Дьяконов Юрий. Восемь волшебных желудей

   — Стойте! — приказал Желудино. — Нужно знать, куда бежать!
   Желудино быстро вскарабкался по наклонному стволу дерева вверх. Оттуда он сразу увидел полянку у Старого Мухомора, показал направление, крикнул Желугавчику:
   — Пробивайся с братцами к подземелью крота. Я догоню вас!
   С высоты Желудино увидел, как братцы добежали до норы и нырнули в подземелье. «Успели!» — радостно подумал он. Глянул вниз и оцепенел: под деревом уже бушевал огонь.
   Он забрался по стволу ещё выше и вдруг услышал ехидный смех. Тонкие противные голоса что-то напоминали. «Постой! Да ведь так смеялась Каналья, когда продырявила кувшинчик и оставила нас без воды! — вспомнил он. — Это смеются гусеницы!.. Но где они? Ведь птицы всех уничтожили!»
   Он приблизился к пучку листьев, скрученных паутиной, и вдруг услышал, как внутри запели гусеницы:

 
Что нам дым! Что нам газы!
Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Есть у нас противогазы!
Ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Мы, канальи, всех хитрей!
Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Мы заснём среди ветвей!
Ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
В листьях зиму переспим.
Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
А ВЕСНОЮ ВСЁ СЪЕДИМ!
Гы-гы! Га-га-га-га-га!
 

   Как только прозвучали последние страшные слова песни, отовсюду, со всех веток, из закутанных в паутину коконов, из скрученных в трубочки, из собранных в пучки листьев послышался такой злобный хохот, что Желудино похолодел от ужаса. Сколько же их тут?! Тысячи!..
   У Желудино едва хватило сил спуститься на страшную обгорелую землю, по которой, пока он сидел высоко на дереве, прокатился огненный вал.
   Горячая земля жгла ноги. Шатаясь, непрерывно кашляя, хватаясь руками за горячие, обугленные ветки кустов, он шёл к Старому Мухомору. Сознание меркло. Ноги не слушались. Уже на поляне он упал на колени, но продолжал упорно ползти вперёд и всё повторял, повторял:
   — Я знаю вашу страшную тайну. Канальи… Я должен сказать о ней людям… Я должен спасти мою прекрасную родину рощу Красная Весна.
   Желудино приподнялся. Сквозь туман, застилавший глаза, увидел впереди обгорелую, лопнувшую надвое шляпку Старого Мухомора. До него было несколько шагов. Но сил не осталось вовсе. Желудино упал лицом в обгорелую траву и захлебнулся горьким удушающим запахом…

ДОМ, ГДЕ ВСЕГДА ТЕПЛО

   Желудино открыл глаза и… ничего не увидел. «Или мне только снится, что я открыл глаза, — подумал он, — или я ослеп», — и тяжело вздохнул. И тут из темноты пахнуло теплом. Горячий язык лизнул его в нос, раздался радостный лай Желугав-чика:
   — Ты очнулся?! Ты живой?! Я знал, что ты будешь живой!
   На лицо Желудино скатились две горячие капли.
   — Ты плачешь, Желугавчик? — спросил он. — Отчего?.. И скажи, что со мной случилось? Я ослеп?
   — Нет! Что ты! Я тоже ничего не вижу… Почти. А ведь я всё-таки пёс! Это в лабиринте Крота так темно. Раньше тут круглые сутки дежурили сто светлячков, и было прекрасно видно. Но пришла пора и им заснуть надолго…
   — Как же я сюда попал?.. Я ведь, кажется, не дошёл…
   — Это ерунда! — перебил Желугавчик. — Главное — ты жив. И скоро поправишься.
   — А где Желустрёнок? Желурёнок?
   Не беспокойся. Они уже давно выздоровели. И я больше двух недель как совершенно здоров. Сейчас братцы пошли подышать свежим воздухом.

   — Что?! Вы все были больны так долго? Сколько же я провалялся?
   — Долго, Желудино. Очень долго… Крот уже отчаиваться стал. Чем он только тебя не лечил! И листьями лесной мальвы, и лепестками фиалки и мать-и-мачехи. Но я знаю, что тебе помогло больше всего! Корень девятисил! Он и меня вылечил!.. А теперь, когда ты очнулся, лекарство Мазариды сделает тебя совсем здоровым.
   — Какая Мазарида? И что это за лекарство? — удивлённо спросил Желудино.
   — Ты, наверно, забыл? Мазарида — это та цветочная оса, которую ты спас во время наводнения. Она, как только узнала, что ты болен, сейчас же прислала трёх жуков-носорогов с тремя восковыми горшочками. А в них лекарства до краёв! Так пахнет! Мёртвого на ноги поднимет!

***

   Лекарство Мазариды оказалось чудодейственным. Желудино за три дня проглотил три порции золотисто зелёной ароматной пасты вместе с горшочками и стал совершенно здоров.
   Желудята, Крот с Кротихой и с подростком сыном так обрадовались его выздоровлению, что устроили в подземелье настоящий пир.
   Желудино в первый раз вышел из подземелья Крота, огляделся вокруг и только тогда понял, как много времени прошло с тех пор, как он упал в обгоревшую траву возле Старого Мухомора.
   Не было уже той травы. Она превратилась в тоненький слой серо-жёлтого перегноя. Не было и Мухомора. Он скрылся под ворохом опавших листьев. Не было и зелёной, весёлой, пронизанной солнечным светом рощи. Вокруг, куда ни глянь, — голые, мокрые стволы, голые, стынущие на холодном ноябрьском ветру ветви кустов и деревьев. На земле — кучи, горы мокрых неживых дрожащих листьев…
   И никого. Ни кузнечиков, ни светлячков, ни птиц.
   А над всем этим — холодное небо, по которому ползут чёрные, тяжёлые тучи.
   Увидел всё это Желудино и почувствовал себя маленьким, покинутым, никому не нужным. Хотелось вернуться в тёплое подземелье Крота и заснуть, чтобы ни о чём не думать.
   Он, может быть, так и сделал бы. Но с тех пор как Желудино очнулся, его не покидала мысль: «Нужно вспомнить что-то очень важное. Может, самое важное в жизни…»
   Он снова посмотрел вверх и вдруг вспомнил: канальи!.. Десятки сухих листьев, свёрнутых в трубочки, собранных в пучки и корзинки, оплетённых чёрной паутиной, качались на голых ветвях каждого дерева… Это гнёзда гусениц. Весной они проснутся и погубят рощу…
   Желудино бегом спустился в подземелье, рассказал братьям всё и объявил своё решение:
   — Я пойду искать Женю. Люди должны узнать страшную тайну гусениц! А вы останетесь здесь, потому что сейчас очень холодно, путь длинный и опасный.
   — Ни за что! — возмущённо тявкнул Желугавчик. — Куда ты — туда и я!
   — Спасибо, друг! — Желудино обнял его за шею. — Мне с тобой будет, конечно, легче. Ведь у тебя такие замечательные уши и нос.
   — Я тоже пойду с вами! — проржал Желурёнок и решительно притопнул копытцем. — Я ведь как-никак лошадь. Пригожусь.
   — Вот ещё! — пискнул Желустрёнок. — Неужели вы думаете, что я один останусь в этом тёмном подвале?! Как бы не так! Я бегаю лучше всех!.. Правда, теперь я почему-то всё время зеваю и мне ужасно хочется спать. Но ты, Желудино, не бойся! Пощекочи меня под мышками, и сон сразу пройдёт.
   — Зачем это опасное мероприятие? — сказал рассудительный Крот. — Лабиринт мой огромен. Да и запасы на зиму я сделал. Всем хватит. Живите в тепле спокойно до весны. А тогда уж идите, куда вам хочется.
   — Нет, — возразил Желудино. — До весны ждать нельзя.
   — Не понимаю, Желудино, зачем вы это делаете? — настаивал Крот. — Желугавчик втащил вас тогда в подземелье почти мёртвого. Мы так старались спасти вас. И теперь, когда вы здоровы, опять рискуете жизнью! Кто вас заставляет?!
   — Меня заставляет совесть, — спокойно сказал Желудино.
   — Ну хорошо, — подумав, грустно ответил Крот. — Идите… Только не подумайте, что я бессовестный…
   — Что вы, уважаемый Крот! — вскрикнул Желудино. — Я не хотел вас обидеть! Вы благородны и мужественны. Я знаю. Просто вы не можете этого сделать, а я — могу. Вы и видите слабо, и по земле ходить не привыкли… Поэтому пойду я, а не вы…
   Перед дорогой Желудино пошёл попрощаться с близкими.
   — До свиданья! — сказал он старой Гледичии.
   Но она ничего не ответила… Желудино говорил «до свиданья» другим знакомым кустам и деревьям.
   Но и они молчали.
   — До свиданья, Большой Дуб! Я иду выполнять свой долг! — крикнул Желудино погромче и рассказал о страшной тайне гусениц.
   Долго молчал Большой Дуб. Еле-еле шевельнул ветвями, сбрасывая дрёму, и прошелестел сонным голосом:
   — Пра-а-авильно, сын мой, Же-лу-ди-но-о… Всё пра-виль-но… Иди… иди… Уже все деревья спят… спят… Я тоже оч-чень устал… оч-чень… Мне нужно хо-ро-шо выспаться за зиму… С весны у меня будет мно-ого работы! Почки выпускать… Потом листья развёртывать… И полгода ка-чать и качать воду глу-бо-ко-о из-под земли… Будь сильным, как дуб, маленький человечек… Иди…
   Теперь Желудино понял, откуда появилась эта вялость у желудят. Все братья, да и он сам, целые дни зевают и зевают. Всё норовят примоститься в уголке и вздремнуть. Ведь они сыновья Большого Дуба и тоже должны зимой спать…
   Поэтому Желудино решил: «Нужно уходить НЕМЕДЛЕННО!»

***

   Третий день идут желудята к Жене. Идут по роще, насквозь продутой свирепыми ноябрьскими ветрами, где, кажется, не осталось ни крошки тепла. Идут среди молчаливых, уснувших деревьев, по ворохам мокрых листьев, на каждом шагу обходя препятствия, выбиваясь из сил.
   Идут они гуськом. Впереди — Желугавчик. За ним — Желудино. Сзади всех — Желурёнок. А Желустренок — в середине, чтобы не отстал и не потерялся.
   У Желудино от холода и сырости лицо из коричневого стало каким-то серо-фиолетовым. Коротенькие штанишки и безрукавка, башмаки с негреющими пластмассовыми чулками на ногах да шапочка на голове-вот и вся одежда. Ему хуже всех. Но он не подаёт виду и крепится. Ведь он старший брат и, главное, — человечек!..
   Желугавчику и Желурёнку легче: их всё-таки греет шерсть. На страусёнка, привыкшего к теплу, жалко смотреть. Перышки встопорщены. Ветер делает с его длинным хвостом что хочет. То хлещет им хозяина по шее, то бросает вниз, и хвост путается у него под логами. Кольцом изогнув шею, Желустрёнок прижимает голову к груди и идёт, закрыв глаза, не разбирая дороги. Спотыкается. На каждой остановке моментально засыпает. И всё время просит:
   — Пойдёмте медленней. У меня ножки болят. Куда ж ещё медленней? — удивляется Желурёнок. — Я и так еле копыта переставляю.
   — Не хнычь, малыш! — добавляет Желудино. — Если идти ещё медленней — значит, идти назад!..

***

   К вечеру они вышли на окраину рощи. Впереди, за двумя рядами тополей, виднелась широченная дорога.
   — Это шоссе, — объяснил Желудино братьям. — Если его перейти, то до Жени уже совсем недалеко.
   По шоссе на круглых вертящихся лапах с ужасным рёвом мчались в обе стороны чудовища, похожие на громадных разноцветных жуков.
   — Как же мы перейдём? Нас раздавят! — тявкнул Желугавчик.
   — Я побегу так быстро, что они не догонят! — по привычке похвастался Желустрёнок.
   Братья посмотрели на жалкого, измученного Желустрёнка и только улыбнулись. А Желудино долго скрёб затылок, пока придумал, как поступить:
   — Все когда-то спят! — решил он. — Значит, чудовища тоже заснут. Мы подождём. А теперь давай те подберёмся ближе.
   Но подойти к шоссе вплотную они не смогли. Путь преградил широкий ров, наполненный густой жёлтой водой.
   — Эх, сюда бы «Килькавмасик»! — пожалел Желудино. — Сразу бы переплыли… Тогда давайте устраиваться на ночёвку.
   Они разворошили кучу листьев на краю канавы. Какое счастье! Середина оказалась сухой. Желудино уложил братьев, залез сам и прикрыл вход охапкой листьев.
   Дом Жени был так близко, что возбуждённые желудята долго не могли заснуть. Тесно прижавшись друг к другу, они лежали в своей берлоге и переговаривались.
   — А в доме Жени всегда тепло, — вздохнул Желустрёнок. — И ещё она обещала подарить мне красную шёлковую ленточку на шею с красивой бусинкой… Мне очень хочется быть самым нарядным страусёнком на свете…
   — А мне Женя сошьёт тёплую попонку из голубого бархата, — мечтательно сказал Желурёнок. — И буду я тогда как настоящий скаковой конь.
   — Скажи, Желудино, — смущённо проговорил Желугавчик, — это ведь правильно будет, если Женя наденет мне на шею красный ошейник и золотую медаль, как у знаменитой овчарки?..
   — Конечно, правильно, братик! — подтвердил Желудино. — Я тебе за храбрость, за верность и за дружбу повесил бы сразу три золотые медали… А из дома Жени Большой Дуб видно. Хорошо! И ещё мне хочется посмотреть на красный цветок Огонёк, который цветёт даже зимой. Вот чудеса!..

***

   Было ещё темно, когда их разбудил Желудйно: Вставайте, братцы! Чудовища заснули!.. И через канаву сам построился мост!
   Дрожа от холода, братья выбрались наружу и при бледном свете луны увидели, что вода во рву покрылась блестящей корочкой. Желугавчик первым кинулся к канаве, поскользнулся и проехал до середины на животе. Остальные спустились уже осторожнее. Под копытами Желурёнка, который шёл последним, блестящая корочка тихо похрустывала, и в стороны бежали тоненькие трещины. Но всё обошлось благополучно.
   — Теперь главное — ноги! — сказал Желудйно. — Бежать по шоссе быстро. И никому не отставать. Поняли? Ну… Марш!
   Желудята пустились бежать по скользкому чёрному шоссе. Оно было ужасно широким. И к тому же наискосок почти навстречу дул ветер. Каждый шаг давался с большим трудом…
   Едва преодолели треть расстояния, Желустрёнок взмолился:
   — Не могу… Совсем не могу… Ножки…
   — Стыдно, — сказал Желудино. — Ты ведь спортсмен! Переключайся на второе дыхание.
   — А как это? — удивлённо спросил Желустрёнок. — Я не умею.
   — Проще простого! — бодрым голосом ответил Желудйно. — Беги себе и беги. И совсем не думай, что ты устал. Думай о чём-нибудь хорошем. Ну, например, о том, как ты станешь чемпионом рощи по бегу. И тогда придёт второе дыхание…
   И Желустрёнок перестал жаловаться. Когда они уже почти перешли шоссе, Желудино спросил:
   — Ну как? Пришло второе дыхание?
   — Ага! — бодро ответил Желустрёнок. — Я уже на четвёртое дыхание переключился!
   — Как же это? — удивился Желудино.
   — Так я теперь уже думаю, как стану чемпионом всего леса!
   Тут откуда-то издалека хлестнули яркие лучи холодного света, и мимо них с рёвом промчались одно за другим шесть огромных чудовищ на круглых лапах. Но желудята уже были в безопасности…
   — Теперь, братцы, совсем недалеко! — радостно тявкнул Желугавчик. — Я взял Женин след!..
   Они поспешили за Желугавчиком. И вдруг с неба стали опускаться белые мухи. Когда одна из них хотела сесть Желугавчику на нос, он испуганно отпрянул в сторону. Муха села на землю и затихла. Желугавчик понюхал, потом лизнул её и удивился. Белая муха оказалась смирной и не кусачей, холодной и мокрой, как вода.
   Белых мух становилось всё больше и больше. Они кружились в воздухе, садились на землю и замирали. Каждая из них была похожа на звёздочку с голубыми и зелёными лучами… Но скоро на земле не осталось свободного места, и пришлось им садиться на спину друг другу. Всё вокруг побелело. Из-за летящих белых звёздочек уже ничего не было видно в десяти шагах. Желугавчик смотрел на братьев. Они тоже стали белыми. На спинах Желурёнка и Желустрёнка, на шапочке Желудино собралось по целой куче блестящих белых звёздочек…
   Нос Желугавчика оказался действительно замечательным. Даже снег не сбил его с толку.
   Желудята по следам добрались до Жениного дома. Сомнения не могло быть. Вон на втором этаже балкон. Это Женин балкон. Потому что как раз против него стоят два высоченных столба, связанных макушками вместе. Про эти столбы и Женя и Карра тоже рассказывали… Вот только как туда забраться, к Жене?..

   Замёрзшие, запорошённые снегом желудята стояли внизу и смотрели на Женин балкон…
   А снег все шёл и шёл. Первый настоящий снег новой зимы. Ветерок собирал снежинки в маленькие сугробы. Потом вдруг разбрасывал их в стороны, взметал вверх — и белая тьма над головой становилась совсем непроницаемой. В ней уже не разглядеть ни Жениного балкона, ни самого дома. Будто в мире остались только холод, снег и бесцеремонный проникающий везде ветер…

***

   За окнами было ещё темно, когда Женю разбудил крик Кукушки. Она открыла глаза, но вспомнила, что сегодня воскресенье, первое декабря. В школу не идти. Повернулась на другой бок и прикрыла одеялом ухо.
   Но Кукушка не унималась. Она снова прокричала восемь раз…
   Женя насторожилась: «Восемь?! Но ведь Кукушка кричала восемь раз и тогда, когда они с дедушкой нашли восемь волшебных желудей!..» Женя вскочила, зажгла свет, глянула на часы. Стрелки показывали только половину восьмого.
   Стрелки показывали. А Кукушке на стрелки было наплевать! Она будто с ума сошла и кричала снова и снова. Восемь! Опять восемь!..
   В комнату вошёл уже одетый дедушка. Женя кинулась к нему:
   — Дедушка, она кричит восемь раз!.. Понимаешь, восемь!..
   Дедушка не успел ничего сказать. Едва смолкла Кукушка, на балконе громко, требовательно закричала Карра.
   Женя кинулась к окну. Взвизгнула:
   — Ой!.. Они… Они пришли!
   За окном, прижавшись к стеклу, все засыпанные снегом, стояли Желудино, Желугавчик, Желурёнок и Желустрёнок… А за ними на перилах сидела Карра. Она махала крыльями и во всё горло кричала от радости.
   Женя рванула балконную дверь и схватила желудят в охапку…

ЭПИЛОГ

   В воскресенье, в начале марта, я снова побывал в посёлке. В роще Красная Весна ещё не везде стаял снег. На тонкой ветке Гледичии до сих пор висит рогатка Бездумкина с красными резинками и сачок. Походил я около Большого Дуба. В дупле старой ветлы видел спасательный кораблик «КИЛЬКАВМАС». Стоит себе как новенький, ждёт своего капитана. А вот входа в подземелье Крота я так и не нашёл.
   Возвращаясь, на краю рощи вдруг увидел: костры горят. К деревьям лестницы приставлены. Мальчики и девочки длинными шестами сбивают с ветвей гнёзда гусениц и бросают в огонь.
   «Эге, — подумал я, — значит, Желудино рассказал-таки людям о страшной тайне гусениц». И так мне захотелось посмотреть на желудят, что я зашёл к Жене Платоновой.
   Спят они в большой красивой коробке из-под конфет. Желудино в красивом костюме Ивана-царевича. За поясом — шпага и страшный пищик. В руках — лук. А рядом — колчан со стрелами.
   Желустрёнок в тепле разметался, отставил свои маленькие крылышки, которые не умеют летать, и вытянул замечательные длинные ноги настоящего чемпиона по бегу. На тоненькой шейке у него атласная ленточка с синей бусинкой.
   Желурёнок спал стоя. На нём попонка из голубого бархата и шёлковая уздечка. У ног — пучок травы, который, наверно, выпал у него изо рта. А верный Желугавчик так и заснул рядом с Желудино, положив мордочку на золотую медаль, точно такую, какие носят знаменитые овчарки и другие чистопородные псы.
   И будут спать они до прихода настоящей весны, когда проснутся деревья и кусты, пробьются из земли травы и расцветут цветы в роще Красная Весна.
   Но это уже будет другая, новая весна. А с ней придёт, наверно, и другая, новая сказка.