Джерролд Дэвид. День проклятия

   - Не покидай меня, Джим!
   - То, что они делают… Делают… Я перехватил ее руку.
   - Нет, не бей меня снова. Дай закончить. Те слова… они выше слов. Я знаю, что говорю нелепость, но вы бы поняли меня, услышав их.
   Я замолчал, прислушиваясь к мыслям, которые роились в голове, как бы выплывая из тумана. Впрочем, туманом это не было.
   Я сглотнул и сказал:
   - Вы правы. Они общались невербально. - Я остановился перевести дыхание. Нужно поскорее найти слова, прежде чем они утратят смысл, надо торопиться, пока мысль не ускользнула. - Мы общаемся с помощью слов. Слово - это понятие. Символ. Мы обмениваемся симво-. лами. Они же разговаривают звуками. Нет… музыкой. Они создают музыку и подстраиваются под нее. Они… Может, это покажется невероятным, но я почувствовал. Они общаются в процессе поиска самого общения, все вместе создают фон общения и… как-то подстраиваются друг к другу… каким-то способом превращаясь в клетки… более сложного организма. В стадо. И…
   Боже, теперь я все понял!
   - Они стали такими, потому что лишились собственного «я». Они потеряли способность помнить, а лишившись памяти, каждый утрачивает свою неповторимость. Они держатся вместе ради секса, ради пищи, но главным образом ради общего «я». О Господи, мы же наблюдаем зарождение нового человека!
   Осознавать это было ужасно. По спине пробежали мурашки; меня передернуло.
   - Здесь можно где-нибудь присесть? - спросил я, утирая пот со лба и смущенно оглядываясь. Голова кружилась.
   Флетчер подвела меня к почерневшей каменной скамье, оставшейся от прежних времен, усадила и присела рядом.
   - Почему вы не предупредили меня? - хрипло спросил я.
   - Я не знала, - извиняющимся тоном ответила она. - На всех это действует по-разному.
   Ее глаза повлажнели.
   Я отвел взгляд и уставился в землю. Бетон был покрыт застывшими пузырями. Я проглотил ком и сказал:
   - Мне сейчас плохо и очень грустно. - Лицо мое непроизвольно сморщилось. - Меня словно выпотрошили, вынули душу и выбросили. Хуже не бывает. Я чувствую себя так, будто навсегда потерял что-то очень важное…
   Больше я не мог сдерживаться. Я рыдал, закрыв лицо ладонями, и не понимал, почему бегут слезы, но остановиться не мог.
 
    В. Как хторране называют бетонный бункер?
    О. Грильяж.
 

«ПЕРЕЛОМАЙТЕ ИМ НОГИ»

 
    Вероятность - это константа.
    Соломон Краткий
 
   - Ну как, получше? - спросила Флетчер и протянула носовой платок.
   Я вытер глаза и покосился на нее.
   - Как вам это удается? Как вы сопротивляетесь… притяжению?
   Она пожала плечами.
   - Я даже не чувствую, что сопротивляюсь. Просто считаю, что мое участие сводится к наблюдению, и пытаюсь все понять. Этим я занимаюсь всю жизнь - наблюдаю. Отхожу в сторону и наблюдаю. Может быть, поэтому я могу разгуливать среди них без всяких последствий.
   Я вернул платок. Меня словно выпотрошили, выжали как лимон, лишили сил. Флетчер протянула руку, и я попытался встать. Она подхватила меня под локоть, подняла со скамьи.
   - Пойдемте, - предложила она. - Просто погуляем. Пока она возилась со мной, я, искоса поглядывая, заметил, что ее губы плотно сжаты.
   - Спасибо. - Я действительно был ей благодарен.
   Мы направились к джипу. Стадо уже утратило сплоченность. Собрание закончилось, и его участники разбрелись по площади. Появились парочки, совокупляющиеся на засохшей лужайке.
   Я поинтересовался:
   - Так всегда бывает? Флетчер пожала плечами.
   - По-разному. Иногда они впадают в настоящий экстаз. Случалось, накал достигал такой силы, что кое-кто умирал от разрыва сердца. А иногда все проходит вяло. Сегодня, пожалуй, был средний уровень.
   - Это происходит каждый день? Она сдвинула брови.
   - Теперь примерно три-четыре раза в неделю. Поначалу такое случалось раз или два в месяц. Потом - все чаще и чаще, сейчас практически через день, а через месяц, скорее всего, ритуал станет ежедневным. Я думаю, это один из механизмов пополнения стада. С появлением ритуала оно растет быстрее, чем предполагалось. Некие силы втягивают людей в стадо. Вы испытали это на себе.
   Я кивнул.
   - И еще я думаю, что это удерживает всех вместе, - добавила Флетчер. - В прошлом году были случаи, когда люди возвращались к нормальной жизни. Они были растерянны, нуждались в интенсивной терапии, но вновь обретали сознание. За этот год из стада не ушел ни один. Ни один - с тех пор как это началось.
   - Расскажите о вернувшихся, - попросил я. - Как им удалось?
   - Обычно уход связан с каким-нибудь потрясением. Например, один парень сломал ногу. Боль была такая сильная, что он начал кричать и неожиданно позвал доктора. Была поставлена на карту жизнь, и ему пришлось как-то реагировать. Ни один из типов стадного поведения не подходил. Тогда он извлек кое-что из глубин своего мозга. К несчастью - для него, разумеется, - в его памяти всплыло все, связанное с травмой. Он был вынужден войти с нами в контакт, чтобы объяснить, где и как болит, так что пришлось ему снова воспользоваться самосознанием.
   - Вы же можете разрушить стадо, - предложил я. - Переломайте им ноги.
   Флетчер рассмеялась.
   - Если бы все было так просто, Джим! Некоторым можно вернуть самосознание с помощью шока, но большинство этому не поддаются: они не желают вновь обретать свое «я».
   - М-м, - только и выдавил я.
   Эта мысль заслуживала всестороннего изучения. Я вертел ее так и эдак, пытаясь понять подтекст и вытрясти из него возможные следствия.
   Я остановился и задумчиво посмотрел на стадо. Здесь было еше что-то, недоступное моему пониманию. Это
   «что-то» я не мог сформулировать, объяснить и потому злился.
   Флетчер присмотрелась ко мне и осторожно спросила:
   - Вы думаете об отце? По-прежнему считаете, что он жив? Что он в стаде?
   Ее слова вернули меня к реальности. Какое-то время я размышлял, потом отрицательно мотнул головой:
   - Нет. Я не могу представить отца потерявшим рассудок. Только не это. Лучше считать его мертвым, теперь я могу в это поверить. Спасибо.
   Она погладила меня по шеке.
   - Я знаю, Джим, для вас это потрясение. Но гораздо лучше, что вы…
   Ее лицо окаменело - за моей спиной что-то происходило.
   Обернувшись, я увидел, что к нам направляется высокий плечистый мужчина с широкой грудью, обнаженный, мускулистый, как Геракл. На загорелой коже блестели капельки пота. Настоящий жеребец. Точнее, бык. У него были светлые глаза и весьма решительное выражение лица. А еще он демонстрировал такую эрекцию, что не заметить ее было невозможно.
   - Не ваш ли это пропавший ученый?.. - начал было я, но Флетчер оттолкнула меня.
   Она шагнула навстречу быку, оскалилась и зарычала.
   Он заколебался. Она зарычала снова. Бык начал сникать. Флетчер чередовала рычание со злым ворчанием. Бык попятился. Она ощерилась и закричала:
   - На-на-на-на-на!
   Бык повернулся и быстро пошел прочь.
   - Очень эффективно…
   Но тут я заметил, что лицо ее стало пепельным.
   - Что случилось?
   - Ничего.
   - Чушь, - возразил я. - Вы не умеете лгать. Флетчер хотела уйти, но я схватил ее за руку.
   - Вы никого не одурачите.
   Она выдернула руку, повернулась ко мне спиной и закрыла лицо ладонями; плечи ее подрагивали. Нащупав платок, она вытерла глаза.
   - Мы любили друг друга. Я до сих пор не могу спокойно смотреть на него. Особенно… когда он ведет себя так. Простите.
   Я не знал, что сказать, поэтому промолчал, взял Флетчер под руку и повел к джипу. Мы сели в машину, но она не заводила мотор.
   - Поэтому вы интересуетесь стадом? Она кивнула.
   - Я хочу знать, что с ним все в порядке. Я обязана делать это ради него.
   - И еще?.. - подсказал я. Флетчер вздохнула.
   - И еще я надеюсь понять стадо. И… вернуть его обратно.
   Она потерла нос. Глаза ее покраснели.
   - Он вам дорог? Она кивнула.
   - Он был… не такой, как все. Настоящий мужчина, ласковый и безупречный, как джентльмен. - Она посмотрела на толпу - Иногда…
   Фраза осталась незаконченной. Я проследил за взглядом Флетчер.
   - Это ведь очень заманчиво. Они живут в своем мире. Наслаждаются и радуются. - И она добавила: - Они, наверное, единственные на планете могут себе это позволить.
   - Хотел бы я знать, сколько они протянут, если о них перестанут заботиться. Такие наслаждения - опасная роскошь. Не думаю, что мы с вами когда-нибудь позволим себе так радоваться жизни. Во всяком случае, не скоро.
   Она не ответила - смотрела на стадо. Бык нашел себе партнера для дневных развлечений - подростка, не сводившего с него восторженных глаз. Но теперь бык не так возбуждался. Я искоса посмотрел на Флетчер: это была прежняя Флетчер, хладнокровная и решительная.
   Джип завелся с пол-оборота, и мы покатили обратно в Окленд. Она молчала, пока мы не доехали до середины моста.
   - Можете сделать мне одолжение? - попросила она.
   - Конечно.
   - Не говорите никому об этом.
   - Я там не был.
   Флетчер благодарно улыбнулась:
   - Спасибо.
   Теперь настала моя очередь.
   - Между прочим, я бы не хотел, чтобы Дьюк знал о моей… реакции.
   Она включила автопилот и оттолкнула от себя руль.
   - Об этом он никогда не услышит.
   - Спасибо.
   Флетчер потянулась и похлопала меня по руке: мы заключили тайный договор. Теперь все о'кей.
   Она высадила меня у казармы, помахала на прощанье и пообещала внести мою фамилию в список для свободного входа в лабораторную секцию. Я смотрел ей вслед и думал о том, сколько раз в неделю она ездит в Сан-Франциско. Впрочем, это действительно не мое дело.
   Дьюка дома не оказалось, но он оставил записку: «Ложись спать пораньше. Подъем в шесть». На койке лежали новые инструкции. Я пролистал их за едой. Корректировка стрельбы? И ради этого нас выдернули из Колорадо?
   Чепуха какая-то. Я лег расстроенный, всю ночь ворочался, слышал голоса. Но они так ничего и не объяснили.
 
    В. Что хторранин носит в коробке для завтраков?
    О. Два кусочка ржаного хлеба и Чикаго.
    В. Чем хторранин пользуется вместо зубочистки?
    О. Отбойным молотком.
 

СКОРПИОНЫ

 
    Из кислого винограда обычно получается кислое вино.
    Соломон Краткий
 
   Утро наступило досадно быстро. Я встал с койки, включил автопилот, покинул свою телесную облочку и пришел в себя уже в джипе - меня разбудил шум. Мы катили по маслянистому потрескавшемуся гудрону Ок-лендского международного аэропорта, где в конце взлетно-посадочной полосы ожидал полностью готовый «Бан-ши-6» с уже ревущими двигателями.
   Дьюк подогнал джип к самому вертолету. Зажав уши, я следом за ним взбежал по трапу. Едва мы ввалились, как люк автоматически захлопнулся. Пилот не стала ждать, пока мы займем места, и взялась за штурвал. Я бросил вещмешок и упал в кресло. Дамочка вознесла нас так шустро, что я не успел застегнуть привязные ремни.
   Она говорила в микрофон:
   - … Ложусь на курс три-пять-два. Можете выпускать своих пташек. Мы подхватим их над заливом Сан-Пабло.
   Нельзя не узнать этот голос. Лиз Тирелли. Я наклонился к Дьюку.
   - Помнишь, как Тед и я улетали с «Альфа Браво»? - Дьюк кивнул. - У нас та же летчица.
   Лизард включила автопилот и развернула кресло к нам. Она ничуть не изменилась, оставшись такой же хорошенькой, какой я ее запомнил. Жаль только, напялила этот шлем - мне нравились рыженькие.
   - Я - полковник Тирелли, - представилась она. - Вы капитан Андерсон?
   Дьюк кивнул.
   - А это, конечно, лейтенант Маккарти. Я тоже кивнул.
   - Поздравляю с повышением. Проигнорировав поздравление, Лиз обратилась к
   Дьюку:
   - Полагаю, вы удивлены внезапностью своего перевода. Я специально просила передать вас обоих в мое подчинение.
   Дьюк издал какой-то неопределенный звук. Полковник Тирелли пояснила:
   - Мне понравилось, как чисто вы работаете. Район Скалистых гор контролируется сегодня только потому, что в прошлом году вы умело организовали дело.
   - Там работа только разворачивается, - вставил Дьюк.
   Я почувствовал недовольство в его голосе. Заметила ли это Лиз?
   - Я знаю размеры территории - читала ваши отчеты. Но Скалистыми горами займутся другие. Вы нужны здесь.
   Дьюк явно расстроился, но промолчал. Собственно, ему и не нужно было ничего говорить - Лиз, похоже, умела читать мысли не хуже, чем летать.
   - Я все понимаю, капитан, но это задание - по линии дяди Аиры.
   - О-о, - протянул Дьюк. Вопрос был закрыт.
   Я встречался с полковником Айрой Уоллакстейном лишь однажды - за день до его гибели. Потом я прикончил убившего его червя. Не могу сказать, что мне понравился «дядя» Аира, однако он был крестным отцом
   Спецсил, и к его памяти следовало относиться с почтением.
   Лиз перешла на более доверительный тон.
   - Во время операции вы будете заниматься корректировкой. Инструкции получили?
   - Только вчера вечером, - сказал Дьюк.
   - Прочитали? Мы кивнули.
   - Хорошо. Времени у вас, к сожалению, было мало, но скажите спасибо, что вообще получили их. Связь в паршивом состоянии и останется такой, пока мы не обеспечим безопасность наземных станций. Правда, когда до этого дойдут руки - бог знает. - Она была раздражена и расстроена, но виду не подавала. - Ну да ладно. В лесах Северной Калифорнии обнаружено нечто вроде крупномасштабного заражения. Необходимо его уничтожить, впрочем, имеются особенности. Гнезда на второй и третьей стадиях…
   - Третьей? - воскликнул Дьюк.
   Тирелли, недовольная тем, что ее перебили, хмуро кивнула.
   Мы переглянулись. Неужели дошло до этого?
   Мы видели гнезда на второй стадии, заснятые со скай-бола: один купол в центре и шесть вокруг. Такой план мог нарисовать любой ребенок, если ему дать компас и карандаш. Но третья стадия? Я не мог себе представить, как она выглядит.
   Лиз снова прочитала мои мысли.
   - Сразу узнаете, когда увидите. Капитан, займитесь левой стороной. Маккарти будет наблюдать с правого борта. Когда увидите что-нибудь красное, выстреливайте маяк. Команда расчистки будет следовать за нами с интервалом в тридцать секунд. Они сбросят соответствующие детергенты, а также короткоживущие нуклиды, таконитовую пыль, ядовитые микроорганизмы, биоразлагаемые пестициды. Огнеметы мы не используем. Скопления средних и больших куполов взорвут управляемыми зарядами, которые несут на борту корабли второй волны, следующей за первой с интервалом в шестьдесят секунд. Вопросы есть?
   - Это далеко? - спросил Дьюк.
   - Полтора часа лету. Дьюк удивился.
   - Так близко?
   - Дела обстоят еще хуже: в районе действуют ренегаты.
   - Рядом с крупным заражением? - Дьюк удивился еще больше.
   Лизард кивнула. Дьюк почесал затылок.
   - Ну, если вы утверждаете… Хотя трудно поверить.
   - Многие не верят, - сказала Лизард. - Все началось в прошлом году в Орегоне. Там остались нетронутыми большие территории, и там же появились Племена. Конечно, трудности следовало ожидать - ведь люди могут пойти на все, что, по их мнению, поможет выжить. Однако парочка Племен выбрала собственные правительства. Одно Племя, - продолжала Тирелли, - насчитывало около трехсот человек. Они провозгласили независимость, утверждая, что теперь договор между штатами утратил силу. - В ее голосе зазвучало презрение. - Они создали так называемое правительство намерений, чтобы выработать новое соглашение.
   - И какие же у них были намерения? - поинтересовался Дьюк.
   - Это выяснилось очень скоро.
   - Все выглядит так, словно они добились какого-то преимущества, - вмешался я. - По крайней мере, такого, в которое поверили целых триста человек.
   Лиз пожала плечами.
   - Подобная чепуха годится для простаков, но не для меня. На мне попрежнему зеленый мундир армии США, и она мне по-прежнему платит. Других предложений пока не поступало.
   - Значит, были серьезные осложнения?
   - Да, оба раза. - Лиз поморщилась и потерла нос. - Мы попросили их покинуть территорию для их же безопасности. Они отказались. Мы подчеркнули, что выбора нет. В ответ они отказались признать власть Соединенных Штатов. Как вам это нравится? Мне плевать, во что верят или не верят эти люди. Я выросла в семье дугар-чей - мои родители исповедовали Духовную Гармонию Человечества, - так что я способна понять любые убеждения. Если кто-то жаждет быть голубым или сожительствовать со слоном - на здоровье. Скажу вам по секрету, что некоторые Племена примерно этим и занимались. Беда заключалась в другом: они экспроприировали - попросту присвоили - собственность Соединенных Штатов. «Во имя людей», - говорили они. Разумеется, «людьми» были они сами.
   - Какую собственность?
   - Армейскую, конечно. Ситуация создалась скверная. Каким-то образом в их руки попало довольно серьезное вооружение. Пришлось нанести полномасштабный воздушный удар. Я участвовала в первой волне атаки.
   Дьюк был ошеломлен.
   - Разве не было другого выхода?
   - У них имелись ракеты «земля-воздух», танки! А главное - они добирались до бункера с ядерным оружием.
   Все верно - другого выхода действительно не было.
   - Мне уже доводилось слышать, что Племена набирают силу, - заметил я. - Но чтобы дело зашло так далеко - я не представлял. Догадываюсь, какая была заварушка.
   - Ваше счастье, что вас там не было, - сказала Лизард. - Они обучили детей стрельбе из пулемета. Вы представляете реакцию солдата, который вместо врага вдруг видит двенадцатилетнюю девочку? Словами не передать!
   Дьюку разговор пришелся не по душе; он явно хотел переменить тему.
   - Почему они держались рядом с зоной заражения? - спросил он.
   - Думаю, рассчитывали на червей как на прикрытие, - ответила Лиз.
   Я посчитал своим долгом уточнить:
   - Вы хотите сказать, что они нашли способ сосуществования с ними?
   Дьюк фыркнул.
   - Существует только один способ сосуществования - в их брюхе.
   - Все очень просто, - объяснила Лиз. - Зараженные территории находятся вне юрисдикции правительства Соединенных Штатов - по крайней мере, сейчас, - и, вероятно, такое положение сохранится еще долго. Племена понимают, что как только они выберутся из холодка, перешагнут оборонительные рубежи и попадут и любой из Безопасных Городов, то, помимо защиты, окажутся под властью правительства США. А это означает конец «независимости».
   - Как же они защищаются от червей? - спросил я.
   - Мы тоже хотели бы это знать.
   - Разве вы не допросили пленных? - озадаченно поинтересовался Дьюк.
   - Пленных не было. - Она произнесла это так, словно захлопнула перед нашим носом дверь.
   Теперь Дьюк посмотрел на Лиз с уважением. Она холодно встретила взгляд - было ясно, что продолжать разговор на эту тему опасно. Дьюк опустил глаза и стал внимательно изучать днище вертолета. Кому, как не ему, известно, что пережила Лиз. Ведь он сам прошел через это, а как сказать ей об этом - не знал.
   - Согласно одной из гипотез, хторранская флора достаточно развилась, и черви, возможно, предпочитают питаться продуктами родной экосистемы, а не земными организмами. Не исключено, что человек больше не числится первым в их меню. Однако это лишь предположение. Лично я не собираюсь проверять, насколько оно верное…
   Разговор прервали позывные радио, и Лизард поспешила выйти на связь:
   - Тирелли слушает.
   - «Банши-6», вы в пределах видимости. Следуем, за вами, как послушные детки.
   Лиз посмотрела налево и назад.
   - Эй, утята, сколько вас в воздухе? - спросила она.
   - Крыло в полном составе, полковник.
   - Почему же я вижу только двенадцать машин?
   - Вторая волна только что стартовала. Мы соединимся к северу от СантаРозы.
   - Кому пришла в голову такая блестящая идея?
   - Капитану Кэсуеллу, полковник.
   - Ясно. Ну хорошо, мальчики, вы готовы к работе?
   - Мы чисты и светлы, полковник, и готовы сеять смерть и разрушение до самого Орегона.
   - Только в пределах цели, пожалуйста.
   - Есть. Конец связи.
   Я перебрался к Дьюку и заглянул в фонарь наблюдателя. За нами выстраивались в линию шесть боевых кораблей.
   - Эй! Но это же «скорпионы»!
   - Да, они, - откликнулась Лиз. - Есть вопросы?
   - Еще бы. Мне казалось, что мы должны были затопить все боевые вертолеты в соответствии с Московскими договорами.
   - И затопили. Все до единого.
   - Но тогда откуда?.. - Я снова выглянул: все точно, «скорпионы».
   Мое недоумение забавляло Лиз.
   - Да, затопили, но предварительно покрыли акрилом. В нем они чудесно сохранились, даже не намокли. А в прошлом году, когда они потребовались снова, мы начали их поднимать. - Она посмотрела в иллюминатор и ухмыльнулась. - А ведь хороши!
   Кто бы спорил - действительно хороши. Большие, черные, злобные, а с красными глазками габаритных огней они и вовсе казались зловещими.
   - Пора ввести вас в курс дела, - сказала Лиз. - Я говорю о стратегической обстановке. Данные непроверенные, но смахивают на правду. Денвер становится слишком уязвимым. Военные снова собираются эвакуировать правительство.
   - Куда? - вырвалось у меня. - Сейчас почти везде одинаково опасно.
   - Только не на Гавайях, - возразила Лиз. - Ни на одном из островов до сих пор не замечено никаких признаков заражения. Мы надеемся, что такое положение сохранится и впредь. Для гарантии везде, включая искусственные острова и морские платформы, запрещено размещать любые исследовательские лаборатории.
   Дьюк покачал головой.
   - Не надо заниматься самообманом. Все это напоминает бегство.
   - Это и будет бегством, если произойдет, - сказала Лиз.
   - Гавайи слишком малы. Кого-то планируют бросить здесь?
   - Острова - только первый этап. Следующий - Австралия и Новая Зеландия. Они пока тоже не заражены. Переговоры уже идут. Нас искренне рады принять, особенно вкупе с нашими технологиями - сколько сумеем вывезти морем.
   Она потянулась к холодильнику рядом с креслом, достала кока-колу и бросила по банке нам с Дькжом.
   - Но сейчас первостепенная задача - это полная централизация на полтора года. Президент объявит о ней в конце месяца. Мы создадим цепочку Безопасных Городов, каждый из которых будет окружен десятикилометровым защитным поясом и сможет продержаться самостоятельно в течение года. Большую часть работ проделают роботы. После этого каждый город станет базой для военных действий в прилегающем к нему районе.
   - А всю остальную территорию сдадите без боя, так, что ли? - спросил я.
   Она отрицательно покачала головой.
   - Нет, не так. Прежде всего мы спасаем людей. Нельзя же, в самом деле, вести войну, не имея передовой.
   - Тогда при чем здесь Калифорния? - вставил Дьюк.
   - Тихоокеанская автострада, - пояснила Лиз. - Она - становой хребет Западного побережья. Без нее не обойтись. Сиэтл и Окленд станут Безопасными Городами, Сан-Франциско, надеемся, тоже. Возможно, и Портленд, но по нему решение еще не принято. Мы должны защитить автостраду, поэтому хотим заложить вдоль нее несколько крепостей. Основные действия развернутся здесь. Для нас жизненно необходимо сохранить выход к океану - от этого зависит эвакуация на Гавайские острова и в Австралию. Теперь понятно?
   Мы кивнули почти одновременно - чего уж тут непонятного.
   - Вот и отлично.
   Запищала радиостанция, и полковник Тирелли переключилась на радиопереговоры. Мы летели над Гейзер-виллом, где к нам должно было присоединиться второе крыло вертушек.
   Я залез в фонарь наблюдателя на правом борту и стал смотреть вниз, на проносящуюся землю. Мы летели достаточно низко, и меня слегка мутило. Затем Лиз снизилась еще. Теперь вертолет нырял то вверх, то вниз, повторяя холмистый рельеф. Сверху калифорнийский ландшафт напоминает измятое одеяло.
   Стоял апрель, и по всем приметам склоны холмов должны были зеленеть, но ничего похожего не наблюдалось. Деревья и кусты выглядели пожелтевшими и больными. На земле между ними виднелись розовые и красные пятна.
   - Правда, похоже на лишайники? - заметила Лиз. - Но это разновидность морских слизней. Понятно, что продукты их жизнедеятельности не очень нравятся местным растениям. Особенно чувствительны мамонтовые деревья. Эта гадость быстрее всего размножается в лужах, поэтому самые яркие пятна - в низинах, еще не просохших после февральских ураганов. Если и дальше так пойдет, то к концу лета все вокруг покраснеет. Денвер уже испытывал здесь специальные пестициды, но, похоже, без толку.
   - Спасибо, - вежливо поблагодарил я. - Чем еще порадуете?
   - Дальше будет хуже, - предупредила она. - Внимание, приготовиться. Приближаемся к озеру Клиар-Лейк. - Она включила радиопередатчик. - Эй, утята, говорит «Банши-6». Мы у цели. Следите за маяками.
   Внезапно мы оказались над водной гладью - ярко-голубой, как небо, сверкающей серебряными бликами. Под нами неслась черная тень «банши», позади виднелись тени боевых вертолетов - более крупные и более зловещие. «Скорпионы» ревели, как драконы. С земли они, должно быть, выглядели устрашающе.
   Промелькнул северный берег озера, и внезапно я столкнулся с кошмаром наяву. Кошмар был настолько ярок, что слепил глаза. Растерянно моргая, я никак не мог понять, что вижу. Буйство переливающихся цветов напоминало пожар. Ничего ярче и ослепительнее я в жизни не видел. Нацепив темные очки, я снова опустил голову.
   Очки не помогли. Преобладал красный цвет, а уж оттенков-то - не сосчитать: умбра, оранжевый, охра, фуксия. Казалось, краски парили над землей, не имея ни формы, ни очертаний. Глаза и мозг не справлялись с информацией. И все это творилось на фоне розового, почти телесного ландшафта.
   Взгляд мой затуманился - земля показалась гигантским живым существом. Ее ярко-розовая кожа лопнула и разошлась рваными краями. Я смотрел прямо в глубокие кровоточащие раны. Я видел открытые гноящиеся язвы. Потоки теплой густой крови вытекали на поверхность, бежали ручьями и скапливались в ложбинах.