Джек Блэксмит. Цирк уродов

   – Хм… Что такое «чикагская амнезия»?
   – Нежелание свидетелей давать показания в суде. В двадцатые годы в Чикаго…
   – Стоп, верю. Ты свое пирожное будешь есть? Не возражаешь? Отлично. Еще один вопрос. Кто играл молодого дона Корлеоне в фильме «Крестный отец-2».
   – Э-э… Роберт де Ниро. – Алекс нахмурился: – При чем здесь это?
   – Как при чем? – Миллер строго поднял вверх указательный палец. – Такие вещи ты просто обязан знать.
   – Так я был прав? – спросил Алекс. – Насчет расследования?
   – Почти. Расследовать мы будем…
   Миллер сделал паузу, чтобы отпить кофе. Потом откусил пирожное. Прожевал. Снова выпил кофе. Алекс терпеливо ждал. Генри отряхнул крошки, положил на стол десять долларов и поднялся:
   – Пошли.
   Алекс молча вышел за ним на улицу.
   – Расследовать мы будем пропажу сумасшедшей старушки и одного, еще менее вменяемого, парня, – закурив, произнес Миллер.
   – Простите? – Алекс подумал, что ему послышалось, но в следующую секунду понял: – А-а! Мафия похитила важных свидетелей?
   Миллер захохотал, но вскоре прервался – его смех, как это часто бывает у заядлых курильщиков, перешел в кашель. Откашлявшись, он вытер выступившие слезы указательными пальцами обеих рук и сказал:
   – Ой, уморил… Да какие из них свидетели? Мелинда Гамильтон может засвидетельствовать разве то, что видела живым Авраама Линкольна. Если вспомнит, конечно. А парень вряд ли помнил, что с ним происходило два дня назад.
   Алекс молчал, чувствуя себя одураченным.
   – Не понимаю.
   – Чего ты не понимаешь?
   – А как же… Я думал… Вы самый опытный и такой…
   – Мудрый? Гениальный? Раскрывший за свою долгую карьеру немало дел? Да, это все я. – Миллер перестал улыбаться. – Но это все в прошлом. Сегодняшние реалии таковы: ты – зеленый, неопытный новичок. Я – старый алкоголик, которому до пенсии остался месяц. Классический тандем. Именно поэтому нам дали самое дурацкое задание, которым, по сути, должна заниматься полиция.
   – Тогда зачем к этому делу подключилось ФБР?
   – Дело в пропавшем парне. Он особенный. Пошли в офис.
   Агенты вернулись в свой кабинет. Миллер усадил Алекса на свой стул, а сам встал у окна и достал помятую пачку сигарет. Вообще-то курить в здании запрещалось, но Миллеру, похоже, было на это наплевать.
   – Сожалею, что разочаровал тебя, Алекс. Наверное, ты думал, что мы поднимем по боевой тревоге SWAT и поедем арестовывать главу итальянских мафиози дона Винченцо? – Он помолчал, ожидая реакции Алекса. Но тот был настолько растерян, что не произнес ни слова. Тогда Миллер продолжил: – Ладно, вернемся к нашим сумасшедшим. Ты вообще-то зря не воспринимаешь всерьез это дело. Знаешь, сколько людей пропадает за год в нашей прекрасной стране?
   – Не знаю, – буркнул Алекс. – Тысяч пять, наверное.
   – Согласно официальным данным нашей с тобой службы, ежегодно в Соединенных Штатах пропадает более миллиона человек, – мрачно хмыкнул Миллер.
   – Сколько?! – Алекс даже поднял голову от удивления.
   – Ты правильно услышал. А говоришь – пять тысяч. Причем на протяжении последних лет этот печальный показатель постоянно увеличивается. Например, двадцать лет назад пропало не менее ста пятидесяти тысяч человек.
   – Миллион?! И все они исчезли без следа? – пораженный этой цифрой никак не мог успокоиться Алекс.
   – Нет, конечно. – Миллер прикурил сигарету и открыл окно. – К счастью, около шестидесяти пяти процентов пропавших без вести находятся в течение недели с момента исчезновения. В основном это люди, не известившие своих родственников и друзей о запланированном путешествии или деловой поездке.
   – Как так?
   – Скажем, купил человек выгодную «горящую» путевку, уехал на курорт, а его ищут в родном городе.
   Миллер выпустил облако дыма и закашлялся.
   – Вы слишком много курите, – осторожно заметил Алекс.
   – Послушай, пацан, – усмехнулся Генри. – С тех пор, как от меня ушла жена и умерла теща, в моей жизни больше ничего хорошего не происходило. Ты хочешь отобрать у меня последнюю радость? – Сплюнув в распахнутое окно, он продолжил: – Таких пропаж хоть отбавляй: люди, по каким-либо причинам решившие расстаться с прошлым образом жизни и переехать в другой штат, жертвы семейного насилия – это в основном дети. Люди, страдающие психическими заболеваниями, потерей памяти. Одинокие.
   – Так сколько на самом деле пропадает без следа? – совсем запутался Алекс.
   – Примерно пятнадцать процентов пропавших без вести жителей США никогда не находятся. Это где-то сто тысяч человек в год. Их судьба остается вечной тайной не только для родственников и друзей, но даже для спецслужб вроде нашей.
   – Почему так происходит? А как же свидетели? Всегда найдется тот, кто что-то видел или слышал.
   – Не всегда, – возразил Миллер.
   – Ну, не может человек просто так исчезнуть среди белого дня!
   – Хочешь пару примеров? Пожалуйста. Житель Небраски Итан Килбейн заехал в школу за своим шестнадцатилетним сыном Стивеном на автомобиле. По дороге домой они остановились у небольшого магазинчика. Стивен вышел, чтобы купить кофе, а Итан остался ждать его в машине. Прождав двадцать минут, он отправился на поиски сына.
   – И что?
   – Ничего, – пожал плечами Миллер. – Ни следов, ни свидетелей. С тех пор Итан Килбейн разыскивает любимого ребенка уже более двадцати лет. Он до сих пор не может понять, куда исчез его сын, который купил кофе, вышел из магазина и будто растворился в воздухе.
   Алекс попытался представить чувства Итана Килбейна: два десятилетия отец ломал голову над тем, что же стряслось с его сыном – так с ума сойти можно.
   – Это единичный случай? Я имею в виду загадочные исчезновения.
   – Да нет, Алекс. К сожалению, нет. Родственники пропавших без вести рассказывают, что многие люди – дети и взрослые – пропадают при весьма странных обстоятельствах. – Миллер пожевал сигарету, уставившись отсутствующим взглядом в потолок, и продолжил: – Одиннадцатилетняя девочка в Лос-Анджелесе исчезла, когда ее мать складывала товары, купленные в супермаркете, в багажник машины. Женщина потеряла дочь из виду на несколько секунд, но так и не смогла найти ее на пустой автомобильной стоянке.
   Алекс почувствовал, как по его коже побежали мурашки.
   – В Сан-Франциско Эван Джакоби вошел в многоэтажный дом, в котором снимал квартиру… и исчез. Запись с видеокамеры, установленной на входе в дом, показала, что обратно мужчина не выходил. Однако и дома его не оказалось. Полицейские исследовали каждый миллиметр здания, но так и не смогли найти следы Джакоби. Куда он делся – неизвестно. Родственники разыскивают пропавшего уже седьмой год.
   Миллер затушил сигарету в пустой пачке и посмотрел в глаза Алексу:
   – В штате Огайо за десять минут до Нового года глава семейства Грэгори Эйкрод выбежал в магазин, расположенный неподалеку, чтобы купить бутылку шампанского. Жене и детям, расположившимся у праздничного стола, он обещал вернуться через шесть с половиной минут. Эйкрод «опаздывает» уже на четырнадцать лет, – мрачно пошутил он. – И подобных случаев – тысячи. Люди исчезают на улице, в ресторанах, магазинах, кинотеатрах, собственных автомобилях, на рабочих местах и роскошных курортах.
   Алекс поежился. Все это слишком отдавало мистикой. Но было правдой. Именно от этого становилось жутко вдвойне.
   – Но ведь версии какие-то есть?
   – Ну, если исключить истории о зеленых человечках и временных туннелях… Чаще всего пропажи связаны с международной работорговлей и подпольной трансплантацией человеческих органов. Это один из самых прибыльных бизнесов в мире. Так что многие исчезнувшие люди – жертвы пересадки донорских органов.
   Алекс вспомнил, как пару лет назад лежал в больнице с аппендицитом. А что, если бы той зимой его усыпили и распотрошили на куски? Кто бы узнал, что совершено преступление? Бабушке бы рассказали правдоподобную историю – что-нибудь насчет остановки сердца во время операции – и раздали клиентам части его мертвого тела в замороженных баночках. В виде дорогих подарков на Рождество. От представленной картины его аж передернуло:
   – Но ведь в больницах ведется учет. К тому же все равно кто-то рано или поздно заметит, что людей в больнице разбирают… на запчасти.
   – Не обязательно, – сказал Миллер. – Учитывая сегодняшнее развитие медицинских технологий, успешную пересадку не обязательно совершать в госпитале. Главное – найти врача-ублюдка, который за деньги согласится убить одного человека ради спасения другого. Криминалисты подсчитали, что восемьдесят пять процентов людей, пропавших без вести за последние семь лет и до сих пор не найденные, обладали идеальным здоровьем.
   Алекс задумался.
   – Из двух наших пропавших как минимум один пенсионного возраста. Какой из нее донор?
   – Соображаешь, – кивнул Миллер. – Органы старушки интересны только для археологов. Возвращаюсь к моменту, который для нас самый важный. Как я уже говорил, в деле есть особый пропавший без вести. Из больницы для умственно отсталых, кроме старушки, исчез парнишка с синдромом Дауна. Его зовут Роберт.
   – Это печально. Но почему им должно заниматься ФБР?
   – Он – сын сенатора.
   – Какого сенатора?
   Миллер назвал фамилию, и Алекс ахнул.
   – Вот именно. Не дай бог, что-то просочится в прессу – с нас шкуру спустят. Тебе-то ничего, новая вырастет, а я – старый пес, на мне уже давно ничего не заживает. Найдут повод и вышвырнут без пенсии.
   Генри достал из сейфа папку № 999 и положил ее перед Алексом. Посмотрел на обложку. В перевернутом виде номер дела поменялся на 666 и приобрел совершенно другое, зловещее значение.
   – Ознакомишься здесь. – Выругался про себя и постарался выкинуть из головы это неприятное совпадение, на которое раньше не обращал внимание. – Бумаги выносить из здания запрещается.
   С фотографии на Алекса смотрел полный парень в белом свитере с нарисованными на нем рождественскими оленями. Роберт Маккенли. Возраст его определить было сложно, и если бы не надпись под фото – 23 года, Алекс вряд ли смог сделать это сам.
   Короткие руки, широкая шея, плоское лицо с открытым ртом. Маленькие глаза с ярко выраженным косоглазием смотрели серьезно и резко контрастировали с детским выражением лица. Кому было нужно похищать этого безобидного больного мальчика?
   Алекс полистал папку, где между листами со строгими печатями лежали листы, заполненные корявым почерком, принадлежащим, скорее всего, самому Миллеру.
   – Работорговля, трансплантация…
   – Есть еще не выявленные маньяки-убийцы, – добавил Миллер.
   У Алекса от обилия версий закружилась голова.
   – Сэр! – вскинулся он. – Как мы сможем вдвоем отработать все эти направления?!
   – Испугался? – усмехнулся тот, доставая из ящика стола новую пачку сигарет.
   – Нет, сэр, просто…
   – Называй меня Генри.
   – Хорошо… Генри. Но здесь же работы на целый отдел!
   – Не переживай, – хлопнул его по плечу Миллер. – Не только мы этим занимаемся. К тому же я думаю, что пропавшие рано или поздно сами найдутся.
   – Так вы считаете, что они просто вышли погулять, заблудились и скоро вернутся?
   – Ничего я не считаю, – отрезал Миллер, снова становясь серьезным. – У нас есть задание, и мы должны оперировать фактами. А их у нас пока нет. – Он посмотрел на часы. – Завтра с утра поедем в эту лечебницу. Ну, а сейчас можешь ехать домой и хорошенько выспаться.
   – Но я не устал.
   – Твое дело. – Миллер зевнул. – Ближайшие двадцать лет на нормальный сон у тебя не будет времени.
   – И много у вас таких полезных советов?
   – Этот самый главный.
   Алекс замешкался. Он представлял свое вступление в ряды чикагских агентов более торжественным.
   – Может, – неуверенно спросил он, – вы мне напутствие какое-нибудь дадите?
   – Ах да, чуть не забыл, – вскинулся Миллер и, положив руку на плечо Алекса, торжественно произнес: – Да пребудет с тобой Сила!
 
   В вагоне метро Алекс размышлял над рассказами Генри Миллера о загадочных исчезновениях людей, которые больше напоминали ему сериал «Секретные материалы». За одним исключением – все рассказанное было правдой. Похоже, его ждут большие перемены не только в жизни, но и в сознании.
   Вдруг кто-то мягко дотронулся до него, и он резко обернулся. Перед ним стояла та самая девушка-художница, которая утром нарисовала его портрет.
   – Привет!
   – Привет…
   Алекс немного растерялся. Не каждый день к нему первыми подходят такие красавицы.
   – Домой едешь?
   Он кивнул.
   – А ты красноречивый, – насмешливо заметила девушка.
   Алекс почувствовал, как шею и щеки заливает краска.
   – Я просто…
   – Ты мне еще утром понравился, – ничуть не смущаясь, сказала она и протянула руку: – Николь. Можно просто Ника.
   – Александр, – осторожно пожал он длинные прохладные пальцы. – Можно просто Алекс.
   – Александр Великий?
   – Да нет, простой.
   – Это хорошо. Может, как-нибудь погуляем вместе?
   – Зачем? В смысле – где?
   Она немного откинула голову назад и тихо засмеялась. В полумраке вагона ее глаза сверкали, как два голубых топаза.
   – Ты такой смешной.
   Девушка вытащила из сумочки блокнот. Черканув в нем ручкой несколько цифр, вырвала листок и протянула Алексу.
   – Это номер моего телефона. Ладно, мне выходить. Пока, Алекс.
   – Пока.
   Когда девушка была уже в дверях, Алекс крикнул ей вдогонку:
   – Спасибо за портрет.
   Похоже, она не услышала.
   Алекс проводил взглядом удаляющуюся по перрону фигурку: легкая походка, идеальная осанка, стройные ноги, узкая талия, небольшая грудь. Хрупкий цветок, в котором чувствуется сила.
   Бумажку с номером он сунул в задний карман брюк.
 
   Через полчаса Алекс добрался до своего района. Зашел в продуктовый магазин, чтобы купить хлеба. Глянул через витрину – словно что-то подтолкнуло – и на противоположной стороне улицы увидел Вику.
   В короткой юбке, открывающей стройные ноги, и приталенной курточке девушка выглядела довольно сексуально. Наверняка для сегодняшнего вечера старалась.
   Он улыбнулся. Может, не такая Вика и плохая?
   Но в следующую секунду улыбка сползла с его лица. К девушке сзади подошел какой-то взрослый усатый мужик и нахально обнял ее за бедра. Алекс сжал кулаки, намереваясь проучить нахала, но Вика, как оказалось, не имела ничего против такого обращения. Мало того, обернувшись к мужчине, она поцеловала его в губы.
   Алекс обессиленно прислонился лбом к холодному стеклу. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Кровь прилила к лицу и стучала в висках. Врунья… Сука… Проститутка…
   Боясь, что потом может передумать, он набрал ее номер.
   – Алло?
   – Вика?
   – Ой, привет, сладкий!
   – Ты где сейчас?
   – С подружкой в парикмахерскую пошла. А что у тебя с голосом?
   Усатая «подружка» в это время хозяйски поглаживала Вику по попке, которую та выгибала словно кошка. Если бы Алекс не видел все это собственными глазами, он наверняка бы поверил девушке, настолько убедительным был ее голос.
   – Ничего, – хрипло ответил Алекс.
   Глаза застилал туман ярости. Он боролся с диким желанием выйти из машины и прямым ударом в челюсть уложить Мистера Усатого на асфальт. А заодно Вику рядом с ним.
   Чудовищным усилием воли Алекс взял себя в руки.
   – Вика, я больше не хочу тебя видеть.
   – Почему? – Она от удивления даже отодвинула от себя настойчивого ухажера. – Ты все еще за вчерашнее сердишься?
   – Нет, за сегодняшнее.
   – Не поняла… Ты о чем?
   Он знал этот тон. Сейчас Вика перейдет в атаку. Перевернет ситуацию с ног на голову и сделает из него виноватого. Так было уже много раз. Но не сегодня.
   – Не звони мне больше, – выдохнул он. – Никогда.

Глава 7
Сумасшедший

   Следующим утром, стоя на перроне, Алекс вертел головой по сторонам. Николь видно не было. Он в сотый раз проверил карманы. Бумажки с номером телефона не было. Потерял. Кретин, нужно было сразу занести ее номер в свой мобильник!
   Подъехал состав. Девушка так и не появилась.
   Но когда Алекс приехал в офис, мысли о Николь тут же улетучились. Миллер даже не дал ему присесть.
   – Поехали.
   В машине они молча слушали джазовую станцию, которую включил Генри. Блюз, свинг, фанк. Алекс представлял надутые щеки Луи Армстронга, одержимо дующего в трубу, и чернокожие оркестры на пароходах, плывущих вверх по Миссисипи. Алексу нравились некоторые вещи, но он был рад, когда Миллер сказал: «Приехали».
   Психоневрологическая больница вовсе не выглядела зловеще, как представлял ее себе по дороге Алекс. Скорее она напоминала дорогой отель: новое красивое трехэтажное здание с колоннами и башенками. Кусты перед входом, подстриженные в виде животных, пруд с каменным мостиком, лужайки с розами. Никаких решеток, каменных заборов и охранников с винчестерами.
   – Звезды на четыре потянет, – пробормотал Миллер, угадав мысли молодого напарника.
   За дверью сидела полная медсестра, которая заставила их расписаться в регистрационном журнале и вызвала охранника, что немного задело Алекса. Он думал, что предъявленного жетона ФБР окажется достаточно. Впрочем, после пропаж таких клиентов меры предосторожности персоналу больницу лишними уже не казались.
   В ожидании главного врача Алекс оглядел роскошный вестибюль с высоким потолком. Натертый паркет блестел, как зеркало. На стенах, между гирляндами из тыковок, висели картины морских пейзажей. У огромного камина стояли кожаные кресла и диваны. Вдоль стен возвышались дубовые шкафы с аккуратно выстроенными рядами книг. Чуть сбоку стоял рояль с откинутой крышкой. Из невидимых взору колонок лилась классическая музыка. Могло показаться, что на рояле играет человек-невидимка.
   – А тут неплохо, – заметил он. – Вы бы не хотели очутиться в таком месте на старости лет?
   – Где? – помрачнел Миллер. – В музее восковых фигур?
   Только тут Алекс увидел несколько маленьких скрюченных силуэтов, утонувших в глубоких креслах. Фигуры, уронившие головы на грудь, не двигались. Признаков дыхания тоже заметно не было. Казалось, старики затаились, боясь лишним жестом привлечь позабывшую о них Смерть.
   Но кое-какое движение все же наблюдалось. По коридору медленно, едва переставляя ноги и держась дрожащими руками за ходунки, шел старичок в сопровождении медсестры. На губах пациента блуждала отсутствующая улыбка идиота, рассудок которого остался за стенами этого заведения. Было заметно, что под брюками у старика надет памперс.
   У Миллера дернулась щека:
   – Доживать свои последние дни в этом паноптикуме? Уж лучше пускай меня пристрелят в Южных кварталах.
   Алекс на секунду увидел ситуацию глазами Миллера: искусственные цветы, искусственная музыка, искусственно поддерживаемая жизнь. Похоже, Генри, которого до судорог пугала близость пенсии, вовсе не шутил насчет огнестрельной альтернативы.
   Главным врачом больницы оказалась женщина лет пятидесяти. Строгое лицо, короткие седые волосы, минимум макияжа, надменно вздернутый подбородок.
   – Здравствуйте, – поздоровался Алекс.
   Она ограничилась едва заметным кивком.
   – Ваши коллеги из полиции уже проводили опрос. Два раза.
   – Мы не из полиции. – Миллер раскрыл удостоверение с жетоном. – Агент ФБР Генри Миллер, это агент Алекс Смирнов. А вы – Симона Паркинсон, если не ошибаюсь? Мы можем поговорить в конфиденциальной обстановке?
   Не меняя выражения лица, Симона провела агентов в свой кабинет. Присев за рабочий стол, она сцепила тонкие пальцы в замок.
   – Что именно вас интересует?
   Миллер решил зайти издалека:
   – Миссис Паркинсон, чем вообще занимается ваш госпиталь?
   – Наша больница обеспечивает психиатрическое лечение. Также мы предлагаем уникальные методы лечения для людей с проблемами, связанными с черепно-мозговыми травмами или нервно-психическими синдромами.
   – Психов, значит, лечите? – кивнул Миллер.
   – Я бы вас попросила! – возмущенно (преувеличенно возмущенно, как показалось Алексу) сказала Симона. – У нас тут не психушка.
   – Понимаю, не совсем корректно, – поднял ладони Миллер. – За больными хорошо смотрите?
   – Мы обеспечиваем своим клиентам первоклассный уход: их переодевают, моют, отлично кормят, водят на процедуры.
   – Большой персонал?
   – Около сотни человек: медсестры, специалисты по трудотерапии, диетологи, терапевты и клинические психиатры. Все они проверенные люди.
   – На что проверенные? – поинтересовался Миллер.
   Алекс молчал, предоставив вести разговор более опытному напарнику.
   – На профессиональную пригодность, – в голосе директрисы послышалось раздражение. – Также прошу заметить, что никто из персонала не имел проблем с наркотиками, ни у кого не было арестов.
   – А врачи…
   – А наши врачи прошли подготовку в самых престижных медицинских школах.
   – Чудесно! – восхитился Миллер. – Просто замечательно! Но как при таком всеобщем профессионализме из вашего госпиталя могли пропасть сразу два человека?
   Симона закусила губу. Ответить ей было нечего.
   – Ну, да ладно, – миролюбиво произнес Миллер. – Если вы не возражаете, мы опросим присутствующий персонал.
   Сейчас Симона уже не казалась такой надменной. Она вежливо поинтересовалась:
   – Вызвать их по очереди в кабинет?
   – Нет, спасибо, мы сами пройдемся по этажам.
   Миллер с кряхтеньем выбрался из глубокого кресла. Алекс, за весь разговор не проронивший ни слова, тоже поднялся и, прихватив со стола визитную карточку, вышел в коридор.
   – Я на второй этаж, ты на третий, – сказал Миллер. – Пообщаемся с медсестрами. Хотя сомневаюсь, что это что-то даст…
 
   Алекс нацелился ручкой в блокнот.
   – Скажите, вы не наблюдали в последние дни ничего подозрительного?
   Старик пожевал губами и, сдвинув брови, спросил:
   – А кто ты, на хрен, такой?
   Алекс скосил взгляд на санитара. Тот, пряча улыбку, пожал плечами. Алекс снова посмотрел на соседа пропавшего парня.
   – Я – специальный агент ФБР. Вы помните Роберта Маккенли?
   – Конечно! Паскудный актеришка.
   – Хм… Нет. Я говорю о вашем соседе.
   Старик замолчал. Алекс подождал несколько секунд и снова спросил:
   – Так вы помните его?
   – А кто ты, на хрен, такой?
   – Хм…
   Другой старик, из комнаты напротив, со слезящимися глазами и трясущимися руками, признал в Алексе своего сына. После чего зло поинтересовался, когда он заберет его домой из этой богадельни, набитой вонючими старыми пердунами.
   – Скажите, а где второй сосед Маккенли? – спросил Алекс.
   – Соседка.
   – Хорошо, соседка. Где она?
   – На том свете.
   – Что с ней случилось? – насторожился Алекс.
   – Ее убило курение.
   – Рак?
   – Нет. У нее кислородные баллоны взорвались, когда она выехала на своей коляске покурить на задний двор. Бабах – и нет бабки! – И старик довольно заржал.
   Миллер оказался прав. Опрос ничего не дал. От остальных пациентов было еще меньше полезной информации. А работники лечебницы внимательно выслушивали Алекса, вежливо улыбались и разводили руками: «Не были, не видели, не знаем». Бесполезно. Пора закругляться.
   Пройдя по пустому коридору, Алекс подошел к лифту. Но не успел он нажать кнопку вызова, как внезапно из-за угла выскочил мужчина лет пятидесяти. Маленький – не выше полутора метров, круглый, возбужденный. Алекса сразу насторожило, что правую руку человечек держал за пазухой. То ли грудь почесывал, то ли… Алекс вытащил руки из карманов брюк и приготовился к любым неожиданностям.
   Толстячок подкатился на своих коротеньких ножках вплотную и, дыша в лицо запахом лекарств, спросил:
   – Вы из ФБР?
   Алекс, пульс которого участился, сделал шаг назад, но мужчина тут же сократил дистанцию. Руку он по-прежнему держал под рубашкой.
   – Я слышал, как вы представлялись медсестре, агент Алекс, – сказал толстячок, безумно вращая глазами. – Вы парня пропавшего ищете?
   Алекс кивнул, прикидывая, как половчее вырубить настойчивого пациента в случае неадекватных действий с его стороны. То, что перед ним явно нездоровый человек, смущало и пугало одновременно.
   – Мистер Фуллер знает, кто его похитил, – заявил человечек, оглядываясь по сторонам и не подозревая, что от глубокого нокаута его отделяет всего одно неосторожное движение. – Еще пару недель назад я лежал в другой больнице, и там произошло то же самое – пропал волшебник. Но я знаю, кто это сделал. Его похитили демоны! Теперь они ищут меня.
   Стремительным движением он выхватил руку, в которой был зажат… Алекс дернулся, намереваясь провести болевой прием, но тут же перевел дух. Это был не нож, а страницы, вырванные из какого-то журнала.
   – Спрячьте, – больной всунул листки в руку Алекса и предпринял попытку помочь спрятать их под полу пиджака.
   У Алекса не было опыта общения с сумасшедшими, и он сомневался, что хочет его приобрести. Как себя вести в этой ситуации? Наверное, нужно говорить так, будто ничего особенного не происходит.
   – Хорошо, – произнес он. – А кто присылает демонов?
   Толстяк встал на носочки и приблизил губы к уху Алекса, словно собирался его поцеловать. Но вместо этого прошептал:
   – Дети.
   – Какие еще дети?!
   – ДЕТИ САТАНЫ!
   Алекс сделал шаг назад. По его коже побежали мурашки. Оставалось надеяться лишь на то, что сумасшествие не является заразной болезнью.