— Ухаживать? — Галлахеру показалось, что он ослышался.
   — О, не бойтесь, что я собираюсь женить вас на себе. Замужество — это совсем не для меня.
   — Ну да, — сухо улыбнулся он. — Какое облегчение!
   — Тем не менее за мной придется ухаживать, Роман. — Она спокойно встретила его взгляд. — Я не дам вам это испортить. Со мной такое случается в первый раз, и я хочу, чтобы все было как надо. — Она нахмурилась. — Жаль, что мы не сможем уделить нашим отношениям много времени, но надо ведь и делами заниматься.
   — О чем, черт побери, вы говорите? — спросил ошеломленный Галлахер.
   — Мне кажется, я влюбилась в вас, Роман, — безмятежно улыбнувшись, ответила Мэнди.
   — Что?
   — О, для меня это тоже неожиданность. Я всегда думала, что любовь с первого взгляда — это чистая фантазия. К тому же вас не назовешь подходящим кандидатом.
   —  — Вы думаете, я этого не знаю?
   — И не потому, что вы не похожи на какого-нибудь голливудского киногероя, — наморщив нос, сказала Мэнди. — Меня всегда больше интересовал характер человека, а не его внешность. Нет, просто вы кажетесь дьявольски подозрительным и грубым. — Она вздохнула. — Тем не менее я обычно хорошо разбираюсь в людях, так что под этой непроницаемой оболочкой, вероятно, скрывается нечто необычайное. Нужно только один за другим удалить все лишние слои. — Она повернулась к двери. — Что ж, так даже лучше. Мне нравится принимать вызов.
   — Вот что… вы меня не одурачите! — резко сказал Галлахер. — Не понимаю, почему вы считаете, будто я это проглочу. Я уже не раз обжигался.
   — Вот как, Роман? — Взгляд, который через плечо бросила на него Мэнди, был полон сочувствия и нежности. — Мне жаль это слышать, но поверьте — я не собираюсь вас обманывать. — Она замолчала. — Скажите же мне, что хотите, чтобы я осталась. Я хочу это услышать.
   — Черт побери, я не собираюсь… — Он остановился и сердито посмотрел на нее. — С чего бы мне этого хотеть? Вы мне ничего не обещали, и вообще мне нечего ждать от вас, кроме головной боли.
   — Как не обещала? Я обещала, что отработаю. Я обещала дать вам шанс меня обольстить. — Она соблазнительно улыбнулась. — Мне кажется, что вам тоже нравится принимать вызов.
   Он долго молчал, затем неохотно сказал:
   — Ладно, оставайтесь.
   Тихо засмеявшись, Мэнди открыла дверь.
   — Ваша щедрость тронула меня до глубины души. Как я вижу, мы… а, привет, Деннис! — Улыбнувшись, она взглянула на летчика, который шагнул в сторону, чтобы дать ей дорогу. — Роман только что отверг мое приглашение на ужин под открытым небом. А ты не хочешь присоединиться к нам с Джакто?
   — Почему бы и нет? Я всегда готов быть запасным вариантом, — протянул Деннис. — К тому же Джакто вчера обещал мне показать, как бросают бумеранг. Я много лет пытался этому научиться, но так и не смог уловить, в чем тут хитрость.
   — Я помню. Прежде чем вы закончите свой урок, я, наверно, уже исчезну в подземелье. — Она приветственно помахала рукой. — Пока.
   — Пока. — Проводив ее взглядом, Деннис повернулся и вошел в домик. — Мне сообщили, что «Сессну» доставят завтра, Роман. Не хотите составить график полетов в сиднейскую студию?
   Роман не отвечал. Его взгляд был по-прежнему прикован к фигуре уходящей вдаль Мэнди.
   Слабая улыбка тронула губы Денниса.
   — Вы разрешили ей остаться?
   — Да, — не отрывая взгляда от Мэнди, сказал Роман.
   — Я так и знал, — засмеялся Деннис. — Когда Мэнди начинает петь свою песню сирены, ей очень трудно отказать.
   — Вы говорите так, словно она какая-нибудь Лорелея.
   — Лорелея? — Деннис задумчиво приподнял брови. — Сходство здесь действительно есть. Она бывает очень убедительной. — Он закрыл за собой дверь. — Только вот в Мэнди нет ничего от нечистой силы. Просто в ней столько энергии и энтузиазма, что она увлекает за собой, хочешь этого или нет. Вы ведь помните, как я всегда боялся воды? Так вот, когда мы были в Тасмании, Мэнди решила, что надо обязательно сделать съемку порогов Франклина. Никто из состава геологической партии не захотел с ней идти. Ну и что же? Когда она кончила описывать тамошние красоты природы и белую рябь на воде, мы как миленькие согласились отправить туда два плота, и я вызвался идти на первом из них!
   — Да, впечатляюще.
   И не только впечатляюще, но и очень опасно. Женщина, которая имеет над людьми такую власть, редко стесняется использовать ее в своих целях. Деннису она явно вскружила голову, а Брента покорила в мгновение ока. Ну, он, Галлахер, не станет для нее такой легкой добычей! Своими последними словами Делани застала его врасплох, но теперь ясно, что это был хорошо рассчитанный ход. Она перехватила инициативу, получила разрешение остаться и предложила сделку на своих условиях. Возможно, она сомневалась в том, что он поверит ее разговорам о любви, но все равно решила ошеломить противника, и это сработало. Она также оказалась достаточно проницательной, чтобы понять, что брошенный ему вызов только раззадорит Романа.
   — А что вы о ней знаете, Деннис? Она сказала, что работает над диссертацией по геологии. Это правда? Летчик пожал плечами.
   — Насколько я знаю, да. Я несколько раз сталкивался с Мэнди в геологических партиях, но вообще она чего только не перепробовала! Судя по ее рассказам, она пыталась заниматься торговлей, была даже матросом на торговом судне, вела колонку в маленьком еженедельнике в Крайстчерче, водила такси в…
   — Минуточку! — прищурился Роман. — Она писала для газеты?
   — Ну да, — Деннис кивнул. — О, не будьте таким подозрительным, Роман. Я же сказал, что это был очень маленький еженедельник, к тому же это было давно.
   — Это ничего не значит, — пробормотал Галлахер. — Возможно, у нашей леди сохранились в этой области какие-то амбиции.
   Деннис нахмурился.
   — Роман, поверьте, она не… Галлахер раздраженно махнул рукой.
   — Вам не нужно ее защищать. Меня нисколько не интересует, журналистка она или нет. Просто я считаю, что всегда хорошо знать, с кем имеешь дело.
   Что-то кольнуло в сердце. А чего же он, собственно, ждал? Вполне возможно, что Мэнди Делани крупный специалист по манипулированию людьми. Тем не менее в глубине души Галлахер надеялся, что ее искренность и интерес к жизни все-таки реальные, а не наигранные. Было бы приятно знать, что где-то в этом циничном мире еще остались люди, обладающие подобными качествами.
   Впрочем, как он сказал Деннису, его не волнует, кто она. Она использует его, а он будет использовать ее. Уже давно ни одна женщина не бросала ему подобного вызова. Будет любопытно посмотреть, сколько времени продлится это «ухаживание». Галлахер отвернулся.
   — Я на минуту оставлю вас, Деннис. Мне нужно принять душ и переодеться. Если хотите, налейте себе выпить.
   — Деннис придет к нам на ужин, Джакто. Он сказал, что ты обещал научить его метать бумеранг.
   Мэнди уселась в тени, которую отбрасывал на землю полотняный навес. От раскаленной почвы поднимались волны горячего воздуха. На миг Мэнди невольно вспомнила о прохладном домике Галлахера, но тут же постаралась отбросить от себя эту мысль. В шахте будет еще жарче, так что подобные сравнения сейчас совершенно неуместны.
   — Ты его развлечешь? Я собираюсь сегодня начать работу в новой штольне, так что сделаю очень короткий перерыв — только чтобы поужинать.
   — Прошлой ночью ты очень мало спала, — заметил Джакто. — Было бы лучше, если бы ты сейчас прилегла, а работать начала после захода солнца.
   — Некогда. Наверное, мне теперь нужно будет по вечерам проводить по нескольку часов на съемочной площадке, а потому мой рабочий график придется изменить. — Она привстала и протянула руку к фляжке. — В общем, откладывать нельзя.
   Она зажгла фонарь и надела кожаные перчатки.
   — Нужно проверить лестницу. В последний раз, когда я спускалась, она ужасно прогибалась.
   — С ней все в порядке. Пока тебя не было, я починил лестницу и даже спустился в штольню. — Джакто слабо улыбнулся. — Там много пыли и камней, а вот змей на этот раз нет.
   — Слава богу! — содрогнулась Мэнди. В первой штольне она обнаружила целое семейство черных змей, и теперь, сдвигая с места доску или переворачивая камень, Мэнди каждый раз ожидала увидеть перед собой еще одну извивающуюся рептилию. По правде говоря, это очень действовало ей на нервы. — Спасибо, Джакто. Я никак не могу забыть свой первый спуск в шахту.
   — Я позову тебя, когда ужин будет готов. Может, ты захочешь сначала искупаться в источнике?
   Мэнди кивнула.
   — После пребывания под землей купание — это настоящее блаженство. — Выйдя из-под навеса под раскаленное небо, она глубоко вздохнула. — Штольня длинная?
   — Длиннее предыдущей. А что, если ты не найдешь эту сумку? — пристально посмотрев на нее, спросил Джакто. — Что ты тогда будешь делать?
   — Мне обязательно надо ее найти. Сумка должна быть здесь. Перед своей смертью Чарли написал жене, что спрятал «Черное Пламя» в сумку, которую положил в еще одну сумку и спрятал где-то в безопасном месте.
   — Положил одну сумку в другую?
   — Опалы легко раскалываются на куски, — пожав плечами, ответила Мэнди. — Наверно, он сделал так для лучшей сохранности.
   — Ты говорила мне, что члены вашей семьи много раз искали этот камень, но ничего не нашли. Было бы резонно предположить, что Чарльз Делани просто придумал всю эту историю.
   — Нет! Камень здесь, я это чувствую. — Рука Мэнди крепче сжала ручку фонаря. — Зачем ты так поступаешь, Джакто? Мне и без того тяжело, а тут ты еще заставляешь меня сомневаться.
   — Я не заставляю тебя сомневаться, — с тем же выражением лица ответил Джакто. — Однако стоит помнить, что, как бы мы ни желали чего-то достичь, иногда приходится довольствоваться чем-то другим. А то, чего мы достигаем, не всегда оказывается таким, каким мы его считаем.
    «Черное Пламя» именно такой камень, каким Чарли его описывал, — с отчаянием в голосе сказала Мэнди. — Он должен быть таким.
   — Я говорю не о нем, Мэнди.
   — Господи, ты опять за свое. — Горько рассмеявшись, она повернулась, чтобы идти. — Большей частью я не понимаю, о чем ты говоришь, Джакто.
   — Когда придет время — поймешь. — Положив в рот трубку, он сделал длинную затяжку. — Когда будешь внизу, пей больше воды и глотай соляные таблетки.
   — Обязательно.
   Направляясь к находившемуся в нескольких метрах от навеса отверстию штольни, Мэнди спиной чувствовала на себе взгляд Джакто. Казалось бы, ей следовало уже привыкнуть к старику, но все равно время от времени он своими рассуждениями выбивает ее из колеи. Хотя, с другой стороны, нельзя сказать, что до этого ее не мучили никакие сомнения. Да, когда она выходила от Романа, она была полна уверенности в себе, но вот потом… С чего она решила, что может быть с ним искренней и при этом выйти победительницей?
   Сексуальное притяжение между ними было таким сильным, что Мэнди едва не расплавилась на месте. А ведь он лишь дотронулся до нее. Придется собрать всю свою волю, чтобы не прыгнуть к нему в постель, едва он щелкнет пальцами. Прежде чем на сцену выступит секс, необходимо установить более глубокие взаимоотношения. В прошлом Роман получил очень сильную душевную травму, и теперь сексуальная связь для него мало что значит. Ни в коем случае нельзя позволить ему рассматривать их отношения как нечто неважное и малозначительное.
   Сжимая в левой руке фонарь, Мэнди начала осторожно спускаться в темноту. Даже самые важные проблемы лучше решать по очереди. Сейчас она должна сосредоточить все свое внимание на поисках «Черного Пламени».

Глава 3

   — Прошло два дня, — весело сказала Мэнди, когда Роман открыл перед ней дверь. — Я уже начала считать, что вы передумали, но тут Марк принес мне вашу записку. — Мэнди ободряюще подмигнула веснушчатому молодому человеку, который провожал ее до трейлера Галлахера. — До завтра, Марк. Он с энтузиазмом кивнул.
   — Я приду, как только закончатся съемки. Что мне надеть?
   — Оденьтесь как можно легче. Там, внизу, адская жара.
   — Ладно. Буду ждать с нетерпением. Галлахер с подозрением посмотрел вслед уходящему юноше.
   — Еще одна победа? — сухо спросил он.
   — Он никогда не был в шахте. — Поднявшись по металлическим ступенькам, Мэнди закрыла за собой дверь. — Я сказала ему, что возьму его туда. — Она блаженно зажмурилась. — Здесь просто замечательно. Иногда я забываю о том, что на свете есть такие вещи, как прохлада.
   Мэнди вновь открыла глаза, в которых теперь плясали лукавые искорки.
   — Вы должны отметить, что я сразу явилась по вашему вызову, о повелитель. Я даже не умылась. — Она провела рукой по волосам, темным от пота и пыли. — Но больше я так не могу. Можно воспользоваться вашим душем? — Она приподняла вверх маленькую холщовую сумку. — Я взяла с собой во что переодеться и свое полотенце.
   — Жаль! Я предпочел бы, чтобы вы были голой и во всем от меня зависели, не имея даже полотенца. — Он махнул рукой в сторону ванной. — Тем не менее — прошу. Если понадобится помощь — только позовите.
   Сердце Мэнди учащенно забилось, ей стало трудно дышать. За последние два дня она уже забыла, как сильно реагирует на присутствие Романа. Обнаружив, что не может оторвать взгляда от густой поросли, виднеющейся в прорехе расстегнутой рубашки, она заставила себя отвернуться.
   — Буду иметь это в виду. Вы можете налить мне что-нибудь попить, у меня горло дерет словно наждаком. — Помедлив, она вдруг оглянулась на него через плечо. — Почему вы ждали два дня, чтобы за мной послать?
   — Я был занят. Если помните, я должен снимать фильм. Мне жаль вас разочаровывать, но в списке моих приоритетов вы находитесь где-то внизу и… — Он осекся на полуслове.
 
   Огромные глаза Мэнди были широко раскрыты, в них стояла боль. Галлахер вдруг почувствовал себя так, словно ранил детеныша антилопы.
   — О, ради бога, не смотрите на меня так. Я вообще не собирался за вами посылать. Я уже почти решил не иметь с вами никаких дел. — Помолчав, он внезапно выпалил: — Черт побери, я не переставал думать о вас. Ну что, теперь вы удовлетворены?
   — Да, — улыбнулась Мэнди. — Очень. Я тоже не переставала думать о вас. Я сейчас вернусь.
   Когда через двадцать минут Мэнди вернулась, на ней были вылинявшие под палящим солнцем пустыни светло-голубые шорты и та же белая с низким вырезом майка, которую Мэнди надевала, когда они в первый раз встретились. Свежевымытые, еще влажные волосы были рассыпаны по плечам.
   Прошлепав босыми ногами к бару, Мэнди взяла из рук Романа стакан с ледяным чаем.
   — Выглядит замечательно, — довольно вздохнув, сказала она и отпила глоток. —
 
   И на вкус неплохо. Я просто тону в роскоши. Горячий душ, холодное питье, кондиционер. Можно ли еще о чем-то мечтать?
   — Я знаю многих женщин, которые мечтают о гораздо большем. Ваши запросы очень легко удовлетворить.
   — И вовсе нет. Может быть, я еще попрошу у вас гораздо больше — такое, что другой женщине даже и в голову не придет. — Она сделала еще один глоток и поставила стакан на стойку бара. — Ну, так что мне нужно сделать? Приготовить ужин, пришить пуговицу на рубашке или…
   — Я хочу смотреть на вас. Я хочу прижиматься к вам, видя, как ваши глаза широко раскрываются, а язык облизывает губы, как это было в прошлый раз. Мне нужно проверить, действительно ли я хочу вас так сильно, как мне это показалось. А иначе зачем мне за вами посылать? Если мне захочется поесть, я могу пойти в столовую, а костюмер пришьет мне пуговицу.
   — Как удобно! — Голос Мэнди дрожал. — Ну, если вы не голодны, то я-то хочу есть. Вы не против, если я сделаю себе сандвич?
   — Вам в самом деле нужно мое согласие? — мрачно посмотрев на нее, спросил Галлахер.
   — Нет. Я весь день провела в шахте, а сейчас солнце уже садится. Я же с утра ничего не ела. — Стараясь не прикасаться к Галлахеру, Мэнди прошла мимо него на кухню. Но даже на расстоянии она ощущала жар его тела, а исходящий от Романа чудесный мужской аромат заставил затрепетать все ее существо. — Ни один цивилизованный мужчина не откажет в пропитании голодной женщине.
   — А кто вам сказал, что я цивилизованный?
   — Никто, но в этом и нет нужды. — Открыв дверцу холодильника, Мэнди достала оттуда холодное мясо и швейцарский сыр. — Я видела «Исполнение желаний», фильм, который вы сняли по своему же сценарию. — Посмотрев на Галлахера, она улыбнулась. — В этой картине нет ничего недостойного и нецивилизованного. Это самый удивительный, утонченно-чувственный рассказ о любви из всех, что мне доводилось встречать. Человек, который создал этот прекрасный фильм, просто обязан быть чем-то особенным.
   — Я надеюсь, что вы говорите всерьез, — внимательно посмотрев на нее, сказал Галлахер, — а не просто стараетесь сделать мне приятное.
   — Конечно, я говорю всерьез. Я всегда говорю только то, что думаю. У вас есть помидоры? А, вот они! — И она с победным видом вытащила наружу большой помидор. — Возможно, я влюбилась в мужчину, который пишет такие замечательные вещи, еще до того, как вас увидела. И при этом, бог свидетель, с тех пор, как мы встретились, вы не сделали ничего, что оправдывало бы те безумные чувства, которые я к вам испытываю. Вы только ворчали и угрожали. Удивительно, что я не махнула на вас рукой и… — Она замолчала и резко повернулась в сторону Галлахера. Он смеялся. Не просто улыбался, а смеялся? отчего мрачное угловатое лицо его сразу преобразилось. — Я сказала что-нибудь смешное?
   Галлахер молча покачал головой, в его глазах плясали веселые искорки.
   — Вы говорили исключительно серьезно, причем я не мог понять, кому вы адресуете свою пламенную речь — мне или помидору. Все это было так забавно!
   Мэнди радостно улыбнулась. Она чувствовала, как ее переполняет восторг. Великое приключение начинается!
   — Между прочим, это очень хороший помидор. Хотите, я вам его нарежу?
   Галлахер медленно покачал головой.
   — А почему вы сегодня не ели?
   — Я не хотела терять на это времени. — Мэнди открыла хлебницу и достала оттуда два кусочка ржаного хлеба. — Я в цейтноте.
   — Что значит в цейтноте? — застыв на месте, спросил Галлахер.
   — Я должна закончить свою работу самое позднее через три недели, — ответила Мэнди и тут же попыталась сменить тему. — А что за фильм вы сейчас снимаете?
   — Это историческая драма о первых австралийских шахтерах, добывавших опалы. — Галлахер пристально посмотрел на нее. — Скажите, какого черта вы здесь делаете? Ведь не горными же работами вы занимаетесь. Без лицензии вы не имеете права на то, что найдете. И в то же время вы говорите мне, что часами работаете в шахте.
   — Нет, я не занимаюсь горными работами. — Черт возьми, как жаль, что приходится уклоняться от прямого ответа. — Послушайте, я не могу вам этого сказать. Это не только мой секрет.
   — А чей же еще?
   Галлахер больше не улыбался, и Мэнди с горечью вновь увидела в его взгляде настороженность.
   — Прошу вас, — беспомощно прошептала она, — поверьте мне. Я никогда не сделаю вам ничего плохого.
   — Какого черта я должен… — Он оборвал себя и некоторое время молча глядел на нее, затем улыбнулся. — Там в холодильнике где-то есть салат из помидоров и сдобная ватрушка. Одного сандвича вам будет мало. Вы и так слишком худая. Разве ваш друг Джакто не заставляет вас есть?
   Мэнди облегченно вздохнула.
   — Джакто считает, что каждый должен следовать своим путем.
   — По вас это заметно. — Он нахмурился. — В ту ночь, когда мы впервые встретились, вы работали в шахте?
   — Да, — Мэнди кивнула. — Ночью прохладнее. Днем там иногда становится просто невыносимо. — Она улыбнулась. — Не беспокойтесь, я очень сильная. В свое время я и не такое выдерживала.
   «Арнемленд, пороги Франклина — где она только не скиталась?» — подумал Галлахер.
   — Деннис мне говорил. — Он покачал головой. — И зачем вам это нужно?
   — А зачем вы объездили всю Австралию, снимая ваши документальные фильмы? — Глаза Мэнди сверкали. — В поисках разнообразия, в поисках приключений. Меня, кажется, никто не понимает, кроме Джакто и, может быть, моего отца. Но я уверена, что вы-то понимаете, о чем я говорю, Роман.
   — Да, понимаю, — задумчиво сказал Галлахер. Ему внезапно захотелось обнять Мэнди и прижать к себе. Нежность, которую он ни к кому не испытывал уже много лет, теперь переполняла его.
   Оживление во взгляде Мэнди сменилось неуверенностью.
   — Почему вы на меня так смотрите? — растерянно засмеялась она. — Вы меня пугаете.
   Улыбнувшись, Галлахер шагнул ей навстречу и осторожно погладил по щеке.
   — Вас не так-то легко испугать, — мягко сказал он.
   — Что-то случилось, да? — немного дрожащим голосом произнесла Мэнди. — Я вам начинаю нравиться. Теперь это не только секс.
   Улыбка Галлахера стала еще шире.
   — Секс все равно присутствует, но вы правы — случилось кое-что еще.
   — Я вам нравлюсь?
   Это еще слишком слабо сказано.
   — Вы мне нравитесь.
   — Слава богу! — с облегчением вздохнула Мэнди. — Я думала, что придется ждать гораздо дольше. Вы мне казались таким непробиваемым!
   — Я вовсе не бесчувственный или непробиваемый, — медленно сказал Галлахер. — Разве что осторожный. Если бы я был бесчувственным, мне жилось бы гораздо легче.
   — Но — вы многого бы лишились, — серьезно сказала Мэнди. — А мир лишился бы таких замечательных вещей, как «Исполнение желаний». Бесчувственный человек никогда бы не смог создать такой красивый и глубокий фильм. — Глубоко вздохнув, она нерешительно посмотрела на него. — Если можно, то давайте не будем прямо сейчас ложиться в постель.
   — Прошу прощения? — широко раскрыв от удивления глаза, спросил Галлахер.
   — Конечно, если вы настаиваете, я не стану противиться, но…
   — С вами не соскучишься! — засмеялся режиссер. — То вы бросаете мне вызов, то через минуту готовы по первому зову прыгнуть ко мне в постель. — Его лицо вдруг стало серьезным. — Почему?
   Мэнди вновь стало его жаль. Что же пришлось пережить Роману, что сделало его таким недоверчивым?
   — Потому что я вас люблю, а если кого-то любишь, то не стоит себя сдерживать. Раньше я вела себя так потому, что боялась, что вы выбросите меня отсюда, как только удовлетворите свои желания. Но теперь все иначе, ведь я вам нравлюсь.
   — Это очень опасная философия! — резко сказал Галлахер. — И как только, черт возьми, вы могли в меня влюбиться? Вы даже не знаете, что я за человек. Я, конечно, не стал бы нарушать свое обещание, но был полон решимости вас использовать.
   — Я знаю, — просто сказала Мэнди. — Это не имеет значения. Я всегда доверяла своим инстинктам и не вижу оснований не доверять им сейчас. А что касается моих чувств к вам… Знаете, Джакто говорит, что в природе ничто не происходит просто так, все имеет свой особый смысл.
   — Я чувствую, что скоро мне придется познакомиться с этим Джакто.
   — Наверное. — Она улыбнулась. — Я бы хотела, чтобы вы познакомились со всеми, кто мне дорог. С моим отцом, с сестрами, а еще у меня много друзей…
   Он предостерегающе поднял руку вверх.
   — Я не собираюсь ехать знакомиться с вашей семьей. — В голосе Галлахера прозвучала нотка раздражения. — Черт побери, я вас не люблю, и я не позволю вам себя увлечь. Нравиться еще не значит любить, Мэнди, — добавил он сухо.
   — Но эта только начало! — Казалось, его суровая отповедь не произвела на Мэнди никакого впечатления. — Вот увидите, меня есть за что полюбить. Обычно я со временем нравлюсь людям все больше. А насчет знакомства с моей семьей — не беспокойтесь, по некоторым причинам пока это вряд ли возможно. — Она замолчала, чтобы перевести дыхание. — Ну, так мы ложимся в постель или нет? Конечно, мне хотелось бы сначала узнать вас получше, но решать вам. Кстати, я уверена, что получилось бы просто здорово.
   — Я ценю вашу уверенность в моих мужских достоинствах. — Легкая улыбка тронула губы Галлахера. — У меня такое чувство, словно меня только что обследовали в каком-то правительственном учреждении и поставили штамп: «Годен».
   — При чем здесь правительство? Я же говорю, что всегда полагаюсь на свою интуицию. — Она облизнула языком пересохшие губы. — Ну, так что?
   В ее голосе звучала тревога, и Галлахер снова почувствовал прилив нежности.
   — Я бы не хотел, чтобы вы разочаровались в моей «утонченной чувственности».
   Она бросилась к нему в объятия и крепко прижала к себе.
   — Ох, спасибо, Роман! Обещаю вам, это долго не продлится. Я сама не знаю, почему так нервничаю.
   Мягкие полные груди Мэнди прижимались к его груди, и сквозь тонкую ткань Роман ощущал прикосновение ее твердых сосков. Почувствовав, что задыхается, он глубже вдохнул воздух. Мышцы живота болезненно заныли. Галлахер мягко отстранил от себя Мэнди.
   — Если вы хотите, чтобы я подождал еще хотя бы минуту, то лучше не прикасайтесь ко мне. Иначе я за себя не отвечаю. Займитесь-ка лучше сандвичем.
   — Ладно. — Мэнди начала готовить себе еду. Она бросилась в объятия Романа, подчиняясь своей обычной импульсивности, но впредь лучше так не делать. Она словно схватилась за оголенный электрический провод. — Я заметила, что у вас есть мобильный телефон, а в будке возле столовой сидит радист. Нельзя ли мне позвонить моим сестрам и дать им ваш номер? Иначе мне придется каждые два-три дня ездить на джипе в Кубер-Педи, чтобы звонить оттуда. Гарантирую, что они вас побеспокоят только в случае крайней необходимости.