— Нам больше некуда торопиться. У нас впереди куча времени.
— Что, однако, не лишает нас права поспешить именно сейчас. — Она подняла брови. — Если ты не против.
Он медленно расплылся в улыбке.
— Почему бы мне не войти в роль слуги и не помочь тебе освободиться от ненужной одежды? Тебе она уже все равно не пригодится.
— Хм-м… какая превосходная мысль. Мы так и проведем весь наш медовый месяц в постели?
— Разве не именно так должны проходить медовые месяцы?
— Судя по рассказам моих знакомых, медовые месяцы созданы для ходьбы по магазинам и достопримечательностям.
— Должно быть, у их мужей имеются любовницы.
Сразу же вспомнив о прежнем легкомысленном образе жизни Флинна, она сердито взглянула на него.
— Которых у тебя никогда не будет, тебе понятно?
— Зачем они мне нужны, когда у меня есть ты?
— Мне бы хотелось услышать более убедительный ответ, который бы содержал в себе слово «нет», или «ни одной», или «никогда».
Вытянув руки вперед, он разжал ее пальцы, сжимающие юбки, и притянул к себе.
— У меня никогда не будет любовницы, — нежно заметил он. — Даю тебе слово.
— Спасибо. Мне следует быть более доверчивой, — со вздохом произнесла она. — Но когда дело касается любовниц, я становлюсь ужасно ревнивой.
— Значит, мы будем друг у друга в карманах.
Он хитро улыбнулся.
— А также в особенных местах друг друга.
— Развратник! — Она отдернула от него руки. — Я думала, у нас серьезный разговор.
— Я абсолютно серьезен.
Она пристально посмотрела в его глаза.
— Насколько серьезен?
— Все, что захочешь, дорогая, — без промедления выпалил он.
Она на секунду растерялась от его небрежной, развязной манеры.
— Ты ведь любишь только меня?
Он почувствовал, что обсуждения их обоюдной ревности могут завести очень далеко.
— Я люблю только тебя, — просто ответил он.
Ее лицо просияло от счастья; она загадочно улыбнулась.
— В таком случае, мне бы хотелось заняться любовью на балконе, где много солнца, дует приятный ветерок, и над нами простирается голубое небо.
— Прямо сейчас?
Была середина дня, и площадь под окном кишела людьми, не говоря уже о сотни других балконов, на которых тоже кто-то мог быть.
— Балкон всегда казался мне таким романтичным местом. Я всегда хотела… Ну, в общем…
— Выставить себя напоказ во всей наготе? — с издевкой спросил он.
— А ты всегда такой благоразумный? — парировала она.
Ее поднятые брови бросали ему вызов. Слово «благоразумный» не совсем подходило для описания Флинна Ито и его любовных похождений.
— Не всегда, — ответил он, осматривая балкон, через полуоткрытые двери.
— Мы можем остаться в одежде.
Его губы сложились в улыбку.
— Понятно.
— Ну, ты готов?
— Конечно, — ответил он.
— Почему ты сразу так не ответил?
— Не видел никакого смысла.
Он продолжал улыбаться.
— Ты очень плохо себя ведешь для человека, у которого медовый месяц.
— А ты такая же сладкая, как, конфетка, — причмокнул он и начал расстегивать пуговицы на своем пиджаке.
— Что ты делаешь?
— Снимаю пиджак. Никто не посмеет осуждать меня. — Он подмигнул ей. — По многим причинам, одна из которых — моя безграничная любовь к консьержу. Не вижу никаких оснований, для того чтобы мы занимались любовью в одежде.
— Флинн! Даже не думай!
— Ты первая предложила балкон. — Он сбросил с ног ботинки.
— В таком случае я сама положу этому конец!
— Ты знаешь, что выглядишь очень сексуально, когда вот так топаешь ножкой? Я весь горю от желания. — Он бросил пиджак, следом за которым последовал жилет.
— Флинн! Я не выйду туда голой!
— Ты не любишь рисковать.
Он снял рубашку и бросил ее поверх скомканной груды своей одежды, лежавшей на полу.
— Меня здесь многие знают!
— Поверь мне, никто тебе даже слова не скажет.
Он уже расстегивал брюки быстрыми, ловкими движениями.
— Никто не скажет мне прямо в лицо, ты имел в виду?
— А что же еще, по-твоему, я мог иметь в виду? Они не посмеют.
Он снял с себя брюки и нижнее белье, затем носки.
— А теперь, — проговорил он, выпрямляясь, — позволь мне помочь тебе раздеться.
Джо попыталась отбежать в сторону, но у нее не получилось. Флинн был быстрее, сильнее и нетерпеливее ее, как и полагалось мужчине в подобной ситуации. Он раздел свою молодую жену, отделавшись несколькими царапинами и синяками, под нескончаемый поток итальянских ругательств, которыми осыпала его возлюбленная.
Но ее ярость постепенно начала утихать, сопротивления становились все слабее, и, хотя, конечно, несправедливо было бы говорить, что сексуальное влечение взяло над ней верх или что обнаженное тело Флинна и сильное возбуждение сделали свое дело, но все же они сыграли далеко не последнюю роль. Он не прекращал целовать ее тело снова и снова, шепча страстные слова любви, которые пробуждали в ней скрытые желания и тайные страсти.
С каждой секундой становилось все сложнее сопротивляться магическим прикосновениям Флинна.
— Не думай, что тебе удастся поступать так со мной всегда, — прошептала она, обхватывая его руками за шею.
Ее обнаженное тело таяло от его ласк, просто потому, что такой высокий, смуглый, красивый мужчина оказался к тому же чрезвычайно соблазнительным.
— Никогда бы в жизни не подумал о таком, — отозвался он с хитрой улыбкой.
— Ты опять меня дразнишь?
— Даже в мыслях не было. Но если ты мне позволишь, — пробормотал он, слегка подталкивая ее, — то я продолжу тебя соблазнять.
— Почему ты думаешь, что я хочу соблазниться? — спросила она, не сопротивляясь его легким подталкиваниям.
— Румянец на твоих щеках, — прошептал он, проводя пальцами по ее лицу и продолжая медленно двигаться назад, — и еще твои твердые маленькие сосочки. Ты, кажется, вовсе не против…
— Чтобы меня соблазнили, — закончила она его фразу.
На его лице появилась плутовская улыбка.
— Или того, чтобы тобой овладели.
Его откровенность ударила словно молния, его сильные, страстные объятия крепко сжимали ее, и она почувствовала, как по ее телу разливается пульсирующая, жаждущая наслаждения волна.
— Сейчас, дорогая, — прошептал он, нежно раздвигая ее ноги. — Ты почувствуешь его.
Он направил свой твердый клинок в ее пламенное лоно и затем ввел его медленным движением бедер.
Когда он прижал ее плотнее к стене, чтобы было удобнее, она крепко ухватилась за его плечи и застонала, выкрикнув его имя. Прежде чем он нашел удобный ритм, она испытала оргазм.
— Я так давно этим не занималась, — прошептала она в свое оправдание, не отрываясь от его тела.
— Хорошо, просто здорово, — пробормотал он, довольный тем, что она воздерживалась от сексуального общения в его отсутствие и в качестве награды за ее хорошее поведение задвигался еще энергичнее.
Флинну приятно было услышать признание Джо. Он никогда не думал, что настолько щепетилен. Ему захотелось доставить ей как можно больше удовольствия, захотелось сделать ее такой же счастливой, каким она сделала его, сказав о своем постоянстве. И когда она была на подходе к очередному страстному, неистовому оргазму, он вынес ее на балкон, потому что она уже ничего не замечала вокруг себя, отдавшись во власть своего ненасытного желания.
Солнце припекало их тела, внизу под ними спешили куда-то толпы людей, от соседей, если они находились на балконе в это время, их скрывали удобно расположенные деревья. Наружная стена служила хорошей опорой Флинну, который продолжал доставлять удовольствие своей жене.
Почти не обращая внимания на солнце, легкий ветерок и тепло, исходящее от каменной стены, Джо ощущала постоянную пульсацию в глубине своего тела, всем своим естеством чувствуя, как Флинн упруго входит в нее. Внутри нее все горело от страсти.
С закрытыми глазами, положив голову ему на плечо и прижавшись щекой к его шее, она не разжимала своих объятий, в то время как он плавно поднимал и опускал ее тело, крепко держа ее за бедра, в унисон со своим.
Изможденные, лишившиеся сил, довольные, они легли в шезлонг.
— Извини, — тяжело дыша, сказал он, когда она легла на него. — Мои руки меня подвели.
Она молча покачала головой, не в состоянии говорить.
Флинн потянулся и достал бутылку воды из корзины, наполненной фруктами и вином, которая стояла на маленьком столике. Открыв бутылку зубами, он вылил часть воды себе на голову, а другую на спину Джо.
— М-м… Еще, — прошептала она.
— Воды или секса? — проговорил он, жадно вдыхая воздух.
— Воды. — Она с большими усилиями подняла голову. — Из-за тебя нас вышлют из Флоренции.
По всему видно, что она дразнила его.
— Поблизости никого нет, по крайней мере три верх них этажа пустые, — оповестил он с хитрой улыбкой, выливая еще одну бутылку воды на их разгоряченные тела, — тем более что завтра мы уезжаем в Фисоль.
— Звучит обнадеживающе.
— Несколько минут назад тебе было вообще все равно.
Он явно подшучивал над ней.
— Мы же не можем трезво оценивать ситуацию в состоянии сильного возбуждения.
Он рассмеялся.
— Мне бы и не хотелось, чтобы ты оценивала ее трезво в такие моменты.
Она улыбнулась шаловливой улыбкой.
— Как удачно все сложилось.
— Я самый удачливый на свете, потому что снова нашел тебя.
Его голос внезапно стал серьезным, и она погладила его по голове, желая подбодрить.
— Спасибо, что ты приехал и нашел меня. Я даже и не знаю, что бы я без тебя делала.
— Я тоже не знаю, — мягко ответил он. — Я ушел в горы, после того как ты уехала. — Он обвел взглядом окружавшие их дома. — И понял, — он сделал паузу и вздохнул, — что я не могу жить без того, чтобы не видеть тебя рядом.
— Я рада, — просто ответила она.
Но его настроение заметно изменилось. Когда он смотрел на здания минуту назад, в его взгляде был страх, словно он внезапно осознал, где находится на самом деле.
— Ты, должно быть, скучаешь по дикой природе здесь, в городе.
— Иногда.
— Тогда тебе не подходит город, — она обвела рукой окружавшую их панораму, — с толпами людей и множеством экипажей.
— В Фисоле все будет по-другому.
— Или где-нибудь еще.
— Да. — Он слегка шлепнул ее по спине. — Возможно там, где деревья и горы.
— Так значит, ты бежишь не от жизни на ранчо?
Она посмотрела ему в глаза.
— Не совсем, — проговорил он, неуверенный в том, стоит ли рассказывать ей, поймет ли она, и вообще способен ли кто-либо понять, что представляет собой его жизнь.
— Без всяких сомнений, ты бежишь от бесконечных войн.
Он кивнул.
— В отличие от твоего отца я не сражаюсь за жизнь своего рода и не пытаюсь отстаивать старые традиции или защищать племенные земли. Я беру в руки оружие, чтобы спасти самого себя и свои земли, а я не уверен в том, стоит ли все это моей жизни. Я не смог даже обезопасить тебя, когда ты была на ранчо Сан-Ривер.
«И себя тоже», — подумал он, потому что его жизни угрожала большая опасность.
— В таком случае возвращаться не имеет никакого смысла. Я счастлива везде, лишь бы ты был рядом со мной, — прошептала Джо.
— Спасибо. На солнце так хорошо, правда?
— Да, чудесно, — согласилась она, понимая, что ему не хочется больше говорить о своих делах.
— Хочешь еще воды? — Он протянул бутылку воды.
— Есть еще кое-что, чего я хочу, — нежно произнесла она.
Его улыбка стала ужасно соблазнительной.
— Дай-ка я угадаю…
Они провели весь день в огромной позолоченной кровати, затем и весь вечер, а поздно ночью, кода все желания Джо были сполна удовлетворены, она уснула на руках у Флинна.
Он не знал, сможет ли он когда-нибудь уснуть таким же безмятежным сном. Он осторожно поднялся с кровати. В голове его роились беспокойные мысли. Выйдя на балкон, он долго простоял там при лунном свете, глядя на спящий город. Он вдыхал ароматный ночной воздух, бездумно считал редкие светившиеся окна соседних домов и пытался понять, сможет ли он здесь жить. Флинн не знал. Он много чего и не знал и не понимал, находясь далеко от родного дома.
Он стал таким же ранимым странником, как и его отец. Найдет ли он когда-нибудь спокойствие в другом доме, как сделал его отец? Вернется ли он в свое р'анчо, когда достигнет спокойствия духа? Возьмет ли он снова в руки шпаги, которые спрятал? Будет ли он снова сражаться — теперь, когда у него есть жена?
Постояв на балконе еще немного, он сел на кровать, облокотившись на спинку, и долго смотрел на женщину, которую любил.
Единственное он знал наверняка — он не смог бы без нее жить. Жизнь приобретала смысл только тогда, когда она была с ним.
Через несколько часов Джо проснулась и, приоткрыв глаза, поймала на себе его взгляд.
Он улыбался:
— Спи, спи.
— Почему ты не спишь? — пробормотала она сонным голосом, придвигаясь ближе к нему.
— Я наслаждаюсь твоим присутствием рядом со мной, — легко дотронулся он рукой до ее щеки. — Я лягу чуть позже.
— Не понимаю, как ты можешь не хотеть спать, — прошептала она, засыпая.
Он улыбнулся.
Если упражняешься в течение тысячи дней — это называется самодисциплинированием; если упражняешься десять тысяч дней — это называется самосовершенствованием. Это нужно понять самому, как говорил Мусаси.
Он был самураем.
Он мог не спать и охранять свою любимую женщину.
Эпилог
— Что, однако, не лишает нас права поспешить именно сейчас. — Она подняла брови. — Если ты не против.
Он медленно расплылся в улыбке.
— Почему бы мне не войти в роль слуги и не помочь тебе освободиться от ненужной одежды? Тебе она уже все равно не пригодится.
— Хм-м… какая превосходная мысль. Мы так и проведем весь наш медовый месяц в постели?
— Разве не именно так должны проходить медовые месяцы?
— Судя по рассказам моих знакомых, медовые месяцы созданы для ходьбы по магазинам и достопримечательностям.
— Должно быть, у их мужей имеются любовницы.
Сразу же вспомнив о прежнем легкомысленном образе жизни Флинна, она сердито взглянула на него.
— Которых у тебя никогда не будет, тебе понятно?
— Зачем они мне нужны, когда у меня есть ты?
— Мне бы хотелось услышать более убедительный ответ, который бы содержал в себе слово «нет», или «ни одной», или «никогда».
Вытянув руки вперед, он разжал ее пальцы, сжимающие юбки, и притянул к себе.
— У меня никогда не будет любовницы, — нежно заметил он. — Даю тебе слово.
— Спасибо. Мне следует быть более доверчивой, — со вздохом произнесла она. — Но когда дело касается любовниц, я становлюсь ужасно ревнивой.
— Значит, мы будем друг у друга в карманах.
Он хитро улыбнулся.
— А также в особенных местах друг друга.
— Развратник! — Она отдернула от него руки. — Я думала, у нас серьезный разговор.
— Я абсолютно серьезен.
Она пристально посмотрела в его глаза.
— Насколько серьезен?
— Все, что захочешь, дорогая, — без промедления выпалил он.
Она на секунду растерялась от его небрежной, развязной манеры.
— Ты ведь любишь только меня?
Он почувствовал, что обсуждения их обоюдной ревности могут завести очень далеко.
— Я люблю только тебя, — просто ответил он.
Ее лицо просияло от счастья; она загадочно улыбнулась.
— В таком случае, мне бы хотелось заняться любовью на балконе, где много солнца, дует приятный ветерок, и над нами простирается голубое небо.
— Прямо сейчас?
Была середина дня, и площадь под окном кишела людьми, не говоря уже о сотни других балконов, на которых тоже кто-то мог быть.
— Балкон всегда казался мне таким романтичным местом. Я всегда хотела… Ну, в общем…
— Выставить себя напоказ во всей наготе? — с издевкой спросил он.
— А ты всегда такой благоразумный? — парировала она.
Ее поднятые брови бросали ему вызов. Слово «благоразумный» не совсем подходило для описания Флинна Ито и его любовных похождений.
— Не всегда, — ответил он, осматривая балкон, через полуоткрытые двери.
— Мы можем остаться в одежде.
Его губы сложились в улыбку.
— Понятно.
— Ну, ты готов?
— Конечно, — ответил он.
— Почему ты сразу так не ответил?
— Не видел никакого смысла.
Он продолжал улыбаться.
— Ты очень плохо себя ведешь для человека, у которого медовый месяц.
— А ты такая же сладкая, как, конфетка, — причмокнул он и начал расстегивать пуговицы на своем пиджаке.
— Что ты делаешь?
— Снимаю пиджак. Никто не посмеет осуждать меня. — Он подмигнул ей. — По многим причинам, одна из которых — моя безграничная любовь к консьержу. Не вижу никаких оснований, для того чтобы мы занимались любовью в одежде.
— Флинн! Даже не думай!
— Ты первая предложила балкон. — Он сбросил с ног ботинки.
— В таком случае я сама положу этому конец!
— Ты знаешь, что выглядишь очень сексуально, когда вот так топаешь ножкой? Я весь горю от желания. — Он бросил пиджак, следом за которым последовал жилет.
— Флинн! Я не выйду туда голой!
— Ты не любишь рисковать.
Он снял рубашку и бросил ее поверх скомканной груды своей одежды, лежавшей на полу.
— Меня здесь многие знают!
— Поверь мне, никто тебе даже слова не скажет.
Он уже расстегивал брюки быстрыми, ловкими движениями.
— Никто не скажет мне прямо в лицо, ты имел в виду?
— А что же еще, по-твоему, я мог иметь в виду? Они не посмеют.
Он снял с себя брюки и нижнее белье, затем носки.
— А теперь, — проговорил он, выпрямляясь, — позволь мне помочь тебе раздеться.
Джо попыталась отбежать в сторону, но у нее не получилось. Флинн был быстрее, сильнее и нетерпеливее ее, как и полагалось мужчине в подобной ситуации. Он раздел свою молодую жену, отделавшись несколькими царапинами и синяками, под нескончаемый поток итальянских ругательств, которыми осыпала его возлюбленная.
Но ее ярость постепенно начала утихать, сопротивления становились все слабее, и, хотя, конечно, несправедливо было бы говорить, что сексуальное влечение взяло над ней верх или что обнаженное тело Флинна и сильное возбуждение сделали свое дело, но все же они сыграли далеко не последнюю роль. Он не прекращал целовать ее тело снова и снова, шепча страстные слова любви, которые пробуждали в ней скрытые желания и тайные страсти.
С каждой секундой становилось все сложнее сопротивляться магическим прикосновениям Флинна.
— Не думай, что тебе удастся поступать так со мной всегда, — прошептала она, обхватывая его руками за шею.
Ее обнаженное тело таяло от его ласк, просто потому, что такой высокий, смуглый, красивый мужчина оказался к тому же чрезвычайно соблазнительным.
— Никогда бы в жизни не подумал о таком, — отозвался он с хитрой улыбкой.
— Ты опять меня дразнишь?
— Даже в мыслях не было. Но если ты мне позволишь, — пробормотал он, слегка подталкивая ее, — то я продолжу тебя соблазнять.
— Почему ты думаешь, что я хочу соблазниться? — спросила она, не сопротивляясь его легким подталкиваниям.
— Румянец на твоих щеках, — прошептал он, проводя пальцами по ее лицу и продолжая медленно двигаться назад, — и еще твои твердые маленькие сосочки. Ты, кажется, вовсе не против…
— Чтобы меня соблазнили, — закончила она его фразу.
На его лице появилась плутовская улыбка.
— Или того, чтобы тобой овладели.
Его откровенность ударила словно молния, его сильные, страстные объятия крепко сжимали ее, и она почувствовала, как по ее телу разливается пульсирующая, жаждущая наслаждения волна.
— Сейчас, дорогая, — прошептал он, нежно раздвигая ее ноги. — Ты почувствуешь его.
Он направил свой твердый клинок в ее пламенное лоно и затем ввел его медленным движением бедер.
Когда он прижал ее плотнее к стене, чтобы было удобнее, она крепко ухватилась за его плечи и застонала, выкрикнув его имя. Прежде чем он нашел удобный ритм, она испытала оргазм.
— Я так давно этим не занималась, — прошептала она в свое оправдание, не отрываясь от его тела.
— Хорошо, просто здорово, — пробормотал он, довольный тем, что она воздерживалась от сексуального общения в его отсутствие и в качестве награды за ее хорошее поведение задвигался еще энергичнее.
Флинну приятно было услышать признание Джо. Он никогда не думал, что настолько щепетилен. Ему захотелось доставить ей как можно больше удовольствия, захотелось сделать ее такой же счастливой, каким она сделала его, сказав о своем постоянстве. И когда она была на подходе к очередному страстному, неистовому оргазму, он вынес ее на балкон, потому что она уже ничего не замечала вокруг себя, отдавшись во власть своего ненасытного желания.
Солнце припекало их тела, внизу под ними спешили куда-то толпы людей, от соседей, если они находились на балконе в это время, их скрывали удобно расположенные деревья. Наружная стена служила хорошей опорой Флинну, который продолжал доставлять удовольствие своей жене.
Почти не обращая внимания на солнце, легкий ветерок и тепло, исходящее от каменной стены, Джо ощущала постоянную пульсацию в глубине своего тела, всем своим естеством чувствуя, как Флинн упруго входит в нее. Внутри нее все горело от страсти.
С закрытыми глазами, положив голову ему на плечо и прижавшись щекой к его шее, она не разжимала своих объятий, в то время как он плавно поднимал и опускал ее тело, крепко держа ее за бедра, в унисон со своим.
Изможденные, лишившиеся сил, довольные, они легли в шезлонг.
— Извини, — тяжело дыша, сказал он, когда она легла на него. — Мои руки меня подвели.
Она молча покачала головой, не в состоянии говорить.
Флинн потянулся и достал бутылку воды из корзины, наполненной фруктами и вином, которая стояла на маленьком столике. Открыв бутылку зубами, он вылил часть воды себе на голову, а другую на спину Джо.
— М-м… Еще, — прошептала она.
— Воды или секса? — проговорил он, жадно вдыхая воздух.
— Воды. — Она с большими усилиями подняла голову. — Из-за тебя нас вышлют из Флоренции.
По всему видно, что она дразнила его.
— Поблизости никого нет, по крайней мере три верх них этажа пустые, — оповестил он с хитрой улыбкой, выливая еще одну бутылку воды на их разгоряченные тела, — тем более что завтра мы уезжаем в Фисоль.
— Звучит обнадеживающе.
— Несколько минут назад тебе было вообще все равно.
Он явно подшучивал над ней.
— Мы же не можем трезво оценивать ситуацию в состоянии сильного возбуждения.
Он рассмеялся.
— Мне бы и не хотелось, чтобы ты оценивала ее трезво в такие моменты.
Она улыбнулась шаловливой улыбкой.
— Как удачно все сложилось.
— Я самый удачливый на свете, потому что снова нашел тебя.
Его голос внезапно стал серьезным, и она погладила его по голове, желая подбодрить.
— Спасибо, что ты приехал и нашел меня. Я даже и не знаю, что бы я без тебя делала.
— Я тоже не знаю, — мягко ответил он. — Я ушел в горы, после того как ты уехала. — Он обвел взглядом окружавшие их дома. — И понял, — он сделал паузу и вздохнул, — что я не могу жить без того, чтобы не видеть тебя рядом.
— Я рада, — просто ответила она.
Но его настроение заметно изменилось. Когда он смотрел на здания минуту назад, в его взгляде был страх, словно он внезапно осознал, где находится на самом деле.
— Ты, должно быть, скучаешь по дикой природе здесь, в городе.
— Иногда.
— Тогда тебе не подходит город, — она обвела рукой окружавшую их панораму, — с толпами людей и множеством экипажей.
— В Фисоле все будет по-другому.
— Или где-нибудь еще.
— Да. — Он слегка шлепнул ее по спине. — Возможно там, где деревья и горы.
— Так значит, ты бежишь не от жизни на ранчо?
Она посмотрела ему в глаза.
— Не совсем, — проговорил он, неуверенный в том, стоит ли рассказывать ей, поймет ли она, и вообще способен ли кто-либо понять, что представляет собой его жизнь.
— Без всяких сомнений, ты бежишь от бесконечных войн.
Он кивнул.
— В отличие от твоего отца я не сражаюсь за жизнь своего рода и не пытаюсь отстаивать старые традиции или защищать племенные земли. Я беру в руки оружие, чтобы спасти самого себя и свои земли, а я не уверен в том, стоит ли все это моей жизни. Я не смог даже обезопасить тебя, когда ты была на ранчо Сан-Ривер.
«И себя тоже», — подумал он, потому что его жизни угрожала большая опасность.
— В таком случае возвращаться не имеет никакого смысла. Я счастлива везде, лишь бы ты был рядом со мной, — прошептала Джо.
— Спасибо. На солнце так хорошо, правда?
— Да, чудесно, — согласилась она, понимая, что ему не хочется больше говорить о своих делах.
— Хочешь еще воды? — Он протянул бутылку воды.
— Есть еще кое-что, чего я хочу, — нежно произнесла она.
Его улыбка стала ужасно соблазнительной.
— Дай-ка я угадаю…
Они провели весь день в огромной позолоченной кровати, затем и весь вечер, а поздно ночью, кода все желания Джо были сполна удовлетворены, она уснула на руках у Флинна.
Он не знал, сможет ли он когда-нибудь уснуть таким же безмятежным сном. Он осторожно поднялся с кровати. В голове его роились беспокойные мысли. Выйдя на балкон, он долго простоял там при лунном свете, глядя на спящий город. Он вдыхал ароматный ночной воздух, бездумно считал редкие светившиеся окна соседних домов и пытался понять, сможет ли он здесь жить. Флинн не знал. Он много чего и не знал и не понимал, находясь далеко от родного дома.
Он стал таким же ранимым странником, как и его отец. Найдет ли он когда-нибудь спокойствие в другом доме, как сделал его отец? Вернется ли он в свое р'анчо, когда достигнет спокойствия духа? Возьмет ли он снова в руки шпаги, которые спрятал? Будет ли он снова сражаться — теперь, когда у него есть жена?
Постояв на балконе еще немного, он сел на кровать, облокотившись на спинку, и долго смотрел на женщину, которую любил.
Единственное он знал наверняка — он не смог бы без нее жить. Жизнь приобретала смысл только тогда, когда она была с ним.
Через несколько часов Джо проснулась и, приоткрыв глаза, поймала на себе его взгляд.
Он улыбался:
— Спи, спи.
— Почему ты не спишь? — пробормотала она сонным голосом, придвигаясь ближе к нему.
— Я наслаждаюсь твоим присутствием рядом со мной, — легко дотронулся он рукой до ее щеки. — Я лягу чуть позже.
— Не понимаю, как ты можешь не хотеть спать, — прошептала она, засыпая.
Он улыбнулся.
Если упражняешься в течение тысячи дней — это называется самодисциплинированием; если упражняешься десять тысяч дней — это называется самосовершенствованием. Это нужно понять самому, как говорил Мусаси.
Он был самураем.
Он мог не спать и охранять свою любимую женщину.
Эпилог
Молодожены провели год в Фисоле, после чего переехали в Париж, где у них родилась девочка. «Империя» больше не существовала, инвесторы распродали ее по частям. Макфи и Флинн приобрели новые земли; в Сан-Ривере наконец-то воцарился мир; Макфи высылал Флинну отчет каждый месяц, где бы тот ни находился.
Когда у Флинна и Джо родилась дочь, к ним в Париж приехала Люси со своим мужем Эдом Финнеганом. Она привезла в подарок новорожденной щедрое приданое. Взглянув на свою внучку, она недовольно заметила, что слишком молода, чтобы становиться бабушкой, но не смогла не восхищаться малышкой, называя ее красавицей. Все остальное время она проводила в беготне по парижским магазинам.
Хэзард и Блейз приехали навестить свою внучку сразу же после отъезда Люси и пробыли целый месяц. В один из первых вечеров, когда все в доме легли спать, Хэзард и Флинн остались наедине.
Медленно потягивая из бокалов бренди, сидя в библиотеке, Хэзард начал разговор, суть которого нельзя передать ни телеграммой, ни письмом.
— Я отправил своих людей в Англию, чтобы они решили вопрос с парнем по имени Фелпс, — начал он. — Мои люди вернулись домой и сообщили мне, что они опоздали. Его уже кто-то заколол ножом.
Флинн кивнул.
— Я первым добрался до него.
— Значит, с ним все покончено, — тихо проговорил Хэзард.
— Он заслужил смерть. — Флинн поймал взгляд Хэзарда. — Ты сам видел, что они собой представляли.
— Да. Жалкие людишки, трусы, которые не могли за себя постоять и наняли целый отряд, чтобы он за них дрался.
— После возмездия я далеко упрятал свои шпаги.
— Ради чего-то хорошего? — Хэзард посмотрел в глаза своему зятю.
Флинн пожал плечами.
— Ради настоящего по крайней мере. — Он слабо улыбнулся. — Я испытываю сильную потребность в том, чтобы увидеть мир, и Джо подталкивает меня к этому.
— Макфи отлично справляется со своей работой, а в мире все еще достаточно дураков, которые делают себе имя при помощи оружия. — Хэзард улыбнулся. — Наслаждайся своими путешествиями…
Два года спустя в маленькой деревушке к северу от Киото у Джо и Флинна родился сын, поэтому им пришлось остаться в Японии, до тех пор пока мальчик не подрастет, чтобы путешествовать. Флинн учился в школе Кендо, где обучался его отец, и в процессе совершенствования навыков самурая обрел глубокое душевное спокойствие. В течение нескольких лет небольшая семья колесила по всему миру, изредка встречаясь с Браддок-Блэками или с Люси, а иногда возвращаясь на фисольскую виллу, когда им хотелось побыть дома. Они в полной мере наслаждались счастьем совместной жизни.
Любовь Джо и Флинна крепла с каждым годом, их счастье и взаимное чувство питало их души.
— Я на самом деле рада, что ты приехал в тот день на званый обед Стюарта Уорнера, — иногда говорила Джо, которой временами становилось страшно от осознания того, что судьбами повелевает случай и что они могли бы не встретиться.
— Я бы все равно нашел тебя, где бы ты ни была, — всегда отвечал ей Флинн с твердой уверенностью и убедительностью в голосе, который сразу же успокаивал ее. — Наши души обязательно где-нибудь встретились бы. Даже если бы мы ничего для этого не делали.
Когда у Флинна и Джо родилась дочь, к ним в Париж приехала Люси со своим мужем Эдом Финнеганом. Она привезла в подарок новорожденной щедрое приданое. Взглянув на свою внучку, она недовольно заметила, что слишком молода, чтобы становиться бабушкой, но не смогла не восхищаться малышкой, называя ее красавицей. Все остальное время она проводила в беготне по парижским магазинам.
Хэзард и Блейз приехали навестить свою внучку сразу же после отъезда Люси и пробыли целый месяц. В один из первых вечеров, когда все в доме легли спать, Хэзард и Флинн остались наедине.
Медленно потягивая из бокалов бренди, сидя в библиотеке, Хэзард начал разговор, суть которого нельзя передать ни телеграммой, ни письмом.
— Я отправил своих людей в Англию, чтобы они решили вопрос с парнем по имени Фелпс, — начал он. — Мои люди вернулись домой и сообщили мне, что они опоздали. Его уже кто-то заколол ножом.
Флинн кивнул.
— Я первым добрался до него.
— Значит, с ним все покончено, — тихо проговорил Хэзард.
— Он заслужил смерть. — Флинн поймал взгляд Хэзарда. — Ты сам видел, что они собой представляли.
— Да. Жалкие людишки, трусы, которые не могли за себя постоять и наняли целый отряд, чтобы он за них дрался.
— После возмездия я далеко упрятал свои шпаги.
— Ради чего-то хорошего? — Хэзард посмотрел в глаза своему зятю.
Флинн пожал плечами.
— Ради настоящего по крайней мере. — Он слабо улыбнулся. — Я испытываю сильную потребность в том, чтобы увидеть мир, и Джо подталкивает меня к этому.
— Макфи отлично справляется со своей работой, а в мире все еще достаточно дураков, которые делают себе имя при помощи оружия. — Хэзард улыбнулся. — Наслаждайся своими путешествиями…
Два года спустя в маленькой деревушке к северу от Киото у Джо и Флинна родился сын, поэтому им пришлось остаться в Японии, до тех пор пока мальчик не подрастет, чтобы путешествовать. Флинн учился в школе Кендо, где обучался его отец, и в процессе совершенствования навыков самурая обрел глубокое душевное спокойствие. В течение нескольких лет небольшая семья колесила по всему миру, изредка встречаясь с Браддок-Блэками или с Люси, а иногда возвращаясь на фисольскую виллу, когда им хотелось побыть дома. Они в полной мере наслаждались счастьем совместной жизни.
Любовь Джо и Флинна крепла с каждым годом, их счастье и взаимное чувство питало их души.
— Я на самом деле рада, что ты приехал в тот день на званый обед Стюарта Уорнера, — иногда говорила Джо, которой временами становилось страшно от осознания того, что судьбами повелевает случай и что они могли бы не встретиться.
— Я бы все равно нашел тебя, где бы ты ни была, — всегда отвечал ей Флинн с твердой уверенностью и убедительностью в голосе, который сразу же успокаивал ее. — Наши души обязательно где-нибудь встретились бы. Даже если бы мы ничего для этого не делали.