Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- Следующая »
- Последняя >>
Джессика Ву
Диета красоты. Система питания голливудских звезд
Jessica Wu
FEED YOUR FACE
Younger, Smoother Skin and a Beautiful Body in 28 Delicious Days
©Jessica Wu 2011
This edition published by arrangement with InkWell Management and Synopsis Literary Agency
©Чигринец С.Ю., перевод на русский язык, 2013
©Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
FEED YOUR FACE
Younger, Smoother Skin and a Beautiful Body in 28 Delicious Days
©Jessica Wu 2011
This edition published by arrangement with InkWell Management and Synopsis Literary Agency
©Чигринец С.Ю., перевод на русский язык, 2013
©Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
Моим родителям
за их жертвы и за то, что научили меня добиваться своего.
Флорину,
который любит меня безо всяких условностей (даже со спутанными волосами и огуречной маской на лице).
Каждой женщине,
которая покупает кремы от прыщей, минеральную косметику и сыворотки для сокращения морщин. Есть иной путь. Спасибо за то, что вы отправляетесь в него вместе со мной.
Дорогой читатель!
Есть кое-что, на что я бы хотела обратить ваше внимание до прочтения этой книги. При написании я не ставила перед собой цель заменить советы вашего врача или другого медицинского работника. Возможно, вы даже захотите посетить специалиста до начала корректировки своего питания или ежедневного ухода за кожей.
Вся та информация по уходу за кожей, здоровью и питанию, которую вы найдете в этой книге, является результатом моих наблюдений за годы лечения тысяч пациентов и обобщения многочисленной медицинской и научной литературы. Временами литература отражает противоречивые выводы и мнения. Я выразила свои взгляды на многие проблемы, а вы, дорогой читатель, должны понимать, что другие эксперты могут не согласиться с этими взглядами.
Ни один врач не может гарантировать своему пациенту определенного результата. Тем не менее я уверена в том, что можно значительно улучшить вид и здоровье кожи, придерживаясь правильного питания и образа жизни. Я надеюсь, что все, прочитанное в этой книге, подвигнет вас на путь к более здоровой, молодой коже и яркому цвету лица.
Вся та информация по уходу за кожей, здоровью и питанию, которую вы найдете в этой книге, является результатом моих наблюдений за годы лечения тысяч пациентов и обобщения многочисленной медицинской и научной литературы. Временами литература отражает противоречивые выводы и мнения. Я выразила свои взгляды на многие проблемы, а вы, дорогой читатель, должны понимать, что другие эксперты могут не согласиться с этими взглядами.
Ни один врач не может гарантировать своему пациенту определенного результата. Тем не менее я уверена в том, что можно значительно улучшить вид и здоровье кожи, придерживаясь правильного питания и образа жизни. Я надеюсь, что все, прочитанное в этой книге, подвигнет вас на путь к более здоровой, молодой коже и яркому цвету лица.
Введение. Все, что вы знаете о коже, – неправда
Пятница. В Лос-Анджелесе день. Я несусь по бульвару Сансет так, словно за мной гонятся черти. Мимо окон моего двухместного авто, которое я купила совсем недавно, со свистом проносятся пальмы. Мой выбор остановился именно на этой машине не из-за огромного количества лошадиных сил, которое бывает очень кстати в определенные жизненные моменты, а скорее потому, что я не очень-то хороший водитель. (Мне казалось, что куда с меньшей вероятностью я врежусь в стоящую передо мной машину, припарковываясь на переполненной стоянке перед офисом, если буду за рулем чего-то, скажем так, компактного.) На углу Ла Синеги я едва не сбиваю с ног пешехода, что уже само по себе иронично, учитывая тот факт, что я врач. Я изо всех сил босыми пальцами ног давлю на педаль тормоза, и машина резко тормозит. (Ну, неужели кто-то умеет водить на шпильках?!)
И вот уже через каких-то минут 20 я оказываюсь у главного входа в Universal Studios, одну из крупнейших киностудий мира, место, где снимались мои любимые голливудские фильмы. И сегодня я здесь не в качестве туриста. Где-то внутри этого огромного комплекса площадью более полутора миллиона квадратных метров одна из моих пациенток – назовем ее Мэган (естественно, договоренность о конфиденциальности между врачом и пациентом не позволяет мне раскрывать ее настоящее имя) – нуждается в экстренной медицинской помощи.
В поисках Кевина, ассистента режиссера, который должен был отвезти меня на площадку, где снимался последний фильм с участием Мэган – умопомрачительная комедия со звездами Frat Pack[1] в главных ролях, – я прочесала всю парковку. Мы ехали, проносясь мимо шумных сценических площадок: слева от нас остались идеальные загородные дома Вистерии Лейн (улицы, где снимались «Отчаянные домохозяйки»), а где-то справа – площадка № 1, где Конан О’Брайен снимал свою короткометражную версию «Вечернего шоу». Мы с Кевином, казалось, неслись на скорости не менее 160 километров в час (хотя на самом деле скорость была не больше 25, ведь ехали мы на гольф-мобиле). Наконец мы резко останавливаемся перед трейлером Мэган, и другой ассистент проводит меня внутрь.
Мэган, как и большинство голливудских звезд в возрасте 30 лет, сногсшибательно красива. Она великолепна в своей природной красоте. И вот, забравшись в трейлер, я вижу, как она сидит на корточках перед маленьким увеличительным зеркалом, орудуя над своим лицом двумя ватными палочками и медицинским спиртом.
– Доктор Ву! – выкрикивает она, увидев меня. – Слава богу, вы здесь! Посмотрите на мое лицо.
Она указывает на воспаленное круглое пятно в самом центре подбородка. С медицинской точки зрения это похоже на инфекцию, вызванную пропионовой бактерией акне. Другими словами, у нее выскочил прыщ.
Да, возможно, это не совсем экстренная медицинская ситуация, но просто подумайте: вы когда-нибудь видели фильм, в котором у актрисы, исполняющей главную роль, на лице был огромный прыщ? Конечно, нет. У знаменитостей просто не может быть прыщей. Хотя на самом деле они у них есть, причем, всегда. По два-три раза в месяц ко мне поступают такие «экстренные» звонки со съемочных площадок и из телевизионных студий со всего города. (Однажды меня даже позвали ввести ботокс, хотя и это не было чрезвычайной ситуацией. Просто при съемке сериалов всегда появляется много свободного времени.) Еще до моего приезда визажист пытается – и, естественно, у него это не выходит – замазать прыщ тональной основой, а главному оператору даже приходится изменять освещение в надежде сделать прыщ не столь заметным на экране. (Можете себе такое представить?) Но когда все это не срабатывает, всегда обращаются ко мне.
Однажды утром я проснулась с необычайно большой, настоящей россыпью заполненных и сочащихся гноем прыщей прямо в центре правой щеки. Я уже представила, как мне придется натягивать шляпу или распускать волосы на лицо, пока воспаление не пройдет, впрочем, как всегда. И вдруг меня осенило: все царапины и порезы мама обрабатывает перекисью водорода. В чем тогда разница? Я была уверена, что немного перекиси водорода – и мое лицо будет абсолютно чистым! Я аккуратно приложила к лицу пропитанную пероксидом ватную палочку, но быстро сообразила, что процесс пошел и прыщи моментально запекаются. Я нетерпеливо вылила три полных бутылки пероксида в самый большой сосуд, который только смогла найти, глубоко вдохнула и первым делом погрузила туда лицо.
Я до сих пор помню запах – его отвратительную сладость – и, конечно, боль. Все дико горело. Моя кожа – теперь вся покрытая пузырями и волдырями, гноящаяся и грубая – стала еще хуже, гораздо хуже.
Сколько себя помню, я всегда была одержима кожей и уходом за ней. Росла я в Южной Калифорнии во времена, когда золотым стандартом красоты была Кристи Бринкли[2] с ее милой внешностью девочки-серфингистки и удивительным загаром лица – на нее хотела быть похожей каждая девочка-подросток. Будучи американкой тайваньского происхождения (мои родители переехали в Штаты в 1960-х гг.), у меня просто не могло быть подобной внешности. Прыщи скрыты под добрым слоем косметики, а локоны, несомненно, не имеют ничего общего с ее локонами. Я испробовала множество кремов для лица, средств для умывания – в основном то, что можно было достать в аптеке.
Если я и не могла быть похожей на модель, рекламирующую купальники, возможно, я могла бы по крайней мере уменьшить количество этих оставляющих рубцы пузыристых прыщей.
Только в старших классах моя мать наконец начала водить меня по дерматологам (престарелым врачам, в основном мужского пола), и каждый такой поход оказывался хуже предыдущего. Один из таких врачей намазал на мою покрытую струпьями щеку какую-то жирную мазь и сказал (и по сей день я помню все слово в слово): «Ну вот, уже значительно лучше». Естественно, что лучше на самом деле не было и меня, как и раньше, продолжало обсыпать.
Лишь много лет спустя наконец я почувствовала некоторое облегчение. Но появилась новая проблема: я начала стареть, и это стало заметно. Пигментные пятна, особенно присущие женщинам-азиаткам, начали появляться вдоль линии роста волос, а виски были просто усеяны ими. Спустя год или два крошечные морщинки в уголках глаз – или так называемые гусиные лапки – не сходили с лица, даже когда я прекращала улыбаться.
Став дерматологом, я получила доступ к целому арсеналу продуктов. Средства для умывания, тоники, очищающие маски, увлажняющие солнцезащитные кремы, точечные средства от прыщей и средства для сокращения морщин – все известные человечеству средства (и даже те, которые еще не были представлены на рынке) отправлялись ко мне для проведения испытаний и тестов. Но что бы я ни испытывала на себе, лицо в зеркале оставалось все тем же: все те же морщины, возрастные пятна и т. д. И, только обратившись к ботоксу, я получила реальные результаты (остановимся на этом подробнее позже), и ни одно средство из бутылочки не принесло пользы.
К сожалению, не одна я в поисках лучшей кожи была разочарована. Неоднократно я наблюдала за тем, как женщины «покупаются» на очередную чудо-новинку, твердо веря, что крем или таблетка подарят им такую же свежесть лица, как у Скарлетт Йоханссон, или такой же неземной блеск, как у Кейт Бланшетт. До того как попасть ко мне, большинство моих пациентов пробует множество различных режимов ухода за кожей и тратит достаточно большие суммы денег на средства, которые просто не работают. Кажется, что каждый из них приходит ко мне окончательно разочарованным. В этой книге я расскажу вам почему.
И вот уже через каких-то минут 20 я оказываюсь у главного входа в Universal Studios, одну из крупнейших киностудий мира, место, где снимались мои любимые голливудские фильмы. И сегодня я здесь не в качестве туриста. Где-то внутри этого огромного комплекса площадью более полутора миллиона квадратных метров одна из моих пациенток – назовем ее Мэган (естественно, договоренность о конфиденциальности между врачом и пациентом не позволяет мне раскрывать ее настоящее имя) – нуждается в экстренной медицинской помощи.
В поисках Кевина, ассистента режиссера, который должен был отвезти меня на площадку, где снимался последний фильм с участием Мэган – умопомрачительная комедия со звездами Frat Pack[1] в главных ролях, – я прочесала всю парковку. Мы ехали, проносясь мимо шумных сценических площадок: слева от нас остались идеальные загородные дома Вистерии Лейн (улицы, где снимались «Отчаянные домохозяйки»), а где-то справа – площадка № 1, где Конан О’Брайен снимал свою короткометражную версию «Вечернего шоу». Мы с Кевином, казалось, неслись на скорости не менее 160 километров в час (хотя на самом деле скорость была не больше 25, ведь ехали мы на гольф-мобиле). Наконец мы резко останавливаемся перед трейлером Мэган, и другой ассистент проводит меня внутрь.
Мэган, как и большинство голливудских звезд в возрасте 30 лет, сногсшибательно красива. Она великолепна в своей природной красоте. И вот, забравшись в трейлер, я вижу, как она сидит на корточках перед маленьким увеличительным зеркалом, орудуя над своим лицом двумя ватными палочками и медицинским спиртом.
– Доктор Ву! – выкрикивает она, увидев меня. – Слава богу, вы здесь! Посмотрите на мое лицо.
Она указывает на воспаленное круглое пятно в самом центре подбородка. С медицинской точки зрения это похоже на инфекцию, вызванную пропионовой бактерией акне. Другими словами, у нее выскочил прыщ.
Да, возможно, это не совсем экстренная медицинская ситуация, но просто подумайте: вы когда-нибудь видели фильм, в котором у актрисы, исполняющей главную роль, на лице был огромный прыщ? Конечно, нет. У знаменитостей просто не может быть прыщей. Хотя на самом деле они у них есть, причем, всегда. По два-три раза в месяц ко мне поступают такие «экстренные» звонки со съемочных площадок и из телевизионных студий со всего города. (Однажды меня даже позвали ввести ботокс, хотя и это не было чрезвычайной ситуацией. Просто при съемке сериалов всегда появляется много свободного времени.) Еще до моего приезда визажист пытается – и, естественно, у него это не выходит – замазать прыщ тональной основой, а главному оператору даже приходится изменять освещение в надежде сделать прыщ не столь заметным на экране. (Можете себе такое представить?) Но когда все это не срабатывает, всегда обращаются ко мне.
Я полностью понимаю всю срочность ситуации и вовсе не возражаю против езды через весь город на головокружительной скорости только для того, чтобы оказать помощь при неожиданном появлении угревой сыпи. Как дерматолог, я понимаю, что наличие прыща, сыпи или хронического кожного заболевания, такого, например, как псориаз или экзема, может быть постыдным, особенно если оно мешает вашей работе. Я понимаю, что кожные заболевания влияют не только на то, как нас воспринимают окружающие, но и на то, как мы воспринимаем самих себя. Все это я понимаю еще и потому, что, будучи подростком, страдала от действительно ужасных прыщей.C 13 лет не было ни дня, когда, проснувшись, я не обнаруживала бы чего-то нового на своем лице: то новый прыщ, то новые ранки от них – очередная причина спрятаться с головой под одеяло и вернуться ко сну. Мама уверяла, что скоро я все это перерасту, что все подростки страдают от прыщей. Но это не объясняло, почему тогда у моей младшей сестры был идеальный молочно-персиковый цвет лица (да еще и фигура балерины). У нее никогда не было прыщей, и я жутко этому завидовала. Почему я не такая?
Однажды утром я проснулась с необычайно большой, настоящей россыпью заполненных и сочащихся гноем прыщей прямо в центре правой щеки. Я уже представила, как мне придется натягивать шляпу или распускать волосы на лицо, пока воспаление не пройдет, впрочем, как всегда. И вдруг меня осенило: все царапины и порезы мама обрабатывает перекисью водорода. В чем тогда разница? Я была уверена, что немного перекиси водорода – и мое лицо будет абсолютно чистым! Я аккуратно приложила к лицу пропитанную пероксидом ватную палочку, но быстро сообразила, что процесс пошел и прыщи моментально запекаются. Я нетерпеливо вылила три полных бутылки пероксида в самый большой сосуд, который только смогла найти, глубоко вдохнула и первым делом погрузила туда лицо.
Я до сих пор помню запах – его отвратительную сладость – и, конечно, боль. Все дико горело. Моя кожа – теперь вся покрытая пузырями и волдырями, гноящаяся и грубая – стала еще хуже, гораздо хуже.
Сколько себя помню, я всегда была одержима кожей и уходом за ней. Росла я в Южной Калифорнии во времена, когда золотым стандартом красоты была Кристи Бринкли[2] с ее милой внешностью девочки-серфингистки и удивительным загаром лица – на нее хотела быть похожей каждая девочка-подросток. Будучи американкой тайваньского происхождения (мои родители переехали в Штаты в 1960-х гг.), у меня просто не могло быть подобной внешности. Прыщи скрыты под добрым слоем косметики, а локоны, несомненно, не имеют ничего общего с ее локонами. Я испробовала множество кремов для лица, средств для умывания – в основном то, что можно было достать в аптеке.
Если я и не могла быть похожей на модель, рекламирующую купальники, возможно, я могла бы по крайней мере уменьшить количество этих оставляющих рубцы пузыристых прыщей.
Только в старших классах моя мать наконец начала водить меня по дерматологам (престарелым врачам, в основном мужского пола), и каждый такой поход оказывался хуже предыдущего. Один из таких врачей намазал на мою покрытую струпьями щеку какую-то жирную мазь и сказал (и по сей день я помню все слово в слово): «Ну вот, уже значительно лучше». Естественно, что лучше на самом деле не было и меня, как и раньше, продолжало обсыпать.
Лишь много лет спустя наконец я почувствовала некоторое облегчение. Но появилась новая проблема: я начала стареть, и это стало заметно. Пигментные пятна, особенно присущие женщинам-азиаткам, начали появляться вдоль линии роста волос, а виски были просто усеяны ими. Спустя год или два крошечные морщинки в уголках глаз – или так называемые гусиные лапки – не сходили с лица, даже когда я прекращала улыбаться.
Став дерматологом, я получила доступ к целому арсеналу продуктов. Средства для умывания, тоники, очищающие маски, увлажняющие солнцезащитные кремы, точечные средства от прыщей и средства для сокращения морщин – все известные человечеству средства (и даже те, которые еще не были представлены на рынке) отправлялись ко мне для проведения испытаний и тестов. Но что бы я ни испытывала на себе, лицо в зеркале оставалось все тем же: все те же морщины, возрастные пятна и т. д. И, только обратившись к ботоксу, я получила реальные результаты (остановимся на этом подробнее позже), и ни одно средство из бутылочки не принесло пользы.
К сожалению, не одна я в поисках лучшей кожи была разочарована. Неоднократно я наблюдала за тем, как женщины «покупаются» на очередную чудо-новинку, твердо веря, что крем или таблетка подарят им такую же свежесть лица, как у Скарлетт Йоханссон, или такой же неземной блеск, как у Кейт Бланшетт. До того как попасть ко мне, большинство моих пациентов пробует множество различных режимов ухода за кожей и тратит достаточно большие суммы денег на средства, которые просто не работают. Кажется, что каждый из них приходит ко мне окончательно разочарованным. В этой книге я расскажу вам почему.
Секреты индустрии ухода за кожей
Несколько лет назад мне удалось запустить собственную линию средств по уходу за кожей – Jessica Wu Cosmeceuticals, основанную преимущественно на таких китайских растениях, как белый пион и экстракт шлемника (на ингредиентах, которые я тщательно исследовала и в которые на самом деле верила). Я надеялась создать нечто лучшее, нечто действенное специально для моих пациентов. Вскоре я поняла, что проще сказать, чем сделать.
Осенью 2003 г. я все еще находилась в поисках производителя, который станет моим партнером. Я искала компанию, которая смогла бы превратить мое видение в реальный продукт. Встречу за встречей я объясняла, что хочу использовать большое количество достаточно редкого и хрупкого растения – траву, которая растет только в одной провинции Китая, Фуджиан, и всего на протяжении нескольких месяцев в году. Естественно, что одно только выращивание и доставка через весь мир представляют собой очень сложный, дорогостоящий процесс. Неудивительно, что многие производители предложили мне целый список более дешевых альтернатив. И вот один из таких потенциальных производителей сообщает мне, что знает, как использовать это особое растение и при этом сэкономить в средствах.
– Великолепно, – ответила я. – В чем секрет?
Не веря своим глазам, я наблюдала за тем, как, протянув руку ладонью вверх, женщина подула на нее, словно осыпая меня волшебной пылью.
– Понимаете, мы используем лишь самую малость этого средства, – сказала она, – но в списке ингредиентов поместим его на первое место, так, чтобы выглядело, будто мы использовали его в большом количестве.
Разумеется, я решила пойти в другую компанию. К сожалению, такая уловка далеко не редкость.
Возможно, вы не понимаете, но за право использования такого логотипа компании должны платить. Например, за 10 000 долларов в год практически каждая компания может поместить на три разных продукта рекомендательный знак Фонда по борьбе с раком кожи. За знак признания от Американской академии дерматологии вам придется заплатить еще 20 000 долларов[3].
Если вам интересно, продукты с официальным знаком любой организации должны соответствовать определенным стандартам. Но эти стандарты практически полностью совпадают с критериями Управления США по надзору за качеством пищевых продуктов и лекарственных средств, которые должны выполняться каждым солнцезащитным средством, чтобы попасть на полки магазинов. Как ни одна организация не проводит дополнительно собственных исследований продукта (все они полагаются на данные, предоставляемые самими производителями), так ни одно документальное подтверждение на продукт не проверяется никаким регулирующим органом. Фонд по борьбе с раком кожи, который одобрил более 800 продуктов, даже не требует УФА-защиты (только защиту УФВ), что само по себе иронично, принимая во внимание тот факт, что ультрафиолетовые лучи спектра А (УФА) тесно связаны с возникновением рака (в том числе со смертельным его видом – меланомой), не говоря уже о появлении морщин и пигментных пятен. Правда заключается в том, что большинство солнцезащитных средств в ближайшей к вам аптеке удовлетворяет официальным требованиям, что еще раз говорит об отсутствии значимости таких логотипов.
Откровенно говоря, медицинские ассоциации уже на протяжении многих десятилетий участвуют в выдаче лицензий на товары. Так, например, не раз сообщалось о постоянном сотрудничестве косметических компаний с Американским обществом по борьбе с раковыми заболеваниями. Стоит такое сотрудничество 300 000 долларов в год. Такая практика выходит далеко за границы сферы ухода за кожей. Например, при правильной цене Американская ассоциация стоматологов одобрит даже жевательную резинку. И это лишь один пример из тех многих способов, с помощью которых индустрия средств по уходу за кожей обманывает своих потребителей.
Я вовсе не имею в виду, что все средства по уходу за кожей – фальшивки. Я говорю лишь о том, что каждому нужны качественное солнцезащитное средство, увлажняющий крем или средство для умывания лица. И на самом деле в очень редких случаях тот или иной продукт поможет вам в той степени, в которую вас заставили поверить. Например, крем, который «увлажняет кожу, предотвращая появление морщин» (цитирую текст на одной из бутылочек), не поможет вам избавиться от морщин. На самом деле большинство антивозрастных кремов приносит вашей коже столько же пользы, сколько и обычный увлажняющий крем. Такие кремы не могут менять основную структуру кожи (а именно в ней происходит появление морщин), поскольку такая способность будет делать их уже фармацевтическими препаратами (для приобретения которых необходим рецепт). Точно так же и крем для кожи вокруг глаз может помочь лишь временно устранить мешки и круги под глазами, но не вернет время на 10 лет назад. Хотите вы этого или нет, но преображения такого рода требуют определенных процедур, например лечения лазером, или по крайней мере использования рецептурных препаратов – и не важно, что написано на бутылочке.
Где-то глубоко внутри, возможно, вы уже все это знаете, но, несмотря на это, каждая женщина в Америке тратит на средства по уходу за собой в среднем более 600 долларов в год. Почему так происходит? Почему, несмотря на постоянные разочарования, мы попадаемся в эту ловушку, продолжая выбрасывать деньги на продукты, которые не оправдывают наши ожидания? Возможно, так происходит потому, что уход за кожей всегда отождествлялся с тем, что мы наносим НА кожу.
Только задумайтесь: весь первый этаж большинства универмагов посвящен тому, что мы наносим на лицо. Настолько же велик и косметический отдел ближайшей к вам аптеки. Настолько же огромно и количество рекламных страниц в журналах, продающих кремы, которые обещают избавить вас от «гусиных лапок». Индустрия средств по уходу за собой – это бизнес, оцениваемый в 40 млн долларов только в одной Америке, и он полностью построен на предположении о том, что ухаживать за кожей нужно извне.
Эта книга не о чудотворных средствах и волшебных ингредиентах. Их просто не существует. Я предлагаю совершенно иной способ ухода за кожей – единственный способ, который действительно работает.
Осенью 2003 г. я все еще находилась в поисках производителя, который станет моим партнером. Я искала компанию, которая смогла бы превратить мое видение в реальный продукт. Встречу за встречей я объясняла, что хочу использовать большое количество достаточно редкого и хрупкого растения – траву, которая растет только в одной провинции Китая, Фуджиан, и всего на протяжении нескольких месяцев в году. Естественно, что одно только выращивание и доставка через весь мир представляют собой очень сложный, дорогостоящий процесс. Неудивительно, что многие производители предложили мне целый список более дешевых альтернатив. И вот один из таких потенциальных производителей сообщает мне, что знает, как использовать это особое растение и при этом сэкономить в средствах.
– Великолепно, – ответила я. – В чем секрет?
Не веря своим глазам, я наблюдала за тем, как, протянув руку ладонью вверх, женщина подула на нее, словно осыпая меня волшебной пылью.
– Понимаете, мы используем лишь самую малость этого средства, – сказала она, – но в списке ингредиентов поместим его на первое место, так, чтобы выглядело, будто мы использовали его в большом количестве.
Разумеется, я решила пойти в другую компанию. К сожалению, такая уловка далеко не редкость.
Компании по производству косметики по уходу за кожей невероятно искусны в создании глянцевой, соблазнительной рекламы, способной одурачить даже самых подкованных потребителей. В то же время в маркетинговых кампаниях, вводящих в заблуждение потребителей, участвуют некоммерческие организации здравоохранения, которые этих же потребителей пытаются защитить. Наглядный пример – вездесущие «знаки одобрения», которые штампуют на всем, начиная с крема для лица и заканчивая обычной кашей.Предположим, вы планируете провести день на пляже и покупаете солнцезащитный крем. Один такой крем со степенью защиты SPF 30 продается за 150 руб. На другом стоит знак одобрения каким-то дерматологическим обществом, но он немного дороже. Какой вы выберете? Конечно же, второй, ведь он обеспечит лучшую защиту от солнца. На бутылочке ведь так и говорится, правда?
Возможно, вы не понимаете, но за право использования такого логотипа компании должны платить. Например, за 10 000 долларов в год практически каждая компания может поместить на три разных продукта рекомендательный знак Фонда по борьбе с раком кожи. За знак признания от Американской академии дерматологии вам придется заплатить еще 20 000 долларов[3].
Если вам интересно, продукты с официальным знаком любой организации должны соответствовать определенным стандартам. Но эти стандарты практически полностью совпадают с критериями Управления США по надзору за качеством пищевых продуктов и лекарственных средств, которые должны выполняться каждым солнцезащитным средством, чтобы попасть на полки магазинов. Как ни одна организация не проводит дополнительно собственных исследований продукта (все они полагаются на данные, предоставляемые самими производителями), так ни одно документальное подтверждение на продукт не проверяется никаким регулирующим органом. Фонд по борьбе с раком кожи, который одобрил более 800 продуктов, даже не требует УФА-защиты (только защиту УФВ), что само по себе иронично, принимая во внимание тот факт, что ультрафиолетовые лучи спектра А (УФА) тесно связаны с возникновением рака (в том числе со смертельным его видом – меланомой), не говоря уже о появлении морщин и пигментных пятен. Правда заключается в том, что большинство солнцезащитных средств в ближайшей к вам аптеке удовлетворяет официальным требованиям, что еще раз говорит об отсутствии значимости таких логотипов.
Откровенно говоря, медицинские ассоциации уже на протяжении многих десятилетий участвуют в выдаче лицензий на товары. Так, например, не раз сообщалось о постоянном сотрудничестве косметических компаний с Американским обществом по борьбе с раковыми заболеваниями. Стоит такое сотрудничество 300 000 долларов в год. Такая практика выходит далеко за границы сферы ухода за кожей. Например, при правильной цене Американская ассоциация стоматологов одобрит даже жевательную резинку. И это лишь один пример из тех многих способов, с помощью которых индустрия средств по уходу за кожей обманывает своих потребителей.
Я вовсе не имею в виду, что все средства по уходу за кожей – фальшивки. Я говорю лишь о том, что каждому нужны качественное солнцезащитное средство, увлажняющий крем или средство для умывания лица. И на самом деле в очень редких случаях тот или иной продукт поможет вам в той степени, в которую вас заставили поверить. Например, крем, который «увлажняет кожу, предотвращая появление морщин» (цитирую текст на одной из бутылочек), не поможет вам избавиться от морщин. На самом деле большинство антивозрастных кремов приносит вашей коже столько же пользы, сколько и обычный увлажняющий крем. Такие кремы не могут менять основную структуру кожи (а именно в ней происходит появление морщин), поскольку такая способность будет делать их уже фармацевтическими препаратами (для приобретения которых необходим рецепт). Точно так же и крем для кожи вокруг глаз может помочь лишь временно устранить мешки и круги под глазами, но не вернет время на 10 лет назад. Хотите вы этого или нет, но преображения такого рода требуют определенных процедур, например лечения лазером, или по крайней мере использования рецептурных препаратов – и не важно, что написано на бутылочке.
Где-то глубоко внутри, возможно, вы уже все это знаете, но, несмотря на это, каждая женщина в Америке тратит на средства по уходу за собой в среднем более 600 долларов в год. Почему так происходит? Почему, несмотря на постоянные разочарования, мы попадаемся в эту ловушку, продолжая выбрасывать деньги на продукты, которые не оправдывают наши ожидания? Возможно, так происходит потому, что уход за кожей всегда отождествлялся с тем, что мы наносим НА кожу.
Только задумайтесь: весь первый этаж большинства универмагов посвящен тому, что мы наносим на лицо. Настолько же велик и косметический отдел ближайшей к вам аптеки. Настолько же огромно и количество рекламных страниц в журналах, продающих кремы, которые обещают избавить вас от «гусиных лапок». Индустрия средств по уходу за собой – это бизнес, оцениваемый в 40 млн долларов только в одной Америке, и он полностью построен на предположении о том, что ухаживать за кожей нужно извне.
Эта книга не о чудотворных средствах и волшебных ингредиентах. Их просто не существует. Я предлагаю совершенно иной способ ухода за кожей – единственный способ, который действительно работает.
Величайший миф
Когда в последний раз специалист по уходу за кожей интересовался вашим питанием? Могу догадаться – никогда. Питанием, конечно же, не интересуются и консультанты по продажам в торговых центрах (которые работают за комиссионный процент). Не спрашивают о том, чем вы питаетесь, ни косметологи (которые тем временем могут заставить вас купить целую корзину средств, которые стоят в пять раз дороже, чем сама косметическая процедура), ни врачи (которые за пять минут настрочат рецепт, быстро переходя к другому пациенту). И хотя ранее уже были попытки связать питание и кожу (на протяжении многих лет время от времени появляются различные диеты для людей, страдающих акне), большинство из них отвергалось врачами по всему миру. И все это из-за величайшего мифа, которому обучают в медицинских учебных заведениях по всей стране, что питание не влияет на нашу кожу.
Это может показаться достаточно странным, учитывая то, что диета с высоким содержанием жиров повышает риск возникновения сердечных заболеваний, что потребление большого количества листовых овощей может снизить уровень холестерина и что, изменив свое питание, можно сократить риск возникновения раковых заболеваний.
Мы знаем, что то, что мы едим, влияет на все органы нашего тела, но до сих пор нет единого медицинского мнения относительно того, что еда влияет и на нашу кожу.
Ужин в нашем доме был традиционно китайским: небольшая ложка коричневого риса, жареные овощи, немного мяса или рыбы, хотя гораздо чаще это был соевый творог. При первом моем походе в ресторан с друзьями я никак не могла понять, почему все солят еду, даже не попробовав ее. (В моей семье было не принято солить блюда за столом.) Вскоре я поняла, что мне нравится зависать у лучшей подружки, потому что в ее доме мама хранила все сладости в одной большой коробке – огромные сникерсы и плитки шоколада – прямо на кухонном столе. (Дома, если хочется перекусить, можно было взять только фрукты.) Чем больше я понимала, что ели все вокруг, тем больше я осознавала, сколько же я теряю. Казалось, что дома у меня достаточно ограниченный список блюд, в то время как весь внешний мир был похож на шведский стол со сладостями и солененькими снэками. Знали бы вы, как я баловала себя.
В младших классах я начала покупать ланчи в автомате, который находился прямо в женской раздевалке. Больше всего я любила буррито с бобами. Днем, после урока физкультуры, я возвращалась к автомату и брала себе кукурузные пончики, упаковку соленых сушек или сладкую плитку. К старшим классам я уже каждый день ходила в «Макдоналдс» за клубничным молочным коктейлем и картошкой фри. Я была недостаточно крута, чтобы сидеть со звездными детишками внутри кафе, поэтому всегда подъезжала к окошку «Мак-авто» на своем подержанном хэтчбеке Honda. (И по сей день я не могу есть в ресторане в одиночестве. Если я сижу в кафе одна, я сразу же краснею от смущения.) Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что еда была своего рода протестом с моей стороны против культуры, которая сделала меня «другой». И все это время я боролась со своей кожей, которая разрушала мою самооценку.
Но я уехала. С меня хватило и пяти лет в Бостоне. (Я бы просто не перенесла еще одну зиму на Восточном побережье.) Так я променяла холодные улицы Кембриджа на солнечную Калифорнию и решила стать другим врачом. Я вовсе не собиралась работать в какой-нибудь крупной клинике, где на пациента выделяется десять минут – как раз столько времени нужно, чтобы написать рецепт и, если повезет, еще и осмотреть какую-нибудь часть тела. Когда я открыла собственное дело, я была уверена, что буду уделять своим пациентам достаточно времени, чтобы лечить их так, как бы мне хотелось, чтобы лечили меня, и расспрашивать обо всем, что может быть важным: например, о стиле жизни пациента, о его работе. (И даже о том, где вы купили такие туфли.) Я в буквальном смысле выбросила все свои угнетающие белые халаты, потому что они напоминали мне о том нетворческом подходе и о присущем старой школе мышлении, которого я так хотела избежать.
Абсолютно с каждым я обращалась как с VIP-персоной. Возможно, именно благодаря такому индивидуальному вниманию мой бизнес начал процветать. Вдруг среди моих клиентов оказались редакторы тех журналов, которых я так боготворила (хорошо, которых я боготворю и сейчас), в приемной меня ждали самые известные персоны Голливуда. Я больше не была странным ребенком с плохой кожей и большими очками. Я была женщиной с ответами на все вопросы.
Это может показаться достаточно странным, учитывая то, что диета с высоким содержанием жиров повышает риск возникновения сердечных заболеваний, что потребление большого количества листовых овощей может снизить уровень холестерина и что, изменив свое питание, можно сократить риск возникновения раковых заболеваний.
Мы знаем, что то, что мы едим, влияет на все органы нашего тела, но до сих пор нет единого медицинского мнения относительно того, что еда влияет и на нашу кожу.
Отчасти это объясняется тем, что курсы по питанию в медицинских школах сосредоточиваются на двух аспектах: как диагностировать и лечить недостаток того или иного питательного элемента (например, недостаток железа – анемию или цингу) и какую роль высококалорийные продукты играют при хронических заболеваниях, например при диабете. Помимо этого, питание не изучается как самостоятельная дисциплина. Спроси меня в детстве хоть один из этих старых, грузных дерматологов о том, что я ем, он был бы крайне удивлен.Мама частенько готовила соевое молоко. Раз в неделю – каждую неделю – всю ночь она вымачивала соевые бобы. А на следующее утро мы с сестрами просыпались от оглушительного звука блендера. Потом, чтобы процедить молоко, мама брала марлю. Казалось, это была неимоверная работа, и все ради того, чтобы чем-то залить шоколадные подушечки на завтрак, которые нам с сестрами позволялось есть в редких случаях вместо каши и соленых огурцов. Но чтобы в детстве у нас в холодильнике стояло обычное молоко, такого не было никогда.
Ужин в нашем доме был традиционно китайским: небольшая ложка коричневого риса, жареные овощи, немного мяса или рыбы, хотя гораздо чаще это был соевый творог. При первом моем походе в ресторан с друзьями я никак не могла понять, почему все солят еду, даже не попробовав ее. (В моей семье было не принято солить блюда за столом.) Вскоре я поняла, что мне нравится зависать у лучшей подружки, потому что в ее доме мама хранила все сладости в одной большой коробке – огромные сникерсы и плитки шоколада – прямо на кухонном столе. (Дома, если хочется перекусить, можно было взять только фрукты.) Чем больше я понимала, что ели все вокруг, тем больше я осознавала, сколько же я теряю. Казалось, что дома у меня достаточно ограниченный список блюд, в то время как весь внешний мир был похож на шведский стол со сладостями и солененькими снэками. Знали бы вы, как я баловала себя.
В младших классах я начала покупать ланчи в автомате, который находился прямо в женской раздевалке. Больше всего я любила буррито с бобами. Днем, после урока физкультуры, я возвращалась к автомату и брала себе кукурузные пончики, упаковку соленых сушек или сладкую плитку. К старшим классам я уже каждый день ходила в «Макдоналдс» за клубничным молочным коктейлем и картошкой фри. Я была недостаточно крута, чтобы сидеть со звездными детишками внутри кафе, поэтому всегда подъезжала к окошку «Мак-авто» на своем подержанном хэтчбеке Honda. (И по сей день я не могу есть в ресторане в одиночестве. Если я сижу в кафе одна, я сразу же краснею от смущения.) Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что еда была своего рода протестом с моей стороны против культуры, которая сделала меня «другой». И все это время я боролась со своей кожей, которая разрушала мою самооценку.
Поскольку казалось, что врачи мне уже не помогут, я поняла, что должна помочь себе сама. Так я решила стать дерматологом: прежде всего, чтобы понять, почему у меня такая плохая кожа, чтобы научиться ухаживать за ней, чтобы помогать другим людям с такими же проблемами. Итак, я подала документы в Гарвардскую медицинскую школу. Там я, конечно же, найду все ответы.В каком-то смысле я была идеальным кандидатом в медицинскую школу (кстати, я была настоящей зубрилой). С другой стороны, я действительно не подходила. (Частенько в своих учебниках по медицине я, например, прятала вырезки из журнала Vogue. Я увлекалась одеждой, а в Гарварде в чтении модных журналов не было ничего крутого.) Кроме того, в Бостоне пренебрежительно относились к косметической дерматологии – она не могла быть центром внимания «серьезных» студентов. Когда одному из своих научных руководителей я рассказала о своем желании стать дерматологом и вернуться по окончании университета на Западное побережье, он сказал – мне до сих пор не верится, – что я растеряю свое образование. С гарвардской степенью я могла заняться чем угодно. Почему я хочу быть дерматологом в этом забытом учеными Лос-Анджелесе? Я могла бы построить великолепную карьеру, делая операции на мозге, трансплантируя органы или излечивая рак!
Но я уехала. С меня хватило и пяти лет в Бостоне. (Я бы просто не перенесла еще одну зиму на Восточном побережье.) Так я променяла холодные улицы Кембриджа на солнечную Калифорнию и решила стать другим врачом. Я вовсе не собиралась работать в какой-нибудь крупной клинике, где на пациента выделяется десять минут – как раз столько времени нужно, чтобы написать рецепт и, если повезет, еще и осмотреть какую-нибудь часть тела. Когда я открыла собственное дело, я была уверена, что буду уделять своим пациентам достаточно времени, чтобы лечить их так, как бы мне хотелось, чтобы лечили меня, и расспрашивать обо всем, что может быть важным: например, о стиле жизни пациента, о его работе. (И даже о том, где вы купили такие туфли.) Я в буквальном смысле выбросила все свои угнетающие белые халаты, потому что они напоминали мне о том нетворческом подходе и о присущем старой школе мышлении, которого я так хотела избежать.
Абсолютно с каждым я обращалась как с VIP-персоной. Возможно, именно благодаря такому индивидуальному вниманию мой бизнес начал процветать. Вдруг среди моих клиентов оказались редакторы тех журналов, которых я так боготворила (хорошо, которых я боготворю и сейчас), в приемной меня ждали самые известные персоны Голливуда. Я больше не была странным ребенком с плохой кожей и большими очками. Я была женщиной с ответами на все вопросы.