчик. И хотя он точно не знал, умеет Свинья лазить по деревьям или не умеет, решил: — «Конечно, Желудино жив! Ведь у него есть такая острая шпага и такой страшный пищик, от звука которого даже Каналья падает в обморок! А ну-ка погадаю на ромашке».
   Желугавчик отгибал один лепесток за другим и что-то шептал. Но когда остался последний лепесток, он заворчал сердито:
   — Ну что это за ромашка!.. Разве это ромашка?.. Эта ромашка неправильная! — И, для того чтобы ни каких сомнений не осталось, он взял другую и стал медленно гадать на лепестках, громко повторяя: — Свинья съела… не съела… съела… не съела… — и получилось «не съела!». — Значит, Желудино жив! Потому что так сказала правильная ромашка! Она обманывать не будет!
   Обрадованный Желугавчик залаял звонко-звонко. Если Желудино не ушёл далеко, он услышит! Ещё полаял… И вдруг его чуткие уши уловили треск ветвей, топот и ужасный крик: — Хр-р-рю-у! Хр-р-р-р-рю-у-у!
   Свинья!.. Желугавчик заметался. Куда деваться? Спрятаться негде! И опять пожалел: «Ах, почему я не могу лазить по деревьям, как Желудино?!» Тогда он лёг на пузо и, прижимаясь к земле, пролез в самую гущу крапивы.
   Едва он успел спрятаться, как из кустов выскочила Свинья. Повела круглым носом. Понюхала следы Желугавчика, хрюкнула радостно и побежала прямо к его убежищу.
   Шерсть на загривке Желугавчика стала дыбом. Свинья с налёту ткнулась слюнявой мордой в крапиву, по инерции сделала ещё несколько шагов…
   И вдруг рощу огласил ужасный визг! Свинья вылетела из крапивы как пробка. Ей показалось, будто нос охватило пламя, а в ноздри насыпали горящих углей!.. Она металась из стороны в сторону, мотала головой, рыла землю, выдирала и разбрасывала вокруг целые кусты. И без умолку визжала так, что у Желугавчика заложило уши. Потом Свинья на миг смолкла, тупо уставилась подслеповатыми глазами на кусты крапивы и, будто поняв что-то, шарахнулась в сторону, не разбирая дороги, кинулась прочь…
   Сердце Желугавчика бешено стучало в рёбра. Он долго ещё не мог прийти в себя от пережитого… Потом подумал: «Значит, Свинья боится крапивы?! Точно!.. Тогда я отсюда никуда не уйду. А к Старому Мухомору можно вернуться и завтра…»

ЖЕЛУДИНО И ЛЮЦИОЛА

   Кто-то настойчиво тянул Желудино за рубашку.
   — Не балуйся, Желугавчик, — проворчал он, — я ещё не выспался.
   Но рубашку не оставили в покое, тянули всё сильнее.
   — Вот проказники! Сейчас я как встану с постели!.. — пригрозил Желудино и раскрыл глаза. — Ой!..
   Что такое?.. Никакой постели под ним не было! Вокруг — расползающийся утренний туман. А далеко внизу качаются изрытая земля, вытоптанная трава, вырванные цветы лютика, обрызганные росой, которая уже не может вернуть им жизнь…
   И Желудино вспомнил всё… Нет, это не земля, это он качается. Колючка Гледичии по-прежнему крепко держит его сзади за безрукавку. «Как же мне спуститься на землю?» — подумал он.
   Гледичия будто подслушала мысли Желудино и тотчас протянула к его лицу тонкую веточку с мелкими овальными листьями.