По спине Джулианны побежали мурашки. Дверь распахнулась. На нее смотрели поблескивающие в темноте дула двух пистолетов. В ужасе она подняла глаза на разбойника.
Единственное, что она смогла увидеть, были его глаза. Даже в темноте нельзя было ошибиться относительно их цвета. Они светились тусклым золотистым огнем и были какими-то сверхъестественными.
Глаза дьявола.
— Так ничего стоящего в карете, а?
Внутрь кареты ворвался холодный ночной воздух. Но он ничего не значил в сравнении с холодом, который пронзил ее при звуках этого голоса… «Как будто клинок разрезает туго натянутый шелк», — мелькнуло у нее в голове.
Джулианна всегда презирала глупеньких, слабых и беспомощных женщин. Но когда он окинул ее взглядом… пронзил ее взглядом, дерзким и лишенным всякой почтительности, она почувствовала себя раздетой донага.
Она покрылась гусиной кожей и не могла даже пошевелиться. Не могла вымолвить ни слова. Она не могла даже проглотить застрявший в горле ком. Страх охватил ее. Подобного она еще никогда не испытывала в жизни. У нее пересохло во рту. Мелькнула мысль, что, если бы здесь была миссис Чедвик, она получила бы огромное наслаждение от сознания своей правоты. Бояться все-таки следовало. У нее вдруг появилась леденящая душу уверенность. Это был…
Магпай.
Глава 2
Единственное, что она смогла увидеть, были его глаза. Даже в темноте нельзя было ошибиться относительно их цвета. Они светились тусклым золотистым огнем и были какими-то сверхъестественными.
Глаза дьявола.
— Так ничего стоящего в карете, а?
Внутрь кареты ворвался холодный ночной воздух. Но он ничего не значил в сравнении с холодом, который пронзил ее при звуках этого голоса… «Как будто клинок разрезает туго натянутый шелк», — мелькнуло у нее в голове.
Джулианна всегда презирала глупеньких, слабых и беспомощных женщин. Но когда он окинул ее взглядом… пронзил ее взглядом, дерзким и лишенным всякой почтительности, она почувствовала себя раздетой донага.
Она покрылась гусиной кожей и не могла даже пошевелиться. Не могла вымолвить ни слова. Она не могла даже проглотить застрявший в горле ком. Страх охватил ее. Подобного она еще никогда не испытывала в жизни. У нее пересохло во рту. Мелькнула мысль, что, если бы здесь была миссис Чедвик, она получила бы огромное наслаждение от сознания своей правоты. Бояться все-таки следовало. У нее вдруг появилась леденящая душу уверенность. Это был…
Магпай.
Глава 2
Дейн Куинси Гранвилл не обращал никакого внимания ни на действия кучера, ни на его слова. Раздался свист кнута, потом отчаянный крик, и лошади понеслись. Дейн инстинктивно прыгнул назад, но чуть не упал. Дилижанс все быстрее покатился к повороту дороги.
Какой же болван этот кучер! Боже милосердный, он, похоже, никогда не делал поворота. Поворот был слишком крутой. Дилижанс несся слишком быстро…
Ночь взорвалась. Раздался грохот, хруст и треск разламывающегося дерева, жалобное ржание лошадей.
Потом все исчезло.
Готовый к любому повороту событий, Дейн вскочил на Персиваля и поскакал туда, где исчез дилижанс. Сильно отклоняясь назад, он съехал по крутому склону. Продравшись сквозь кусты, Дейн нашел его. Перевернутый, он лежал у ствола старого дуба.
Одно колесо все еще вращалось.
Лошади были мертвы. И кучер тоже. У лошадей были сломаны шеи, голова кучера оказалась неестественно повернутой под углом к телу. Дейн пощупал пульс, но он видел достаточно смертей, чтобы понять, что для бедняги все было кончено.
Дверь отделения для пассажиров чудом удержалась на петлях. В бешенстве и страхе Дейн сорвал ее и заглянул внутрь.
Внутри оказалась молодая женщина, безвольным комочком лежащая на рухнувшей вниз крыше. С замирающим сердцем он дотянулся до нее, поднял на руки и выбрался наружу.
Он опустился на колени прямо на мокрую землю и уставился на нее.
— Очнитесь, — скомандовал он, как если бы его желания было достаточно… Он заскрипел зубами, стараясь передать ей свою волю, вложить в нее свою собственную жизнь.
Ее голова безжизненно лежала на его руке.
— Проклятие, барышня, очнитесь!
Под ложечкой у него щемило, еще хуже было на душе. Если бы кучер не был таким недотепой, таким неосторожным! Он не сделал бы им ничего плохого, ни ему, ни ей. На поле боя вблизи Брюсселя он видел столько убитых и умирающих, что этого хватит до конца жизни. Один Бог знает, как это изменило его. Навсегда. И все, что он хотел теперь…
Она застонала.
Странный короткий смешок вырвался из его груди. Он так тщательно все спланировал… и вот, пожалуйста! Он не мог определить, насколько серьезно пострадала молодая женщина. Не здесь. Не в темноте. Нужно ехать сейчас же. Медлить нельзя, иначе все может оказаться напрасным.
Он быстро осмотрел багажное отделение, вытащил большой тюк и саквояж. Женщина не очнулась. Через несколько мгновений он свистнул, подзывая Персиваля. Осторожно пристроив молодую женщину у своей груди, он натянул поводья и поскакал в ночь.
Когда он входил в маленький охотничий домик, она по-прежнему оставалась без сознания. Ступая в темноте так же уверенно, как при свете дня, он подошел к кровати у дальней стены и опустил на нее свою ношу.
Он быстро разжег огонь, а затем возвратился к женщине. Беспристрастно и ловко ощупал ее тело длинными пальцами, проверяя, нет ли переломов.
У нее оказалось несколько небольших порезов и кровоподтеков. Самой серьезной травмой была подозрительная рана на затылке. Участок вокруг содранной кожи сильно вспух. Когда он начал ощупывать это место, женщина дернулась. Дейн поднялся, принес тазик с теплой водой и несколько чистых тряпочек. Промывая рану, он не переставал изучать свою пленницу.
Он сумел заметить многое. Она была молода, но едва ли совсем молоденькая, хрупкого сложения, с узкими плечиками. Весила, пожалуй, не больше ребенка. Но несмотря на слабое тело, она не была девицей, решил он с жесткой улыбкой. На ней было шелковое дорожное платье в полоску, застегнутое до подбородка. Ткань дорогая, платье свидетельствует о хорошем вкусе. Одежда и внешность говорили о том, что перед ним была женщина состоятельная, принадлежащая к привилегированному классу, знатная дама. Он торопливо расстегнул пуговицы. Как только женщины умудряются дышать в таких платьях?
Он снова всмотрелся в ее лицо. Подбородок, хотя и изящно очерченный, выдавал натуру целеустремленную. Природа не обидела ее. Глаза у нее, подумалось ему, должно быть, совершенно необыкновенные. А ресницы! Густые, черные и пушистые, они покойно лежали на. нежных щечках удивительно изысканной формы. «Интересно, какого цвета у нее глаза? — мелькнула у него неясная мысль. — Голубые», — решил он, потому что кожа у нее была цвета лучшей слоновой кости. В узком личике и разлете бровей было что-то, наводившее на мысль об эльфах. Ее шляпка исчезла. Пышные волосы каштанового цвета беспорядочно разметались по плечам.
Его глаза сузились, он размышлял: «Почему, черт возьми, такая женщина путешествует одна, без горничной или компаньонки?»
Не переставая размышлять об этом, он рассматривал ее руку.
На ней не было колец. Ни обручального, ни кольца невесты.
Итак, она не замужем и не помолвлена.
Дейн знал, что если б он мог взглянуть на себя, то увидел бы совершенно бесстрастное лицо. Однако внутренне он не был спокоен. В нем что-то происходило, появилась какая-то легкая напряженность, но умом он оценивал происходящее как бы со стороны. Если ее тело едва ли можно было назвать соблазнительным, ее рот был именно таким… Она не относилась к тому типу женщин, к которому его обычно влекло. Когда он обнимал женщину, он хотел от нее женского. Ему нравились мягкие округлости, пышные формы, ощутимые под ладонями. Эта женщина — кем бы она ни была — слишком маленькая, слишком тоненькая. Насколько можно судить по ее слабой шейке, почти тощая. Так почему где-то в кишках засело это странное тревожное ощущение?
Вдруг его как будто что-то ударило. Он понял, что сжимает в ладонях ее руку, даже не осознавая этого! Словно обжегшись, он уронил ее руку, однако в следующий момент обнаружил, что подтыкает одеяло вокруг ее плеч.
Но более всего удивило его не собственное поведение. Гибкое, пушистое тельце легко вспрыгнуло на кровать. Брови Дейна поползли вверх, когда кот, проигнорировав его, улегся, вытянувшись под боком у крошки, и принялся громко мурлыкать. Дейн с изумлением смотрел на эту картину.
— Максимилиан! Ты, маленький предатель! Так не похоже на тебя. Я вынужден напомнить тебе, что эта крошка — чужая, а ты не признаешь чужих. Я-то думал, что ты привязан исключительно ко мне.
Огромные желто-зеленые глаза, похожие на совиные, уставились на него.
Дейн вздохнул.
— Хорошо, хорошо. Согласен, — сказал он громко. — Она довольно милая. По правде говоря, она удивительно милая.
Мурлыканье стало громче. Протянув руку, Дейн взъерошил шерсть на кошачьей спинке. Что-то похожее на улыбку тронуло его губы.
Но в следующий момент его губы сжались. Он помрачнел. Барышня оставалась слишком неподвижной, слишком тихой. Ему приходилось видеть людей с травмами головы. Может случиться, она никогда не очнется.
А если она придет в себя, что тогда? Появится новая проблема. Он не желал ее смерти, Он не желал ничьей смерти! Дейну совсем не нравилось, что судьба поставила эту девушку на его пути. Ее присутствие стало неожиданным, да и совсем нежелательным осложнением. Он вздохнул. Она уже была здесь, и не в его власти изменить случившееся. Нет, ничего уже нельзя изменить.
Максимилиан посмотрел на него, потянулся и легко вспрыгнул ему на плечи.
Дейн почесал ему шейку: «Мы можем только ждать, ведь так, дружище?»
Вытянувшись во всю длину на плечах, кот согласно замурлыкал.
И почти сразу же Джулианна пошевелилась. Какое-то врожденное чувство, о существовании которого она и не подозревала, послало тревожный импульс. Происходило что-то неладное. Голова, казалось, распухла и стала вдвое больше. Ей не хотелось двигаться, потому что руки и ноги как будто налились свинцом. Но лежала она на чем-то мягком. Она поняла, что лежит на кровати, слишком тепло укрытая. Приоткрыв один глаз, затем другой, она обнаружила, что окружающее погружено в полумрак. Когда она пошевелилась, острая боль пронзила голову. Ловя ртом воздух, она перестала двигаться. Что же все-таки произошло?..
Мало-помалу она восстановила в памяти случившееся на дороге. Это был медленный, почти мучительный процесс, как если бы она шла, увязая в мокром песке. Перед ее мысленным взором мелькнул отблеск на стволах пистолетов. Она вспомнила, как с бешеной скоростью понесся дилижанс, как напрасно она пыталась ухватиться за что-нибудь…
Затем ничего.
А теперь она здесь, в каком-то странном месте. И он тоже здесь. Магпай. Наблюдает за ней.
Она почти ощущала волосы, свалявшиеся на затылке. Капли пота выступили на ее верхней губе. Напрягаясь, чтобы разглядеть что-нибудь в мутных тенях, потому что ни одна свечка не освещала это мрачное место, только зловещие отблески дотлевающих в очаге углей, Джулианна заметила что-то необычное. Две вещи мгновенно осенили ее. Что-то странное было в его силуэте.
Его плечи были неправильной формы. Бог мой, да он горбун!
Это… и отсутствие маски.
Ей стало страшно. Однако она упорно старалась увидеть его. Увы, она ничего не могла рассмотреть, кроме тонкого носа и широкого разлета бровей. Вглядываясь в пространство, она видела только темноту и тени. Тени, менявшие очертания и надвигающиеся из каждого угла, окружали и заслоняли его, как будто непроницаемая туманная мгла прилипла к нему. Он повернулся и оказался перед ней во весь рост. Его глаза под густыми темными бровями светились в темноте. Горящие глаза — глаза дьявола, демона. «Совсем такие, какими описала их миссис Чедвик», — смутно вспомнила Джулианна.
Он придвинулся ближе.
Под его взглядом дрожь пробежала по всему ее телу. Пульсирующие толчки в голове совпали с ритмом бешено бьющегося сердца. Мысли путались и теряли направление, как искривленные ветки в лесу. Он неясно вздымался над ней подобно черному чудовищу.
— Ну вот, наконец-то вы очнулись, миссис. «Миссис. Совсем не миссис», — запальчиво подумала Джулианна.
Ее губы приоткрылись. Она облизнула их, готовясь так прямо и сказать ему это, но язык оказался тяжелым и неповоротливым.
— Не пытайтесь говорить, — услышала она его голос, мягкий, низкий, даже мелодичный. — Вы были на краю гибели. Вас кидало и крутило как мячик в детской игре.
«Доброта? Совет? От этого ужасного разбойника?»
— Ступайте в ад, откуда пришли, — услышала она свой запинающийся голос.
И она заплатила за свои слова. О, как она заплатила за них! Боль пронзила ее голову. Она застонала. Сразу стало холодно и липко, все болело.
— Звучит благородно, леди. Но я подозреваю, что вы мало знаете об аде.
Она хотела было возразить, но не оказалось ни сил, ни желания. Ее глаза сами собой закрылись. Она вдруг почувствовала, что окружающее удаляется от нее. Ее кружило в водовороте темноты и неизвестности. Она снова скользила в забытье. Джулианна пыталась бороться, но бесполезно. Каким-то последним бодрствующим уголком сознания она почувствовала, что кровать опускается.
— Нет, — слабо запротестовала она.
— Не бойтесь, я вас не трону.
Она попыталась сказать что-то еще, но ее тело и мозг отказались повиноваться. И рядом с ней распростерлось сильное, тяжелое тело этого громадного мужчины. Джулианна ужаснулась. Что сказала миссис Чедвик? «Он может убить нас в наших постелях». «Этого не может быть», — смутно подумала она. Она — добродетельная девственница и не может оказаться в одной постели с мужчиной. И не просто с мужчиной — с ужасным разбойником.
«С горбуном», — подумала она, содрогнувшись.
Это, должно быть, сон. Нелепость, ночной кошмар! Когда она проснется, его не будет.
Когда она проснулась, все было залито солнечным светом. Золотистое сияние было удивительно приятным.
Это чувство привело ее в замешательство. Джулианна осторожно пошевелила головой. На этот раз боли не было, и она открыла глаза.
Она услышала плеск воды и повернула голову на этот звук. Магпай стоял перед тазиком с водой в одних сапогах и брюках. Голова его была низко опущена, а на руках рельефно обозначались мышцы.
Джулианна рассмотрела его грудь, и во рту у нее пересохло. Прошлой ночью ей, должно быть, что-то померещилось, потому что в его фигуре не было ничего безобразного, даже намека на несовершенство. Не было никакого горба, оскорбляющего глаз или чувства. Не было ничего, кроме поразительного совершенства. Каждый дюйм его мускулистого тела был совершенен. Среди темных завитков волос на его груди маленькими драгоценными камнями сверкали капельки воды.
Как бы почувствовав, что его разглядывают, он медленно поднял голову. Их глаза встретились.
Она успела заметить, что его темные волосы были слишком длинны, чтобы его можно было посчитать рабом моды. А глаза, которые она посчитала дьявольскими, были на самом деле цвета светлого ореха. Они были настолько светлыми, что казались почти золотистыми.
Сердце у Джулианны замерло. Она не знала, что больше приводило ее в замешательство: то, что она увидела его полуобнаженным, или то, что этот мужчина всю ночь лежал рядом с ней. Как ни уязвлена была ее гордость, она не отвела взгляд.
Когда он заговорил, его голос был подобен шотландскому виски. Ее брат Себастьян отдавал предпочтение этому сухому, но облагороженному бархатистым оттенком напитку.
— Ну, — проговорил он, выгнув темную бровь, — вы неплохо поспали. Я уже начинал думать, что вы вообще не проснетесь.
Джулианна села и воинственно посмотрела на него.
— Вы бы, наверное, обрадовались, если б я не проснулась.
— Почему же?
— Я видела ваше лицо. — Признание вырвалось само собой, помимо ее желания.
Он долго молчал. Когда же заговорил, его голос был безжизненно ровным.
— Ну, видели, — с чувством произнес он. — Да, видели.
Джулианна пристально смотрела на него. Увы, по выражению его лица она не могла понять, что стоит за этими словами.
— Я догадываюсь, вас беспокоит небольшая боль в голове. У вас там порядочная шишка.
Рука Джулианны сама собой потянулась к затылку. Действительно, она нащупала заметную припухлость, дотрагивание до которой заставило ее поморщиться.
Он сдвинул брови.
— А вы решили, что я лгу?
В ответ Джулианна бросила на него взгляд, который, как ей казалось, был уничтожающим.
— Я не лгун, знаете ли.
— Разве? Вы разбойник, сэр. Я подозреваю, что ваши занятия можно называть разными словами, но все они будут обозначать недостойные вещи.
— Ну вот, вы снова в состоянии браниться, да? Джулианна решительно вздернула подбородок.
— Где кучер? — требовательно спросила она. — Его вы тоже держите здесь?
Что-то промелькнуло в его лице. Что-то такое, отчего внутри у нее похолодело.
— Его нет, — кратко ответил он.
— Его нет, — повторила Джулианна. — Что вы имеете в виду?
Он прямо взглянул на нее. Ее рот открылся.
— Что, — тихо сказала она, — вы хотите сказать, что он… мертв?
— Да.
Глаза Джулианны широко раскрылись. Хотя она не могла знать его мыслей, на ее лице можно было без труда прочитать все, что она думает.
— Я… Боже милостивый, вы имеете в виду, что вы… вы… — Она была не в силах закончить фразу.
Он сразу понял ее.
— Я не причинил ему вреда, — бесстрастно сказал он, натягивая рубаху. — Когда я оказался рядом, он уже был мертв.
— Ох. — Джулианна отвела взгляд. Из глаз полились слезы. Она старалась остановить их прежде, чем он заметит ее слабость.
Под одеялом что-то коснулось ее ноги. Что-то, чего она не могла видеть. С визгом она соскочила с кровати.
— Здесь у вас крысы!
Он поймал ее, когда она уже оказалась за его спиной.
— Это только Максимилиан.
— Как, вы даете им клички? — Она была в ужасе.
Он откинул назад голову и захохотал. Смех его прозвучал на редкость приятно, что привело ее в еще большее замешательство.
Движением подбородка он показал на кровать, которую она только что покинула.
— Посмотрите, — только и сказал он. Джулианна оглянулась как раз в тот момент, когда из-под одеяла показалась блестящая черная головка с двумя острыми ушками. Затем появилось длинное лохматое тельце.
«Кот», — удивилась она, чувствуя себя полной дурочкой.
Громадные желто-зеленые немигающие глаза с интересом рассматривали ее. Животное склонило головку набок, как бы в немом вопросе.
— Знакомьтесь, Максимилиан! — сказал грабитель. — Вы ему, кажется, понравились. Это очень удивляет меня. Обычно Максимилиан» слишком разборчив.
— Могу себе представить, если он привязался к вам, — отпарировала Джулианна.
— Ну и нахальная девчонка.
— Девчонка! — прошипела Джулианна. Никогда в жизни ее не называли девчонкой. Никто не смел обращаться с ней подобным образом! Сделав глубокий вдох, она приготовилась дать достойный отпор, но в этот момент обнаружила две вещи. С некоторым опозданием она поняла, что все еще цепляется за него. Фактически она обхватила его самым неподобающим образом! И потом это ощущение его тела под пальцами.
Ей стало жарко. Он был таким надежным! Непоколебимым, как скала, таким твердым, как будто был изваян из гранита.
Она попыталась отстраниться, но оказалось, что у него были другие намерения.
Он удержал ее. Он не сделал ей больно, но Джулианна остро чувствовала эти сильные руки, обхватившие ее за плечи.
— Вы были в дилижансе одна, — вдруг сказал он. — Почему?
Джулианна посмотрела прямо ему в глаза.
— Я в таком возрасте, сэр, что уже не нуждаюсь в провожатых.
— И всегда вы разъезжаете без гувернантки?
— Моя гувернантка заболела. Я отослала ее обратно в Лондон, — спокойно сказала она.
— И куда вы ехали? Джулианна вздернула подбородок.
— В Бат, — сказала она. — К себе домой.
— Кто ждет вас там? — Вопросы следовали один за другим, как выстрелы.
— Мой муж.
Его глаза сузились. Прежде чем она сумела остановить его, он взял ее руку и поднес ближе к глазам.
— Вы не носите обручальное кольцо и никогда не носили, — с уверенностью произнес он. — У вас, леди, нет мужа, и вы не помолвлены.
Ей стало страшно.
«И все же он ошибается», — зло подумала она. Когда-то она была невестой и носила кольцо, подаренное ей Томасом…
— Я еще раз спрашиваю. Кто ждет вас там? Паника охватила ее. Джулианна попыталась скрыть это.
— Говорю вам, мой м…
— Моя дорогая, — веско сказал он, — я человек с обостренным инстинктом. От него зависит моя жизнь. Моя жизнь зависит от того, насколько хорошо я умею читать по лицам людей. И то, что я читаю на вашем лице, говорит мне, что вы лжете. Никто не ждет вас. Поэтому прошу вас не оскорблять меня попытками обмануть.
У Джулианны было чувство, как будто на грудь ей легла неимоверная тяжесть. Боже мой, он нрав. Пегги будет думать, что она уже в Бате. Слуги в Бате не знают, что она выехала туда. Если кто-нибудь из братьев заедет к ней и поинтересуется, где она, ему скажут, что она в Бате. Никто не знает, где она. Ни один человек.
— Как ваше имя?
Она открыла рот и уже хотела гордо сказать, что ее брат — маркиз Терстон, но тут же отказалась от этого. Если он узнает ее настоящее имя, он может потребовать выкуп, а получая выкуп, он может и убить ее!
Она напряженно думала, внешне оставаясь удивительно спокойной, и держалась довольно смело.
— Я мисс Джулианна Клер, — недрогнувшим голосом сказала она. И ведь не солгала, просто опустила продолжение. Затаив дыхание, подняла на него глаза. Дурочкой она не была. Если бы она отвела глаза, это означало бы, что она лжет. — А кто вы, сэр? Ваше имя?
Он ответил не так быстро, как она. Не выпуская ее руки, он склонил голову в поклоне. Магпай и манеры! Она сама не знала, возмутило ли ее это или понравилось ей.
— Вы можете называть меня Дейн.
Никто из них не одурачил другого. Джулианна осталась в уверенности, что он намеренно не назвал своей фамилии.
Он выпрямился во весь рост. «Еще одно рассчитанное движение», — подумала она. Несмотря на ее решимость не дать себя запугать, внезапный интерес к ее персоне заставлял задуматься. Было в нем что-то дикое, необузданное, отчего у нее во рту становилось сухо, а сердце куда-то падало.
Она подняла глаза. Выше, еще выше… так можно и шею свернуть. Этот человек был таким же большим, как и ее братья, а людей подобного роста еще поискать надо. Противостоять ему — напрасная затея. Он такой огромный и сильный! И дерзкий. Вблизи он смотрелся еще внушительнее, чем прошлой ночью, в маске и с пистолетами в руках. Его лицо приковывало взгляд. Квадратную челюсть, нос, идеально сочетающийся со скульптурно вылепленными скулами, невозможно было бы забыть. Он был слишком мускулистый, чтобы считаться красавчиком. Художнику наверняка захотелось бы смягчить эти резкие линии. Но на его суровом лице удивительно уместными были необычные глаза, чистый золотистый блеск которых усиливали пушистые темные ресницы.
Да, он произвел на нее сильное впечатление. Он излучал силу. Но внезапно его глаза словно затянуло густым туманом, они стали темными и непроницаемыми. И Джулианну охватила внутренняя дрожь.
Подозрения пробудились в ней с новой силой. В конце концов, он опасный разбойник. Демон. Грабитель, нападающий на женщин.
Он медленно улыбнулся, как если бы знал ее мысли.
— Какие у вас планы относительно меня? — холодно спросила она.
Темная бровь поползла вверх.
— Хороший вопрос, — в раздумье сказал он. — Видите ли, не в моих правилах держать заложников.
Джулианна ничего не могла с собой поделать. Хотя она сказала себе, что не будет лебезить и трусить, она почувствовала, что бледнеет.
— Да, — спокойно продолжил он. — Вижу, вы понимаете всю сложность ситуации. Что мне делать с вами? Я не могу отпустить вас, ведь так? — Он покачал головой. — С другой стороны, мне не нравится слово «заложница».
Джулианна старалась держаться прямо.
— Вы предпочитаете слово «пленница»? Согласитесь, это одно и то же.
— Наверное, вы правы. — Раздумывая, он провел рукой по подбородку. — Давайте будем считать, что вы… моя гостья.
— Если бы я была вашей гостьей, тогда я могла бы уйти, когда захочу. А я не могу, ведь так?
Что-то промелькнуло в его лице. Что-то, чему она не могла бы дать определение. Но точно не чувство вины.
— Нет, — сказал он, помолчав. Он произнес «нет» почти с сожалением, однако с чуть заметной улыбкой.
Может быть, это была улыбка самодовольства? Джулианна никогда не смогла бы объяснить, что нашло на нее в следующее мгновение. Внезапно ею овладел гнев. Как он смеет шутить с ней таким образом? И она безрассудно бросилась в бой.
Джулианна обошла его и уверенно направилась к двери.
Улыбка сбежала с его лица.
— Куда это вы, черт возьми?
Он догнал ее, но Джулианна увернулась, проскользнула под его рукой и бросилась к выходу. Как бы быстро она ни двигалась, он был быстрее. Догнав, он обхватил ее сзади и поднял в воздух, но Джулианна не смирилась. Она боролась изо всех сил, бешено размахивая руками, и сумела все-таки ударить его по лицу. Локтем она наткнулась на что-то твердое. Удар отозвался по всей руке, но она не обратила на это внимания. Богохульное ругательство звучало в ее голове и побуждало драться.
Дальше случилось невозможное. Она обнаружила, что лежит на матрасе, опрокинутая на спину. Ей было трудно дышать, потому что на нее навалилось тяжелое тело. Он лежал на ней. Боже милостивый!
Помятая, но едва ли сильно пострадавшая, удерживаемая весом его тела и сильными пальцами, обхватившими ее запястья, она намеревалась плюнуть ему в лицо, чего, естественно, никогда в жизни не делала раньше.
Лежавший на ней разбойник скрипнул зубами.
— Не смейте, — предупредил Дейн.
— Вы негодяй, мерзкое животное! — прошипела она, разражаясь тирадой, сладость произнесения которой ранее была ей неизвестна. — Вам это не пройдет даром! Вас поймают и повесят, утопят и четвертуют. Потом ваше тело…
— Вы закончили? — грозно сказал он.
Она со злорадством рассматривала ссадину над его глазом. «Ему явно не по себе», — решила она.
— Яне…
— Да, но вы сделали это. Бог мой, вы ведьма. Настоящая мегера.
— Как вы смеете!
Но он продолжал говорить, как будто не слышал ее.
Какой же болван этот кучер! Боже милосердный, он, похоже, никогда не делал поворота. Поворот был слишком крутой. Дилижанс несся слишком быстро…
Ночь взорвалась. Раздался грохот, хруст и треск разламывающегося дерева, жалобное ржание лошадей.
Потом все исчезло.
Готовый к любому повороту событий, Дейн вскочил на Персиваля и поскакал туда, где исчез дилижанс. Сильно отклоняясь назад, он съехал по крутому склону. Продравшись сквозь кусты, Дейн нашел его. Перевернутый, он лежал у ствола старого дуба.
Одно колесо все еще вращалось.
Лошади были мертвы. И кучер тоже. У лошадей были сломаны шеи, голова кучера оказалась неестественно повернутой под углом к телу. Дейн пощупал пульс, но он видел достаточно смертей, чтобы понять, что для бедняги все было кончено.
Дверь отделения для пассажиров чудом удержалась на петлях. В бешенстве и страхе Дейн сорвал ее и заглянул внутрь.
Внутри оказалась молодая женщина, безвольным комочком лежащая на рухнувшей вниз крыше. С замирающим сердцем он дотянулся до нее, поднял на руки и выбрался наружу.
Он опустился на колени прямо на мокрую землю и уставился на нее.
— Очнитесь, — скомандовал он, как если бы его желания было достаточно… Он заскрипел зубами, стараясь передать ей свою волю, вложить в нее свою собственную жизнь.
Ее голова безжизненно лежала на его руке.
— Проклятие, барышня, очнитесь!
Под ложечкой у него щемило, еще хуже было на душе. Если бы кучер не был таким недотепой, таким неосторожным! Он не сделал бы им ничего плохого, ни ему, ни ей. На поле боя вблизи Брюсселя он видел столько убитых и умирающих, что этого хватит до конца жизни. Один Бог знает, как это изменило его. Навсегда. И все, что он хотел теперь…
Она застонала.
Странный короткий смешок вырвался из его груди. Он так тщательно все спланировал… и вот, пожалуйста! Он не мог определить, насколько серьезно пострадала молодая женщина. Не здесь. Не в темноте. Нужно ехать сейчас же. Медлить нельзя, иначе все может оказаться напрасным.
Он быстро осмотрел багажное отделение, вытащил большой тюк и саквояж. Женщина не очнулась. Через несколько мгновений он свистнул, подзывая Персиваля. Осторожно пристроив молодую женщину у своей груди, он натянул поводья и поскакал в ночь.
Когда он входил в маленький охотничий домик, она по-прежнему оставалась без сознания. Ступая в темноте так же уверенно, как при свете дня, он подошел к кровати у дальней стены и опустил на нее свою ношу.
Он быстро разжег огонь, а затем возвратился к женщине. Беспристрастно и ловко ощупал ее тело длинными пальцами, проверяя, нет ли переломов.
У нее оказалось несколько небольших порезов и кровоподтеков. Самой серьезной травмой была подозрительная рана на затылке. Участок вокруг содранной кожи сильно вспух. Когда он начал ощупывать это место, женщина дернулась. Дейн поднялся, принес тазик с теплой водой и несколько чистых тряпочек. Промывая рану, он не переставал изучать свою пленницу.
Он сумел заметить многое. Она была молода, но едва ли совсем молоденькая, хрупкого сложения, с узкими плечиками. Весила, пожалуй, не больше ребенка. Но несмотря на слабое тело, она не была девицей, решил он с жесткой улыбкой. На ней было шелковое дорожное платье в полоску, застегнутое до подбородка. Ткань дорогая, платье свидетельствует о хорошем вкусе. Одежда и внешность говорили о том, что перед ним была женщина состоятельная, принадлежащая к привилегированному классу, знатная дама. Он торопливо расстегнул пуговицы. Как только женщины умудряются дышать в таких платьях?
Он снова всмотрелся в ее лицо. Подбородок, хотя и изящно очерченный, выдавал натуру целеустремленную. Природа не обидела ее. Глаза у нее, подумалось ему, должно быть, совершенно необыкновенные. А ресницы! Густые, черные и пушистые, они покойно лежали на. нежных щечках удивительно изысканной формы. «Интересно, какого цвета у нее глаза? — мелькнула у него неясная мысль. — Голубые», — решил он, потому что кожа у нее была цвета лучшей слоновой кости. В узком личике и разлете бровей было что-то, наводившее на мысль об эльфах. Ее шляпка исчезла. Пышные волосы каштанового цвета беспорядочно разметались по плечам.
Его глаза сузились, он размышлял: «Почему, черт возьми, такая женщина путешествует одна, без горничной или компаньонки?»
Не переставая размышлять об этом, он рассматривал ее руку.
На ней не было колец. Ни обручального, ни кольца невесты.
Итак, она не замужем и не помолвлена.
Дейн знал, что если б он мог взглянуть на себя, то увидел бы совершенно бесстрастное лицо. Однако внутренне он не был спокоен. В нем что-то происходило, появилась какая-то легкая напряженность, но умом он оценивал происходящее как бы со стороны. Если ее тело едва ли можно было назвать соблазнительным, ее рот был именно таким… Она не относилась к тому типу женщин, к которому его обычно влекло. Когда он обнимал женщину, он хотел от нее женского. Ему нравились мягкие округлости, пышные формы, ощутимые под ладонями. Эта женщина — кем бы она ни была — слишком маленькая, слишком тоненькая. Насколько можно судить по ее слабой шейке, почти тощая. Так почему где-то в кишках засело это странное тревожное ощущение?
Вдруг его как будто что-то ударило. Он понял, что сжимает в ладонях ее руку, даже не осознавая этого! Словно обжегшись, он уронил ее руку, однако в следующий момент обнаружил, что подтыкает одеяло вокруг ее плеч.
Но более всего удивило его не собственное поведение. Гибкое, пушистое тельце легко вспрыгнуло на кровать. Брови Дейна поползли вверх, когда кот, проигнорировав его, улегся, вытянувшись под боком у крошки, и принялся громко мурлыкать. Дейн с изумлением смотрел на эту картину.
— Максимилиан! Ты, маленький предатель! Так не похоже на тебя. Я вынужден напомнить тебе, что эта крошка — чужая, а ты не признаешь чужих. Я-то думал, что ты привязан исключительно ко мне.
Огромные желто-зеленые глаза, похожие на совиные, уставились на него.
Дейн вздохнул.
— Хорошо, хорошо. Согласен, — сказал он громко. — Она довольно милая. По правде говоря, она удивительно милая.
Мурлыканье стало громче. Протянув руку, Дейн взъерошил шерсть на кошачьей спинке. Что-то похожее на улыбку тронуло его губы.
Но в следующий момент его губы сжались. Он помрачнел. Барышня оставалась слишком неподвижной, слишком тихой. Ему приходилось видеть людей с травмами головы. Может случиться, она никогда не очнется.
А если она придет в себя, что тогда? Появится новая проблема. Он не желал ее смерти, Он не желал ничьей смерти! Дейну совсем не нравилось, что судьба поставила эту девушку на его пути. Ее присутствие стало неожиданным, да и совсем нежелательным осложнением. Он вздохнул. Она уже была здесь, и не в его власти изменить случившееся. Нет, ничего уже нельзя изменить.
Максимилиан посмотрел на него, потянулся и легко вспрыгнул ему на плечи.
Дейн почесал ему шейку: «Мы можем только ждать, ведь так, дружище?»
Вытянувшись во всю длину на плечах, кот согласно замурлыкал.
И почти сразу же Джулианна пошевелилась. Какое-то врожденное чувство, о существовании которого она и не подозревала, послало тревожный импульс. Происходило что-то неладное. Голова, казалось, распухла и стала вдвое больше. Ей не хотелось двигаться, потому что руки и ноги как будто налились свинцом. Но лежала она на чем-то мягком. Она поняла, что лежит на кровати, слишком тепло укрытая. Приоткрыв один глаз, затем другой, она обнаружила, что окружающее погружено в полумрак. Когда она пошевелилась, острая боль пронзила голову. Ловя ртом воздух, она перестала двигаться. Что же все-таки произошло?..
Мало-помалу она восстановила в памяти случившееся на дороге. Это был медленный, почти мучительный процесс, как если бы она шла, увязая в мокром песке. Перед ее мысленным взором мелькнул отблеск на стволах пистолетов. Она вспомнила, как с бешеной скоростью понесся дилижанс, как напрасно она пыталась ухватиться за что-нибудь…
Затем ничего.
А теперь она здесь, в каком-то странном месте. И он тоже здесь. Магпай. Наблюдает за ней.
Она почти ощущала волосы, свалявшиеся на затылке. Капли пота выступили на ее верхней губе. Напрягаясь, чтобы разглядеть что-нибудь в мутных тенях, потому что ни одна свечка не освещала это мрачное место, только зловещие отблески дотлевающих в очаге углей, Джулианна заметила что-то необычное. Две вещи мгновенно осенили ее. Что-то странное было в его силуэте.
Его плечи были неправильной формы. Бог мой, да он горбун!
Это… и отсутствие маски.
Ей стало страшно. Однако она упорно старалась увидеть его. Увы, она ничего не могла рассмотреть, кроме тонкого носа и широкого разлета бровей. Вглядываясь в пространство, она видела только темноту и тени. Тени, менявшие очертания и надвигающиеся из каждого угла, окружали и заслоняли его, как будто непроницаемая туманная мгла прилипла к нему. Он повернулся и оказался перед ней во весь рост. Его глаза под густыми темными бровями светились в темноте. Горящие глаза — глаза дьявола, демона. «Совсем такие, какими описала их миссис Чедвик», — смутно вспомнила Джулианна.
Он придвинулся ближе.
Под его взглядом дрожь пробежала по всему ее телу. Пульсирующие толчки в голове совпали с ритмом бешено бьющегося сердца. Мысли путались и теряли направление, как искривленные ветки в лесу. Он неясно вздымался над ней подобно черному чудовищу.
— Ну вот, наконец-то вы очнулись, миссис. «Миссис. Совсем не миссис», — запальчиво подумала Джулианна.
Ее губы приоткрылись. Она облизнула их, готовясь так прямо и сказать ему это, но язык оказался тяжелым и неповоротливым.
— Не пытайтесь говорить, — услышала она его голос, мягкий, низкий, даже мелодичный. — Вы были на краю гибели. Вас кидало и крутило как мячик в детской игре.
«Доброта? Совет? От этого ужасного разбойника?»
— Ступайте в ад, откуда пришли, — услышала она свой запинающийся голос.
И она заплатила за свои слова. О, как она заплатила за них! Боль пронзила ее голову. Она застонала. Сразу стало холодно и липко, все болело.
— Звучит благородно, леди. Но я подозреваю, что вы мало знаете об аде.
Она хотела было возразить, но не оказалось ни сил, ни желания. Ее глаза сами собой закрылись. Она вдруг почувствовала, что окружающее удаляется от нее. Ее кружило в водовороте темноты и неизвестности. Она снова скользила в забытье. Джулианна пыталась бороться, но бесполезно. Каким-то последним бодрствующим уголком сознания она почувствовала, что кровать опускается.
— Нет, — слабо запротестовала она.
— Не бойтесь, я вас не трону.
Она попыталась сказать что-то еще, но ее тело и мозг отказались повиноваться. И рядом с ней распростерлось сильное, тяжелое тело этого громадного мужчины. Джулианна ужаснулась. Что сказала миссис Чедвик? «Он может убить нас в наших постелях». «Этого не может быть», — смутно подумала она. Она — добродетельная девственница и не может оказаться в одной постели с мужчиной. И не просто с мужчиной — с ужасным разбойником.
«С горбуном», — подумала она, содрогнувшись.
Это, должно быть, сон. Нелепость, ночной кошмар! Когда она проснется, его не будет.
Когда она проснулась, все было залито солнечным светом. Золотистое сияние было удивительно приятным.
Это чувство привело ее в замешательство. Джулианна осторожно пошевелила головой. На этот раз боли не было, и она открыла глаза.
Она услышала плеск воды и повернула голову на этот звук. Магпай стоял перед тазиком с водой в одних сапогах и брюках. Голова его была низко опущена, а на руках рельефно обозначались мышцы.
Джулианна рассмотрела его грудь, и во рту у нее пересохло. Прошлой ночью ей, должно быть, что-то померещилось, потому что в его фигуре не было ничего безобразного, даже намека на несовершенство. Не было никакого горба, оскорбляющего глаз или чувства. Не было ничего, кроме поразительного совершенства. Каждый дюйм его мускулистого тела был совершенен. Среди темных завитков волос на его груди маленькими драгоценными камнями сверкали капельки воды.
Как бы почувствовав, что его разглядывают, он медленно поднял голову. Их глаза встретились.
Она успела заметить, что его темные волосы были слишком длинны, чтобы его можно было посчитать рабом моды. А глаза, которые она посчитала дьявольскими, были на самом деле цвета светлого ореха. Они были настолько светлыми, что казались почти золотистыми.
Сердце у Джулианны замерло. Она не знала, что больше приводило ее в замешательство: то, что она увидела его полуобнаженным, или то, что этот мужчина всю ночь лежал рядом с ней. Как ни уязвлена была ее гордость, она не отвела взгляд.
Когда он заговорил, его голос был подобен шотландскому виски. Ее брат Себастьян отдавал предпочтение этому сухому, но облагороженному бархатистым оттенком напитку.
— Ну, — проговорил он, выгнув темную бровь, — вы неплохо поспали. Я уже начинал думать, что вы вообще не проснетесь.
Джулианна села и воинственно посмотрела на него.
— Вы бы, наверное, обрадовались, если б я не проснулась.
— Почему же?
— Я видела ваше лицо. — Признание вырвалось само собой, помимо ее желания.
Он долго молчал. Когда же заговорил, его голос был безжизненно ровным.
— Ну, видели, — с чувством произнес он. — Да, видели.
Джулианна пристально смотрела на него. Увы, по выражению его лица она не могла понять, что стоит за этими словами.
— Я догадываюсь, вас беспокоит небольшая боль в голове. У вас там порядочная шишка.
Рука Джулианны сама собой потянулась к затылку. Действительно, она нащупала заметную припухлость, дотрагивание до которой заставило ее поморщиться.
Он сдвинул брови.
— А вы решили, что я лгу?
В ответ Джулианна бросила на него взгляд, который, как ей казалось, был уничтожающим.
— Я не лгун, знаете ли.
— Разве? Вы разбойник, сэр. Я подозреваю, что ваши занятия можно называть разными словами, но все они будут обозначать недостойные вещи.
— Ну вот, вы снова в состоянии браниться, да? Джулианна решительно вздернула подбородок.
— Где кучер? — требовательно спросила она. — Его вы тоже держите здесь?
Что-то промелькнуло в его лице. Что-то такое, отчего внутри у нее похолодело.
— Его нет, — кратко ответил он.
— Его нет, — повторила Джулианна. — Что вы имеете в виду?
Он прямо взглянул на нее. Ее рот открылся.
— Что, — тихо сказала она, — вы хотите сказать, что он… мертв?
— Да.
Глаза Джулианны широко раскрылись. Хотя она не могла знать его мыслей, на ее лице можно было без труда прочитать все, что она думает.
— Я… Боже милостивый, вы имеете в виду, что вы… вы… — Она была не в силах закончить фразу.
Он сразу понял ее.
— Я не причинил ему вреда, — бесстрастно сказал он, натягивая рубаху. — Когда я оказался рядом, он уже был мертв.
— Ох. — Джулианна отвела взгляд. Из глаз полились слезы. Она старалась остановить их прежде, чем он заметит ее слабость.
Под одеялом что-то коснулось ее ноги. Что-то, чего она не могла видеть. С визгом она соскочила с кровати.
— Здесь у вас крысы!
Он поймал ее, когда она уже оказалась за его спиной.
— Это только Максимилиан.
— Как, вы даете им клички? — Она была в ужасе.
Он откинул назад голову и захохотал. Смех его прозвучал на редкость приятно, что привело ее в еще большее замешательство.
Движением подбородка он показал на кровать, которую она только что покинула.
— Посмотрите, — только и сказал он. Джулианна оглянулась как раз в тот момент, когда из-под одеяла показалась блестящая черная головка с двумя острыми ушками. Затем появилось длинное лохматое тельце.
«Кот», — удивилась она, чувствуя себя полной дурочкой.
Громадные желто-зеленые немигающие глаза с интересом рассматривали ее. Животное склонило головку набок, как бы в немом вопросе.
— Знакомьтесь, Максимилиан! — сказал грабитель. — Вы ему, кажется, понравились. Это очень удивляет меня. Обычно Максимилиан» слишком разборчив.
— Могу себе представить, если он привязался к вам, — отпарировала Джулианна.
— Ну и нахальная девчонка.
— Девчонка! — прошипела Джулианна. Никогда в жизни ее не называли девчонкой. Никто не смел обращаться с ней подобным образом! Сделав глубокий вдох, она приготовилась дать достойный отпор, но в этот момент обнаружила две вещи. С некоторым опозданием она поняла, что все еще цепляется за него. Фактически она обхватила его самым неподобающим образом! И потом это ощущение его тела под пальцами.
Ей стало жарко. Он был таким надежным! Непоколебимым, как скала, таким твердым, как будто был изваян из гранита.
Она попыталась отстраниться, но оказалось, что у него были другие намерения.
Он удержал ее. Он не сделал ей больно, но Джулианна остро чувствовала эти сильные руки, обхватившие ее за плечи.
— Вы были в дилижансе одна, — вдруг сказал он. — Почему?
Джулианна посмотрела прямо ему в глаза.
— Я в таком возрасте, сэр, что уже не нуждаюсь в провожатых.
— И всегда вы разъезжаете без гувернантки?
— Моя гувернантка заболела. Я отослала ее обратно в Лондон, — спокойно сказала она.
— И куда вы ехали? Джулианна вздернула подбородок.
— В Бат, — сказала она. — К себе домой.
— Кто ждет вас там? — Вопросы следовали один за другим, как выстрелы.
— Мой муж.
Его глаза сузились. Прежде чем она сумела остановить его, он взял ее руку и поднес ближе к глазам.
— Вы не носите обручальное кольцо и никогда не носили, — с уверенностью произнес он. — У вас, леди, нет мужа, и вы не помолвлены.
Ей стало страшно.
«И все же он ошибается», — зло подумала она. Когда-то она была невестой и носила кольцо, подаренное ей Томасом…
— Я еще раз спрашиваю. Кто ждет вас там? Паника охватила ее. Джулианна попыталась скрыть это.
— Говорю вам, мой м…
— Моя дорогая, — веско сказал он, — я человек с обостренным инстинктом. От него зависит моя жизнь. Моя жизнь зависит от того, насколько хорошо я умею читать по лицам людей. И то, что я читаю на вашем лице, говорит мне, что вы лжете. Никто не ждет вас. Поэтому прошу вас не оскорблять меня попытками обмануть.
У Джулианны было чувство, как будто на грудь ей легла неимоверная тяжесть. Боже мой, он нрав. Пегги будет думать, что она уже в Бате. Слуги в Бате не знают, что она выехала туда. Если кто-нибудь из братьев заедет к ней и поинтересуется, где она, ему скажут, что она в Бате. Никто не знает, где она. Ни один человек.
— Как ваше имя?
Она открыла рот и уже хотела гордо сказать, что ее брат — маркиз Терстон, но тут же отказалась от этого. Если он узнает ее настоящее имя, он может потребовать выкуп, а получая выкуп, он может и убить ее!
Она напряженно думала, внешне оставаясь удивительно спокойной, и держалась довольно смело.
— Я мисс Джулианна Клер, — недрогнувшим голосом сказала она. И ведь не солгала, просто опустила продолжение. Затаив дыхание, подняла на него глаза. Дурочкой она не была. Если бы она отвела глаза, это означало бы, что она лжет. — А кто вы, сэр? Ваше имя?
Он ответил не так быстро, как она. Не выпуская ее руки, он склонил голову в поклоне. Магпай и манеры! Она сама не знала, возмутило ли ее это или понравилось ей.
— Вы можете называть меня Дейн.
Никто из них не одурачил другого. Джулианна осталась в уверенности, что он намеренно не назвал своей фамилии.
Он выпрямился во весь рост. «Еще одно рассчитанное движение», — подумала она. Несмотря на ее решимость не дать себя запугать, внезапный интерес к ее персоне заставлял задуматься. Было в нем что-то дикое, необузданное, отчего у нее во рту становилось сухо, а сердце куда-то падало.
Она подняла глаза. Выше, еще выше… так можно и шею свернуть. Этот человек был таким же большим, как и ее братья, а людей подобного роста еще поискать надо. Противостоять ему — напрасная затея. Он такой огромный и сильный! И дерзкий. Вблизи он смотрелся еще внушительнее, чем прошлой ночью, в маске и с пистолетами в руках. Его лицо приковывало взгляд. Квадратную челюсть, нос, идеально сочетающийся со скульптурно вылепленными скулами, невозможно было бы забыть. Он был слишком мускулистый, чтобы считаться красавчиком. Художнику наверняка захотелось бы смягчить эти резкие линии. Но на его суровом лице удивительно уместными были необычные глаза, чистый золотистый блеск которых усиливали пушистые темные ресницы.
Да, он произвел на нее сильное впечатление. Он излучал силу. Но внезапно его глаза словно затянуло густым туманом, они стали темными и непроницаемыми. И Джулианну охватила внутренняя дрожь.
Подозрения пробудились в ней с новой силой. В конце концов, он опасный разбойник. Демон. Грабитель, нападающий на женщин.
Он медленно улыбнулся, как если бы знал ее мысли.
— Какие у вас планы относительно меня? — холодно спросила она.
Темная бровь поползла вверх.
— Хороший вопрос, — в раздумье сказал он. — Видите ли, не в моих правилах держать заложников.
Джулианна ничего не могла с собой поделать. Хотя она сказала себе, что не будет лебезить и трусить, она почувствовала, что бледнеет.
— Да, — спокойно продолжил он. — Вижу, вы понимаете всю сложность ситуации. Что мне делать с вами? Я не могу отпустить вас, ведь так? — Он покачал головой. — С другой стороны, мне не нравится слово «заложница».
Джулианна старалась держаться прямо.
— Вы предпочитаете слово «пленница»? Согласитесь, это одно и то же.
— Наверное, вы правы. — Раздумывая, он провел рукой по подбородку. — Давайте будем считать, что вы… моя гостья.
— Если бы я была вашей гостьей, тогда я могла бы уйти, когда захочу. А я не могу, ведь так?
Что-то промелькнуло в его лице. Что-то, чему она не могла бы дать определение. Но точно не чувство вины.
— Нет, — сказал он, помолчав. Он произнес «нет» почти с сожалением, однако с чуть заметной улыбкой.
Может быть, это была улыбка самодовольства? Джулианна никогда не смогла бы объяснить, что нашло на нее в следующее мгновение. Внезапно ею овладел гнев. Как он смеет шутить с ней таким образом? И она безрассудно бросилась в бой.
Джулианна обошла его и уверенно направилась к двери.
Улыбка сбежала с его лица.
— Куда это вы, черт возьми?
Он догнал ее, но Джулианна увернулась, проскользнула под его рукой и бросилась к выходу. Как бы быстро она ни двигалась, он был быстрее. Догнав, он обхватил ее сзади и поднял в воздух, но Джулианна не смирилась. Она боролась изо всех сил, бешено размахивая руками, и сумела все-таки ударить его по лицу. Локтем она наткнулась на что-то твердое. Удар отозвался по всей руке, но она не обратила на это внимания. Богохульное ругательство звучало в ее голове и побуждало драться.
Дальше случилось невозможное. Она обнаружила, что лежит на матрасе, опрокинутая на спину. Ей было трудно дышать, потому что на нее навалилось тяжелое тело. Он лежал на ней. Боже милостивый!
Помятая, но едва ли сильно пострадавшая, удерживаемая весом его тела и сильными пальцами, обхватившими ее запястья, она намеревалась плюнуть ему в лицо, чего, естественно, никогда в жизни не делала раньше.
Лежавший на ней разбойник скрипнул зубами.
— Не смейте, — предупредил Дейн.
— Вы негодяй, мерзкое животное! — прошипела она, разражаясь тирадой, сладость произнесения которой ранее была ей неизвестна. — Вам это не пройдет даром! Вас поймают и повесят, утопят и четвертуют. Потом ваше тело…
— Вы закончили? — грозно сказал он.
Она со злорадством рассматривала ссадину над его глазом. «Ему явно не по себе», — решила она.
— Яне…
— Да, но вы сделали это. Бог мой, вы ведьма. Настоящая мегера.
— Как вы смеете!
Но он продолжал говорить, как будто не слышал ее.