дю Террайль Понсон Пьер Алексис. Варфоломеевская ночь (Варфоломеевская ночь, Молодость короля Генриха - VI)

   -Так надо разыскать его! - и король ушел, гневно хлопнув дверью.
   Пибрак отправился к себе в комнату и там принялся размышлять над всей этой историей; но, как он ни ломал себе голову, все же не мог напасть ни на какое удовлетворительное решение вопроса. В конце концов он решился вскрыть письмо, адресованное Маргаритой Генриху.
   Содержание этого письма несколько пролило свет на сущность интриги, разыгравшейся в луврской тиши. Генрих изменил Маргарите, его накрыли и выдали жене с поличным. Королева-мать надеялась этим путем бросить молодую женщину вновь в объятия Генриха Гиза, но Маргарита не сочла возможным оживлять чувство, окончательно умершее в ней, и отправилась путешествовать, чтобы порассеяться от огорчения и вместе с тем немножко наказать неверного супруга.
   "Все это так, но эта часть истины еще не поднимает завесы над исчезновением Генриха и королевы-матери,- подумал Пибрак.Ведь совершенно ясно, что королева Маргарита не знала о предположениях Екатерины совершить какое-то путешествие и что исчезновение вдовствующей королевы не имеет ничего общего с остальной частью всей этой истории. Так в чем же здесь дело и где искать наваррского короля, которого желает видеть сейчас же его величество король Карл?"
   В конце концов Пибрак решил так: единственным поверенным Генриха является граф Амори де Ноэ; жена Ноэ, Миетта,племянница кабатчика Маликана; следовательно, если кто знает что-либо обо всей этой истории, то именно Маликан. И Пибрак сейчас же отправился к нему.
   Маликан приветливо встретил капитана гвардии, так как знал, что и служа французскому королю, Пибрак остается истинным гасконцем и подданным Генриха Наваррского. Поэтому честный беарнец сейчас же притащил пару запыленных бутылочек старого вина и уселся с Пибраком за стол в общем зале кабачка, где еще никого не было в этот ранний час.
   -Вот что, друг мой Маликан,- сказал Пибрак, отхлебывая отличное винцо.- Я пришел к тебе по делу, касающемуся нашего короля Генриха, которому, как ты знаешь, я предан телом и душой.
   -О, я в этом никогда не сомневался, господин Пибрак! ответил Маликан.
   -Дело в следующем. Наваррского короля нет нигде в Лувре...
   -Я знаю это и советую вам не беспокоиться о нем.
   -Значит, ты знаешь, где сгн?
   -Знаю.
   -Можешь сказать мне, где он?
   -Нет, не могу: это не мой секрет.
   -Но мне очень важно знать это в его же интересах.
   -Не беспокойтесь, в данную минуту королю Генриху нечего опасаться.
   -Но все-таки.
   -Все-таки я не скажу вам ни слова.
   -Ну, так ответь мне по крайней мере хоть на один вопрос: отлучка короля объясняется какой-нибудь любовной интрижкой?
   -Нет.
   "Значит, он отправился с какой-нибудь политической целью, это ясно, как день!" - подумал Пибрак и хотел продолжать свои расспросы, но этому помешал приход двух швейцарцев.
   Капитан отправился в Лувр, но вдруг около самого дворца остановился, пораженный неожиданно блеснувшей мыслью.
   "А вдруг... как знать?- подумал он, и его лицо выразило неподдельную заботу.- Но если это даже так, то самое важное, чтобы королю не пришла в голову такая же догадка",- и он немедленно отправился в покои Карла IX.
   -Ну-с, так где же наваррский король? - угрюмо спросил Карл, когда Пибрак предстал перед ним.
   -Его величество уехал, государь.
   -Уехал? Но куда же?
   -По следам наваррской королевы.
   -Друг мой Пибрак, мне кажется, что ты не в здравом уме. Ведь Маргарита пишет, что она уехала с согласия мужа; так с чего же он вдруг побежит за ней?
   -Здесь чувствуется рука вдовствующей королевы, государь. Я отправился на разведку и узнал много интересного. Прежде всего - наваррская королевская чета находится в ссоре.
   -Из-за чего?
   -Да дело не обошлось без королевы Екатерины. У короля еще до брака была интрижка с вдовой ювелира Лорьо. Насколько я могу судить, эта женщина стала орудием в руках герцога Гиза и королевы-матери. Королеве Маргарите сумели доказать, что муж изменяет ей, и вот она бросила все и уехала, а король кинулся за ней, чтобы оправдаться.
   -Это возможно! Но все это - чисто семейное дело наваррской четы, нисколько не объясняющее, куда могла деться королева-мать.
   -А мне кажется, государь, что между обеими историями имеется безусловная связь.
   -Именно?
   -Можно считать доказанным, что вдовствующая королева опять подружилась с Гизами и выходила по ночам на свидание с герцогом.
   -Ну да. А дальше что же?
   -Конечно, их обоюдная дружба могла быть построена не на чувстве симпатии, а на выгоде. Королева-мать хотела при посредстве злейшего врага Генриха Наваррского причинить зло последнему, а герцог Гиз рассчитывал вернуть любовь наваррской королевы, которую он все еще любит по-прежнему. Но из письма наваррской королевы к матери и к герцогу видно, что измена мужа не толкнула ее в объятья герцога. Значит, у Гиза отпал единственный мотив, заставлявший его искать дружбы королевы Екатерины. Наверное, он не мог забыть, что она хотела убить его из-за угла. Ну вот... мне кажется, что тут и надо искать причину исчезновения королевы Екатерины.
   -Что ты хочешь сказать этим?
   -Да ведь королева-мать - недурной залог... Убедившись, что любви королевы Маргариты ему не вернуть, герцог Гиз мог посадить королеву-мать в экипаж и... увезти ее в Лотарингию!
   -Неужели ты думаешь, что он мог решиться на это?
   -Эх, государь, да ведь принцы Лотарингского дома способны решиться на что угодно.
   -Но ведь это - черт знает, что такое! В таком случае надо сейчас же снаряжать солдат в погоню за похитителями.
   -А какой прок, ваше величество? Если все случилось так, как я предполагаю, то люди герцога Гиза отъехали уже на такое расстояние, что их не догнать.
   -Но с какой целью могли они завладеть королевой?
   -Я уже сказал, государь, что королева Екатерина - хорошая заложница. А ведь лотарингские принцы уже давно поглядывают на крепость Дьелуар.
   -И они думают, что я отдам им ее в обмен на королеву? Rак они рассчитали без хозяина... Пусть королева-мать просидит всю жизнь в Лотарингии, но Дьелуара им не видать, как своих ушей. А королеве это только хороший урок... В самом деле! Она вечно строила разные ковы против лиц, которых я люблю, заводила хитрые интриги, покровительствовала негодяю Рене, во вред моим интересам тайно завела дружбу с Гизами... Ну, так пусть же она и платится теперь за все это.
   -Значит, государь, дело об исчезновении королевы- матери надо, говоря судейским языком, "предать воле Божией"?
   -Отнюдь нет. Я не могу допустить, чтобы лица моей крови исчезали безнаказанно из моего дворца, и потому необходимо тщательно расследовать, где именно скрывался герцог в Париже... Не слыхал ли ты чего-нибудь относительно этого, Пибрак?
   -В Париже все в один голос твердят, что суконщик Лашеней занимается своим ремеслом лишь для отвода глаз, а на самом деле является банкиром и агентом лотарингских принцев.
   -Ну, так с этим надо покончить. Возьми, друг мой Пибрак, швейцарцев и сейчас же арестуй и приведи ко мне этого Лашенея! Я лично допрошу его.
   -Слушаю-с, ваше величество,- ответил Пибрак и отправился исполнять возложенное на него поручение.
   Он взял из луврской кордегардии десять швейцарцев и отправился с ними к дому Лашенея.
   Расставив швейцарцев кордоном вокруг дома, он приказал им:
   -Не выпускайте из дома никого. Если кто попытается насильно пройти через вашу цепь, уложите на месте.
   Затем он подошел к двери и постучал, но никто не ответил на этот стук.
   "Этот субъект спит еще,- подумал Пибрак,- какое неприятное пробуждение ждет его!.." Подумав это, он постучался еще сильнее.
   VI
   В ответ на повторный стук одно из окон верхнего этажа открылось, и высунувшаяся из него старуха хриплым голосом спросила:
   -Что вам нужно?
   -Нам нужно видеть господина Лашенея.
   -Его нет дома.
   -В таком случае откройте нам дверь.
   -Его нет дома! - повторила старая карга и закрыла окно. Тогда Пибрак подозвал рослого швейцарца и приказал ему взломать дверь алебардой. Швейцарец ревностно принялся за это занятие. Тогда открылось другое окно, и старик, высунувшийся из него, сердито крикнул:
   -Что за шум? Что нужно?
   -Батюшки, да ведь это - господин Лашеней! - сказал Пибрак.
   -Ну да, это я,- ответил тот.
   -А нам сказали, что вас нет дома.
   -Я приказал, чтобы меня не будили... Я спал...
   -А теперь вы проснулись!
   -Ну да.
   -Так прикажите открыть дверь, у меня имеется к вам небольшое дельце.
   -От кого?
   -От его величества короля.
   Лашеней понял, что тут шутки плохи, и крикнул старухе:
   -Гертруда, откройте дверь! Старуха открыла дверь, и Пибрак вошел в дом. Туг его встретил полуодетый Лашеней и, зная Пибрака в лицо, спросил его:
   -Чем могу служить вам, господин капитан?
   -Король желает видеть вас! - ответил тот.
   -Что же могло понадобиться его величеству от такого ничтожного человека, как я?
   -Уж право, не знаю.
   -Так будьте любезны передать его величеству, что я сейчас же явлюсь в Лувр.
   -Нет, это не дело! Вы должны идти сию же минуту, и вместе со мной.
   -Но король, вероятно, еще в постели.
   -О, нет, он давно встал и ждет вас.
   -Но в таком случае дайте мне один только час, чтобы я мог приготовиться.
   -Ни одной минутки, дорогой господин Лашеней.
   -Да ведь я должен одеться в подобающую одежду!..
   -Полно! Наш король - очень простой человек и терпеть не может лишних церемоний. Но вот ждать кого-нибудь - этого он не любит еще больше. Поэтому пойдемте немедленно!
   -Я совершенно не могу предстать перед его величеством в таком виде!
   -Ну что же, в таком случае я прикажу связать вас, и мои люди отнесут вас в Лувр на руках.
   На лбу Лашенея выступил пот... Он понял, что дело плохо и сопротивляться бесполезно.
   -Позвольте мне только отдать моей домоправительнице кое-какие распоряжения по хозяйству,- попросил он.
   -Пожалуйста.
   Лашеней кликнул Гертруду, но, как только старуха появилась в дверях, Пибрак приказал двум швейцарцам, вошедшим за ним в дом:
   -Свяжите эту ведьму и стерегите ее! Займите дом, и пусть сюда никто не входит и не выходит отсюда. Ну а вы, Лашеней,марш за мной!
   Лашеней должен был покориться, так как не мог оказать сопротивление. Наконец, помимо отсутствия какой-либо возможности для этого, разве он не скомпрометировал бы себя непокорностью?
   Итак, дрожащий Лашеней отправился с Пибраком в Лувр. При входе их король бросил на стол книгу, которую читал, и, пытливо уставившись в лицо агенту герцога Гиза, спросил:
   -Вас зовут Лашеней?
   -Точно так, ваше величество.
   -Чем вы занимаетесь?
   -Я суконщик, ваше величество.
   -И только? Больше вы ничем не занимаетесь?
   -Ровно ничем, ваше величество.
   -Вот как? А мой друг Пибрак уверяет в противном: он говорит, что вы являетесь в Париже агентом и банкиром моих милых родственников, принцев Лотарингских!
   Лашеней удивленно вскрикнул, поднял взор к небу и, всплеснув руками, сказал:
   -Можно ли так смеяться над бедным суконщиком, господин Пибрак! Господи Иисусе Христе! Да ведь я был бы счастлив, если бы это было так!
   -В самом деле? - кинул король.
   -Да как же, ваше величество? Ведь тогда я был бы богатым человеком и вместо того, чтобы тяжелым трудом зарабатывать жалкие гроши, я...
   -Ладно! - перебил его король.- Значит, Пибрак солгал?
   -Его милость просто плохо осведомлены.
   -Это очень плохо для вас, мой милый Лашеней! - насмешливо сказал король.- Я привык верить Пибраку во всем и решил повесить вас завтра на восходе солнца, если вы не удовлетворите моего любопытства относительно моих лотарингских родственников...
   -Значит, я буду повешен, государь, за то, что я даже никогда не видывал их высочеств?
   -Это очень досадно! - ледяным тоном сказал король.Значит, вы будете повешены, потому что вы сами понимаете, что не могу же я изобличать во лжи своего друга.
   Лашеней очень боялся смерти, но отличался совершенно не плебейской верностью своим господам, а потому покорно ответил:
   -Что же делать? Видно" мне на роду написано умереть без вины!
   -До завтрашнего утра у вас еще есть время одуматься,ответил король,- а пока отведи-ка его, Пибрак, в одну из луврских камер!
   Пибрак взял Лашенея за плечо и вывел из королевского кабинета. Первому встречному ландскнехту он приказал:
   -Сбегай в кордегардию и возьми у дежурного офицера ключ от При-Дье.
   При-Дье, о котором говорил Пибрак, было название одной из ужаснейших камер, которыми изобиловал Лувр. Там была страшная сырость, кишела масса насекомых и стадами ходили гигантские крысы. Осужденный, которого заперли бы там на неделю, мог не бояться палача, так как в этом ужасающем, зараженном воздухе самый здоровый человек не выжил бы и трех дней. А самое главное - в этой камере была "ублиетта", что уже само по себе обеспечивало довольно неприятную смерть в тюрьме.
   В то время "ублиетты" находились во многих камерах. Они представляли собой широкую каменную трубу, которая вела в реку. Человек, оступившийся или силой вытолкнутый туда, падая, натыкался сначала на железные острия и брусья, а потом его обезображенное тело уносило водой. Отсюда и произошло их название: "ублиетты" сулили вечное забвение.
   Приведя в эту страшную камеру осужденного, Пибрак подвел его к дальнему углу и, при кровавом свете факелов показав зияющее отверстие, произнес:
   -Король обещал повесить вас, дорогой господин Лашеней, но я попытаюсь отговорить его от этого неразумного решения. К чему столько помпы для такого незначительного человека, как вы? Просто мы утром спустим вас вот в эту каменную дыру, и делу конец.
   Затем Пибрак запер арестанта и ушел к Маликану.
   -А вы и в самом деле серьезно озабочены, как видно! сказал ему кабатчик.
   -Господи, еще бы!.. Обстоятельства складываются так, что я не могу не беспокоиться.
   -Я с удовольствием рассеял бы ваши опасения, но...
   -Но ты поклялся ничего и никому не говорить?
   -Вот именно. Но скоро я буду свободен от своей клятвы.
   -А когда именно?
   -В полночь.
   -Черт возьми! Я вовсе не любопытен по природе, но в полночь я непременно зайду к тебе.
   -Хорошо! - сказал Маликан.- Я буду ждать вас.
   -"До полуночи еще далеко,- подумал Пибрак, возвращаясь домой.- Чем бы мне заняться в течение этого времени в интересах дела? Ага, знаю! Волей короля я поставлен в открытые враждебные отношения с Гизами, и все равно они объявят мне теперь войну. А у Лашенея в доме, наверное, найдутся какие-нибудь документы, способные окончательно скомпрометировать лотарингских принцев. Это и будет моим оружием против них. Итак, вперед! Однако сначала надо подкрепить силы обедом, а потом можно будет пойти в дом этой старой крысы".
   Пибрак вернулся в Лувр, пообедал, отдал все необходимые распоряжения к порядку дня, касающиеся его обязанностей, и затем отправился к дому Лашенея. Но его ждала там совсем неожиданная картина, для объяснения которой нам необходимо вернуться немного назад.
   VII
   Двое швейцарцев, оставленных Пибраком сторожить дом и связанную Гертруду, комфортабельно устроились в кухне у камелька и стали ждать. Но вскоре они начали ощущать все неудобство своего поста; ведь они вышли из Лувра ни свет ни заря, и желудок властно вступал в свои права. Между тем Пибрак, казалось, совершенно забыл о них.
   -Уж не думает ли капитан, что мы можем обойтись без еды и питья? - пробурчал один из швейцарцев.
   -Но ведь есть и пить нам не запрещено,- ответил другой.Мы только не смеем выходить из дома. Так почему бы нам не угодить голода и жажды здесь, на месте?
   -Ты прав. У старой обезьяны, наверное, найдется хорошее винцо.
   -Ну, и кусок хлеба да ломоть сала тоже должны найтись; надо только пошевелить старую ведьму! - и с этими словами швейцарцы подошли к Гертруде, лежавшей связанной в углу кухни.Эй, ты, старая ведьма,- крикнули они.- Мы хотим есть и пи1ь. Покажи нам погреб и кладовую!
   -А что мне за это будет? - спросила старуха.
   -Мы угостим и тебя тоже!
   -Этого мне мало. Обещайте отпустить меня на волю, и тогда я предоставлю вам хозяйничать во всем доме.
   -Да ты с ума сошла? Уж не хочешь ли ты, чтобы нас повесили?
   -Ну, так ищите сами, а я ничего не покажу.
   -Э, нет, старая ведьма, так дешево ты от нас не отделаешься. Ну-ка, товарищ, возьмем ее на руки и сунем в огонь. Вот увидишь, как славно запахнет жареной свининой!
   Старуха испугалась угрозы и сказала:
   -Да не могу же я показать вам погреб и кладовку, раз я связана по рукам и ногам. Развяжите меня сначала, а потом уже я достану все, что нужно.
   Развязанная Гертруда приготовила им яичницу с салом и принесла шесть бутылок старого вина. Через час оба солдата были уже совершенно пьяны.
   Тогда старуха сказала им:
   -Я вижу, что вы славные парни, а потому угощу вас вишневой наливкой собственного приготовления.
   Гертруда действительно принесла пузатую бутылочку, и содержимое последней очень понравилось солдатам. Но едва только они выпили по стаканчику, как ими овладела непреодолимая сонливость, и доблестные стражи без памяти свалились под стол. Тогда старуха поспешно взбежала на первый этаж и, высунувшись в окно, стала смотреть. Улица была совершенно пустынна, так как Пибрак ограничился в смысле охраны дома Лашенея теми двумя швейцарцами, которых опоила Гертруда, а остальных увел с собой. Что же касается прохожих, то их тоже не было в этом глухом углу, если не считать какого-то молодого человека, взад и вперед прохаживавшегося в отдалении от дома. Приглядевшись, старуха узнала в этом человеке приказчика Лашенея и сейчас же крикнула:
   -Эй, Патюро, Патюро! Иди сюда!
   Патюро с опаской подошел поближе и сказал:
   -Хозяина-то арестовали!
   -Да, но мы должны принять меры, чтобы его не повесили. Иди сюда скорее!
   Гертруда затащила молодого человека в дом и провела его в комнату Лашенея.
   Здесь она открыла известный ей тайник и достала оттуда связку документов, причем, подавая их Патюро, сказала:
   -Сама я не умею читать, но мне не раз приходилось слышать от хозяина, что в этой связке достаточно материалов для громкого процесса.
   -Значит, эту связку надо сжечь? - сказал Патюро.
   -Нет, боже упаси! Просто ее надо припрятать в надежное место, а самым надежным будет, если ты спрячешь бумаги у себя на квартире. Кому придет охота искать важные документы у такого незначительного человека, как ты?
   -Но ведь такая охота все же может прийти кому-нибудь, и тогда...- с отчаянием воскликнул Патюро.
   -Берегись, Патюро! Нашего хозяина все равно выпустят из тюрьмы, а тогда тебе несдобровать.
   -Да я не отказываюсь взять эти бумаги, а только представляю вам свои соображения! - испуганно спохватился приказчик.- Если же вы находите, что так будет лучше, то я готов взять их.
   Гертруда передала ему бумаги, и они вышли из дома, причем старуха, заперши выходную дверь на ключ, спрятала последний в карман.
   Патюро принес опасную связку бумаг к себе домой и здесь погрузился в глубокую задумчивость. У него не было ни малейшей привязанности к Лашенею, который обращался с ним очень грубо и безжалостно помыкал им. Чего же ради рисковать жизнью из-за такого хозяина? Между тем у Патюро уже давно горела в душе мечта прикопить денег и вернуться к себе на родину. Где там станет разыскивать его Лашеней или даже сами лотарингские принцы? Вот если бы обратить эти бумаги в деньги... Но чего же проще? Ведь ни для кого не тайна, что лотарингские принцы злоумышляют против короля; значит, королю будет очень важно проникнуть в подобные планы заговорщиков, а следовательно, он не откажет вознаградить того, кто выдаст их. Одна беда, как пробраться к королю?
   Тогда Патюро пришло в голову действовать через посредство Пибрака, который, как он знал, был постоянно вхож к королю, и с этой целью он направился к Лувру. Ему посчастливилось, так как Пибрак попался ему на полпути. Но Патюро был робок, а Пибрак задумчив в этот момент и не расслышал негромкого оклика бедно одетого горожанина. Тогда Патюро решил пойти следом за Пибраком, и таким образом они дошли до дома Лашенея.
   Было уже около девяти часов вечера, на улицах стояла темь, и Патюро удалось дойти до самого дома, не будучи замеченным Пибраком. Только тогда, когда капитан несколько раз безуспешно постучался в дверь, Патюро вынырнул из тени и подобострастно предложил Пибраку свои услуги.
   -Кто ты такой? - спросил его капитан.
   -Патюро, приказчик Лашенея! - ответил тот.
   -Почему дверь заперта?
   -Потому что Гертруда опоила ваших солдат и сама скрылась, заперев дверь.
   -А ты можешь открыть запертую дверь?
   -Мы можем пройти через магазин, ключ от которого у меня.
   -Хорошо, веди меня!
   Патюро провел Пибрака в дом, и тут капитан гвардии мог воочию убедиться в плачевном состоянии оставленной им стражи.
   Тогда, отложив счеты с пьяницами-солдатами до их протрезвления, Пибрак обратился к Патюро:
   -Знаешь ли ты, где твой хозяин?
   -Знаю, ваша честь. - А знаешь ли ты, что его ждет? Он будет повешен завтра на восходе. Между тем ему было легко сохранить свою жизнь: стоило только отдать мне важные бумаги, которые я у него требовал. Так вот не желаешь ли ты составить компанию своему хозяину? Если нет, тогда укажи мне, где то, чего я ищу.
   Патюро набрался храбрости и ответил:
   -Если я не укажу этих бумаг, меня ждет виселица; но что ждет меня, если я укажу их? Ведь согласитесь, ваша честь, что в здешнем мире все оплачивается.
   -Значит, ты можешь дать полезные указания?
   -Могу, ваша честь, если... если это будет стоить того!
   -Ну, так вот тебе пистоль.
   Патюро не взял монеты, протягиваемой ему Пибраком, и улыбаясь ответил:
   -Ваша честь смеется надо мной! Разве бумаги, которые вы ищете, стоят всего только пистоль?
   -Дурак!- спокойно сказал Пибрак.- Я могу попросту повесить тебя, а вместо этого предлагаю тебе целый пистоль, от которого ты отказываешься.
   -Ваша честь,- возразил Патюро,- я предлагаю вам то, что вам очень нужно в данный момент, а вы отказываетесь.
   -То есть как это я отказываюсь?
   -Ну конечно! Раз вы повесите меня, то ничего не узнаете.
   -Ладно, милый мой! Стоит тебе только увидать веревку и перекладину, как живо выболтаешь все, и притом совершенно даром.
   -Не рассчитывайте на это, ваша честь! Ведь за выдачу важной тайны мне все равно будут мстить, и если я попаду в руки герцога Гиза, то он тоже рассчитается со мной веревкой. Значит, для меня только тогда есть смысл выдать вам бумаги, если сумма, которую я получу за это, даст мне возможность скрыться из Парижа.
   -Сколько же ты хочешь?
   -Сто пистолей, ваша честь.
   -Да ты белены объелся, что ли? Нет, брат, видно, нечего с тобой говорить. Я просто разнесу весь дом в щепки, найду, что мне нужно, а тебя повешу.
   -Бумаг в этом доме нет, ваша честь.
   -Где же они?
   -Это моя тайна, за открытие которой я хочу получить сейчас же на руки сто пистолей.
   -Да откуда взять такую большую сумму офицеру?
   -От короля, который рад будет получить столь важную тайну за маленькую для него сумму.
   Ну, так вот что. Ты знаешь меня? Да? Так, если я дам тебе честное слово, что завтра до полудня ты получишь свои сто пистолей, поверишь ты мне или нет? Помилуйте, ваша честь...
   -Но бумаги мне нужны теперь же!
   -Хорошо, ваша честь, пожалуйте за мною! - сказал Oатюро.
   Он немедленно провел Пибрака к себе в дом, вручил ему там связку бумаг Лашенея и рассказал Пибраку при этом, каким образом он сам овладел этими важными документами.
   Пибрак провел часа два в бедной комнате Патюро, рассматривая полученные документы, а затем тщательно спрятал их под камзол и ушел, думая:
   "Этого совершенно достаточно, чтобы герцог Гиз с братцами - герцогом Майнцским и кардиналом Лотарингским - отправился на Гревскую площадь".
   Раздумывая о свойстве полученных документов, Пибрак дошел до Луврских ворот. Здесь он застал какого-то монаха, который умолял часового пропустить его к королю.
   -Я во что бы то ни стало должен видеть короля, чтобы рассказать ему об одном приключении, имеющем отношение к королеве-матери! - ответил монах.
   Пибрак вздрогнул и поспешил отвести монаха на несколько шагов в сторону. Здесь он сказал:
   -Простите, ваше преподобие, но теперь уже поздно, его величество спит, и будить его без важных оснований нельзя. Поэтому потрудитесь рассказать мне, в чем дело.
   Монах - это был тот самый, у которого герцог Гиз отобрал письмо Екатерины Медичи,- сообщил Пибраку о странном приключении, случившемся с ним, и в заключение сказал:
   -Когда я вернулся в монастырь, отец-настоятель остался очень недоволен происшедшим и приказал мне сейчас же отправиться в Лувр, чтобы лично доложить королю все, что случилось.
   -В таком случае,- сказал Пибрак,- соблаговолите прийти сюда завтра утром, и я проведу вас к его величеству. Скажите только, каков был собою дворянин, предводительствовавший всадниками, отобравшими у вас письмо?
   -Он молод, высок, крепок и очень красив; через все лицо у него идет глубокий шрам.
   В этот момент на колокольне пробило двенадцать часов.
   -А, вот как! - сказал Пибрак.- У него шрам во все лицо? Так, так! Значит, до завтра, ваше преподобие!
   Монах ушел, а Пибрак подумал:
   "Этот герцог Гиз, прозванный "Балафрэ". Но чтобы меня черт побрал, если я тут что-нибудь понимаю. Пойду-ка я к Маликану... ведь уже пробило полночь, и он освободился от своей клятвы!"
   VIII
   Маликан уже поджидал Пибрака, хотя в кабачке и не было огня. Но, как выразился кабатчик, "у слов нет цвета", а потому они решили из осторожности говорить, не зажигая огня.
   -Мне кажется, что я догадался сам,- начал Пибрак.Наваррский король похитил королеву-мать.