Страница:
— Предупреждаешь? О чем?
— Давай оставим эту тему. — Он встал и протянул руку, чтобы помочь ей встать на ноги. — По крайней мере есть то, что нас объединяет. — Держа ее за руку, он быстро прошел в спальню. — Ложись в постель.
— Роман, остановись. — Мэнди почувствовала, как ее переполняют раздражение и гнев. — Черт побери, я совсем этого не хочу!
— Захочешь! Ты очень страстная женщина. — Он включил лампу и усадил Мэнди на покрытую коричневым покрывалом кровать. Пальцы Романа начали уже поспешно расстегивать рубашку. — Надо только расслабиться.
— Расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие? — язвительно спросила Мэнди. — Никогда!
Сняв с себя рубашку, Роман отбросил ее в сторону. «Какой он сильный!» — подумала Мэнди и вдруг почувствовала, как у нее внутри все напряглось. Они не занимались любовью уже очень давно — слишком давно.
— Посмотрим! — сказал Роман. — Если ты не расслабишься, нам обоим, может быть, будет даже приятнее. И не смотри на меня как на какого-то насильника. Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, Мэнди. — Он принялся расстегивать ее блузку. — Если только захочешь, я остановлюсь в любой момент. — Он отбросил рубашку в сторону и принялся расстегивать ей лифчик, после чего медленно стянул его и бросил на пол. — Только скажи. — Его руки обхватили ее груди и принялись осторожно сжимать их. Мэнди почувствовала, как в ней разгорается желание. Прикосновения больших рук Романа были чрезвычайно эротичны, его темные глаза затуманились от страсти. — Почему же ты не говоришь, чтобы я перестал? — вдруг тихо спросил он. — Потому что хочешь этого так же, как и я?
— Да, — прошептала она. — Но не так, не… — Она замолчала и слегка вскрикнула, чувствуя, как по всему ее телу словно пробежал электрический разряд. Мышцы живота резко напряглись и тут же расслабились.
— Тебе так нравится? — пристально глядя на нее, спросил Роман. Он мягко потянул за сосок. Мэнди ахнула и закрыла глаза. — Мне тоже. Ты такая красивая! А знаешь, как затвердели твои соски? — Продолжая безостановочно двигаться, его пальцы не отпускали ее соски. — Когда ты уехала, я лежал на кровати и думал о тебе, пока чуть не сошел с ума. Я так мучился! Прямо как сейчас. Ты ведь так же мучаешься от желания, Мэнди? — Его левая рука скользнула вниз. Мэнди задрожала. Твердая рука Романа жгла ей живот. — Открой глаза, любимая. Я хочу видеть, как сильно ты меня хочешь.
Мэнди открыла глаза. Взгляд Романа сверкал, на шее лихорадочно бился пульс.
— Скажи, что хочешь меня, — глухим от желания голосом произнес он. — Я хочу знать, что это не очередная ложь. Ты можешь не говорить, что любишь меня, но я должен знать, что ты меня хочешь.
— Я хочу тебя, — запинаясь, проговорила Мэнди. — И люблю.
Не отвечая, Роман поспешно стягивал с нее джинсы.
— Что ты хочешь, что бы я с тобой сделал? — Встав на колени, он обхватил руками ее бедра. Зубы Романа щипали мягкую плоть ее живота: — Тебе нравится, что я стою перед тобой на коленях? Может быть, это дает тебе ощущение могущества? Может быть, ты представляешь себя амазонкой, которая использует мужчин, а затем избавляется от них? — Говоря это, он гладил рукой темный треугольник ее волос. — Да ты вся дрожишь! — шутливо потянув Мэнди за волоски, воскликнул он. — Может, вот так тебе понравится? — Он коснулся языком ее лона, и Мэнди судорожно всхлипнула. — Мы только начали воплощать свои фантазии, и ты обязательно должна сказать мне, нравится ли тебе это, — сжав руками ее ягодицы, сказал Роман. — Неужели власть настолько вскружила тебе голову?
Слова Романа с трудом доходили до Мэнди. Это он вскружил ей голову. Своими прикосновениями, своим ароматом, мужской агрессивностью. Но в этой чувственности было что-то не так, было что-то нехорошее. Как он сказал? Власть? Мэнди замотала головой.
— Нет, мне не нужна власть — ни над кем.
— Ты предпочитаешь подчинение? Такая игра мне и самому больше нравится. — Он внезапно встал. — Подожди меня. — Он улыбнулся. — Я скоро. — И он стал быстро раздеваться.
Сидя на краю кровати, Мэнди молча смотрела на него. Коричневое атласное покрывало приятно холодило разгоряченные бедра. Волны чувственности захлестывали ее. Исходящая сегодня от Романа смутная угроза и возбуждала, и пугала Мэнди.
Раздевшись, он присел рядом на кровать.
— Ты моя, — стараясь не прикасаться к Мэнди, сказал Роман. — Я главнокомандующий вторгшихся в Британию войск Цезаря, а ты дочь короля саксов. Твой народ побежден, и теперь ты моя добыча. Я захотел тебя и приказал своим воинам доставить тебя в свою палатку. — Он по-прежнему не прикасался к ней. — Я обещал тебе, что освобожу твоего отца и буду мягко обращаться с твоим народом. — Он провел пальцем по ее волосам. — Но только в том случае, если ты будешь подчиняться мне, будешь меня ублажать, станешь моей любовницей и моей рабыней. У тебя нет выбора. — Рука Романа опустилась на ее правую грудь. — Так что ты мне ответишь? Будешь мне покорна или станешь сопротивляться?
Прикосновение его руки обжигало Мэнди, не давая ей дышать.
— Нет, — прошептала она. Прикосновения Романа, его голос, созданные его фантазией образы — все это волновало Мэнди. Возбуждение стало совершенно нестерпимым. — Не стану.
— Тогда иди сюда. — Он развел в стороны свои колени. — Встань передо мной. Я хочу, чтобы ты меня ублажала.
Мэнди не знала, сможет ли встать. Ноги были как ватные, колени подгибались. Тем не менее вскоре она обнаружила, что стоит перед Романом.
— Вот так хорошо, — пробормотал он, скользнув губами по ее левому соску. — Стой на месте. — Его руки скользнули по ее спине и обхватили ягодицы. Роман закрыл глаза, по его телу пробежала дрожь. — Мне нравится твой запах. Ты пахнешь цветами, жизнью, пахнешь женщиной. Иногда тебе достаточно пройти в двух шагах от меня, чтобы до боли возбудить.
Мэнди почувствовала, что больше не вытерпит.
— Роман, я не могу больше стоять.
— Тогда сядь.
Мэнди упала на него, грудь ее тяжело вздымалась и опускалась.
— Это слишком.
Роман с трудом приподнял веки, и Мэнди увидела его взгляд. В нем было такое же грубое и примитивное желание, как и в той истории, которую он только что придумал.
— Нет, в самый раз, — сдавленным голосом произнес он. — В прошлый раз мы убедились, что подходим друг другу. Все подходит — тела, мысли, сердца. — Его руки притягивали ее все ближе. — Ты моя. И всегда будешь моей. Ты ведь хочешь, чтобы я взял тебя?
— Да.
Он подвинул ее еще чуть-чуть вперед. Она чувствовала его жар, его желание…
— Ты будешь приходить ко мне каждый раз, когда я тебя захочу. Ты будешь отдавать мне всю себя, всю без остатка. И я буду входить в тебя вот так. — Он дернул ее, опрокинув на себя.
Мэнди тихо ахнула и в отчаянии ухватилась за его плечи, извиваясь в агонии наслаждения, которая, однако, являлась всего лишь прелюдией к тому, что должно было произойти.
— Обещай мне это.
Она не могла говорить, не могла даже думать и только страстно прижималась к нему всем телом.
— Обещай!
— Я обещаю, — чуть слышно пробормотала Мэнди.
— Ну и хорошо. — В словах Романа звучало свирепое удовлетворение. — А я обещаю, что всегда буду давать тебе вот это. — И он упал на постель, увлекая ее за собой.
Мэнди не могла дышать, не могла двигаться. В первые мгновения у нее еще сохранялись какие-то представления об окружающем мире, но вскоре она забыла обо всем. Остались только Роман и радость слияния.
Пытаясь подавить стон, Мэнди впилась ногтями в плечи Романа.
— Ты меня хочешь. — Его глаза светились торжеством. — И это не обман, верно?
Обман? Что он такое говорит? Честнее этого ничего быть не может.
— Верно? — настаивал Роман.
— Я не знаю, что ты… — Больше она ничего не могла сказать. Последний мощный вихрь страсти унес Мэнди прочь, заставляя ее кричать от восторга.
Она смутно ощущала, что движения Романа участились, потом по его телу пробежала судорога, и он со стоном рухнул навзничь. Грудь его вздымалась и опускалась в такт судорожному дыханию.
— Роман! — с трудом выговорила Мэнди. — Я ничего не понимаю.
— Я тоже ничего не понимаю. Но мне кажется, больше не стоит играть в эту игру. Непонятно, кто здесь раб. Я чувствую себя закованным в кандалы.
И она тоже. И еще она испытывает сильное беспокойство.
— Мне кажется, ясно, кто над кем господствует.
— Да? — Он отодвинулся. — Это потому, что ты видишь только игру.
— Мне кажется, я вижу и кое-что еще. — Мэнди села и откинула с лица волосы. — И мне это совсем не нравится.
— Тебе не нравится игра? — Он пожал плечами. — Найдем что-нибудь получше. Мне казалось, что тебе приятно.
— Мне было приятно. А что я могла сделать? Ты фантастический любовник. Но сейчас ты меня соблазнил, и вот это мне нисколько не нравится. Я хочу приходить к тебе по своей собственной воле. — Мэнди нахмурилась. — И еще кое-что мне в тебе не понравилось — злость.
Роман слабо улыбнулся.
— Я совершенно безвреден.
— Я в этом не уверена. — Она соскользнула с постели и стала собирать с пола одежду. — Как-то раз ты мне говорил, что ты не жестокий человек, но часто хотел бы им быть. — Выпрямившись, она посмотрела ему прямо в глаза. — Так вот, мне кажется, что твоя мечта исполняется. Сегодня в тебе чувствовалась жестокость, и мне это не по душе.
— Мне казалось, что тебе так нравится. Положи одежду и иди ко мне — я попробую иначе.
— Ты же знаешь, что я не имею в виду… — Она порывисто вздохнула. — Я даже не могу с тобой говорить. Ты отгородился от меня стеной. — Она поспешно начала одеваться. — Ну, а я никогда не умела лазить через стены. Если стену невозможно сломать или обойти, я всегда ухожу куда-нибудь подальше.
— Нет! — Роман внезапно вскочил с постели. — Я не дам тебе уйти.
— Я не хочу от тебя уходить. — Мэнди почувствовала, как к глазам подступают слезы. — Все, что я хочу, — это любить тебя, но так я не могу. Проклятье! — Схватив свои туфли, она выбежала из спальни.
— Черт возьми, Мэнди, вернись!
— Не сейчас. — Она была уже возле входной двери. — Я не могу позволить, чтобы ты разорвал меня на части. Любовь существует не для этого.
— Что, великое приключение оказалось не таким приятным, как ты думала? Любовь — это, знаешь ли, не только цветы. Иногда она требует выдержки и компромиссов. Я не рыцарь в сверкающих доспехах, а ты не… — Он замолчал и после паузы устало добавил: — Я не знаю, кто ты, но знаю, что ты моя. В радости и горе, при свете и во тьме.
Двусмысленность этой фразы оскорбила Мэнди.
— Я этого не заслужила, — сказала она. — Зачем ты это делаешь? — Она открыла дверь. — Всего хорошего, Роман.
— Нет смысла убегать. Я все равно за тобой приду:
— Нет, не приходи за мной. — По щекам Мэнди бежали слезы. — Пока что я не хочу тебя видеть. А мне нельзя расстраиваться — мне нужно работать.
Дверь захлопнулась.
Ничего не видя перед собой, Роман долго смотрел туда, где еще недавно стояла Мэнди, затем медленно отвернулся. Ему казалось, что все его чувства грубо растоптали. Нет, не так — сначала разорвали в клочья, а затем подожгли. Мэнди плакала. Он причинил ей боль. Но ведь она тоже причинила ему боль, и рана еще болит, так почему же он сейчас чувствует себя таким виноватым? И почему ему не дает покоя мысль о том, что Мэнди несчастна. А что, если он ошибается? Что, если она ни при чем?
Все эти размышления, однако, нисколько не помогали решению проблемы. А суть дела состояла в том, что, даже если Мэнди предала его, он все равно не может относиться к ней по-другому. Она по-прежнему остается доброй, любящей и полной жизненной энергии. Возможно, она просто не поняла, что для него значит вся эта история. Нужно было проявить терпение; нужно было справиться со своей болью. Когда Роман признался себе, что любит Мэнди Делани, то сразу решил, что будет нелегко. И вот пожалуйста! Стоило судьбе бросить ему первый вызов, он уже чувствует себя раздавленным.
Постояв, Роман направился в ванную. Сейчас он примет душ, оденется и пойдет к ней. Возможно, ему еще не раз придется за ней бегать. Может, он даже к этому привыкнет.
Старясь подавить рыдания, Мэнди медленно брела на свет костра.
Каким же он был грубым, как безжалостно посмеялся над ее наивными, но такими' прекрасными мечтами! Нет, она его не любит. Не хочет больше любить. Как только она найдет опал, то сразу уедет и постарается никогда его больше не увидеть.
Эта мысль тут же отдалась в ее сердце невыносимой болью. Никогда? Неужели она действительно больше не увидит его улыбку, не услышит его низкий голос, не ощутит его ласковых прикосновений? Ведь он любит ее, пусть даже эта любовь имеет горький привкус. А еще у него болит душа — Мэнди чувствовала это, несмотря на ту стену, которую Роман построил между ними. Ну, его боль ее не касается. Она не желает быть эдаким мальчиком для битья. Подумав об этом, Мэнди внезапно остановилась. Как же так? Если любишь кого-то, то разве его боль — не твоя боль? Господи, наверно, Роман был прав, когда говорил, что она не знает, что такое любовь. Но если она не знает, что такое любовь, то почему ей сейчас так больно?
Увидев лежащего под навесом Джакто, Мэнди поспешно вытерла слезы. Не стоит ему показывать, как она расстроена. Правда, он все равно догадается. Джакто слишком хорошо ее знает, чтобы его можно было обмануть. Впрочем, кажется, беспокоиться нечего. Джакто совершенно неподвижен — должно быть, спит.
Внезапно ее охватили неприятные предчувствия. Что-то не так. Джакто чересчур неподвижен, к тому же он никогда не спит под навесом. Он любит лежать там, где можно видеть звезды.
— Джакто! — Мэнди припустилась бегом, с каждой секундой ее все больше охватывала паника. — Джакто!
Кровь. Тонкая струйка крови сочилась из-под бело-голубого платка, которым Джакто повязал свою седую голову. Это был платок Мэнди. Ее рюкзак стоял рядом открытый, все вещи в беспорядке, словно Джакто вслепую искал хоть что-нибудь, чтобы остановить кровотечение, а потом потерял сознание.
Стараясь подавить тошнотворный страх, Мэнди опустилась на колени.
— Нет, нет, Джакто! — прошептала она. Может, он упал и ударился головой? Или… Господи, да какая, к черту, разница, что случилось? Джакто ранен, может быть, даже умирает. Нужно срочно что-то делать.
Мэнди осторожно развязала платок. Рана кровоточила слабо. Это ведь хорошо? А может быть, и нет… она просто не знает. Руки у Мэнди так тряслись, что она расплескала половину фляжки, прежде чем смогла смочить повязку холодной водой. Осторожно очистив рану, Мэнди убедилась, что та не так глубока, как она боялась, к тому же холодная вода оказала свое действие, и кровотечение практически остановилось. Тем не менее Джакто оставался без сознания и тяжело дышал.
— Не умирай, Джакто! Пожалуйста, не умирай! Держись, черт возьми! — Возможно, у него сотрясение мозга, но это вовсе не значит, что он должен умереть. Многие получают сотрясение, и ничего — живут. Нужно привести помощь. Может, нужно сделать рентген, переливание крови или…
— Извини, что я взял твой платок. Я не мог добраться до своего рюкзака, — слабым голосом произнес Джакто, прерывая лихорадочный ход ее мыслей. — Не беспокойся, я положу его на место.
Глаза Джакто были открыты! Мэнди почувствовала невыразимое облегчение.
— Слава богу! Ты пришел в себя. Господи, как ты меня напугал! Но что случилось? — Она озабоченно нахмурила брови. — Нет, не говори. Тебе, наверное, нельзя говорить. И закрой снова глаза.
Губы Джакто тронула слабая улыбка.
— Я не хочу закрывать глаза. Мне уже хорошо, а скоро будет еще лучше. Не нужно пугаться. Я пока еще не собираюсь тебя покидать.
Пока? Мэнди охватил страх. Ей не хочется даже думать о том, что он может ее покинуть.
— Не уходи, — жалко улыбнувшись, сказала она. — Не знаю, что я буду без тебя делать.
— Будешь делать то же, что и все, — устало ответил Джакто. — Будешь жить. Но еще не время… не время.
— Расскажи мне, что случилось. Ты упал?
— Нет. Я ходил к источнику и когда возвращался… — Он пожал плечами и тут же поморщился от боли, которую вызвало это неосторожное движение. — Снова появился тот человек. Я уже думал, что он больше не придет, ведь прошлой ночью его не было.
— Он тебя ударил? Ты видел, кто это?
— Нет, он, должно быть, прятался в тени камедных деревьев. Я услышал шорох и тут же почувствовал боль. — Джакто поморщился. — Сильную боль. Через некоторое время я пришел в сознание и пришел сюда. Это было очень трудно.
— И снова потерял сознание. Тебя могли убить. Но зачем?
— Чтобы убрать меня с дороги, — просто сказал Джакто. — Я мог увидеть того, кто пытался спуститься в штольню. Тот, кто на меня напал, явно хотел узнать, что ты делаешь там, внизу.
— Боже мой! Когда я тебя пригласила, то не думала, что тут может быть какая-то опасность. Я себя чувствую такой виноватой! — Она рассеянно провела рукой по волосам. — Черт побери, мы ведь можем и не найти ничего. Ты можешь лишиться жизни из-за какой-то кучи хлама и дурацких рисунков с вомбатами и кенгуру.
— Я думал, что там нарисованы птицы.
— Это в другой штольне. Здесь только сумчатые, — рассеянно сказала Мэнди, все еще с тревогой вглядываясь в его лицо. — Да какая разница? Я рисковала твоей жизнью.
— Вовсе нет. Своей жизнью я сам распоряжаюсь.
— Ну, ты можешь ей распоряжаться и в другом месте. Я не хочу, чтобы тебя снова ранили.
— Но ты остаешься. — Это был не вопрос, а утверждение.
— У нищих нет выбора. Время кончается, а это единственный способ заработать те деньги, которые так нам нужны.
— Но дело не только в этом. — Джакто пристально посмотрел на нее. — Ты чувствуешь, что опал здесь.
— Да. — Мэнди кивнула. — Ты ведь не думаешь, что я сдамся? Но я совершенно уверена, что «Черное Пламя» где-то поблизости. С тех пор как я нашла изображения птиц, мне кажется, что Чарли здесь со мной, что он помогает мне. — Она улыбнулась. — Это звучит так, как будто именно меня стукнули по голове.
— Возможно, твой предок и вправду тебя направляет. Если это так, то было бы большой глупостью прекратить поиски. Мы остаемся.
— Это я остаюсь. А ты уходишь.
— Я подумаю о том, что ты сказала.
— Джакто, я не могу позволить тебе…
— Что здесь, черт возьми, творится? — послышался вдруг голос Романа. — Произошел несчастный случай? — глядя на окровавленный платок в руках Мэнди, взволнованно спросил он. — Почему ты не позвала меня, Мэнди? — Он опустился на колени рядом с Джакто. — Что я могу сделать?
У Мэнди потеплело на душе. Роман здесь. Ей не придется одной бороться со своими страхами. Он поможет Джакто.
— Роман, это ужасно! Джакто…
— С Джакто произошел несчастный случай, — многозначительно глядя на Мэнди, докончил за нее старик. — Но мне уже лучше. Сейчас я засну, проснусь и снова засну. И буду совсем здоров.
— Я могу вызвать врача из Кубер-Педи, — сказал Роман. — Или мы можем отвезти вас туда.
— Нет, — не глядя на него, ответил Джакто. — Я лучше останусь здесь.
— Джакто, может, стоит показать тебя врачу? — мягко спросила Мэнди. — Пусть Роман его сюда привезет.
— Я не затем прожил на свете столько лет, чтобы какой-то врач говорил мне, что делать и чего не делать. — Он закрыл глаза. — Я сам распоряжаюсь своей жизнью. А сейчас я хочу спать. Уходите.
— Джакто! — раздраженно сказала Мэнди. Но лицо Джакто оставалось совершенно спокойным. Он уже все для себя решил, и теперь на него никак не повлияешь. Мэнди вздохнула. — Ладно! Ты очень упрямый старик, но все равно — поскорее поправляйся! Ты меня слышишь?
Джакто не открыл глаз, но уголки его губ слегка дрогнули в еле заметной улыбке.
— Я слышу тебя, Мэнди.
— Пойдем, Роман! — встав на колени, сказала она. — Пусть он поспит.
— Ты уверена насчет доктора? — спросил Роман, когда они подошли к костру. — Он все-таки старик.
— Да нет, не уверена, — устало сказала Мэнди. — Я вообще ни в чем не уверена. Все вдруг пошло вкривь и вкось. И почему только происходят несчастья с такими людьми, как Джакто? Это же несправедливо.
— Не знаю, Мэнди, — мягко сказал Роман. — Несчастья иногда случаются. Нужно примириться с ними и жить дальше.
— Джакто тоже так говорит, — задумчиво глядя на пламя, сказала Мэнди. — А я вот не могу примириться с подобными вещами. Знаешь, мне только сейчас пришло в голову, что я всегда убегала от неприятностей. Но ведь так не может длиться до бесконечности. А жаль! — с грустью добавила она. — Как бы я хотела, чтобы мы всюду встречали только добро и красоту!
— Я понимаю, — с сочувствием сказал Роман. Помочь тут ничем нельзя, нужно, чтобы она сама это пережила. — Ты устала.
Ложись поспи. А за Джакто я присмотрю. — Он грустно усмехнулся. — Если он позволит. По-моему, он меня не признает. Там, под навесом, он на меня даже не взглянул.
— Да, не взглянул. Это странно. — Мэнди рассеянно потерла себе шею. — Наверно, я и правда посплю. Разбуди меня… — Она внезапно замолчала. О чем она только думает? Ведь опасность не исчезла. Кто напал на Джакто? Пусть она не может убедить Джакто уйти, но, по крайней мере, нельзя, чтобы что-то случилось с Романом. — Нет, я сама присмотрю за Джакто. Он мой друг. А ты возвращайся в трейлер.
— Но ты тоже мой друг, — тихо возразил Роман. — Я тебя не оставлю.
Мэнди почувствовала, что у нее отлегло от души. Да, насилие и злоба существуют, но существуют также любовь и красота. И, возможно, окончательный баланс получается не таким уж плохим. Она покачала головой.
— Нет, пожалуйста, уходи. Со мной все будет в порядке.
Роман нахмурился.
— Послушай, Мэнди, я понимаю, что ты расстроена, но ведь нам обоим нужно как можно скорее забыть о том, что произошло сегодня ночью. Не отталкивай меня в тот момент, когда я тебе нужен.
Мэнди посмотрела на него с удивлением. После того как она чуть не потеряла того, кого любила, их недавняя ссора казалась ей чем-то совершенно незначительным. Роман пришел к ней на помощь в критический момент, когда она в этой помощи нуждалась, — остальное было неважно. Однако, чтобы не подвергать его опасности, наверное, будет лучше не показывать ему, что ее настроение изменилось. Он не должен сюда приходить, а с другой стороны, у Мэнди будет неспокойно на душе, если придется оставлять Джакто одного, уходя к Роману. Пусть Роман считает, что она по-прежнему на него сердится.
— Это трудно забыть, — поспешно опустив глаза, сказала Мэнди. — Мне нужно время. Мне кажется, мы пока не должны видеться.
— Чепуха! — резко сказал он. — Неужели Ты думаешь, что мы изменимся только из-за того, что не будем встречаться?
— Ты, может быть, и нет. А в себе я уже заметила некоторые изменения. — Она попыталась улыбнуться. — Я не говорю, что мне нравится такая перспектива, но мне нужно некоторое время побыть одной. Взгляд Романа смягчился.
— И какое это время? Я не слишком терпелив, Мэнди.
— Тебе нужно снимать картину. Давай встретимся тогда, когда ты закончишь здесь съемку и соберешься в Сидней.
Он долго молчал.
— Ты же знаешь, что для нас обоих это будет нелегко. Мне по десять раз на день захочется примчаться сюда, чтобы утащить тебя к себе в постель.
— И я буду не против, — прошептала она. — Но так делать не надо.
— Хорошо, я постараюсь, — после паузы ответил Роман. — Наверняка не обещаю, но постараюсь. — Он замялся. — Может, мне все-таки остаться, чтобы помочь тебе с Джакто?
— Нет, не надо. Не беспокойся о нас. С нами будет все в порядке.
Он криво улыбнулся.
— Я все равно буду беспокоиться. Уж такая здесь местность. Ну, спокойной ночи, Мэнди. Если что-нибудь понадобится — ради бога, приходи.
— Спокойной ночи. — Она провожала его взглядом до тех пор, пока фигура Романа не исчезла в темноте.
Потеряв его из вида, Мэнди вдруг остро почувствовала, как ее душу заполняет отчаяние, ощущение невосполнимой утраты. Ей сразу же захотелось бросить все и сломя голову бежать следом. Но, сделав шаг вперед, она остановилась. Ей нельзя никуда уходить. Она должна остаться с Джакто. Он ее друг, и заботиться о нем — не только ее долг, но и привилегия. Поняв это, Мэнди вдруг сразу успокоилась.
Повернувшись, она подошла к навесу и вытащила рюкзак Джакто. Для того чтобы найти его охотничий нож, потребовались считанные секунды. Взяв нож на изготовку, Мэнди уселась рядом с Джакто и принялась напряженно всматриваться в обступившую ее со всех сторон темноту.
Глава 8
— Давай оставим эту тему. — Он встал и протянул руку, чтобы помочь ей встать на ноги. — По крайней мере есть то, что нас объединяет. — Держа ее за руку, он быстро прошел в спальню. — Ложись в постель.
— Роман, остановись. — Мэнди почувствовала, как ее переполняют раздражение и гнев. — Черт побери, я совсем этого не хочу!
— Захочешь! Ты очень страстная женщина. — Он включил лампу и усадил Мэнди на покрытую коричневым покрывалом кровать. Пальцы Романа начали уже поспешно расстегивать рубашку. — Надо только расслабиться.
— Расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие? — язвительно спросила Мэнди. — Никогда!
Сняв с себя рубашку, Роман отбросил ее в сторону. «Какой он сильный!» — подумала Мэнди и вдруг почувствовала, как у нее внутри все напряглось. Они не занимались любовью уже очень давно — слишком давно.
— Посмотрим! — сказал Роман. — Если ты не расслабишься, нам обоим, может быть, будет даже приятнее. И не смотри на меня как на какого-то насильника. Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, Мэнди. — Он принялся расстегивать ее блузку. — Если только захочешь, я остановлюсь в любой момент. — Он отбросил рубашку в сторону и принялся расстегивать ей лифчик, после чего медленно стянул его и бросил на пол. — Только скажи. — Его руки обхватили ее груди и принялись осторожно сжимать их. Мэнди почувствовала, как в ней разгорается желание. Прикосновения больших рук Романа были чрезвычайно эротичны, его темные глаза затуманились от страсти. — Почему же ты не говоришь, чтобы я перестал? — вдруг тихо спросил он. — Потому что хочешь этого так же, как и я?
— Да, — прошептала она. — Но не так, не… — Она замолчала и слегка вскрикнула, чувствуя, как по всему ее телу словно пробежал электрический разряд. Мышцы живота резко напряглись и тут же расслабились.
— Тебе так нравится? — пристально глядя на нее, спросил Роман. Он мягко потянул за сосок. Мэнди ахнула и закрыла глаза. — Мне тоже. Ты такая красивая! А знаешь, как затвердели твои соски? — Продолжая безостановочно двигаться, его пальцы не отпускали ее соски. — Когда ты уехала, я лежал на кровати и думал о тебе, пока чуть не сошел с ума. Я так мучился! Прямо как сейчас. Ты ведь так же мучаешься от желания, Мэнди? — Его левая рука скользнула вниз. Мэнди задрожала. Твердая рука Романа жгла ей живот. — Открой глаза, любимая. Я хочу видеть, как сильно ты меня хочешь.
Мэнди открыла глаза. Взгляд Романа сверкал, на шее лихорадочно бился пульс.
— Скажи, что хочешь меня, — глухим от желания голосом произнес он. — Я хочу знать, что это не очередная ложь. Ты можешь не говорить, что любишь меня, но я должен знать, что ты меня хочешь.
— Я хочу тебя, — запинаясь, проговорила Мэнди. — И люблю.
Не отвечая, Роман поспешно стягивал с нее джинсы.
— Что ты хочешь, что бы я с тобой сделал? — Встав на колени, он обхватил руками ее бедра. Зубы Романа щипали мягкую плоть ее живота: — Тебе нравится, что я стою перед тобой на коленях? Может быть, это дает тебе ощущение могущества? Может быть, ты представляешь себя амазонкой, которая использует мужчин, а затем избавляется от них? — Говоря это, он гладил рукой темный треугольник ее волос. — Да ты вся дрожишь! — шутливо потянув Мэнди за волоски, воскликнул он. — Может, вот так тебе понравится? — Он коснулся языком ее лона, и Мэнди судорожно всхлипнула. — Мы только начали воплощать свои фантазии, и ты обязательно должна сказать мне, нравится ли тебе это, — сжав руками ее ягодицы, сказал Роман. — Неужели власть настолько вскружила тебе голову?
Слова Романа с трудом доходили до Мэнди. Это он вскружил ей голову. Своими прикосновениями, своим ароматом, мужской агрессивностью. Но в этой чувственности было что-то не так, было что-то нехорошее. Как он сказал? Власть? Мэнди замотала головой.
— Нет, мне не нужна власть — ни над кем.
— Ты предпочитаешь подчинение? Такая игра мне и самому больше нравится. — Он внезапно встал. — Подожди меня. — Он улыбнулся. — Я скоро. — И он стал быстро раздеваться.
Сидя на краю кровати, Мэнди молча смотрела на него. Коричневое атласное покрывало приятно холодило разгоряченные бедра. Волны чувственности захлестывали ее. Исходящая сегодня от Романа смутная угроза и возбуждала, и пугала Мэнди.
Раздевшись, он присел рядом на кровать.
— Ты моя, — стараясь не прикасаться к Мэнди, сказал Роман. — Я главнокомандующий вторгшихся в Британию войск Цезаря, а ты дочь короля саксов. Твой народ побежден, и теперь ты моя добыча. Я захотел тебя и приказал своим воинам доставить тебя в свою палатку. — Он по-прежнему не прикасался к ней. — Я обещал тебе, что освобожу твоего отца и буду мягко обращаться с твоим народом. — Он провел пальцем по ее волосам. — Но только в том случае, если ты будешь подчиняться мне, будешь меня ублажать, станешь моей любовницей и моей рабыней. У тебя нет выбора. — Рука Романа опустилась на ее правую грудь. — Так что ты мне ответишь? Будешь мне покорна или станешь сопротивляться?
Прикосновение его руки обжигало Мэнди, не давая ей дышать.
— Нет, — прошептала она. Прикосновения Романа, его голос, созданные его фантазией образы — все это волновало Мэнди. Возбуждение стало совершенно нестерпимым. — Не стану.
— Тогда иди сюда. — Он развел в стороны свои колени. — Встань передо мной. Я хочу, чтобы ты меня ублажала.
Мэнди не знала, сможет ли встать. Ноги были как ватные, колени подгибались. Тем не менее вскоре она обнаружила, что стоит перед Романом.
— Вот так хорошо, — пробормотал он, скользнув губами по ее левому соску. — Стой на месте. — Его руки скользнули по ее спине и обхватили ягодицы. Роман закрыл глаза, по его телу пробежала дрожь. — Мне нравится твой запах. Ты пахнешь цветами, жизнью, пахнешь женщиной. Иногда тебе достаточно пройти в двух шагах от меня, чтобы до боли возбудить.
Мэнди почувствовала, что больше не вытерпит.
— Роман, я не могу больше стоять.
— Тогда сядь.
Мэнди упала на него, грудь ее тяжело вздымалась и опускалась.
— Это слишком.
Роман с трудом приподнял веки, и Мэнди увидела его взгляд. В нем было такое же грубое и примитивное желание, как и в той истории, которую он только что придумал.
— Нет, в самый раз, — сдавленным голосом произнес он. — В прошлый раз мы убедились, что подходим друг другу. Все подходит — тела, мысли, сердца. — Его руки притягивали ее все ближе. — Ты моя. И всегда будешь моей. Ты ведь хочешь, чтобы я взял тебя?
— Да.
Он подвинул ее еще чуть-чуть вперед. Она чувствовала его жар, его желание…
— Ты будешь приходить ко мне каждый раз, когда я тебя захочу. Ты будешь отдавать мне всю себя, всю без остатка. И я буду входить в тебя вот так. — Он дернул ее, опрокинув на себя.
Мэнди тихо ахнула и в отчаянии ухватилась за его плечи, извиваясь в агонии наслаждения, которая, однако, являлась всего лишь прелюдией к тому, что должно было произойти.
— Обещай мне это.
Она не могла говорить, не могла даже думать и только страстно прижималась к нему всем телом.
— Обещай!
— Я обещаю, — чуть слышно пробормотала Мэнди.
— Ну и хорошо. — В словах Романа звучало свирепое удовлетворение. — А я обещаю, что всегда буду давать тебе вот это. — И он упал на постель, увлекая ее за собой.
Мэнди не могла дышать, не могла двигаться. В первые мгновения у нее еще сохранялись какие-то представления об окружающем мире, но вскоре она забыла обо всем. Остались только Роман и радость слияния.
Пытаясь подавить стон, Мэнди впилась ногтями в плечи Романа.
— Ты меня хочешь. — Его глаза светились торжеством. — И это не обман, верно?
Обман? Что он такое говорит? Честнее этого ничего быть не может.
— Верно? — настаивал Роман.
— Я не знаю, что ты… — Больше она ничего не могла сказать. Последний мощный вихрь страсти унес Мэнди прочь, заставляя ее кричать от восторга.
Она смутно ощущала, что движения Романа участились, потом по его телу пробежала судорога, и он со стоном рухнул навзничь. Грудь его вздымалась и опускалась в такт судорожному дыханию.
— Роман! — с трудом выговорила Мэнди. — Я ничего не понимаю.
— Я тоже ничего не понимаю. Но мне кажется, больше не стоит играть в эту игру. Непонятно, кто здесь раб. Я чувствую себя закованным в кандалы.
И она тоже. И еще она испытывает сильное беспокойство.
— Мне кажется, ясно, кто над кем господствует.
— Да? — Он отодвинулся. — Это потому, что ты видишь только игру.
— Мне кажется, я вижу и кое-что еще. — Мэнди села и откинула с лица волосы. — И мне это совсем не нравится.
— Тебе не нравится игра? — Он пожал плечами. — Найдем что-нибудь получше. Мне казалось, что тебе приятно.
— Мне было приятно. А что я могла сделать? Ты фантастический любовник. Но сейчас ты меня соблазнил, и вот это мне нисколько не нравится. Я хочу приходить к тебе по своей собственной воле. — Мэнди нахмурилась. — И еще кое-что мне в тебе не понравилось — злость.
Роман слабо улыбнулся.
— Я совершенно безвреден.
— Я в этом не уверена. — Она соскользнула с постели и стала собирать с пола одежду. — Как-то раз ты мне говорил, что ты не жестокий человек, но часто хотел бы им быть. — Выпрямившись, она посмотрела ему прямо в глаза. — Так вот, мне кажется, что твоя мечта исполняется. Сегодня в тебе чувствовалась жестокость, и мне это не по душе.
— Мне казалось, что тебе так нравится. Положи одежду и иди ко мне — я попробую иначе.
— Ты же знаешь, что я не имею в виду… — Она порывисто вздохнула. — Я даже не могу с тобой говорить. Ты отгородился от меня стеной. — Она поспешно начала одеваться. — Ну, а я никогда не умела лазить через стены. Если стену невозможно сломать или обойти, я всегда ухожу куда-нибудь подальше.
— Нет! — Роман внезапно вскочил с постели. — Я не дам тебе уйти.
— Я не хочу от тебя уходить. — Мэнди почувствовала, как к глазам подступают слезы. — Все, что я хочу, — это любить тебя, но так я не могу. Проклятье! — Схватив свои туфли, она выбежала из спальни.
— Черт возьми, Мэнди, вернись!
— Не сейчас. — Она была уже возле входной двери. — Я не могу позволить, чтобы ты разорвал меня на части. Любовь существует не для этого.
— Что, великое приключение оказалось не таким приятным, как ты думала? Любовь — это, знаешь ли, не только цветы. Иногда она требует выдержки и компромиссов. Я не рыцарь в сверкающих доспехах, а ты не… — Он замолчал и после паузы устало добавил: — Я не знаю, кто ты, но знаю, что ты моя. В радости и горе, при свете и во тьме.
Двусмысленность этой фразы оскорбила Мэнди.
— Я этого не заслужила, — сказала она. — Зачем ты это делаешь? — Она открыла дверь. — Всего хорошего, Роман.
— Нет смысла убегать. Я все равно за тобой приду:
— Нет, не приходи за мной. — По щекам Мэнди бежали слезы. — Пока что я не хочу тебя видеть. А мне нельзя расстраиваться — мне нужно работать.
Дверь захлопнулась.
Ничего не видя перед собой, Роман долго смотрел туда, где еще недавно стояла Мэнди, затем медленно отвернулся. Ему казалось, что все его чувства грубо растоптали. Нет, не так — сначала разорвали в клочья, а затем подожгли. Мэнди плакала. Он причинил ей боль. Но ведь она тоже причинила ему боль, и рана еще болит, так почему же он сейчас чувствует себя таким виноватым? И почему ему не дает покоя мысль о том, что Мэнди несчастна. А что, если он ошибается? Что, если она ни при чем?
Все эти размышления, однако, нисколько не помогали решению проблемы. А суть дела состояла в том, что, даже если Мэнди предала его, он все равно не может относиться к ней по-другому. Она по-прежнему остается доброй, любящей и полной жизненной энергии. Возможно, она просто не поняла, что для него значит вся эта история. Нужно было проявить терпение; нужно было справиться со своей болью. Когда Роман признался себе, что любит Мэнди Делани, то сразу решил, что будет нелегко. И вот пожалуйста! Стоило судьбе бросить ему первый вызов, он уже чувствует себя раздавленным.
Постояв, Роман направился в ванную. Сейчас он примет душ, оденется и пойдет к ней. Возможно, ему еще не раз придется за ней бегать. Может, он даже к этому привыкнет.
Старясь подавить рыдания, Мэнди медленно брела на свет костра.
Каким же он был грубым, как безжалостно посмеялся над ее наивными, но такими' прекрасными мечтами! Нет, она его не любит. Не хочет больше любить. Как только она найдет опал, то сразу уедет и постарается никогда его больше не увидеть.
Эта мысль тут же отдалась в ее сердце невыносимой болью. Никогда? Неужели она действительно больше не увидит его улыбку, не услышит его низкий голос, не ощутит его ласковых прикосновений? Ведь он любит ее, пусть даже эта любовь имеет горький привкус. А еще у него болит душа — Мэнди чувствовала это, несмотря на ту стену, которую Роман построил между ними. Ну, его боль ее не касается. Она не желает быть эдаким мальчиком для битья. Подумав об этом, Мэнди внезапно остановилась. Как же так? Если любишь кого-то, то разве его боль — не твоя боль? Господи, наверно, Роман был прав, когда говорил, что она не знает, что такое любовь. Но если она не знает, что такое любовь, то почему ей сейчас так больно?
Увидев лежащего под навесом Джакто, Мэнди поспешно вытерла слезы. Не стоит ему показывать, как она расстроена. Правда, он все равно догадается. Джакто слишком хорошо ее знает, чтобы его можно было обмануть. Впрочем, кажется, беспокоиться нечего. Джакто совершенно неподвижен — должно быть, спит.
Внезапно ее охватили неприятные предчувствия. Что-то не так. Джакто чересчур неподвижен, к тому же он никогда не спит под навесом. Он любит лежать там, где можно видеть звезды.
— Джакто! — Мэнди припустилась бегом, с каждой секундой ее все больше охватывала паника. — Джакто!
Кровь. Тонкая струйка крови сочилась из-под бело-голубого платка, которым Джакто повязал свою седую голову. Это был платок Мэнди. Ее рюкзак стоял рядом открытый, все вещи в беспорядке, словно Джакто вслепую искал хоть что-нибудь, чтобы остановить кровотечение, а потом потерял сознание.
Стараясь подавить тошнотворный страх, Мэнди опустилась на колени.
— Нет, нет, Джакто! — прошептала она. Может, он упал и ударился головой? Или… Господи, да какая, к черту, разница, что случилось? Джакто ранен, может быть, даже умирает. Нужно срочно что-то делать.
Мэнди осторожно развязала платок. Рана кровоточила слабо. Это ведь хорошо? А может быть, и нет… она просто не знает. Руки у Мэнди так тряслись, что она расплескала половину фляжки, прежде чем смогла смочить повязку холодной водой. Осторожно очистив рану, Мэнди убедилась, что та не так глубока, как она боялась, к тому же холодная вода оказала свое действие, и кровотечение практически остановилось. Тем не менее Джакто оставался без сознания и тяжело дышал.
— Не умирай, Джакто! Пожалуйста, не умирай! Держись, черт возьми! — Возможно, у него сотрясение мозга, но это вовсе не значит, что он должен умереть. Многие получают сотрясение, и ничего — живут. Нужно привести помощь. Может, нужно сделать рентген, переливание крови или…
— Извини, что я взял твой платок. Я не мог добраться до своего рюкзака, — слабым голосом произнес Джакто, прерывая лихорадочный ход ее мыслей. — Не беспокойся, я положу его на место.
Глаза Джакто были открыты! Мэнди почувствовала невыразимое облегчение.
— Слава богу! Ты пришел в себя. Господи, как ты меня напугал! Но что случилось? — Она озабоченно нахмурила брови. — Нет, не говори. Тебе, наверное, нельзя говорить. И закрой снова глаза.
Губы Джакто тронула слабая улыбка.
— Я не хочу закрывать глаза. Мне уже хорошо, а скоро будет еще лучше. Не нужно пугаться. Я пока еще не собираюсь тебя покидать.
Пока? Мэнди охватил страх. Ей не хочется даже думать о том, что он может ее покинуть.
— Не уходи, — жалко улыбнувшись, сказала она. — Не знаю, что я буду без тебя делать.
— Будешь делать то же, что и все, — устало ответил Джакто. — Будешь жить. Но еще не время… не время.
— Расскажи мне, что случилось. Ты упал?
— Нет. Я ходил к источнику и когда возвращался… — Он пожал плечами и тут же поморщился от боли, которую вызвало это неосторожное движение. — Снова появился тот человек. Я уже думал, что он больше не придет, ведь прошлой ночью его не было.
— Он тебя ударил? Ты видел, кто это?
— Нет, он, должно быть, прятался в тени камедных деревьев. Я услышал шорох и тут же почувствовал боль. — Джакто поморщился. — Сильную боль. Через некоторое время я пришел в сознание и пришел сюда. Это было очень трудно.
— И снова потерял сознание. Тебя могли убить. Но зачем?
— Чтобы убрать меня с дороги, — просто сказал Джакто. — Я мог увидеть того, кто пытался спуститься в штольню. Тот, кто на меня напал, явно хотел узнать, что ты делаешь там, внизу.
— Боже мой! Когда я тебя пригласила, то не думала, что тут может быть какая-то опасность. Я себя чувствую такой виноватой! — Она рассеянно провела рукой по волосам. — Черт побери, мы ведь можем и не найти ничего. Ты можешь лишиться жизни из-за какой-то кучи хлама и дурацких рисунков с вомбатами и кенгуру.
— Я думал, что там нарисованы птицы.
— Это в другой штольне. Здесь только сумчатые, — рассеянно сказала Мэнди, все еще с тревогой вглядываясь в его лицо. — Да какая разница? Я рисковала твоей жизнью.
— Вовсе нет. Своей жизнью я сам распоряжаюсь.
— Ну, ты можешь ей распоряжаться и в другом месте. Я не хочу, чтобы тебя снова ранили.
— Но ты остаешься. — Это был не вопрос, а утверждение.
— У нищих нет выбора. Время кончается, а это единственный способ заработать те деньги, которые так нам нужны.
— Но дело не только в этом. — Джакто пристально посмотрел на нее. — Ты чувствуешь, что опал здесь.
— Да. — Мэнди кивнула. — Ты ведь не думаешь, что я сдамся? Но я совершенно уверена, что «Черное Пламя» где-то поблизости. С тех пор как я нашла изображения птиц, мне кажется, что Чарли здесь со мной, что он помогает мне. — Она улыбнулась. — Это звучит так, как будто именно меня стукнули по голове.
— Возможно, твой предок и вправду тебя направляет. Если это так, то было бы большой глупостью прекратить поиски. Мы остаемся.
— Это я остаюсь. А ты уходишь.
— Я подумаю о том, что ты сказала.
— Джакто, я не могу позволить тебе…
— Что здесь, черт возьми, творится? — послышался вдруг голос Романа. — Произошел несчастный случай? — глядя на окровавленный платок в руках Мэнди, взволнованно спросил он. — Почему ты не позвала меня, Мэнди? — Он опустился на колени рядом с Джакто. — Что я могу сделать?
У Мэнди потеплело на душе. Роман здесь. Ей не придется одной бороться со своими страхами. Он поможет Джакто.
— Роман, это ужасно! Джакто…
— С Джакто произошел несчастный случай, — многозначительно глядя на Мэнди, докончил за нее старик. — Но мне уже лучше. Сейчас я засну, проснусь и снова засну. И буду совсем здоров.
— Я могу вызвать врача из Кубер-Педи, — сказал Роман. — Или мы можем отвезти вас туда.
— Нет, — не глядя на него, ответил Джакто. — Я лучше останусь здесь.
— Джакто, может, стоит показать тебя врачу? — мягко спросила Мэнди. — Пусть Роман его сюда привезет.
— Я не затем прожил на свете столько лет, чтобы какой-то врач говорил мне, что делать и чего не делать. — Он закрыл глаза. — Я сам распоряжаюсь своей жизнью. А сейчас я хочу спать. Уходите.
— Джакто! — раздраженно сказала Мэнди. Но лицо Джакто оставалось совершенно спокойным. Он уже все для себя решил, и теперь на него никак не повлияешь. Мэнди вздохнула. — Ладно! Ты очень упрямый старик, но все равно — поскорее поправляйся! Ты меня слышишь?
Джакто не открыл глаз, но уголки его губ слегка дрогнули в еле заметной улыбке.
— Я слышу тебя, Мэнди.
— Пойдем, Роман! — встав на колени, сказала она. — Пусть он поспит.
— Ты уверена насчет доктора? — спросил Роман, когда они подошли к костру. — Он все-таки старик.
— Да нет, не уверена, — устало сказала Мэнди. — Я вообще ни в чем не уверена. Все вдруг пошло вкривь и вкось. И почему только происходят несчастья с такими людьми, как Джакто? Это же несправедливо.
— Не знаю, Мэнди, — мягко сказал Роман. — Несчастья иногда случаются. Нужно примириться с ними и жить дальше.
— Джакто тоже так говорит, — задумчиво глядя на пламя, сказала Мэнди. — А я вот не могу примириться с подобными вещами. Знаешь, мне только сейчас пришло в голову, что я всегда убегала от неприятностей. Но ведь так не может длиться до бесконечности. А жаль! — с грустью добавила она. — Как бы я хотела, чтобы мы всюду встречали только добро и красоту!
— Я понимаю, — с сочувствием сказал Роман. Помочь тут ничем нельзя, нужно, чтобы она сама это пережила. — Ты устала.
Ложись поспи. А за Джакто я присмотрю. — Он грустно усмехнулся. — Если он позволит. По-моему, он меня не признает. Там, под навесом, он на меня даже не взглянул.
— Да, не взглянул. Это странно. — Мэнди рассеянно потерла себе шею. — Наверно, я и правда посплю. Разбуди меня… — Она внезапно замолчала. О чем она только думает? Ведь опасность не исчезла. Кто напал на Джакто? Пусть она не может убедить Джакто уйти, но, по крайней мере, нельзя, чтобы что-то случилось с Романом. — Нет, я сама присмотрю за Джакто. Он мой друг. А ты возвращайся в трейлер.
— Но ты тоже мой друг, — тихо возразил Роман. — Я тебя не оставлю.
Мэнди почувствовала, что у нее отлегло от души. Да, насилие и злоба существуют, но существуют также любовь и красота. И, возможно, окончательный баланс получается не таким уж плохим. Она покачала головой.
— Нет, пожалуйста, уходи. Со мной все будет в порядке.
Роман нахмурился.
— Послушай, Мэнди, я понимаю, что ты расстроена, но ведь нам обоим нужно как можно скорее забыть о том, что произошло сегодня ночью. Не отталкивай меня в тот момент, когда я тебе нужен.
Мэнди посмотрела на него с удивлением. После того как она чуть не потеряла того, кого любила, их недавняя ссора казалась ей чем-то совершенно незначительным. Роман пришел к ней на помощь в критический момент, когда она в этой помощи нуждалась, — остальное было неважно. Однако, чтобы не подвергать его опасности, наверное, будет лучше не показывать ему, что ее настроение изменилось. Он не должен сюда приходить, а с другой стороны, у Мэнди будет неспокойно на душе, если придется оставлять Джакто одного, уходя к Роману. Пусть Роман считает, что она по-прежнему на него сердится.
— Это трудно забыть, — поспешно опустив глаза, сказала Мэнди. — Мне нужно время. Мне кажется, мы пока не должны видеться.
— Чепуха! — резко сказал он. — Неужели Ты думаешь, что мы изменимся только из-за того, что не будем встречаться?
— Ты, может быть, и нет. А в себе я уже заметила некоторые изменения. — Она попыталась улыбнуться. — Я не говорю, что мне нравится такая перспектива, но мне нужно некоторое время побыть одной. Взгляд Романа смягчился.
— И какое это время? Я не слишком терпелив, Мэнди.
— Тебе нужно снимать картину. Давай встретимся тогда, когда ты закончишь здесь съемку и соберешься в Сидней.
Он долго молчал.
— Ты же знаешь, что для нас обоих это будет нелегко. Мне по десять раз на день захочется примчаться сюда, чтобы утащить тебя к себе в постель.
— И я буду не против, — прошептала она. — Но так делать не надо.
— Хорошо, я постараюсь, — после паузы ответил Роман. — Наверняка не обещаю, но постараюсь. — Он замялся. — Может, мне все-таки остаться, чтобы помочь тебе с Джакто?
— Нет, не надо. Не беспокойся о нас. С нами будет все в порядке.
Он криво улыбнулся.
— Я все равно буду беспокоиться. Уж такая здесь местность. Ну, спокойной ночи, Мэнди. Если что-нибудь понадобится — ради бога, приходи.
— Спокойной ночи. — Она провожала его взглядом до тех пор, пока фигура Романа не исчезла в темноте.
Потеряв его из вида, Мэнди вдруг остро почувствовала, как ее душу заполняет отчаяние, ощущение невосполнимой утраты. Ей сразу же захотелось бросить все и сломя голову бежать следом. Но, сделав шаг вперед, она остановилась. Ей нельзя никуда уходить. Она должна остаться с Джакто. Он ее друг, и заботиться о нем — не только ее долг, но и привилегия. Поняв это, Мэнди вдруг сразу успокоилась.
Повернувшись, она подошла к навесу и вытащила рюкзак Джакто. Для того чтобы найти его охотничий нож, потребовались считанные секунды. Взяв нож на изготовку, Мэнди уселась рядом с Джакто и принялась напряженно всматриваться в обступившую ее со всех сторон темноту.
Глава 8
— Тебе звонили по мобильному. — Присев на корточки перед огнем, Деннис взял из рук Мэнди чашку с чаем. — Я рад, что успел перехватить тебя до того, как ты спустишься в свою дыру. — Он поморщился. — Не знаю, как ты там выдерживаешь. У меня бы сразу начался приступ клаустрофобии. Закрытые пространства не для меня. Наверно, потому я и стал пилотом. — Он повернулся к Джакто. — Как ты там, старина? Ты выглядишь гораздо бодрее, чем позавчера.
— Мне хорошо, — отпив глоток чая, сообщил Джакто. — Таблетки от головной боли, которые ты принес, помогли.
— Роман сказал, что они должны помочь. Он очень беспокоится о вас обоих. Мне приходится давать ему отчет каждый раз, когда я сюда прихожу.
Нахлынувшее чувство благодарности к Роману на миг заставило Мэнди забыть о телефонном звонке, но тревога тут же охватила ее с новой силой. Ничего хорошего этот звонок не означает. Поспешно поставив свою чашку, она поднялась на ноги.
— Мне хорошо, — отпив глоток чая, сообщил Джакто. — Таблетки от головной боли, которые ты принес, помогли.
— Роман сказал, что они должны помочь. Он очень беспокоится о вас обоих. Мне приходится давать ему отчет каждый раз, когда я сюда прихожу.
Нахлынувшее чувство благодарности к Роману на миг заставило Мэнди забыть о телефонном звонке, но тревога тут же охватила ее с новой силой. Ничего хорошего этот звонок не означает. Поспешно поставив свою чашку, она поднялась на ноги.