Джойс Бренда. Тайна Кейт

   — Кажется, она умерла, — прошептала пораженная Джил.
   Она посмотрела на мужчину в своих объятиях и увидела, что он закрыл глаза.
   — Не смей умирать! — закричала Джил и крепким поцелуем прижалась к его голове.
   — Даже и не подумаю, — отозвался он.
 

12 января 1909 года

 
   Воды!
   Кейт была в отчаянии.
   Уже много дней никто не приносил ей ни воды, ни пищи. Как будто все забыли о ней.
   Она умирала и знала это. Именно этого с самого начала и хотела Энн, чтобы получить Эдварда. Мысли мешались в голове Кейт. Что подумал Эдвард? Искал ли он ее? Заботится ли графиня о Питере? Питер! Сердце Кейт пронзила боль, когда она подумала о том, что никогда не увидит своего малыша. В ней вспыхнул и гнев, но слабый, и страх перед надвигавшейся смертью сменил его.
   Кейт не хотела умирать.
   Ей было всего восемнадцать лет.
   Она хотела жить.
   Энн. Ее образ постоянно был рядом, преследовал Кейт, но она представала перед ней не той застенчивой и робкой девушкой, боявшейся быть беспечной, какой она ее когда-то знала, а жестоким, хладнокровным чудовищем. Энн, которая клялась вечно любить Кейт и так предала ее. Поженились ли Энн и Эдвард? Кейт не представляла, сколько времени прошло со дня ее заточения. Ясно, Энн хотела, чтобы она умирала долго, очень долго.
   Потом пошел снег, большие влажные снежинки падали сквозь дыры в крыше и опускались на темную землю, завораживая Кейт.
   Кейт хотела уснуть. Замерзшая и измученная, она уже не испытывала голода — только жажду. Ее клонило в сон. Но Кейт боялась уснуть, опасаясь, что больше не проснется. Плыть в море своих мыслей, сменяющихся стремительным калейдоскопом, было легче и безопаснее.
   Временами Кейт видела Эдварда так ясно, что казалось, он рядом и она сейчас до него дотянется. Она видела его в. домашней куртке, в гостиной, с Питером на коленях. Он улыбался их сыну, а потом смотрел через комнату на нее, и его улыбка теплела. Эта улыбка предназначалась только Кейт, улыбка, которой мужчина одаривает любимую женщину…
   Уголком сознания Кейт понимала, что это галлюцинации. Но не хотела, чтобы они прекращались.
   Появилась Энн. Холодная, полная ненависти, злобы.
   Кейт хотела, чтобы она ушла. Кейт мечтала остаться вместе с Эдвардом и их сыном, не сталкиваться с хладнокровной убийцей.
   Свет, яркий, белый, заструился сквозь крышу башни.
   Удивленная Кейт заморгала. Она продрогла до костей и была в полном изнеможении. Но внезапно холод отступил, исчезла усталость. Свет был не только ярким, он нес тепло, освещая внутренность башни, лаская Кейт. Неужели это солнце появилось в этот серый и мрачный зимний день? Он был таким ярким, таким ясным, таким чистым! Кейт улыбнулась. На нее вдруг снизошел покой.
   Щелк.
   Кейт растерялась. Звук потревожил ее, свет стал меркнуть. Щелк.
   Она попыталась вернуться к действительности. В-замке поворачивался ключ, и башня снова стала сырой и холодной. Было так темно, что Кейт почти ничего не видела. Дрожа, Кейт смотрела, как дверь открывается и в башню входит Энн.
   Она уже не предполагала увидеть Энн. Может, это тоже галлюцинация?
   — Помоги мне, — прошептала Кейт, но тут же поняла, что слишком слаба, чтобы говорить. Эти слова она произнесла мысленно.
   — Здравствуй, Кейт. — Энн подошла ближе, встала над Кейт, всмотрелась в нее. — Ты еще жива?
   Кейт облизнула губы. Или попыталась сделать это, но язык не повиновался ей.
   — Энн. Прошу тебя.
   Она не хочет умирать. Не может! Она нужна Эдварду и Питеру!
   — Ты еще жива. — Энн присела на корточки, заглянула Кейт в лицо. — Ты больше не красавица, Кейт. Ты просто уродина.
   Как может в Энн таиться столько ненависти и злобы?
   — Помоги, — прошептала Кейт — или только попыталась.
   — Эдвард думает, что ты бросила его. Полагает, что ты сбежала… с другим мужчиной. — Энн засмеялась. — Забавно, правда?
   Кейт зажмурила глаза, внезапно осознав, что сжимает в руке медальон. Он был ее последней надеждой. Может, если она отдаст его Энн, та очнется от своего безумия. Вспомнит об их дружбе. Сжалится над ней.
   Но Кейт не смогла поднять руку и отдать медальон Энн. Она не могла даже пошевелить рукой.
   — Где Питер? Где он? Он исчез, Кейт. Я хочу знать, где он! — крикнула Энн, выпрямляясь и злобно глядя на Кейт.
   Кейт закрыла глаза, пытаясь собраться с силами, чтобы отдать Энн медальон. Питер. Он в безопасности. А Энн все равно убьет ее. Внезапно к ней пришла решимость. Она открыла глаза. Встретилась взглядом с Энн. И сказала, тихо, но ясно:
   — У графини.
   Глаза Энн расширились.
   — Ты сучка! Ты умная, сообразительная сучка! Ты думаешь терзать меня и из могилы, да?
   Энн в ярости принялась ходить по башне.
   Кейт вытянулась без сил. Произнесенные слова дались ей слишком дорого.
   — Мы с Эдвардом назначили день свадьбы. На август. И я не стану воспитывать твоего щенка, — бросила Энн.
   Кейт посмотрела на нее. И случилось что-то странное. Серые тени в башне начали рассеиваться, потому что снаружи опять заструился яркий, чистый свет. Он окутал Кейт. Она медленно исчезала, растворяясь в коридоре ослепительного света.
   Кейт улыбнулась. Она уплывала, ощущая покой. Смерть, поняла она, совсем не страшная. Она несет мир и покой.
   Почему она так боялась умереть?
   Энн смотрела на нее.
   — Почему ты улыбаешься? Что тут смешного? Что ты знаешь, чего не знаю я?
   Поскольку Кейт не ответила, а, продолжая улыбаться, закрыла глаза, Энн пнула ее носком ботинка. Никакой реакции.
   — Я не позволю, чтобы ты посмеялась последней, и я не стану воспитывать твоего щенка.
   Она наклонилась и схватила Кейт за руки, собираясь тащить ее, потом остановилась. Разжала стиснутую ладонь Кейт, очень холодную, словно она уже умерла. В ней был медальон.
   Энн сразу же узнала его. Первым побуждением было отбросить медальон в сторону. Но вместо этого она открыла его и увидела портреты двух очень юных, очень наивных улыбающихся девушек — лучших подруг.
   Потрясенная, Энн захлопнула его и опустила за корсет, под платье, под пальто, что были на ней. Затем отказалась от жалости и сожалений. Умерла ли Кейт?
   Энн встала на колени и поднесла к ее носу ладонь. Кажется, она дышала, но едва заметно.
   Энн вытащила Кейт из башни. Шел легкий снег.
   Задыхаясь, Энн волокла ее к дому, теперь заколоченному. Обогнув дом, она наконец остановилась и выпустила Кейт. Если она еще не умерла, то скоро уже точно умрет. Энн еще раз внимательно посмотрела на нее при дневном свете. Кейт была не только безобразно уродлива, но похожа на труп. Теперь она не показалась бы Эдварду красивой и очаровательной.
   Двери земляного погреба были открыты. Энн не колебалась. Она столкнула Кейт вниз и услышала, как с глухим стуком упало на земляной пол ее тело.
   Она закрыла двери и навесила на них замок. Потом пошла через дорогу к церкви, где оставила на дорожке свой экипаж.
   А в глубоком земляном погребе настала полная тьма.
 

15 января 1909 года

 
   «Дорогой Дневник, я уже давно не писала. Я только что вернулась после еще одной поездки в Стэнсмор. Последней и окончательной, надеюсь. Потому что я ни за что не позволю Эдварду ездить туда, когда мы поженимся. Там нас будут окружать слишком неприятные для нас обоих воспоминания.
   Дело сделано. Кейт мертва. Я сама об этом позаботилась.
   Мы с мамой никогда не обсуждаем нашу тайну. Это и к лучшему, потому что говорить особенно не о чем. Кажется, я внушаю маме ужас, но с этим ничего не могу поделать. Думаю, она никогда до конца не верила, что я стану следующей графиней Коллинзуорт. У меня же не было ни малейшего сомнения.
   Свадьба назначена на август. Весь Лондон говорит об этом, называя наш брак величайшим союзом всех времен. Я так волнуюсь. Едва могу дождаться».

Глава 27

 
   Джил выключила мотор, но оставила гореть фары. Они светили прямо на парадную дверь и огромные, черные окна первого этажа. Весь каменный дом казался погруженным во тьму, что было очень странно и внушало беспокойство. На ночь свет всегда оставляли включенным. Где прислуга? И разве Уильям, а с ним, возможно, и Маргарет не в доме?
   Алекс сидел рядом с ней на пассажирском сиденье, откинув голову назад и закрыв глаза. Близилась полночь. Джил еще никогда не была так измучена, но мысль о сне даже не посещала ее. Люсинда умерла, ее отвезли в морг в Скарбо-ро. Она приехала к коттеджу на «мерседесе» Шелдонов, потому что автомобиль все еще стоял там, перед домом. Огнестрельную рану Алекса обработали в больнице Скар-боро. И он, и Джил дали показания полиции.
   Джил посмотрела на Алекса, ей было страшно войти в дом. К ее удивлению, Алекс открыл глаза и слабо улыбнулся ей. А она думала, что он крепко спит.
   Выглядел он ужасно. Лицо было призрачно-серым, под глазами залегли черные круги, не говоря уже о щетине. Правое плечо перебинтовано, рука на перевязи. На рубашке и брюках запеклась кровь.
   — Ты похож на наркодилера, — попыталась пошутить Джил. Что ей на самом деле хотелось сделать, так это обнять Алекса и поплакать в его объятиях. Не из-за себя — из-за него.
   Он засмеялся. Коротко, но искренне. Затем посерьезнел.
   — Жуткая боль. Таблетка больше не действует.
   Джил состроила гримаску.
   — Надо было принять две.
   — Это следует обдумать. — Он вгляделся в парадную дверь.
   «Интересно, что ждет нас внутри?» — подумала Джил.
   Внезапно Алекс открыл дверцу левой рукой — пуля попала в правое плечо, и теперь эта рука бездействовала.
   — Идем.
   Страх охватил ее. Джкл потушила фары и вышла из машины, захлопнув и свою и его дверцы. Она думала только о том, что Уильям в доме, вероятно, один. Джил почти не сомневалась, что его пассажиром была Люсинда, а не Маргарет, хотя, может, она не разглядела в машине третьего человека — на заднем сиденье. Но делает ли это Уильяма сообщником Люсинды? Мысли путались.
   — Дай я тебе помогу. — Джил взяла Алекса за левую руку, чтобы он мог опереться на нее. Они пошли к дому.
   — Ты не сказала полиции о кошке, обыске и тормозах.
   Сердце Джил болезненно сжалось.
   — Не сказала.
   — Ты заявила, что Люсинда напала на тебя из-за твоих исследований жизни Кейт.
   — Я помню, что сказала, — напряженно отозвалась Джил. Они остановились перед дверью, их взгляды встретились. — Поначалу Люсинда мне помогала, но когда начали вылезать неприглядные вещи, она стала неуправляемой. Безумной.
   — Черт! — ругнулся Алекс.
   — Прости меня, Алекс! — воскликнула Джил. — Это все я виновата.
   Он бросил на нее взгляд, полный боли и злости, и, решившись, вошел в дом своего дяди.
   В холле царила непроглядная тьма. Дождь давно прекратился, из-за густых облаков выглядывало несколько звездочек, по комнате плясали тени. В огромном помещении было болезненно тихо. Напряжение Джил нарастало.
   Больше всего ей хотелось, чтобы Уильям и Маргарет оказались непричастны к запугиванию, к покушениям на ее жизнь.
   Алекс нащупал на стене выключатель — и свет залил холл.
   Джил вздрогнула. Уильям сидел на одном из обитых бархатом стульев, что выстроились вдоль дальней стены, не двигаясь, с выражением полного отчаяния на лице.
   — Дядя Уильям.
   Он посмотрел на них и медленно поднялся. Сразу стало заметно, что он стар. Руки у него дрожали.
   — Люсинда. Где она? Боже милосердный, она так давно ушла! — Его взгляд переметнулся с Алекса на Джил и обратно.
   Он любил ее. Потрясенная Джил смотрела на заплакавшего Уильяма.
   И внезапно она начала понимать.
   Алекс подошел к дяде, обнял здоровой рукой, умоляя его сесть. Уильям, уже не стесняясь, плакал открыто. Джил терзалась в догадках. Маргарет, такая элегантная, такая красивая, — как такое могло случиться? Но с другой стороны, любовь странная и непонятная вещь.
   Потом она подумала об Эдварде и Кейт. Неужели это судьба мужчин из рода Коллинзуортов — любить женщин, на которых они не могут жениться?
   — Дядя Уильям, случилось нечто ужасное, — проговорил Алекс.
   — Она умерла, да?
   Алекс вздохнул.
   Джил заметила: Уильям даже не спросил, что с Алексом. Боль пронзила ее.
   — Да, — пояснил Алекс. — Это был несчастный случай. У нее был револьвер. Он выстрелил. — Алекс закрыл глаза.
   Уильям заплакал как ребенок.
   Джил пыталась анализировать. Если Уильям любил Лю-синду, тогда он ни за что не повредил бы тормоза. Ее охватило облегчение, и она шагнула вперед, желая сказать Алексу, что сообщником Люсинды был не Уильям, когда граф заговорил:
   — Я не знаю, как все это получилось, не знаю!
   Джил остановилась.
   — Уильям, — с трудом, словно от боли, начал Алекс. — Пожалуйста. Не говори ничего. Ни слова. Тебе нужен адвокат.
   — Алекс, — попыталась вставить Джил.
   Но Уильям покачал головой.
   — Я потерял женщину, которую любил. Женщину, которую любил больше тридцати лет. Мы никому не хотели причинить вреда. Мы только хотели, чтобы девушка уехала домой, прежде чем узнает правду о моей матери. — Он говорил жалобно, с мольбой, глядя теперь на Джил. — Моя мать сказала нам правду о том, что сделала с Кейт. Она умирала и не могла вынести своей вины. Но Люсинда просила меня не волноваться. Она все время это повторяла. Она уверяла, что обо всем позаботится!
   — Боже мой! — в ужасе воскликнул Алекс, так крепко стиснув руки Уильяма в своих ладонях, что побелели суставы, а лицо стало мертвенно-бледным: ему нельзя было шевелить правой рукой. — Пожалуйста. Не говори ничего. Не признавайся. Умоляю тебя. Я прослежу, чтобы у тебя были лучшие защитники в стране.
   Но Уильям пристально смотрел на Джил.
   — Я знал, — веско сказал он, — что в тот день, когда Хэл нашел вас, начались наши неприятности. Что вы сделаете? — спросил Уильям. — Я погиб. Хэл умер. Люсинда… — Он замолчал, не в силах продолжать, по его лицу снова заструились слезы.
   — Простите, — прошептала Джил. — Я хотела узнать одно — правда ли, что Кейт моя прабабушка, и убежала ли она, чтобы до конца своих дней жить счастливо. Я понятия не имела, что Эдвард был любовником Кейт и что ее убили. Простите меня. — Джил поняла, что тоже плачет.
   — Я не хотел никому причинить вреда, — прошептал Уильям. — Я думал, что тормоза откажут прямо у дома. — Внезапно он зажмурился, слезы побежали по щекам. — Я не знал, что Люсинда будет в этой машине вместе с вами. Мне очень жаль.
   У Джил замерло сердце.
   — Уильям! — властно воскликнул Алекс.
   Но Уильям никого уже не слушал. Он встал, держась неуверенно и дрожа всем телом.
   — Существует траст. Мой отец оставил траст для Питера. Он очень любил его. Полагаю, что наследство Кейт было частным образом поделено между моим отцом и матерью. Траст, который он учредил, принадлежит Питеру и его наследникам навечно. Он ваш. Эдвард хотел, чтобы вы его получили. — Уильям прерывисто вздохнул. — Мне нужно было с самого начала действовать честно. Но Томас сказал, что вы уедете. Люсинда говорила то же самое. — Он опять заплакал. — Траст ваш. Теперь вы уедете домой? — прошептал он.
   Последний вопрос Уильям задал с недоумением ребенка. Джил кивнула. Слезы текли по ее щекам. Она увидела, что Алекс пристально смотрит на нее, и подумала, что он, наверное, теперь ненавидит ее как никогда. Обретя голос, Джил сказала:
   — Алекс, отведи дядю наверх, дай ему снотворное и уложи в постель.
   Он смотрел на нее с напряженным лицом. Не ответил, прошел в ближайшую комнату и снял телефонную трубку. Но номера не набрал. Стоял, закрыв глаза, поникнув.
   Джил подбежала к нему, выхватила трубку и положила на место.
   — Кому ты звонишь?
   Алекс не взглянул на нее.
   — В полицию.
   Сжав зубы, Джил вырвала телефонный шнур из розетки.
   — Отведи Уильяма наверх, дай ему снотворное и уложи спать. Понял?
   Он медленно повернулся к ней, их взгляды встретились.
   Джил смотрела не отрываясь. Его взгляд стал вопросительным.
   — Это наша тайна, — сказала она. — И я обещаю, что никому не скажу.
 
   Несмотря на усталость, Джил не спалось.
   Джил не могла не думать об Уильяме и Люсинде, об их романе, продолжавшемся тридцать лет, об Алексе, несчастном Алексе за закрытыми дверями его спальни.
   Джил больше не могла сдерживать себя. Она выскользнула из своей комнаты, в толстых носках, футболке и спортивных штанах, тихонько постучала в его дверь и открыла ее.
   На ночном столике горела лампа. Он не спал, сидел в кровати, подоткнув под спину одеяла, обнаженный по пояс, если не считать повязки, и лицо его было ужасающе бледным. Алекс смотрел на камин в стене напротив. Огня там не было.
   — Можно войти? — тихо спросила Джил. Ее сердце сжалось при виде его. И в этот момент она поняла, как бесконечно он ей дорог. И подумала: сможет ли прожить без него? Джил стало не по себе, она поразилась, наполнилась восторгом, испугалась — все сразу.
   Алекс повернул голову и почти улыбнулся ей.
   — Конечно.
   Джил помедлила, так как заметила, что он плачет. Глаза и нос покраснели.
   Сердце Джил растаяло. Она бросилась к Алексу, села рядом с ним, обняла и прижала к груди, как маленького ребенка.
   — Прости меня, — шептала она, нежно качая его.
   — Да, — хрипло, со слезами в голосе отозвался он. — Ты меня тоже.
   Джил не выпускала его из объятий. Он не двигался. Она наклонилась и поцеловала его в макушку. Волосы у него были густые и волнистые. От Алекса так хорошо пахло смесью талька и мускуса, и на какое-то мгновение ее охватило такое острое желание, что она изумилась. Но проигнорировала его. Алекс был так неподвижен, что Джил подумала, не уснул ли он внезапно, прямо в ее объятиях.
   Но в следующий миг он поднял голову, безуспешно попытался улыбнуться, и в глазах заблестели слезы.
   — О, Алекс! — прошептала Джил.
   Левой рукой он пригнул ее голову. Их губы встретились, едва-едва, нежно соприкоснувшись.
   Джил пристроилась на кровати так, чтобы их лица оказались на одном уровне, и их губы снова коснулись друг друга, в душе у нее чередовались печаль и радость. Алекс лег на спину, и Джил осторожно, чтобы не задеть рану, устроилась на нем. Сквозь все разделявшие их простыни она почувствовала его эрекцию. Их взгляды встретились.
   — Останься со мной на ночь, — попросил он. — Пожалуйста.
   — Я тоже этого хочу, — ответила Джил. — Ты тоже мне нужен.
   Она наклонилась к его губам. На этот раз они поцеловались крепче, их желание нарастало. Ладонь Алекса скользнула в ее брюки, по голым ягодицам, дальше, дальше.
   Джил сорвала с него разделявшие их простыни и одеяла; он здоровой рукой стянул с нее брюки. Джил избавилась от них, и их губы снова сомкнулись, нетерпеливо и решительно.
   И вот она уже на нем, принимает его в себя, ощущает внутри себя его толчки. Они двигались как одно существо, с отчаянием, со слезами… пока Джил не выкрикнула его имя, потеряв над собой контроль, охваченная безумной любовью, улетающая в бескрайнюю Вселенную. Следом наступил его оргазм, жаркий и влажный, глубоко внутри ее, и ее имя рыданием сорвалось с его губ.
   Потом он заснул.
   А Джил тихонько вернулась в свою комнату.
 
   Утро было холодным и сырым, небо затянули облака, на появление солнца надежды почти не было. Джил стояла и смотрела на поместье и башню за ним под прохладой бриза. Серо-стальные волны были видны между деревьями вдоль края скалы.
   Кейт томилась в этой башне. Джил была в этом уверена. Ее заперли там и там же похоронили. Но это уже не важно. Больше не важно.
   Потому что Джил уезжала домой.
   Она достаточно сделала.
   Она пошла за дом, опустив голову, со слезами на глазах, стараясь не думать об Алексе и терпя жалкое поражение. Потом вытерла рукавом слезы. Теперь уже поздно осознавать, что она каким-то образом влюбилась в него. Поздно менять прошлое. Джил не может вернуть обратно то зло, которое причинила его семье. Ничто не вернет к жизни Люсинду. И Кейт не дождется справедливости.
   Джил по-прежнему не могла до конца осознать, что прошлой ночью Люсинда убила бы ее без всякого сожаления.
   Она остановилась перед башней. По спине у нее пробежал холодок. Самый вид этой башни был ненавистен Джил. Она сомневалась, что у нее хватит мужества войти внутрь. Это была обитель смерти. Сначала Кейт, затем Люсинда, и Боже мой, если бы не Алекс, то вчера вечером в морг Скар-боро отвезли бы и ее.
   — Привет.
   Джил застыла при звуке голоса Алекса, прозвучавшего у нее за спиной. Она не слышала, как он подошел. Джил медленно повернулась и встретилась взглядом с его ярко-голубыми глазами. Они смотрели пристально. Сам он выглядел все еще ужасно.
   Алекс не улыбнулся.
   — Ты сбежала от меня ночью.
   Она проглотила комок в горле.
   — Я боялась задеть во сне твое плечо. — Это была ложь. И Джил знала, что Алекс знает это. Она боялась проснуться рядом с ним, боялась того, что случится — или не случится — потом.
   Он ничего не сказал.
   — Тебе, наверное, лучше отдохнуть, — нервно проговорила она. Алекс по-прежнему был бледен. Он забыл побриться, и вид у него был почти зловещий. Но его мягкий взгляд делал лицо добрым.
   — Я чувствую себя прекрасно, — сказал Алекс. — Ну… — он коротко улыбнулся, — относительно.
   — Прости меня, — горячо заговорила Джил, думая об Уильяме, оплакивающем свою любовницу, и о Маргарет, которая, должно быть, все знала и страдала. — Я никогда не хотела сделать больно ни тебе, ни твоей семье. Я ничего такого не хотела.
   — Знаю. Я тоже не хотел причинить тебе боль, Джил. Пожалуйста, постарайся понять, поверить в это, — горячо заверил он ее.
   Она смотрела на него, и сердце ее сжималось от боли. Оки находились в точке, откуда уже нет возврата назад. Наконец, после всех изгибов и поворотов, которые Джил совершила в поисках Кейт Галлахер, они оказались в единственном месте во времени. Здесь дорога разветвлялась. Их дороги разойдутся — или нет.
   — Ты лгал мне, Алекс. Ты украл те письма.
   — Да. И совсем не рад этому.
   Ей хотелось верить ему.
   — Я был между молотом и наковальней. Пытаясь сбить тебя с пути и защитить свою семью, я сам тем временем завяз в этом по уши. — Алекс усмехнулся. — У жизни всегда есть в запасе сюрпризы, верно?
   Джил кивнула, страшась теперь будущего. Будущего в одиночестве, в Нью-Йорке. Будущего без Алекса.
   — Кейт когда-нибудь писала, что боится за свою жизнь? Указывала на кого-нибудь?
   — Нет. Я отдам тебе письма. Ах да, они же у тебя есть. — Он тяжело вздохнул.
   — А ты вообще-то собирался сказать мне о результатах анализа ДНК?
   — Да. Милая, я должен был точно знать, что ты правнучка Эдварда и Кейт. События вышли из-под контроля. После леди Э. я испугался. — Алекс посмотрел ей в глаза. — Я до смерти перепугался за тебя и боялся узнать, кто стоит за этим.
   — Поэтому ты надеялся откупиться от меня и отправить домой.
   — Траст Питера принадлежит тебе.
   — Я затеяла все это не ради того, чтобы заявить права на наследство Кейт. — Джил глубоко вздохнула. — Уильям наполовину мой дядя. Томас и Лорен — двоюродные брат и сестра. — Осознавалось это с трудом.
   — Понимаю. — Его взгляд устремился на башню. — Я ценю то, что ты сделала прошлой ночью.
   Джил кивнула и поежилась. Она вспомнила Люсинду, лежащую с широко раскрытыми невидящими глазами.
   — Думаю, Уильям действительно не хотел сделать мне ничего плохого. По-моему, его сбила с толку Люсинда.
   — Надеюсь, ты права. — Выражение лица Алекса изменилось, его исказил гнев. — Я знаю, что ты права! Уильям сказал, что это она убила леди Э. Он сказал, что представить себе не мог, что она пойдет на такое. Уильям плакал, Джил. Думаю, у нее помутился рассудок, и он чувствует, что его предали, как и нас.
   — С ним все будет в порядке?
   — Не знаю. Он уже немолод, а со вчерашнего дня постарел еще больше, не говоря уж о смерти Хэла.
   Джил закрыла глаза и поежилась, но не от холода.
   — Все знали, да? Про одержимость Хэла Кейт? И все узнали меня в ту же минуту, как я вошла?
   — Да. Узнали. И я узнал. Прости. Мы все были так напуганы, Джил. Боялись тебя и того, что ты хотела и могла сделать.
   — Что ж, я ничего не делаю. Энн убила Кейт, она сама призналась в этом Уильяму. Но мы никогда не узнаем, где Кейт и как она умерла. Впрочем, может, это и к лучшему.
   — Я не об этом, — сказал Алекс.
   — Я и сама не знаю, о чем я, — опустив голову, сказала Джил.
   — Ты осознаешь, что чувствуешь к нам?
   — Что?
   Алекс печально улыбнулся.
   Она ухватилась за его левый рукав.
   — Вчера ты спас мне жизнь.
   — И я бы снова это сделал. Я сделал бы это тысячу раз. Вот как много ты для меня теперь значишь.
   Джил потеряла дар речи. Но способен ли он действительно простить ее за то зло, которое она причинила его семье? И если да, то будет ли это от всего сердца? Могут ли два человека перешагнуть через прошлое, полное лжи?
   — Джил, спасибо тебе за прошлую ночь. Я говорю не о том, что ты не позволила мне позвонить в полицию. Джил закусила губу, чтобы не разрыдаться, и кивнула.
   — Эй. — Здоровой рукой он обнял ее и прижал к себе. — Все образуется.
   Она подняла глаза и увидела в его взгляде обещание.
   — Надеюсь, ты прав.
   Алекс склонил голову набок.
   — Может, осмотрим здесь все напоследок?
   Джил вздрогнула.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Она крепко зацепила и меня. Я хочу знать, что случилось. Даже если я осмелюсь спросить, а я не осмелюсь, едва ли Уильям скажет мне, как все было на самом деле.
   — Она в башне. — Джил засунула руки глубоко в карманы анорака. — Я уверена.
   Алекс кивнул.
 
   Алекс стоял рядом с Джил, пока два садовника копали земляной пол разрушенной башни. Пыль и камни отлетали от их лопат.