Он упустил ее. Отвернувшись, он пошел не разбирая пути.
Часами Флинн бесцельно бродил по улицам Фло-ренции, мысли беспорядочно кружились в его голове, каждый стук сердца отдавал бездонной печалью. Он чувствовал себя ужасно одиноко. Может, ему не стоило покидать свое ранчо и так хорошо знакомый образ жизни. Во всяком случае, он знал, чего ему следовало ожидать от Сан-Ривер. Временами, конечно, там было скучно, зато ничего не менялось, все кругом знакомое и родное: дом, который он помогал строить, ранчо, на котором вырос, люди, с которыми работал. Все были предсказуемыми и дружелюбными. Если ему и не удалось ни с кем завести близких отношений с тех пор, как умерли его родители, то он уже не надеялся на это и даже не хотел.
Благодаря Джо он узнал суть всепоглощающей, ранящей душевной пустоты.
Благодаря Джо он познал весь ужас одиночества.
Флинн провел ночь в своем номере, в глубине души ожидая, что Джо вернется, что кто-нибудь скажет ей о его приезде и он услышит стук в дверь.
Он много пил, не спал уже несколько дней подряд, поэтому ему многое мерещилось. Но она не вернулась в отель, стук в его дверь так и остался мечтой, а он, полностью оказавшись во власти отчаяния, наблюдал за медленно встающим солнцем.
Яркий солнечный свет прояснил его мысли или он просто окончательно отказался от своей мечты и заставил себя посмотреть правде в глаза. Он приехал во Флоренцию слишком поздно. Хуже того, он потерял Джо из-за своей неотесанной грубости, о которой он вспоминал с содроганием. Он не достоин ее. Богатые мужчины за столиком в кафе, смеющиеся, добрые, внимательные, коллекционирующие картины и сочиняющие стихи, нужны ей больше. Он не винил ее.
Его путешествие с самого начала было сокровенной мечтой. А все мечты имеют обыкновение никогда не сбываться. Настоящий мир заключался для него в его ранчо Сан-Ривер, его лошадях, полях и работе. Вот то единственное, что его волновало, а теперь он даже не знал, нужно ли ему все это. Он вздохнул, понимая, что впереди его ждет полная одиночества жизнь. С трудом подавив приступ меланхолии, он заставил себя подняться на ноги, быстро помылся, оделся, сложил в чемодан свои вещи и попросил консьержа заказать экипаж до вокзала.
Через некоторое время он уже ехал в коляске, прислонив голову к спинке кожаного сиденья и закрыв глаза. Красота Флоренции оскорбила его, счастье Джо оскорбило его, но безрезультатность поездки оскорбила его больше всего.
Какой горький конец у путешествия, которое начиналось так сладко!
Глава 36
Глава 37
Часами Флинн бесцельно бродил по улицам Фло-ренции, мысли беспорядочно кружились в его голове, каждый стук сердца отдавал бездонной печалью. Он чувствовал себя ужасно одиноко. Может, ему не стоило покидать свое ранчо и так хорошо знакомый образ жизни. Во всяком случае, он знал, чего ему следовало ожидать от Сан-Ривер. Временами, конечно, там было скучно, зато ничего не менялось, все кругом знакомое и родное: дом, который он помогал строить, ранчо, на котором вырос, люди, с которыми работал. Все были предсказуемыми и дружелюбными. Если ему и не удалось ни с кем завести близких отношений с тех пор, как умерли его родители, то он уже не надеялся на это и даже не хотел.
Благодаря Джо он узнал суть всепоглощающей, ранящей душевной пустоты.
Благодаря Джо он познал весь ужас одиночества.
Флинн провел ночь в своем номере, в глубине души ожидая, что Джо вернется, что кто-нибудь скажет ей о его приезде и он услышит стук в дверь.
Он много пил, не спал уже несколько дней подряд, поэтому ему многое мерещилось. Но она не вернулась в отель, стук в его дверь так и остался мечтой, а он, полностью оказавшись во власти отчаяния, наблюдал за медленно встающим солнцем.
Яркий солнечный свет прояснил его мысли или он просто окончательно отказался от своей мечты и заставил себя посмотреть правде в глаза. Он приехал во Флоренцию слишком поздно. Хуже того, он потерял Джо из-за своей неотесанной грубости, о которой он вспоминал с содроганием. Он не достоин ее. Богатые мужчины за столиком в кафе, смеющиеся, добрые, внимательные, коллекционирующие картины и сочиняющие стихи, нужны ей больше. Он не винил ее.
Его путешествие с самого начала было сокровенной мечтой. А все мечты имеют обыкновение никогда не сбываться. Настоящий мир заключался для него в его ранчо Сан-Ривер, его лошадях, полях и работе. Вот то единственное, что его волновало, а теперь он даже не знал, нужно ли ему все это. Он вздохнул, понимая, что впереди его ждет полная одиночества жизнь. С трудом подавив приступ меланхолии, он заставил себя подняться на ноги, быстро помылся, оделся, сложил в чемодан свои вещи и попросил консьержа заказать экипаж до вокзала.
Через некоторое время он уже ехал в коляске, прислонив голову к спинке кожаного сиденья и закрыв глаза. Красота Флоренции оскорбила его, счастье Джо оскорбило его, но безрезультатность поездки оскорбила его больше всего.
Какой горький конец у путешествия, которое начиналось так сладко!
Глава 36
Пробираясь сквозь толпу на платформе, Флинн услышал ее смех, прежде чем увидел ее. Джо стояла с теми же людьми, с которыми он видел ее накануне. На короткое время толпа пассажиров рассеялась и перед ним предстала ее высокая, стройная фигура. Он не без грусти отметил, что она куда-то уезжала, так как рядом стоял багаж. Держа под руку одного из мужчин, она взглянула на него и что-то сказала. Внезапно мужчина наклонился, поцеловал ее в щеку и прошептал что-то на ухо.
У Шлинна все перевернулось внутри от ревности.
Выругавшись про себя, он постарался отогнать отвратительные мысли. Для того чтобы сесть в вагон, ему придется пройти мимо них. С одной стороны, толкучка ему на руку, он мог бы пройти мимо нее незамеченным, если бы взял далеко влево, чтобы между ним и Джо оказались люди.
Стараясь держаться как можно ближе к краю платформы, используя свой чемодан в качестве тарана, он пробирался сквозь самую гущу, ощущая себя беглецом, пытающимся ускользнуть от карабинеров. Краем глаза он заметил розовое платье Джо и бессознательно ускорил свой шаг. Пытаясь идти как можно быстрее, он начал тешить себя надеждой, что все уже позади, что он отдалился от них на достаточное расстояние, как вдруг, сквозь гул толпы, раздался голос Джо:
— Флинн!
Ему послышалось, или в ее голосе звучала радость? Или он перепутал радость с обвинением? Он сделал еще несколько шагов, боясь услышать от нее упреки и выговор в таком оживленном месте, да к тому же в присутствии ее друзей. И все же он обернулся, не желая упускать шанс взглянуть на нее. Когда он поднял глаза, то увидел, что она бежит к нему. Если можно измерить надежду размером комка в горле, то тогда он раздулся в нем до невероятных размеров.
Он не узнавал себя. Мужчина, который научился искусству обольщения еще в раннем детстве, за которым ходили толпы женщин, мужчина, который до недавнего времени с гордостью считал себя одиночкой, теперь радовался, как ребенок, встрече с женщиной всей его жиз-'ни. Он жаждал большой любви, его дыхание замерло, он был сам не свой.
Джо остановилась, увидев, что он не раскрыл своих объятий навстречу ей и даже не выронил из рук чемодан. Он просто стоял на месте с каменным выражением лица. Равномерным, спокойным шагом, стараясь не выдать своего волнения, она медленно приблизилась к нему. В ее взгляде он читал недоумение.
— Что ты здесь делаешь?
Было самое время попросить у нее прощения, но мужчина, которого она поцеловала, последовал за ней и теперь стоял всего в метре от них, сердито нахмурив брови.
— Кто он? — исподлобья спросил Флинн, кивнув на молодого человека.
Он прекрасно сознавал, что не должен задавать вопросов.
Джо обернулась, а затем вновь посмотрела на него.
— Друг, — ответила она с холодком в голосе. — Почему ты во Флоренции?
Началось. Обвинение, которого он так боялся.
— Я приехал увидеться с тобой.
Он говорил правду, и, независимо от того, друг он ей или не друг, сердится он или нет, он не видел никаких оснований для лжи.
— В таком случае почему ты не заехал ко мне?
— Я не мог найти тебя.
— Я остановилась в «Гранд-отеле».
— Не совсем так, — слегка наклонил он голову в сторону любителя и собирателя живописи, — ты была с ними.
Молодой человек подошел ближе, взял руку Джо в свою и, нахмурившись еще больше, посмотрел на Флинна.
— Поезд скоро отправляется, — сказал он Джо, а затем обратился к Флинну. — С вашего позволения.
Она высвободила свою руку.
— Подожди немного, Чарлз.
Он поднял голову и свысока взглянул на Флинна.
— Вы, должно быть, тот самый самурай.
По спине Флинна забегали мурашки от пренебрежительного тона юноши.
— Да, — ответил он. — Помимо всего другого.
— И что же это за «другое» вы имеете в виду?
— Ради Бога, Чарлз! — воскликнула с негодованием Джо.
— Полагаю, вы в совершенстве владеете шпагой. Я тоже фехтую.
Флинн хотел рассмеяться, но вовремя понял, что подобная реакция будет неуместной. Джо находилась рядом. Она стояла всего в нескольких шагах от него и бранила выскочку. Три очка в его пользу. Не стоило бестактно обращаться с фехтовальщиком.
— Мои поздравления, — произнес Флинн. — Для фехтования требуются незаурядные умения.
Джо бросила на него взгляд, полный упрека, и на короткое мгновение ему показалось, что он увидел насмешку в ее глазах.
— Наша команда в Гарварде побеждала три года подряд.
— Еще раз поздравляю.
Чарлз прищурил глаза, понимая, что у него появился серьезный противник.
— Скажи ему, что тебе надо уходить, Джо.
Флинн чуть не улыбнулся, заметив ее упрямое выражение лица, но из-за своего шаткого положения старался вести себя как можно осторожнее.
— Почему бы нам не попрощаться здесь, Чарлз? Увидимся, когда вы все вернетесь.
Прошло несколько напряженных секунд, в течение которых Чарлз Монгомери с трясущимися губами переводил взгляд с Флинна на Джо и обратно. Будучи, вероятно, слишком благовоспитанным, чтобы не устраивать сцены, он выдавил из себя улыбку и произнес:
— Мы ненадолго.
— Хорошо. Передай от меня привет Марибель.
— Мы вернемся к концу недели.
Джо улыбнулась:
— Прекрасно. Тогда и увидимся.
У него не оставалось выбора, он не хотел устраивать стычку с Флинном, поэтому резко поклонился и ушел.
Флинн ухмыльнулся.
— Думал, что мне первый раз придется драться с фехтовальщиком.
Джо попыталась сдержать улыбку, но у нее не получилось.
— Он и в самом деле хороший фехтовальщик, дорогой.
Она тут же закрыла рот рукой, словно пытаясь поймать само собой вылетевшее слово.
Он опустил чемодан, внезапно осознав, что ему разрешили остаться.
— Могу я быть уверен в том, что ты и Чарлз не…
— Нет, между нами ничего нет, и тебе вовсе не обязательно притворяться чопорным, а уж тем более… чертовски самоуверенным. Я требую длительных раскаяний и долгих извинений от тебя за то, что ты посмел подумать обо мне. Смотри, твоя улыбка сразу куда-то пропала, — произнесла она.
— Я сделаю все, что угодно, чтобы снова завоевать твое расположение, — вкрадчиво заметил он.
Если бы он не улыбнулся после последних слов, то его любезность можно было бы приписать безупречному воспитанию.
— Ты сделаешь это, черт тебя подери. И ни одна из ваших сладких речей, ни один ваш соблазняющий взгляд не завоюют мое расположение, мистер Ито.
— Я понимаю, мэм, — ответил он с преувеличенным подобострастием.
— Я пока еще мисс, а ты уже начинаешь выводить меня из себя, — с сарказмом заявила она.
— Совсем скоро ты уже не будешь мисс. Надеюсь, я выразился не совсем открыто и снова не разозлил тебя.
— Вы на очень многое надеетесь, мистер Ито.
— Я проехал полмира, чтобы как следует извиниться за свою глупость, а затем сделать тебя своей женой. А как ты уже знаешь, дорогая, — произнес он с игривой улыбкой, — я всегда получаю то, что хочу.
— А как тебе известно, дорогой, — промурлыкала она, страстно желая броситься в его объятия, не дожидаясь никаких извинений, но все же сдерживая свой порыв, — я первая получаю то, что хочу.
— Да, да, конечно.
Осознавая всю радость и признательность, он ощутил, что его одиночества и след простыл, особенно после того как она первый раз назвала его «дорогой». Он заявил с неподдельной искренностью:
— Конечно, ты первая… всегда.
— В таком случае, — она огляделась вокруг, — давай пойдем куда-нибудь.
— Мы можем поехать куда угодно: в горы Перу, в Долину Богов, на Фудзияму или Елисейские поля. Но позволь мне предложить более близкое место, потому что сейчас я хочу обнять тебя и проспать целую неделю. В последнее время я мало спал.
— Ты тоже? Я не спала всю ночь…
— С тех пор как уехала, — закончил он за нее.
Она рассмеялась.
— Да. У меня темные круги под глазами. Вот посмотри. Выгляжу как настоящее чудовище.
Конечно же, она так не выглядела. Она была бесподобно красивой, ее глаза излучали счастье, улыбка обворожительно сверкала на ее губах. На воротнике ее платья блестела брошь в виде журавля, которую он подарил ей на память об их первой ночи, проведенной в Хелене. Он слегка дотронулся до нее.
— Я всегда носила ее, — пояснила она.
Почему он не заметил ее вчера? Если бы он увидел свою брошь, все вышло бы совершенно по-другому. Он бы забрал оттуда Джо, потому что ему все стало бы понятно.
— Я видел тебя вчера в кафе с твоими друзьями, но ее не заметил.
— Ты ошибся… Ты бы и сегодня мог лишиться меня.
Мысль настолько испугала ее, что она взяла его руку и крепко сжала. Никакие извинения были уже не нужны.
— Ты выглядела такой счастливой с ними, оживлен ной. Ты все время смеялась. Я подумал, что ты уже нашла то, что хотела. Я думал, что потерял тебя.
Она покачала головой.
— Я чувствовала себя несчастной уже долгое время. Но сейчас нет, — прошептала она, прижимаясь к нему и вдыхая знакомый запах его любимой туалетной воды. — Я подумала, может, нам стоит компенсировать наши недосыпания…
— Нам нужно срочно во всем разобраться, — пробормотал он, прижимая ее к себе еще сильнее, нежно касаясь губами ее губ. — Ты могла бы выйти за меня, и тогда бы мы спали каждую ночь вместе.
— Теперь у меня есть другая идея…
— Мы должны поговорить с отцом Алессандро. Не собираюсь ждать, когда мы поругаемся из-за какой-нибудь мелочи.
— Очень глупой мелочи, — уколола она его.
— Смешной до глупости, согласен. Я, должно быть, был не в своем уме.
— У тебя были на то причины, — прошептала она, одарив его всепрощающей улыбкой.
— Спасибо за понимание.
Убедившись в ее чувствах и мгновенно испытав облегчение, он выпустил ее из своих объятий, нагнулся и поднял чемодан.
— Мы поженимся, прежде чем успеем натворить что-нибудь еще, — объявил он, все еще панически боясь снова потерять ее.
Он потянул ее за руку. Она вырвалась.
— А разве в таких случаях не делают предложение?
С грохотом уронив чемодан на землю, Флинн опустился на одно колено перед ней. Люди обступили их кольцом, с любопытством наблюдая за происходящим. Он пристально посмотрел в ее глаза, взял ее руку и произнес ровным, спокойным голосом:
— Я полюбил вас с того момента, когда впервые увидел, мисс Аттенборо, с первой же секунды. Я просто идиот, что не сделал вам предложение прямо тогда. Принимая извинение за мою большую ошибку, не удостоите ли вы меня чести быть моей женой? Выйдете ли вы за меня замуж? Если да, то вы не только сделаете меня счастливейшим человеком на земле, но и удовлетворите любопытство людей, которые смотрят на нас.
Она улыбнулась.
— Да, мистер Ито, я с удовольствием выйду за вас замуж.
Вскочив на ноги, Флинн подхватил ее на руки и крепко поцеловал.
Отовсюду раздались одобрительные возгласы и аплодисменты, а затем их начали сердечно поздравлять улыбающиеся незнакомые люди. Поклонившись, Флинн учтиво произнес:
— С вашего позволения, мы торопимся на свадьбу.
Они начали пробираться сквозь толпу, провожавшую их оглушительным «Ура!», улыбками и поздравлениями.
— Я не пошутил насчет своего намерения сразу же жениться на тебе, — крепко сжал он ее руку. — Ты даже представить себе не можешь, через какие круги ада мне пришлось пройти, после того как ты ушла.
— Когда ты вышвырнул меня, ты хочешь сказать. Он поморщился.
— Позволь мне извиниться перед тобой еще тысячу раз за свое варварское поведение той ночью.
— Извинения приняты. С тебя еще четыре тысячи девятьсот девяносто восемь извинений.
— Мне на самом деле очень плохо.
Весь его печальный вид говорил о том, что он раскаивается, поэтому она искренне ответила:
— Я знаю.
— Моему поведению не может быть никаких оправданий. Никаких на свете.
— Ты теперь здесь, дорогой, и я счастлива. Я не хочу говорить ни о чем… — Ее голос дрогнул. Она не хотела вспоминать ни ту ночь на его ранчо, ни причины их обоюдной злости. — Не сейчас, когда мы снова вместе. Я лучше буду обдумывать нашу свадьбу, — улыбнулась она.
— Давай поторопимся, — призвал он ее с улыбкой. — Я слишком долго страдал без тебя. Я не могу больше ждать.
Она усмехнулась:
— Не волнуйся, отец Алессандро все устроит. Он может сделать все, что угодно.
У Шлинна все перевернулось внутри от ревности.
Выругавшись про себя, он постарался отогнать отвратительные мысли. Для того чтобы сесть в вагон, ему придется пройти мимо них. С одной стороны, толкучка ему на руку, он мог бы пройти мимо нее незамеченным, если бы взял далеко влево, чтобы между ним и Джо оказались люди.
Стараясь держаться как можно ближе к краю платформы, используя свой чемодан в качестве тарана, он пробирался сквозь самую гущу, ощущая себя беглецом, пытающимся ускользнуть от карабинеров. Краем глаза он заметил розовое платье Джо и бессознательно ускорил свой шаг. Пытаясь идти как можно быстрее, он начал тешить себя надеждой, что все уже позади, что он отдалился от них на достаточное расстояние, как вдруг, сквозь гул толпы, раздался голос Джо:
— Флинн!
Ему послышалось, или в ее голосе звучала радость? Или он перепутал радость с обвинением? Он сделал еще несколько шагов, боясь услышать от нее упреки и выговор в таком оживленном месте, да к тому же в присутствии ее друзей. И все же он обернулся, не желая упускать шанс взглянуть на нее. Когда он поднял глаза, то увидел, что она бежит к нему. Если можно измерить надежду размером комка в горле, то тогда он раздулся в нем до невероятных размеров.
Он не узнавал себя. Мужчина, который научился искусству обольщения еще в раннем детстве, за которым ходили толпы женщин, мужчина, который до недавнего времени с гордостью считал себя одиночкой, теперь радовался, как ребенок, встрече с женщиной всей его жиз-'ни. Он жаждал большой любви, его дыхание замерло, он был сам не свой.
Джо остановилась, увидев, что он не раскрыл своих объятий навстречу ей и даже не выронил из рук чемодан. Он просто стоял на месте с каменным выражением лица. Равномерным, спокойным шагом, стараясь не выдать своего волнения, она медленно приблизилась к нему. В ее взгляде он читал недоумение.
— Что ты здесь делаешь?
Было самое время попросить у нее прощения, но мужчина, которого она поцеловала, последовал за ней и теперь стоял всего в метре от них, сердито нахмурив брови.
— Кто он? — исподлобья спросил Флинн, кивнув на молодого человека.
Он прекрасно сознавал, что не должен задавать вопросов.
Джо обернулась, а затем вновь посмотрела на него.
— Друг, — ответила она с холодком в голосе. — Почему ты во Флоренции?
Началось. Обвинение, которого он так боялся.
— Я приехал увидеться с тобой.
Он говорил правду, и, независимо от того, друг он ей или не друг, сердится он или нет, он не видел никаких оснований для лжи.
— В таком случае почему ты не заехал ко мне?
— Я не мог найти тебя.
— Я остановилась в «Гранд-отеле».
— Не совсем так, — слегка наклонил он голову в сторону любителя и собирателя живописи, — ты была с ними.
Молодой человек подошел ближе, взял руку Джо в свою и, нахмурившись еще больше, посмотрел на Флинна.
— Поезд скоро отправляется, — сказал он Джо, а затем обратился к Флинну. — С вашего позволения.
Она высвободила свою руку.
— Подожди немного, Чарлз.
Он поднял голову и свысока взглянул на Флинна.
— Вы, должно быть, тот самый самурай.
По спине Флинна забегали мурашки от пренебрежительного тона юноши.
— Да, — ответил он. — Помимо всего другого.
— И что же это за «другое» вы имеете в виду?
— Ради Бога, Чарлз! — воскликнула с негодованием Джо.
— Полагаю, вы в совершенстве владеете шпагой. Я тоже фехтую.
Флинн хотел рассмеяться, но вовремя понял, что подобная реакция будет неуместной. Джо находилась рядом. Она стояла всего в нескольких шагах от него и бранила выскочку. Три очка в его пользу. Не стоило бестактно обращаться с фехтовальщиком.
— Мои поздравления, — произнес Флинн. — Для фехтования требуются незаурядные умения.
Джо бросила на него взгляд, полный упрека, и на короткое мгновение ему показалось, что он увидел насмешку в ее глазах.
— Наша команда в Гарварде побеждала три года подряд.
— Еще раз поздравляю.
Чарлз прищурил глаза, понимая, что у него появился серьезный противник.
— Скажи ему, что тебе надо уходить, Джо.
Флинн чуть не улыбнулся, заметив ее упрямое выражение лица, но из-за своего шаткого положения старался вести себя как можно осторожнее.
— Почему бы нам не попрощаться здесь, Чарлз? Увидимся, когда вы все вернетесь.
Прошло несколько напряженных секунд, в течение которых Чарлз Монгомери с трясущимися губами переводил взгляд с Флинна на Джо и обратно. Будучи, вероятно, слишком благовоспитанным, чтобы не устраивать сцены, он выдавил из себя улыбку и произнес:
— Мы ненадолго.
— Хорошо. Передай от меня привет Марибель.
— Мы вернемся к концу недели.
Джо улыбнулась:
— Прекрасно. Тогда и увидимся.
У него не оставалось выбора, он не хотел устраивать стычку с Флинном, поэтому резко поклонился и ушел.
Флинн ухмыльнулся.
— Думал, что мне первый раз придется драться с фехтовальщиком.
Джо попыталась сдержать улыбку, но у нее не получилось.
— Он и в самом деле хороший фехтовальщик, дорогой.
Она тут же закрыла рот рукой, словно пытаясь поймать само собой вылетевшее слово.
Он опустил чемодан, внезапно осознав, что ему разрешили остаться.
— Могу я быть уверен в том, что ты и Чарлз не…
— Нет, между нами ничего нет, и тебе вовсе не обязательно притворяться чопорным, а уж тем более… чертовски самоуверенным. Я требую длительных раскаяний и долгих извинений от тебя за то, что ты посмел подумать обо мне. Смотри, твоя улыбка сразу куда-то пропала, — произнесла она.
— Я сделаю все, что угодно, чтобы снова завоевать твое расположение, — вкрадчиво заметил он.
Если бы он не улыбнулся после последних слов, то его любезность можно было бы приписать безупречному воспитанию.
— Ты сделаешь это, черт тебя подери. И ни одна из ваших сладких речей, ни один ваш соблазняющий взгляд не завоюют мое расположение, мистер Ито.
— Я понимаю, мэм, — ответил он с преувеличенным подобострастием.
— Я пока еще мисс, а ты уже начинаешь выводить меня из себя, — с сарказмом заявила она.
— Совсем скоро ты уже не будешь мисс. Надеюсь, я выразился не совсем открыто и снова не разозлил тебя.
— Вы на очень многое надеетесь, мистер Ито.
— Я проехал полмира, чтобы как следует извиниться за свою глупость, а затем сделать тебя своей женой. А как ты уже знаешь, дорогая, — произнес он с игривой улыбкой, — я всегда получаю то, что хочу.
— А как тебе известно, дорогой, — промурлыкала она, страстно желая броситься в его объятия, не дожидаясь никаких извинений, но все же сдерживая свой порыв, — я первая получаю то, что хочу.
— Да, да, конечно.
Осознавая всю радость и признательность, он ощутил, что его одиночества и след простыл, особенно после того как она первый раз назвала его «дорогой». Он заявил с неподдельной искренностью:
— Конечно, ты первая… всегда.
— В таком случае, — она огляделась вокруг, — давай пойдем куда-нибудь.
— Мы можем поехать куда угодно: в горы Перу, в Долину Богов, на Фудзияму или Елисейские поля. Но позволь мне предложить более близкое место, потому что сейчас я хочу обнять тебя и проспать целую неделю. В последнее время я мало спал.
— Ты тоже? Я не спала всю ночь…
— С тех пор как уехала, — закончил он за нее.
Она рассмеялась.
— Да. У меня темные круги под глазами. Вот посмотри. Выгляжу как настоящее чудовище.
Конечно же, она так не выглядела. Она была бесподобно красивой, ее глаза излучали счастье, улыбка обворожительно сверкала на ее губах. На воротнике ее платья блестела брошь в виде журавля, которую он подарил ей на память об их первой ночи, проведенной в Хелене. Он слегка дотронулся до нее.
— Я всегда носила ее, — пояснила она.
Почему он не заметил ее вчера? Если бы он увидел свою брошь, все вышло бы совершенно по-другому. Он бы забрал оттуда Джо, потому что ему все стало бы понятно.
— Я видел тебя вчера в кафе с твоими друзьями, но ее не заметил.
— Ты ошибся… Ты бы и сегодня мог лишиться меня.
Мысль настолько испугала ее, что она взяла его руку и крепко сжала. Никакие извинения были уже не нужны.
— Ты выглядела такой счастливой с ними, оживлен ной. Ты все время смеялась. Я подумал, что ты уже нашла то, что хотела. Я думал, что потерял тебя.
Она покачала головой.
— Я чувствовала себя несчастной уже долгое время. Но сейчас нет, — прошептала она, прижимаясь к нему и вдыхая знакомый запах его любимой туалетной воды. — Я подумала, может, нам стоит компенсировать наши недосыпания…
— Нам нужно срочно во всем разобраться, — пробормотал он, прижимая ее к себе еще сильнее, нежно касаясь губами ее губ. — Ты могла бы выйти за меня, и тогда бы мы спали каждую ночь вместе.
— Теперь у меня есть другая идея…
— Мы должны поговорить с отцом Алессандро. Не собираюсь ждать, когда мы поругаемся из-за какой-нибудь мелочи.
— Очень глупой мелочи, — уколола она его.
— Смешной до глупости, согласен. Я, должно быть, был не в своем уме.
— У тебя были на то причины, — прошептала она, одарив его всепрощающей улыбкой.
— Спасибо за понимание.
Убедившись в ее чувствах и мгновенно испытав облегчение, он выпустил ее из своих объятий, нагнулся и поднял чемодан.
— Мы поженимся, прежде чем успеем натворить что-нибудь еще, — объявил он, все еще панически боясь снова потерять ее.
Он потянул ее за руку. Она вырвалась.
— А разве в таких случаях не делают предложение?
С грохотом уронив чемодан на землю, Флинн опустился на одно колено перед ней. Люди обступили их кольцом, с любопытством наблюдая за происходящим. Он пристально посмотрел в ее глаза, взял ее руку и произнес ровным, спокойным голосом:
— Я полюбил вас с того момента, когда впервые увидел, мисс Аттенборо, с первой же секунды. Я просто идиот, что не сделал вам предложение прямо тогда. Принимая извинение за мою большую ошибку, не удостоите ли вы меня чести быть моей женой? Выйдете ли вы за меня замуж? Если да, то вы не только сделаете меня счастливейшим человеком на земле, но и удовлетворите любопытство людей, которые смотрят на нас.
Она улыбнулась.
— Да, мистер Ито, я с удовольствием выйду за вас замуж.
Вскочив на ноги, Флинн подхватил ее на руки и крепко поцеловал.
Отовсюду раздались одобрительные возгласы и аплодисменты, а затем их начали сердечно поздравлять улыбающиеся незнакомые люди. Поклонившись, Флинн учтиво произнес:
— С вашего позволения, мы торопимся на свадьбу.
Они начали пробираться сквозь толпу, провожавшую их оглушительным «Ура!», улыбками и поздравлениями.
— Я не пошутил насчет своего намерения сразу же жениться на тебе, — крепко сжал он ее руку. — Ты даже представить себе не можешь, через какие круги ада мне пришлось пройти, после того как ты ушла.
— Когда ты вышвырнул меня, ты хочешь сказать. Он поморщился.
— Позволь мне извиниться перед тобой еще тысячу раз за свое варварское поведение той ночью.
— Извинения приняты. С тебя еще четыре тысячи девятьсот девяносто восемь извинений.
— Мне на самом деле очень плохо.
Весь его печальный вид говорил о том, что он раскаивается, поэтому она искренне ответила:
— Я знаю.
— Моему поведению не может быть никаких оправданий. Никаких на свете.
— Ты теперь здесь, дорогой, и я счастлива. Я не хочу говорить ни о чем… — Ее голос дрогнул. Она не хотела вспоминать ни ту ночь на его ранчо, ни причины их обоюдной злости. — Не сейчас, когда мы снова вместе. Я лучше буду обдумывать нашу свадьбу, — улыбнулась она.
— Давай поторопимся, — призвал он ее с улыбкой. — Я слишком долго страдал без тебя. Я не могу больше ждать.
Она усмехнулась:
— Не волнуйся, отец Алессандро все устроит. Он может сделать все, что угодно.
Глава 37
По такому случаю отец Алессандро без малейшего промедления составил документ, дающий ему право на проведение бракосочетаний, епископ подписал его, и двадцать минут спустя Флинн и Джо обвенчались в часовне монастыря Сан-Марко. Отец Алессандро руководил церемонией, жених и невеста светились от счастья, а свидетели позже сказали, что молодые настолько сильно влюблены друг в друга, что не услышали ни единого слова из церемонии.
Когда отец Алессандро объявил их мужем и женой, они посмотрели друг на друга при свете свечей, и их глаза заблестели от слез.
— Ты плачешь, — прошептала Джо.
— Слезы от дыма свечей, — оправдывался Флинн, вытирая кулаком глаза.
— У меня тоже от дыма всегда появляются слезы.
Он тихо засмеялся.
— Я позабочусь, чтобы не появлялись, ведь теперь ты принадлежишь мне.
Она кивнула.
— Ты тоже принадлежишь мне, не забывай.
Он усмехнулся.
— А ты уверена, что так и должно быть?
— Флинн!
Отец Алессандро откашлялся, не желая вмешиваться в их первый семейный спор. Он узнал упрямый взгляд Джо, который видел уже не раз. Первый раз он наблюдал его, когда Джо было четыре и она четко дала ему понять, что не потерялась, а просто нюхала цветы.
— Спасибо за ваше содействие, доброту и поддержку, — прервал его размышления Флинн, пожимая ему руку.
— Я желаю вам обоим всяческих благ и бесконечного счастья.
В глазах отца Алессандро заблестели слезы, ведь именно эту молодую женщину он растил, а теперь радовался, что она нашла любовь, которую заслуживала.
— Я позабочусь о Джо, отец. Она для меня все.
— Обо мне не нужно заботиться, — возразила она в силу своей привычки. — Скажите ему, отец Алессандро. Я сама могу о себе позаботиться.
— Я очень надеюсь, что вы будете заботиться друг о друге, — официальным тоном произнес викарий.
— Святой отец, нам бы хотелось, чтобы вы присоединились к нам и присутствовали на свадебном обеде. — Флинн тактично перевел разговор на другу тему.
Джо с удивлением посмотрела на Флинна.
— Ты ничего не говорил о свадебном обеде.
— У всех бывают свадебные обеды, — ответил он с улыбкой. — Я думал, ты знаешь.
Она просияла от счастья и сразу же объявила:
— Мы поедем в «Джиакосу»! Тебе понравится, милый. Ему же понравится, правда, отец Алессандро?
Так и порешили. Они обедали на открытой террасе, в тени цветущей виноградной лозы, под нескончаемые поздравления посетителей ресторана и всего персонала. Стоял прекрасный день для свадьбы: солнечный и теплый. Свадебный обед проходил на славу. Они ели и пили и наслаждались блаженным волшебством своей любви и совершенством своего мира.
На обратном пути в отель Флинн купил ей кольцо в одной из ювелирных палаток на мосту Веккио.
— Выбирай, — предложил он.
И она тут же выбрала колечко с прямоугольным изумрудом, который, по клятвенным уверениям ювелира, принадлежал в далеком прошлом испанской инфанте. Джо не могла оторвать от него глаз и всю дорогу до отеля восхищалась его красотой. Она то крутила колечко перед глазами Флинна, то надевала его на палец и поворачивала руку в разные стороны, наслаждаясь искрящимся блеском камня, и постоянно твердила при этом, что ему не следовало покупать столь дорогой подарок. Ему же приятно было сознавать, что ей понравилась его покупка.
А когда они вошли в ее номер и Джо увидела огромное количество цветов, то завизжала от восторга.
— Когда ты успел? — восторженно крикнула она, бросившись ему на шею, чуть не сбив горничную, которая держала в руке бутылку вина.
— Поставьте ее вот сюда, — кивнул Флинн горничной через голову Джо. — Пока ничего больше не нужно.
Как только за девушкой закрылась дверь, он ухмыльнулся и сказал:
— Ты с таким неподдельным восторгом радуешься подаркам.
— Не все такие сдержанные воины-монахи, как ты, — возразила она и улыбнулась. — Так скажи мне, — она указала на цветы, которые стояли в вазах и корзинах, наполняя всю комнату чудесным ароматом, — как тебе удалось это сделать, ведь ты ни на шаг не отходил от меня все время?
— Я послал записку с поручением в отель.
— Тут тоже твое поручение? — Она вопросительно взглянула на большую коробку, лежавшую на одном из столов, не занятом цветами.
Он кивнул и, снимая ее руки со своей шеи, повернул ее и слегка подтолкнул в сторону свертка.
— Посмотрим, понравится ли тебе.
Когда она развернула подарок, то обнаружила прекрасный план собора Дуомо, каждая деталь которого была тщательно прорисована. Все составные части нарисованы отдельно, так что просматривалась внутренняя обстановка, со всеми фресками, колоннами и алтарем.
— Просто изумительно, — прошептала она. — Мне никто никогда не делал подобных подарков.
Она и в самом деле за свою жизнь получила немного подарков. Люси слыла очень скупой женщиной, ей даже в голову не приходило осчастливить свою дочь подобным образом.
— Я увидел картину вчера, когда бродил по городу, и вспомнил, как сильно ты любишь Флоренцию. Я подумал, что, где бы мы ни были, рисунок будет служить тебе напоминанием.
Его голос внезапно изменился. Почувствовав это, она оторвала взгляд от картины и посмотрела на него.
— Что ты подразумеваешь под «где бы мы ни были»?
Он протянул к ней руку. По ее коже пробежали мурашки от внезапного чувства страха. Он сделался таким печальным. Когда она подошла к нему, он сел, посадил ее к себе на колени и нежно поцеловал.
— Ты пугаешь меня, Флинн, — немного погодя промолвила она тихим голосом; ее взгляд выражал тревогу. — Ты ни от чего не умираешь?
— Так бывает только в спектаклях.
Она вспомнила о битве с «империей». Если бы он не был так задумчив, то она бы напомнила ему о ней. Но она не хотела спорить, не сейчас… Его настроение беспокоило ее.
— Скажи мне, что ты имел в виду, когда сказал «где бы мы ни были»? — снова спросила она, стараясь не выдавать свою тревогу.
— Не знаю, хочу ли я возвращаться в Монтану, вот и все.
Ей стало гораздо легче.
— В таком случае давай останемся здесь на какое-то время. Мне абсолютно все равно.
— Не знаю, захочу ли я вообще туда возвращаться, — тихо откликнулся он.
— А-а, — вздохнула она.
— Меня начали тренировать как воина с самого детства, — медленно проговорил он, слегка растягивая слова. — У меня такое ощущение, будто я сражался всю жизнь. Я устал. Все мои враги уже давно мертвы. Моя семья ушла из жизни. Мне хочется спокойствия. Мне хочется нормальной жизни. — Он пристально посмотрел в ее глаза. — Теперь, когда у меня есть ты, я хочу покоя как никогда прежде. Ты — моя богиня милосердия.
— И все-таки ты собирался уезжать домой, когда я заметила тебя на вокзале.
— Я не уверен, что поехал бы я именно туда. Возможно, я бы выбрал другое место.
— А как же ранчо?
— Я оставил там Макфи в качестве поверенного и отдал ему половину процентов прибыли. Но если ты желаешь вернуться, — тихо сказал он, — то мы поедем.
— Мне бы хотелось приезжать туда изредка, чтобы видеться с матерью, Хэзардом и моей семьей. Ты не против?
— Я просто хочу быть рядом с тобой. Где-нибудь, не важно где, лишь бы мне снова не пришлось отстаивать свою правоту перед каждым встречным при помощи пистолета, — объяснил он.
Флинн хотел спросить: «Ты знаешь, скольких людей я убил?» Но не осмелился, потому что не хотел, чтобы в ее глазах появился ужас.
— Я воюю с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Мне больше нечего отстаивать.
— Почему бы нам не остаться во Флоренции на некоторое время?
Он улыбнулся:
— Вместе с Чарлзом?
— Он переживет.
— Тогда почему бы и не остаться? — согласился Флинн, потому что знал, что она очень этого хотела. А он сможет разобраться с Чарлзом. — Постарайся объяснить ему, что я не собираюсь драться с ним на шпагах, — рассмеялся он.
— Договорились. Хэзард купил мне виллу, в которой я еще не жила, потому что, как мне теперь кажется, я хотела вернуться назад и разыскать тебя, — изложила она свою мысль, наконец-то понимая причину нежелания обосновываться в загородном доме. — Хочешь там остановиться? К тому же Чарлз живет всего лишь в часе езды оттуда.
— Ты нашла самый главный аргумент. Вилла так вилла, — улыбнулся Флинн. — Отправимся туда прямо завтра.
— Потому что сегодня мы будем наслаждаться твоими цветами.
— А еще сегодня мы будем, помимо всего прочего…
— М-м-м, каждый раз, когда я слышу эту интонацию в голосе, я возбуждаюсь.
— Ты чувствуешь возбуждение в каком-то особенном месте?
— Смотря что ты называешь особенным?
— В особенном моем месте, — нежно, чуть слышно произнес он.
— Не забывай, что все твои места являются мои ми, — ответила она с улыбкой.
— Нам придется очень осторожно обсудить вопрос о собственности.
— Хорошо, что осторожно. — Она томно улыбнулась и придвинулась к нему еще ближе.
Его карие глаза смотрели на нее с любовью.
— Разве что-нибудь может для тебя быть плохим?
— Только, когда тебя нет рядом.
Он с укоризной посмотрел на нее.
— Может быть, ты переделаешь предложение, ведь теперь ты — замужняя женщина.
— Ты для меня все и останешься таковым навсегда! — Она игриво взглянула на него. — Так лучше?
— Гораздо.
— Я спокойна. Между прочим, у нас медовый месяц, — нахмурив лоб, напомнила она.
Теперь он абсолютно спокоен — для вспыхнувшей ревности не осталось никаких причин.
— Прости меня. Я во всем виноват.
— Может быть, ты докажешь это другим, более энергичным способом? — прошептала она. — Например, так, как ты уже сделал сегодня, показывая свою преданность.
— Я больше не собираюсь вставать на колени.
— Никогда в жизни?
Интонация, с которой она произнесла последний вопрос, немедленно заставила его передумать.
— Ты хочешь, чтобы я встал на колени? Всего лишь одно твое слово, дорогая. Но если ты хочешь любви, то сначала нам нужно пробраться через множество нижних юбок и другой всякой всячины, которую так любят надевать женщины.
Она мгновенно встала с его колен и подняла многочисленные юбки.
— А если вот так?
Он рассмеялся.
Когда отец Алессандро объявил их мужем и женой, они посмотрели друг на друга при свете свечей, и их глаза заблестели от слез.
— Ты плачешь, — прошептала Джо.
— Слезы от дыма свечей, — оправдывался Флинн, вытирая кулаком глаза.
— У меня тоже от дыма всегда появляются слезы.
Он тихо засмеялся.
— Я позабочусь, чтобы не появлялись, ведь теперь ты принадлежишь мне.
Она кивнула.
— Ты тоже принадлежишь мне, не забывай.
Он усмехнулся.
— А ты уверена, что так и должно быть?
— Флинн!
Отец Алессандро откашлялся, не желая вмешиваться в их первый семейный спор. Он узнал упрямый взгляд Джо, который видел уже не раз. Первый раз он наблюдал его, когда Джо было четыре и она четко дала ему понять, что не потерялась, а просто нюхала цветы.
— Спасибо за ваше содействие, доброту и поддержку, — прервал его размышления Флинн, пожимая ему руку.
— Я желаю вам обоим всяческих благ и бесконечного счастья.
В глазах отца Алессандро заблестели слезы, ведь именно эту молодую женщину он растил, а теперь радовался, что она нашла любовь, которую заслуживала.
— Я позабочусь о Джо, отец. Она для меня все.
— Обо мне не нужно заботиться, — возразила она в силу своей привычки. — Скажите ему, отец Алессандро. Я сама могу о себе позаботиться.
— Я очень надеюсь, что вы будете заботиться друг о друге, — официальным тоном произнес викарий.
— Святой отец, нам бы хотелось, чтобы вы присоединились к нам и присутствовали на свадебном обеде. — Флинн тактично перевел разговор на другу тему.
Джо с удивлением посмотрела на Флинна.
— Ты ничего не говорил о свадебном обеде.
— У всех бывают свадебные обеды, — ответил он с улыбкой. — Я думал, ты знаешь.
Она просияла от счастья и сразу же объявила:
— Мы поедем в «Джиакосу»! Тебе понравится, милый. Ему же понравится, правда, отец Алессандро?
Так и порешили. Они обедали на открытой террасе, в тени цветущей виноградной лозы, под нескончаемые поздравления посетителей ресторана и всего персонала. Стоял прекрасный день для свадьбы: солнечный и теплый. Свадебный обед проходил на славу. Они ели и пили и наслаждались блаженным волшебством своей любви и совершенством своего мира.
На обратном пути в отель Флинн купил ей кольцо в одной из ювелирных палаток на мосту Веккио.
— Выбирай, — предложил он.
И она тут же выбрала колечко с прямоугольным изумрудом, который, по клятвенным уверениям ювелира, принадлежал в далеком прошлом испанской инфанте. Джо не могла оторвать от него глаз и всю дорогу до отеля восхищалась его красотой. Она то крутила колечко перед глазами Флинна, то надевала его на палец и поворачивала руку в разные стороны, наслаждаясь искрящимся блеском камня, и постоянно твердила при этом, что ему не следовало покупать столь дорогой подарок. Ему же приятно было сознавать, что ей понравилась его покупка.
А когда они вошли в ее номер и Джо увидела огромное количество цветов, то завизжала от восторга.
— Когда ты успел? — восторженно крикнула она, бросившись ему на шею, чуть не сбив горничную, которая держала в руке бутылку вина.
— Поставьте ее вот сюда, — кивнул Флинн горничной через голову Джо. — Пока ничего больше не нужно.
Как только за девушкой закрылась дверь, он ухмыльнулся и сказал:
— Ты с таким неподдельным восторгом радуешься подаркам.
— Не все такие сдержанные воины-монахи, как ты, — возразила она и улыбнулась. — Так скажи мне, — она указала на цветы, которые стояли в вазах и корзинах, наполняя всю комнату чудесным ароматом, — как тебе удалось это сделать, ведь ты ни на шаг не отходил от меня все время?
— Я послал записку с поручением в отель.
— Тут тоже твое поручение? — Она вопросительно взглянула на большую коробку, лежавшую на одном из столов, не занятом цветами.
Он кивнул и, снимая ее руки со своей шеи, повернул ее и слегка подтолкнул в сторону свертка.
— Посмотрим, понравится ли тебе.
Когда она развернула подарок, то обнаружила прекрасный план собора Дуомо, каждая деталь которого была тщательно прорисована. Все составные части нарисованы отдельно, так что просматривалась внутренняя обстановка, со всеми фресками, колоннами и алтарем.
— Просто изумительно, — прошептала она. — Мне никто никогда не делал подобных подарков.
Она и в самом деле за свою жизнь получила немного подарков. Люси слыла очень скупой женщиной, ей даже в голову не приходило осчастливить свою дочь подобным образом.
— Я увидел картину вчера, когда бродил по городу, и вспомнил, как сильно ты любишь Флоренцию. Я подумал, что, где бы мы ни были, рисунок будет служить тебе напоминанием.
Его голос внезапно изменился. Почувствовав это, она оторвала взгляд от картины и посмотрела на него.
— Что ты подразумеваешь под «где бы мы ни были»?
Он протянул к ней руку. По ее коже пробежали мурашки от внезапного чувства страха. Он сделался таким печальным. Когда она подошла к нему, он сел, посадил ее к себе на колени и нежно поцеловал.
— Ты пугаешь меня, Флинн, — немного погодя промолвила она тихим голосом; ее взгляд выражал тревогу. — Ты ни от чего не умираешь?
— Так бывает только в спектаклях.
Она вспомнила о битве с «империей». Если бы он не был так задумчив, то она бы напомнила ему о ней. Но она не хотела спорить, не сейчас… Его настроение беспокоило ее.
— Скажи мне, что ты имел в виду, когда сказал «где бы мы ни были»? — снова спросила она, стараясь не выдавать свою тревогу.
— Не знаю, хочу ли я возвращаться в Монтану, вот и все.
Ей стало гораздо легче.
— В таком случае давай останемся здесь на какое-то время. Мне абсолютно все равно.
— Не знаю, захочу ли я вообще туда возвращаться, — тихо откликнулся он.
— А-а, — вздохнула она.
— Меня начали тренировать как воина с самого детства, — медленно проговорил он, слегка растягивая слова. — У меня такое ощущение, будто я сражался всю жизнь. Я устал. Все мои враги уже давно мертвы. Моя семья ушла из жизни. Мне хочется спокойствия. Мне хочется нормальной жизни. — Он пристально посмотрел в ее глаза. — Теперь, когда у меня есть ты, я хочу покоя как никогда прежде. Ты — моя богиня милосердия.
— И все-таки ты собирался уезжать домой, когда я заметила тебя на вокзале.
— Я не уверен, что поехал бы я именно туда. Возможно, я бы выбрал другое место.
— А как же ранчо?
— Я оставил там Макфи в качестве поверенного и отдал ему половину процентов прибыли. Но если ты желаешь вернуться, — тихо сказал он, — то мы поедем.
— Мне бы хотелось приезжать туда изредка, чтобы видеться с матерью, Хэзардом и моей семьей. Ты не против?
— Я просто хочу быть рядом с тобой. Где-нибудь, не важно где, лишь бы мне снова не пришлось отстаивать свою правоту перед каждым встречным при помощи пистолета, — объяснил он.
Флинн хотел спросить: «Ты знаешь, скольких людей я убил?» Но не осмелился, потому что не хотел, чтобы в ее глазах появился ужас.
— Я воюю с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Мне больше нечего отстаивать.
— Почему бы нам не остаться во Флоренции на некоторое время?
Он улыбнулся:
— Вместе с Чарлзом?
— Он переживет.
— Тогда почему бы и не остаться? — согласился Флинн, потому что знал, что она очень этого хотела. А он сможет разобраться с Чарлзом. — Постарайся объяснить ему, что я не собираюсь драться с ним на шпагах, — рассмеялся он.
— Договорились. Хэзард купил мне виллу, в которой я еще не жила, потому что, как мне теперь кажется, я хотела вернуться назад и разыскать тебя, — изложила она свою мысль, наконец-то понимая причину нежелания обосновываться в загородном доме. — Хочешь там остановиться? К тому же Чарлз живет всего лишь в часе езды оттуда.
— Ты нашла самый главный аргумент. Вилла так вилла, — улыбнулся Флинн. — Отправимся туда прямо завтра.
— Потому что сегодня мы будем наслаждаться твоими цветами.
— А еще сегодня мы будем, помимо всего прочего…
— М-м-м, каждый раз, когда я слышу эту интонацию в голосе, я возбуждаюсь.
— Ты чувствуешь возбуждение в каком-то особенном месте?
— Смотря что ты называешь особенным?
— В особенном моем месте, — нежно, чуть слышно произнес он.
— Не забывай, что все твои места являются мои ми, — ответила она с улыбкой.
— Нам придется очень осторожно обсудить вопрос о собственности.
— Хорошо, что осторожно. — Она томно улыбнулась и придвинулась к нему еще ближе.
Его карие глаза смотрели на нее с любовью.
— Разве что-нибудь может для тебя быть плохим?
— Только, когда тебя нет рядом.
Он с укоризной посмотрел на нее.
— Может быть, ты переделаешь предложение, ведь теперь ты — замужняя женщина.
— Ты для меня все и останешься таковым навсегда! — Она игриво взглянула на него. — Так лучше?
— Гораздо.
— Я спокойна. Между прочим, у нас медовый месяц, — нахмурив лоб, напомнила она.
Теперь он абсолютно спокоен — для вспыхнувшей ревности не осталось никаких причин.
— Прости меня. Я во всем виноват.
— Может быть, ты докажешь это другим, более энергичным способом? — прошептала она. — Например, так, как ты уже сделал сегодня, показывая свою преданность.
— Я больше не собираюсь вставать на колени.
— Никогда в жизни?
Интонация, с которой она произнесла последний вопрос, немедленно заставила его передумать.
— Ты хочешь, чтобы я встал на колени? Всего лишь одно твое слово, дорогая. Но если ты хочешь любви, то сначала нам нужно пробраться через множество нижних юбок и другой всякой всячины, которую так любят надевать женщины.
Она мгновенно встала с его колен и подняла многочисленные юбки.
— А если вот так?
Он рассмеялся.