– Капитан Луфар.
Она неожиданно резко вздернула голову и повернула ее, словно та была привязана невидимой ниточкой, и Джезаль непроизвольно дернул за нее.
– Капитан… Джезаль дан Луфар?
– Да, – проговорил он негромко, весьма озадаченный.
Неужели Арди обсуждала его со служанкой?
– О… Если вы подождете…
Девушка указала ему на дверь в комнату и поспешно удалилась.
Глаза у нее были раскрыты так широко, словно к ней явился сам император Гуркхула, никак не меньше.
Мрачная, полутемная гостиная производила такое впечатление, будто ее обставлял очень богатый и очень безвкусный человек, которому не хватило места для воплощения всех его намерений. Тут стояли несколько кресел, обитых яркой, кричащей тканью, невероятных размеров шкаф, облепленный вульгарными украшениями, на стене висела картина столь внушительных размеров, что будь она хоть чуть больше, комнату пришлось бы расширять за счет соседних помещений. Два блеклых луча света, пробившихся сквозь плотные занавески, освещали полированную поверхность старинного стола, правда, слегка шатающегося. Каждая вещь могла бы неплохо смотреться сама по себе, но вместе они создавали душную атмосферу. Однако, убеждал себя Джезаль, невеселым взглядом осматриваясь вокруг, он пришел сюда ради Арди, а не ради ее мебели.
Это даже забавно. От волнения он чувствовал слабость в коленях, во рту пересохло. Он то и дело оборачивался на дверь, и с каждым мгновением ожидания его состояние ухудшалось. Такого страха Джезаль не ощущал даже в Аулкусе, когда на него с ревом набросилась целая толпа шанка. Он нервно прохаживался по комнате, сжимая и разжимая кулаки. Из-за шторы поглядывал на тихую улицу. Перегнувшись через стол, пытался рассмотреть картину на стене. На полотне был изображен крепкого телосложения король в огромной короне, восседавший на троне, а знатные вельможи в отороченных мехом одеждах теснились у его ног, кланяясь. Гарод Великий, догадался Джезаль, однако это открытие доставило ему не много радости. Эта была излюбленная и одна из самых утомительных тем Байяза – описание свершений этого монарха. Что бы там ни происходило с великим королем, какое Джезалю до него дело? Шел бы Гарод Великий…
– Так-так…
Арди стояла на пороге, на темных волосах, на подоле белого платья играли отблески яркого света из коридора. Она склонила голову набок, едва заметная улыбка сияла на едва различимом в сумраке лице. Похоже, она совсем не изменилась. В жизни часто случается так: то, чего ждешь с особым нетерпением, оборачивается глубоким разочарованием. Но снова увидеть Арди после долгой разлуки – это было что-то невероятное. Все тщательно подготовленные фразы испарились из памяти, в голове было пусто – как в тот раз, когда он впервые увидел ее.
– Значит, вы живы, – негромко проговорила она.
– Да… э-э… вроде того.
Он попытался улыбнуться, но получилось плохо.
– Вы думали, что я мертв?
– Надеялась, что так.
От ее слов он разом перестал улыбаться.
– За столь долгое время я не получила от вас ни строчки. Я думала, вы позабыли обо мне.
Джезаль поморщился.
– Простите, что не писал. Я виноват, очень виноват. Я хотел…
Арди захлопнула дверь и прислонилась к ней, сложив руки за спиной. Ее взгляд, устремленный на него, становился все мрачнее.
– Не было дня, чтобы меня не обуревало желание сделать это. Но я взял на себя обязательство, и у меня не было возможности рассказать кому-либо о происходившем. Даже моей семье… Я был… Я был очень далеко на западе.
– Я знаю. Весь город только и твердит об этом, вот и я услышала.
– Вы слышали?
Арди кивнула в сторону коридора.
– Узнала от горничной.
– От горничной?
Какого черта и откуда кто-то в Адуе мог знать о его злоключениях? А тем более – горничная Арди Вест. Воображение рисовало множество неприятных картин. Толпы слуг хихикают над тем, как он лежит с разбитым изуродованным лицом. Из уст в уста передаются слухи о том, какой глупый вид был у капитана Луфара, когда какой-то грубый северянин, покрытый шрамами, кормил его с ложечки. Джезаль почувствовал, как у него загорелись уши.
– И что она сказала?
– О, вы сами знаете. – Арди рассеянно прошла в комнату. – Что вы взбирались на стены во время осады Дармиума. Открыли ворота людям императора и так далее…
– Что?
Он растерялся еще сильнее.
– Дармиум? То есть… кто ей сказал…
Арди подошла ближе, потом еще ближе. Джезаля охватило смятение, он запнулся и остановился. Еще ближе – и вот, приподняв голову, она взглянула ему в лицо. Ее губы приоткрылись, она была так близко, словно собиралась обнять его и поцеловать. Так близко, что Джезаль наклонился вперед в предвкушении, прикрыв глаза, его губы вздрогнули… Но она вдруг отвернулась и отступила, ее взметнувшиеся волосы легко задели его лицо. Арди направилась к шкафу, открыла его и достала графин, а Джезаль замер в полной растерянности посреди комнаты. В безысходной тишине он наблюдал, как она наполняет два бокала, протягивает один ему, и вино, расплескавшись, стекает тягучими каплями по стеклянной поверхности.
– Вы изменились.
Джезаль ощутил неожиданный прилив стыда. Его рука невольно потянулась к подбородку, чтобы прикрыть шрам.
– Я не про это. Ну, не только про это. Про все. Вы совсем другой.
– Я…
Воздействие, которое она на него оказывала, сейчас было еще сильнее, чем прежде. Раньше на него не влиял непомерный груз ожидания, многодневные мечтания и предвкушения вдали, на чужой дикой земле.
– Я тосковал по вас, – произнес он, не задумываясь, смутился и сменил тему, чтобы взять себя в руки. – Есть ли известия о вашем брате?
– Он пишет мне каждую неделю. – Арди откинула голову и опорожнила бокал, потом снова налила в него вина. – С тех пор как выяснилось, что он все-таки жив.
– Что?
– Месяц или больше я считала, что он погиб. Он едва уцелел в сражении.
– А что, было сражение? – осведомился Джезаль, и его голос невольно сорвался. Только сейчас он вспомнил, что идет война. Конечно, должны быть и сражения. Он овладел голосом.
– Какое сражение?
– То, в котором убили принца Ладислава.
– Ладислав мертв? – Его голос снова сорвался.
Джезаль видел принца всего несколько раз. Тот неизменно производил впечатление человека, абсолютно поглощенного собой и потому несокрушимого. Очень трудно было вообразить, что Ладислава проткнули мечом или пронзили стрелой и он умер, как простой смертный. Но именно так все и случилось.
– А потом убили его брата.
– Рейнольт? Он убит?
– В своей собственной постели во дворце. Когда король умрет, будут выбирать нового голосованием на Открытом совете.
– Выбирать?
Голос Джезаля прозвучал так высоко, что он почувствовал боль в горле.
Арди снова наполнила свой стакан.
– Посланец Уфмана был повешен за это преступление, хотя, скорее всего, был невиновен. Так что война с гурками все тянется и тянется.
– Мы по-прежнему воюем с гурками?
– Дагоска пала в начале года…
– Дагоска… пала?
Большим глотком Джезаль осушил стакан и уставился в пол, стараясь осмыслить то, что услышал. Он бы не удивился, если бы что-то изменилось за время его отсутствия, но не ожидал, что все перевернется вверх дном. Война с гурками, сражения на Севере, выборы нового короля…
– Налить еще? – спросила Арди, взяв кувшин и слегка покачивая его.
– Думаю, не помешает.
Великие события, конечно. Как и сказал Байяз. Джезаль смотрел, как Арди наливает вино, сосредоточенно и почти сердито глядя перед собой, пока жидкость пенилась и заполняла бокал. Он заметил небольшой шрам на ее верхней губе, на который прежде не обращал внимания, и ему вдруг неодолимо захотелось прикоснуться к ней, погрузить пальцы в ее волосы, прижать к себе. Великие события творились вокруг, но они казались незначительными по сравнению с тем, что происходило сейчас, в этой комнате. Вся его жизнь может измениться в следующие несколько мгновений, если он сможет найти правильные слова и заставит себя произнести их.
– Я действительно скучал по тебе, – выдавил он.
Эту ничтожную попытку она вмиг свела на нет горькой усмешкой:
– Не будь глупцом.
Джезаль взял ее за руку, вынудив взглянуть ему в лицо.
– Я был глупцом всю мою жизнь. Но не сейчас. Далеко отсюда, на равнине, бывали моменты, когда мою жизнь поддерживала лишь мысль о том, что я еще увижу тебя. Каждый день я думал о нашей встрече.
Она смотрела на него так же неодобрительно, застыв в неподвижности. Ее нежелание ответить на его чувство было невыносимо горьким, особенно после того, через что ему пришлось пройти.
– Арди, пожалуйста! Я пришел не для того, чтобы ссориться.
Опрокинув еще один стакан, она мрачно уставилась в пол.
– Я не знаю, зачем ты пришел.
«Потому что я люблю тебя и не хочу больше никогда с тобой разлучаться. Пожалуйста, скажи, что ты хочешь стать моей женой!»
Он почти произнес это, но в последний момент увидел ее презрительную насмешку и остановился. Он забыл о том, как невыносимо трудно с ней бывает.
– Я пришел, чтобы принести извинения. Я подвел тебя, знаю. Я пришел сразу, как только смог, но вижу, ты не в настроении. Зайду позже.
Резко повернувшись, он направился к двери, но Арди оказалась перед ней раньше, повернула ключ в замке и выдернула его.
– Ты оставил меня здесь совершенно одну, ни разу не удосужился написать, а теперь вернувшись, хочешь улизнуть, даже не поцеловав меня?
Она сделала шаг к нему и пошатнулась, Джезаль поддержал ее.
– Арди, ты пьяна.
Она раздраженно покачала головой.
– Я всегда пьяна. Но разве ты не сказал, что соскучился по мне?
– Но… – пробормотал он, испытывая непонятный страх. – Я думал…
– Вот в чем твоя проблема, понимаешь? Надо думать, а ты не очень-то силен в этом.
Она толкнула его к столу. Меч подвернулся под ноги Джезалю, и он вынужден был схватиться за край, чтобы не упасть.
– Разве я не ждала тебя? – прошептала Арди, и он почувствовал на лице ее горячее дыхание, кисло-сладкое от вина. – Как ты и просил.
Ее рот с нежностью прижался к его рту, кончик языка скользнул по его губам. Арди нежно заворковала и тесно прислонилась к нему. Джезаль почувствовал, как ее рука спустилась к его паху и осторожно прикоснулась к нему через брюки.
Ощущение было приятное, оно вызвало немедленное возбуждение. Очень приятно, но беспокойство все-таки не исчезло. Он тревожно глянул на дверь.
– Как насчет слуг? – хрипло поинтересовался он.
– Если им не нравится, могут поискать себе другую хренову работу. Не я придумала нанять их.
– Не ты? А кто же?
Она запустила пальцы ему в волосы и резко развернула его голову, так что теперь могла говорить ему прямо в лицо.
– Забудь о них. Ты пришел ко мне или как?
– Да… да… конечно.
– Скажи это еще раз!
Рука Арди почти до боли стиснула его мошонку.
– Я пришел к тебе.
– Правда? Так вот она я. – Ее пальцы расстегнули его ремень. – Не стесняйся.
Он попытался отнять ее руку.
– Арди, подожди…
Свободной рукой она резко хлестнула его по щеке, так что голова Джезаля откинулась набок, в ушах зазвенело.
– Я просидела тут без дела шесть месяцев, – зашипела она ему в лицо слегка заплетающимся языком. – Знаешь, какая скука меня одолевала? А теперь ты говоришь мне: подожди? Да пошел ты!
Арди грубо залезла ему в брюки, вытащила член и стала тереть его одной рукой, крепко обхватив лицо Джезаля другой, пока он не закрыл глаза и не задышал прерывисто ей в лицо. Он забыл обо всем, кроме ее пальцев.
Ее зубы впились ему в губу, причиняя боль. Она сжимала их все сильнее.
– О! – простонал он.
Она уже кусала его. Кусала со вкусом, словно хотела съесть. Он попытался отодвинуться, но за спиной был стол, и Арди быстро подавила его сопротивление. Боль и изумление Джезаля возрастали по мере того, как она продолжала его кусать.
– А-ах! – Он вывернул ее руку за спину, крепко схватив за запястье, и резким толчком бросил Арди на стол.
Она вскрикнула, ударившись лицом о полированную поверхность.
Джезаль стоял над ней, потрясенный. Во рту было солоно от крови. Сквозь растрепанные волосы Арди он видел ее темный глаз, смотревший на него из-за плеча тускло и равнодушно. Она тяжело дышала, ее волосы растрепались. Джезаль резко отпустил ее запястье, и освобожденная рука упала, на ней остались красноватые отметины от его пальцев. Потом Арди потянулась вниз, ухватилась за платье и грубо задрала его. Нижние юбки сбились, завернувшись вокруг талии, и перед Джезалем предстал ее голый бледный зад.
Что ж… Возможно, он стал другим человеком, но оставался мужчиной.
С каждым толчком голова Арди ударялась о полированную столешницу, а его плоть прижималась к ее ягодицам. С каждым толчком брюки Джезаля сползали все ниже и ниже, пока рукоять меча не опустилась на ковер. С каждым толчком стол издавал недовольный скрип, громче и громче, словно они совокуплялись на спине какого-то старика, не одобрявшего их поведение. С каждым толчком Арди постанывала, а он тяжело дышал – не от удовольствия или боли, а просто от усилия. Все закончилось благословенно быстро.
Часто бывает в жизни, что моменты, которых мы ждем с особым нетерпением, приносят глубокое разочарование. Сейчас, без сомнения, был один из таких случаев. Все бесконечные часы на равнине, перед лицом смертельной опасности, измотанный путешествием, с мозолями от седла, он мечтал снова увидеть Арди. И то, что он воображал себе, не очень-то соответствовало поспешному и грубому совокуплению на столе в безвкусно обставленной гостиной. Когда они закончили, Джезаль сунул поникший член обратно в штаны и почувствовал себя виновным, пристыженным и чрезвычайно жалким. Щелкнул замок на ремне – и ему захотелось разбить лоб о стену. Она поднялась, опустила юбки и расправляла их, глядя в пол. Он прикоснулся к ее плечу.
– Арди…
Она сердито скинула его руку и отошла в сторону. Потом, отвернувшись, бросила что-то на ковер позади себя. Послышался стук. Ключ от двери.
– Можешь идти.
– Что?
– Иди! Ты получил то, чего хотел?
Не веря собственным ушам, Джезаль облизнул окровавленную губу.
– Ты думаешь, это то, чего я хотел?
В ответ ни слова.
– Я люблю тебя.
Она сдавленно кашлянула, словно ее вот-вот вырвет, медленно покачала головой и спросила:
– Зачем?
Он уже сомневался во всем. Он сомневался в своих намерениях и чувствах. Он хотел начать снова, но не знал как. Все превратилось в необъяснимый кошмар, и ему очень хотелось очнуться.
– Что значит «зачем»? О чем ты?
Она наклонилась вперед, сжав кулаки, и закричала ему в лицо:
– Я мерзкое ничтожество! Все, кто меня знает, ненавидят меня! Мой собственный отец ненавидел меня! Мой собственный брат! – В ее голосе послышалась хрипота, лицо перекосилось, от гнева и отчаяния изо рта брызгала слюна. – Я разрушаю все, к чему прикасаюсь. Я дерьмо, вот я кто! Ты можешь понять это?
Арди закрыла лицо руками и повернулась к нему спиной. Плечи ее задрожали.
Он, моргая, смотрел на нее, его губы дрожали. Прежний Джезаль дан Луфар, наверное, схватил бы ключ, поспешил покинуть комнату и очутиться на улице, чтобы никогда сюда не возвращаться, да еще был бы рад, что так легко отделался. Новый Джезаль размышлял об этом. Он размышлял об этом напряженно. У него было больше силы воли, чем у того, прежнего. Во всяком случае, он убеждал себя в этом.
– Я люблю тебя.
Слова, произнесенные его окровавленным ртом, имели явный привкус лжи, но он зашел далеко, слишком далеко, чтобы поворачивать назад.
– Я по-прежнему тебя люблю.
Он прошел по комнате и, хотя Арди пыталась его оттолкнуть, обнял ее.
– Ничего не изменилось.
Разворошив ее волосы, он прислонил ее голову к своей груди. Она тихо плакала, захлебываясь от рыданий и пуская сопли на его парадный мундир.
– Ничего не изменилось, – прошептал Джезаль.
Но на самом деле все было наоборот.
Время кормежки
Она неожиданно резко вздернула голову и повернула ее, словно та была привязана невидимой ниточкой, и Джезаль непроизвольно дернул за нее.
– Капитан… Джезаль дан Луфар?
– Да, – проговорил он негромко, весьма озадаченный.
Неужели Арди обсуждала его со служанкой?
– О… Если вы подождете…
Девушка указала ему на дверь в комнату и поспешно удалилась.
Глаза у нее были раскрыты так широко, словно к ней явился сам император Гуркхула, никак не меньше.
Мрачная, полутемная гостиная производила такое впечатление, будто ее обставлял очень богатый и очень безвкусный человек, которому не хватило места для воплощения всех его намерений. Тут стояли несколько кресел, обитых яркой, кричащей тканью, невероятных размеров шкаф, облепленный вульгарными украшениями, на стене висела картина столь внушительных размеров, что будь она хоть чуть больше, комнату пришлось бы расширять за счет соседних помещений. Два блеклых луча света, пробившихся сквозь плотные занавески, освещали полированную поверхность старинного стола, правда, слегка шатающегося. Каждая вещь могла бы неплохо смотреться сама по себе, но вместе они создавали душную атмосферу. Однако, убеждал себя Джезаль, невеселым взглядом осматриваясь вокруг, он пришел сюда ради Арди, а не ради ее мебели.
Это даже забавно. От волнения он чувствовал слабость в коленях, во рту пересохло. Он то и дело оборачивался на дверь, и с каждым мгновением ожидания его состояние ухудшалось. Такого страха Джезаль не ощущал даже в Аулкусе, когда на него с ревом набросилась целая толпа шанка. Он нервно прохаживался по комнате, сжимая и разжимая кулаки. Из-за шторы поглядывал на тихую улицу. Перегнувшись через стол, пытался рассмотреть картину на стене. На полотне был изображен крепкого телосложения король в огромной короне, восседавший на троне, а знатные вельможи в отороченных мехом одеждах теснились у его ног, кланяясь. Гарод Великий, догадался Джезаль, однако это открытие доставило ему не много радости. Эта была излюбленная и одна из самых утомительных тем Байяза – описание свершений этого монарха. Что бы там ни происходило с великим королем, какое Джезалю до него дело? Шел бы Гарод Великий…
– Так-так…
Арди стояла на пороге, на темных волосах, на подоле белого платья играли отблески яркого света из коридора. Она склонила голову набок, едва заметная улыбка сияла на едва различимом в сумраке лице. Похоже, она совсем не изменилась. В жизни часто случается так: то, чего ждешь с особым нетерпением, оборачивается глубоким разочарованием. Но снова увидеть Арди после долгой разлуки – это было что-то невероятное. Все тщательно подготовленные фразы испарились из памяти, в голове было пусто – как в тот раз, когда он впервые увидел ее.
– Значит, вы живы, – негромко проговорила она.
– Да… э-э… вроде того.
Он попытался улыбнуться, но получилось плохо.
– Вы думали, что я мертв?
– Надеялась, что так.
От ее слов он разом перестал улыбаться.
– За столь долгое время я не получила от вас ни строчки. Я думала, вы позабыли обо мне.
Джезаль поморщился.
– Простите, что не писал. Я виноват, очень виноват. Я хотел…
Арди захлопнула дверь и прислонилась к ней, сложив руки за спиной. Ее взгляд, устремленный на него, становился все мрачнее.
– Не было дня, чтобы меня не обуревало желание сделать это. Но я взял на себя обязательство, и у меня не было возможности рассказать кому-либо о происходившем. Даже моей семье… Я был… Я был очень далеко на западе.
– Я знаю. Весь город только и твердит об этом, вот и я услышала.
– Вы слышали?
Арди кивнула в сторону коридора.
– Узнала от горничной.
– От горничной?
Какого черта и откуда кто-то в Адуе мог знать о его злоключениях? А тем более – горничная Арди Вест. Воображение рисовало множество неприятных картин. Толпы слуг хихикают над тем, как он лежит с разбитым изуродованным лицом. Из уст в уста передаются слухи о том, какой глупый вид был у капитана Луфара, когда какой-то грубый северянин, покрытый шрамами, кормил его с ложечки. Джезаль почувствовал, как у него загорелись уши.
– И что она сказала?
– О, вы сами знаете. – Арди рассеянно прошла в комнату. – Что вы взбирались на стены во время осады Дармиума. Открыли ворота людям императора и так далее…
– Что?
Он растерялся еще сильнее.
– Дармиум? То есть… кто ей сказал…
Арди подошла ближе, потом еще ближе. Джезаля охватило смятение, он запнулся и остановился. Еще ближе – и вот, приподняв голову, она взглянула ему в лицо. Ее губы приоткрылись, она была так близко, словно собиралась обнять его и поцеловать. Так близко, что Джезаль наклонился вперед в предвкушении, прикрыв глаза, его губы вздрогнули… Но она вдруг отвернулась и отступила, ее взметнувшиеся волосы легко задели его лицо. Арди направилась к шкафу, открыла его и достала графин, а Джезаль замер в полной растерянности посреди комнаты. В безысходной тишине он наблюдал, как она наполняет два бокала, протягивает один ему, и вино, расплескавшись, стекает тягучими каплями по стеклянной поверхности.
– Вы изменились.
Джезаль ощутил неожиданный прилив стыда. Его рука невольно потянулась к подбородку, чтобы прикрыть шрам.
– Я не про это. Ну, не только про это. Про все. Вы совсем другой.
– Я…
Воздействие, которое она на него оказывала, сейчас было еще сильнее, чем прежде. Раньше на него не влиял непомерный груз ожидания, многодневные мечтания и предвкушения вдали, на чужой дикой земле.
– Я тосковал по вас, – произнес он, не задумываясь, смутился и сменил тему, чтобы взять себя в руки. – Есть ли известия о вашем брате?
– Он пишет мне каждую неделю. – Арди откинула голову и опорожнила бокал, потом снова налила в него вина. – С тех пор как выяснилось, что он все-таки жив.
– Что?
– Месяц или больше я считала, что он погиб. Он едва уцелел в сражении.
– А что, было сражение? – осведомился Джезаль, и его голос невольно сорвался. Только сейчас он вспомнил, что идет война. Конечно, должны быть и сражения. Он овладел голосом.
– Какое сражение?
– То, в котором убили принца Ладислава.
– Ладислав мертв? – Его голос снова сорвался.
Джезаль видел принца всего несколько раз. Тот неизменно производил впечатление человека, абсолютно поглощенного собой и потому несокрушимого. Очень трудно было вообразить, что Ладислава проткнули мечом или пронзили стрелой и он умер, как простой смертный. Но именно так все и случилось.
– А потом убили его брата.
– Рейнольт? Он убит?
– В своей собственной постели во дворце. Когда король умрет, будут выбирать нового голосованием на Открытом совете.
– Выбирать?
Голос Джезаля прозвучал так высоко, что он почувствовал боль в горле.
Арди снова наполнила свой стакан.
– Посланец Уфмана был повешен за это преступление, хотя, скорее всего, был невиновен. Так что война с гурками все тянется и тянется.
– Мы по-прежнему воюем с гурками?
– Дагоска пала в начале года…
– Дагоска… пала?
Большим глотком Джезаль осушил стакан и уставился в пол, стараясь осмыслить то, что услышал. Он бы не удивился, если бы что-то изменилось за время его отсутствия, но не ожидал, что все перевернется вверх дном. Война с гурками, сражения на Севере, выборы нового короля…
– Налить еще? – спросила Арди, взяв кувшин и слегка покачивая его.
– Думаю, не помешает.
Великие события, конечно. Как и сказал Байяз. Джезаль смотрел, как Арди наливает вино, сосредоточенно и почти сердито глядя перед собой, пока жидкость пенилась и заполняла бокал. Он заметил небольшой шрам на ее верхней губе, на который прежде не обращал внимания, и ему вдруг неодолимо захотелось прикоснуться к ней, погрузить пальцы в ее волосы, прижать к себе. Великие события творились вокруг, но они казались незначительными по сравнению с тем, что происходило сейчас, в этой комнате. Вся его жизнь может измениться в следующие несколько мгновений, если он сможет найти правильные слова и заставит себя произнести их.
– Я действительно скучал по тебе, – выдавил он.
Эту ничтожную попытку она вмиг свела на нет горькой усмешкой:
– Не будь глупцом.
Джезаль взял ее за руку, вынудив взглянуть ему в лицо.
– Я был глупцом всю мою жизнь. Но не сейчас. Далеко отсюда, на равнине, бывали моменты, когда мою жизнь поддерживала лишь мысль о том, что я еще увижу тебя. Каждый день я думал о нашей встрече.
Она смотрела на него так же неодобрительно, застыв в неподвижности. Ее нежелание ответить на его чувство было невыносимо горьким, особенно после того, через что ему пришлось пройти.
– Арди, пожалуйста! Я пришел не для того, чтобы ссориться.
Опрокинув еще один стакан, она мрачно уставилась в пол.
– Я не знаю, зачем ты пришел.
«Потому что я люблю тебя и не хочу больше никогда с тобой разлучаться. Пожалуйста, скажи, что ты хочешь стать моей женой!»
Он почти произнес это, но в последний момент увидел ее презрительную насмешку и остановился. Он забыл о том, как невыносимо трудно с ней бывает.
– Я пришел, чтобы принести извинения. Я подвел тебя, знаю. Я пришел сразу, как только смог, но вижу, ты не в настроении. Зайду позже.
Резко повернувшись, он направился к двери, но Арди оказалась перед ней раньше, повернула ключ в замке и выдернула его.
– Ты оставил меня здесь совершенно одну, ни разу не удосужился написать, а теперь вернувшись, хочешь улизнуть, даже не поцеловав меня?
Она сделала шаг к нему и пошатнулась, Джезаль поддержал ее.
– Арди, ты пьяна.
Она раздраженно покачала головой.
– Я всегда пьяна. Но разве ты не сказал, что соскучился по мне?
– Но… – пробормотал он, испытывая непонятный страх. – Я думал…
– Вот в чем твоя проблема, понимаешь? Надо думать, а ты не очень-то силен в этом.
Она толкнула его к столу. Меч подвернулся под ноги Джезалю, и он вынужден был схватиться за край, чтобы не упасть.
– Разве я не ждала тебя? – прошептала Арди, и он почувствовал на лице ее горячее дыхание, кисло-сладкое от вина. – Как ты и просил.
Ее рот с нежностью прижался к его рту, кончик языка скользнул по его губам. Арди нежно заворковала и тесно прислонилась к нему. Джезаль почувствовал, как ее рука спустилась к его паху и осторожно прикоснулась к нему через брюки.
Ощущение было приятное, оно вызвало немедленное возбуждение. Очень приятно, но беспокойство все-таки не исчезло. Он тревожно глянул на дверь.
– Как насчет слуг? – хрипло поинтересовался он.
– Если им не нравится, могут поискать себе другую хренову работу. Не я придумала нанять их.
– Не ты? А кто же?
Она запустила пальцы ему в волосы и резко развернула его голову, так что теперь могла говорить ему прямо в лицо.
– Забудь о них. Ты пришел ко мне или как?
– Да… да… конечно.
– Скажи это еще раз!
Рука Арди почти до боли стиснула его мошонку.
– Я пришел к тебе.
– Правда? Так вот она я. – Ее пальцы расстегнули его ремень. – Не стесняйся.
Он попытался отнять ее руку.
– Арди, подожди…
Свободной рукой она резко хлестнула его по щеке, так что голова Джезаля откинулась набок, в ушах зазвенело.
– Я просидела тут без дела шесть месяцев, – зашипела она ему в лицо слегка заплетающимся языком. – Знаешь, какая скука меня одолевала? А теперь ты говоришь мне: подожди? Да пошел ты!
Арди грубо залезла ему в брюки, вытащила член и стала тереть его одной рукой, крепко обхватив лицо Джезаля другой, пока он не закрыл глаза и не задышал прерывисто ей в лицо. Он забыл обо всем, кроме ее пальцев.
Ее зубы впились ему в губу, причиняя боль. Она сжимала их все сильнее.
– О! – простонал он.
Она уже кусала его. Кусала со вкусом, словно хотела съесть. Он попытался отодвинуться, но за спиной был стол, и Арди быстро подавила его сопротивление. Боль и изумление Джезаля возрастали по мере того, как она продолжала его кусать.
– А-ах! – Он вывернул ее руку за спину, крепко схватив за запястье, и резким толчком бросил Арди на стол.
Она вскрикнула, ударившись лицом о полированную поверхность.
Джезаль стоял над ней, потрясенный. Во рту было солоно от крови. Сквозь растрепанные волосы Арди он видел ее темный глаз, смотревший на него из-за плеча тускло и равнодушно. Она тяжело дышала, ее волосы растрепались. Джезаль резко отпустил ее запястье, и освобожденная рука упала, на ней остались красноватые отметины от его пальцев. Потом Арди потянулась вниз, ухватилась за платье и грубо задрала его. Нижние юбки сбились, завернувшись вокруг талии, и перед Джезалем предстал ее голый бледный зад.
Что ж… Возможно, он стал другим человеком, но оставался мужчиной.
С каждым толчком голова Арди ударялась о полированную столешницу, а его плоть прижималась к ее ягодицам. С каждым толчком брюки Джезаля сползали все ниже и ниже, пока рукоять меча не опустилась на ковер. С каждым толчком стол издавал недовольный скрип, громче и громче, словно они совокуплялись на спине какого-то старика, не одобрявшего их поведение. С каждым толчком Арди постанывала, а он тяжело дышал – не от удовольствия или боли, а просто от усилия. Все закончилось благословенно быстро.
Часто бывает в жизни, что моменты, которых мы ждем с особым нетерпением, приносят глубокое разочарование. Сейчас, без сомнения, был один из таких случаев. Все бесконечные часы на равнине, перед лицом смертельной опасности, измотанный путешествием, с мозолями от седла, он мечтал снова увидеть Арди. И то, что он воображал себе, не очень-то соответствовало поспешному и грубому совокуплению на столе в безвкусно обставленной гостиной. Когда они закончили, Джезаль сунул поникший член обратно в штаны и почувствовал себя виновным, пристыженным и чрезвычайно жалким. Щелкнул замок на ремне – и ему захотелось разбить лоб о стену. Она поднялась, опустила юбки и расправляла их, глядя в пол. Он прикоснулся к ее плечу.
– Арди…
Она сердито скинула его руку и отошла в сторону. Потом, отвернувшись, бросила что-то на ковер позади себя. Послышался стук. Ключ от двери.
– Можешь идти.
– Что?
– Иди! Ты получил то, чего хотел?
Не веря собственным ушам, Джезаль облизнул окровавленную губу.
– Ты думаешь, это то, чего я хотел?
В ответ ни слова.
– Я люблю тебя.
Она сдавленно кашлянула, словно ее вот-вот вырвет, медленно покачала головой и спросила:
– Зачем?
Он уже сомневался во всем. Он сомневался в своих намерениях и чувствах. Он хотел начать снова, но не знал как. Все превратилось в необъяснимый кошмар, и ему очень хотелось очнуться.
– Что значит «зачем»? О чем ты?
Она наклонилась вперед, сжав кулаки, и закричала ему в лицо:
– Я мерзкое ничтожество! Все, кто меня знает, ненавидят меня! Мой собственный отец ненавидел меня! Мой собственный брат! – В ее голосе послышалась хрипота, лицо перекосилось, от гнева и отчаяния изо рта брызгала слюна. – Я разрушаю все, к чему прикасаюсь. Я дерьмо, вот я кто! Ты можешь понять это?
Арди закрыла лицо руками и повернулась к нему спиной. Плечи ее задрожали.
Он, моргая, смотрел на нее, его губы дрожали. Прежний Джезаль дан Луфар, наверное, схватил бы ключ, поспешил покинуть комнату и очутиться на улице, чтобы никогда сюда не возвращаться, да еще был бы рад, что так легко отделался. Новый Джезаль размышлял об этом. Он размышлял об этом напряженно. У него было больше силы воли, чем у того, прежнего. Во всяком случае, он убеждал себя в этом.
– Я люблю тебя.
Слова, произнесенные его окровавленным ртом, имели явный привкус лжи, но он зашел далеко, слишком далеко, чтобы поворачивать назад.
– Я по-прежнему тебя люблю.
Он прошел по комнате и, хотя Арди пыталась его оттолкнуть, обнял ее.
– Ничего не изменилось.
Разворошив ее волосы, он прислонил ее голову к своей груди. Она тихо плакала, захлебываясь от рыданий и пуская сопли на его парадный мундир.
– Ничего не изменилось, – прошептал Джезаль.
Но на самом деле все было наоборот.
Время кормежки
Они сидели не так близко, чтобы их единение было очевидно для всех.
«Просто двое мужчин, между делом опустившие зады на одну скамейку».
Стояло раннее утро. Солнце нестерпимо слепило глаза Глокты и бросало золотые отблески на покрытую росой траву, на шелестящую листву, на бегущие ручьи в парке, но в воздухе ощущалась предательская прохлада. Лорд Веттерлант был ранней пташкой.
«И я тоже, выходит. Ничто так не побуждает человека пораньше покинуть постель, как постоянная бессонница от нестерпимых приступов боли».
Его светлость сунул руку в бумажный пакет, вытащил щепотку хлебных крошек, зажав их между указательным и большим пальцами, и бросил под ноги. Целая толпа надутых от важности уток уже собралась вокруг, и теперь они яростно нападали друг на друга, пытаясь ухватить побольше крошек. Пожилой вельможа наблюдал за ними, и его изборожденное морщинами лицо походило на плохо натянутую бездушную маску.
– Я не питаю иллюзий, наставник, – произнес он монотонно, почти не шевеля губами и не глядя на собеседника. – Я не такая важная персона, чтобы принимать участие в этом состязании, даже если бы захотел. Но моей важности хватит на то, чтобы получить хоть какую-то выгоду от этого. И я намереваюсь получить все, что могу.
«Значит, давай сразу к делу. Нет нужды болтать о погоде, или о детишках, или о сравнительных достоинствах разноцветных уток».
– В этом нет ничего постыдного.
– Не думаю. У меня семья, которую я должен кормить, и она растет с каждым годом. Я решительно не советую заводить слишком много детей.
«Ха, это точно не проблема».
– Кроме того, я держу собак, их тоже надо кормить, и у них отменный аппетит.
Веттерлант глубоко и сипло вздохнул, бросив птицам еще крошек.
– Чем выше поднимаешься, наставник, тем больше тех, кто от тебя зависит, скулит, желает получить объедки с твоего стола. Печально, но факт.
– На вас лежит большая ответственность, милорд. – Лицо Глокты передернула судорога, он почувствовал спазм в ноге и постарался осторожно выпрямить ее, пока колено не щелкнуло. – Могу ли я узнать, насколько большая?
– У меня есть мой собственный голос, и я контролирую трех других заседателей в Открытом совете. Это семьи, связанные с моей собственной узами соседства, дружбы, брака или по давней традиции.
«Подобных связей может оказаться недостаточно в нынешние времена».
– Вы уверены в этих троих?
Веттерлант обратил свои холодные глаза к Глокте.
– Я не глупец, наставник. Цепь, на которой я держу своих псов, весьма надежна. Я уверен в них. Настолько, насколько можно быть уверенным хоть в чем-то в наши неспокойные времена.
Он бросил еще щепотку крошек на траву, и утки закрякали, начали клевать и бить друг дружку крыльями.
– Четыре голоса, значит.
«Во всяком случае, кусок большого пирога».
– Четыре голоса.
Глокта закашлялся и быстро проверил, нет ли вокруг подслушивающих. Девушка с трагическим лицом безразлично смотрела на воду в самом конце тропинки. Два помятых офицера королевской гвардии сидели на скамейке довольно далеко в другой стороне и громко спорили, кто из них больше выпил накануне ночью.
«Возможно ли, что эта печальная особа шпионит в пользу лорда Брока? А эти два офицера – доносчики верховного судьи Маровии? Мне везде мерещатся агенты. А ведь так и есть на самом деле. Агенты повсюду».
Он понизил голос и перешел на шепот:
– Его преосвященство предлагает пятнадцать тысяч марок за каждый голос.
– Понятно. – Полуопущенные веки Веттерланта едва заметно дернулись. – Но этого мяса едва хватит только на моих собак. На мой собственный стол уже ничего не останется. Я должен вам сказать, что лорд Барезин – иносказательно, конечно, – уже предложил мне восемнадцать тысяч за голос, а в придачу великолепный участок земли рядом с моим поместьем. Леса, где можно охотиться на оленей. Вы охотник, наставник?
– Был охотником. – Глокта потрогал свою искалеченную ногу. – Но с некоторых пор уже нет.
– А, да. Примите мое сочувствие. Я всегда любил хорошо отдохнуть… Потом меня посетил лорд Брок.
«Удивительно, кстати, для вас обоих».
– Он был настолько добр, что предложил двадцать тысяч и весьма привлекательную партию для моего старшего сына – свою младшую дочь.
– Вы приняли его предложение?
– Я сказал, что слишком рано на чем-либо останавливаться.
– Уверен, его преосвященство сможет увеличить сумму до двадцати одной тысячи, но нужно будет…
– Посланец верховного судьи Маровии уже предложил мне двадцать пять.
– Харлен Морроу? – прошипел Глокта, сжав немногие оставшиеся зубы.
Лорд Веттерлант поднял бровь.
– Кажется, так его звали.
– К сожалению, сейчас я могу предложить вам столько же, не больше. Я сообщу его преосвященству о вашей позиции.
«Уверен, его радость будет беспредельна».
– Я буду с нетерпением ждать известий от вас, наставник.
Веттерлант повернулся к своим уткам и бросил им еще крошек. Едва заметная улыбка тронула его губы, когда он наблюдал, как они дерутся за корм.
Прихрамывая и чувствуя боль при каждом шаге, Глокта добрался до неприметного дома на совершенно неприметной улице. На его лице блуждало некое подобие улыбки.
«Сейчас я свободен, избавлен от удушающего общества великих и добродетельных. Не надо лгать и ловчить, не надо следить за тем, чтобы кто-нибудь не воткнул нож в спину. Возможно, я даже найду место, которое Харлен Морроу еще не успел испоганить. Это было бы приятно…»
Дверь резко распахнулась, едва он успел постучать, и перед Глоктой предстало усмехающееся лицо какого-то мужчины в форме гвардейского офицера. Это было настолько неожиданно, что Глокта сначала не узнал его. А потом его охватило беспокойство.
– О, капитан Луфар. Вот так сюрприз.
«Причем крайне неприятный».
Луфар сильно изменился. Был такой гладенький мальчишка, а теперь в его облике проступили острые углы, словно его обветрило непогодой. Прежде он поглядывал на всех свысока, теперь же слегка наклонял голову, будто извиняясь. Он отрастил бороду, безуспешно стараясь прикрыть ужасный шрам, рассекавший его губу и переходящий на подбородок.
«Однако нельзя сказать, что шрам его сильно испортил».
– Инквизитор Глокта… э-э…
– Наставник.
– В самом деле? – Секунду Луфар смотрел на него, моргая. – Ну, тогда…
Непринужденная улыбка снова появилась на его лице, и Глокта с удивлением почувствовал, что капитан пожимает его руку с дружеской сердечностью.
– Мои поздравления. Я был бы рад поболтать, но служба зовет. Я давно не был в городе, понимаете ли. Ездил на Север и все такое.
– Конечно.
Глокта мрачно наблюдал за тем, как Луфар беспечно шагает по улице. Он лишь раз украдкой бросил взгляд через плечо, поворачивая за угол.
«Остается один вопрос: почему первым делом он явился сюда».
Глокта проковылял в распахнутую дверь и тихо прикрыл ее за собой.
«Хотя, что удивительного, если молодой мужчина покидает дом молодой женщины рано утром? Эту загадку можно разгадать и без инквизиции его величества. Ведь я и сам когда-то уходил вот так спозаранку. И тоже притворялся, что меня не интересует, провожают ли меня взглядом».
Он прошел по коридору в гостиную.
«Или это был какой-то другой человек?»
Арди Вест стояла к нему спиной, и он слышал, как она наливает вино в бокал.
– Ты что-то забыл? – спросила она через плечо голосом ласковым и игривым.
«Такую интонацию я редко слышу в голосе женщин. Ужас, отвращение и легкий налет жалости знакомы мне куда больше».
Послышалось звяканье, она поставила бутылку.
– Или ты решил, что не выживешь без еще одной…
Она повернулась, на губах играла улыбка. Но улыбка мгновенно угасла, когда Арди увидела, кто стоит перед ней.
Глокта усмехнулся.
– Не волнуйтесь. На меня все так реагируют. Я сам ужасаюсь каждое утро, взглянув на себя в зеркало.
«Если мне удается распрямиться и встать перед этим чертовым зеркалом».
– Дело в другом, и вы это понимаете. Я просто не думала, что вы придете.
– Да, нынче утром нас всех ожидали сюрпризы. Вы никогда не угадаете, с кем я столкнулся у вас в прихожей.
Она замерла на мгновение, затем небрежно откинула голову и, причмокивая, отпила вино из бокала.
– Вы мне подскажете?
– Хорошо, подскажу.
Глокта сморщился, опускаясь в кресло и вытягивая больную ногу.
– Молодой офицер королевской гвардии с весьма заманчивым будущим.
«Хотя хочется надеяться, что все обернется иначе».
Арди пристально смотрела на него поверх края бокала.
– В королевской гвардии так много офицеров, что я едва могу отличить одного от другого.
– Неужели? Но этот, я припоминаю, в прошлом году победил на турнире.
– Я едва могу вспомнить, кто сражался в финале. Каждый год там происходит одно и то же.
– Это верно. Когда-то я принимал участие в состязании, но с тех пор оно утратило привлекательность. Однако мне кажется, этого парня вы должны помнить. Похоже, после нашей последней встречи с ним кто-то попортил ему лицо. И очень заметно, я бы сказал.
«Но все же и вполовину не так сильно, как мне бы хотелось».
«Просто двое мужчин, между делом опустившие зады на одну скамейку».
Стояло раннее утро. Солнце нестерпимо слепило глаза Глокты и бросало золотые отблески на покрытую росой траву, на шелестящую листву, на бегущие ручьи в парке, но в воздухе ощущалась предательская прохлада. Лорд Веттерлант был ранней пташкой.
«И я тоже, выходит. Ничто так не побуждает человека пораньше покинуть постель, как постоянная бессонница от нестерпимых приступов боли».
Его светлость сунул руку в бумажный пакет, вытащил щепотку хлебных крошек, зажав их между указательным и большим пальцами, и бросил под ноги. Целая толпа надутых от важности уток уже собралась вокруг, и теперь они яростно нападали друг на друга, пытаясь ухватить побольше крошек. Пожилой вельможа наблюдал за ними, и его изборожденное морщинами лицо походило на плохо натянутую бездушную маску.
– Я не питаю иллюзий, наставник, – произнес он монотонно, почти не шевеля губами и не глядя на собеседника. – Я не такая важная персона, чтобы принимать участие в этом состязании, даже если бы захотел. Но моей важности хватит на то, чтобы получить хоть какую-то выгоду от этого. И я намереваюсь получить все, что могу.
«Значит, давай сразу к делу. Нет нужды болтать о погоде, или о детишках, или о сравнительных достоинствах разноцветных уток».
– В этом нет ничего постыдного.
– Не думаю. У меня семья, которую я должен кормить, и она растет с каждым годом. Я решительно не советую заводить слишком много детей.
«Ха, это точно не проблема».
– Кроме того, я держу собак, их тоже надо кормить, и у них отменный аппетит.
Веттерлант глубоко и сипло вздохнул, бросив птицам еще крошек.
– Чем выше поднимаешься, наставник, тем больше тех, кто от тебя зависит, скулит, желает получить объедки с твоего стола. Печально, но факт.
– На вас лежит большая ответственность, милорд. – Лицо Глокты передернула судорога, он почувствовал спазм в ноге и постарался осторожно выпрямить ее, пока колено не щелкнуло. – Могу ли я узнать, насколько большая?
– У меня есть мой собственный голос, и я контролирую трех других заседателей в Открытом совете. Это семьи, связанные с моей собственной узами соседства, дружбы, брака или по давней традиции.
«Подобных связей может оказаться недостаточно в нынешние времена».
– Вы уверены в этих троих?
Веттерлант обратил свои холодные глаза к Глокте.
– Я не глупец, наставник. Цепь, на которой я держу своих псов, весьма надежна. Я уверен в них. Настолько, насколько можно быть уверенным хоть в чем-то в наши неспокойные времена.
Он бросил еще щепотку крошек на траву, и утки закрякали, начали клевать и бить друг дружку крыльями.
– Четыре голоса, значит.
«Во всяком случае, кусок большого пирога».
– Четыре голоса.
Глокта закашлялся и быстро проверил, нет ли вокруг подслушивающих. Девушка с трагическим лицом безразлично смотрела на воду в самом конце тропинки. Два помятых офицера королевской гвардии сидели на скамейке довольно далеко в другой стороне и громко спорили, кто из них больше выпил накануне ночью.
«Возможно ли, что эта печальная особа шпионит в пользу лорда Брока? А эти два офицера – доносчики верховного судьи Маровии? Мне везде мерещатся агенты. А ведь так и есть на самом деле. Агенты повсюду».
Он понизил голос и перешел на шепот:
– Его преосвященство предлагает пятнадцать тысяч марок за каждый голос.
– Понятно. – Полуопущенные веки Веттерланта едва заметно дернулись. – Но этого мяса едва хватит только на моих собак. На мой собственный стол уже ничего не останется. Я должен вам сказать, что лорд Барезин – иносказательно, конечно, – уже предложил мне восемнадцать тысяч за голос, а в придачу великолепный участок земли рядом с моим поместьем. Леса, где можно охотиться на оленей. Вы охотник, наставник?
– Был охотником. – Глокта потрогал свою искалеченную ногу. – Но с некоторых пор уже нет.
– А, да. Примите мое сочувствие. Я всегда любил хорошо отдохнуть… Потом меня посетил лорд Брок.
«Удивительно, кстати, для вас обоих».
– Он был настолько добр, что предложил двадцать тысяч и весьма привлекательную партию для моего старшего сына – свою младшую дочь.
– Вы приняли его предложение?
– Я сказал, что слишком рано на чем-либо останавливаться.
– Уверен, его преосвященство сможет увеличить сумму до двадцати одной тысячи, но нужно будет…
– Посланец верховного судьи Маровии уже предложил мне двадцать пять.
– Харлен Морроу? – прошипел Глокта, сжав немногие оставшиеся зубы.
Лорд Веттерлант поднял бровь.
– Кажется, так его звали.
– К сожалению, сейчас я могу предложить вам столько же, не больше. Я сообщу его преосвященству о вашей позиции.
«Уверен, его радость будет беспредельна».
– Я буду с нетерпением ждать известий от вас, наставник.
Веттерлант повернулся к своим уткам и бросил им еще крошек. Едва заметная улыбка тронула его губы, когда он наблюдал, как они дерутся за корм.
Прихрамывая и чувствуя боль при каждом шаге, Глокта добрался до неприметного дома на совершенно неприметной улице. На его лице блуждало некое подобие улыбки.
«Сейчас я свободен, избавлен от удушающего общества великих и добродетельных. Не надо лгать и ловчить, не надо следить за тем, чтобы кто-нибудь не воткнул нож в спину. Возможно, я даже найду место, которое Харлен Морроу еще не успел испоганить. Это было бы приятно…»
Дверь резко распахнулась, едва он успел постучать, и перед Глоктой предстало усмехающееся лицо какого-то мужчины в форме гвардейского офицера. Это было настолько неожиданно, что Глокта сначала не узнал его. А потом его охватило беспокойство.
– О, капитан Луфар. Вот так сюрприз.
«Причем крайне неприятный».
Луфар сильно изменился. Был такой гладенький мальчишка, а теперь в его облике проступили острые углы, словно его обветрило непогодой. Прежде он поглядывал на всех свысока, теперь же слегка наклонял голову, будто извиняясь. Он отрастил бороду, безуспешно стараясь прикрыть ужасный шрам, рассекавший его губу и переходящий на подбородок.
«Однако нельзя сказать, что шрам его сильно испортил».
– Инквизитор Глокта… э-э…
– Наставник.
– В самом деле? – Секунду Луфар смотрел на него, моргая. – Ну, тогда…
Непринужденная улыбка снова появилась на его лице, и Глокта с удивлением почувствовал, что капитан пожимает его руку с дружеской сердечностью.
– Мои поздравления. Я был бы рад поболтать, но служба зовет. Я давно не был в городе, понимаете ли. Ездил на Север и все такое.
– Конечно.
Глокта мрачно наблюдал за тем, как Луфар беспечно шагает по улице. Он лишь раз украдкой бросил взгляд через плечо, поворачивая за угол.
«Остается один вопрос: почему первым делом он явился сюда».
Глокта проковылял в распахнутую дверь и тихо прикрыл ее за собой.
«Хотя, что удивительного, если молодой мужчина покидает дом молодой женщины рано утром? Эту загадку можно разгадать и без инквизиции его величества. Ведь я и сам когда-то уходил вот так спозаранку. И тоже притворялся, что меня не интересует, провожают ли меня взглядом».
Он прошел по коридору в гостиную.
«Или это был какой-то другой человек?»
Арди Вест стояла к нему спиной, и он слышал, как она наливает вино в бокал.
– Ты что-то забыл? – спросила она через плечо голосом ласковым и игривым.
«Такую интонацию я редко слышу в голосе женщин. Ужас, отвращение и легкий налет жалости знакомы мне куда больше».
Послышалось звяканье, она поставила бутылку.
– Или ты решил, что не выживешь без еще одной…
Она повернулась, на губах играла улыбка. Но улыбка мгновенно угасла, когда Арди увидела, кто стоит перед ней.
Глокта усмехнулся.
– Не волнуйтесь. На меня все так реагируют. Я сам ужасаюсь каждое утро, взглянув на себя в зеркало.
«Если мне удается распрямиться и встать перед этим чертовым зеркалом».
– Дело в другом, и вы это понимаете. Я просто не думала, что вы придете.
– Да, нынче утром нас всех ожидали сюрпризы. Вы никогда не угадаете, с кем я столкнулся у вас в прихожей.
Она замерла на мгновение, затем небрежно откинула голову и, причмокивая, отпила вино из бокала.
– Вы мне подскажете?
– Хорошо, подскажу.
Глокта сморщился, опускаясь в кресло и вытягивая больную ногу.
– Молодой офицер королевской гвардии с весьма заманчивым будущим.
«Хотя хочется надеяться, что все обернется иначе».
Арди пристально смотрела на него поверх края бокала.
– В королевской гвардии так много офицеров, что я едва могу отличить одного от другого.
– Неужели? Но этот, я припоминаю, в прошлом году победил на турнире.
– Я едва могу вспомнить, кто сражался в финале. Каждый год там происходит одно и то же.
– Это верно. Когда-то я принимал участие в состязании, но с тех пор оно утратило привлекательность. Однако мне кажется, этого парня вы должны помнить. Похоже, после нашей последней встречи с ним кто-то попортил ему лицо. И очень заметно, я бы сказал.
«Но все же и вполовину не так сильно, как мне бы хотелось».