Джойс Бренда. Пламя невинности

   Глаза Миранды заволокла печаль.
   — В чем дело? Разве я не сказал именно то, что тебе хотелось услышать? — В его голосе прозвучало отчаяние.
   — Я не сомневалась, что ты будешь защищать моего ребенка и заботиться о нем, Дерек. Но ты готов на это ради меня, а не ради ребенка. Ты решил поступить как должно, но только из эгоизма.
   Брэг понял, что жена права.
   — Миранда, как мне вернуть твою любовь?
   — Любовью не торгуют, — тихо сказала она.
   Дерек почувствовал себя совсем несчастным. Она заметила его страдания. Протянула руку и коснулась его щеки, и он схватил ее, удерживая.
   — Дерек, мы сделаем все, что только сможем.
   — Я эгоистичный ублюдок. Я всегда это знал, но прежде меня нисколько это не беспокоило. Но когда я встретил тебя, Миранда, ты стала для меня важнее всего. Так по крайней мере я считал. Возможно, я ошибался.
   — Я не сомневаюсь в твоей любви. — Миранда вздохнула. — Может быть, когда ребенок родится, ты найдешь в своем сердце любовь к невинному младенцу.
   — Может быть. — Но, произнося эти слова, Дерек почувствовал, как разрывается его сердце, — он не хотел любить сына Шавеза, он просто хотел любить свою жену. Но что-то в глубине души приказало ему подавить свои гнев.
   Внезапно он поднял голову, каждая клеточка его тела насторожилась.
   — Дерек, что случилось?
   Он схватил жену за руку и потащил к куче бревен. Они успели сделать лишь три шага, когда воздух прорезал индейский боевой клич и земля задрожала под лошадиными копытами.
   — Миранда, за бревна! — закричал Дерек, подталкивая ее.
   Некогда было раздумывать, почему команчи очутились так далеко к западу. Миранда нырнула за бревна, и Брэг выстрелил как раз в тот момент, когда подскакавший команчи бросил копье. Оно попало в верхнюю часть груди Дерека. Команчи замертво упал. Миранда вскрикнула.
   Брэг повернулся и выстрелил в другого индейца. Он попал в цель, и лошадь помчалась дальше без седока. Миранда предостерегающе вскрикнула:
   — Дерек!
   Слишком поздно. Нож вонзился ему в спину, и он упал на колени. Все же поднял револьвер и выстрелил. Нападавший съехал на бок скачущей лошади. У Брэга не было возможности сосчитать краснокожих, а теперь он слишком ослабел от боли и потери крови. Ему было трудно сфокусировать взгляд. Опять послышался крик Миранды.
   Брэг полусидел на боку, когда увидел, что на него скачут три индейца с поднятыми копьями. С огромным усилием он сосредоточился и выстрелил. Первый воин упал, а два других промахнулись на полном скаку. Осталось только два патрона. Он выжидал. Скакавший на него команчи поднял лук. Дерек выстрелил и попал. Он знал, что это — счастливая случайность, потому что все плыло у него перед глазами.
   Снова до него донесся крик Миранды. Брэг не мог поднять головы, ничего не видел, слышал приближающийся и удаляющийся стук копыт. Все вокруг покрылось серой пеленой и быстро чернело.
   — Дерек! — Это был отчаянный вопль.
   — Дерек! — Уже слабее. — Дерек!..

Глава 68

   Миранда беспомощно рыдала, не в силах бороться. У нее на глазах убили мужа, она видела, как он упал, а ее закинули на лошадь перед индейцем, от которого несло прогорклым жиром. Дерек остался лежать там — этого Миранда не могла вынести. А вдруг он еще жив и истекает кровью?
   Может ли человек остаться в живых после того, как его пронзили копьем и ударили ножом?
   Миранда постепенно поняла, что индейцев всего шестеро. Они скакали без передышки весь день и всю ночь. Миранда старалась не думать, иначе сердце ее разорвалось бы от боли. Дерек! Дерек! Ей хотелось умереть.
   На следующий день индейцы остановились. Миранда понятия не имела, прошел ли один день или целая неделя. Она была совершенно измучена. Все вокруг представлялось неотчетливым, запутанным. Дерек умер. Дерек! Боль утраты не оставляла ее ни на минуту. Кто-то стащил Миранду с лошади, и она свалилась на землю.
   Грубая рука вцепилась в ее волосы и потащила. Миранда застонала от боли. Потом ее отпустили, и она упала ничком. Раздавались возбужденные мужские голоса. Рядом о чем-то спорили. Приподняв голову, она открыла глаза. Крупный мужчина в кожаной одежде, белый, разговаривал с индейцами, бурно жестикулируя. Что происходит? Где она? Где Дерек?
   Все это ей привиделось. Она — с Дереком, в их прекрасной долине, в безопасности. Нет, Дерек умер! Нет… скоро он придет, спасет ее… Дерек, я люблю тебя…
   Ощущение того, что ее уносит потоком, что она плывет, усилилось. Кругом туман, сырой туман… Англия. Ее мать, парк, красивые ухоженные газоны. Maman любила ее. Она совсем еще маленькая девочка. Туман прохладен и мягок, словно пушистое облако. Не хочется выходить из него, но кто-то трясет ее. Миранда с усилием открыла глаза и при виде обтянутой оленьей кожей груди сердце ее оборвалось.
   — Дерек…
   Мужчина улыбнулся:
   — Сегодня тебе повезло, малышка. Пошли. Нам предстоит порядочный путь.
   Миранда моргнула и уставилась на огромного, грязного незнакомца. Дерек умер. Все остальное не имело значения Команчи уже ускакали. Когда мужчина рывком поставил ее на ноги, она пошла за ним словно одурманенная.

Глава 69

   Брэг не знал, долго ли пробыл без сознания. Это была его первая отчетливая мысль — он пришел в сознание. Следующая мысль была о Миранде.
   Надо сосредоточиться. Он ранен, и он умрет, если не сумеет что-нибудь сделать. Спина мучительно болела. Грудь горела, но эта боль была не так важна, как все остальное. Он был очень слаб, и когда открыл глаза, то увидел зарю, розовато-красную и очень расплывчатую. Дерек закрыл глаза и снова потерял сознание.
   Когда очнулся, солнце стояло высоко и было очень жарко. Брэг сумел вытащить нож из ножен. На это ушло столько усилий, что ему пришлось отдохнуть. Разрезал рубашку. Он задыхался и отчаянно хотел пить. Дерек был на грани обморока. Нет! Надо жить… чтобы найти Миранду.
   Брэг боролся с надвигающейся темнотой. Он стал кромсать рубашку на неровные полосы. Потом опять потерял сознание.
   Прошло еще несколько часов, он понял это, снова придя в себя. Нож по-прежнему был у него в руке, и Брэг выпустил его и ценой огромных усилий ухватился за обломанное древко застрявшего в груди копья. Он отметил, что копье попало прямо под ключицу, выше легких. Ему повезло. Эта мысль вызвала у него кривую усмешку. Надо собраться с силами. Дерек изо всех сил рванул обломок и застонал от боли, борясь с накатывающими волнами тошноты.
   Чтобы окончательно вытащить копье, ему понадобилось полдюжины попыток, и кровь потекла снова. Собрав всю силу воли, Брэг ухитрился наложить на рану тампон из клочков рубашки и перевернулся на живот, сумев не потерять сознания.
   Брэг знал, что нож все еще торчит в спине, потому что задел его, когда в полубессознательном состоянии повернулся на бок. Боль была невыносимой — где-то вверху, в плече, в кости и мышцах. Он так ослабел. Надо вытащить нож, но у него слишком мало сил.
   Брэг пополз к ручью. Дважды терял сознание, и потребовалось несколько часов, чтобы одолеть тридцать ярдов. Тело горело — начиналась лихорадка. Но он не собирался умирать. Соскользнув в воду, стал жадно пить.
   Ножом разрезал остатки рубашки на полосы, на что ушло немало времени. Все это время он сидел в ручье, чтобы вода омывала раны. Полоской ткани привязал тампон к все еще кровоточившей ране на груди.
   Дерек терял последние силы, не ослабевала лишь воля. Он не обращал внимания на торчащий из спины нож, знал, что нечего и пытаться его вытащить, по крайней мере сейчас.
   О Миранде он старался не думать. Но на мгновение мелькнула мысль, напали ли команчи и на его племя. Потом Брэг забылся.
   Очнулся весь в жару, но этого следовало ожидать. Он отчаянно старался сохранить разум. Рана в груди перестала кровоточить и начала затягиваться. Дерек знал, что не следует ее мочить, но в то же время понимал, что может умереть от лихорадки. Он забрался в холодную чистую воду и заснул.
   Проснулся совершенно замерзший, но был не в состоянии шевельнуться. Приступы озноба перемежались с обжигающим жаром. В какой-то момент начался бред, пришли видения, в основном о Миранде. Брэг заново переживал их жизнь вместе, чувствовал прикосновение ко лбу ее руки, такой прохладной и нежной.
   Он видел своего новорожденного сына и был взволнован и полон гордости. Парень орал с неистощимой энергией. Дерек держал его на руках. Жена устало улыбалась. Она была из племени апачей. Потом прямо на глазах превратилась в Миранду. Малыш у него на руках превратился в ублюдка Шавеза. Брэг с отвращением уставился на младенца, не зная, как от него избавиться. Ребенок изменился, снова стал его плотью и кровью, потом опять превратился в ненавистного ублюдка. Наконец он увидел своего повзрослевшего сына, высокого подростка-команчи. Дерек защищал Миранду от собственного сына, который пытался убить ее. Брэг должен был спасти Миранду от своей плоти и крови.
   Он проснулся, ощущая приятное, не слишком сильное тепло заходящего солнца. Сосредоточился, вспоминая. Он лежал в ручье, по горло в воде; жара уже не было. Брэг испытывал ужасную слабость, но повязка на груди была чистой, как будто раны вообще не существовало. Он понял, что ножа в спине больше нет. Вытащил он его или тот выпал в воде сам? Дерек ничего не помнил. Сколько времени он сражался с лихорадкой?
   Боже, что с Мирандой?
   Брэг знал, что любой ценой должен выжить. Он зарылся пальцами в грязь в поисках червей и жуков и утолил голод. Он слишком ослабел, чтобы поймать рыбу ножом, как острогой. Но если наберется сил, то поймает рыбу и съест ее сырой. До тех пор он продержится на червяках и жуках. Дерек погрузился в сон.

Часть четвертая
ЛЮБИМАЯ

Глава 70

   — Что с ней? — подозрительно спросила женщина, упершись руками в обширные бока.
   — Видишь, какая красавица, — сказал, почесывая кишевшую паразитами бороду, крупный мужчина в засаленной кожаной одежде.
   Женщина, низенькая и пухлая, в черном атласном платье с вызывающе низким вырезом, выглядела не молодой и не старой. Рыжие волосы распущены, лицо сильно накрашено. Взгляд тяжелый, умудренный жизнью.
   — Честер, что ты сделал с этой девушкой?
   Оба посмотрели на Миранду. Ее волосы спутались, от платья остались лишь грязные лохмотья. Честер вымыл ей лицо, чтобы Молли смогла разглядеть, какая она красавица, но ничто не могло изменить ее пустого, отрешенного взгляда. Невозможно было понять, замечает ли эта девушка, что ее разглядывают, слышит ли она что-нибудь. Казалось, она вообще смотрела не на Молли и Честера, а сквозь них, словно их вовсе не существовало.
   — Я ничего с ней не делал. По-моему, она идиотка. Не говорит, не улыбается, ничего. Но она красивая. Черт побери, Молли, ей и не нужно говорить, ты же знаешь. Мужчины платят шлюхе не за разговоры.
   Молли нахмурилась и подошла к девушке, потом, разглядывая, обошла ее кругом.
   — Слишком худа. — Ей хотелось спросить, где Честер взял эту несчастную, но она не спросила, это было не в ее правилах. Да раньше ей и знать то никогда не хотелось. — Эй, как тебя зовут?
   Миранда невидящим взглядом смотрела на Молли. Ей так больно. Почему бы им не оставить ее одну со своим горем?
   — Я же тебе сказал, она не разговаривает. Но мы с Уиллом назвали ее Беллой, потому что она такал хорошенькая. Слушай, если ты не хочешь ее взять, я отвезу ее Чиауауа.
   Молли нахмурилась.
   — Мне не хватает двух девушек. Честер. Чертовы суки сбежали и повыходили замуж, представляешь? Город так разрастается, что мне, черт побери, понадобятся все девушки, которых можно добыть.
   — Это точно, — поддержал ее Честер.
   Он не стал повторять, что считает девушку безумной. Совсем свихнувшейся. По ночам она стонала и хныкала; снова и снова повторяя имя «Дерек». Имя мужа, которого убили команчи. Честер всегда боялся сумасшедших, и это было скверно, ведь не сойди она с ума от горя, он бы с ней переспал. Такая жалость!
   — Галвестон стал в три раза больше, чем пять лет назад, — сказал Честер.
   — Пять лет назад здесь практически ничего не было, — фыркнула Молли. — Ладно. Я возьму ее. Может, когда она поест и отоспится, у нее пройдет этот столбняк. Давно она такая?
   Честер колебался. Ему не хотелось говорить, что Миранда была такой с самого первого дня, когда он увидел ее и выкупил у команчей.
   — Понятно, — догадалась. Молли. — Ну, так за нее ты обычную цену не получишь. Семьдесят пять и ни цента больше.
   — Побойся Бога! Это грабеж! Тебе отлично известно, что я не продаю девок меньше чем за сто пятьдесят. Ты вернешь эти деньги за полгода.
   Поторговавшись, они сошлись на сотне, к чему оба были готовы с самого начала. Честер уехал.
   — Ну, — сказала Молли, беря Миранду за руку, — я прикажу кому-нибудь из девушек вымыть тебя и хорошенько покормить.
   Она вывела новенькую из своего кабинета, который служил хозяйке одновременно и спальней. В комнаты, где жили и работали девушки, вела черная лестница. У Молли было сейчас восемь девушек, с этой стало девять. «Лучше чем ничего», — подумала она.
   — Лил, идем со мной, — бросила Молли высокой гибкой брюнетке.
   Лил в полупрозрачном пеньюаре стояла в коридоре, разговаривая с толстым мексиканцем. Она послушно последовала за хозяйкой в маленькую комнатку, всю обстановку которой составляли кровать, умывальник, стул и шкаф.
   — Кто это? — с любопытством спросила Лил, дружелюбно поглядывая на Миранду.
   — Белла. За ней нужно поухаживать. Приведи ее в порядок и попробуй заставить ее заговорить. Не знаю, может, она глухонемая. Не думаю, чтобы она была ненормальная. Но у нее такие дьявольски пустые глаза. — Молли, нахмурившись, минуту рассматривала Миранду, потом добавила:
   — И пригляди, чтобы она ела. Надо, чтобы она хорошенько отъелась.
   Молли ушла. Она была неспокойна из-за новенькой, и ей это не нравилось. Она была деловая женщина и смотрела на вещи трезво. Если бы не это, ее бы до сих пор опрокидывали на спину каждую ночь, как ее девушек, а не тогда только, когда ей самой хотелось.
   — Привет, Белла, — сказала Лил. — Ну и ну, до чего ты грязная, но и вправду красивая. Давай снимем с тебя все это.
   Она усомнилась, слышит ли ее девушка. Похоже, что нет, она продолжала неподвижно стоять в центре комнатушки, на том самом месте, где ее оставила Молли.
   Послав за горячей водой и кадкой, Лил раздела новенькую. Девушка оказалась на редкость худой и была вся в синяках. Лил стало ее жалко. Она знала, что девушку привез Честер. Лил сама выбрала себе такую жизнь, а это совсем другое дело. Она вздохнула и помогла Белле залезть в кадку, не переставая болтать:
   — Вообще-то здесь и правда неплохо. Молли прикидывается вредной, но на самом деле она вовсе не такая. Нам хватает еды, мы даже имеем один выходной в неделю. Молли считает, что день отдыха необходим. «Это идет на пользу делу», — говорит она. Хочет, чтобы мы были свеженькие. Ты такая хорошенькая, будешь пользоваться успехом. А может, и нет. Ты совсем не говоришь!
   Миранда смотрела на хлопотавшую возле нее женщину словно через завесу тумана. Женщина разговаривала с ней, но слова доносились откуда-то издалека. Интересно, куда она попала. Ах да, в Галвестон. Честер выкупил ее у команчей. Продал в публичный дом, совсем как говорил Дерек. Дерек. Она так и не сказала ему, как сильно любит его, и теперь он уже никогда не узнает.
   — У тебя такая боль в глазах. — В голосе Лил звучало сочувствие. — Честер обижал тебя?
   Для ответа требовалось слишком много усилий, и Миранда промолчала.
   Лил мыла ее осторожно, чуть касаясь, словно она была хрупким ребенком. Но ее явное сострадание не могло утешить Миранду в ее горе. Лил помогла ей выбраться из кадки и вытерла досуха, без умолку рассказывая последние галвестонские сплетни. Когда Лил завернула ее в большое полотенце и подтолкнула к кровати, Миранда покорно уселась, и Лил принялась расчесывать ее спутанные волосы.
   — Боже милостивый! Никогда не видела таких волос! Ты везучая, Белла, тебе это известно?
   Лил распустила волосы по плечам Миранды, чтобы они быстрее высохли. Сняла с нее полотенце и достала из шкафа пеньюар, вроде того, что был на ней самой. Миранда безразлично посмотрела на него. Он был совсем прозрачный и ничего не скрывал. Теперь она поняла, что действительно попала в публичный дом. Но она покорно надела пеньюар. Ей и это было безразлично, ей все было безразлично. Ничто на свете больше не имело для нее значения.

Глава 71

   Когда Лил вернулась в комнату с подносом, уставленным едой, Миранда подняла голову. Лил весело улыбнулась.
   — Еще раз привет, Белла. Я принесла тебе поесть.
   Еда. Миранда не помнила, когда ела в последний раз, а сейчас комнату наполнил острый запах бобов, и, хотя она не чувствовала голода, в животе у нее заурчало. Она непроизвольно взглянула на поднос, вздохнула и сказала:
   — Лил, меня зовут Миранда, а не Белла. От удивления глаза Лил округлились.
   — Ты и вправду можешь говорить! Ах, милочка, я так за тебя волновалась. Как ты себя чувствуешь?
   Вместо ответа на глаза Миранды набежали слезы. Издалека, из самой глубины души. Дерек!
   — Что с тобой, милая? — сочувственно спросила Лил.
   — Мой муж.
   Лил уселась на кровать рядом с ней.
   — Может, расскажешь мне? Тебе станет легче.
   — Это не вернет его, — тихо ответила Миранда.
   — Мне очень жаль. Миранда покачала головой.
   — Я не думаю, что смогу жить без него. — Ее голос сорвался.
   Лил обняла ее.
   — Придется, детка. Если он любил тебя так же сильно, как ты его, он бы хотел, чтобы ты жила.
   Миранда подумала, что в этом есть доля правды. И было что-то еще, что-то такое, о чем она старалась не думать. Бессознательно, старым как мир защитным жестом она приложила руку к животу.
   Лил ахнула:
   — Милочка, у тебя будет ребенок? Миранда кивнула.
   — Тогда ты просто обязана есть и жить дальше, — решительно заявила Лил.
   Миранда знала, что девушка права. Но сможет ли она?
   — Это так трудно.
   — Нет, не трудно. — Лил поставила поднос на колени Миранды и подала ей ложку. — По кусочку за раз. Миранда начала есть.
   — Может, мне удастся устроить тебе несколько свободных дней, чтобы ты погоревала и взяла себя в руки до того, как начнешь работать.
   Миранда перестала есть. Ее охватил ужас.
   — Лил, я… не могу. Лил поморщилась.
   — Милая, тебе все равной придется отработать те деньги, что за тебя заплачены.
   Миранда подавила рыдание, видя перед собой золотистые глаза Дерека. Какое это имеет значение? Разве теперь что-нибудь имеет значение?
   Лил, нахмурившись, наблюдала за ней. Она все же сумела скормить ей почти все, что было на тарелке, пожелала хорошо отдохнуть, сказала, что они увидятся утром, и ушла. Миранда задремала неглубоким сном, прерываемым лишь кошмарными видениями убийства Дерека. Однажды она проснулась от собственного крика, и полуодетая Лил вбежала в комнату, чтобы ее успокоить.
   Несколько следующих дней прошли словно в тумане. Лил часто навещала ее и познакомила с другими проститутками, которые показались Миранде добрыми и жизнерадостными, хотя и были чересчур любопытными. Горе новенькой и ее безжизненность вызывали всеобщее сострадание. Она улыбалась редко, но когда улыбалась, это была нежная, чуть заметная, печальная улыбка. Не одна Лил жалела ее и стремилась покровительствовать. Большинство девушек делали то же самое.
   Наступил день, когда Молли решила, что Миранда готова к работе. Лил сообщила эту новость ближе к вечеру, и Миранда снова ощутила приступ страха.
   — Что я должна делать?
   — Я помогу тебе одеться, — сказала Лил. — Ты будешь разносить внизу выпивку, а когда мужчина захочет пойти с тобой к тебе в комнату, ты должна взять деньги вперед и отдать их Кливу. Никогда не проводи с мужчиной больше получаса, двадцати минут вполне достаточно. Как только он кончит, гони его.
   Сердце Миранды упало.
   Лил обняла ее.
   — У тебя прекрасно получится.
   Платье было из розового атласа, выцветшее и поношенное, с очень низким вырезом, выставлявшим напоказ маленькую грудь Миранды. Лил расчесала ее волосы, превратив их в сверкающую, ниспадающую до самых бедер массу. Миранда была очень бледна, и Лил подкрасила ей губы и нарумянила щеки. Удовлетворенно разглядывая дело своих рук, Лил подумала, что Миранда похожа на раскрашенную фарфоровую куклу. Ее вновь охватили жалость и сострадание.
   Они пошли вниз. С каждым мгновением Миранда выглядела все более испуганной и несчастной.
   В салуне раздавался громкий хриплый хохот, воняло потом и дешевым виски. Лил почувствовала, что Миранда застыла, увидела страшную бледность даже под румянами и взяла ее за руку:
   — Все будет в порядке.
   Мужчины замолчали и как один уставились на Миранду. Она была новенькой и уже одним этим вызывала интерес. Чем больше Миранда осознавала реальность происходящего, тем страшнее ей становилось.
   — Миранда, это Клив, — сказала Лил. — Прежде чем идти наверх, ты отдашь Кливу деньги, три монеты, — повторила она свое наставление.
   Клив был высокий, усатый, уже начинающий лысеть мужчина крепкого телосложения. Он глянул на Миранду.
   — Лил, с ней все в порядке? Лил вдруг словно ощетинилась:
   — Она в полном порядке. Верно, милочка? Смертельно испуганная Миранда молчала. Вперед вышел здоровенный мужчина, щербатый, с лохматой бородой, одетый в замызганную оленью кожу.
   — Послушай, крошка, я буду у тебя первым. Миранда умоляюще посмотрела на Лил.
   — Лил… я не могу.
   Мужчина сунул руку в карман и бросил Кливу несколько монет на стойку бара.
   — Как тебя зовут? — Он схватил ее за руку. От его прикосновения Миранду передернуло. Она попыталась вырваться.
   — Ее зовут Миранда, — ответила за нее Лил. — Все в порядке, милая, иди с Моссом в свою комнату. Он знает, что делать.
   Мосс засмеялся, показывая желтые зубы, и обхватил Миранду за талию.
   Миранда снова с мольбой взглянула на Лил и стала сопротивляться энергичнее. Отвращение и страх прибавили ей сил.
   — Нет!
   — Да эта девчонка просто боец! — Мосс пришел в восторг. Он с хохотом подхватил ее на руки, словно она ничего не весила, и понес вверх по лестнице. Миранда бешено вырывалась. Лил не могла этого вынести.
   Девушка рванулась вверх по лестнице. Она должна остановить Мосса! Лил догнала их уже в комнате Миранды. Мосс швырнул свою добычу на кровать и начал расстегивать пряжку ремня.
   — Нет, Мосс, — сказала Лил. — Ты не хочешь ее, ты хочешь меня.
   — Черт побери, Лил, вот уж нет. Я хочу новенькую. Она получше тебя.
   Миранда, задыхаясь, съежилась на кровати; ее нарумяненные щеки были в потеках от слез.
   — Она больна. — Лил встала между Моссом и кроватью. — Мы думали, она уже достаточно окрепла, чтобы работать, но, оказывается, нет.
   — Убирайся с дороги! — проревел Мосс. Лил приняла соблазнительную позу. Мосс фыркнул. Лил начала расстегивать крючки на спине.
   — Ничего не выйдет, милашка, — сказал Мосс, но он явно клюнул на приманку.
   Лил спустила платье до талии; полукорсет, поддерживающий ее груди, чуть приоткрывал соски.
   — Ты знаешь, как я хороша, — вкрадчиво проворковала она.
   — Черт побери! — Глаза Мосса загорелись огнем. Лил сбросила платье на пол. На ней не было нижних юбок, не было ничего, кроме чулок и подвязок. Мосс уставился на курчавый треугольник внизу ее живота и с шумом втянул воздух, когда Лил положила ладонь на это интимное место.
   — А теперь скажи, кого ты хочешь, Мосс, — прошептала она.
   Он бросился к ней. Лил метнулась к двери и исчезла в своей комнате рядом с комнатой Миранды. Мосс ворвался следом.
   Немного позже Лил вернулась к Миранде и обнаружила ее все еще лежащей на постели с закрытыми глазами.
   — Все в порядке? — спросила она, подобрав с пола платье и натягивая его.
   Миранда благодарно посмотрела на нее.
   — Спасибо.
   — Миранда, я, кажется, придумала, как тебе помочь. Я сейчас пойду вниз, но тебе, по-моему, лучше оставаться здесь, пока я не поговорю с другими девушками и с Молли.
   — Можешь поговорить со мной сейчас, — мрачно сказала с порога Молли, одетая, как обычно, в черное атласное платье. В отличие от нарядов девушек ее платье было новым.
   — Что это она здесь прячется?
   — Молли, Миранда только что потеряла мужа. Посмотри на нее, она же еще совсем ребенок! Ей нужно время…
   — Переживет, — отрезала Молли.
   — Да, но ей нужно время. — Лил воинственно подбоченилась.
   — Лил, ты слишком осмелела, — нахмурилась Молли. — Я заплатила за нее деньги, и она должна отработать их.
   — Я отработаю за нее, — сказала Лил. — Если я и другие девушки каждый вечер лишний раз кувырнемся, будет то же самое, как если бы она работала.
   — Остальные ни за что не согласятся.
   — Я думаю, согласятся. Они все переживают за нее.
   Молли очень не хотелось признаваться себе в этом, но как только она впервые увидела эту девушку, сразу засомневалась, стоит ли ее покупать, потому что та была явно не в себе. Ей было любопытно, что же такое могло случиться с этой несчастной, почему она так замкнута и ко всему равнодушна. Теперь, конечно, Молли все знала от Лил. Миранда определенно вызывала у нее сострадание — чувство, совершенно ей несвойственное.
   — Если ты сможешь уговорить остальных, попробуем на некоторое время. Но все равно ей придется подавать выпивку.
   — Мы можем сказать, что Миранда — твоя племянница, — предложила Лил. — И потому она не идет. Молли молча вышла.