Джеймсон Бронуин. Наследство с условием

   Надо провести тест. Если он сможет поцеловать ее, тогда, вероятно, сможет и все остальное. Вероятно.
   Он слышал, как с ее губ слетает легкое дыхание, чувствовал, что она уже готова слиться в поцелуе. Их глаза встретились. Он остановился.
   — Вперед, — мягко подтолкнула она. — Я не буду кусаться, пока ты сам об этом не попросишь.
   Голова у него закружилась, он ослеп, оглох и онемел. Это всего лишь Энджи, подруга юности… Энджи вздохнула и покачала головой.
   — Я пошутила. Ты шуток вообще не понимаешь?
   Томас угрюмо подумал, что момент для шуток совсем не подходящий.
   Видимо, она прочла это по его лицу, наклонилась вперед и дотронулась большим пальцем руки до его подбородка. Потом вдруг стремительно приблизилась и поцеловала. Он ощутил мягкость губ и влагу языка и… сделал шаг назад.
   Она улыбнулась и прошептала:
   — Извини.
   Извинить за что? За то, что одним прикосновением языка она лишила его дара речи? Томас пытался выразить свое удивление словами, спросить, что она имеет в виду, но Энджи взяла его лицо обеими руками — как около самолета — и проникновенно заглянула в глаза.
   — Заметь, предупреждаю. — Она поцеловала сначала один уголок его рта, затем другой. — Я собираюсь тебя поцеловать.
   И, прежде чем он успел осознать свои желания, приблизила к нему свои губы на этот раз сдержан но, словно ожидала активных действий от него. Мужская натура вскипела, но строгий голос в голове приказал сдержать эмоции.
   — Расслабься, — прошептала девушка и погладила шероховатые от щетины щеки. — Это всего-навсего поцелуй.
   Затем она сама поцеловала его с жаром, энергией и всей страстностью, свойственной ей в поступках и мыслях. Из ее горла вырвался сдавленный низкий стон, от которого у Томаса помутился рассудок. Он сдался, закрыл глаза, запустил руки в ее густые волосы и ответил на призыв.
   Господи, что это был за ответ. Он вложил в него всю свою тоску по нежности и любви, по всему тому, чего он лишился со смертью Брук.
   Такой поцелуй обещает продолжение, но сейчас он не готов к интимности. Пусть поцелуй послужит доказательством, что он сможет пересилить себя ради будущего наследника Камеруки.
   Томас легко отстранился, боясь потерять равновесие и рухнуть на пол. Энджи снова уселась на стол и покачала головой, словно избавляясь от любовного дурмана. Она скрестила руки на груди, и взгляд Томаса помимо его воли метнулся к изящным округлостям.
   Томас заставил себя сконцентрироваться на следующем шаге. Первый уже сделан.
   — Итак, — выдохнула Энджи. — Кажется, все не так плохо.
   Он на секунду посмотрел ей в глаза и тут же отвернулся.
   — Ты все еще хочешь мне помочь?
   Она молчала довольно долго, он уже собирался повторить вопрос, но она начала крутить цепочку на шее. Жилка на ее шее отчетливо пульсировала.
   — Моим способом.
   — Хорошо.
   — Тогда, — осторожно начала она. — Нам предстоит пойти гораздо дальше поцелуя.
   — Знаю.
   — Думаешь, ты сможешь скинуть одежду и залезть со мной в кровать?
   — Наверное. — Господи, не стоит оговаривать каждый шаг. Он и так неловко себя чувствует, поэтому мнется как болван. — Я не знаю, но хочу попробовать.
   — Потому что ты хочешь завести ребенка.
   — Он мне нужен.
   — Хорошо.
   В ее голосе послышались металлические нотки, и Томас понял, что говорит глупости. Он не находил слова, чтобы исправить положение. Он ничего не может предложить: ни обещаний, ни свиданий, ни обходительности. На это нет времени. Ему остается только молить о помощи.
   — Я не жду, что ты сразу согласишься, — спохватился он. — Может, устроим пробу?
   — Пробу?
   — Одна ночь без обязательств. Если все пройдет хорошо, потом поговорим о…
   — О ребенке? — Она загадочно посмотрела на него. — Ладно.
   Ладно? Томас вздрогнул. Земля поплыла у него под ногами. Но девушка вдруг разразилась градом вопросов, заставив его встрепенуться.
   — Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой домой? — услышал он.
   — Нет! — Не в его доме, не в его кровати. — Нет, — повторил Томас спокойнее. — Не думаю, что это хорошая идея.
   — Я не могу пригласить тебя к себе, потому что у меня нет дома. Я живу у Карло.
   У брата и его друга. Не подходит.
   — Думаю, нам нужно сохранить нашу встречу в секрете.
   — В случае, если все окажется ужасно и мы не сможем смотреть в глаза друг другу?
   — На случай провала, — Томас отказывался думать о худшем повороте событий, — лучше всего подойдет нейтральная территория.
   — Хороший вариант — номер в отеле. Учитывая ваш семейный бизнес, забронировать номер будет несложно. — Ее глаза оставались серьезными, несмотря на иронию в голосе. Она медленно облизала губы. — Когда ты хочешь устроить… пробы?
   — Я не знаю, когда смогу вырваться.
   — Ты уже здесь, — заметила Энджи, снова скрещивая руки. Томас старался сконцентрироваться на словах, а не на ее теле. Земля опять поплыла под ногами.
   — Поцелуй оказался удачным здесь и сейчас, — напомнила она. — Так зачем откладывать продолжение?
   Она расправила юбку и обошла вокруг стола.
   — Ты планировал остаться здесь на ночь?
   Мужчина кивнул, Энджи взяла трубку и начала набирать номер.
   — С Алексом или в отдельном номере?
   — В номере. Здесь, — едва выговорил он сквозь сжатые зубы.
   — Дежурный? — с улыбкой спросила девушка. — Привет, Лиза, это Энджи из офиса мистера Карлайла. У тебя зарезервирован номер для его брата, мистера Томаса Карлайла, на ночь? Да? Номер люкс?
   Мужчина было запротестовал.
   — Превосходно, — она просияла, игнорируя его возражения. — Да, Лиза, только на ночь. Нет, мистеру Карлайлу ничего больше не требуется. — Она подняла голову и с вызовом посмотрела на Томаса. Взгляд был прямым и уверенным.
   Два часа спустя Энджи все еще качала головой, вспоминая, как спокойно и уверенно делала заказ. Она не позволила Томасу прерывать себя и легко расправилась с протестами.
   — Я еще никогда не бронировала номера люкс, — объяснила она. — Настоящий шик.
   Затем она села за стол, зажала телефонную трубку между плечом и ухом и заявила, что у нее очень много работы. Прекрасная отговорка для любого случая. К тому же в офис заглянул Рэйф, очевидно привлеченный голосом брата.
   Томас ушел. Она притворилась, что ужасно занята телефонными звонками. Все же ей нужно было податься в актрисы. Какой талант пропадает! Снаружи сама невозмутимость, внутри настоящий вулкан.
   Два часа с небольшим пролетели как одна минута, и вот она стоит в лифте и мило улыбается чете японцев. Она на удивление спокойна.
   Господи, помоги!
   Энджи приветливо попрощалась с японцами они вышли на пятнадцатом этаже, — прижала руку к животу и глубоко вздохнула. Она знала, что у них с Томасом все пройдет как надо, потому что поцелуй все еще отзывался в каждой клеточке ее тела.
   Он не хочет ее, но она ему нужна.
   Если удача улыбнется ей, она сможет заставить его снова жить полной жизнью. Станет его женой и матерью его ребенка.
   А если их ждет провал? Ей придется искать иных отношений, иной карьеры и иного местожительства? Но она всегда знала, что создана для единственного мужчины, единственного дома и этой самой жизни. Она всегда надеялась на чудо, и теперь… ее надеждам выпал шанс сбыться.
   Если он не передумает.
   Энджи остановилась у двери номера — их номера, — перевела дух и постучала. Ожидание тяготило, и трясущимися руками она вставила свою карточку в электронный замок. Красный огонек. Тихо выругавшись, она попробовала еще раз. Зажегся зеленый свет.
   Девушка толкнула дверь и сделала три неуверенных шага. Тишина. Она проверила огромную мраморную ванную, спальню, кабинет — безнадежно. Номер был величественный, сверкающий роскошью и… пустой.
   Энджи обошла номер несколько раз и убедилась, что в помещении никого нет. Вряд ли Томас затаился в одном из чуланов.
   Девушка позвонила дежурному. Никаких сообщений. Затем проверила все столики, полки, стулья, каждую горизонтальную поверхность — вдруг записка завалилась за спинку? Ничего.
   Уже стоит волноваться?
   У него много дел в городе, он так редко выбирается из поместья, может, зашел в бар. Томас не трус, пасующий перед быком или женщиной.
   Энджи никогда не умела ждать, но пускаться на поиски глупо. Не зная, как долго придется коротать время в одиночестве, она решила расслабиться.
   Девушка заказала бутылку «мерло», затем передумала и попросила французского шампанского. Она пробовала его лишь однажды, на праздновании своего совершеннолетия. Если Томас Карлайл заставляет себя ждать, то пусть роскошь успокоит нервы!
   До прибытия заказа она наполнила ванну, добавила восхитительной пены с чудесным названием «Благословенное тело», затем выбрала музыку и включила стерео.
   С шампанским в руке она погрузилась в ароматную теплоту и в этот момент поняла, что… в номере кто-то есть.
   Она поднялась из воды и подтянула поближе полотенце. Музыка заметно стихла. Пульс девушки участился, грудь набухла. За дверью находился мужчина ее мечты. Тело и сердце знали это наверняка.
   Энджи снова погрузилась в воду. Интересно хватит ли у нее терпения дождаться того момента, когда он пустится на поиски?

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Как долго женщина может принимать ванну?
   Томас заскрипел зубами, стараясь не обращать внимания на всплески воды и видения гладкой оливковой кожи в своем распаленном мозгу. Прошло две минуты, десять, двадцать — кажется, целая вечность. Он пожалел, что приглушил музыку. Настоящая пытка сознавать, что Энджи от него через две двери, обнаженная и волнующая, а он не знает, что сказать и как начать их свидание.
   Дьявол.
   За окном горели огни, на мосту образовалась пробка, по тротуару спешили люди. Все как обычно, за исключением того, что вот-вот должно было случиться.
   Вдруг он спиной почувствовал движение, увидел отражение в стекле и напрягся. Энджи появилась из ванной в белом халате, прошла в глубь комнаты, и Томас услышал шуршание льда в ведерке с бутылкой.
   — Могу я предложить тебе стакан шампанского? — как ни в чем не бывало спросила она. — Или предпочитаешь что-нибудь покрепче?
   Томас отрицательно покачал головой. Свою дозу он уже выпил: достаточно, чтобы рассеять страхи, но не потерять контроль.
   Энджи наполнила свой бокал и направилась к нему. Босые ноги бесшумно скользили по ковру, золотые браслеты на лодыжке позвякивали. Она остановилась у стереосистемы и нагнулась, чтобы прибавить звук.
   — Не возражаешь? — спросила она.
   Нахмурившись, он старался не смотреть на глубокий вырез халата. Его кровь бурлила в такт классическим аккордам. Концерт для фортепьяно с оркестром — странный выбор?
   — Чем ты занималась?
   — Расслабляющая терапия, музыка, — она отсалютовала бокалом, — и ванна.
   — Тебе нужно расслабиться?
   — Немного. — Уголки ее рта приподнялись. — Теперь у меня есть преимущество.
   Они прямо посмотрели в глаза друг другу. Обоим было трудно.
   Но Энджи есть Энджи, она всегда старается найти способ решения проблемы.
   — Ты уверен, что не хочешь выпить? Или принять ванну? Рекомендую джакузи.
   Видимо, нежелание всего перечисленного было написано у него на лице. Он в нерешительности застыл посередине комнаты.
   — Хорошо, тогда снимай рубашку.
   Она поставила на прикроватный столик стакан и начала разминать пальцы.
   — Сделаю тебе массаж.
   — Не надо.
   — Чушь! Ты выглядишь ужасно зажатым, а люди говорят, что у меня волшебные руки. — Девушка повернулась и кинула через плечо:
   — Только возьму крем из ванной комнаты и…
   — Нет.
   — Без крема?
   Не надо крема, волшебных рук, обнаженных бедер, восседающих у него на пояснице.
   — Не нужно ни массажа, ни ванны, ни выпивки. — Томас отставил стакан в сторону.
   — Тогда…
   Их глаза встретились, и воздух в комнате загустел. Они пришли сюда для секса не ради удовольствия, а ради ребенка. Энджи судорожно сглотнула и сжала цепочку на шее.
   — Ну, может, сядем и поговорим? Закажем в номер ужин и бутылку вина.
   — Ты голодна?
   — Нет.
   — Тогда зачем заказывать ужин? Энджи, это не свидание.
   Ее глаза потемнели от его грубости. Пролетела секунда, и девушка вздернула вверх подбородок.
   — Хочешь заняться делом?
   — Да. — Именно. Без фантазий, романтики и разговоров. Впрочем, ему не стоило вести себя так жестоко хотя бы потому, что она делает ему одолжение.
   — Нервничаешь?
   И все-таки не стоит срываться на девушке, если ты не можешь справиться со своими страхами. Энджи покраснела и отвела взгляд.
   — Конечно, — ответила она. — А ты нет?
   — Почему «конечно»? Ты же сказала, это всего лишь секс.
   Она покачала головой и выдавила из себя смешок.
   — Приятно, что ты помнишь мои слова!
   — Ты имела в виду что-то иное?
   — Разумеется. И знаешь, если бы я впадала в ступор так же часто, как и ты, у нас вообще бы не появилось шанса зачать ребенка…
   Он мог спросить, почему женщины всегда изъясняются сложно и путано. Впрочем, это то же самое, что спрашивать, почему за зимой следует весна. Но Энджи… Он всегда считал ее прямолинейной.
   — Почему ты согласилась?
   — Я говорила уже. Потому что могу это сделать.
   — Правду, Энджи. — Он смотрел ей в глаза. — Без шуток.
   Девушка смотрела на твердо сжатые челюсти и ледяные синие глаза. Она вдруг поняла, что если признается в своих истинных желаниях вернуть его к нормальной жизни, то ее мечты пойдут прахом.
   Но лгать она не могла, ни ему, ни себе.
   — Я всегда хотела тебя, — медленно отчеканила она. — И не смотри на меня так удивленно. Я тебе говорила это еще на прошлой неделе у пруда.
   — Ты преувеличиваешь.
   — Помнишь мое восемнадцатилетие?
   — Вечеринку в «Шардис»?
   Томас машинально кивнул. Глупый вопрос, конечно, помнит, ведь тогда он встретил Брук.
   — А я помню, как бегала по магазинам в поисках самого красивого и сексуального платья. Оно было белое, струящееся, выгодно подчеркивало мои формы. — Девушка провела руками по бедрам, вызывая в памяти восхищенные вздохи и взгляды парней при ее появлении в ночном клубе. — Я выбирала его для тебя.
   — Да, но у тебя тогда был друг.
   — Он был мальчиком, — она пожала плечами, — а ты мужчиной.
   Томас издал странный звук.
   — Семь лет прошло.
   — А я все это время думала о нас, о тебе и обо мне.
   — Речь идет лишь о сексе, — сурово напомнил он.
   — Перестань повторять, я прекрасно слышу, но тебе следует знать, что к сексу я отношусь серьезно. Я женщина, или не заметил?
   — Я же не слепой.
   Она долго смотрела на него. Значит, он все-таки видел в ней женщину, а не старого приятеля по детским играм. И сколько бы он не твердил про «голый секс», она знает, что между ними может быть нечто большее.
   Энджи облизала сухие губы.
   — Помнишь книгу, которую я читала? Так вот, там написано, что лучше меня кандидатки на роль матери тебе не найти, мой цикл точный как часы, двадцать восемь дней, что, между прочим, большая редкость. У меня нет проблем с гинекологией. Я сильная и здоровая.
   — Ты действительно хочешь иметь ребенка?
   — Желательно нескольких. Все ангелочки, не плачут и не огорчают маму.
   Она улыбнулась, а он стал мрачнее тучи.
   Энджи медленно приблизилась, на ходу распуская волосы, которые от пара приняли свою обычную форму буйных локонов. Она наклонилась и взяла с подоконника свой бокал.
   — Я устала просто мечтать о тебе. — Девушка сделала глоток шампанского. — Если ты согласен на секс, то мне большего и не надо.
   Что-то в ее глазах взбудоражило его, и он резко отвернулся к окну.
   — Тебе придется многим пожертвовать.
   — Да, но и приобрету я многое.
   — А работа?
   — Она временная. Меня заменят.
   Он ничего не ответил. Уверенность Энджи явно нервировала его. Сейчас он сделался напряженнее, чем когда только пришел сюда.
   Она сделала еще один глоток шампанского.
   — Не знаешь, что делать дальше? — спросила она. — Может, пойдем в спальню? — Когда он не ответил, она развернулась и направилась к двери в соседнюю комнату.
   — Энджи.
   Она обернулась и увидела в его взгляде целую бурю чувств.
   — Звезд с неба не жди, — едва вымолвил он.
   — У меня скромные запросы.
   Ложь. Семь долгих лет она ждала нужный момент, надеялась, мечтала. И сегодня, когда ее сердце ликует от предвкушения, Томас может все разрушить.
   Он спросил, нервничает ли она, а сам-то ничего не сказал!
   Томас с отвращением пригладил волосы. Она отчетливо помнит это чертово платье, как и первую встречу с Брук, с единственной женщиной, которую любил, любит и будет любить.
   Как он может пройти через это испытание? Как он может снять одежду и лечь в постель с другой женщиной? Что заставило его думать, что с Энджи будет легче, чем с безымянной незнакомкой?
   И если он хотел честности, то почему не признался в том, что весь последний году него не было секса?
   Стиснув зубы, Томас боролся со страхом сделать шаг к комнате, дверь которой осталась открытой, как приглашение к греху.
   Только секс, напомнил он себе. Секс с шикарной женщиной, предлагающей ему то, что так любят остальные мужчины. Скорее всего, она и в постели не робкого десятка. Так что с его стороны потребуется лишь лечь на спину, закрыть глаза и думать о Камеруне.
   Необходимость принятия решения — как зубная боль, чем дольше думаешь, тем больнее. Но легче сесть в кресло к дантисту, чем пройти в спальню.
   Если он не будет думать об интимной стороне вопроса и просто сосредоточится на механических действиях, вероятно, ощутит удовлетворение и сделает то, ради чего пришел.
   Если она не ожидает фантастического секса.
   Мужчина замер на пороге и уперся взглядом в огромную — на полкомнаты — кровать. Две одинаковые лампы отбрасывали бледный свет на шелковые простыни. Бесподобное ложе для плотских утех.
   Энджи стояла перед тумбочкой и расчесывала волосы. Их глаза встретились в зеркале. Раздался щелчок, и он осознал, что музыка замолкла.
   — Чертова влага, — сказала она, обернувшись. — Я ничего не могу поделать.
   Она говорила о волосах.
   — Мне нравятся твои волосы. В офисе днем они выглядели слишком… прямыми.
   — Правда? — Она заправила пряди за уши, но локоны тут же снова рассыпались по плечам. — Не понравилась моя новая прическа?
   — Если честно, нет.
   — Ты предпочитаешь непослушные завитки?
   — Да, — просто ответил он, отчего уголки ее губ приподнялись. Она бы сумела расслабиться, если бы перед глазами все время не маячила кровать. — Я намеревалась снять халат и ожидать тебя лежа, — тихо объяснила она, — но не смогла. Лежать обнаженной в одиночестве…
   — Хочешь, чтобы я разделся?
   Темные блестящие глаза впились в него.
   — Не возражаешь, если я тебе помогу?
   Нет, если все произойдет быстро.
   Ответ застрял в горле, поскольку Энджи вытащила края его рубашки из брюк и принялась за пуговицы.
   Все тело дрожало. Или ему только показалось? Энджи медленно провела пальцами по его груди, поиграла волосками, скользнула к плечам, медленно стянула с него рубашку и бросила на пол.
   — Развяжи мой халат, — прошептала девушка. Он наблюдал, как она наклонилась вперед и поцеловала его грудь, как длинные ресницы затрепетали и веки закрылись.
   Ему необходимо держать себя в руках. Он потянул узел на себя, пояс развязался. Она издала возглас одобрения, полы халата разошлись в стороны, и Томас замер.
   Обаяние ее женственности было безмерно. Томасу захотелось броситься на колени, припасть к полной груди.
   Но он вдруг вспомнил о своем договоре с Энджи. Секс без обязательств и обещаний. Но разве можно заниматься сексом, не испытывая к партнеру никаких чувств?
   Он взял в руки ее голову, потянулся за поцелуем и закрыл глаза. Он целовал ее с такой отчаянностью, словно собирался съесть целиком.
   Нежное касание ее пальцев приводило его в состояние сладкого забытья. Она вдруг присела и начала расстегивать его джинсы. Томас ощутил, как ее темные шелковистые волосы защекотали живот. Еще мгновение и будет поздно, решил он. Томас смутился, отступил в сторону — и сел на край кровати.
   — Извини. — Ее глаза сделались почти черными от страсти. — Я просто помогала тебе с «молнией».
   В конце концов, он освободился от одежды. Она все еще внимательно смотрела на него, словно ища поддержки.
   — Я принесу презервативы, — сумел вымолвить Томас и не узнал собственный голос. — Пойду найду их.
   В темных глазах промелькнуло удивление.
   — Иди, если хочешь, — согласилась Энджи. — А можешь оставить их на месте, чтобы попытаться сделать ребенка.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   — Согласно календарю у меня сейчас благоприятный период. Хочешь использовать шанс?
   Нет, сейчас ему нужен барьер между ними, который отделит его от происходящего, пусть и гипотетически.
   И как тогда ты сделаешь ребенка? Как сохранишь Камеруку?
   Томас молча встал и покинул спальню. В гостиной на полпути он остановился, не понимая, что делает и куда идет.
   Взгляд упал на коробку на бюро.
   Тебе нужны средства защиты?
   А вдруг после этого Энджи обидится и передумает заводить ребенка? Если ты можешь сделать это, сделай сейчас.
   Все, что от тебя требуется, это вернуться в спальню, выбросить все мысли из головы и последовать зову тела. А оно уже давно хочет соединиться с Энджи.
   С угрюмой ухмылкой Томас развернулся и направился в спальню.
   Как только он вошел туда, в глаза бросилась перемена декораций. Бесформенная груда халата белела на красном ковре, теперь простыни не казались безжизненными и холодными, поскольку оттеняли невероятную красоту лежащей на них женщины.
   С затаенным дыханием Томас наблюдал, как она встала на колени и отбросила назад волосы. Он почувствовал, что сейчас разорвется от желаний. Энджи опять облизала губы, словно ее мучила жажда, и многозначительно взглянула на его пустые руки.
   — Ты не нашел презервативы?
   — Нашел. — Он медленно подошел к кровати. Она метнула на него быстрый взгляд. — Но не взял.
   В ее глазах мелькнуло выражение торжества.
   — Ты уверен?
   — Сейчас я ни в чем не уверен, — честно признался он.
   — Мы не говорили о заболеваниях… Я хочу, чтобы ты знал. Последний раз я сдавала кровь несколько месяцев назад, анализы были хорошими, и с тех пор у меня не было свиданий.
   Интересно, а сколько партнеров у нее было? Интимный вопрос, не твое дело. Его же не спрашивают, как долго он не спал с женщиной. Томас кивнул.
   — Я тоже недавно проверился.
   Их глаза встретились, она издала вздох нетерпения.
   — Тогда вернемся к первой сцене.
   — Мы уже в спальне.
   — Обнаженные.
   Энджи улыбнулась, придвинулась к краю постели и погладила его ниже бедра.
   — Достаточно, — бросил Томас и попытался рассмеяться, но смех вышел натянутым и неестественным.
   Она опустила руки и внимательно посмотрела на него. Энджи поняла: он захлопнул ставни крошечного окна в свой мир.
   Господи! Как долго будет продолжаться эта пытка?
   Надо разрядить обстановку.
   — Я помню, ты попросил меня не ждать звезд с неба.
   Нахмурившись, он посмотрел в ее зовущие глаза.
   — Есть единственный способ проверить.
   Энджи медленно дотронулась до его плеч, затем ее руки скользнули вниз, и пальцы их переплелись. Она потянула его к кровати.
   Они упали на простыни, и Томас позабыл все свои страхи. Нежное, податливое тело Энджи сводило его с ума.
   Томас закрыл глаза и подумал: «Да, я могу окунуться в восторг любви, насладиться изгибами, запахом и мягкостью женского тела, могу вынести ее и свои стоны удовольствия, звенящие в ушах.
   Я могу управлять собой, потому что это только секс и ничего больше».
   Он ласково провел большим пальцем по нежной трепещущей груди, припал губами к соску и с наслаждением втянул воздух.
   — Что это за аромат? — хрипло прошептал он.
   — Корица и молоко с медом.
   Томас рассмеялся, ему сейчас как раз не повредит молоко с медом. Ее кожа на вкус такая сладкая, такая бархатистая. Энджи откинула голову назад, темные локоны разметались по снежным простыням.
   — На флаконе так было написано. — Энджи прерывисто задышала. — Нравится?
   — Ты сводишь меня с ума.
   Все, что от него требуется, — это сфокусироваться на стене или подушках. Нельзя смотреть ей в глаза, никаких поцелуев или нежных слов. И все же какое невероятное удовольствие дарило ему это женское тело.
   Медленно, двигаться медленно.
   Пот выступил у него на спине и лбу. Сквозь сжатые зубы Томас втянул в легкие воздух, упорно рассматривая рисунок на стене, и вдруг почувствовал, как Энджи провела рукой по его лицу.
   — Не беспокойся ни о чем.
   На мгновение он остановился и взглянул прямо ей в глаза, серьезные, жгучие глаза. И тут же снова двинулся ей навстречу, уже не в силах сдерживать рвущийся из горла стон.
   Во время коротких проблесков сознания Томас убеждал себя, что это единение необыкновенно лишь потому, что он почти забыл, каково это — спать с женщиной. Поэтому он может зайти немного дальше, дотронуться до ее груди и живота и притвориться, что это все нужно лишь для зачатия ребенка.
   И если все пройдет удачно, их с Энджи ночь станет единственной.
   Но ум его вопил об обратном. Уж слишком было сладко, чтобы не желать повторения.
   Его рука скользнула ниже в поисках чувствительной точки на женском теле, и он услышал дрожащий крик наслаждения прежде, чем его собственное тело содрогнулось в предвкушении развязки.