Страница:
Тесса долго рылась в мешке, пока не наткнулась на оловянную флягу, прохладную и гладкую на ощупь. Она вынула пробку и принюхалась. Запах крепкого алкоголя защекотал ноздри, заставил поморщиться.
— Вот, — она протянула флягу Райвису, — полагаю, это то, что нужно.
Райвис схватил флягу и, не принюхиваясь, жадно прильнул к горлышку. Судя по тому, как он все больше запрокидывал голову, жидкости убавилось по крайней мере на треть.
— Вижу, ты не расстаешься с моим ножом, — заговорил он, вытирая губы тыльной стороной ладони.
Рука Тессы невольно потянулась к поясу. Нет, все в порядке. Нож был закрыт полой плаща.
Райвис с ухмылкой любовался ее замешательством.
— Я заметил его, когда ты нагнулась за фляжкой.
— Ты всегда столь внимательно рассматриваешь своих собеседников?
— Всегда.
Тесса с раздражением взглянула в вызывающее, самоуверенно-насмешливое лицо.
— И что еще ты можешь сказать обо мне?
Некоторое время Райвис молча разглядывал ее, склонив голову набок.
— Что ж, если ты настаиваешь... Под повязкой на правой руке у тебя незажившая рана: ведь не зря пробку ты вынимала левой рукой. С нашего последнего свидания ты поправилась и, смею заметить, очень выиграла от этого. И еще. Старания матушки Эмита изуродовать тебя этой монашеской прической не увенчались успехом: так ты выглядишь еще лучше. Теперь любой мужчина, раз увидев тебя, запомнит глаза, а не волосы.
Тесса вспыхнула и потупилась. Она не решалась поднять глаза на Райвиса и злилась на себя. Черт ее дернул задать такой дурацкий вопрос!
Райвис протянул ей фляжку:
— Может, ты тоже глотнешь?
Тесса сердито выхватила у него фляжку. Она не видела, смеется Райвис или нет, но и по голосу было ясно, что его немало позабавило ее смущение.
— А ты, — неожиданно мягко спросил он, — что ты скажешь обо мне?
Тесса не колебалась ни секунды.
— Ты болен, хоть и делаешь вид, что все нормально. — Чтобы наконец успокоиться, она сделала изрядный глоток вина.
Райвис снова, не моргая, уставился на нее. А когда заговорил, в голосе не было и тени насмешки:
— Я был ранен в сражении неделю тому назад. По-видимому, грязным лезвием. В рану попала инфекция. — Он приложил ладонь к больному месту на боку. — Боюсь, пятидневная верховая прогулка не пошла мне на пользу.
Тесса вернула ему фляжку. Она больше не чувствовала ни гнева, ни смущения.
— В сражении? Ты был вместе с Кэмроном Торнским среди тех разбитых камней?
Боль обожгла ладонь и запястье Тессы. Корабль дернулся, фонарь сильно качнуло, он ударился о потолок и погас, от фитиля пошел вонючий черный дым. В каюте было совсем не холодно, но Тесса плотнее закуталась в плащ.
— Я была там, — пояснила она. — Я видела как Кэмрона окружили гонцы. Видела, как он пытался спасти одного человека и как сдерживал натиск этих чудовищ.
— Ты рисовала узор.
Это был не вопрос, а утверждение. Тесса кивнула:
— Да. Я рисовала узор. И в какой-то момент перестала понимать, что происходит. Но я слышала голоса гонцов, чувствовала их запах. — Она содрогнулась. Боль пульсировала в обожженной руке. — Я продолжала рисовать, я словно прошла сквозь пергамент. Я все видела, все: Кэмрона, гонцов, их ножи, кровь. — Голос изменил ей. Тесса почти плакала. — Я старалась помочь ему. Я просто не знала, что делать, с чего начать. И в какой-то момент что-то у меня получилось — гонцы стали отступать, но потом... — Она покачала головой, не в силах продолжать.
— Что случилось потом? — сухо спросил Райвис.
— Я почувствовала сопротивление. Меня заметили. Какое-то существо, оно тоже прошло сквозь пергамент и напало на меня. — Боль в руке стала невыносимой. — Я почувствовала на себе чей-то взгляд. Чьи-то руки тисками сжимали мои голову. Руку обожгло огнем. — Тесса беспомощно передернула плечами. — Что было после — не помню. Я не приходила в себя целый день.
Райвис прикусил шрам на губе.
— Как ты могла сделать такую глупость? Неужели Эмит не предупредил тебя? Ты могла погибнуть. Погибнуть. Пойми, мы тут не в игрушки играем. Опасность, реальная опасность подстерегает тебя на каждом шагу. Ты должна была остановиться сразу же, как почувствовала запах гонцов. Отложить кисть, выйти из-за стола. Тебе не следует вмешиваться — ни во что, никогда.
Тессу удивил гнев Райвиса. Она не понимала, почему он так разозлился.
— Я не ребенок. Я знала, что занимаюсь опасным делом, но у меня не было выбора. Гонцы окружили Кэмрона. Я не могла оставить его там одного. Я должна была сделать хоть что-нибудь.
— Тебе незачем было рисковать жизнью. Я держал ситуацию под контролем. — Райвис по-прежнему злился, но в голосе его, кроме гнева, Тессе послышался и другой оттенок, правда, она не могла бы сказать, какой именно. Но она не стала вникать в свои ощущения и сердито выкрикнула:
— Не велика оказалась польза от твоего контроля?
— Что ты имеешь в виду?
— Да то, что Кэмрон Торнский мертв. А если бы я больше знала или постаралась бы как следует, он мог бы сегодня плыть на корабле вместе с нами. — Тесса готова была разрыдаться. С чего это ее так развезло? Она сама себя не узнавала.
— Кэмрон не умер. — Райвис, похоже, немного смягчился. — Он жив и направляется в Мир'Лор. Я вытащил его из той передряги.
Под скрип деревянного корпуса корабля Тесса пыталась обдумать услышанное. Боль в руке да плюс еще постоянная качка не добавляли ей сообразительности.
— Так ты спас его? — переспросила она, как маленький ребенок, которому надо все объяснять по нескольку раз.
— Да. Я и двенадцать лучников. — Райвис потрогал обезображенную шрамом губу. — Мы ехали позади всех. Я не случайно отстал. Я подозревал, что нас заманивают в ловушку, только не знал, в какую именно. Последнее, чего я ожидал, — это столкновения с такими же чудовищами, как тогда, на мосту.
— Кто-то стоит за ними, — заявила Тесса.
Райвис кивнул:
— Я думаю, это Изгард или его писец.
— Точно! Это писец. — У Тессы сильнее забилось сердце. — Прежде чем отключиться, я успела почувствовать запах краски, чужой краски.
— Может, ты еще что-нибудь вспомнишь?
Тесса покачала головой. Она все еще не могла до конца поверить, что Кэмрон Торнский остался жив.
— Подумай. Думай же!
— Мне больше нечего вспоминать. Я рисовала узор, видела напавших на Кэмрона гонцов, старалась помочь, не знала, как взяться за дело, — и была наказана за свою дерзость. — Тесса снова начинала раздражаться. — Вот и все. Больше ничего сказать не могу, спрашивай хоть сто лет.
Райвис не обратил внимание на ее тон.
— Значит, он, Изгард, или его писец заметили тебя, лишь когда ты попыталась помешать им?
— Не уверена. — Тесса увидела, что с губ Райвиса вот-вот сорвется новый вопрос. Ей надоел этот допрос. — А что ты, собственно, делаешь на этом корабле? Или просто случайно заехал в Бей'Зелл и решил проведать меня?
В полумраке каюты улыбка Райвиса казалась просто ослепительной. Она сразу разрядила обстановку и точно согрела воздух.
— Похоже, я исчерпал свою квоту на вопросы.
Тесса не хотела поддаваться его обаянию, но ничего не могла с собой поделать.
— Просто ответь на мой вопрос, — сказала она и была приятно удивлена, как серьезно звучит ее голос: хорошо, что хоть он ее не подвел.
Райвис развалился на койке. Если бы не круги под глазами и не прикушенная губа, невозможно было бы догадаться, что рана дает себя знать. Детали, всюду детали, подумала Тесса.
— Я приехал в Бей'Зелл за тобой. Чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, защитить тебя и понять, зачем ты здесь оказалась. — Райвис говорил тихо, но не шепотом, твердо, но не резко. — Ты как-то связана со всей здешней заварухой — я предполагал это еще до того, как ты рассказала, что видела Кэмрона в ущелье. Ты только подтвердила мое предположение.
Не знаю, каковы твои возможности, но гонцов Изгарда я видел в деле. Они пугают меня. С такими мне еще сталкиваться не доводилось. Они не похожи на обычных солдат, они не знают страха. Они лезут вперед и вперед, не останавливаясь, не задумываясь. Одного гонца я разрубил от глотки до пупка, а он все не отступал, даже не поморщился от боли — он кидался и кидался на меня, пока не истек кровью и нож не выпал у него из рук.
Райвис вздрогнул и снова пощупал рану на боку.
— Когда такое происходит с нормальным человеком, инстинкт велит ему спасаться бегством, заползти в убежище и зализать рану, а не продолжать драться, пока она не убьет его.
Но больше всего меня пугает, что таких чудовищ — тысячи. Не знаю, сколько гонцов было в той долине — наверное, куда меньше, чем нам показалось в тот момент, — в резерве у Изгарда их в десятки раз больше. Его армия насчитывает двадцать тысяч человек. Двадцать тысяч. По крайней мере четверть из них, самых искусных во владении оружием и верховой езде, имеют право называться гонцами. Что, если Изгард всех их превратит в животных? Мы знаем, что происходит с городом, отданным в распоряжение гонцов. Торн они сровняли с землей. Женщины или дети, вооруженные мужчины или животные — им все равно. Они убивают все, что движется. Поверь, если Изгарду для осуществления его замыслов понадобится превратить в животных всех своих солдат, он не будет колебаться ни секунды. И я не вижу, что Рейз может противопоставить ему.
Тесса скорчилась в уголке и закрыла глаза. Она понимала, что Райвис нарочно пугает ее. Но он зря старался. Она и без того тряслась от страха. Живот болел, а голова гудела. Но это не был звон в ушах. Нет. Ее старый недуг никогда больше не вернется.
Но теперь уже она не знала, радоваться этому или нет.
— Почему я здесь, мне известно. Дэверик перетащил меня в Бей'Зелл, чтобы я остановила гонцов.
Райвис коротко взглянул на нее и опустил глаза, не давая Тессе проникнуть в его мысли.
Раз начав, Тесса уже не могла остановиться:
— Та серия узоров Дэверика, которую Эмит отдал на хранение Марселю Вейлингскому, — это был вызов. Эти картинки привели меня сюда. Серия состоит из пяти узоров. Первый Дэверик нарисовал двадцать один год назад. И завершение каждого из них приближало меня к кольцу. Я сверяла даты — все совпадает. Дэверик вел меня почти всю жизнь. В тот день, когда он закончил последний рисунок, я нашла кольцо. — Она вытащила кольцо из-под корсажа и сунула Райвису под нос. — А надев его, очутилась здесь.
Райвис не шевелился, не прикасался к кольцу. Он не был ни удивлен, ни взволнован. Он даже не спросил Тессу, откуда она пришла в этот мир. Он только уточнил:
— И в то самое утро я наткнулся на тебя в порту?
— Да.
— А неделю назад, когда ты рисовала узор и увидела Кэмрона, сражающегося с гонцами, тебе в какой-то момент удалось переломить ход битвы?
— Да. Гонцы стали двигаться медленнее. И они изменились. Они стали почти как люди. Если бы я понимала, что делаю, я бы справилась с ними.
— Поэтому ты направляешься в Мэйрибейн? Чтобы научиться понимать, что делаешь?
— Да. Эмит больше ничему не может меня научить: он помощник каллиграфа, но не каллиграф. Но все равно он знает много, очень много. — Тесса заметила, что охотно отвечает на вопросы Райвиса. Высказанные вслух, все эти вещи казались более понятными. Райвис принимал ее слова как должное, не перебивал и не возражал.
— На прошлой неделе, когда я рисовала тот узор, но еще до того, как увидела Кэмрона, я нашла... нашла как бы частичку себя самой. Частичку, которая двадцать один год была запрятана где-то очень глубоко внутри меня, о которой я почти и не подозревала. Только в вашем мире я обрела ее.
Райвис в который раз озабоченно пощупал свою рану. Тесса заметила, что он побледнел и лицо его осунулось от усталости.
— Итак, ты надеешься в Мэйрибейне получить ответ на твои вопросы?
— Эмит назвал мне одного человека — брата Аввакуса. Эмит полагает, что Аввакус сможет помочь мне.
Продолжая говорить, Тесса начала снова рыться в мешке. Матушка Эмита напихала туда всевозможных трав и мазей. «Никогда не знаешь, что может стрястись с женщиной, которая путешествует в одиночестве», — говорила старушка. Тесса подумала, что, возможно, у нее найдется что-нибудь и для Райвиса. Например, мазь из бархатцев. Ею Тесса смазывала обожженную руку. Не исключено, что мазь подойдет и для раны Райвиса. Пригодится и сушеная ивовая кора — средство против болей и лихорадки. Пересмотрев кучу пакетиков, завернутых в листья осоки и завязанных веревочками, Тесса нашла, что хотела. Ивовую кору надо заваривать кипящей водой, но мазь можно использовать прямо сейчас.
— Сними рубашку, — велела она. Райвис удивленно покосился на нее:
— Так скоро? Мы даже не вышли в открытое море.
Тесса нахмурилась:
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Я хочу взглянуть на твою рану. Возможно, у меня найдется подходящее лекарство.
— Что это?
— Мазь из бархатцев.
Райвис кивнул:
— Неплохая штука. — Он негнущимися пальцами с трудом расшнуровал тунику, стянул ее через голову и задрал нижнюю рубаху.
Тесса ахнула. Рана была покрыта коркой засохшей крови. Кожа вокруг вздулась пузырями. Отрывочных медицинских сведений, почерпнутых из бесед с матушкой Эмита, тут явно было недостаточно.
— Видишь нож, что торчит из седельной сумки? — Райвис ткнул пальцем в груду вещей на полу. — Достань его и прокали лезвие в пламени.
Тесса повиновалась. Слава богу, Райвис, похоже, разбирается в таких вещах лучше ее. Она сняла фонарь с крюка под потолком и просунула нож под медный абажур. Вскоре лезвие почернело, а каюта наполнилась дымом.
— Хватит, — сказал Райвис. — Теперь окуни конец лезвия в мазь и дай нож мне.
Корабль так качнуло, что Тесса не удержалась бы на ногах, если бы не успела ухватиться за стену. Желудок ее теперь жил отдельной, не зависимой от тела жизнью. Тошнота подкатывала к горлу. Она больно прикусила язык, чтобы привести себя в чувство, и протянула нож Райвису.
Не медля ни секунды, он поудобнее перехватил рукоятку, впился зубами в шрам на губе и полоснул ножом по коже. Затем с исказившимся от боли лицом полой рубахи зажал рану, из которой хлынули кровь и гной. В нормальном состоянии Тесса не отличалась брезгливостью, но сейчас, при виде грязно-коричневой жижи, она зажала рот рукой.
— Имбиря у тебя не припасено? — спросил Райвис.
— Не знаю. Сейчас посмотрю. — Тесса была рада, что есть повод отвернуться. — А зачем он тебе?
— Тебе, а не мне. Ты же зеленей травы.
— Зеленей травы?
— У тебя приступ морской болезни. Имбирь — лучшее лекарство от этой напасти. — Райвис отнял рубаху от раны, скатал из нее жгут и затянул его под больным местом, чтобы остановить кровотечение. — Дай мне остаток мази и кусок чистой материи, если найдется.
Когда обработка и перевязка раны были закончены, Тесса отыскала имбирь среди сверточков и пакетиков матушки Эмита.
— Откуда у тебя столько медицинских познаний? — поинтересовалась она, поднося к носу что-то желтое и круглое.
— А как же? Это часть моей работы. Предположим, я перевожу солдат на корабле и жду, что по прибытии на место они будут сражаться. Но какие воины из парней, которые всю дорогу блевали и стонали на койках? А посылая солдат в сражение, ты должен знать, что делать с ранеными, как остановить кровотечение, как предупредить заражение. И все это с помощью простейших, всегда имеющихся под рукой средств. Если же пойдет слух, что в твоем отряде раненых оставляют умирать на поле боя, к тебе больше не пойдет служить ни один наемник, ни за какие деньги.
Тесса убедилась, что желтый шарик — действительно сушеный имбирь, засунула его в рот и принялась жевать. Холодная рассудочность Райвиса разочаровала ее.
— Как ты думаешь, скоро заживет рана? — спросила она, чтобы сменить тему.
Райвис завязал последний узел и потянулся к фляжке с берриаком. Хотя он ни единым стоном не выдал, насколько мучительна была эта перевязка, на лбу его выступили крупные капли пота, а губа была прокушена до крови. Глотнув берриака, он ответил:
— До Килгрима заживет.
— Через три дня?
Райвис рассмеялся:
— Это старое корыто будет тащиться до Килгрима по крайней мере в два раза дольше.
— Но Эмит сказал, что путешествие займет три дня.
— На истанианском паруснике или мэдранской яхте. Но на старом торговом судне вроде этого... Нам повезет, если доберемся за неделю.
— Но у него целых три мачты...
— Все три ему понадобятся, чтобы тащить груз.
— Но матушка Эмита выбрала «Бурав» именно за высокие мачты и широкие паруса.
— Эмит с матушкой — милейшие люди и знают массу занимательных вещей о приготовлении пищи и рисовании узоров, но в кораблях они не смыслят ничего. — Райвис поудобнее устроился на койке. Он, казалось, получал удовольствие от этой беседы. — О быстроходности судна судят не по числу мачт, а по форме носа и по длине корпуса в отношении к бимсу. Нос «Бурава» почти неотличим от кормы, а ширина почти равна длине. — Райвис с улыбкой покачал головой. — Нет, особой быстроходности при такой конструкции ждать не приходится.
Самодовольный тон Райвиса раздражал Тессу. Она выплюнула имбирь на ладонь.
— Подумаешь какой всезнайка!
Райвис пожал плечами, заткнул фляжку пробкой и поставил на пол.
— Если не возражаешь, я хотел бы вздремнуть. А тебе лучше всего засунуть имбирь обратно в рот и прогуляться по палубе, подышать свежим воздухом и привыкнуть к качке. Нам предстоит долгое путешествие.
Все еще кипя от возмущения, но не зная, что возразить, Тесса вышла из каюты. Несмотря на весь свой сарказм и браваду, Райвис действительно болен и нуждается в отдыхе. Поднимаясь по ступенькам на главную палубу, она почувствовала, что в ней просыпается прежняя Тесса — любительница новых стран и приключений.
19
— Вот, — она протянула флягу Райвису, — полагаю, это то, что нужно.
Райвис схватил флягу и, не принюхиваясь, жадно прильнул к горлышку. Судя по тому, как он все больше запрокидывал голову, жидкости убавилось по крайней мере на треть.
— Вижу, ты не расстаешься с моим ножом, — заговорил он, вытирая губы тыльной стороной ладони.
Рука Тессы невольно потянулась к поясу. Нет, все в порядке. Нож был закрыт полой плаща.
Райвис с ухмылкой любовался ее замешательством.
— Я заметил его, когда ты нагнулась за фляжкой.
— Ты всегда столь внимательно рассматриваешь своих собеседников?
— Всегда.
Тесса с раздражением взглянула в вызывающее, самоуверенно-насмешливое лицо.
— И что еще ты можешь сказать обо мне?
Некоторое время Райвис молча разглядывал ее, склонив голову набок.
— Что ж, если ты настаиваешь... Под повязкой на правой руке у тебя незажившая рана: ведь не зря пробку ты вынимала левой рукой. С нашего последнего свидания ты поправилась и, смею заметить, очень выиграла от этого. И еще. Старания матушки Эмита изуродовать тебя этой монашеской прической не увенчались успехом: так ты выглядишь еще лучше. Теперь любой мужчина, раз увидев тебя, запомнит глаза, а не волосы.
Тесса вспыхнула и потупилась. Она не решалась поднять глаза на Райвиса и злилась на себя. Черт ее дернул задать такой дурацкий вопрос!
Райвис протянул ей фляжку:
— Может, ты тоже глотнешь?
Тесса сердито выхватила у него фляжку. Она не видела, смеется Райвис или нет, но и по голосу было ясно, что его немало позабавило ее смущение.
— А ты, — неожиданно мягко спросил он, — что ты скажешь обо мне?
Тесса не колебалась ни секунды.
— Ты болен, хоть и делаешь вид, что все нормально. — Чтобы наконец успокоиться, она сделала изрядный глоток вина.
Райвис снова, не моргая, уставился на нее. А когда заговорил, в голосе не было и тени насмешки:
— Я был ранен в сражении неделю тому назад. По-видимому, грязным лезвием. В рану попала инфекция. — Он приложил ладонь к больному месту на боку. — Боюсь, пятидневная верховая прогулка не пошла мне на пользу.
Тесса вернула ему фляжку. Она больше не чувствовала ни гнева, ни смущения.
— В сражении? Ты был вместе с Кэмроном Торнским среди тех разбитых камней?
Боль обожгла ладонь и запястье Тессы. Корабль дернулся, фонарь сильно качнуло, он ударился о потолок и погас, от фитиля пошел вонючий черный дым. В каюте было совсем не холодно, но Тесса плотнее закуталась в плащ.
— Я была там, — пояснила она. — Я видела как Кэмрона окружили гонцы. Видела, как он пытался спасти одного человека и как сдерживал натиск этих чудовищ.
— Ты рисовала узор.
Это был не вопрос, а утверждение. Тесса кивнула:
— Да. Я рисовала узор. И в какой-то момент перестала понимать, что происходит. Но я слышала голоса гонцов, чувствовала их запах. — Она содрогнулась. Боль пульсировала в обожженной руке. — Я продолжала рисовать, я словно прошла сквозь пергамент. Я все видела, все: Кэмрона, гонцов, их ножи, кровь. — Голос изменил ей. Тесса почти плакала. — Я старалась помочь ему. Я просто не знала, что делать, с чего начать. И в какой-то момент что-то у меня получилось — гонцы стали отступать, но потом... — Она покачала головой, не в силах продолжать.
— Что случилось потом? — сухо спросил Райвис.
— Я почувствовала сопротивление. Меня заметили. Какое-то существо, оно тоже прошло сквозь пергамент и напало на меня. — Боль в руке стала невыносимой. — Я почувствовала на себе чей-то взгляд. Чьи-то руки тисками сжимали мои голову. Руку обожгло огнем. — Тесса беспомощно передернула плечами. — Что было после — не помню. Я не приходила в себя целый день.
Райвис прикусил шрам на губе.
— Как ты могла сделать такую глупость? Неужели Эмит не предупредил тебя? Ты могла погибнуть. Погибнуть. Пойми, мы тут не в игрушки играем. Опасность, реальная опасность подстерегает тебя на каждом шагу. Ты должна была остановиться сразу же, как почувствовала запах гонцов. Отложить кисть, выйти из-за стола. Тебе не следует вмешиваться — ни во что, никогда.
Тессу удивил гнев Райвиса. Она не понимала, почему он так разозлился.
— Я не ребенок. Я знала, что занимаюсь опасным делом, но у меня не было выбора. Гонцы окружили Кэмрона. Я не могла оставить его там одного. Я должна была сделать хоть что-нибудь.
— Тебе незачем было рисковать жизнью. Я держал ситуацию под контролем. — Райвис по-прежнему злился, но в голосе его, кроме гнева, Тессе послышался и другой оттенок, правда, она не могла бы сказать, какой именно. Но она не стала вникать в свои ощущения и сердито выкрикнула:
— Не велика оказалась польза от твоего контроля?
— Что ты имеешь в виду?
— Да то, что Кэмрон Торнский мертв. А если бы я больше знала или постаралась бы как следует, он мог бы сегодня плыть на корабле вместе с нами. — Тесса готова была разрыдаться. С чего это ее так развезло? Она сама себя не узнавала.
— Кэмрон не умер. — Райвис, похоже, немного смягчился. — Он жив и направляется в Мир'Лор. Я вытащил его из той передряги.
Под скрип деревянного корпуса корабля Тесса пыталась обдумать услышанное. Боль в руке да плюс еще постоянная качка не добавляли ей сообразительности.
— Так ты спас его? — переспросила она, как маленький ребенок, которому надо все объяснять по нескольку раз.
— Да. Я и двенадцать лучников. — Райвис потрогал обезображенную шрамом губу. — Мы ехали позади всех. Я не случайно отстал. Я подозревал, что нас заманивают в ловушку, только не знал, в какую именно. Последнее, чего я ожидал, — это столкновения с такими же чудовищами, как тогда, на мосту.
— Кто-то стоит за ними, — заявила Тесса.
Райвис кивнул:
— Я думаю, это Изгард или его писец.
— Точно! Это писец. — У Тессы сильнее забилось сердце. — Прежде чем отключиться, я успела почувствовать запах краски, чужой краски.
— Может, ты еще что-нибудь вспомнишь?
Тесса покачала головой. Она все еще не могла до конца поверить, что Кэмрон Торнский остался жив.
— Подумай. Думай же!
— Мне больше нечего вспоминать. Я рисовала узор, видела напавших на Кэмрона гонцов, старалась помочь, не знала, как взяться за дело, — и была наказана за свою дерзость. — Тесса снова начинала раздражаться. — Вот и все. Больше ничего сказать не могу, спрашивай хоть сто лет.
Райвис не обратил внимание на ее тон.
— Значит, он, Изгард, или его писец заметили тебя, лишь когда ты попыталась помешать им?
— Не уверена. — Тесса увидела, что с губ Райвиса вот-вот сорвется новый вопрос. Ей надоел этот допрос. — А что ты, собственно, делаешь на этом корабле? Или просто случайно заехал в Бей'Зелл и решил проведать меня?
В полумраке каюты улыбка Райвиса казалась просто ослепительной. Она сразу разрядила обстановку и точно согрела воздух.
— Похоже, я исчерпал свою квоту на вопросы.
Тесса не хотела поддаваться его обаянию, но ничего не могла с собой поделать.
— Просто ответь на мой вопрос, — сказала она и была приятно удивлена, как серьезно звучит ее голос: хорошо, что хоть он ее не подвел.
Райвис развалился на койке. Если бы не круги под глазами и не прикушенная губа, невозможно было бы догадаться, что рана дает себя знать. Детали, всюду детали, подумала Тесса.
— Я приехал в Бей'Зелл за тобой. Чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, защитить тебя и понять, зачем ты здесь оказалась. — Райвис говорил тихо, но не шепотом, твердо, но не резко. — Ты как-то связана со всей здешней заварухой — я предполагал это еще до того, как ты рассказала, что видела Кэмрона в ущелье. Ты только подтвердила мое предположение.
Не знаю, каковы твои возможности, но гонцов Изгарда я видел в деле. Они пугают меня. С такими мне еще сталкиваться не доводилось. Они не похожи на обычных солдат, они не знают страха. Они лезут вперед и вперед, не останавливаясь, не задумываясь. Одного гонца я разрубил от глотки до пупка, а он все не отступал, даже не поморщился от боли — он кидался и кидался на меня, пока не истек кровью и нож не выпал у него из рук.
Райвис вздрогнул и снова пощупал рану на боку.
— Когда такое происходит с нормальным человеком, инстинкт велит ему спасаться бегством, заползти в убежище и зализать рану, а не продолжать драться, пока она не убьет его.
Но больше всего меня пугает, что таких чудовищ — тысячи. Не знаю, сколько гонцов было в той долине — наверное, куда меньше, чем нам показалось в тот момент, — в резерве у Изгарда их в десятки раз больше. Его армия насчитывает двадцать тысяч человек. Двадцать тысяч. По крайней мере четверть из них, самых искусных во владении оружием и верховой езде, имеют право называться гонцами. Что, если Изгард всех их превратит в животных? Мы знаем, что происходит с городом, отданным в распоряжение гонцов. Торн они сровняли с землей. Женщины или дети, вооруженные мужчины или животные — им все равно. Они убивают все, что движется. Поверь, если Изгарду для осуществления его замыслов понадобится превратить в животных всех своих солдат, он не будет колебаться ни секунды. И я не вижу, что Рейз может противопоставить ему.
Тесса скорчилась в уголке и закрыла глаза. Она понимала, что Райвис нарочно пугает ее. Но он зря старался. Она и без того тряслась от страха. Живот болел, а голова гудела. Но это не был звон в ушах. Нет. Ее старый недуг никогда больше не вернется.
Но теперь уже она не знала, радоваться этому или нет.
— Почему я здесь, мне известно. Дэверик перетащил меня в Бей'Зелл, чтобы я остановила гонцов.
Райвис коротко взглянул на нее и опустил глаза, не давая Тессе проникнуть в его мысли.
Раз начав, Тесса уже не могла остановиться:
— Та серия узоров Дэверика, которую Эмит отдал на хранение Марселю Вейлингскому, — это был вызов. Эти картинки привели меня сюда. Серия состоит из пяти узоров. Первый Дэверик нарисовал двадцать один год назад. И завершение каждого из них приближало меня к кольцу. Я сверяла даты — все совпадает. Дэверик вел меня почти всю жизнь. В тот день, когда он закончил последний рисунок, я нашла кольцо. — Она вытащила кольцо из-под корсажа и сунула Райвису под нос. — А надев его, очутилась здесь.
Райвис не шевелился, не прикасался к кольцу. Он не был ни удивлен, ни взволнован. Он даже не спросил Тессу, откуда она пришла в этот мир. Он только уточнил:
— И в то самое утро я наткнулся на тебя в порту?
— Да.
— А неделю назад, когда ты рисовала узор и увидела Кэмрона, сражающегося с гонцами, тебе в какой-то момент удалось переломить ход битвы?
— Да. Гонцы стали двигаться медленнее. И они изменились. Они стали почти как люди. Если бы я понимала, что делаю, я бы справилась с ними.
— Поэтому ты направляешься в Мэйрибейн? Чтобы научиться понимать, что делаешь?
— Да. Эмит больше ничему не может меня научить: он помощник каллиграфа, но не каллиграф. Но все равно он знает много, очень много. — Тесса заметила, что охотно отвечает на вопросы Райвиса. Высказанные вслух, все эти вещи казались более понятными. Райвис принимал ее слова как должное, не перебивал и не возражал.
— На прошлой неделе, когда я рисовала тот узор, но еще до того, как увидела Кэмрона, я нашла... нашла как бы частичку себя самой. Частичку, которая двадцать один год была запрятана где-то очень глубоко внутри меня, о которой я почти и не подозревала. Только в вашем мире я обрела ее.
Райвис в который раз озабоченно пощупал свою рану. Тесса заметила, что он побледнел и лицо его осунулось от усталости.
— Итак, ты надеешься в Мэйрибейне получить ответ на твои вопросы?
— Эмит назвал мне одного человека — брата Аввакуса. Эмит полагает, что Аввакус сможет помочь мне.
Продолжая говорить, Тесса начала снова рыться в мешке. Матушка Эмита напихала туда всевозможных трав и мазей. «Никогда не знаешь, что может стрястись с женщиной, которая путешествует в одиночестве», — говорила старушка. Тесса подумала, что, возможно, у нее найдется что-нибудь и для Райвиса. Например, мазь из бархатцев. Ею Тесса смазывала обожженную руку. Не исключено, что мазь подойдет и для раны Райвиса. Пригодится и сушеная ивовая кора — средство против болей и лихорадки. Пересмотрев кучу пакетиков, завернутых в листья осоки и завязанных веревочками, Тесса нашла, что хотела. Ивовую кору надо заваривать кипящей водой, но мазь можно использовать прямо сейчас.
— Сними рубашку, — велела она. Райвис удивленно покосился на нее:
— Так скоро? Мы даже не вышли в открытое море.
Тесса нахмурилась:
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Я хочу взглянуть на твою рану. Возможно, у меня найдется подходящее лекарство.
— Что это?
— Мазь из бархатцев.
Райвис кивнул:
— Неплохая штука. — Он негнущимися пальцами с трудом расшнуровал тунику, стянул ее через голову и задрал нижнюю рубаху.
Тесса ахнула. Рана была покрыта коркой засохшей крови. Кожа вокруг вздулась пузырями. Отрывочных медицинских сведений, почерпнутых из бесед с матушкой Эмита, тут явно было недостаточно.
— Видишь нож, что торчит из седельной сумки? — Райвис ткнул пальцем в груду вещей на полу. — Достань его и прокали лезвие в пламени.
Тесса повиновалась. Слава богу, Райвис, похоже, разбирается в таких вещах лучше ее. Она сняла фонарь с крюка под потолком и просунула нож под медный абажур. Вскоре лезвие почернело, а каюта наполнилась дымом.
— Хватит, — сказал Райвис. — Теперь окуни конец лезвия в мазь и дай нож мне.
Корабль так качнуло, что Тесса не удержалась бы на ногах, если бы не успела ухватиться за стену. Желудок ее теперь жил отдельной, не зависимой от тела жизнью. Тошнота подкатывала к горлу. Она больно прикусила язык, чтобы привести себя в чувство, и протянула нож Райвису.
Не медля ни секунды, он поудобнее перехватил рукоятку, впился зубами в шрам на губе и полоснул ножом по коже. Затем с исказившимся от боли лицом полой рубахи зажал рану, из которой хлынули кровь и гной. В нормальном состоянии Тесса не отличалась брезгливостью, но сейчас, при виде грязно-коричневой жижи, она зажала рот рукой.
— Имбиря у тебя не припасено? — спросил Райвис.
— Не знаю. Сейчас посмотрю. — Тесса была рада, что есть повод отвернуться. — А зачем он тебе?
— Тебе, а не мне. Ты же зеленей травы.
— Зеленей травы?
— У тебя приступ морской болезни. Имбирь — лучшее лекарство от этой напасти. — Райвис отнял рубаху от раны, скатал из нее жгут и затянул его под больным местом, чтобы остановить кровотечение. — Дай мне остаток мази и кусок чистой материи, если найдется.
Когда обработка и перевязка раны были закончены, Тесса отыскала имбирь среди сверточков и пакетиков матушки Эмита.
— Откуда у тебя столько медицинских познаний? — поинтересовалась она, поднося к носу что-то желтое и круглое.
— А как же? Это часть моей работы. Предположим, я перевожу солдат на корабле и жду, что по прибытии на место они будут сражаться. Но какие воины из парней, которые всю дорогу блевали и стонали на койках? А посылая солдат в сражение, ты должен знать, что делать с ранеными, как остановить кровотечение, как предупредить заражение. И все это с помощью простейших, всегда имеющихся под рукой средств. Если же пойдет слух, что в твоем отряде раненых оставляют умирать на поле боя, к тебе больше не пойдет служить ни один наемник, ни за какие деньги.
Тесса убедилась, что желтый шарик — действительно сушеный имбирь, засунула его в рот и принялась жевать. Холодная рассудочность Райвиса разочаровала ее.
— Как ты думаешь, скоро заживет рана? — спросила она, чтобы сменить тему.
Райвис завязал последний узел и потянулся к фляжке с берриаком. Хотя он ни единым стоном не выдал, насколько мучительна была эта перевязка, на лбу его выступили крупные капли пота, а губа была прокушена до крови. Глотнув берриака, он ответил:
— До Килгрима заживет.
— Через три дня?
Райвис рассмеялся:
— Это старое корыто будет тащиться до Килгрима по крайней мере в два раза дольше.
— Но Эмит сказал, что путешествие займет три дня.
— На истанианском паруснике или мэдранской яхте. Но на старом торговом судне вроде этого... Нам повезет, если доберемся за неделю.
— Но у него целых три мачты...
— Все три ему понадобятся, чтобы тащить груз.
— Но матушка Эмита выбрала «Бурав» именно за высокие мачты и широкие паруса.
— Эмит с матушкой — милейшие люди и знают массу занимательных вещей о приготовлении пищи и рисовании узоров, но в кораблях они не смыслят ничего. — Райвис поудобнее устроился на койке. Он, казалось, получал удовольствие от этой беседы. — О быстроходности судна судят не по числу мачт, а по форме носа и по длине корпуса в отношении к бимсу. Нос «Бурава» почти неотличим от кормы, а ширина почти равна длине. — Райвис с улыбкой покачал головой. — Нет, особой быстроходности при такой конструкции ждать не приходится.
Самодовольный тон Райвиса раздражал Тессу. Она выплюнула имбирь на ладонь.
— Подумаешь какой всезнайка!
Райвис пожал плечами, заткнул фляжку пробкой и поставил на пол.
— Если не возражаешь, я хотел бы вздремнуть. А тебе лучше всего засунуть имбирь обратно в рот и прогуляться по палубе, подышать свежим воздухом и привыкнуть к качке. Нам предстоит долгое путешествие.
Все еще кипя от возмущения, но не зная, что возразить, Тесса вышла из каюты. Несмотря на весь свой сарказм и браваду, Райвис действительно болен и нуждается в отдыхе. Поднимаясь по ступенькам на главную палубу, она почувствовала, что в ней просыпается прежняя Тесса — любительница новых стран и приключений.
19
В погребе Марселя было темно. Именно в такой обстановке он предпочитал принимать этих посетителей. Невелико удовольствие видеть лица гонцов. Они пугали его. Запах ему тоже не нравился, но с этим банкир ничего поделать не мог. После их ухода Марсель всегда зажигал свечи с корицей. Конечно же, столь тонкий ценитель, каковым был бейзеллский банкир, прекрасно понимал, что в погребе, где хранятся редкие коллекционные вина, благовония жечь не полагается: запах корицы мог просочиться под пробки и испортить букет, но выхода не было. Вонь гонцов действовала ему на нервы. Он даже полученные от них золотые монеты тщательно отмывал.
На сей раз явился только один гонец. Явился на обычный их манер — ногой распахнув ведущую в задний двор калитку. Эта бесцеремонность тоже не нравилась Марселю, но он знал по опыту, что если калитку запереть, они просто вышибут ее. Одно дело незваные гости, другое — подозрительный шум в тихие утренние часы. Первая заповедь всякого банкира — ни в коем случае не привлекать к себе лишнего внимания.
— Что понадобилось вам на этот раз? — театральным тоном вопросил Марсель. Сейчас он играл роль занятого человека, чувствующего себя хозяином положения. — Я уже сказал вам, что не знаю, где сейчас Райвис Буранский.
Лицо гонца было в тени, Марсель видел только белки его глаз и капельки слюны между зубами. Этот больше походил на человека, чем тот, что приходил в прошлый раз. Но пах столь же отвратительно.
— Нам нужно найти девушку, женщину. Ту, что была с Райвисом Буранским той ночью, когда мы напали на него на мосту. — Гонец говорил шепотом, но при словах «женщина» и «мост» челюсти его хищно лязгнули.
— Девушку зовут Тесса. Она иностранка. В то утро Райвис приводил ее сюда. — Марсель старался держаться подальше от гонца.
Порой он сам поражался, как позволил втянуть себя в такую историю. А начиналось все так невинно — он был обычным посредником между Изгардом Гэризонским и Райвисом. Но с ночи, когда в замке Бэсс убили Берика Торнского, события начали раскручиваться с головокружительной быстротой. Изгарда больше не устраивал нейтралитет Марселя. Он потребовал, чтобы банкир целиком стал на его сторону. Марсель же всегда гордился своей способностью приспосабливаться к запросам клиентов. Особенно столь могущественных.
Изгард Гэризонский сумел захватить власть и сумел удержать ее. Не требовалось большого ума, чтобы сообразить — этот человек далеко пойдет. Сейчас гэризонскому королю нужен Бей'Зелл, и скорей всего он его получит. Марсель рассчитывал оказаться в фаворитах у нового правителя.
— Где эта девица сейчас? — В уголках рта гонца выступила слюна, словно он жевал что-то жесткое. Нож с длинным узким лезвием висел на ремешке у него под мышкой, обернутая кожей рукоятка была испачкана кровью.
Марсель заставил себя отвести взгляд от ножа и ответил:
— Понятия не имею. Она может быть где угодно. — Марсель чувствовал, что голос его звучит как-то неуверенно. Между тем крайне важно было, чтобы гонцы поверили ему. Поэтому банкир развел руками и повторил: — Где угодно.
Бесшумно ступая, гонец подошел вплотную к Марселю:
— Мы полагаем, что она здесь, в городе. Подумай, где она может быть?
Марселю понадобились все недюжинные актерские способности, чтобы сохранить видимость спокойствия. Сейчас гонец не напоминал бешеную собаку. Но в любую минуту он мог озвереть снова. Тем более, что вблизи Марсель заметил не только животный запах, но и золотистые искорки в глазах и странно выступающую челюсть...
Марсель как мог небрежно пожал плечами, откашлялся и лишь потом заговорил:
— Не знаю, что вам посоветовать. Я... просто не знаю.
— Она сидела в какой-то кухне. Там был широкий стол, заваленный красками и кистями.
Марсель пытался собраться с мыслями. Кухня? Стол? Какая дичь! Да за городскими воротами тысячи кухней и десятки тысяч столов!
Гонец наклонился над Марселем и обдал банкира своим зловонным дыханием:
— Мне нужно найти ее. Думай!
И Марсель думал, думал изо всех сил. Кухня... стол... краски! Банкир поджал пухлые губы. Он вспомнил ночь, когда принес рисунки Дэверика в дом матушки Эмита. Стол был завален красками! А Эмит и эта старая перечница, его мамаша, не могли дождаться, когда он наконец уйдет. Эмит нервничал, точно истанианский курьер, которому поручили доставить кому-то мешок золота, а старуха только что не вытолкала почтенного банкира за дверь. Вот оно! Именно там следует искать девчонку.
Марсель с хитрецой покосился на гонца. Банкир наслаждался своим открытием. Оно помогло ему вновь обрести самоуверенность. На сей раз он не стал прокашливаться и мяться. Звучный голос больше не изменял ему.
— Есть одно местечко, в котором вам, пожалуй, стоит поискать.
— Где?
— Маленький домик на западной окраине города...
Рука гонца метнулась к ножу.
— Кто там живет?
Марсель колебался, соображая, что лучше — рассказать все, что знает об обитателях домика, или же напустить побольше туману. Не просчитается ли он, разболтав все? Не опасно ли это? В конце концов, гонцы скорей всего не причинят Эмиту и его матери никакого вреда. А вот он, Марсель, может нажить серьезные неприятности, если скроет правду. Изгард и его люди не из тех, кто будет терпеть всякие увертки и отговорки.
Марсель взглянул на гонца, сжимавшего рукоятку кинжала, потом на винные полки, заставленные бутылями и бочонками, театрально вздохнул и заговорил. В первую очередь он должен думать о себе. Кроме того, банкир обожал звук собственного голоса.
Тесса нахмурилась, рассердившись сама на себя, и перевела взгляд на небо. Ни облаков, ни птиц, ни сгустков тумана: эта однообразная серость вполне устраивала Тессу. Ей повсюду мерещатся узоры. Так не годится. Ей хотелось смотреть на небо и видеть небо, просто небо, а не замысловатый и таинственный узор.
Тесса поправила накинутый на плечи плащ, оттолкнулась от перил и направилась к лестнице. Ее новые ботинки приятно поскрипывали; матросы провожали ее глазами. Хмурая гримаса на лице Тессы сменилась улыбкой. Она постепенно привыкала к этому кораблю.
Прописанный Райвисом имбирь оказался отличным средством. Вообще все, что он вчера говорил, подействовало: имбирь, прогулка, свежий воздух и предложение поближе познакомиться со своим новым окружением. Морская болезнь прошла без следа и вряд ли вернется, если, конечно, не начнется шторм или она не съест что-нибудь испорченное.
Вчера Тесса почти весь день просто гуляла по палубе. После нескольких недель заточения это было для нее настоящим праздником. Женщины-пассажирки демонстративно игнорировали ее или же бросали неодобрительные взгляды на чересчур самостоятельную девицу, пустившуюся в путь без сопровождающих. Некоторые с опаской косились на нож, который она носила на поясе. Тессу забавляло, что кто-то может считать ее опасной.
Что касается мужчин... Тут Тесса могла только благодарить небо за присутствие Райвиса. Мужчины откровенно глазели на нее, и Тесса не знала, что их интересует больше — содержимое ее кошелька, ее тело, или же и то и другое сразу. Что бы она ни делала — отворачивалась, хваталась за рукоятку кинжала, просто уходила, — не могло их остановить. Но стоило громко напомнить пробегавшему мимо юнге, что муж ее требует еще одну койку в каюту на нижней палубе — и больше ее не беспокоили. Тессе и думать не хотелось, что бы она делала без Райвиса. Этот мир — явно не то место, где одинокая женщина может спокойно себя чувствовать.
На сей раз явился только один гонец. Явился на обычный их манер — ногой распахнув ведущую в задний двор калитку. Эта бесцеремонность тоже не нравилась Марселю, но он знал по опыту, что если калитку запереть, они просто вышибут ее. Одно дело незваные гости, другое — подозрительный шум в тихие утренние часы. Первая заповедь всякого банкира — ни в коем случае не привлекать к себе лишнего внимания.
— Что понадобилось вам на этот раз? — театральным тоном вопросил Марсель. Сейчас он играл роль занятого человека, чувствующего себя хозяином положения. — Я уже сказал вам, что не знаю, где сейчас Райвис Буранский.
Лицо гонца было в тени, Марсель видел только белки его глаз и капельки слюны между зубами. Этот больше походил на человека, чем тот, что приходил в прошлый раз. Но пах столь же отвратительно.
— Нам нужно найти девушку, женщину. Ту, что была с Райвисом Буранским той ночью, когда мы напали на него на мосту. — Гонец говорил шепотом, но при словах «женщина» и «мост» челюсти его хищно лязгнули.
— Девушку зовут Тесса. Она иностранка. В то утро Райвис приводил ее сюда. — Марсель старался держаться подальше от гонца.
Порой он сам поражался, как позволил втянуть себя в такую историю. А начиналось все так невинно — он был обычным посредником между Изгардом Гэризонским и Райвисом. Но с ночи, когда в замке Бэсс убили Берика Торнского, события начали раскручиваться с головокружительной быстротой. Изгарда больше не устраивал нейтралитет Марселя. Он потребовал, чтобы банкир целиком стал на его сторону. Марсель же всегда гордился своей способностью приспосабливаться к запросам клиентов. Особенно столь могущественных.
Изгард Гэризонский сумел захватить власть и сумел удержать ее. Не требовалось большого ума, чтобы сообразить — этот человек далеко пойдет. Сейчас гэризонскому королю нужен Бей'Зелл, и скорей всего он его получит. Марсель рассчитывал оказаться в фаворитах у нового правителя.
— Где эта девица сейчас? — В уголках рта гонца выступила слюна, словно он жевал что-то жесткое. Нож с длинным узким лезвием висел на ремешке у него под мышкой, обернутая кожей рукоятка была испачкана кровью.
Марсель заставил себя отвести взгляд от ножа и ответил:
— Понятия не имею. Она может быть где угодно. — Марсель чувствовал, что голос его звучит как-то неуверенно. Между тем крайне важно было, чтобы гонцы поверили ему. Поэтому банкир развел руками и повторил: — Где угодно.
Бесшумно ступая, гонец подошел вплотную к Марселю:
— Мы полагаем, что она здесь, в городе. Подумай, где она может быть?
Марселю понадобились все недюжинные актерские способности, чтобы сохранить видимость спокойствия. Сейчас гонец не напоминал бешеную собаку. Но в любую минуту он мог озвереть снова. Тем более, что вблизи Марсель заметил не только животный запах, но и золотистые искорки в глазах и странно выступающую челюсть...
Марсель как мог небрежно пожал плечами, откашлялся и лишь потом заговорил:
— Не знаю, что вам посоветовать. Я... просто не знаю.
— Она сидела в какой-то кухне. Там был широкий стол, заваленный красками и кистями.
Марсель пытался собраться с мыслями. Кухня? Стол? Какая дичь! Да за городскими воротами тысячи кухней и десятки тысяч столов!
Гонец наклонился над Марселем и обдал банкира своим зловонным дыханием:
— Мне нужно найти ее. Думай!
И Марсель думал, думал изо всех сил. Кухня... стол... краски! Банкир поджал пухлые губы. Он вспомнил ночь, когда принес рисунки Дэверика в дом матушки Эмита. Стол был завален красками! А Эмит и эта старая перечница, его мамаша, не могли дождаться, когда он наконец уйдет. Эмит нервничал, точно истанианский курьер, которому поручили доставить кому-то мешок золота, а старуха только что не вытолкала почтенного банкира за дверь. Вот оно! Именно там следует искать девчонку.
Марсель с хитрецой покосился на гонца. Банкир наслаждался своим открытием. Оно помогло ему вновь обрести самоуверенность. На сей раз он не стал прокашливаться и мяться. Звучный голос больше не изменял ему.
— Есть одно местечко, в котором вам, пожалуй, стоит поискать.
— Где?
— Маленький домик на западной окраине города...
Рука гонца метнулась к ножу.
— Кто там живет?
Марсель колебался, соображая, что лучше — рассказать все, что знает об обитателях домика, или же напустить побольше туману. Не просчитается ли он, разболтав все? Не опасно ли это? В конце концов, гонцы скорей всего не причинят Эмиту и его матери никакого вреда. А вот он, Марсель, может нажить серьезные неприятности, если скроет правду. Изгард и его люди не из тех, кто будет терпеть всякие увертки и отговорки.
Марсель взглянул на гонца, сжимавшего рукоятку кинжала, потом на винные полки, заставленные бутылями и бочонками, театрально вздохнул и заговорил. В первую очередь он должен думать о себе. Кроме того, банкир обожал звук собственного голоса.
* * *
Тесса стояла на палубе, опираясь на перила. Впереди простиралась море — и ничего больше. Было раннее утро, и солнечные лучи косо ложились на воду, оставляя на поверхности серебристые блики. Если бы удалось проследить серебристые линии на протяжении всей их длины, она разгадала бы тайну этого узора. Но неустойчивые формы расползались, убегали от нее, как буквы, написанные симпатическими чернилами.Тесса нахмурилась, рассердившись сама на себя, и перевела взгляд на небо. Ни облаков, ни птиц, ни сгустков тумана: эта однообразная серость вполне устраивала Тессу. Ей повсюду мерещатся узоры. Так не годится. Ей хотелось смотреть на небо и видеть небо, просто небо, а не замысловатый и таинственный узор.
Тесса поправила накинутый на плечи плащ, оттолкнулась от перил и направилась к лестнице. Ее новые ботинки приятно поскрипывали; матросы провожали ее глазами. Хмурая гримаса на лице Тессы сменилась улыбкой. Она постепенно привыкала к этому кораблю.
Прописанный Райвисом имбирь оказался отличным средством. Вообще все, что он вчера говорил, подействовало: имбирь, прогулка, свежий воздух и предложение поближе познакомиться со своим новым окружением. Морская болезнь прошла без следа и вряд ли вернется, если, конечно, не начнется шторм или она не съест что-нибудь испорченное.
Вчера Тесса почти весь день просто гуляла по палубе. После нескольких недель заточения это было для нее настоящим праздником. Женщины-пассажирки демонстративно игнорировали ее или же бросали неодобрительные взгляды на чересчур самостоятельную девицу, пустившуюся в путь без сопровождающих. Некоторые с опаской косились на нож, который она носила на поясе. Тессу забавляло, что кто-то может считать ее опасной.
Что касается мужчин... Тут Тесса могла только благодарить небо за присутствие Райвиса. Мужчины откровенно глазели на нее, и Тесса не знала, что их интересует больше — содержимое ее кошелька, ее тело, или же и то и другое сразу. Что бы она ни делала — отворачивалась, хваталась за рукоятку кинжала, просто уходила, — не могло их остановить. Но стоило громко напомнить пробегавшему мимо юнге, что муж ее требует еще одну койку в каюту на нижней палубе — и больше ее не беспокоили. Тессе и думать не хотелось, что бы она делала без Райвиса. Этот мир — явно не то место, где одинокая женщина может спокойно себя чувствовать.