Анджелина Джоли
Мои путевые записи
Посвящение
Соотношение сотрудников организации УВКБ ООН к числу лиц, требующих помощи, составляет 1 к 3 582. 1 сотрудник на 3 582 нуждающихся в помощи…
Эта книга посвящена им: их тяжелой работе, их полной преданности своему делу, их самоотдаче и их глубокому уважению к своим коллегам.
Также я посвящаю эту книгу всем тем мужчинам, женщинам и детям, которые когда-то были беженцами или являются ими сейчас, тем, кто выстоял в поразительных трудностях, и тем, кого нет, тем, кто погиб, сражаясь за свою свободу.
Все эти люди дали мне бесценный жизненный опыт, и за это я безмерно им благодарна.
Эта книга посвящена им: их тяжелой работе, их полной преданности своему делу, их самоотдаче и их глубокому уважению к своим коллегам.
Также я посвящаю эту книгу всем тем мужчинам, женщинам и детям, которые когда-то были беженцами или являются ими сейчас, тем, кто выстоял в поразительных трудностях, и тем, кого нет, тем, кто погиб, сражаясь за свою свободу.
Все эти люди дали мне бесценный жизненный опыт, и за это я безмерно им благодарна.
Предисловие верховного комиссара ООН по делам беженцев
Штаб-квартира управления верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) была основана в 1951 году для защиты лиц, вынужденных покинуть свои дома из-за преследования или войны. За последние пять с лишним десятилетий УВКБ ООН оказало помощь примерно 50 миллионам мужчин, женщин и детей и помогло им начать жизнь заново.
Наши задачи огромны, и они не могли бы быть реализованы без помощи людей, посвятивших себя этой проблеме в разных уголках мира. Именно таким выдающимся человеком является Анджелина Джоли.
27 августа 2001 года я объявил Анджелину Джоли Послом Доброй Воли УВКБ ООН. Но еще до принятия этой роли она проявила глубокий интерес к проблеме беженцев и посетила их лагеря в Сьерра-Леоне, Камбодже и Пакистане.
В 2002 и 2003 годах Анджелина побывала в лагерях беженцев в Намибии, Таиланде, Эквадоре, Танзании, Шри-Ланке, Косово и Ингушетии, где тесно работала с сотрудниками ООН. Ее впечатления нашли отражение в личных дневниках, которые она вела во время своих поездок. Она планирует продолжить свои визиты в лагеря беженцев.
Со времени назначения Анджелины Джоли на должность Посла Доброй Воли она превзошла все мои ожидания, став партнером и коллегой в наших усилиях найти решение проблемы беженцев по всему миру. Прежде всего она привлекала внимание общественности к судьбам этих людей, заставив мир прислушиваться к этой острой проблеме. Интерес Анджелины в оказании помощи беженцам, ее личное великодушие и ее искреннее сочувствие людям вдохновляют всех нас.
Рууд Любберс
Верховный комиссар ООН по делам беженцев
Наши задачи огромны, и они не могли бы быть реализованы без помощи людей, посвятивших себя этой проблеме в разных уголках мира. Именно таким выдающимся человеком является Анджелина Джоли.
27 августа 2001 года я объявил Анджелину Джоли Послом Доброй Воли УВКБ ООН. Но еще до принятия этой роли она проявила глубокий интерес к проблеме беженцев и посетила их лагеря в Сьерра-Леоне, Камбодже и Пакистане.
В 2002 и 2003 годах Анджелина побывала в лагерях беженцев в Намибии, Таиланде, Эквадоре, Танзании, Шри-Ланке, Косово и Ингушетии, где тесно работала с сотрудниками ООН. Ее впечатления нашли отражение в личных дневниках, которые она вела во время своих поездок. Она планирует продолжить свои визиты в лагеря беженцев.
Со времени назначения Анджелины Джоли на должность Посла Доброй Воли она превзошла все мои ожидания, став партнером и коллегой в наших усилиях найти решение проблемы беженцев по всему миру. Прежде всего она привлекала внимание общественности к судьбам этих людей, заставив мир прислушиваться к этой острой проблеме. Интерес Анджелины в оказании помощи беженцам, ее личное великодушие и ее искреннее сочувствие людям вдохновляют всех нас.
Рууд Любберс
Верховный комиссар ООН по делам беженцев
Вступление
Меня попросили написать предисловие к моим дневникам, чтобы объяснить, почему моя жизнь приняла такое направление и почему я решила начать заниматься проблемой беженцев.
Сколько бы я не пыталась найти ответы, одно я знаю точно: я навсегда изменилась.
Я благодарна судьбе за то, что она дала мне возможность идти по этому пути, благодарна всем тем удивительным людям, с которыми я встречалась, за невероятный опят, который я получила.
Я искренне верю, что если все мы будем знать о том, что происходит, мы не останемся равнодушными.
Поэтому вопрос заключается не в том, «как» или «почему» я выбрала для себя этот путь. Вопрос в том, как я могла его не выбрать?!
В сечении многих ночей я не спала, читая статьи и статистические данные о национальных и мировых трагедиях.
Об УВКБ ООН я прочла следующее:
— на сегодняшний день в мире существует более двадцати миллионов беженцев;
— одна шестая часть населения Земли живет менее чем на один доллар в день;
— 1,1 миллиарда людей не имеют постоянного доступа к чистой питьевой воде;
— треть населения Земли не имеет электричества;
— более ста миллионов детей не имеют возможности ходить в школу;
— один из шести детей в Африке умирает, не достигнув возраста 5 лет.
Я узнала о различных организациях, занимающихся гуманитарной деятельностью. Находясь в Англии, я много читала о ситуации в Сьерра-Леоне.
Но когда я вернулась в Штаты, мне стало сложно следить за развитием ситуации, поэтому я позвонила в представительство УВКБ ООН в США с просьбой помочь мне понять происходящее в мире. Три недели спустя я посетила Сьерра-Леоне.
Я не знаю, какой окажется эта книга и как ее воспримут читатели: я ведь не писатель. Это мои дневники. В них представлен всего лишь беглый взгляд на мир, который я только начинаю понимать.
Сколько бы я не пыталась найти ответы, одно я знаю точно: я навсегда изменилась.
Я благодарна судьбе за то, что она дала мне возможность идти по этому пути, благодарна всем тем удивительным людям, с которыми я встречалась, за невероятный опят, который я получила.
Я искренне верю, что если все мы будем знать о том, что происходит, мы не останемся равнодушными.
Поэтому вопрос заключается не в том, «как» или «почему» я выбрала для себя этот путь. Вопрос в том, как я могла его не выбрать?!
В сечении многих ночей я не спала, читая статьи и статистические данные о национальных и мировых трагедиях.
Об УВКБ ООН я прочла следующее:
— на сегодняшний день в мире существует более двадцати миллионов беженцев;
— одна шестая часть населения Земли живет менее чем на один доллар в день;
— 1,1 миллиарда людей не имеют постоянного доступа к чистой питьевой воде;
— треть населения Земли не имеет электричества;
— более ста миллионов детей не имеют возможности ходить в школу;
— один из шести детей в Африке умирает, не достигнув возраста 5 лет.
Я узнала о различных организациях, занимающихся гуманитарной деятельностью. Находясь в Англии, я много читала о ситуации в Сьерра-Леоне.
Но когда я вернулась в Штаты, мне стало сложно следить за развитием ситуации, поэтому я позвонила в представительство УВКБ ООН в США с просьбой помочь мне понять происходящее в мире. Три недели спустя я посетила Сьерра-Леоне.
Я не знаю, какой окажется эта книга и как ее воспримут читатели: я ведь не писатель. Это мои дневники. В них представлен всего лишь беглый взгляд на мир, который я только начинаю понимать.
Миссия в Африку
С 22 февраля по 9 марта 2001 года я совершила поездку в Сьерра-Леоне и Танзанию с целью ознакомиться с положением беженцев, находящихся в ведении Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН), и оказать им помощь.
Вторник, 20 февраля
Я на борту самолета, летящего в Африку. В Париже мы сделаем двухчасовую пересадку и оттуда полетим в Абиджан, Кот-д'Ивуар.
Это начало моего путешествия и этого дневника. Я не знаю, кому я его пишу — себе, наверное, или каждому человеку, кто бы он ни был. Я пишу не тем, кто случайно может прочитать эти страницы, но тем, о которых буду рассказывать.
Я действительно хочу помочь. Я не думаю, что чем-то отличаюсь от других людей, и думаю, что все мы хотим иметь шанс на достойную жизнь. И каждый из нас хотел бы верить в то, что, окажись он в беде, кто-то придет ему на помощь.
Я пока не знаю, какие результаты принесет эта поездка. Пока я каждый день продолжала узнавать все больше и больше о мире, о других странах, я поняла, как много мне было неизвестно.
Я изучила большое количество материалов, говорила со многими людьми в Вашингтоне в Управлении Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН), старалась, как можно больше читать. Официальная статистика меня шокировала, а некоторые статьи заставляли сжиматься сердце; я читала, и мне становилось действительно плохо, иногда меня мучили кошмары.
Я не понимаю, почему об одних вещах говорят, а о других умалчивают.
Я не знаю, почему уверена, что могу что-то изменить, но одно я знаю точно: я хочу изменить мир к лучшему.
Я не была уверена, что должна ехать, я до сих пор не уверена, но (возможно, для кого-то это прозвучит фальшиво) я подумала о тех людях, у которых нет выбора.
Некоторые мои друзья считают, я сошла с ума, если хочу покинуть тепло и уют своего дома. Они спрашивали меня: «Почему ты не можешь помогать им отсюда? Зачем тебе куда-то ехать, с кем-то встречаться?» Я не знала, как им ответить, но я не думаю, что поступила глупо и безрассудно.
Мой отец пытался помешать моей поездке. Он даже звонил в представительство УВКБ ООН в США, но поскольку я уже взрослая, он не мог меня остановить. Вначале я была зла на него, но потом я поняла, почему он вел себя так: он мой отец и любит меня, поэтому пытается защитить. В конце концов, мы обнялись и улыбнулись друг другу.
Что касается моей мамы, то она смотрела на меня, как на маленькую девочку, и улыбалась сквозь слезы. На прощание она обняла меня и передала слова моего брата Джемми: «Скажи Энджи, что я люблю ее, и передай, чтобы она помнила, что если вдруг она испугается, разозлится или ей будет грустно, пусть посмотрит на ночное небо, найдет вторую звезду справа и следует ей до самого утра». Это отрывок из Питера Пэна, одной из наших любимых сказок.
Я думаю о тех людях, о которых я так много читала, о том, что они разлучены со своими семьями и родными. У них нет дома. У них на глазах погибают те, кого они любили. Они сами погибают. И у них нет выбора.
Я не знаю, как будет там, куда я еду, но я с нетерпением жду встречи с этими людьми.
Моя первая остановка в Париже на несколько часов. Оттуда я продолжу свой путь в Африку.
Это начало моего путешествия и этого дневника. Я не знаю, кому я его пишу — себе, наверное, или каждому человеку, кто бы он ни был. Я пишу не тем, кто случайно может прочитать эти страницы, но тем, о которых буду рассказывать.
Я действительно хочу помочь. Я не думаю, что чем-то отличаюсь от других людей, и думаю, что все мы хотим иметь шанс на достойную жизнь. И каждый из нас хотел бы верить в то, что, окажись он в беде, кто-то придет ему на помощь.
Я пока не знаю, какие результаты принесет эта поездка. Пока я каждый день продолжала узнавать все больше и больше о мире, о других странах, я поняла, как много мне было неизвестно.
Я изучила большое количество материалов, говорила со многими людьми в Вашингтоне в Управлении Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН), старалась, как можно больше читать. Официальная статистика меня шокировала, а некоторые статьи заставляли сжиматься сердце; я читала, и мне становилось действительно плохо, иногда меня мучили кошмары.
Я не понимаю, почему об одних вещах говорят, а о других умалчивают.
Я не знаю, почему уверена, что могу что-то изменить, но одно я знаю точно: я хочу изменить мир к лучшему.
Я не была уверена, что должна ехать, я до сих пор не уверена, но (возможно, для кого-то это прозвучит фальшиво) я подумала о тех людях, у которых нет выбора.
Некоторые мои друзья считают, я сошла с ума, если хочу покинуть тепло и уют своего дома. Они спрашивали меня: «Почему ты не можешь помогать им отсюда? Зачем тебе куда-то ехать, с кем-то встречаться?» Я не знала, как им ответить, но я не думаю, что поступила глупо и безрассудно.
Мой отец пытался помешать моей поездке. Он даже звонил в представительство УВКБ ООН в США, но поскольку я уже взрослая, он не мог меня остановить. Вначале я была зла на него, но потом я поняла, почему он вел себя так: он мой отец и любит меня, поэтому пытается защитить. В конце концов, мы обнялись и улыбнулись друг другу.
Что касается моей мамы, то она смотрела на меня, как на маленькую девочку, и улыбалась сквозь слезы. На прощание она обняла меня и передала слова моего брата Джемми: «Скажи Энджи, что я люблю ее, и передай, чтобы она помнила, что если вдруг она испугается, разозлится или ей будет грустно, пусть посмотрит на ночное небо, найдет вторую звезду справа и следует ей до самого утра». Это отрывок из Питера Пэна, одной из наших любимых сказок.
Я думаю о тех людях, о которых я так много читала, о том, что они разлучены со своими семьями и родными. У них нет дома. У них на глазах погибают те, кого они любили. Они сами погибают. И у них нет выбора.
Я не знаю, как будет там, куда я еду, но я с нетерпением жду встречи с этими людьми.
Моя первая остановка в Париже на несколько часов. Оттуда я продолжу свой путь в Африку.
Среда, 21 февраля
В самолете ко мне подошел мужчина в красивом голубом костюме и с улыбкой поинтересовался, не журналист ли я. Я сказала, что просто американка, которая хочет узнать об Африке. «Это хорошо», — ответил он.
Он выглядел важной персоной, окруженный другими мужчинами в костюме, которые уважительно приветствовали его. Когда он сошел с самолета с группой сопровождающих, два человека в военной форме — один спереди, другой сзади — присоединились к нему Репортеры сделали несколько снимков, когда он здоровался за руку с человеком, который, должно быть, тоже был важной персоной.
Я описываю все это потому, что. Когда в самолете этот человек спросил меня, куда я лечу, и я ответила, что в Сьерра-Леоне, он сказал, что побаивается этого места.
Когда мы приземлились в Кот-д'Ивуаре, а аэропорту меня встретил очень приятный человек из отделения УВКБ ООН. Его зовут Херв. Он говорит по-французски и немного по-английски, я же говорю на английском, и лишь немного на французском. Но это не помешало нашему общению. Я очень скоро поняла, что улыбки и жесты — это все, что порой нужно. Поскольку мой багаж задерживался, мы стояли какое-то время молча, ожидая его.
Чемоданы всех пассажиров открывали и досматривали. Бросалось в глаза то, что военных было больше, чем гражданских.
К нам присоединился еще один сотрудник УВКБ ООН. В машине мы разговаривали с ними о том, как Сьерра-Леоне переживает гражданскую войну.
Когда задумаешься, то осознаешь, как важны для этих людей помощь и поддержка.
И если мы будем видеть в людях Африки своих союзников и партнеров, будем помогать обустроить их жизнь, это только поможет нам.
Я узнала, что Соединенные Штаты предоставляют большую помощь, это не остается не замеченным. Но в расчете на душу населения, по сравнению с другими странами, наш вклад гораздо меньше.
С человеческой точки зрения, мне кажется, что людям необходимо постоянно напоминать о таких важных и неприкасаемых вещах, как, например, равенство.
Поистине, наша помощь хороша тогда, когда в ней нуждаются. Очень легко опоздать, упустить необратимое.
Во время холодной войны Африка была разделена. В 60-х годах она добилась независимости, но когда холодная война закончилась, Африке потребовалась помощь в укреплении демократических начинаний. Необходимо было поддержать тех, кто боролся за свободу, в которую верит каждый из нас.
Я смотрела видеоматериал о Сьерра-Леоне. Показывали марш за демократию, который проходил несколько лет назад. Я сейчас уже не помню точную дату, но это было до того, как начались самые ожесточенные бои. И если бы мы предложили тогда свою помощь, возможно, сейчас все было бы по-другому.
Жаль, что мы часто забываем, что отцы-основатели США были беженцами, а первые люди, поселившиеся в Америке, иммигрировали из других стран.
Человек, который встретил меня в аэропорту, рассказывал о своем пребывании в Америке. Мы роба были согласны с тем, что в американские СМИ поступает мало информации и что люди мало осведомлены о том, что происходит в действительности. Тем не менее, к чести простых американцев, даже та далеко не полная информация, которую они получают, вызывает у них сострадание. В большинстве случаев они искренне хотят помочь.
Он рассказал мне, что однажды на Рождество был в Канзасе, штат Миссури.
Я подумала о том, что этот занятой человек нашел время для того, чтобы посетить нашу страну, потому что он «хотел понимать Америку немного лучше».
Лишь немногие из нас были в Мали, той стране в Африке, откуда он родом, и, возможно, поэтому он был так приветлив и общителен, — он просто хотел поделиться со мной любовью к своей стране. Может быть, благодаря мне он сможет привлечь немного больше внимания к ее проблемам.
По прибытии в Абиджан на побережье Ивори я поселилась в местном отеле, который, должно быть, когда-то знавал лучшие времена. Но все равно он оказался лучше, чем я ожидала. Оставаться в этом месте надолго мне как-то не хотелось, хотя я знала, что это мое пребывание здесь займет несколько дней. Я приехала в Абиджан, чтобы встретиться с людьми из УВКБ ООН. В субботу я уезжаю во Фритаун в Сьерра-Леоне, что бы встретиться с беженцами.
Надо признаться, что я ценю горячий душ и хороший сон и, зная, что все это у меня сегодня будет, я чувствую себя благодарной небесам.
Он выглядел важной персоной, окруженный другими мужчинами в костюме, которые уважительно приветствовали его. Когда он сошел с самолета с группой сопровождающих, два человека в военной форме — один спереди, другой сзади — присоединились к нему Репортеры сделали несколько снимков, когда он здоровался за руку с человеком, который, должно быть, тоже был важной персоной.
Я описываю все это потому, что. Когда в самолете этот человек спросил меня, куда я лечу, и я ответила, что в Сьерра-Леоне, он сказал, что побаивается этого места.
Когда мы приземлились в Кот-д'Ивуаре, а аэропорту меня встретил очень приятный человек из отделения УВКБ ООН. Его зовут Херв. Он говорит по-французски и немного по-английски, я же говорю на английском, и лишь немного на французском. Но это не помешало нашему общению. Я очень скоро поняла, что улыбки и жесты — это все, что порой нужно. Поскольку мой багаж задерживался, мы стояли какое-то время молча, ожидая его.
Чемоданы всех пассажиров открывали и досматривали. Бросалось в глаза то, что военных было больше, чем гражданских.
К нам присоединился еще один сотрудник УВКБ ООН. В машине мы разговаривали с ними о том, как Сьерра-Леоне переживает гражданскую войну.
Когда задумаешься, то осознаешь, как важны для этих людей помощь и поддержка.
И если мы будем видеть в людях Африки своих союзников и партнеров, будем помогать обустроить их жизнь, это только поможет нам.
Я узнала, что Соединенные Штаты предоставляют большую помощь, это не остается не замеченным. Но в расчете на душу населения, по сравнению с другими странами, наш вклад гораздо меньше.
С человеческой точки зрения, мне кажется, что людям необходимо постоянно напоминать о таких важных и неприкасаемых вещах, как, например, равенство.
Поистине, наша помощь хороша тогда, когда в ней нуждаются. Очень легко опоздать, упустить необратимое.
Во время холодной войны Африка была разделена. В 60-х годах она добилась независимости, но когда холодная война закончилась, Африке потребовалась помощь в укреплении демократических начинаний. Необходимо было поддержать тех, кто боролся за свободу, в которую верит каждый из нас.
Я смотрела видеоматериал о Сьерра-Леоне. Показывали марш за демократию, который проходил несколько лет назад. Я сейчас уже не помню точную дату, но это было до того, как начались самые ожесточенные бои. И если бы мы предложили тогда свою помощь, возможно, сейчас все было бы по-другому.
Жаль, что мы часто забываем, что отцы-основатели США были беженцами, а первые люди, поселившиеся в Америке, иммигрировали из других стран.
Человек, который встретил меня в аэропорту, рассказывал о своем пребывании в Америке. Мы роба были согласны с тем, что в американские СМИ поступает мало информации и что люди мало осведомлены о том, что происходит в действительности. Тем не менее, к чести простых американцев, даже та далеко не полная информация, которую они получают, вызывает у них сострадание. В большинстве случаев они искренне хотят помочь.
Он рассказал мне, что однажды на Рождество был в Канзасе, штат Миссури.
Я подумала о том, что этот занятой человек нашел время для того, чтобы посетить нашу страну, потому что он «хотел понимать Америку немного лучше».
Лишь немногие из нас были в Мали, той стране в Африке, откуда он родом, и, возможно, поэтому он был так приветлив и общителен, — он просто хотел поделиться со мной любовью к своей стране. Может быть, благодаря мне он сможет привлечь немного больше внимания к ее проблемам.
По прибытии в Абиджан на побережье Ивори я поселилась в местном отеле, который, должно быть, когда-то знавал лучшие времена. Но все равно он оказался лучше, чем я ожидала. Оставаться в этом месте надолго мне как-то не хотелось, хотя я знала, что это мое пребывание здесь займет несколько дней. Я приехала в Абиджан, чтобы встретиться с людьми из УВКБ ООН. В субботу я уезжаю во Фритаун в Сьерра-Леоне, что бы встретиться с беженцами.
Надо признаться, что я ценю горячий душ и хороший сон и, зная, что все это у меня сегодня будет, я чувствую себя благодарной небесам.
Четверг, 22 февраля
Сейчас я сижу в кресле в офисе УВКБ ООН в Абиджане. У меня очень насыщенное утро.
Я открыла для себя многое из того, чего не понимала раньше. Но все равно остается еще очень много вещей, которые я не понимаю. Самое главное — я осознала, что очень мало знаю об этих людях.
Надо мной висит плакат УВКБ ООН с надписью:
Для того, чтобы стать беженцем, многого не нужно.
Достаточно цвета вашей кожи или вероисповедания.
Мне разрешили присутствовать на собеседованиях с людьми, ищущими убежище. Они здесь для того, чтобы обратиться с просьбой о предоставлении убежища на территориях других государств, за пределами родины.
Представители УВКБ ООН внимательно выслушивают их истории и проверяют достоверность информации. Если они будут в состоянии помочь этим людям, то сделают все возможное. Вначале они должны определить, могут ли этих людей признать беженцами, а следовательно, признать легитимность их просьб о предоставлении убежища.
Обращающиеся за статусом беженца вынуждены доказать, что их потребность к защите и помощи является обоснованной. Не все страны имеют возможность удовлетворить их обращения.
Молодая пара, с которой сегодня разговаривали представители ООН, потеряла двух своих детей. Мужчине 30 лет, его жене 25 — так же, как и мне.
Но выглядели они намного старше. Они устали, их тела истощены, в глазах печаль и отчаяние. Они говорят по-французски и немного по-английски и кажутся очень образованными людьми.
Чувствовалось, что они даже попытались сделать так, чтобы я не чувствовала себя скованной.
Я была представлена им как американка, которая приехала в Африку для того, чтобы изучить и понять их проблемы, дабы потом попытаться рассказать о сложившейся ситуации своим гражданам в США.
Я была рада, что они поняли меня и мои устремления. Но после того, как я выслушала их историю, я почувствовала себя, с одной стороны, полной решимости действовать, а с другой стороны, абсолютно беспомощной.
Сильные, умные люди. С такими людьми, с такими природными условиями и ресурсами их страна могла бы процветать.
Иногда может показаться, что деятельность таких органов, как УВКБ ООН и многих других, малопродуктивна из-за непрекращающихся несчастий. Но, изучив материалы о беженцах, осознавая всю проделанную работу по оказанию им помощи, я поняла, что мои новые коллеги полностью отдают себя работе.
И мы не должны забывать об этом.
Я уверена, что без их вмешательства у беженцев не было бы никакой надежды. Большинство из них были бы мертвы. И был бы хаос.
Конечно, мы должны продолжать оказывать помощь и поддержку странам Африки которые принимают беженцев, дают им новый дом.
Беженцы будут прибывать в наши страны до тех пор, пока мы не поможем установить порядок и укрепить те страны, которые эти люди вынуждены были покинуть.
Я открыла для себя многое из того, чего не понимала раньше. Но все равно остается еще очень много вещей, которые я не понимаю. Самое главное — я осознала, что очень мало знаю об этих людях.
Надо мной висит плакат УВКБ ООН с надписью:
Для того, чтобы стать беженцем, многого не нужно.
Достаточно цвета вашей кожи или вероисповедания.
Мне разрешили присутствовать на собеседованиях с людьми, ищущими убежище. Они здесь для того, чтобы обратиться с просьбой о предоставлении убежища на территориях других государств, за пределами родины.
Представители УВКБ ООН внимательно выслушивают их истории и проверяют достоверность информации. Если они будут в состоянии помочь этим людям, то сделают все возможное. Вначале они должны определить, могут ли этих людей признать беженцами, а следовательно, признать легитимность их просьб о предоставлении убежища.
Обращающиеся за статусом беженца вынуждены доказать, что их потребность к защите и помощи является обоснованной. Не все страны имеют возможность удовлетворить их обращения.
Молодая пара, с которой сегодня разговаривали представители ООН, потеряла двух своих детей. Мужчине 30 лет, его жене 25 — так же, как и мне.
Но выглядели они намного старше. Они устали, их тела истощены, в глазах печаль и отчаяние. Они говорят по-французски и немного по-английски и кажутся очень образованными людьми.
Чувствовалось, что они даже попытались сделать так, чтобы я не чувствовала себя скованной.
Я была представлена им как американка, которая приехала в Африку для того, чтобы изучить и понять их проблемы, дабы потом попытаться рассказать о сложившейся ситуации своим гражданам в США.
Я была рада, что они поняли меня и мои устремления. Но после того, как я выслушала их историю, я почувствовала себя, с одной стороны, полной решимости действовать, а с другой стороны, абсолютно беспомощной.
Сильные, умные люди. С такими людьми, с такими природными условиями и ресурсами их страна могла бы процветать.
Иногда может показаться, что деятельность таких органов, как УВКБ ООН и многих других, малопродуктивна из-за непрекращающихся несчастий. Но, изучив материалы о беженцах, осознавая всю проделанную работу по оказанию им помощи, я поняла, что мои новые коллеги полностью отдают себя работе.
И мы не должны забывать об этом.
Я уверена, что без их вмешательства у беженцев не было бы никакой надежды. Большинство из них были бы мертвы. И был бы хаос.
Конечно, мы должны продолжать оказывать помощь и поддержку странам Африки которые принимают беженцев, дают им новый дом.
Беженцы будут прибывать в наши страны до тех пор, пока мы не поможем установить порядок и укрепить те страны, которые эти люди вынуждены были покинуть.
Пятница, 23 февраля
На следующий день в другом отделе офиса я познакомилась с Лоли, которая должна была научить меня массе новых вещей. Лоли — человек удивительной энергии, энтузиазма и с приятным смехом.
Я узнала о новых компьютерных технологиях, которые позволяют вести учет, идентифицировать и выдавать удостоверения личности беженцам о пожертвованиях в виде оборудования и о новых разработках, которые действительно могут сделать работу более эффективной.
Во время кризиса в Косово компания Microsoft пожертвовала сто аппаратов, изготовляющих удостоверения личности. Но тем не менее требуется большое число специалистов для работы и обслуживания этой техники. Поразительно, о скольких вещах необходимо похлопотать. Сейчас разрабатывается специальная программа обучения. Для ее реализации потребуются средства.
Находясь здесь, ты осознаешь, насколько, оказывается, важны эти идентификационные карточки. Фактически эти карточки являются гарантией безопасности беженцев.
Вы можете себе представить, что значит находиться в ситуации, когда ты не можешь доказать, кто ты, и нет никаких доказательств правильности твоего имени или страны, семейного положения или возраста?
Подростки, не имеющие документов, подтверждающих статус беженца, могут быть насильственно направлены в армию или для выполнения опасных работ. Детей могут исключить из школ или запретить посещать их, забывая о том, что у каждого ребенка есть право на безопасность и образование.
В обеденный перерыв я пошла в небольшой магазинчик, чтобы купить сувениры. Пока я стояла на одном месте, я почувствовала какой-то зуд на лодыжках. Оказалось, меня искусали насекомые, настолько мелкие, что я едва смогла их разглядеть.
В некоторых районах запах был просто отвратительный. Мне стало не по себе.
Но у этих людей поразительная воля к жизни. Они не жалуются, ничего не просят.
Наши представления об этой стране неверны: в действительности, это цивилизованные, сильные, гордые, потрясающие люди, а их агрессивное поведение зачастую является проявлением инстинкта выживания. У них нет времени на легкомысленное и беспечное поведение.
Написав это, я поймала себя на мысли, что пишу так, будто изучаю людей в зоопарке. Я чувствую себя глупо. Самонадеянно с моей стороны думать, что я поняла этих людей и суть их борьбы.
Но я и приехала в Кот-д’Ивуар для того, чтобы ознакомиться и узнать их. Это первое и пока единственное место в Африке, где я побывала. Я еще даже не видела палаточных лагерей.
Здесь так много детей школьного возраста. Мальчики носят бежевую форму, рубашки с короткими рукавами и брюки. У девочек белые блузки и голубые юбки.
В местных магазинах полно золота и слоновой кости, есть даже бриллианты. И все это свалено на столах в маленькие кучки. Между тем полы ужасно грязные.
Женщина из УВКБ ООН предложила мне посмотреть окрестности.
Я согласилась. Прогуливаясь, мы встретили ее дочь с друзьями. Им всем по четырнадцать лет, они ходят в международную школу. Они жили уже во многих странах, говорят на нескольких языках. Интересные ребята.
Они мечтают о будущем. И выглядят они намного старше, чем их сверстники Соединенных Штатах.
Они неплохо разбираются в политике. Одна девочка спросила меня, что я думаю о новом президенте США Джордже Буше.
Они увлечены кино и, кажется, много об этом знают. Я надеюсь, что они смотрят хорошие фильмы, равно как просто смешные или глупые. Здесь им также важно смеяться, как и всем детям во всем мире.
Я узнала о новых компьютерных технологиях, которые позволяют вести учет, идентифицировать и выдавать удостоверения личности беженцам о пожертвованиях в виде оборудования и о новых разработках, которые действительно могут сделать работу более эффективной.
Во время кризиса в Косово компания Microsoft пожертвовала сто аппаратов, изготовляющих удостоверения личности. Но тем не менее требуется большое число специалистов для работы и обслуживания этой техники. Поразительно, о скольких вещах необходимо похлопотать. Сейчас разрабатывается специальная программа обучения. Для ее реализации потребуются средства.
Находясь здесь, ты осознаешь, насколько, оказывается, важны эти идентификационные карточки. Фактически эти карточки являются гарантией безопасности беженцев.
Вы можете себе представить, что значит находиться в ситуации, когда ты не можешь доказать, кто ты, и нет никаких доказательств правильности твоего имени или страны, семейного положения или возраста?
Подростки, не имеющие документов, подтверждающих статус беженца, могут быть насильственно направлены в армию или для выполнения опасных работ. Детей могут исключить из школ или запретить посещать их, забывая о том, что у каждого ребенка есть право на безопасность и образование.
В обеденный перерыв я пошла в небольшой магазинчик, чтобы купить сувениры. Пока я стояла на одном месте, я почувствовала какой-то зуд на лодыжках. Оказалось, меня искусали насекомые, настолько мелкие, что я едва смогла их разглядеть.
В некоторых районах запах был просто отвратительный. Мне стало не по себе.
Но у этих людей поразительная воля к жизни. Они не жалуются, ничего не просят.
Наши представления об этой стране неверны: в действительности, это цивилизованные, сильные, гордые, потрясающие люди, а их агрессивное поведение зачастую является проявлением инстинкта выживания. У них нет времени на легкомысленное и беспечное поведение.
Написав это, я поймала себя на мысли, что пишу так, будто изучаю людей в зоопарке. Я чувствую себя глупо. Самонадеянно с моей стороны думать, что я поняла этих людей и суть их борьбы.
Но я и приехала в Кот-д’Ивуар для того, чтобы ознакомиться и узнать их. Это первое и пока единственное место в Африке, где я побывала. Я еще даже не видела палаточных лагерей.
Здесь так много детей школьного возраста. Мальчики носят бежевую форму, рубашки с короткими рукавами и брюки. У девочек белые блузки и голубые юбки.
В местных магазинах полно золота и слоновой кости, есть даже бриллианты. И все это свалено на столах в маленькие кучки. Между тем полы ужасно грязные.
Женщина из УВКБ ООН предложила мне посмотреть окрестности.
Я согласилась. Прогуливаясь, мы встретили ее дочь с друзьями. Им всем по четырнадцать лет, они ходят в международную школу. Они жили уже во многих странах, говорят на нескольких языках. Интересные ребята.
Они мечтают о будущем. И выглядят они намного старше, чем их сверстники Соединенных Штатах.
Они неплохо разбираются в политике. Одна девочка спросила меня, что я думаю о новом президенте США Джордже Буше.
Они увлечены кино и, кажется, много об этом знают. Я надеюсь, что они смотрят хорошие фильмы, равно как просто смешные или глупые. Здесь им также важно смеяться, как и всем детям во всем мире.
Суббота, 24 февраля
Мы ждем, пока наш самолет до Сьерра-Леоне заправится и пока проверят наши паспорта. Лоли едет со мной.
Только что они взвесили мой багаж и меня… восемь килограмм… четыре килограмма… и мой вес пятьдесят пять килограмм (что бы это значило? Я не знаю). Мужчина в рваных сандалиях подтолкнул пластиковые весы (поверьте, вы бы не хотели иметь подобные у себя дома, в ванной). На них было изображение двух розовых кроликов, уже довольно потертое. Наш багаж, после того как взвесили каждый чемодан, сваливается в кучу. Я не представляю, как они потом разбираются в этом.
Вокруг меня много людей разных национальностей. Обращает на себя внимание красивая африканская женщина в традиционной одежде.
Самолет готов, но нас предупредили, что лучше сейчас принять душ, потому что такая возможность представится не скоро. Лоли и я решили последовать совету. Остальные остались ждать под палящим солнцем. Никто не садился в самолет. Потом я поняла почему — дамы вперед.
Все говорят: «Доброго пути» и «Удачи».
Сейчас я уже в самолете — заняли место без кондиционера.
Мы еще не тронулись с места, но на мне уже выступил пот. Я слизнула его с верхней губы.
Все вокруг улыбаются, разговаривают друг с другом, обмениваются любезностями и говорят о том, кто чем занимается в жизни.
Они обратили внимание на мою татуировку на запястье.
Тогда мне рассказали, как власти проводили акцию по выявлению мятежников, претендующих на статус беженцев. Эти люди пытаются обманом отнять даже ту малую часть помощи, которая оказывается нуждающимся.
Какая-то женщина сказала, что видела много людей, которых держали в течении нескольких дней до установления личности.
Она спросила, почему их подозревают.
«У них на руках татуировки!» (это распространенный родовой обычай в Гвинее и Сьерра — Леоне.)
Нас рассмешила мысль о том, что власти могут принять меня за мятежника. Однако это заставляет задуматься над тем, насколько характеризуют нас те символы, которые мы по разным причинам татуируем на своем теле. Кого-то они пугают, у кого-то вызывают насмешки.
Я думаю о своих татуировках. Почему я сделала их? Инициалы моего брата, цитата о свободе моего любимого писателя.
Мы только что приземлились: надо взять кого-то на борт. Сейчас нас в самолете семеро.
Воздух стал немного прохладнее, день просто великолепный. Мы вышли из самолета, чтобы немного размяться.
Когда я вернулась, на борту находилось два новых пассажира — мужчина, сидевший впереди, и женщина, которая заняла место рядом со мной. По-видимому, я им не очень понравилась — мне так показалось, судя по их отстраненному виду. Мы не представились друг другу. Замкнутое поведение мужчины даже немного испугало меня, неужели мне придется с ним работать? После мне стало стыдно, что я так о них подумала. Мне повезло, что я оказалась в их компании.
Спустя какое-то время мужчина повернулся ко мне и объяснил, что он был взят в плен мятежниками Монровии и Либерии и находился там в течении шести дней. До последней минуты плена он боялся самого худшего. Он рассказал о долгих часах своего ареста в аэропорту.
Когда он, его жена и я наконец разговорились, я обнаружила, что они добрые и отзывчивые люди. Ушло чувство страха, которое в начале нашего знакомства я ошибочно приняла за отстраненность и замкнутость.
Мы приземлились на той же земле, где мужчину держали в плену.
Большинство людей в этой стране прошли через такое, что я не могу себе даже вообразить!
Когда я вышла из самолета, мне сказали, что у этого места нет практически никакой надежды на восстановление: все вокруг было сожжено и разрушено.
Иногда, когда мятежники уходят, они берут заложников только для того, чтобы те помогали им нести награбленные вещи.
Все вокруг было таким красивым — земля, озера, леса — настолько, насколько хватало взгляда.
Единственная авиация, которая базируется в этом аэропорту, — военные вертолеты.
Наконец мы приехали во Фритаун. Пока машина везла нас по улицам, мы обсуждали ситуацию в городе, последствия того, что Революционный единый фронт (РЕФ) назвал «проект: ни одного живого существа».
Я увидела сотни людей, шедших по улицам, держась за руки — они выжили.
На машинах краской написано: ГОСПОДЬ ВСЕМОГУЩ и ЛЮБОВЬ К КАЖДОМУ — НЕТ НЕНАВИСТИ.
Кажется, что эти люди — последние, кто мог бы верить в это после случившегося, но вместе с тем ты осознаешь, что они знают нечто, чего не знаешь ты, потому что они прошли через ад.
Странный обычай: в последнюю субботу каждого месяца все должны оставаться дома и делать уборку до 10 утра. Если до этого времени вы будете замечены вне дома, то должны объяснить, почему вам нужно было гулять по улицам.
Только что они взвесили мой багаж и меня… восемь килограмм… четыре килограмма… и мой вес пятьдесят пять килограмм (что бы это значило? Я не знаю). Мужчина в рваных сандалиях подтолкнул пластиковые весы (поверьте, вы бы не хотели иметь подобные у себя дома, в ванной). На них было изображение двух розовых кроликов, уже довольно потертое. Наш багаж, после того как взвесили каждый чемодан, сваливается в кучу. Я не представляю, как они потом разбираются в этом.
Вокруг меня много людей разных национальностей. Обращает на себя внимание красивая африканская женщина в традиционной одежде.
Самолет готов, но нас предупредили, что лучше сейчас принять душ, потому что такая возможность представится не скоро. Лоли и я решили последовать совету. Остальные остались ждать под палящим солнцем. Никто не садился в самолет. Потом я поняла почему — дамы вперед.
Все говорят: «Доброго пути» и «Удачи».
Сейчас я уже в самолете — заняли место без кондиционера.
Мы еще не тронулись с места, но на мне уже выступил пот. Я слизнула его с верхней губы.
Все вокруг улыбаются, разговаривают друг с другом, обмениваются любезностями и говорят о том, кто чем занимается в жизни.
Они обратили внимание на мою татуировку на запястье.
Тогда мне рассказали, как власти проводили акцию по выявлению мятежников, претендующих на статус беженцев. Эти люди пытаются обманом отнять даже ту малую часть помощи, которая оказывается нуждающимся.
Какая-то женщина сказала, что видела много людей, которых держали в течении нескольких дней до установления личности.
Она спросила, почему их подозревают.
«У них на руках татуировки!» (это распространенный родовой обычай в Гвинее и Сьерра — Леоне.)
Нас рассмешила мысль о том, что власти могут принять меня за мятежника. Однако это заставляет задуматься над тем, насколько характеризуют нас те символы, которые мы по разным причинам татуируем на своем теле. Кого-то они пугают, у кого-то вызывают насмешки.
Я думаю о своих татуировках. Почему я сделала их? Инициалы моего брата, цитата о свободе моего любимого писателя.
Мы только что приземлились: надо взять кого-то на борт. Сейчас нас в самолете семеро.
Воздух стал немного прохладнее, день просто великолепный. Мы вышли из самолета, чтобы немного размяться.
Когда я вернулась, на борту находилось два новых пассажира — мужчина, сидевший впереди, и женщина, которая заняла место рядом со мной. По-видимому, я им не очень понравилась — мне так показалось, судя по их отстраненному виду. Мы не представились друг другу. Замкнутое поведение мужчины даже немного испугало меня, неужели мне придется с ним работать? После мне стало стыдно, что я так о них подумала. Мне повезло, что я оказалась в их компании.
Спустя какое-то время мужчина повернулся ко мне и объяснил, что он был взят в плен мятежниками Монровии и Либерии и находился там в течении шести дней. До последней минуты плена он боялся самого худшего. Он рассказал о долгих часах своего ареста в аэропорту.
Когда он, его жена и я наконец разговорились, я обнаружила, что они добрые и отзывчивые люди. Ушло чувство страха, которое в начале нашего знакомства я ошибочно приняла за отстраненность и замкнутость.
Мы приземлились на той же земле, где мужчину держали в плену.
Большинство людей в этой стране прошли через такое, что я не могу себе даже вообразить!
Когда я вышла из самолета, мне сказали, что у этого места нет практически никакой надежды на восстановление: все вокруг было сожжено и разрушено.
Иногда, когда мятежники уходят, они берут заложников только для того, чтобы те помогали им нести награбленные вещи.
Все вокруг было таким красивым — земля, озера, леса — настолько, насколько хватало взгляда.
Единственная авиация, которая базируется в этом аэропорту, — военные вертолеты.
Наконец мы приехали во Фритаун. Пока машина везла нас по улицам, мы обсуждали ситуацию в городе, последствия того, что Революционный единый фронт (РЕФ) назвал «проект: ни одного живого существа».
Я увидела сотни людей, шедших по улицам, держась за руки — они выжили.
На машинах краской написано: ГОСПОДЬ ВСЕМОГУЩ и ЛЮБОВЬ К КАЖДОМУ — НЕТ НЕНАВИСТИ.
Кажется, что эти люди — последние, кто мог бы верить в это после случившегося, но вместе с тем ты осознаешь, что они знают нечто, чего не знаешь ты, потому что они прошли через ад.
Странный обычай: в последнюю субботу каждого месяца все должны оставаться дома и делать уборку до 10 утра. Если до этого времени вы будете замечены вне дома, то должны объяснить, почему вам нужно было гулять по улицам.
Субботний вечер в доме для гостей УВКБ ООН
Битое стекло торчит из цементных стен, окружающих дом.
Наш грузовик останавливается, и охрана открывает деревянные ворота.
Во дворе находится маленькое здание грязно-белого цвета с потрескавшейся краской и несколько машин, стоящих за воротами!
Большинство обитателей приветствует меня улыбками, а некоторые пристально разглядывают.
Я разместилась в комнате номер 1, судя по прибитому к моей двери обрывку бумаги. Я думаю, что они предоставили мне лучшее, что у них есть.
Вода из душа еле текла. Комната могла бы считаться бедненькой, если не убогой с точки зрения людей моего круга, но люди, которые живут здесь, сочли бы ее дворцом.
Я благодарна небесам!
Обед был в восемь. Два сотрудника УВКБ ООН и я сели за стол и говорили о войне, жизни и о том, как выжить в таких условиях. Они многое мне рассказали. Жаль, что я не могла записывать за ними каждое слово.
Телевизор, находившийся внизу, показывал только один канал. Если повезет, можно поймать CNN, но сегодня не наш день.
Время здесь течет совершенно по другому. Внимание акцентировано на выживании. Ты просто живешь и наслаждаешься каждым днем и людьми вокруг тебя настолько, насколько можешь.
Люди сопереживают.
Я упомянула о том, что здесь недостает каких-то удобств, не потому, что мне их недостает, а потому, что вижу, как живут работающие здесь люди.
Мало кто из них делает себе поблажки. Конечно, в любом сообществе есть люди, которые могли бы быть лучше. Отдельные неправительственные организации (НПО) и работники ООН иногда, кажется, находятся в каком-то странном соперничестве.
Они помогают друг другу, но, несмотря на это, часто и жестко критикуют друг друга.
Но я верю, что они хорошие люди: не может быть плохим человек, который посвятил свою жизнь такой работе.
Наш грузовик останавливается, и охрана открывает деревянные ворота.
Во дворе находится маленькое здание грязно-белого цвета с потрескавшейся краской и несколько машин, стоящих за воротами!
Большинство обитателей приветствует меня улыбками, а некоторые пристально разглядывают.
Я разместилась в комнате номер 1, судя по прибитому к моей двери обрывку бумаги. Я думаю, что они предоставили мне лучшее, что у них есть.
Вода из душа еле текла. Комната могла бы считаться бедненькой, если не убогой с точки зрения людей моего круга, но люди, которые живут здесь, сочли бы ее дворцом.
Я благодарна небесам!
Обед был в восемь. Два сотрудника УВКБ ООН и я сели за стол и говорили о войне, жизни и о том, как выжить в таких условиях. Они многое мне рассказали. Жаль, что я не могла записывать за ними каждое слово.
Телевизор, находившийся внизу, показывал только один канал. Если повезет, можно поймать CNN, но сегодня не наш день.
Время здесь течет совершенно по другому. Внимание акцентировано на выживании. Ты просто живешь и наслаждаешься каждым днем и людьми вокруг тебя настолько, насколько можешь.
Люди сопереживают.
Я упомянула о том, что здесь недостает каких-то удобств, не потому, что мне их недостает, а потому, что вижу, как живут работающие здесь люди.
Мало кто из них делает себе поблажки. Конечно, в любом сообществе есть люди, которые могли бы быть лучше. Отдельные неправительственные организации (НПО) и работники ООН иногда, кажется, находятся в каком-то странном соперничестве.
Они помогают друг другу, но, несмотря на это, часто и жестко критикуют друг друга.
Но я верю, что они хорошие люди: не может быть плохим человек, который посвятил свою жизнь такой работе.
Воскресенье, 25 февраля
Мне приснился странный сон, достаточно страшный, чтобы его можно было назвать кошмаром.
Меня держали на контрольном пункте, когда я стояла на тротуаре рядом со многими другими женщинами. Я пыталась понять, что происходит. У меня было чувство, что я нахожусь в одном из тех мест, где внезапно может разразится насилие, которое заставит людей бежать — со своими пожитками или без ничего — даже без своих семей.
Меня держали на контрольном пункте, когда я стояла на тротуаре рядом со многими другими женщинами. Я пыталась понять, что происходит. У меня было чувство, что я нахожусь в одном из тех мест, где внезапно может разразится насилие, которое заставит людей бежать — со своими пожитками или без ничего — даже без своих семей.