Страница:
– Кажется? Вы не уверены?
– Я спросил, поручает ли он мне с ней связаться, он ответил, что сделает это сам. Надеюсь, не передумает.
– Он так и не сказал вам, зачем она ему?
– Молчит как могила.
– Можно считать, что это что-то личное?
Новака разобрало любопытство.
– Разве все остальное не исключается?
– Неизвестно. От вас мы знаем, что его занимает много всякой всячины одновременно. Кое-что придумано только для того, чтобы сбить нас со следа.
– Возможно. Но вас все это сильно интересует, иначе вы не платили бы мне так щедро.
– Мы расщедримся еще больше, если получим от вас сведения, которые можно было бы использовать против Логана. За последние полгода он собрал в фонд республиканской партии слишком много денег, а до выборов осталось всего пять месяцев.
– Радуйтесь, что у вас президент – демократ. Популярность Бена Чедберна снова возрастает. Думаете, Логан помогает республиканцам отвоевать конгресс? Они способны на это и без его помощи.
– Это мы еще посмотрим. Очень может быть, что на следующих выборах мы их побьем. Пока что надо остановить Логана.
– Натравите на него финансовую инспекцию. Самый лучший способ дискредитации!
– Нет, он чист.
Новак предчувствовал такой ответ. Логан был слишком умен, чтобы угодить в столь примитивную ловушку.
– Значит, вы возлагаете все надежды на меня?
– Не все. У нас есть и другие источники.
– Но я ближе к нему, чем кто-либо еще.
– Повторяю, вам хорошо заплатят.
– Я уже думал об этом. Деньги – это прекрасно, но я бы предпочел кое-что иное. Почему бы мне не баллотироваться в вице-губернаторы?
– Вы же знаете, мы поддерживаем Денфорда.
– Разве он для вас полезнее, чем я?
После некоторого молчания собеседник Логана сказал:
– Предоставьте необходимую информацию. Я подумаю.
– Попробую.
Новак вернул телефон в держатель. Тимвик сдался быстрее, чем он предполагал. Наверное, его всерьез беспокоят предстоящие президентские выборы. Все, кто имеет отношение к политической кухне, независимо от партийной принадлежности, похожи друг на друга: власть для них – как сильный наркотик. Человек с мозгами, эксплуатируя это болезненное пристрастие, может вскарабкаться как угодно высоко, было бы желание. Новака прельщала Семнадцатимильная дорога.
Шоссе сделало вираж, и испанский дворец Логана снова предстал во всей своей красе. Логан не варился на политической кухне: он был диковиной под названием «истинный патриот». Оставаясь республиканцем, он хвалил президента-демократа за успех в переговорах с Иорданией три года назад.
Патриоты плохи своей непредсказуемостью. Некоторые даже бывают опасны. Тимвик стремится его свергнуть. Что ж, если это стремление осуществится, Новак сможет получить за содействие теплое местечко в губернаторском особняке. Поручение, которое Логан намерен дать Еве Дункан, наверняка будет носить личный характер. Недаром он напустил столько таинственности! Тайны, связанные со скелетами, нередко связаны с соучастием в преступлении. Убийство? Не исключено. Логан побывал во многих переделках, пока не построил свою империю. Видимо, когда-то в прошлом он крупно нагрешил…
Новак не лгал, говоря, что восхищен Евой Дункан. Ему всегда нравились сильные женщины. Оставалось надеяться, что, свергая Логана, он не погубит ее. Напротив, он даже может ее спасти. Логан собрался использовать ее сильные стороны. С него сталось бы высосать из нее всю кровь.
Новак усмехнулся. Как ловко он оправдал свое предательство соображениями галантности! Все-таки он хороший адвокат.
Правда, адвокаты – всего лишь слуги владык, обитающих на вожделенных Семнадцати милях. Настало время покинуть насиженное место советника при троне и взмыть вверх.
Ему самому хотелось занять трон.
2
3
– Я спросил, поручает ли он мне с ней связаться, он ответил, что сделает это сам. Надеюсь, не передумает.
– Он так и не сказал вам, зачем она ему?
– Молчит как могила.
– Можно считать, что это что-то личное?
Новака разобрало любопытство.
– Разве все остальное не исключается?
– Неизвестно. От вас мы знаем, что его занимает много всякой всячины одновременно. Кое-что придумано только для того, чтобы сбить нас со следа.
– Возможно. Но вас все это сильно интересует, иначе вы не платили бы мне так щедро.
– Мы расщедримся еще больше, если получим от вас сведения, которые можно было бы использовать против Логана. За последние полгода он собрал в фонд республиканской партии слишком много денег, а до выборов осталось всего пять месяцев.
– Радуйтесь, что у вас президент – демократ. Популярность Бена Чедберна снова возрастает. Думаете, Логан помогает республиканцам отвоевать конгресс? Они способны на это и без его помощи.
– Это мы еще посмотрим. Очень может быть, что на следующих выборах мы их побьем. Пока что надо остановить Логана.
– Натравите на него финансовую инспекцию. Самый лучший способ дискредитации!
– Нет, он чист.
Новак предчувствовал такой ответ. Логан был слишком умен, чтобы угодить в столь примитивную ловушку.
– Значит, вы возлагаете все надежды на меня?
– Не все. У нас есть и другие источники.
– Но я ближе к нему, чем кто-либо еще.
– Повторяю, вам хорошо заплатят.
– Я уже думал об этом. Деньги – это прекрасно, но я бы предпочел кое-что иное. Почему бы мне не баллотироваться в вице-губернаторы?
– Вы же знаете, мы поддерживаем Денфорда.
– Разве он для вас полезнее, чем я?
После некоторого молчания собеседник Логана сказал:
– Предоставьте необходимую информацию. Я подумаю.
– Попробую.
Новак вернул телефон в держатель. Тимвик сдался быстрее, чем он предполагал. Наверное, его всерьез беспокоят предстоящие президентские выборы. Все, кто имеет отношение к политической кухне, независимо от партийной принадлежности, похожи друг на друга: власть для них – как сильный наркотик. Человек с мозгами, эксплуатируя это болезненное пристрастие, может вскарабкаться как угодно высоко, было бы желание. Новака прельщала Семнадцатимильная дорога.
Шоссе сделало вираж, и испанский дворец Логана снова предстал во всей своей красе. Логан не варился на политической кухне: он был диковиной под названием «истинный патриот». Оставаясь республиканцем, он хвалил президента-демократа за успех в переговорах с Иорданией три года назад.
Патриоты плохи своей непредсказуемостью. Некоторые даже бывают опасны. Тимвик стремится его свергнуть. Что ж, если это стремление осуществится, Новак сможет получить за содействие теплое местечко в губернаторском особняке. Поручение, которое Логан намерен дать Еве Дункан, наверняка будет носить личный характер. Недаром он напустил столько таинственности! Тайны, связанные со скелетами, нередко связаны с соучастием в преступлении. Убийство? Не исключено. Логан побывал во многих переделках, пока не построил свою империю. Видимо, когда-то в прошлом он крупно нагрешил…
Новак не лгал, говоря, что восхищен Евой Дункан. Ему всегда нравились сильные женщины. Оставалось надеяться, что, свергая Логана, он не погубит ее. Напротив, он даже может ее спасти. Логан собрался использовать ее сильные стороны. С него сталось бы высосать из нее всю кровь.
Новак усмехнулся. Как ловко он оправдал свое предательство соображениями галантности! Все-таки он хороший адвокат.
Правда, адвокаты – всего лишь слуги владык, обитающих на вожделенных Семнадцати милях. Настало время покинуть насиженное место советника при троне и взмыть вверх.
Ему самому хотелось занять трон.
2
– Чудесно выглядишь! – сказала Ева матери. – Куда ты собираешься?
– Я встречаюсь с Роном в «Энтони». Ему нравится, как там кормят. – Сандра заглянула в зеркало, проверяя макияж, поправила на платье плечи. – Проклятые подкладки! Вечно они съезжают.
– А ты их вынь.
– Не все такие широкоплечие, как ты. Я без них не обойдусь.
– Тебе самой нравится кухня в «Энтони»?
– Нет, для меня она слишком изысканная. Я бы предпочла что-нибудь попроще.
– Так и скажи Рону.
– Обязательно скажу – в следующий раз. А в этот попытаюсь получить удовольствие. Вдруг изысканная кухня требует привычки? – Она улыбнулась Еве в зеркале. – Буду брать с тебя пример и приобретать новые навыки.
– Мне нравится в «Энтони», но иногда я заглядываю в «Макдоналдс» – все зависит от настроения. – Она подала матери жакет. – И пускай кто-нибудь посмеет меня в этом упрекнуть!
– Рон уважает мои привычки. – Сандра пожала плечами. – Он мне нравится. Он – выходец из хорошей семьи. Не знаю, понял ли бы он нашу прежнюю жизнь…
– Я бы не возражала с ним познакомиться.
– В другой раз. Ты бы его напугала, а я бы чувствовала себя девчонкой, в первый раз пригласившей домой кавалера.
Ева со смехом обняла мать.
– С ума сошла! Просто мне хочется понять, годится ли он тебе.
– Вот именно! Настоящий синдром первого свидания… Все, я уже опаздываю. Пока!
Ева наблюдала из окна, как мать отъезжает от дома. Уже много лет она не видела ее такой взбудораженной, такой окрыленной.
Раньше ей дарила радость Бонни…
Но что толку тоскливо смотреть в окно? Ева радовалась, что у матери завелся новый ухажер, но поменяться с ней местами не согласилась бы. Мужчина оказался бы сейчас в ее жизни лишним. К мимолетным знакомствам она была плохо приспособлена, а более длительные отношения требовали обязательств, которых она не могла себе позволить.
Ева прошла через кухню и спустилась с крыльца. На всем пути в лабораторию ее сопровождал аромат цветущей жимолости. В сумерках и на рассвете он всегда становился гуще. Бонни очень любила жимолость и рвала ее у изгороди, не боясь роящихся здесь пчел. Ева бросалась к ней, как безумная, в надежде предотвратить укус…
Воспоминания вызвали у нее улыбку. Прошло много времени, прежде чем она научилась отделять хорошие от дурных. Сначала она пыталась спастись от боли, гоня любые мысли о Бонни, потом поняла, что так вообще забудет малышку и всю ту радость, которую та дарила ей и Сандре. Бонни не заслужила забвения.
– Ева Дункан?
Она вздрогнула и резко обернулась.
– Простите, я не хотел вас испугать. Позвольте представиться: Джон Логан. Вы не уделите мне несколько минут?
Джон Логан… Она бы узнала его, даже если бы он не назвал себя. Непревзойденный калифорнийский загар, серый костюм от Армани, кожаные ботинки от Гуччи… На ее заднем дворе он смотрелся совершенно неуместно, как фазан в курятнике.
– Я не испугалась, просто никого не ждала.
– Я долго звонил в дверь. – Он с улыбкой шагнул к ней. Он был строен, подтянут, излучал уверенность и мужской шарм. Ева всегда настороженно относилась к мужчинам с привлекательной внешностью, подозревая в них двойное дно. – Наверное, вы к этому времени уже вышли.
– Нет, я была в доме. – Ей почему-то захотелось сбить с него спесь. – Вы всегда вторгаетесь на чужую территорию без спросу, мистер Логан?
Он не прореагировал на ее сарказм.
– Не всегда. Только когда мне очень нужно с кем-то повидаться. Где бы мы могли побеседовать? – Он выразительно посмотрел на дверь ее лаборатории. – Вы здесь работаете? Было бы любопытно взглянуть.
– Откуда вы знаете, где я работаю?
– Не беспокойтесь, к вашим друзьям из полиции Атланты я не обращался. Насколько я понимаю, они свято берегут ваш покой. – Логан взялся за дверную ручку. – Можно войти?
Всем своим видом он демонстрировал привычку моментально добиваться от людей согласия, но Ева была слеплена из особого теста.
– Нельзя.
Его улыбка превратилась из лучезарной в натянутую.
– Я пришел с заманчивым предложением.
– Догадываюсь. Иначе зачем вам сюда являться? Увы, я вынуждена вас разочаровать: я слишком занята, чтобы соглашаться на дополнительную работу. Вам следовало начать со звонка.
– Нет, я хотел повстречаться с вами с глазу на глаз. – Он не утратил интереса к двери ее лаборатории. – Давайте все-таки войдем и побеседуем.
– Зачем?
– Мне хочется побольше о вас узнать.
Ева смотрела на него с нескрываемым недоверием.
– У меня нет намерения поступать на работу в какую-либо из ваших компаний, мистер Логан, а раз так, моя личность не должна вызывать у вас интереса. Думаю, вам лучше уйти.
– Уделите мне десять минут.
– Увы, меня ждут дела. Прощайте, мистер Логан.
– Джон.
– Прощайте, мистер Логан!
Он упрямо мотнул головой.
– Я все равно не уйду.
– Придется вас выставить, – сказала она зло.
Он привалился к стене.
– Идите работать. Я подожду, пока вы освободитесь и сможете меня принять.
– Не глупите! Я не освобожусь до полуночи.
– Значит, тогда и увидимся. – В его манере не осталось и намека на недавний шарм: он стал холоден, суров, излучал непоколебимую решительность.
Она распахнула дверь.
– Уходите!
– Сначала мы поговорим. Поверьте, так для вас будет гораздо проще.
– Я не стремлюсь к простоте.
Ева захлопнула дверь и включила свет. Она действительно не стремилась к простоте, тем более не собиралась потакать зазнайкам, воображающим, что им принадлежит весь мир. Она сознавала, что повела себя с гостем чрезмерно резко, но ее рабочее настроение было слишком большой ценностью, чтобы позволять посторонним его нарушать.
Пусть ждет до глубокой ночи, если ему нечем больше заняться!
В одиннадцать тридцать пять она распахнула дверь.
– Входите! – произнесла она бесстрастно. – Не хочу, чтобы вы маячили во дворе. Скоро вернется моя мать, и вы можете ее напугать. В вашем распоряжении десять минут.
– Благодарю, – сказал он тихо. – Ценю ваше сотрудничество.
Она не уловила в его тоне ни сарказма, ни иронии, но это еще ни о чем не говорило.
– Вы меня принудили. Я надеялась, что вы не вытерпите и сдадитесь раньше.
– Я никогда не сдаюсь, если мне что-то нужно. Удивительно, что вы не позвонили друзьям в полицию и не попросили, чтобы меня выпроводили.
– Вы слишком сильны, у вас могущественные связи. Я предпочла не устраивать скандала.
– Я бы не стал мстить полицейским. – Логан оглядел лабораторию. – А у вас тут просторно! Глядя снаружи, этого не скажешь.
– Сначала здесь стояли кареты, потом был гараж. Это старая часть города.
– Я ожидал другого. – Его взгляд скользнул с полосатого дивана на зеленый подоконник, потом задержался на фотографиях в рамках на книжной полке: мать Евы, Бонни… – У вас уютно.
– Ненавижу безликие, стерильные лаборатории. Комфорт – необязательно враг эффективности. – Ева уселась за рабочий стол. – Я вас слушаю.
– Что это там такое? – Он указал на дальний угол. – Сразу две видеокамеры?
– Они необходимы для наложения изображений.
– Чрезвычайно любопытно! – Он прирос взглядом к черепу Мэнди. – Вызывает в памяти страшные фильмы о культе вуду. Зачем вы утыкали череп иголочками?
– Так я определяю толщину кожи на разных участках.
– Вы обязательно делаете это, прежде чем…
– Продолжайте.
Он опустился на табурет.
– Я хотел нанять вас, чтобы вы опознали один череп.
Она покачала головой.
– Я хороший специалист, но достоверных способов опознания существует только два: по зубам и по ДНК.
– Оба способа требуют образца для сопоставления. Чтобы перейти к этому этапу, мне необходима уверенность.
– Почему?
– Существует ряд трудностей.
– О ком идет речь? О ребенке?
– О мужчине.
– Вы не знаете, кто он?
– Догадываюсь.
– Но меня вы не просветите?
Он отрицательно покачал головой.
– У вас есть его фотографии?
– Есть, но их я вам тоже не покажу. Предпочитаю, чтобы, восстанавливая внешность, вы начинали с нуля, а не опирались на заранее сложившееся представление.
– Где были найдены останки?
– Кажется, в Мэриленде.
– Вы не уверены?
– Еще нет. – Он улыбнулся. – Собственно, их еще не обнаружили.
Она удивленно расширила глаза.
– Что вас тогда сюда привело?
– Хочу привезти вас на место. Вы станете меня сопровождать. Как только скелет будет найден, мне придется действовать без промедления.
– Значит, мне пришлось бы прервать свою работу и ехать в Мэриленд на поиски скелета?
– Совершенно верно, – подтвердил он спокойно.
– И не подумаю!
– Пятьсот тысяч долларов за две недели честного труда.
– Что?!
– Вы сами подчеркнули, что ваше время – большая ценность. Насколько я понимаю, вы арендуете этот дом. На предложенный мной гонорар вы могли бы приобрести его в собственность и даже после этого остаться при неплохих деньгах. Все, что от вас требуется, – это поработать на меня две недели.
– Откуда вы знаете, что я арендую дом?
– Не все так же непреклонны, как ваши друзья в полиции. – Он внимательно изучал ее лицо. – Вам не нравится, когда на вас собирают досье?
– Какое тонкое умозаключение! Представьте, не нравится.
– Я вас не осуждаю. Мне бы это тоже не понравилось.
– И тем не менее вы этим занялись.
– Воспользуюсь вашими словами: вы меня принудили.
Она удивленно наклонила голову.
– Да-да! Должен же я был разобраться, с кем мне предстоит иметь дело.
– Напрасный труд! Никаких дел у нас с вами не будет.
– Вас не интересуют деньги?
– Я похожа на сумасшедшую? Очень даже интересуют! Ведь я росла в нищете. Но моя жизнь не вращается вокруг денег. Настало время, когда я могу сама выбирать, чем заниматься. Меня не интересует ваше предложение.
– Почему?
– Не интересует, и все.
– Потому что речь идет не о ребенке?
– Отчасти.
– Дети – не единственные жертвы преступлений.
– Зато самые беззащитные. – Она помолчала. – Мужчина, о котором вы говорите, – жертва преступления?
– Возможно.
– Убийство?
Он выдержал паузу и повторил:
– Возможно.
– И вы смеете сидеть здесь и предлагать мне отправиться вместе с вами на место преступления? Что будет, если я позвоню в полицию и сообщу, что Джон Логан замешан в убийстве?
Он улыбнулся.
– Ничего. Я стану все отрицать. Скажу, что задумал пригласить вас в Боливию, на осмотр останков видного нацистского преступника. – Он помолчал. – А потом использую все свое влияние, чтобы выставить ваших друзей из полиции Атланты дураками, а может, и преступниками.
– Вы сами говорили, что полиция ни при чем.
– Тогда я еще не понимал, насколько для вас важно взаимопонимание с полицейскими. Преданность – обоюдоострое оружие. Я могу вырвать его из ваших рук и использовать в своих целях.
Ева почувствовала, что Логан говорит серьезно. Беседуя с ней, он внимательно следил за ее реакцией, взвешивал каждое ее слово.
– Только у меня нет желания этим заниматься. Я пытаюсь быть с вами максимально честным. Кто помешал бы мне вам солгать?
– Умолчать – все равно что обмануть. Вы практически ничего мне не рассказываете. – Она смотрела ему в глаза. – Я вам не доверяю, мистер Логан. Думаете, ко мне впервые приходит человек с просьбой помочь опознать скелет? Скажем, ровно год назад ко мне обратился некий Дамаро. Он посулил мне кучу денег в обмен на согласие приехать во Флориду и реконструировать лицо по находящемуся у него черепу. Он сказал, что получил череп от друга из Новой Гвинеи в качестве антропологического экспоната. Я позвонила в полицию Атланты и выяснила, что Дамаро – в действительности Хуан Камез, наркоторговец из Майами. Двумя годами раньше пропал его брат, и Камез подозревал, что его убрала соперничающая организация. Череп прислали ему как предостережение.
– Трогательная история. Получается, что даже наркоторговцы не лишены семейных привязанностей.
– Не нахожу в этом ничего смешного. Расскажите это детям, которых они превращают в наркоманов.
– Не собираюсь спорить. Просто хочу вас заверить, что никак не связан с организованной преступностью. – Логан скорчил гримасу. – Разве что прибегаю иногда к услугам букмекера.
– Считаете, вы разоружили меня своим признанием?
– Для того, чтобы вас разоружить, потребовалось бы всеобъемлющее соглашение. – Он встал. – Мои десять минут истекли. Не хочу показаться навязчивым. Обдумайте мое предложение. Я вам позвоню.
– Уже подумала и отвечаю отказом.
– Мы едва приступили к переговорам. Если вы отказываетесь думать, придется поломать голову мне. Попробую сделать вам предложение, которое все-таки принудит вас согласиться на меня поработать. – Логан смотрел на нее, щуря глаза. – Как я погляжу, вы плохо на меня реагируете. Интересно, почему?
– Без всяких определенных причин. Разве что потому, что у вас есть мертвец, которого вы от всех скрываете.
– От всех, кроме вас. Мне очень хочется, чтобы вы все о нем узнали. – Логан покачал головой. – Нет, ваша неприязнь вызвана чем-то другим. Объясните чем, чтобы я мог над собой поработать.
– Спокойной ночи, мистер Логан.
– Не хотите называть меня по имени, так хотя бы отбросьте это дурацкое «мистер». Зачем вам избыточная респектабельность?
– Спокойной ночи, Логан.
– Спокойной ночи, Ева. – Он остановился перед черепом. – Между прочим, он все больше мне нравится.
– Это девочка.
Он перестал улыбаться.
– Простите за неудачную шутку. Каждый из нас по-своему готовится к своей посмертной участи.
– Тут вы правы. Но иногда смерть наступает раньше срока. Мэнди было не больше двенадцати лет.
– Мэнди? Вы знаете, как ее звали?
Ева не собиралась с ним откровенничать, но не видела смысла слишком секретничать.
– Нет, не знаю. Просто у меня привычка давать им имена. Наверное, теперь вы радуетесь, что я вам отказала. Зачем доверять драгоценный череп такой эксцентричной особе?
– Наоборот, я ценю эксцентричность. У половины моих ближайших сотрудников мозги набекрень. – Логан шагнул к двери. – Кстати, вашему компьютеру уже три года. Мы разработали новую модель с удвоенным быстродействием. Я вам ее пришлю.
– Нет, спасибо, мне и этот годится.
– Никогда не отвергайте взятку, если от вас не требуют расписаться в графе «ответные услуги». – Он открыл дверь. – И, кстати, не оставляйте двери незапертыми, как сегодня. Мало ли кто может к вам пожаловать!
– Я запираю лабораторию на ночь, но держать ее постоянно на замке было бы неудобно. Здесь все застраховано, а я умею за себя постоять.
– Нисколько в этом не сомневаюсь! – сказал он с улыбкой. – Я вам позвоню.
– Повторяю, я не…
Но Ева обращалась к пустому месту: Логан уже исчез за дверью. Она облегченно перевела дух, хотя знала, что он не оставит ее в покое. Никогда еще она не сталкивалась с человеком, который добивался бы своего так решительно, как Логан. Даже когда он старался проявить мягкость, в нем ощущалась стальная хватка. Что ж, напористые и богатенькие ей уже попадались. Она тоже не из робкого десятка. Рано или поздно Джону Логану придется махнуть на нее рукой.
– Он выведал далеко не все, Мэнди, – проговорила она, обращаясь к черепу. – Он даже не знал, что ты девочка.
И тут зазвонил телефон. Мать? С некоторых пор в ее машине барахлило зажигание. Но это была не Сандра.
– Я вспомнил кое-что, уже когда сел в машину, – сказал Логан. – Вам будет интересно узнать о новом предложении, дополняющем первоначальное.
– Ко всем вашим предложениям я отношусь без всякого интереса.
– Пятьсот тысяч вам, еще пятьсот тысяч – Фонду пропавших детей. Насколько я понимаю, вы регулярно передаете в этот фонд часть своих гонораров. – Он понизил для пущей убедительности голос. – Представляете, сколько детей можно будет вернуть на эти деньги домой, к родителям?
Она представляла это гораздо лучше, чем он. Более привлекательное предложение было трудно вообразить. У Джона Логана мог бы поучиться сам Макиавелли.
– Неужели ради такого количества детишек не стоит пожертвовать двумя неделями?
Она была готова пожертвовать ради счастья детей целым десятилетием, но…
– Если для этого пришлось бы преступить закон, я отвечаю «нет».
– Преступный характер деяния – вопрос отношения к нему.
– Не морочьте голову!
– А если я дам вам слово, что никак не связан с махинациями с черепом?
– Почему я должна верить вашим обещаниям?
– Наведите обо мне справки. У меня репутация честного человека.
– Репутация ничего не значит. Люди лгут, когда видят в этом смысл. Мне стоило слишком большого труда сделать карьеру, чтобы теперь легкомысленно ею пожертвовать.
Помолчав, он ответил:
– Я не могу обещать, что вы не посадите на себя два-три пятнышка, но берусь всеми силами вас защищать.
– Я сама могу себя защитить. Для этого надо всего лишь сказать вам «нет», что я и делаю.
– Уверен, мои предложения звучат соблазнительно.
Это еще мягко сказано!
– Семьсот тысяч фонду.
– Нет.
– Я позвоню вам завтра. – Он повесил трубку.
Черт бы его побрал! Она медленно положила трубку. Этот ловкач умел жать на нужные кнопки. Если истратить такое состояние на поиски пропавших несовершеннолетних, то многих из них можно будет спасти от гибели…
Разве не стоит рискнуть ради спасения хотя бы нескольких? Ева опять посмотрела на череп. Мэнди тоже могла быть беглянкой. Если бы ей представилась возможность вернуться домой, она бы не оказалась в…
– Я не имею права ответить согласием, Мэнди, – прошептала Ева. – Это может очень плохо кончиться. Никто не согласится заплатить больше миллиона, находясь в ладах с законом. Я обязана отказаться…
Но Мэнди молчала. Мертвые не дают ответа.
Не то, что живые… Логан имел основания рассчитывать, что она не устоит перед соблазном.
Будь он проклят!
Логан сидел за рулем машины, не спуская взгляда с домика Евы Дункан. Не продешевил ли он? Скорее всего, нет. Ева не могла не клюнуть на наживку. Она слишком привержена делу поиска пропавших детей, и он умело воспользовался этой ее слабостью – или, наоборот, сильной стороной? Другой вопрос, какого определения заслуживает после этого он сам…
С другой стороны, у него есть задача, и он решает ее, не жалея сил и средств. Если она отвергнет его предложение, он завтра же повысит ставки.
Она оказалась упорнее, чем он ожидал. Упорна, умна, проницательна… Но, как всякий человек, не без ахиллесовой пяты. А это означает, что он обязательно склонит ее к сотрудничеству.
– Он только что отъехал, – доложил Фиск по сотовому телефону. – Следовать за ним?
– Нет, нам и так известно, где он ночует. Он был у Евы Дункан?
– Она весь вечер оставалась дома. Он пробыл у нее больше четырех часов.
Тимвик выругался.
– Она клюнет!
– Я могу ей помешать, – предложил Фиск.
– Рано. У нее друзья в полиции. Нам не стоит поднимать волну.
– Заняться мамашей?
– Может быть. Это задержит Дункан. Дай мне поразмыслить. Оставайся на месте. Я перезвоню.
«Трусливый заяц!» – презрительно подумал Фиск. Он слышал по голосу Тимвика, как тот волнуется. Вечно он размышляет и колеблется, вместо того чтобы подать ясный сигнал. Ведь все так просто: пойми, какой результат тебе хочется получить, и действуй соответственно. Будь у него самого столько власти и возможностей, сколько у Тимвика, он развернулся бы во всю ширь. Хотя занять место Тимвика ему не слишком хотелось. Ему нравилось его дело. Мало кто был так же доволен своей жизненной нишей, как Фиск.
Он откинул голову на подголовник кресла, не отрывая взгляда от дома. Первый час ночи, мать Дункан скоро вернется домой. Он заранее выкрутил лампочку над крыльцом. Если Тимвик не станет тянуть со звонком, Фиску не придется даже заходить в дом.
Главное, чтобы этот трус сделал выбор в пользу простого и разумного решения и позволил Фиску ее убить.
– Я встречаюсь с Роном в «Энтони». Ему нравится, как там кормят. – Сандра заглянула в зеркало, проверяя макияж, поправила на платье плечи. – Проклятые подкладки! Вечно они съезжают.
– А ты их вынь.
– Не все такие широкоплечие, как ты. Я без них не обойдусь.
– Тебе самой нравится кухня в «Энтони»?
– Нет, для меня она слишком изысканная. Я бы предпочла что-нибудь попроще.
– Так и скажи Рону.
– Обязательно скажу – в следующий раз. А в этот попытаюсь получить удовольствие. Вдруг изысканная кухня требует привычки? – Она улыбнулась Еве в зеркале. – Буду брать с тебя пример и приобретать новые навыки.
– Мне нравится в «Энтони», но иногда я заглядываю в «Макдоналдс» – все зависит от настроения. – Она подала матери жакет. – И пускай кто-нибудь посмеет меня в этом упрекнуть!
– Рон уважает мои привычки. – Сандра пожала плечами. – Он мне нравится. Он – выходец из хорошей семьи. Не знаю, понял ли бы он нашу прежнюю жизнь…
– Я бы не возражала с ним познакомиться.
– В другой раз. Ты бы его напугала, а я бы чувствовала себя девчонкой, в первый раз пригласившей домой кавалера.
Ева со смехом обняла мать.
– С ума сошла! Просто мне хочется понять, годится ли он тебе.
– Вот именно! Настоящий синдром первого свидания… Все, я уже опаздываю. Пока!
Ева наблюдала из окна, как мать отъезжает от дома. Уже много лет она не видела ее такой взбудораженной, такой окрыленной.
Раньше ей дарила радость Бонни…
Но что толку тоскливо смотреть в окно? Ева радовалась, что у матери завелся новый ухажер, но поменяться с ней местами не согласилась бы. Мужчина оказался бы сейчас в ее жизни лишним. К мимолетным знакомствам она была плохо приспособлена, а более длительные отношения требовали обязательств, которых она не могла себе позволить.
Ева прошла через кухню и спустилась с крыльца. На всем пути в лабораторию ее сопровождал аромат цветущей жимолости. В сумерках и на рассвете он всегда становился гуще. Бонни очень любила жимолость и рвала ее у изгороди, не боясь роящихся здесь пчел. Ева бросалась к ней, как безумная, в надежде предотвратить укус…
Воспоминания вызвали у нее улыбку. Прошло много времени, прежде чем она научилась отделять хорошие от дурных. Сначала она пыталась спастись от боли, гоня любые мысли о Бонни, потом поняла, что так вообще забудет малышку и всю ту радость, которую та дарила ей и Сандре. Бонни не заслужила забвения.
– Ева Дункан?
Она вздрогнула и резко обернулась.
– Простите, я не хотел вас испугать. Позвольте представиться: Джон Логан. Вы не уделите мне несколько минут?
Джон Логан… Она бы узнала его, даже если бы он не назвал себя. Непревзойденный калифорнийский загар, серый костюм от Армани, кожаные ботинки от Гуччи… На ее заднем дворе он смотрелся совершенно неуместно, как фазан в курятнике.
– Я не испугалась, просто никого не ждала.
– Я долго звонил в дверь. – Он с улыбкой шагнул к ней. Он был строен, подтянут, излучал уверенность и мужской шарм. Ева всегда настороженно относилась к мужчинам с привлекательной внешностью, подозревая в них двойное дно. – Наверное, вы к этому времени уже вышли.
– Нет, я была в доме. – Ей почему-то захотелось сбить с него спесь. – Вы всегда вторгаетесь на чужую территорию без спросу, мистер Логан?
Он не прореагировал на ее сарказм.
– Не всегда. Только когда мне очень нужно с кем-то повидаться. Где бы мы могли побеседовать? – Он выразительно посмотрел на дверь ее лаборатории. – Вы здесь работаете? Было бы любопытно взглянуть.
– Откуда вы знаете, где я работаю?
– Не беспокойтесь, к вашим друзьям из полиции Атланты я не обращался. Насколько я понимаю, они свято берегут ваш покой. – Логан взялся за дверную ручку. – Можно войти?
Всем своим видом он демонстрировал привычку моментально добиваться от людей согласия, но Ева была слеплена из особого теста.
– Нельзя.
Его улыбка превратилась из лучезарной в натянутую.
– Я пришел с заманчивым предложением.
– Догадываюсь. Иначе зачем вам сюда являться? Увы, я вынуждена вас разочаровать: я слишком занята, чтобы соглашаться на дополнительную работу. Вам следовало начать со звонка.
– Нет, я хотел повстречаться с вами с глазу на глаз. – Он не утратил интереса к двери ее лаборатории. – Давайте все-таки войдем и побеседуем.
– Зачем?
– Мне хочется побольше о вас узнать.
Ева смотрела на него с нескрываемым недоверием.
– У меня нет намерения поступать на работу в какую-либо из ваших компаний, мистер Логан, а раз так, моя личность не должна вызывать у вас интереса. Думаю, вам лучше уйти.
– Уделите мне десять минут.
– Увы, меня ждут дела. Прощайте, мистер Логан.
– Джон.
– Прощайте, мистер Логан!
Он упрямо мотнул головой.
– Я все равно не уйду.
– Придется вас выставить, – сказала она зло.
Он привалился к стене.
– Идите работать. Я подожду, пока вы освободитесь и сможете меня принять.
– Не глупите! Я не освобожусь до полуночи.
– Значит, тогда и увидимся. – В его манере не осталось и намека на недавний шарм: он стал холоден, суров, излучал непоколебимую решительность.
Она распахнула дверь.
– Уходите!
– Сначала мы поговорим. Поверьте, так для вас будет гораздо проще.
– Я не стремлюсь к простоте.
Ева захлопнула дверь и включила свет. Она действительно не стремилась к простоте, тем более не собиралась потакать зазнайкам, воображающим, что им принадлежит весь мир. Она сознавала, что повела себя с гостем чрезмерно резко, но ее рабочее настроение было слишком большой ценностью, чтобы позволять посторонним его нарушать.
Пусть ждет до глубокой ночи, если ему нечем больше заняться!
В одиннадцать тридцать пять она распахнула дверь.
– Входите! – произнесла она бесстрастно. – Не хочу, чтобы вы маячили во дворе. Скоро вернется моя мать, и вы можете ее напугать. В вашем распоряжении десять минут.
– Благодарю, – сказал он тихо. – Ценю ваше сотрудничество.
Она не уловила в его тоне ни сарказма, ни иронии, но это еще ни о чем не говорило.
– Вы меня принудили. Я надеялась, что вы не вытерпите и сдадитесь раньше.
– Я никогда не сдаюсь, если мне что-то нужно. Удивительно, что вы не позвонили друзьям в полицию и не попросили, чтобы меня выпроводили.
– Вы слишком сильны, у вас могущественные связи. Я предпочла не устраивать скандала.
– Я бы не стал мстить полицейским. – Логан оглядел лабораторию. – А у вас тут просторно! Глядя снаружи, этого не скажешь.
– Сначала здесь стояли кареты, потом был гараж. Это старая часть города.
– Я ожидал другого. – Его взгляд скользнул с полосатого дивана на зеленый подоконник, потом задержался на фотографиях в рамках на книжной полке: мать Евы, Бонни… – У вас уютно.
– Ненавижу безликие, стерильные лаборатории. Комфорт – необязательно враг эффективности. – Ева уселась за рабочий стол. – Я вас слушаю.
– Что это там такое? – Он указал на дальний угол. – Сразу две видеокамеры?
– Они необходимы для наложения изображений.
– Чрезвычайно любопытно! – Он прирос взглядом к черепу Мэнди. – Вызывает в памяти страшные фильмы о культе вуду. Зачем вы утыкали череп иголочками?
– Так я определяю толщину кожи на разных участках.
– Вы обязательно делаете это, прежде чем…
– Продолжайте.
Он опустился на табурет.
– Я хотел нанять вас, чтобы вы опознали один череп.
Она покачала головой.
– Я хороший специалист, но достоверных способов опознания существует только два: по зубам и по ДНК.
– Оба способа требуют образца для сопоставления. Чтобы перейти к этому этапу, мне необходима уверенность.
– Почему?
– Существует ряд трудностей.
– О ком идет речь? О ребенке?
– О мужчине.
– Вы не знаете, кто он?
– Догадываюсь.
– Но меня вы не просветите?
Он отрицательно покачал головой.
– У вас есть его фотографии?
– Есть, но их я вам тоже не покажу. Предпочитаю, чтобы, восстанавливая внешность, вы начинали с нуля, а не опирались на заранее сложившееся представление.
– Где были найдены останки?
– Кажется, в Мэриленде.
– Вы не уверены?
– Еще нет. – Он улыбнулся. – Собственно, их еще не обнаружили.
Она удивленно расширила глаза.
– Что вас тогда сюда привело?
– Хочу привезти вас на место. Вы станете меня сопровождать. Как только скелет будет найден, мне придется действовать без промедления.
– Значит, мне пришлось бы прервать свою работу и ехать в Мэриленд на поиски скелета?
– Совершенно верно, – подтвердил он спокойно.
– И не подумаю!
– Пятьсот тысяч долларов за две недели честного труда.
– Что?!
– Вы сами подчеркнули, что ваше время – большая ценность. Насколько я понимаю, вы арендуете этот дом. На предложенный мной гонорар вы могли бы приобрести его в собственность и даже после этого остаться при неплохих деньгах. Все, что от вас требуется, – это поработать на меня две недели.
– Откуда вы знаете, что я арендую дом?
– Не все так же непреклонны, как ваши друзья в полиции. – Он внимательно изучал ее лицо. – Вам не нравится, когда на вас собирают досье?
– Какое тонкое умозаключение! Представьте, не нравится.
– Я вас не осуждаю. Мне бы это тоже не понравилось.
– И тем не менее вы этим занялись.
– Воспользуюсь вашими словами: вы меня принудили.
Она удивленно наклонила голову.
– Да-да! Должен же я был разобраться, с кем мне предстоит иметь дело.
– Напрасный труд! Никаких дел у нас с вами не будет.
– Вас не интересуют деньги?
– Я похожа на сумасшедшую? Очень даже интересуют! Ведь я росла в нищете. Но моя жизнь не вращается вокруг денег. Настало время, когда я могу сама выбирать, чем заниматься. Меня не интересует ваше предложение.
– Почему?
– Не интересует, и все.
– Потому что речь идет не о ребенке?
– Отчасти.
– Дети – не единственные жертвы преступлений.
– Зато самые беззащитные. – Она помолчала. – Мужчина, о котором вы говорите, – жертва преступления?
– Возможно.
– Убийство?
Он выдержал паузу и повторил:
– Возможно.
– И вы смеете сидеть здесь и предлагать мне отправиться вместе с вами на место преступления? Что будет, если я позвоню в полицию и сообщу, что Джон Логан замешан в убийстве?
Он улыбнулся.
– Ничего. Я стану все отрицать. Скажу, что задумал пригласить вас в Боливию, на осмотр останков видного нацистского преступника. – Он помолчал. – А потом использую все свое влияние, чтобы выставить ваших друзей из полиции Атланты дураками, а может, и преступниками.
– Вы сами говорили, что полиция ни при чем.
– Тогда я еще не понимал, насколько для вас важно взаимопонимание с полицейскими. Преданность – обоюдоострое оружие. Я могу вырвать его из ваших рук и использовать в своих целях.
Ева почувствовала, что Логан говорит серьезно. Беседуя с ней, он внимательно следил за ее реакцией, взвешивал каждое ее слово.
– Только у меня нет желания этим заниматься. Я пытаюсь быть с вами максимально честным. Кто помешал бы мне вам солгать?
– Умолчать – все равно что обмануть. Вы практически ничего мне не рассказываете. – Она смотрела ему в глаза. – Я вам не доверяю, мистер Логан. Думаете, ко мне впервые приходит человек с просьбой помочь опознать скелет? Скажем, ровно год назад ко мне обратился некий Дамаро. Он посулил мне кучу денег в обмен на согласие приехать во Флориду и реконструировать лицо по находящемуся у него черепу. Он сказал, что получил череп от друга из Новой Гвинеи в качестве антропологического экспоната. Я позвонила в полицию Атланты и выяснила, что Дамаро – в действительности Хуан Камез, наркоторговец из Майами. Двумя годами раньше пропал его брат, и Камез подозревал, что его убрала соперничающая организация. Череп прислали ему как предостережение.
– Трогательная история. Получается, что даже наркоторговцы не лишены семейных привязанностей.
– Не нахожу в этом ничего смешного. Расскажите это детям, которых они превращают в наркоманов.
– Не собираюсь спорить. Просто хочу вас заверить, что никак не связан с организованной преступностью. – Логан скорчил гримасу. – Разве что прибегаю иногда к услугам букмекера.
– Считаете, вы разоружили меня своим признанием?
– Для того, чтобы вас разоружить, потребовалось бы всеобъемлющее соглашение. – Он встал. – Мои десять минут истекли. Не хочу показаться навязчивым. Обдумайте мое предложение. Я вам позвоню.
– Уже подумала и отвечаю отказом.
– Мы едва приступили к переговорам. Если вы отказываетесь думать, придется поломать голову мне. Попробую сделать вам предложение, которое все-таки принудит вас согласиться на меня поработать. – Логан смотрел на нее, щуря глаза. – Как я погляжу, вы плохо на меня реагируете. Интересно, почему?
– Без всяких определенных причин. Разве что потому, что у вас есть мертвец, которого вы от всех скрываете.
– От всех, кроме вас. Мне очень хочется, чтобы вы все о нем узнали. – Логан покачал головой. – Нет, ваша неприязнь вызвана чем-то другим. Объясните чем, чтобы я мог над собой поработать.
– Спокойной ночи, мистер Логан.
– Не хотите называть меня по имени, так хотя бы отбросьте это дурацкое «мистер». Зачем вам избыточная респектабельность?
– Спокойной ночи, Логан.
– Спокойной ночи, Ева. – Он остановился перед черепом. – Между прочим, он все больше мне нравится.
– Это девочка.
Он перестал улыбаться.
– Простите за неудачную шутку. Каждый из нас по-своему готовится к своей посмертной участи.
– Тут вы правы. Но иногда смерть наступает раньше срока. Мэнди было не больше двенадцати лет.
– Мэнди? Вы знаете, как ее звали?
Ева не собиралась с ним откровенничать, но не видела смысла слишком секретничать.
– Нет, не знаю. Просто у меня привычка давать им имена. Наверное, теперь вы радуетесь, что я вам отказала. Зачем доверять драгоценный череп такой эксцентричной особе?
– Наоборот, я ценю эксцентричность. У половины моих ближайших сотрудников мозги набекрень. – Логан шагнул к двери. – Кстати, вашему компьютеру уже три года. Мы разработали новую модель с удвоенным быстродействием. Я вам ее пришлю.
– Нет, спасибо, мне и этот годится.
– Никогда не отвергайте взятку, если от вас не требуют расписаться в графе «ответные услуги». – Он открыл дверь. – И, кстати, не оставляйте двери незапертыми, как сегодня. Мало ли кто может к вам пожаловать!
– Я запираю лабораторию на ночь, но держать ее постоянно на замке было бы неудобно. Здесь все застраховано, а я умею за себя постоять.
– Нисколько в этом не сомневаюсь! – сказал он с улыбкой. – Я вам позвоню.
– Повторяю, я не…
Но Ева обращалась к пустому месту: Логан уже исчез за дверью. Она облегченно перевела дух, хотя знала, что он не оставит ее в покое. Никогда еще она не сталкивалась с человеком, который добивался бы своего так решительно, как Логан. Даже когда он старался проявить мягкость, в нем ощущалась стальная хватка. Что ж, напористые и богатенькие ей уже попадались. Она тоже не из робкого десятка. Рано или поздно Джону Логану придется махнуть на нее рукой.
– Он выведал далеко не все, Мэнди, – проговорила она, обращаясь к черепу. – Он даже не знал, что ты девочка.
И тут зазвонил телефон. Мать? С некоторых пор в ее машине барахлило зажигание. Но это была не Сандра.
– Я вспомнил кое-что, уже когда сел в машину, – сказал Логан. – Вам будет интересно узнать о новом предложении, дополняющем первоначальное.
– Ко всем вашим предложениям я отношусь без всякого интереса.
– Пятьсот тысяч вам, еще пятьсот тысяч – Фонду пропавших детей. Насколько я понимаю, вы регулярно передаете в этот фонд часть своих гонораров. – Он понизил для пущей убедительности голос. – Представляете, сколько детей можно будет вернуть на эти деньги домой, к родителям?
Она представляла это гораздо лучше, чем он. Более привлекательное предложение было трудно вообразить. У Джона Логана мог бы поучиться сам Макиавелли.
– Неужели ради такого количества детишек не стоит пожертвовать двумя неделями?
Она была готова пожертвовать ради счастья детей целым десятилетием, но…
– Если для этого пришлось бы преступить закон, я отвечаю «нет».
– Преступный характер деяния – вопрос отношения к нему.
– Не морочьте голову!
– А если я дам вам слово, что никак не связан с махинациями с черепом?
– Почему я должна верить вашим обещаниям?
– Наведите обо мне справки. У меня репутация честного человека.
– Репутация ничего не значит. Люди лгут, когда видят в этом смысл. Мне стоило слишком большого труда сделать карьеру, чтобы теперь легкомысленно ею пожертвовать.
Помолчав, он ответил:
– Я не могу обещать, что вы не посадите на себя два-три пятнышка, но берусь всеми силами вас защищать.
– Я сама могу себя защитить. Для этого надо всего лишь сказать вам «нет», что я и делаю.
– Уверен, мои предложения звучат соблазнительно.
Это еще мягко сказано!
– Семьсот тысяч фонду.
– Нет.
– Я позвоню вам завтра. – Он повесил трубку.
Черт бы его побрал! Она медленно положила трубку. Этот ловкач умел жать на нужные кнопки. Если истратить такое состояние на поиски пропавших несовершеннолетних, то многих из них можно будет спасти от гибели…
Разве не стоит рискнуть ради спасения хотя бы нескольких? Ева опять посмотрела на череп. Мэнди тоже могла быть беглянкой. Если бы ей представилась возможность вернуться домой, она бы не оказалась в…
– Я не имею права ответить согласием, Мэнди, – прошептала Ева. – Это может очень плохо кончиться. Никто не согласится заплатить больше миллиона, находясь в ладах с законом. Я обязана отказаться…
Но Мэнди молчала. Мертвые не дают ответа.
Не то, что живые… Логан имел основания рассчитывать, что она не устоит перед соблазном.
Будь он проклят!
Логан сидел за рулем машины, не спуская взгляда с домика Евы Дункан. Не продешевил ли он? Скорее всего, нет. Ева не могла не клюнуть на наживку. Она слишком привержена делу поиска пропавших детей, и он умело воспользовался этой ее слабостью – или, наоборот, сильной стороной? Другой вопрос, какого определения заслуживает после этого он сам…
С другой стороны, у него есть задача, и он решает ее, не жалея сил и средств. Если она отвергнет его предложение, он завтра же повысит ставки.
Она оказалась упорнее, чем он ожидал. Упорна, умна, проницательна… Но, как всякий человек, не без ахиллесовой пяты. А это означает, что он обязательно склонит ее к сотрудничеству.
– Он только что отъехал, – доложил Фиск по сотовому телефону. – Следовать за ним?
– Нет, нам и так известно, где он ночует. Он был у Евы Дункан?
– Она весь вечер оставалась дома. Он пробыл у нее больше четырех часов.
Тимвик выругался.
– Она клюнет!
– Я могу ей помешать, – предложил Фиск.
– Рано. У нее друзья в полиции. Нам не стоит поднимать волну.
– Заняться мамашей?
– Может быть. Это задержит Дункан. Дай мне поразмыслить. Оставайся на месте. Я перезвоню.
«Трусливый заяц!» – презрительно подумал Фиск. Он слышал по голосу Тимвика, как тот волнуется. Вечно он размышляет и колеблется, вместо того чтобы подать ясный сигнал. Ведь все так просто: пойми, какой результат тебе хочется получить, и действуй соответственно. Будь у него самого столько власти и возможностей, сколько у Тимвика, он развернулся бы во всю ширь. Хотя занять место Тимвика ему не слишком хотелось. Ему нравилось его дело. Мало кто был так же доволен своей жизненной нишей, как Фиск.
Он откинул голову на подголовник кресла, не отрывая взгляда от дома. Первый час ночи, мать Дункан скоро вернется домой. Он заранее выкрутил лампочку над крыльцом. Если Тимвик не станет тянуть со звонком, Фиску не придется даже заходить в дом.
Главное, чтобы этот трус сделал выбор в пользу простого и разумного решения и позволил Фиску ее убить.
3
– Ты ведь знаешь, что не сможешь отказаться, мама, – сказала Бонни. – Не понимаю, почему ты так волнуешься.
Ева села в кровати и посмотрела на диван у окна. Бонни всегда встречала ее на этом диване, подобрав под себя ноги в джинсах.
– Не знаю, о чем ты толкуешь…
– Ты не сумеешь побороть соблазн, уж поверь мне.
– Ты – всего лишь мой сон и не можешь знать больше, чем я.
– Я не сон, – возразила Бонни со вздохом. – Я призрак, мама. Что мне сделать, чтобы тебя в этом убедить? Почему участь призрака так трудна?
– Расскажи мне, где ты находишься.
– Я не знаю, где он меня зарыл. Меня там уже не было.
– Удобная версия!
– Мэнди тоже этого про себя не знает. Но ты ей нравишься.
– Если она там, с тобой, то как ее настоящее имя?
– Имена нам больше не важны, мама.
– А мне важны.
Бонни улыбнулась.
– Это потому, что ты можешь любить только обладателей имен. Но в действительности имена – это лишнее.
– Глубокая мысль для семилетней девочки…
– Перестань, ради бога! Прошло уже десять лет. Перестань меня подлавливать. Кто сказал, что призрак не взрослеет? Не могу же я все время оставаться семилетней!
– Вид у тебя прежний.
– Потому что тебе хочется меня видеть такой. – Она прижалась затылком к стене алькова. – Ты слишком много работаешь, мама. Я за тебя тревожусь. Может быть, сотрудничество с Логаном пойдет тебе на пользу.
Ева села в кровати и посмотрела на диван у окна. Бонни всегда встречала ее на этом диване, подобрав под себя ноги в джинсах.
– Не знаю, о чем ты толкуешь…
– Ты не сумеешь побороть соблазн, уж поверь мне.
– Ты – всего лишь мой сон и не можешь знать больше, чем я.
– Я не сон, – возразила Бонни со вздохом. – Я призрак, мама. Что мне сделать, чтобы тебя в этом убедить? Почему участь призрака так трудна?
– Расскажи мне, где ты находишься.
– Я не знаю, где он меня зарыл. Меня там уже не было.
– Удобная версия!
– Мэнди тоже этого про себя не знает. Но ты ей нравишься.
– Если она там, с тобой, то как ее настоящее имя?
– Имена нам больше не важны, мама.
– А мне важны.
Бонни улыбнулась.
– Это потому, что ты можешь любить только обладателей имен. Но в действительности имена – это лишнее.
– Глубокая мысль для семилетней девочки…
– Перестань, ради бога! Прошло уже десять лет. Перестань меня подлавливать. Кто сказал, что призрак не взрослеет? Не могу же я все время оставаться семилетней!
– Вид у тебя прежний.
– Потому что тебе хочется меня видеть такой. – Она прижалась затылком к стене алькова. – Ты слишком много работаешь, мама. Я за тебя тревожусь. Может быть, сотрудничество с Логаном пойдет тебе на пользу.