Джонс Дебора. Под небом Италии

   – Должен быть другой путь вниз! – крикнула она. Бланш в ответ кивнула, но на ее лице отразился тот же страх, что сжимал сердце дочери. Другие дороги, наверное, есть, но путники успеют сгореть, прежде чем найдут их.
   За спиной дорога во Флоренцию исчезла в дыму. Кристиано соскочил на землю и повел в поводу ослепленных лошадей.
   – Снимите эти чертовы шляпы с вуалями! – крикнул он через плечо графиням. – Одна искра, и вы запылаете, как сухое дерево! Сегодня вам не понадобится защита от солнца!
   Бланш сорвала шляпу с головы дочери. Вслед за ней покатилась в пыль ее собственная. Вскоре, так же не оборачиваясь, она рассталась с остальными любимыми пожитками.
   Внезапно на дорогу наперерез повозке выскочил испуганный олень. Лошади взбрыкнули, шарахнулись и столкнули в овраг Кристиано и подвернувшуюся под ноги Медору. Кристиано тут же вскочил. Вскарабкался по некрутому обрыву и выровнял повозку в нужном направлении.
   А болонка еле-еле поднялась на маленькие лапки, ее голубая лента развязалась и лезла в глаза. Собачка слепо оглянулась и, взвизгнув, понеслась прямо в чащу.
   Бланш вскрикнула. Франческа, не раздумывая, соскочила с лошади и побежала вслед за собакой.
   – Поезжайте без меня! Я вас догоню!
   Ги попытался возразить, но страх подхлестнул графиню.
   – Не медлите! Я тут же вернусь. Медора не могла убежать далеко.
   Она продиралась сквозь чащу и звала собаку по имени. А услышав испуганный лай, спасаясь от едкого дыма, зажала нос тканью туники и поспешила на звук.
   – Медора! Медора!
   Снова лай, но на сей раз дальше. Подлесок царапал ноги. Франческа больно ударилась плечом о ствол.
   – Медора! Медора! – позвала она и прошептала гораздо тише: – Я всегда ненавидела эту собаку.
   Чем дальше она углублялась в лес, тем больше собачьих проказ вспоминалось ей. Как Медора постоянно забиралась в корзину с земляникой, а потом оставляла на только что вымытом полу красные следы. Как зимой нахально занимала самое теплое место у очага, а летом ложилась на окно и заслоняла свежий ветерок. Как путалась под ногами, как таскала по грязи выстиранное белье. Как клянчила под столом, и мать тихонько давала ей лучшие кусочки мяса. Как никто не решался оставить без присмотра ни рукоделия, ни шитья – все тут же приходило в полный беспорядок. А эта нелепая голубая лента!
   Но еще Франческа вспомнила одинокие ночи – целые годы длинных ночей. В замке все спали и не ведали, сколько она плакала. Только Медора тихонько прыгала к ней на кровать и слизывала со щек слезы.
   Внезапно Франческа услышала визг, и собака выскочила из-за дерева. Слезы облегчения хлынули у графини из глаз, и она прижала болонку к груди. Только после этого она решилась оглядеться, пытаясь сообразить, как возвратиться обратно. Но не узнала места и не различила ни единого знакомого звука.
   – По крайней мере, здесь не так дымно, – проговорила она вслух, успокаивая больше себя, чем притихшую Медору. – Это значит, что мы в безопасности и помощь близко. – Когда ее голос затих, Франческа закрыла глаза, помолилась и направилась туда, откуда, как ей казалось, она прибежала.
   В этой части леса стояла могильная тишина. Ни одного спасавшегося в панике зверя, словно воздух вокруг постепенно не наполнялся угарным дымом. Франческа подумала, уж не снился ли ей кошмар.
   – Сейчас проснусь, и все исчезнет, – сказала она грозному безмолвию, упорно цепляясь за тишину, как за последнюю надежду. – Вот сейчас проснусь...
   В следующую секунду тишину расколол ужасный звук, будто молотом ударили по огромному барабану. Франческа вскрикнула и от страха застыла на месте. Надо было бежать, но бежать было некуда – кругом бушевал огонь, обжигал щеки, опалял волосы. Из сердцевины этого ада вырвался новый рев.
   – Это вопит мой дух. Я уже покойница! Франческа действительно погибла бы, не подхвати ее сильная рука и не уведи от опасности в самый последний момент – по тому месту, где она только что стояла, ревя от боли, пронесся огромный буйвол с обугленной шкурой. Взбесившееся животное рассыпало искры и легко поджигало деревья, словно огниво трут. – Сюда! Бежим!
   Графиня впервые не задалась вопросом, откуда взялся Бельдан, как нашел ее и как думает выводить из огня остальных. Просто дала ему руку и с Медорой под мышкой устремилась вниз по склону холма.
   Дым забивал легкие, она кашляла, спотыкалась и пыталась вырвать руку. Но Бельдан не отпускал, увлекая ее все дальше. Франческа сопротивлялась и, боясь, что, спасая ее, он погибнет сам, хотела освободиться. Но рыцарь только крепче прижал ее к себе. Начинался крутой обрыв, и она ощутила, как напряглись его мускулы и участились удары сердца.
   – Отпусти! Пожалуйста! Я могу бежать сама! – шепнула Франческа прямо в ухо Бельдану, но он только покачал головой. Хватка была настолько крепкой, что она поняла: если суждено умереть, они умрут вместе. И прекратила сопротивление, ни о чем больше не думая и только плотнее прильнув к влекущему ее телу.
   Теперь Бельдан выбирал дорогу аккуратнее, и графиня заметила, что под ногами снова появились спасающиеся от пожара зверьки. Ободряющий знак: животные бежали, но не в такой панике. Пожар по-прежнему трещал за спиной, но они обогнали огонь, и его рев стих. Франческа повела носом и сквозь дым едва уловила свежесть; от этого в душе всколыхнулась надежда.
   – Река! – крикнул Бельдан. На мгновение его лицо озарилось счастьем. – Скоро увидишь. Мы почти у цели.
   И Франческа увидела. Они вырвались из леса и оказались прямо перед ленивой лентой воды, которая огибала Флоренцию, свивала замысловатый узор на просторах Тосканы и не спеша вливалась в Средиземное море. Только когда они оказались в безопасности, Бельдан выпустил графиню из рук. Они повалились на траву, пытались продышаться, хохотали и большущими глотками вбирали в легкие воздух. А когда вернулось дыхание, Бельдан повел рукой в сторону долины и объяснил:
   – Франческа, это Арно. Арно, это леди Франческа, графиня Дуччи-Монтальдо.
   Она подхватила его шутливый тон и в том же духе ответила:
   – Рада познакомиться, достопочтеннейшая Арно. В жизни ни с кем не здоровалась с таким удовольствием.
   Они лежали в сочной траве, наслаждались воздухом, глядя в небо, и с радостью ощущали под собой землю и все остальное, что свидетельствовало о том, что жизнь все еще билась в их телах. За рекой мирно раскинулась Флоренция, не подозревая, что орды французов намерены штурмовать ее ворота и что от свирепого пожара город отделяла только река Арно.
   – Но что же случилось? – внезапно встрепенулась Франческа. – Почему начался пожар?
   – Хочешь спросить, кто это сделал? – поправил Бельдан, разжевывая зеленую травинку. – Люди де Кюси. Наверное, Мальвиль. Он самый подходящий человек для грязных заданий. У такого не дрогнет рука спалить все вокруг, только бы достигнуть цели. Но я лишний раз убедился, что он не знает этой страны. Деревья сбросили на зиму листья, но у корней сыро и бьют ключи. Пламя мощное, но здесь нечему долго гореть. Обернись и поймешь, что я хочу сказать.
   Франческа приподнялась на локте и увидела, что там, где недавно бушевало пламя, теперь только вился дымок.
   – Мальвиль сжег всего один холм, и то не весь. Глупец, но какой жестокий глупец! Он готов убить вас всех, только бы добраться до меня.
   – Но что с остальными? – забеспокоилась графиня. – С мамой? С Ги, ведь он же ранен?
   – Они в безопасности. – Бельдан накрыл ее дрожащие руки своими ладонями. – Я подоспел со своими людьми как раз в тот момент, когда ты бросилась за Медорой. Бланш разволновалась, хотела тебя искать, но я убедил ее, что у меня получится лучше. Впервые в жизни она мне поверила и осталась. Теперь они укрылись в каком-нибудь спокойном уголке во Флоренции и поджидают нас.
   Франческа вскочила на ноги.
   – Значит, надо спешить. Но как нам перебраться через реку?
   Бельдан тихонько потянул ее вниз, и она снова растянулась на траве.
   – Бессмысленно. В город нам сегодня не попасть: ворота закроются раньше, чем мы успеем добраться к ним. А мои люди получили строгий приказ никому их не открывать, кем бы ни назвался постучавший.
   – Но, Бельдан, ты уверен, что мама в безопасности? И Ги тоже?
   – Полагаю, что нынешней ночью они устроятся удобнее нас, – успокоил ее рыцарь. – По крайней мере у них будет кров над головой. А у нас... Но это мы, пожалуй, обсудим позже. А теперь скажи, ради Бога, – я умираю от любопытства, – что погнало тебя спасать эту надоедливую тварь? Уж кого-кого, а ее...
   Франческа принялась рассказывать, а болонка дремала рядом и не ведала, что говорили о ней. Графиня думала, что рыцарь высоко оценит ее мужество и находчивость. Но не тут-то было.
   – Ненормальная! – Вот и весь отзыв о ее подвиге. – Запросто могла погибнуть.
   От неожиданности и обиды Франческа замерла с открытым ртом. Пора бы запомнить: от Бельдана похвалы не дождаться. Зато Медора спасена и все живы. Она заслужила хотя бы каплю одобрения. Арнонкур бросился за ней в лес: значит, лучше ее понимал, какая там подстерегала опасность.
   – Если я безумная, то вы – безумец вдвойне. – Франческа подняла голову и увидела в глубине его глаз последние отсветы пожара.
   – Наверное, так и есть.
   – Тогда позвольте спросить, зачем вы побежали за мной? Огонь в его глазах померк, и они потемнели.
   – Я уже сказал.
   – Мне нужна правда. Если я настолько вас раздражаю, зачем вы рисковали собой?
   Арнонкур закашлялся и впервые не нашел слов.
   – Ну... видите ли... вы оставили следы, а я привык идти по следу.
   – Правду, сир!
   Рыцарь промолчал, а Франческа, хотя и заговорила шепотом, ощутила такую силу, что смогла бы остановить заходящее солнце.
   – Правду, Бельдан!
   Ответ ее удивил, но не стал совершенной неожиданностью, хотя Франческа и уверяла себя в обратном. Рыцарь наклонился над ней и опрокинул ее клевер. Она почувствовала, как улетучивается вся ее сила, которую Бельдан вытягивал прямо из ее сердца, оставляя в душе трепещущий огонек страха.
   Оттого, что она понимала: так нельзя – он Бельдан, a не Ги. Франческа хотела объясниться, но не сумела выговорить ни слова: его губы прижались к ее губам. Этот поцелуй был отнюдь не нежен – совсем не такой, как некогда при свете звезд в Сант-Урбано. Мгновение ее мозг протестовал против его вторжения в ее жизнь. Потому что он Бельдан, а не Ги. И это было неправильно.
   Франческа хотела его оттолкнуть, но вместо этого обняла за шею и погрузила пальцы в волнистые волосы.
   – Нельзя, нельзя, нельзя, – бормотала она ему прямо в ухо, лаская словами.
   Но Бельдан, судя по всему, считал по-другому. Он проник языком ей в рот, прикасался к зубам, к небу. Однако его руки бездействовали, и Франческа чуть не крикнула, чтобы он вспомнил, как гладил ее в Сант-Урбано. Но вместо этого она сама принялась гладить: шею, грудь и сильные руки – те самые, что вынесли ее из огня.
   Только сейчас, в безопасности на берегу реки, она поддалась дневным страхам. Из глаз хлынули слезы, задрожало все тело, задрожали руки. Бельдан отстранился, начал было задавать вопрос, но вдруг прогнал его поцелуем. А Франческе хотелось забыть о пожаре, обо всем на свете и увериться, что опасности больше нет. Она смутно понимала, что ключ к ее освобождению хранится у него.
   – Пожалуйста, – пробормотала она, – докажи, что я еще жива.
   Что бы до этой секунды ни разделяло их, все внезапно рухнуло: Бельдан стал для нее всем, проник в каждую частичку ее существа. Она глубоко вдыхала его запах, терлась о щетину, когда он целовал ее шею, и слышала одно-единственное слово: «Франческа».
   Ее туника была разорвана, рубашка тоже. Грудь белела в лучах заходящего солнца, но это ее нисколько не тревожило. Соски непроизвольно потянулись навстречу его ласкам – ох, как нескромно! Ладони накрыли скользнувшие к грудям руки. И все это под открытым небом, на берегу реки, на виду у добропорядочных флорентийцев. Франческа ожила. Она снова дышала полной грудью. Бельдан пришел ей на помощь и спас, и сейчас ей об этом твердили его губы, его пальцы и вдавившее ее в клевер мускулистое тело.
   – Ты можешь отказаться от него?
   Франческа была занята поцелуем, когда он сказал это, поэтому сначала она ощутила слова, а уже потом услышала. Впитывала их языком и губами. И внезапно замерла. В ее сознании эхом повторился этот вопрос:
   – Ты можешь отказаться от него?
   Она не знает, что с Ги. Но бесстыже улеглась полураздетая с его братом.
   – Я тебя спас, – пробормотал Бельдан, – потому что хочу тобой обладать. И не только телом – мне не важно, сколько у тебя было мужчин, – душой. И если тебе суждено сделаться моей любовницей, я заберу ее целиком.
   Ее руки, превозмогая притяжение, вспорхнули с его груди, точно птицы, взлетевшие с добычи льва. Франческа вскочила на ноги, но оступилась и упала коленями Бельдану на живот. И оба покатились по земле, вскрикивая от боли.
   Графиня первой пришла в себя, стараясь укрыться лохмотьями разорванного платья. Собрав последнее мужество, она посмотрела на Арнонкура с достойной своего аристократизма надменностью.
   – Моя душа принадлежит одному Всевышнему. А сердце – вашему брату, первому суженому и единственному возлюбленному. А в том, что произошло сегодня, виновата самая низменная часть моего существа. Вы взяли мой грех. И это единственное, чего вы заслуживаете.
   – Может быть. – Бельдан медленно поднялся и встал рядом. И вдруг молниеносным движением отвел ее руки и обнажил все еще тянувшиеся к нему груди. – Но мне почему-то кажется, что и это устроит. Нас обоих.
   Франческа фыркнула:
   – Я лучше стану последней в целой конюшне любовниц Ги, чем вашей венчанной женой. – Она презрительно отвернулась.
   Но Арнонкур схватил ее за талию и так сильно привлек к себе, что Франческа едва могла дышать.
   – Я не делал тебе предложения. Я просил тебя со мной переспать.
   – Даже это не дает вам права меня задушить. – Она посмотрела Бельдану прямо в глаза. – Ги никогда бы об этом не попросил. Потому что он благороден и обручен с другой. Он слишком честен, чтобы обладать женщиной без святого благословения. Ги сделал выбор, а я чту свои обязательства и не буду принадлежать другому.
   – Пока, – улыбнулся ей рыцарь.

Глава 13

   В вопросах любви Франческа руководствовалась понятиями добра и святости, а также знаниями, почерпнутыми из песен трубадуров, поэтому теперь считала, что насмешка Бельдана раз и навсегда оборвала их интрижку. Ей полагалось немедленно удалиться в монастырь. А ему – искать смерти. Медленной и ужасной; только такую он заслужил, нагло оскорбив ее честь. Но пока им предстояло провести ночь вдвоем. И Франческа взвилась, когда он повторил это в третий раз.
   – Мне нет дела до того, что вы говорите. Я не останусь наедине с таким... чудовищем! Флоренция рядом, за этой крохотной речушкой. Стоит протянуть руку – достанешь.
   – Выходит, вы умеете плавать? – насмешливо спросил ее Арнонкур. – Ведь у нас нет лошади, чтобы добраться до моста. А как насчет этой глупой шавки? Думаете, она переплывет через крохотную Арно? После того как вы рисковали жизнью, было бы глупо ее утопить.
   – Не беспокойтесь, плавать я умею. – Франческа прижала болонку к груди. – А Медора – собака и может барахтаться по-собачьи.
   Бельдан не улыбнулся, а скорее ухмыльнулся:
   – Эта собака считает себя принцессой. Разве вы забыли, что ее предки прибыли к нам вместе с Марко Поло по Шелковому пути?
   Упоминание о шелке больно кольнуло Франческу. Она вдруг настолько расстроилась, что пришлось привалиться к дереву.
   – О! Все превратилось в пепел!
   – Что превратилось в пепел? – удивился рыцарь.
   – Мой прекрасный отрез зеленого шелка с золотой нитью, – горестно ответила она. – Я спрятала его, тайно повезла с собой и теперь наказана за собственную жадность.
   – О вас можно сказать все, что угодно, но только не то, что вы жадная, – отозвался Арнонкур. – Шелк – невеликая потеря. А этот больше подошел бы Бланш, а не вам. Вам нужны оттенки живее.
   – Что вы понимаете в женской одежде! – вспыхнула Франческа. – Вы – мужчина, к тому же англичанин.
   – Пожалуй, больше, чем известная мне дама франко-итальянского происхождения, – парировал он. – Иначе я совершил бы ту же небольшую оплошность, что и она. Однако это поправимо. Как только мы прибудем во Флоренцию, я преподам ей уроки настоящего вкуса.
   – И когда же это произойдет? – Графиня решила не обращать внимания на его насмешку.
   – Не раньше завтрашнего утра. Но мы тронемся в путь с первыми лучами солнца.
   – А ночь?
   Бельдан в упор посмотрел на нее, и Франческа еле сдержалась, чтобы не поправить на себе остатки изодранной туники. Но рыцарь словно прочитал ее мысли.
   – Не тревожьтесь за свою добродетель, графиня, – сказал он. – Золотому войску нередко приходится оказывать услуги Флоренции. И мы предусмотрели случаи, подобные этому. Скажем, когда два воина оторваны от своих главных сил. Мы оборудовали по соседству пещеры и снабдили их всем необходимым. – Бельдан быстро подвел ее к воде, затем помог подняться вверх по круче, уверенно раздвинул камуфляж из сосновых ветвей и пригласил в схорон.
   Провизии в самом деле оказалось достаточно. И пока рыцарь ходил за дровами, Франческа изучала коробки на полках вдоль стен. В них нашлись сушеные фрукты, яблоки, груши, гранаты, изюм, орехи – все было аккуратно сложено в кувшины, чтобы не добрались мыши. В других коробках она обнаружила картофель, чеснок, лук и другие продукты. Одеяла из лисьих и волчьих шкур были сложены рядом с удивительно сухими стенами. А в одном из сундуков обнаружились пуховые подушки.
   – Это все для вас? – спросила она, когда рыцарь вернулся. Он оторвался от разведения огня и несколько секунд озадаченно смотрел на нее.
   – Нет, для любого из моих людей, кто отстанет от армии. У нас такие схороны по всей Тоскане и по всему Королевству обеих Сицилии. К услугам каждого из Золотого войска, кому они понадобятся.
   – И все воины знают о них?
   Бельдан кивнул, поднося огниво к растопке.
   – А вы не боитесь, что заведется предатель и выдаст схороны врагу? Вот был бы сюрприз, если бы нас встретил здесь сам Симон Мальвиль!
   – Мне нечего бояться предательства. Мои воины получают хорошее жалованье. Многие из них служат много лет, привели своих братьев и кузенов. Они верят в наше дело – защиту Тосканы и крестовое братство. Какой им резон предавать товарищей?
   «Резон получить прибыль, предпочтительно золотом», – подумала Франческа, но промолчала, только недоверчиво покачала головой.
   – Иногда, Бельдан д'Арнонкур, несмотря на свою прославленную жестокость, вы мне кажетесь самым наивным человеком на земле.
   Франческа приготовила очень недурное жаркое из крольчатины с картошкой и яблоками, и они запивали его добрым крепким тосканским вином.
   – Отличная кухня, – похвалил Бельдан, вытирая остатки соуса с металлической тарелки. – Очередной из ваших бесчисленных талантов?
   – Когда человек беден, у него появляется шанс развить свои способности, которые в лучшие времена погибли бы втуне, – бойко ответила Франческа и тут же укорила себя. Она же собиралась поставить Арнонкура на место, обращая на него как можно меньше внимания. Не дерзить, но и не лизаться, как недавно, словно она какая-нибудь шлюха. Но Бельдан, как и всегда, ее переиграл: сначала безбожно подковыривал, а потом заставил рассмеяться.
   Франческа складывала тарелки, когда уголком глаза заметила, что он внимательно изучает припасы.
   – Чего-нибудь не хватает? Только не говорите, что не можете найти марципан на десерт.
   – Не совсем так, хотя идея неплохая. Но я-то искал зеркало. Хотел предоставить вам надежное свидетельство того, как вы выглядите. Боюсь, что мне бы вы не поверили.
   Тарелки грохнулись на пол, а Франческа принялась поспешно приглаживать растрепавшиеся волосы. Потом одернула себя, но было поздно: Бельдан заметил ее жест и рассмеялся, довольный, что его стрела угодила в цель.
   – Вы не могли меня рассмотреть, – пробормотала графиня. – Здесь слишком темно. Посмотрим, что вы скажете утром, когда мы окажемся в городе.
   – А вы хотите вызвать скандал?
   Скандал? – ужаснулась она.
   – Сожалею, но вынужден вам сказать, что у вас вид женщины, которая избегла опасности, но претерпела иное приключение, хотя и гораздо более сладостное. Другими словами, любезная графиня Дуччи-Монтальдо, вы выглядите так, словно провели ночь с любовником. А поскольку на самом деле между нами ничего не произошло...
   – Абсолютно ничего!
   – Пусть будет по-вашему – абсолютно ничего, надо постараться, чтобы о нас не судачили. Флоренция – город говорливый. Вам это прекрасно известно, потому что вы тосканка и остры на язык. Значит, нужно устранить все поводы для пустой болтовни. – Бельдан вздохнул. – Еще возникает проблема с леди Бланш. Стоит ей убедиться, что вы в безопасности, как она кинется на меня, словно разъяренная львица, обвинит во всех смертных грехах и, когда пойдут слухи о нашем приключении в пещере, потребует, чтобы я смыл с вас позор, а для этого дал свое имя.
   Франческа тряхнула головой.
   – Если бы вы желали дать мне свое имя, то разорвали бы помолвку Ги с графиней Конти. Только таким способом я могу его принять – от него. И не льстите себе, моя мать никогда не согласится выдать меня за вас замуж. Скорее отошлет в монастырь. Она вас ненавидит. – Графиня помолчала и добавила: – Не меньше меня.
   – Не станем обсуждать чувств женской половины семейства Дуччи-Монтальдо к роду Арнонкуров, – мягко заметил Бельдан. – Не хотите за меня замуж? Ваше дело. Но и я не собираюсь на вас жениться. Наша святая и общая цель – сохранить ваше доброе имя и положение незамужней дамы.
   Франческа села на одну из скамеек, подтянула колени к груди и обвила их руками.
   – Каков ваш план?
   – Я выеду в город на рассвете, пока вы еще будете спать, и вышлю за вами женщин. Таких, которым можно доверять. Они вас отмоют, приведут в порядок и доставят во Флоренцию. Их присутствие послужит свидетельством вашей невинности.
   – Эти женщины готовы ради вас солгать?
   Бельдан насмешливо изогнул бровь.
   – Вы только что утверждали, что между нами ничего не произошло. Я им это скажу, и они мне поверят. – Он порылся в куче одеял и выбрал то, которое понравилось ему больше других. – Зеркала я так и не нашел. Но, пожалуй, оно уже не требуется. А теперь, извините, пора немного поспать.
   Он повернулся и направился к выходу из пещеры. Франческа моментально забыла о гордости Дуччи-Монтальдо и о своем положении незамужней дамы.
   – Вы уходите? – испуганно спросила она. – Пожар... Я боюсь... Пожалуйста, останьтесь. – Она потупилась и втянула голову в плечи, ожидая насмешки, но Бельдан ее удивил: не стал смеяться, только взял за дрожащую руку.
   – Вам нечего бояться. Огонь давно погас. А я буду рядом, снаружи.
   – Но Мальвиль... Он где-то поблизости. Если француз решился сжечь лес, значит, пойдет на все, чтобы вас захватить.
   – Мы рядом с городом и в полной безопасности. А Мальвиль, наверное, уже в лагере де Кюси, и оба лихорадочно строят планы уничтожения Тосканы. Но планы созреют через много недель. К тому времени, дорогая графиня, вас успеют тайно переправить под защиту стен Бельведера.
   – А сегодня?..
   – Сегодня будет лучше, если я переночую снаружи, а не внутри.
   Франческа прекрасно поняла смысл его слов.
   – Поклянитесь, – попросила она, – что не посягнете на мою честь, пока я люблю другого. Вы знаете кого. И это бережет меня от вас.
   Бельдан пристально посмотрел на нее. Он выглядел уставшим, и Франческа вспомнила, сколько ему пришлось потрудиться, чтобы ее спасти. Догнал, вынес из огня, а теперь размышляет, как сохранить ее репутацию. Если бы не рана, Ги сделал бы то же самое. Но Ги был ранен.
   – Пожалуйста, не оставляйте меня одну, – прошептала она. – Я очень боюсь.
   – Хорошо. – Бельдан улыбнулся одними глазами. – Но я потребую за это вознаграждение. Не сегодня – когда-нибудь в будущем.
   – И получите, – съязвила она. – Хотя совсем не то, на которое рассчитываете. Сегодня вы спасли мою жизнь. Я вам за это чрезвычайно благодарна и хотела бы отблагодарить тем же. Не смейтесь, самонадеянное чудовище. У вас могущественные враги, они стремятся вас погубить. Вы – состоятельный человек, преуспели в алхимии и оттого слывете колдуном. Я сама иногда склоняюсь к мысли, что в вас есть нечто колдовское. Ибо только дьявольская сила могла заставить меня забыть о воспитании и обрекла на муки в адском пламени.
   Бельдан откинул голову и рассмеялся.
   – Это я-то самонадеян? Посмотрите на себя, миледи! Волосы спутаны, лицо в грязи, одежда в лохмотьях, а все-таки думаете, что кто-то, помимо ненавистного рыцаря Арнонкура, может счесть вас привлекательной.
   Когда они легли, Франческа повернулась к спутнику:
   – Бельдан, могу я вас кое о чем спросить?
   Он что-то утвердительно проворчал.
   – В тот день, когда вы прискакали в Бельведер – кажется, тысячу лет назад, – как случилось, что вас и ваших людей застали врасплох?
   Арнонкур снова рассмеялся, а Франческа подумала: «Какой все же у него глубокий и сочный голос, словно растопленный мед».