Джейкс Брайан. Война с Котиром

   — Ну, Маска, держишься на плаву? Маска грыз любимые выдрами лакомства, которые его дальновидный брат принес с собой.
   — О, я живу себе поживаю. Иногда я белка, иногда — лиса. Ха-ха, некоторое время я даже был барсуком.
   Командор от изумления закачал головой, оглядывая внутреннее пространство выдолбленного бревна, в котором притворных дел мастер жил один, без семьи и друзей. Повсюду виднелись тщательно разложенные необычные предметы: накладные хвосты, фальшивые уши, целый набор разных усов…
   Маска внимательно смотрел на Командора своими необыкновенными светлыми глазами. Неожиданно он схватил какие-то принадлежности своего ремесла, повернулся к гостю спиной и незаметно кое-что кое-куда приладил. Когда он снова встал лицом к Командору, тот в недоумении разинул пасть, не веря своим глазам.
   — Смотри. Я снова стал белкой!
   Предводителю выдр оставалось лишь изумляться: существо, стоявшее перед ним, несомненно являлось пожилой белкой. Белка эта была, конечно, худа и седа, но все-таки настоящая белка — с пушистым хвостом, торчащими ушами и большими верхними резцами.
   — Спускаю флаг, Маска. Как ты это делаешь?
   — О, это еще пустяки, — тихо рассмеялся Маска. — Это так, маленькое превращеньице для твоего развлечения.
   Маска отбросил в сторону накладной хвост и уши. Выплюнув два фальшивых передних резца, он принял обычную осанку — и снова стал выдрой!
   Командор откинулся назад и скрестил лапы на груди:
   — У меня есть к тебе одно предложение, брат Маска.
   Через окошко в двери камеры Цармина уставилась на Джиндживера испепеляющим взглядом. Дикий кот сидел в самом темном углу. Его мех свалялся, лапы стояли в воде, стекавшей со стен, голова безнадежно склонилась. Однако время от времени в его глазах загорался яростный блеск. Цармина придвинулась вплотную к решетке:
   — Если ты еще способен понимать, что для тебя хорошо, а что — нет, ты должен рассказать мне все, что знаешь, о том, как эти два ежонка совершили побег. Рассказывай! Ты непременно что-нибудь слышал или видел — ведь они сидели в соседних камерах.
   Джиндживер резко вскочил. Его голос звучал монотонным воплем сумасшедшего:
   — Ха-ха-ха! Ты им позволила сбежать, чтобы самой воспользоваться их хлебом и водой. Я так и знал, что ты со мной не поделишься. Ты все себе забрала! Да-да, я видел, как ты кралась тайком по проходу. Ты им дала убежать, чтобы вся вода и хлеб достались тебе. Хи-хи-хи!
   Цармина обернулась к Кладду:
   — Ты только послушай! Он окончательно свихнулся.
   Она убежала по коридору. Кладд на минуту остался, с любопытством глядя сквозь прутья решетки. Он еще никогда не видал совершенно обезумевшего дикого кота, хотя и наблюдал два-три раза свою повелительницу в состоянии, опасно напоминающем сумасшествие.
   — Ни хлеба, ни воды, она все себе забирает! — продолжал Джиндживер свои бредовые жалобы. Кладд стукнул в дверь копьем:
   — Эй, там! Тихо!
   — А-а-апчхи!
   Чихание послышалось как раз в тот момент, когда Кладд отвернулся, собираясь уходить. Он тут же обернулся:
   — Кто чихнул?
   Джиндживер схватил пригоршню соломы и чихнул в нее:
   — А-апчхи-чхи! О-оо! Я болен, сударь, умираю. Это все здешний холод и сырость. Пожалуйста, давайте мне больше хлеба и воды, иначе я умру.
   Кладд снова ударил копьем по двери:
   — Хватит глупости болтать! Ты получаешь норму, которую определила тебе госпожа Цармина.
   Уходя тяжелыми шагами по коридору, Кладд еще раз услышал звонкое чихание.
   — А-а-апчхи!
   Над дверью камеры на гвозде, вбитом в стену, висели два мешка. В них сидели Ферди и Коггз. Носы ежат торчали наружу, словно они были двумя птенцами ласточки, ожидающими возвращения родителей в гнездо.
   Коггз высунул лапу и попытался зажать морду Ферди, но тот снова чихнул:
   — А-а-апчхи!
   Ферди заморгал и потер нос:
   — Простите, сударь. В этом мешке осталась от пышек мука, и она мне нос щеко… апчхи!
   Приподнявшись на задних лапах, Джиндживер спустил своих маленьких сокамерников на пол. Когда стражи поблизости не было, все втроем могли играть.
   К окошку подлетел Чибб и кинул в камеру очередную порцию еды. Он на лету подхватил пустые мешки, которые Джиндживер подкинул вверх. В луче света, пробивавшемся через окно, дикий кот показался ему неожиданно здоровым и сильным.
   — Какие новости, Чибб?
   — Гррхм, гхм. Сосоп решил, что пора устроить ваш побег. Вы все втроем должны покинуть тюрьму. Мне пока неизвестно, как они собираются это осуществить.
   Чибб быстро улетел прочь. Добравшись до леса, он присел на еловую ветку, чтобы передохнуть и перевязать поудобнее мешки на шее, а то они мешали полету.
   Аргулор сонно рыгнул и глянул на дрозда, устроившегося рядом с ним на ветке. Чибб от неожиданности так и подскочил, но не утратил обычной вежливости:
   — Гррхм, извините.
   И ринулся прочь, будто стрела с красным оперением. Аргулор переступил с лапы на лапу. Потом его усталые веки снова закрылись. То ли маленькие птички стали летать быстрее, чем раньше, то ли сам он погрузнел? Орел решил не задумываться над этим, справедливо полагая, что в Котире еще достаточно солдат, которые передвигаются гораздо медленнее, чем дрозд. А кроме того, они вкуснее!
   Мартин прошептал Гонфу и Динни, застывшим неподвижно на берегу озера:
   — Осторожно посмотрите налево. Видите там самку лебедя? Она сидит на яйцах спиной к нам. А с другой стороны озера плавает большой лебедь, ее приятель. Он нас еще не заметил, но плывет в нашу сторону и обязательно заметит, если мы останемся здесь, так что давайте-ка уберемся отсюда как можно тише.
   Изо всех сил стараясь не шуметь, Гонф отпустил рыбу обратно в воду. Свою леску он обрезал. Трое друзей стали отходить, прячась за осоку.
   Мимо них величественно проплыл огромный белый лебедь. Он был похож на корабль, мчащийся под всеми парусами, — внушительное зрелище! Белоснежное туловище и полусложенные крылья изящно дополняли сильную змееподобную шею. Крепкий красный клюв и свирепые черные глаза.
   Мартин невольно вздрогнул. Он подумал о том, как близко они были к гибели! Лебедь был воинственной и бесстрашной птицей — всевластным повелителем на озере. Любое существо, осмелившееся проникнуть к воде, когда его подруга высиживала три недавно снесенных яйца, уже никогда не должно было увидеть новый рассвет. Белый великан проплыл мимо, обходя озеро дозором.
   Когда он отдалился, трое друзей неслышно ушли прочь. Гонф тихим шепотом попрощался с серебристой рыбой:
   — На этот раз нам обоим повезло, товарищ. Плавай себе на свободе.
   Когда они оказались на порядочном расстоянии от озера, Динни снял с лап зацепившуюся тину.
   — На этот раз мой дедка чуть не остался без любимого внука! Никогда раньше не видал лебедя. Ну и огромные же они птичищи, клянусь рытьем!
   Чернозуб и Ломонос увидели перед собой озеро. Они некоторое время бежали впереди Поскребыша.
   — Смотри, река! Река!
   Поскребыш подбежал к ним вплотную.
   — Это не река, а озеро, — заметил он. — Да оно и лучше: чистая вода, можно и лапы помыть. Смотрите, лебедь высиживает яйца. Лебединые яйца — даже подумать о них и то вкусно!
   Ломонос был в этом не очень уверен:
   — А тебе не кажется, что птичка великовата?
   — Ну и что? — огрызнулся Поскребыш. — Нас ведь трое, и у нас копья. Наверное, лебединые яйца хороши на вкус!
   — А ты их когда-нибудь пробовал? — спросил Ломонос.
   — Нет, даже не видел ни разу, но все равно я уверен, что они вкусные.
   — Как же ты собираешься раздобыть яйца?
   — Очень просто. Надо встать на мелком месте и тыкать копьями в лебедя, пока он не улетит прочь. Тут-то мы и уворуем яйца.
   Самоуверенность Поскребыша придала духу его спутникам. Все трое вброд пошли к самке лебедя. Она бесстрашно поглядела на них и предупреждающе зашипела.
   Грабители веселились вовсю:
   — Эй-эй-эй, ха-ха-ха! Скажи-ка, Черный, разве тебе не приятно ходить босиком по этой грязи?
   — Еще бы! Особенно после всей этой беготни. Ну-ка, гляди! — И Чернозуб метнул копье. Оно упало, не долетев до цели.
   Ломонос презрительно засмеялся и тоже метнул копье. На этот раз недолет был меньше, но до большой птицы оставалось еще немало.
   Поскребыш пренебрежительно усмехнулся, глядя на их старания:
   — Эх вы! Вам и замерзшим червяком в землю не попасть, не то что копьем в лебедя! Отправляйтесь на берег и наберите камней, чтобы кидать. А я подберусь поближе.
   Хорек и горностай побрели на берег и стали искать подходящие камни.
   Поскребыш продвигался вперед, пока вода не дошла ему до пояса. За его спиной раздался шорох раздвигаемой осоки. Поскребыш повернулся на шум. Огромный лебедь — вот и все, что он смог увидеть. Даже крикнуть или поднять копье не успел.
   Поскребыш умер, так и не осознав, что с ним произошло!
   Набрав полные лапы камней, Ломонос и Чернозуб вернулись к воде.
   — Как думаешь, Поскребыш, этого хватит?
   — Поскребыш, где ты?
   — Поскребыш, выходи! Мы видим, где ты прячешься и шуршишь осокой.
   Наполовину оторвавшись от воды, лебедь стремительно выплыл из осоки; перед ним шла высокая волна, а из его клюва раздавалось оглушительное шипение, как будто из змеиного гнезда:
   — Шшшш-сссс-шшшшш!
   Лишь прыть, которую придает панический страх, да еще то обстоятельство, что бежали они прочь от озера и лебединого гнезда, спасло жизнь трясшимся от ужаса хорьку и горностаю.
   Хотя они уже далеко ушли от озера, ветер донес вопли ужаса до ушей Мартина и его друзей.
   — Похоже, наши приятели из Котира не на ту птицу напали, а, Дин? — заметил Мартин. Крот серьезно ответил:
   — Лебедь их убил, наверное.
   Гонф приложил лапу к сердцу и неторопливо запел:
   Недоглядел один дурак, Решив, что лебедь — утка. Теперь уж некуда глядеть Из птичьего желудка!
   Цармина стояла у высокого окна своей комнаты и наблюдала за белками. Они спустились с деревьев на самом краю леса. С ними были двое ежат, одетых в плащи из одеял и с кастрюлями на головах.
   Фортуната тихонько постучала в дверь и вошла в комнату:
   — О госпожа, ты уже их заметила.
   Цармина даже не обернулась на звук голоса Фортунаты. Она не отрываясь смотрела на две крошечные фигурки посреди отряда белок.
   — Как думаешь, они дразнят нас? — спросила она. Фортуната подошла к окну.
   — Нет, лесные жители не склонны к таким проделкам, повелительница.
   Фортуната с изумлением почувствовала, что Цармина поглаживает ее по спине в знак одобрения.
   — Соображаешь, лиса. Не стоит ли мне послать отряд, чтобы попытаться их схватить?
   — Я бы не советовала, госпожа. Они попросту скроются, а наши солдаты будут выглядеть глупо.
   — Умно сказано, очень умно, Фортуната. Ты вовсе не такая тупая, как Кладд и Ясеневая Нога, да и соображаешь быстро. Послушай. Я вижу лучше, чем ты или кто бы то ни было в Стране Цветущих Мхов. Я наблюдала за этими ежатами, и знаешь, что-то тут не так.
   Фортуната была обескуражена, но изо всех сил старалась изобразить понимание:
   — Не так, госпожа?
   Цармина подняла лапу:
   — Вот именно! Скажи-ка, ведь ты лучше всех в Котире знаешь эти леса и тех, кто в них живет?
   Фортуната была польщена доверием Цармины, но почему-то чувствовала себя не очень уютно. В замыслах повелительницы частенько скрывались не очень приятные вещи.
   — Я родилась и выросла в Стране Цветущих Мхов, госпожа. Что от меня требуется?
   — Фортуната, мы окружены неумехами. — Цармина заговорила тоном старого друга. — Только на тебя я и могу положиться. Тех, кто мне верно служит, я никогда не забываю. Я не забыла, что твое знание трав помогло мне стать повелительницей Котира. Мне приходится править большой страной, и мне одиноко. С таким умным и знающим зверем, как ты, я, возможно, могла бы разделить бремя власти. Но сначала я хочу попросить тебя об одном одолжении.
   Жадность заставила лисицу очертя голову ринуться в западню.
   — Тебе стоит лишь приказать, госпожа. Цармина улыбнулась той же улыбкой, какой улыбается кошка, ухватив птицу за крыло.
   — Хороший ответ. Так вот, я хочу, чтобы ты…

24

   Члены Сосопа были ошеломлены. Командор как ни в чем не бывало вошел в Барсучий Дом, за ним по пятам шел хорек. Не успела госпожа Янтарь приладить стрелу к луку, а Белла — схватить кочергу, чтобы поразить врага, как Командор промолвил самым спокойным и дружелюбным тоном:
   — Товарищи, не надо суетиться на палубе. Этот хорек на самом деле выдра. Познакомьтесь с моим братом, Маской.
   Маска низко поклонился. Сняв завязки с ушей, он лишился кусков коры, делавших его морду длиннее и острее, вытащил изо рта хищные клыки и отцепил накладной хвост. Белла забарабанила по креслу лапами:
   — Изумительно! Это и в самом деле выдра. Добро пожаловать в Барсучий Дом, господин Маска.
   Аббатиса Жермена усадила гостя и поставила перед ним еду и питье.
   — Значит, ты — Маска. Я прожила долгую жизнь и много видела необычного, но никогда еще не встречала ничего столь удивительного!
   Маска сердечно пожал лапу аббатисы:
   — Возможно, в мире и в самом деле много необычного, сударыня, но, говоря откровенно, я никогда не встречал таких дружелюбных и милых мышей, как ты и твоя свита в странных одеяниях.
   Командор погладил Маску по спине:
   — Друзья, вы не поверили бы своим глазам, если бы видели Маску в кое-каких нарядах, в которых он мне показывался.
   — Расскажи нам о них, Командор! — Колумбина от нетерпения не могла усидеть на месте.
   Командор отхлебнул сидра из кружки Маски.
   — Рассказывать о всех превращениях, на которые этот вот умелец способен, даже и начинать не стоит — все равно никогда не кончишь. Но для примера я вам расскажу, как он от меня в лесу ускользнул. Где я только его не искал! А этот старый обманщик тем временем преспокойно стоял совсем рядом, притворившись — вы только представьте себе! — куском древесной коры!
   Пика и Пози крепко вцепились в одеяние Колумбины и широко раскрытыми глазами уставились на странную выдру.
   — Неужели это правда, господин Маска? — спросил Пика.
   Маска усмехнулся и протянул каждому ежонку по яблоку.
   — Ну конечно. Но это ведь такое незамысловатое превращение! Все, что требуется, — это кусок старой коры с тебя ростом и подходящее дерево. Нужно просто стоять и думать те же мысли, что и дерево, — и дело в шляпе!
   — А еще кого ты можешь изобразить? — полюбопытствовал Пози.
   — Ну, лисицу, горностая, белку, ежа — вот вроде тебя, да кого хочешь!
   — А в птицу ты мог бы обратиться? — спросил Пика.
   — Гммм… скажем так, я этому пока учусь. На аббатису Жермену искусство Маски произвело сильное впечатление.
   — Ты говоришь, что можешь прикинуться горностаем или даже лисицей? Маска подмигнул:
   — В самом деле могу, сударыня. Потому-то я и пришел.
   Тени раннего вечера потянулись по долине. Динни взглянул на горы, видневшиеся на горизонте, и оценил расстояние до них.
   — Завтра мы подойдем к тем вон горам, Мартин. Тот посмотрел на скалистую гряду:
   — А вот как мы через них переходить будем, ума не приложу. Посмотри, какие они громадные.
   — Не волнуйтесь, товарищи, — уверенно сказал Гонф. — Мы проделали такой длинный путь, что какой-то там каменный холм вряд ли заставит нас повернуть вспять. Кроме того, нам больше незачем беспокоиться о хищниках, которые шли за нами по пятам. Лебеди с ними, я думаю, разделались.
   Динни поднял нос к небу:
   — Я снова воду лапами чую. На этот раз вода текучая.
   Гонф первым заметил широкий ручей. Он был недостаточно велик, чтобы считаться рекой. Воришка спустился к воде и продекламировал, обращаясь к волнам:

 
И над равниной золотой
Крылом я в небе бью
И под собою зрю теперь
Сишощую змею.
 

   Мартин взглянул на противоположный берег:
   — Вид у этого ручья вполне приятный, но он слишком широк. Мы тут заночуем, а утром поищем подходящее место для переправы.
   Приятно было провести у воды теплый весенний вечер. Динни выкопал круглое углубление для костра. Мартин сначала наточил хорошенько свой сломанный меч, а потом тем же кремнем разжег огонь. Гонф починил свою удочку и вскоре вытащил из воды жирного подлещика.
   Все трое уселись у костра, наблюдая, как рыба печется на решеточке, сложенной из зеленого тростника. В круглых блестящих глазах Динни плясали отблески пламени.
   — Тепло, хрррш. Люблю тепло, право. Гонф воткнул в рыбу свой нож:
   — Скоро изготовится, товарищи. По куску поджаренного хлеба на душу, немного водяного кресса из реки, кружка свежей проточной воды — что еще нужно, чтобы уютно провести ночь?
   Ручей с бульканьем нес свои воды к далеким горам, баюкая усталых путников, расположившихся на мягком мшистом берегу.
   Ломонос и Чернозуб брели без цели. Лишившись руководства Поскребыша, они окончательно заблудились. Ночь застала их на равнине под открытым небом, усталых, голодных и страдающих от жажды. Ломонос лег на землю, в полусне стараясь потеплее свернуться на траве. Чернозуб засыпать не собирался.
   — Не хочу снова ночевать под открытым небом. Здесь где-нибудь должна найтись какая-нибудь нора или пещера. А может, и жратва — кто знает?
   — Ложись и отдыхай, — пробормотал Ломонос в полусне. — Ты ничуть не лучше Кладда или Поскребыша. Поспи, утром разберемся что к чему. Я никуда не пойду. Может, даже долго спать буду.
   Чернозуб встал, собираясь идти дальше:
   — Правильно. Оставайся здесь. Если найду что-нибудь, я вернусь. Могу поклясться, что недалеко отсюда течет вода. Пойду посмотрю.
   — Смотри, как бы тебя лебеди не съели, — предупредил его Ломонос, не открывая глаз.
   Чернозуб вернулся неожиданно быстро. Он пританцовывал от радости и тихонько хихикал:
   — Эй, Ломаный, просыпайся! Угадай, что я нашел? Горностай недовольно заворчал:
   — Двух лягушек, я думаю, да одуванчик в придачу. Отвали, понял? Я спать хочу.
   Хорек едва справлялся со своим ликованием:
   — Я нашел большой ручей, лагерь, огонь и еду. А кроме того, двух мышей и крота!
   Ломоноса такая новость заставила проснуться.
   — Где?
   — Недалеко. Вон там. Слушай, если мы подкрадемся неслышно, мы сможем взять их в плен! Горностай так и подпрыгнул:
   — Здорово! Ты говоришь, что у них есть огонь и еда?
   — Да, половина жареной рыбы, а еще мешки, набитые всякой вкуснятиной.
   — Мы отведем их в Котир.
   — Представь себе, какая рожа будет у старины Кладда, когда мы вернемся с тремя пленными! Повелительница, наверное, сделает нас генералами. Уж я тогда этого Кладда малость погоняю! Он у меня взвоет!
   Фортуната направилась в глубь Леса Цветущих Мхов, зная, что из высокого окна своей комнаты Цармина внимательно глядит ей в спину. Лисица сняла с себя роскошные одеяния Котира и переоделась, как встарь, в поношенный плащ знахарки. На плече она несла сумку с целебными травами и тяжело опиралась на ясеневую клюку. Эта роль больше подходила характеру Фортунаты: открытой войне она предпочитала хитрость. Вдобавок обещанная награда была весьма заманчивой.
   Цармина отошла от окна и позвонила в колокольчик. Вошел Кладд, отдав честь щитом и копьем:
   — Слушаю, госпожа.
   — Прикажи кому-нибудь убрать в этой комнате. Здесь слишком грязно. Муштруй войско и держи его в готовности. Я их не затем держу, чтобы они меня без толку объедали. Да, кстати, организуй отряд фуражиров. Нам необходимо пополнять кладовые.
   — Будет исполнено, госпожа.
   Дикая кошка свернулась в своем любимом кресле. Теперь правила игры требовали терпеливо выжидать.
   Колумбина несла дозорную службу на своем посту и тихонько грызла недозрелый орех. Густой кустарник скрывал ее от посторонних глаз. Молодая мышка частенько добровольно отправлялась в дозор, надеясь, что первой увидит отряд Мартина, когда они будут возвращаться в Барсучий Дом. Этот повеса Гонф! Он, наверное, будет шагать, распевая во все горло:
   К тебе, Колумбина, Вернулся я снова Во имя свободы Народа лесного!
   Или что-нибудь в том же духе.
   И тут она заметила лису! Одета лисица была как странствующая знахарка. Она шныряла из стороны в сторону, принюхивалась, рассматривала опавшие листья… Похоже, лиса что-то ищет. Колумбина ползком выбралась из своего укрытия и стремглав помчалась в Барсучий Дом.
   Был час второго завтрака. Мыши из Глинобитной Обители подавали на стол монастырский ореховый пудинг с травяным соусом. Колумбина прямиком бросилась к Белле.
   — Лиса! Сюда идет лиса! — вымолвила она, с трудом переводя дыхание.
   Командор успокаивающим жестом положил лапу на плечо Колумбины:
   — Тише, тише. Что за лиса? Откуда идет?
   — Там, в лесу. Идет с северо-запада, принюхивается и все осматривает. Она скоро доберется сюда, если мы ее не остановим.
   Госпожа Янтарь собрала хлебной коркой соус с тарелки.
   — Лисица, да? Ты ее узнала, Колумбина?
   — Конечно! Это Фортуната. Правда, она изменила свой наряд.
   — На ней, наверное, старый потрепанный плащ с капюшоном? — перебила ее Белла. — Сумка с травами и клюка? Пора бы ей что-нибудь новенькое придумать, а, Маска?
   Тот поднял глаза от своей тарелки с пудингом:
   — Как вы собираетесь с ней поступить? Госпожа Янтарь взялась за колчан.
   — Метко пущенная стрела избавит нас от нужды спорить об этом, — сказала она.
   Командор крепко сжал лапой пращу:
   — Да, стрела или тяжелый камень, который стукнет ее по бушприту.
   Маска встал, поглаживая себя по набитому животу:
   — Сударыня барсучиха, почему бы не предоставить это дело мне? Может, я сумею вызволить наших пленников.
   — Давай, Маска, расскажи, что ты придумал. Тот уже обернулся ко всем спиной и подбирал себе наряд.
   — Вот моя мысль: пусть лиса придет сюда, пусть увидит все, что хочет, только не говорите ей, кто я такой. Уверяйте ее, что я только недавно к вам пришел.
   Когда Маска повернулся лицом к членам Сосопа, он и впрямь выглядел необычно для обитателя Барсучьего Дома. Выдра превратилась в старого седого лиса с такой зловещей мордой, какой никто из присутствующих и представить себе не мог!
   Маска удалился в кабинет Беллы, чтобы довести свое превращение до совершенства.
   — Подберу подходящий хвост, вотру бурой глины в шкуру да еще кое-какие мелочи подправлю. Она меня от своего дедушки отличить не сможет, когда я закончу!
   — Попались! И не пытайтесь штуки выкидывать, а не то мы в этом кроте дырок понаделаем!
   Мартин открыл глаза. Хорек и горностай стояли над Динни, приставив копья к его шее. Чернозуб довольно ухмыльнулся:
   — Я буду крота под копьем держать, Ломаный. Погляди в их барахле, может, какую веревку найдешь. Ломонос отошел и стал рыться в мешках.
   — Еще лучше веревки, приятель. Смотри, канат! — крикнул он.
   — Давай его сюда да наставь копье на крота. Проткни его, если шевельнется! — С этими словами Чернозуб обмотал пленников канатом. Связав их всех вместе, он подергал за один конец, чтобы убедиться в прочности пут.
   — Теперь мы с вами рассчитаемся за то, что вы нарушили законы Котира и заставили нас гоняться за вами! Стоять смирно!
   Ломонос тем временем вытряхивал мешки с провизией:
   — Смотри-ка — яблоки, хлеб, сыр… ммм… Пирог!
   Чернозуб подбросил дров в костер и с волчьей жадностью набил свою пасть едой. Это занятие не мешало ему угрожать пленникам копьем.
   — Это повеселее будет, чем раньше, Ломаный! — торжествующе воскликнул он. — Иди сюда, погрейся у огня. Гонф подмигнул Мартину и прошептал:
   — Положись на меня, товарищ. Я с этими дураками справлюсь.
   Чернозуб резко дернул за канат:
   — Придержи язык! Еще одно слово услышу, пожалеешь, ясно?
   Гонф пожал плечами, насколько канат позволял это сделать.
   — Не беспокойся, командир. Вы нас взяли в плен, тут спорить не приходится. Но не съедайте все наши запасы. У нас больше ничего нет, мы умрем с голоду.
   Ломонос швырнул в Гонфа огрызком яблока и откусил кусок сыра.
   — Да не ной ты! Мммм, вкусный сыр. Ого, фруктовый пирог! Клянусь когтями, мне это по нраву.
   — Эй, мне полагается половина! — Чернозуб ткнул Ломоноса копьем.
   — Еще чего! Ты вон сколько себе заграбастал, жирнопузый! — возразил Ломонос.
   — Ах ты, жадный червяк!
   — Ой! Прекрати тыкаться копьем!
   — Так, правильно, товарищ, — одобрительно крикнул Гонф. — Докажи ему, что командовать положено горностаям.
   Чернозуб уже поднял копье, чтобы пронзить Гонфа, но тут Ломонос ткнул его в зад.
   Мартин принял сторону Чернозуба:
   — Не давай ему над тобой издеваться, хорек. Ткни-ка его!
   Динни был за Ломоноса:
   — Он же просто наглец! Стань ему на глотку, горностай!
   Чернозуб треснул Ломоноса по голове древком копья. В ответ Ломонос поранил острием лапу Чернозуба.
   Трое друзей подзадоривали обоих громкими криками:
   — Заколи его!
   — Вот так! Не давай ему встать!
   — Перегрызи глотку!
   — Пихай его в костер!
   В слепой ярости горностай и хорек дрались, перемещаясь по всему лагерю. Они катались по костру, падали в мелкие прибрежные лужи, наталкивались на пленников, позабыв все на свете, кроме ненавистного противника.
   — Грррр, вот тебе, поганец!
   — Ахррр, тебе больше не придется меня гонять, хорьковая рожа! Получай!
   Чернозуб повалился, пронзенный копьем противника. Ломонос тут же отскочил на мелководье и погрузился в воду. Чернозуб из последних сил поднялся и, пошатываясь, пошел на врага, выставив копье вперед. Ломонос зашел в воду еще глубже. Теперь он был без копья и умоляюще протягивал лапы: