Джонсон Сьюзен. Снова и снова

   – Это значит: да, дорогая, я покажу им, где поставить еду.
   – И это все? – Она не спускала с него подозрительного взгляда.
   – Клянусь! – Он широко развёл руками.
   – Прости. – У Каро вырвался лёгкий вздох.
   – Ступай, – промолвил он с улыбкой. – Полагаю, что управлюсь здесь без тебя.
   Вскоре явились лакеи. Они принесли закуски, дополнительный столик и несколько бутылок шампанского во льду. Саймон проследил, чтобы всё было расположено как полагается, ещё раз окинул взглядом стол, отпустил лакеев и отправился за Каро.
   Стоило ему приоткрыть дверь в спальню – и он замер на пороге. На его губах расцвела медленная улыбка.
   – Что я вижу?
   – Разве я не миленькая штучка?
   Она томно раскинулась на пышных перинах совершенно голая. Только драгоценности, все до единой, подаренные ей сегодня, украшали её совершенные дивные формы. Браслеты таинственно поблёскивали на запястьях и лодыжках, ожерелья в несколько рядов висели на шее, пальцы были сплошь унизаны сверкающими кольцами и перстнями, длинная нитка жемчуга охватывала талию, а рубиновые серьги красовались в ушах.
   Саймон не спешил входить в спальню, для верности придерживаясь руками за косяк. Он улыбался от уха до уха.
   – Знаешь, сколько лет я не видел тебя такой?
   – Но теперь эти сокровища принадлежат мне, а не твоей матери!
   – Я всегда считал, что её украшения лучше смотрятся на тебе, а не на ней!
   – А ты вспомнишь те, которые не видно?
   Он прикрыл глаза, а когда открыл, в его тёмных глазах уже полыхало алчное пламя.
   – Я помню, – прошептал он.
   – Ты можешь войти. Я не кусаюсь. – Её голос понизился до шелковистого шёпота. – Если только ты сам не захочешь. А если ты найдёшь спрятанные сокровища, то получишь ещё один приз…
   На какое-то время он замер, не в силах двигаться или говорить.
   – Боишься? – лукаво поинтересовалась она.
   – Совсем наоборот! – Он улыбнулся. – Я просто оцениваю свои возможности. Тебе очень нравятся твои украшения?
   – Я их обожаю. – Хотя гораздо больше она обожала то, что он не поленился купить для неё подарки, а теперь интересуется её мнением. Или это снова Гор выбирал для неё камешки? Каро запретила себе думать об этом дальше. Потому что могла прийти к выводу, который снова все разрушит. – Это ты купил? – Она прикоснулась к серьгам. – Или Гор?
   – Это так важно? – Он опустил руки и застыл на пороге, божественно прекрасный в своём вечернем фраке. Ради торжественного случая Саймон даже выбрал манишку с пышным жабо.
   Каро пришлось напомнить себе, что следует быть вежливой. Но слова вырвались сами собой, вопреки здравому смыслу:
   – По-моему, это не просто важно. Это чрезвычайно важно. Особенно если вспомнить то, как странно ты обставил предложение руки и сердца, не говоря уже о самой свадьбе.
   – Мне казалось, что я обставил все достаточно прилично. – Он едва заметно дёрнул губой. – И тому порукой – твоё согласие. Да, я купил эти камни, – добавил Саймон, понимая, что для неё это не менее важно, чем для него – сам факт женитьбы. – Я знал, что рубины ты любишь больше всего, ну а прочее, – он небрежно махнул рукой, – купил просто для забавы.
   – Когда ты их купил?
   – Это что, допрос? – Он двинулся к кровати, удивлённо приподняв брови.
   Её даже передёрнуло от нетерпения. С одной стороны, она непременно должна была все узнать, а с другой – изнемогала от желания.
   – Я купил их в Лондоне четыре дня назад. Мне хотелось, чтобы у тебя сразу были свои собственные драгоценности.
   – Не сомневаюсь, что это слышали от тебя все прежние любовницы!
   Он на секунду зажмурился, стараясь совладать с собой.
   – Это слышала только моя жена, всего один раз. – Саймон не позволил своему голосу даже дрогнуть. Он был полон решимости достичь согласия со своей строптивой невестой, невзирая ни на что. – И должен признаться, что это доставило мне немалое удовольствие. – Он выразительно повёл рукой, – И твой потрясающий вид стал настоящей наградой.
   – Я надеялась сделать тебе приятное. – К его великой радости, на этот раз она отвечала вполне добродушно.
   – И тебе это удалось.
   – Надеюсь, ты ни о чём не будешь жалеть.
   – Даже если бы я и пожалел, сейчас об этом не может быть и речи. Сегодня наша брачная ночь, и я собираюсь насладиться ею сполна. – Он развязал галстук.
   – Ты не заметил, что чего-то не хватает?
   Он покачал головой. Он скупил все драгоценности, что натащили в тот день ювелиры в Харгрейв-Хаус, но не догадался обратить внимание на то, какие дары припасла для него невеста.
   – Хочешь, я сама тебя раздену? – предложила она. – Помнится, иногда это тебе нравилось.
   Он сокрушённо покачал головой:
   – Только в тех случаях, когда мне хватало терпения дождаться до конца и не наброситься на тебя!
   – Рада слышать, что не я одна такая нетерпеливая.
   Для мужчины, большую часть жизни проводившего в дамских будуарах, это могло считаться неоспоримым доводом в пользу брака. Только Каро заводила его одним своим взглядом. Ей всегда удавалось это без труда.
   – Так ты заметила? – Он смущённо улыбнулся. – Но теперь у нас в запасе целая жизнь! И мы вольны делать всё, что захотим! Раздевай меня, если хочешь!
   – Если бы я была твоей гурией в гареме, это было бы моей прямой обязанностью!
   Он мгновенно прищурился, уловив этот грудной, с придыханием тон, и заметил, как она ёрзает от нетерпения. Теперь она лежала на боку, опираясь на локоть, и Саймон залюбовался пышными тугими грудями и божественно округлыми бёдрами своей страстной жены.
   – Похоже, у тебя внутри что-то есть. – Он жадно следил за её лёгкими ритмичными покачиваниями. – Не хочешь поменять это на что-то побольше – для разнообразия?
   – Боюсь, он окажется слишком большим. – Она томно прикрыла глаза. – И тогда я не смогу сама тебя раздеть… после всего.
   – Ну что ж, моя милая наложница, если ты не в состоянии сегодня исполнять свой долг, не лучше ли мне позвать других гурий? – процедил он с напускной суровостью.
   Сколько раз ей уже приходилось видеть его таким: смуглым, красивым, готовым для любви и для игр. И хотя на самом деле никто не назвал бы его пашой или султаном, в определённом смысле он всё же мог считаться хозяином гарема. Правда, ублажавших его леди удерживали на месте не стены и грозная стража, а только его красота и искусство дарить наслаждение своей партнёрше.
   – Нет, умоляю тебя, господин. – Теперь её томное придыхание уже не было наигранным. – Я вовсе не это имела в виду. Пожалуйста, не гони меня! Я уже столько месяцев отлучена от твоего ложа!
   – Я был в отъезде. – Он приковал её к месту своим горящим, властным взором. – Но ты всегда моя любимая жена, пока я дома, – добавил он многозначительным тоном, полным самых заманчивых и страстных обещаний.
   – Ты больше не берёшь меня с собой в поездки! – жалобно отвечала она. Саймон не удержался от улыбки при виде столь увлечённой игры.
   – Я подумаю над тем, нельзя ли взять тебя снова!
   – Если я доставлю тебе наслаждение?
   – Если ты не доставишь мне неудовольствия! Твоё тело всегда приносит мне наслаждение. Зато твой упрямый нрав часто вызывает моё неудовольствие.
   – Но я давно уже стала другой, господин! Спросите у кого угодно!
   – Посмотрим. Иди ко мне. – Он протянул руку. Она кубарем скатилась с кровати – стремительный блеск камней и звяканье цепочек – и встала перед ним. Он пробежался пальцами по самоцветам в её ожерелье, лежавшем на пышной груди.
   – Они достойны твоей красоты.
   – Я рада, что ты так считаешь, господин! Робкий, покорный голосок вызвал новый прилив крови к его оживавшему копью.
   – Евнухи доложили мне, что ты постепенно усваиваешь уроки. – Он легонько потеребил тёмные чуткие соски. – Тебя уже давно не наказывают за дерзкий нрав и упрямство.
   – Я была скромной и послушной, господин, я заслужила снова вашу милость! Ты можешь проверить сам, какая я теперь скромная и послушная! Вот увидишь, ты будешь доволен!
   Он слегка сжал пальцы и тут же выпустил её соски.
   – Ну что ж, тогда раздень меня для начала, а там посмотрим, научилась ли ты усмирять свой, нрав.
   – Ты увидишь, что научилась, мой господин!
   – Тебе следует аккуратно сложить мои вещи и ничего не помять!
   Такой приказ, низводящий её до положения простой камеристки, не мог не вызвать вспышку возмущения, но Каро быстро потушила пламя в своих глазах.
   – Как будет угодно господину!
   – Ты должна быть горячей и влажной, когда я тебя возьму.
   – Я уже влажная, господин.
   – Я проверю это сам. Позднее… – И он ткнул пальцем в пуговицы на своём жилете.
   И она исполнила всё, что было приказано. Его фрак и жилет были сняты и аккуратно сложены. Так же, как и сорочка.
   – А теперь туфли, – приказал он. – Встань на колени. Снова Каро на миг заколебалась, но переломила себя и продолжила игру, опустившись на колени. То, что ей до сих пор приходилось прятать в себе, причиняло значительное беспокойство, и она вдруг застыла, тяжело дыша.
   – Ты не умеешь прислуживать своему господину? —
   Он положил руку ей на макушку.
   – Умею. – У неё вырвался сдавленный вздох. – Умею, мой господин.
   Он подал ей ногу, и Каро сняла с него лакированную туфлю, выдавая каждым движением снедавшее её нетерпение.
   – Посмотри на меня. – Он щёлкнул пальцами. – Покажи мне, какая ты влажная.
   Она сделала над собой усилие, чтобы внять его словам: откровенно встопорщенная ширинка приковала к себе её взгляд, но всё-таки Каро подняла глаза и посмотрела на Саймона.
   – Сунь туда палец и покажи, что ты готова. – Он говорил так надменно, словно и правда был бездушным сатрапом, избалованным вниманием своих покорных гурий.
   – Прямо туда, господин? – Её голос дрожал, все её чувства сосредоточились на разгорячённом пульсирующем лоне.
   – Да, прямо туда. Стоя на коленях.
   Он небрежно поглаживал её по голове, как будто ласкал комнатную собачку, а сам не спускал глаз с дрожащей руки, скользнувшей между её бёдер. Вот она едва заметно вздрогнула всем телом, и его копьё встрепенулось в ответ. Через минуту Каро овладела собой настолько, что смогла поднять руку к его лицу.
   – Подними выше, – приказал он. Она подчинилась.
   На её пальце блестела светлая влага. Он потрогал её и внимательно посмотрел на прозрачную каплю. Потом понюхал её.
   – Люблю, как ты пахнешь, – сообщил он. – Всегда любил.
   – Когда-то ты говорил, что по запаху узнаешь меня даже в темноте, господин!
   Он улыбнулся. Сколько раз он с наслаждением вбирал в себя этот запах в полной темноте!
   – Я узнаю тебя где угодно. – Саймон опустил руку и намазал у неё под носом, чтобы она тоже почувствовала свой запах. – Да ты, как говорится, совсем поплыла! Ты готова мне отдаться?
   – Да, мой господин. Господин, ты позволишь мне покорнейше задать тебе тот же вопрос?
   Он посмотрел на неё сверху вниз.
   – Расстегни на мне брюки и увидишь сама, Он внезапно представил себе новую картину.
   – Стой на коленях. Так тебе легко будет взять его в рот.
   – Да, господин.
   Как ей это удаётся? Почему у него темнеет в глазах от одного её томного голоса? Женская покорность не была для Саймона в новинку, однако при мысли о той цене, которую платила сейчас Каро, он был готов лопнуть от возбуждения.
   Все его чувства обострились в десять раз, как только она прикоснулась к застёжке и спустила его брюки. Он поспешил пинком отшвырнуть их в угол, забыв о собственном приказе аккуратно сложить всю его одежду. А когда её неловкие от волнения пальцы запутались в мелких пуговках на бельё, хрипло сказал:
   – Я сам.
   Ещё через секунду он охнул от наслаждения. Она осторожно сжала в ладонях его копьё и поднесла ко рту. Сначала она лизнула языком гладкий кончик, и Саймон захрипел, как будто ему нечем было дышать. А когда Каро обхватила губами его целиком, все его тело содрогнулось, как от удара.
   Судорожно стараясь сохранить остатки рассудка, он взялся за серьги с рубинами и лёгким нажатием заставил её приподнять лицо, чтобы видеть глаза.
   – Ты сегодня такая послушная, дорогая. Ты доказала мне свою покорность, – прошептал он. Её глаза были широко распахнуты, а рот по-прежнему полон. – Если так пойдёт и дальше, я буду очень часто посылать за тобой. Ты довольна?
   Не имея возможности говорить, она кивнула, как положено уважающей себя гурии.
   Её удивительное смирение приносило Саймону ни с чем не сравнимое удовольствие, буквально на грани извращения. До сих пор он не замечал в себе замашек тирана и деспота. Или просто ни одной из его женщин не удавалось разбудить в нём собственнический инстинкт.
   – Возьми ещё немного, дорогая. – Он слегка притянул её за серьги к себе, погрузив своё копьё ещё глубже. – Тебе нравится мне служить? – Его голос охрип от возбуждения, и напряжённое копьё заметно вздрагивало от каждого удара мощного сердца, посылавшего в него новую порцию крови.
   Она снова едва кивнула: у неё не было иного способа выразить своё согласие.
   – Хочешь, я кончу тебе в рот?
   Она покачала головой, желая почувствовать его в себе. Его голос стал угрожающе вкрадчивым:
   – Ты отвергаешь меня? – И он двинулся вперёд, положив руку ей на затылок и не позволяя отшатнуться.
   Она зарычала: низкий, горловой звук прокатился по затвердевшему копью в знак предупреждения. А потом она его укусила. Это не было больно, но заставило его вздрогнуть от неожиданности и отодвинуться.
   – Ты меня отвергаешь? – Он повторил свой вопрос странным, сдавленным голосом. Похоже, игры кончились.
   Она уселась на корточках, дрожа от возбуждения и прижимая колени к груди.
   – Я не меньше тебя люблю получать удовольствие! – задыхаясь, выпалила Каро. – И скоро сойду с ума. Теперь твоя очередь меня ласкать!
   – С какой стати? – Он едва заметно улыбнулся. – Если я – твой господин, а ты – моя гурия?
   Её зелёные глаза помутились от страсти, и блеск рубинов и жемчуга только подчеркнул её томный взгляд.
   – Ты должен сделать это во имя любви! – сказала она. Саймон заколебался, глядя сверху вниз на женщину у себя в ногах… его жену… странное, непривычное слово.
   – Во имя любви… – пробормотал он, и в его голосе ясно послышалась неуверенность.
   – Если ты подчинишься мне, это может убедить и меня подчиниться всем твоим приказам!
   Саймон довольно улыбнулся: вот теперь он слышал ту Каро, которую знал с самого детства!
   – Ты хочешь сказать: если сочтёшь, что тебе это нравится.
   – Тебе тоже может понравиться искать эти спрятанные драгоценности. Ты не подумал об этом?
   – Ты всегда была немного тороплива, – прошептал он, заинтригованный и более чем склонный выполнить её требование. Наклонившись, Саймон заставил её подняться. – Очень хорошо, моя герцогиня, посмотрим, что ты успела от меня спрятать!
   Она готова была растаять от счастья, услышав это слово: «моя». Оно как будто делало её частью самого Саймона и навсегда избавляло от одиночества. И что бы ни принесла им совместная жизнь в будущем, а этого не мог знать никто, Каро искренне считала себя счастливой. Она громко замурлыкала от удовольствия и от того возбуждения, которое приносили ей спрятанные драгоценности. Обхватив ногами его руку, она легонько двинулась взад-вперёд, намекая ему на то, чего ей так не хватало.
   Саймон не подал виду, что понял намёк, хотя одного мурлыканья этой огромной кошки было достаточно, чтобы выразить её состояние.
   – Может быть, я просто прогуляюсь по комнате и подожду, пока ты кончишь?
   – Какая оригинальная мысль! – Её взгляд полыхнул неистовым пламенем.
   – Я мог бы так поступить, если бы имел право похвастаться истинным великодушием, но, увы, моё себялюбие под стать твоему, дорогая.
   – Об этом и так знает весь свет.
   – А мне, бедному, только и остаётся уповать на то, что хотя бы о твоём себялюбии знает не так много народу.
   – Если бы я не была сейчас так возбуждена, то в два счёта обличила бы тебя в лицемерии и двойных стандартах!
   – Но поскольку ты…
   – Не меньше, чем ты.
   – Мы ещё успеем поспорить, – заверил он с ласковой улыбкой, уложив её на кровать. – А теперь я могу получить свой приз?
   Она сделала приглашающий жест, и браслеты на её запястье ярко сверкнули.
   Однако он не спешил ложиться рядом. Он раздвинул её бедра настолько, чтобы можно было сидеть между ними по-турецки. Теперь его колени легли ей на бёдра, и их тяжесть говорила об огромной силе, дремавшей в этом великолепном теле. Его прикосновение к влажным, чутким складкам кожи в заветной ложбинке было лёгким и нежным.
   – Мне придётся угадать, или я могу посмотреть?
   – Угадать.
   – Это не ожерелье из жемчуга. – Он потеребил нитку жемчуга, украшавшую её талию. – И рубинов на тебе так много, что вряд ли где-то остались ещё. – Он потянулся вперёд и провёл ладонями по её шее, груди и рукам, так что Каро почувствовала, как врезается в кожу золото украшений. – Но были ещё кое-какие бриллианты, не так ли? – задумчиво продолжал он, – с жемчугом…
   – Возможно.
   – И если я нажму вот здесь, совсем чуть-чуть. – Он приложил ладонь к её лобку. – Ты почувствуешь их?
   Ей не удалось ответить сразу. Открой она сейчас рот – непременно закричала бы от восторга.
   – Ты превосходный муж.
   – Насколько превосходный? – спросил он шёпотом, нажимая всё сильнее.
   Она с томным стоном простёрла к нему руки.
   – Хочешь, чтобы я тоже был у тебя вот здесь?
   Она поколебалась и кивнула.
   – Ты уверена? – Он выдохнул эти слова вместе со вспышкой страсти, и они почти не походили на вопрос.
   – Какая разница, что я скажу? – Она почувствовала в его голосе это нетерпение, бывшее сродни жестокости.
   – Возможно, – буркнул он. – Давай я попробую. – Лёгким нажатием Саймон заставил её окончательно распахнуться перед собой и не спеша двинулся вперёд, собираясь овладеть ею.
   Она следила за тем, как перекатываются под кожей огромные мускулы, пока он поднимается, готовя к удару своё копьё, и обмирала от восторга. Каро все ещё не верилось, что по какой-то неведомой прихоти судьбы этот мужчина принадлежит теперь ей. Она тут же одёрнула себя, напомнив, что он принадлежит ей здесь и сейчас, а что будет дальше – сказать трудно. Обхватив его за шею, Каро гладила Саймона по спине и ждала, когда же наконец он наградит её наивысшим блаженством.
   Он был вполне уверен в том, что найдёт там, внутри, но предпочитал не спешить и действовать осторожно. Гор как-то говорил ему, что любит жемчуга и бриллианты, и именно он посоветовал хозяину купить этот браслет. Если это действительно жемчуг, значит, он угадает. Но сначала он решил ощупать его пальцем – на всякий случай. Как-никак это его брачная ночь. Он собирался получить от неё максимум удовольствия и не навредить при этом свой жене.
   – Жемчуг, – прошептал он, почувствовав округлые жемчужины, разделённые мелкими бриллиантами. Он поднял глаза на Каро и улыбнулся: – Это нам не помешает. Они совсем мелкие!
   – Надеюсь, ты не будешь с этим тянуть! – простонала она, дрожа от нетерпения.
   – Да, дорогая, к твоим услугам, дорогая. – Его голос обволакивал, заставляя её обмирать от экстаза, а палец скользил вдоль браслета, щекоча тугое горячее лоно, – Ты можешь остановить меня, когда захочешь, – добавил он, придерживая кончик браслета у входа во влажную пещеру и приподнимаясь для первого удара. – Я не хочу тебя поранить.
   Он медленно двинулся вперёд, и по мере его продвижения каждая жемчужина вдавливалась в её плоть, добавляя новые, неожиданные ощущения к их близости. Наконец он вошёл в неё полностью, до конца.
   – Сейчас я выйду назад. – Его самого сдавило с такой силой, что он счёл нужным её предупредить.
   – Нет, нет! – Она отчаянно вцепилась в его плечи. – Останься!
   Он подождал немного, пока Каро стонала и охала, как в бреду, захваченная водоворотом страсти, а потом всё-таки попробовал выйти хотя бы на дюйм. Она снова схватила его за руку.
   – О Боже…
   Понимая, что означает это хриплое восклицание, он начал осторожно двигаться взад-вперёд, и эти укороченные, рассчитанные до десятой доли дюйма движения потребовали от него неимоверного напряжения силы воли и самоконтроля.
   Когда Каро кончила в первый раз, она сказала «Спасибо!», как только успела отдышаться, и напомнила ему ту юную ненасытную красавицу, которую он полюбил когда-то в детстве. «Ещё!» – услышал он через пару секунд, и это снова вернуло ему их юность. Похоже, воспоминания настроили его на непривычную уступчивость, потому что он покорно выполнил её требование, когда она кончила во второй раз. и воскликнула:
   – Давай снова, чёрт побери! – как какая-то распоясавшаяся сучка.
   Но если уж на то пошло, то кем ещё она была, как не его сучкой?
   После того как она кончила не один и не два раза, Саймон наконец увидел, что его жадная до любви жёнушка немного успокоилась, и позволил себе испытать давно заслуженный оргазм.
   Но стоило ему покинуть её украшенную драгоценностями внутренность, зелёные глаза широко распахнулись от возмущения.
   – Ты куда?
   Он всё ещё задыхался, вздрагивая от оргазма, и не в силах был ей ответить.
   За что и получил кулаком в грудь.
   Ему пришлось поймать её за руки, чтобы без помех излить давно просившееся наружу семя на её мягкий, нежный живот. Только через несколько минут, выжатый досуха, совершенно обессиленный, он открыл глаза и встретил её яростный взгляд.
   – Какого чёрта ты вытворяешь?! – прошипела она. Саймону было так хорошо, что он не сразу вернулся в реальность и осознал смысл её вопроса.
   – Ничего. – Он нехотя перекатился на бок и блаженно зажмурился. У них с отцом не было ничего общего, но в одном они соглашались всегда: джентльмен должен быть уверен, что он отец своего ребёнка. А после тех жарких объятий, которым он помешал в замке Незертон, ему следовало быть вдвойне осторожным по части наследников.
   – Будь ты проклят! Не смей мне так отвечать! – Она приподнялась, чтобы как следует замахнуться, и снова ударила его что было сил.
   Он морщился, но не пытался её остановить, надеясь терпением и выдержкой погасить новую ссору. Он лишь позволил себе помассировать нывшую скулу.
   – Я подумал, что это хорошая идея – не спешить.
   – Какого чёрта, хотела бы я знать? – Она вытащила браслет с жемчугом и швырнула в него.
   Саймон ловко увернулся, и браслет шлёпнулся о стену.
   – Ты знаешь это не хуже меня, – ответил он, разглядывая пятно на обоях.
   – Хотелось бы услышать это от тебя.
   – Ладно, – грубо ответил Саймон и повернулся к ней лицом. – Я не хочу, чтобы моё отцовство выглядело сомнительным. Я подумал, что будет лучше, если мы дождёмся твоих месячных.
   – Ты мне не доверяешь?!
   Он промолчал.
   – Я понимаю, почему такой тип, как ты, никому не доверяет. Ты долгие годы только и делал, что пускал пыль в глаза множеству женщин, – язвительно проговорила она.
   – Нечего валить с больной головы на здоровую! – взорвался Саймон. – Я слишком хорошо тебя знаю, и если этот козёл сподобился только на то, чтобы однажды тебя поцеловать, он должен быть по меньшей мере евнухом!
   – По-твоему, Уилл не мог оказаться просто джентльменом?
   Он посмотрел на неё с откровенной издёвкой.
   – Тебе вообще не приходило в голову, что я не собиралась с ним целоваться?
   – Это ты-то? – фыркнул он.
   – Чёртов ублюдок!
   – Нет, я законнорождённый сын. И в этом всё дело.
   – А моё мнение тебя не волнует?
   – Нет – на данный момент. – Его голос звучал так же непреклонно, как и её.
   – И когда ты собираешься отменить этот запрет?
   – Я не собираюсь обсуждать это с тобой.
   – Потому что ты всё равно не поверишь, что бы я ни сказала?
   – Чёрт побери, Каро, ну взгляни сама на наше прошлое! – раздражённо возразил он. – Ты не доверяешь мне, а я не доверяю тебе.
   – Я не просто не доверяю тебе, я тебя презираю!
   – Значит, мне повезло, что твоё презрение не мешает тебе совокупляться как ни в чём не бывало, – заметил он с циничным сарказмом.
   – Больше на это не рассчитывай. И не смей ко мне прикасаться! – выкрикнула она.
   Это было довольно, дерзкое заявление, особенно с учётом тех жертв, на которые пошёл Саймон ради заключения брака. Он вовсе не собирался поступаться своими супружескими правами.
   – Я буду брать тебя, когда захочу и где захочу! – воскликнул он.
   Она вскочила и попыталась удрать, но Саймон поймал её, обхватив рукой поперёк туловища. С размаху опрокинул на постель и приказал:
   – Замри! – таким бешеным голосом, что даже Каро хватило ума не сопротивляться.
   Не обращая внимания на её яростный взор, Саймон быстро вытер ей живот, а затем вытерся сам. Она снова вскипела от гнева, подумав о том, что заставило его так осторожничать в первую брачную ночь.
   Покончив с этим, он отбросил в угол простыню и приказал:
   – Расскажи мне про Уилла. На всякий случай: я должен знать все.
   – Ничего я тебе не расскажу! Ты возвёл на меня напраслину. И скоро сам в этом убедишься! – Её голос дрожал от обиды.
   – И как скоро ты меня убедишь? – Мягкий, вкрадчивый тон совершенно не вязался с неистовым блеском в его глазах.
   – Ты же у нас такой мудрый, ты собирался подождать и посмотреть, верно? – С каждым словом её ярость нарастала. Ни о какой покорности больше не могло быть и речи.
   – Надеюсь, что моё ожидание не продлится все девять месяцев. – На его скулах заиграли желваки.