Страница:
— Не слишком. Она была очень резкой и очень занятой. Мы обходили ее стороной. Мы все боялись Энн.
Удивленная, Джил снова посмотрела на юную женщину у ног Эдварда. Глаза Энн сияли любовью.
— Она очень хрупкая.
Лорен промолчала.
— Энн когда-нибудь говорила о Кейт? — Джил понимала, что бьет наугад.
— Что я помню, — ответила Лорен, — так это как мы играли здесь в детстве. — Она улыбнулась, глаза ее увлажнились. — Мальчишки часто не принимали меня в свои игры. Мне было тогда пять или шесть лет. Помню, они придумали свой язык — произносили слова задом наперед, а у меня так ловко не получалось, и я злилась. — Комок встал у нее в горле.
— Ну, будет, будет. — Люсинда похлопала ее по спине.
— Да нет, ничего, — покачала головой Лорен. — Просто это было так давно, я все забыла, а тут вдруг вспомнила с такой ясностью.
— Как по-вашему, где был написан этот портрет? — обратилась Джил к Люсинде.
— Его писали в Стэнсморе, — ответила Люсинда. — В загородном доме семьи.
— На севере Йоркшира, — добавила Лорен. — Когда-то это было обширное поместье. Сейчас оно запущено. Но иногда мы бываем там летом.
— Хэл говорил, что ребенком проводил почти каждое лето в Йоркшире, — сказала Джил.
Она снова посмотрела на Эдварда. Почему-то по спине у нее пробежал холодок. Он казался таким высокомерным, холодным, сложным человеком. Джил подумала, что супруги не подходили друг другу. Энн вряд ли могла надолго привлечь к себе такого человека.
— По-моему, ваша бабушка любила его, — заметила Джил.
Лорен не ответила.
— В те дни никто не женился по любви, мисс Галлахер, — улыбнулась Люсинда. — Особенно если речь шла о титулах и состояниях. Но ни для кого не секрет — Энн была влюблена в своего жениха.
Джил сомневалась в том, что Эдвард был влюблен в свою невесту. Вряд ли он был способен на большую страсть и глубокие чувства.
— Шелдоны нуждались в состоянии Энн? — спросила Джил.
Глаза Лорен расширились. Она явно была ошарашена.
— Разумеется, нет.
— Простите, — смутилась Джил.
Люсинда поспешила вмешаться, заметив, как вспыхнули щеки Лорен.
— Знаете, Хэл обожал именно эту картину. Он часами просиживал здесь, в галерее. Конечно, ему нравились и другие произведения искусства в этом доме.
Внезапно Джил представила себе Хэла, бродящего в одиночестве по дому. Тут что-то не сходилось, но она никак не могла уловить, что именно. Он хранил фотографию Энн и Кейт и так часто посещал Аксбридж-холл. Джил вдруг вспомнила все вечера, которые они провели вместе. Хэл никогда не упускал случая что-нибудь рассказать о своей семье, какую-нибудь забавную историю.
— А подолгу ли бывал здесь Хэл? — спросила она у Люсинды.
Та посмотрела на Лорен.
— Приезжая в Лондон, он жил в семейном крыле, — ответила Люсинда. — Я хочу вам кое-что показать.
В мозгу Джил прозвенел крохотный колокольчик, но она не смогла до конца расшифровать его сигнал. Следом за Люсиндой и Лорен девушка подошла к красивому столу с мраморной крышкой. На нем лежали несколько фотографий в рамках — нынешние снимки Уильяма и Маргарет, несколько — Томаса, два мальчика в школьной форме, настолько похожие друг на друга, что должны были быть его сыновьями.
— Граф, графиня, его наследник, его внуки, — пояснила Люсинда.
Затем она указала на маленькую витрину на соседнем бюро. В ней лежало несколько небольших предметов: разрисованное фарфоровое яйцо, украшенная эмалями табакерка, серьги из гагата в виде капель, чернильница и гусиное перо, старые книги в кожаных переплетах, медальон.
— Моя дорогая, взгляните на этот медальон, — тихо, но с торжеством сказала Люсинда.
Джил вскрикнула. Медальон был открыт. В каждой из его половинок хранились маленькие великолепные портреты. На одном была изображена Энн. На другом — Кейт.
— Энн и Кейт! — выдохнула Джил.
— Очевидно, они были хорошими подругами, — заметила Люсинда. — Судя по домашним записям Бенсонхер-стов, которые у нас есть, Кейт с матерью некоторое время гостили в Бенсонхерст-холле.
Джил едва дышала.
— Они приехали в сентябре 1906 года, — прошептала она.
— В самом деле? У вас прекрасная память, милочка. Энн сама передала в музей этот медальон незадолго до своей смерти.
Джил не хотелось уходить от медальона. По спине у нее снова пробежал холодок тревоги.
И вдруг, ясно как день, она представила себе Энн и Кейт сидящими вместе за столом в «обеденной» комнате, их головы наклонены друг к другу, девушки смеются и шепчутся, рассказывая о флирте и своих успехах на балу у Фэр-чайлдов. На улице светит полуденное солнце, озаряя девушек своим теплым, но неземным светом. Обе они никогда не были так счастливы. Они — лучшие подруги.
Джил обхватила себя руками. Болезненно сжалось сердце, зашевелились волосы на затылке. Ощущение было таким реальным… Опять один из ее провалов, не очень-то это приятно.
— Говорили, что у нее был любовник.
Джил и Лорен посмотрели на Люсинду расширившимися от изумления глазами.
— Прошу прощения? — натянуто произнесла Лорен.
— Не у леди Энн, — улыбнулась Люсинда. — У Кейт.
Джил смотрела на нее во все глаза.
— У Кейт был возлюбленный?
— Поговаривали, будто она обычно выбиралась через окно спальни Энн, пока жила здесь. С помощью связанных вместе простыней спускалась в сад внизу.
У Джил зазвенело в ушах.
Лорен холодно спросила:
— Вы распространяете слухи вековой давности, Люсинда?
— Между прочим, я распространяю слух, который исходил от самой Энн, — ничуть не смутилась Люсинда.
Джил не верила своим ушам.
— Она сама сказала вам это?
— Энн поведала об этом моей предшественнице. Аксбридж-холл был вторично открыт для посетителей в 1968 году после значительной реставрации. Перед самым открытием Энн приехала сюда, чтобы осмотреть дом и дать свое согласие на открытие. Тогда она была вдовствующей графиней. По-видимому, визит пробудил в ней много воспоминаний. По крайней мере так утверждает Дженет Уиткомб. — Люсинда продолжала улыбаться.
— Дженет Уиткомб еще жива? — торопливо спросила Джил.
— Наверняка да.
— Я бы хотела поговорить с ней, узнать, правда ли это, узнать, что на самом деле сказала Энн. — Но, произнося эти слова, Джил поняла, что скорее всего это тупик. После 1968 года минуло тридцать лет. Кто помнит разговор тридцатилетней давности?
— Она теперь немного в маразме. Но иногда ее память бывает исключительно ясной. Если вам повезет, вы застанете ее в хорошее время. Я с радостью дам вам ее адрес.
Джил взглянула на Лорен.
— Вы представляете?
Лорен нахмурилась.
— Нет, не представляю. И какое это имеет значение? Даже если у Кейт действительно был любовник и она выбиралась из дома по простыням, это всего лишь чудовищная сплетня, Джил. Идемте. С меня на сегодня хватит разговоров о моих покойных предках.
Джил не хотелось уходить. Ей надо было осмотреть еще целый дом, и если она не сделает этого сегодня, то уже никогда не сможет, потому что вечером возвращается домой. Но Лорен явно покончила на сегодня с прогулками. С большой неохотой девушка покинула следом за Люсиндой и Лорен галерею.
Все трое еще раз прошли через холл. У Джил остался один, последний вопрос:
— Вы не знаете, приезжала ли Кейт навестить Энн после ее брака с Эдвардом?
— Нет, не приезжала. Боюсь, это было бы невозможно. — Люсинда пристально посмотрела на девушку. — А знаете, вы похожи на нее.
Джил вытаращила глаза.
— Что?
— Я заметила это, как только увидела вас.
Сама Джил не видела никакого сходства. У Кейт была такая поразительная внешность! Джил знала, что привлекательна, хотя и вполне обычна. Но Люсинда говорила искренне. Неужели это означает, что они родственницы? Неужели Кейт Галлахер — ее прабабушка?
— Почему вы так уверены, что Кейт никогда не навещала Энн здесь?
Люсинда уже больше не улыбалась. Выражение ее лица стало строгим.
— Она никогда не навещала Энн здесь, моя милая, потому что исчезла, когда ей было восемнадцать лет. Ее больше никогда не видели и ничего о ней не слышали.
Глава 4
Джил медленно спускалась по лестнице. Для полета домой она надела джинсы, а ее сумки понес в машину слуга. Девушка замедлила шаг. На мраморном полу холла стоял Алекс Престон.
Он стоял спиной к ней. На мгновение Джил остановилась, подумав, не подняться ли снова наверх, чтобы избежать встречи. Но, с другой стороны, она опасалась опоздать на самолет. Джил внимательно посмотрела на Алекса. Когда этим утром Лорен держала свою длинную речь, Алекса в числе извиняющихся она не упомянула.
Алекс, должно быть, услышал или ощутил присутствие Джил, потому что обернулся. Его взгляд сразу же устремился на ее лицо.
Джил спустилась вниз и остановилась перед ним. Он смотрел словно сквозь нее, и Джил стало не по себе.
— Я еду в аэропорт, — сообщила Джил.
— Знаю. — Алекс слегка улыбнулся ей. — Я здесь, чтобы пожелать вам счастливого пути.
Джил решила, что он несказанно рад ее отъезду, как и вся семья.
— Вы посланец семьи?
— А должен быть?
Она очень удивилась. Разве он не знает о том, что Лорен принесла извинения от имени всех Шелдонов?
— Думаю, нет. Спасибо за гостеприимство.
Его изогнутые черные брови поднялись.
— Мы едва держали себя в рамках цивилизованности. А ведь британцы славятся своим гостеприимством.
— Я не жалуюсь. — Джил не терпелось уехать. Она посмотрела в открытую дверь. Там на подъездной дорожке стоял на холостом ходу седан.
— Вы не похожи на женщину, склонную подставить другую щеку.
— Я очень устала, Алекс, — ответила Джил, не имея настроения спорить. — Просто два отвратительных дня. — Кейт Галлахер исчезла в возрасте восемнадцати лет. Джил оказалась не готова к такому факту.
И вот теперь на языке у нее крутился десяток вопросов. Она испытала такой шок, когда Люсинда бросила свою бомбу, что тогда они просто не пришли ей в голову. В любом случае Лорен настойчиво предложила отправиться куда-нибудь на ленч. Вскоре они уехали, но Люсинда пригласила Джил посещать дом в любое время и дала номера телефонов — Дженет Уиткомб и свой.
Джил почти пожалела, что покидает Лондон.
— Это точно, — согласился Алекс и добавил: — Я слышал, что у вас был презанятный день в Аксбридж-холле.
Джил уставилась на него. Он что, читает мысли?
— У вас, как у футбольной команды, было совещание на поле?
— У нас тесные отношения, — с иронией ответил Алекс.
— Было очень интересно. — Джил очень хотелось рассказать ему обо всем, что она узнала, но она подавила это желание. — Давно ли вы здесь живете, Алекс?
— А что?
— Просто интересно, знаете ли вы что-нибудь об истории семьи?
— Об истории семьи или о так называемом исчезновении Кейт Галлахер? — Их взгляды скрестились.
Видимо, Джил покраснела. Значит, они с Лорен обменялись информацией. Можно было не спрашивать, рассказала ли Лорен обо всем Томасу. Разумеется, рассказала.
— Разве можно винить меня в любопытстве?
— Полагаю, что вам нужно чем-то занять свои мысли, и одержимость Кейт Галлахер как раз служит этой цели. Но отвечаю на ваш вопрос: меня взяли в эту семью, когда умерла моя мать. Мне было четырнадцать. Несколько лет спустя я уехал из Лондона, чтобы поступить в Принстон, закончил среднюю школу в Уортоне. Ровно десять лет назад я вернулся сюда. И — нет, я ничего не знаю о ней.
— Вы должны хоть что-то знать об Энн, — настаивала Джил.
— Но не знаю. — Алекс замолчал.
Вряд ли это было правдой. С другой стороны, Хэл говорил ей, что Алекс увлечен своей работой. Теперь Джил ясно это вспомнила. Может, он живет в вакууме. Но это сомнительно. Джил хорошо разбиралась в людях. Алекс казался умным и сообразительным.
— Мне известно, что такое почти не иметь родных, — проговорила она.
Он с удивлением посмотрел на нее.
— Мои родители погибли, когда мне было пять с половиной. Автокатастрофа. Можете поверить? Но что самое ужасное, я их не помню. Не помню своих родителей. — А Хэла она помнит и постарается, чтобы эти воспоминания не потускнели.
Эта задача казалась непосильной.
Воцарилось молчание.
— И в чем же суть? — наконец спросил Алекс.
— Ваша мать умерла, и вашей семьей стали Шелдоны. По-моему, они чрезвычайно важны для вас. Когда умерла Энн, ей было за восемьдесят, верно? — Джил встретилась с ним взглядом. — А сколько сейчас вам? Тридцать три? Тридцать четыре? Тридцать пять?
— Вы просто маленький бульдог, — беззлобно сказал Алекс. — Мне было девять, когда она умерла. Я знал ее, но мало. Она была из тех старух, которых дети избегают.
Интересно. Лорен сказала то же самое.
— Почему?
— Энн была строгой и любила командовать. Она была настоящим матриархом. Мы все боялись ее. Энн все боялись. Даже слуги.
Джил смотрела на него во все глаза. Ни фотография, ни портрет не произвели на нее такого впечатления. Энн казалась молодой, нежной, не очень красивой и пассивной. Но со временем люди меняются. Жизнь заставляет.
Вот так и она сама изменилась в результате автокатастрофы. Двух автокатастроф.
Джил едва не пожалела себя.
— Что такое? — спросил Алекс.
— Ничего. Мне надо успеть на самолет. — Джил посмотрела на часы, поправила виниловую сумку на плече. Ей пришло в голову, что если Алекс и Лорен сравнивали свою информацию, Алекс просто поддерживал Лорен. Но зачем? — Что ж, еще раз спасибо. Можете передать это своим родственникам. — Джил не будет сейчас думать о Томасе. Если повезет, она больше никогда его не увидит. И Джил не удивилась, что больше никто не пришел попрощаться с ней.
Однако Алекс пошел рядом с ней.
— Я отвезу вас в Хитроу. — Их взгляды опять встретились. — Немного американской вежливости.
Когда Джил открыла дверь своей квартиры-студии, под ноги ей бросился комочек серой шерсти. Прошлой ночью она позвонила Кейси, предупредила, что летит домой, и Кейси поняла. Нет ничего хуже, чем вернуться в пустую квартиру. Но ее студия пустой не была.
— Иезекииль! — воскликнула Джил, потянувшись к котенку.
Однако ее серый питомец явно сердился на нее — он не любил, когда его бросали, — и уже исчез, чтобы нашкодить и преподать таким образом хозяйке урок.
Джил вздохнула. Ей следовало успокоиться. Радость возвращения домой была приправлена горечью. Джил поставила сумки, но осталась на пороге. Она не могла сдвинуться с места. Какая же крохотная у нее квартира. Какой разительный контраст по сравнению с домом Шелдонов в Лондоне и Аксбридж-холлом!
Джил повернулась и медленно закрыла дверь. Вероятно, она никогда не вернется ни в один из этих домов. Возможно, оно и к лучшему. Или нет?
Да, Джил казалось, что она только что вернулась из сказки. Но вместе с тем это были самые худшие дни в ее жизни.
Но Джил никак не покидало чувство, что она напрасно уехала из Лондона. Какая ерунда — там ее ничто не держало.
И тут же перед глазами встали члены семьи Шелдонов и Кейт Галлахер.
Джил откинула назад пряди волос, прошла в квартиру, осмотрелась и ощутила, что она одна-одинешенька на всем белом свете. Затем вспомнила красивую, неотразимую Кейт Галлахер, исчезнувшую в нежном восемнадцатилетнем возрасте. Что с ней случилось? Что-то ужасное? Или у нее действительно был возлюбленный и она сбежала с ним и счастливо жила до конца своих дней?
Была ли Кейт ее предком? Может, даже прабабушкой?
Если такой поворот судьбы возможен, то это значит, что Кейт никогда не выходила замуж, потому что у них одинаковая фамилия.
Джил оглядела свою комнату. Стены желтоватого цвета, кроме дальней, которую знакомый художник покрыл фресками. Это были сцены из жизни Нью-Йорка, написанные яркими красками. Пол устилали коврики, все они были куплены в течение нескольких лет на распродажах. Кроватью Джил служил большой пружинный матрас, но зато накрытый ярко-синим покрывалом, на котором лежало с полдюжины подушек персикового, голубого и золотистого цвета. Единственный оранжевый диван был повернут к расписанной стене, а плетеный короб заменял кофейный столик.
Столовая представляла собой маленькую открытую кухню, а за крохотный сосновый стол могли сесть только двое. Складные парусиновые кресла с сиденьями из красного холста уравновешивали помещение с этой стороны.
Джил прошла на кухню, скинув кожаную куртку. Выспаться по пути домой ей не удалось. Мозг работал не переставая, мысли перескакивали с Шелдонов на Алекса Престона, а затем к Кейт Галлахер. Но горше всего было сознание того, что Хэл, возможно, действительно любил другую женщину — Маризу Сатклифф.
Она открыла холодильник, чтобы взять холодной воды, и замерла. На верхней полке почти пустого холодильника лежала половина пиццы, а на полочке в дверце стояла початая бутылка белого вина. На прошлой неделе они ели здесь с Хэлом пиццу, Джил пила вино.
Она захлопнула дверцу.
Казалось, он сейчас выйдет из ванной комнаты с улыбкой на красивом лице.
Любил ли он Маризу? И хотел ли разорвать отношения с Джил, чтобы жениться на другой женщине? Неужели ее так обманывали? Могла ли она быть такой дурой?
«Это случается постоянно», — мрачно подумала Джил.
И почему именно возле своей кровати он держат эту фотографию Кейт и Энн?
— Это несправедливо, Хэл, — со злостью бросила она. — Все это несправедливо!
Выдрать бы Маризе все ее роскошные волосы. Но это тоже будет несправедливо. Она ведь просто любила его всю жизнь. Если Хэл и обманул Джил, если использовал ее, значит, мерзавцем был он, а не Мариза.
Но как можно злиться, даже ненавидеть того, кто только что умер?
Нужно как-то избавиться от этих бесконечных мыслей. Когда погибли ее родители, Джил всем своим существом отдалась балету, жила и дышала только им, пока в ее жизни не остался только он.
Но сейчас Джил была измучена, ее не снедало честолюбивое желание танцевать. Она понимала, что должна заставить себя вернуться к работе — и немедленно. Но больше всего, до отчаяния, Джил хотела, чтобы Кейт оказалась ее родственницей, ее прабабушкой, чтобы она знала это наверняка, имела доказательства.
Джил захотелось вернуться в Аксбридж-холл, до конца осмотреть дом, найти ключи к разгадке таинственного исчезновения этой женщины в таком юном возрасте.
Она налила себе воды из-под крана и жадно выпила, закрыв глаза. В конце концов, ей не хотелось оставаться дома. Ее квартира была ужасающе пуста. Джил никогда не чувствовала себя такой одинокой, даже когда жила у Шел-донов, какими бы грубыми и невежливыми они ни были.
Иезекииль, мурлыча, потерся о ее ноги.
Джил открыла повлажневшие глаза, улыбнулась и, нагнувшись, подхватила кота. Хвала Господу за Зика. Но темпераментное создание зашипело и вырвалось из рук. Он любил, чтобы его ласкали, только когда ему это было удобно.
— Спасибо, Зик, — дрожащим голосом сказала Джил.
Внезапно схватив телефонную трубку, она достала из кармана джинсов клочок бумаги с телефоном Люсинды. Посмотрела на часы. Два часа ночи в Нью-Йорке, значит, в Лондоне — семь утра. Джил быстро набрала домашний номер Люсинды.
Трубку сняли моментально.
— Джил! Какой сюрприз.
— Надеюсь, я вас не разбудила.
— Дорогая моя, да я уже в шесть на ногах, — бодро ответила Люсинда.
— Я все думаю о Кейт Галлахер, — сказала Джил. — Жаль, что Лорен так быстро увезла меня из Аксбридж-холла.
Люсинда помолчала.
— Да, очень жаль.
— Что случилось после ее исчезновения? — спросила Джил. — И когда точно она пропала?
— Осенью 1908 года, как раз перед праздничным сезоном. Провели расследование, но ее так и не нашли. Подозревали, что она сбежала со своим любовником. У меня где-то хранятся старые газетные вырезки, Джил. Правда, надо их поискать.
— Как это было бы здорово, — с энтузиазмом откликнулась девушка. — А узнали, кто был ее любовником?
— Нет. Я бы запомнила его имя, если бы читала о нем. В 1908 году это было громкое дело.
Джил молчала, пытаясь представить себе реакцию близких Кейт на ее исчезновение.
— Вы считаете, что она сбежала со своим любовником?
— Дорогая, я не переставала задаваться этим вопросом. Но честно говоря, понятия не имею. Даже несмотря на то, что Энн сказала об этом моей предшественнице, она могла ошибаться. Может, никакого любовника и не было.
— Тогда с Кейт случилось что-то ужасное. — Джил содрогнулась.
— Ее семья была очень богата. Возможно, Кейт похитили, и похищение кончилось плохо. Это была одна из версий в ходе расследования.
— Спасибо вам, Люсинда.
— Вы не собираетесь в скором времени вернуться в Лондон?
— Я думаю об этом. Но, видимо, мне следует забыть о Кейт и вернуться к работе. — При этих словах на Джил навалилось уныние.
Женщины поговорили еще немного и попрощались. Мысли теснились у Джил в голове. Да как она могла подумать о том, чтобы не вернуться в Лондон? Что-то заставляло ее сделать это. Словно Хэл не упокоится с миром, пока Джил не разузнает о Кейт что-то еще.
Можно вернуться в Лондон, а можно — на работу. Но вопрос так даже не стоял.
«Должно быть, я сошла с ума, — решила Джил, — если обдумываю, вернуться ли мне в Лондон, чтобы разыскивать женщину, которая может и не быть моей родственницей, особенно если эта женщина исчезла девяносто один год назад».
Но как не поехать? Кейт просто преследовала ее. Джил должна узнать, что случилось с этой женщиной. Она ничего так не хотела, как убедиться, что жизнь Кейт имела счастливый конец. Даже если Кейт и не была ее давно потерянной родственницей.
— Иезекииль, — негромко позвала она.
Кот неожиданно появился на кухонной стойке и, не мигая, уставился на хозяйку. Глаза его горели золотисто-зеленым огнем. Она подошла к коту и погладила его. Иезекииль замурлыкал.
Джил улыбнулась, и на глазах у нее выступили слезы. Но она почувствовала себя лучше: она возвращается и правильно делает.
Решив принять душ, Джил направилась в ванную комнату, но там увидела бритву Хэла, его шампунь. Выругалась и вышла. Надо убрать из квартиры все его вещи, одежду из шкафа, джинсы из комода. В ящике ночного столика могли еще даже лежать презервативы.
И Джил вдруг поняла, что у нее нет сил не только убрать его вещи, она никогда больше не сможет жить в этой студии, где провела с Хэлом слишком много счастливых дней.
На следующее утро Джил проснулась, думая о Хэле. Во сне она снова видела Кейт. Сна Джил не помнила, но он был будоражащим, тревожным, и в нем почти наверняка присутствовал Хэл — темный, безликий незнакомец.
Потом она вспомнила о своем решении вернуться в Лондон, и к ней почти вернулось хорошее настроение. Во всяком случае, поиск правды о Кейт Галлахер займет ее, поможет не сломаться окончательно. Билет Джил раздобудет — всегда в последний момент кто-нибудь отказывается лететь. Вот только нужно найти очень дешевое жилье в Лондоне, а на это время сдать кому-нибудь свою квартирку.
Джил приняла душ и позвонила Голдману, хореографу «Маски». Узнала, что, как любую отсутствующую, ее заменили. Но она, испытав странное облегчение, сварила себе кофе и взяла бублик. Потом сняла телефонную трубку. В Лондоне сейчас еще ранний вечер, и Джил хотела поговорить с Дженет Уиткомб. Но ответившая в доме для престарелых женщина сказала, что Дженет уже уснула. Джил была разочарована.
Ну ничего. Лучше поговорить с Дженет лично, решила она. Даже если на подготовку к отъезду уйдет несколько недель.
Джил встала, чтобы налить еще кофе. Образ Хэла боролся в ее мозгу с образом Кейт. Она поежилась. Был один вопрос, который она не хотела задавать даже себе. Интерес Хэла к Аксбридж-холлу проистекал только из его интереса к своим предкам? Или к Кейт Галлахер тоже?
Ответа Джил боялась.
Обозвав себя дурой, Джил закрыла окно и натянула толстую хлопчатобумажную фуфайку. Неужели он, как и Люсинда, тоже заметил внешнее сходство между ними?
Но если она действительно похожа на Кейт, разве это не доказательство генетической связи между ними?
Джил оттолкнула тарелку и кружку, встала и пошла в ванную комнату. Включила свет и принялась разглядывать себя в зеркало.
Она никогда в жизни не выглядела хуже, но это от горя и усталости, немного косметики решит эту проблему. Джил всмотрелась в свое отражение. Ореховые глаза. У Кейт, она уверена, они были темно-карими. У нее волосы каштановые, а у Кейт — рыжие. Но может, некое сходство и есть. Нос у Джил прямой и изящный, а у Кейт была несколько римская внешность. Тем не менее у Джил такой же крепкий подбородок, высокий лоб и высокие скулы. И еще — родинка.
Родимое пятнышко Джил по цвету не отличалось от веснушки. Оно было не таким темным, как у Кейт. У той родинка сидела рядом с уголком рта. У Джил — немного выше, ближе к щеке. Внезапно девушка взяла коричневый карандаш для глаз и подкрасила родинку.
Как зачарованная, смотрела она на свое отражение. Потом быстро вернулась в комнату, направившись прямо к комоду у постели. Выдвинула один из ящиков, порылась в нем и извлекла на свет старый кулон, купленный в магазине подержанных вещей. Кулон представлял собой ограненный темно-красный камень в простой золотой оправе, висящий на бархатной ленте. До сего дня Джил не знала, почему купила его. Она любила совсем другие украшения — современные, простых форм и линий, обычно серебряные.
Джил вернулась в ванную и надела кулон.
Камень винного цвета подмигнул ей из впадинки между ключицами. «Настоящая старинная вещь», — подумала Джил.
Удивленная, Джил снова посмотрела на юную женщину у ног Эдварда. Глаза Энн сияли любовью.
— Она очень хрупкая.
Лорен промолчала.
— Энн когда-нибудь говорила о Кейт? — Джил понимала, что бьет наугад.
— Что я помню, — ответила Лорен, — так это как мы играли здесь в детстве. — Она улыбнулась, глаза ее увлажнились. — Мальчишки часто не принимали меня в свои игры. Мне было тогда пять или шесть лет. Помню, они придумали свой язык — произносили слова задом наперед, а у меня так ловко не получалось, и я злилась. — Комок встал у нее в горле.
— Ну, будет, будет. — Люсинда похлопала ее по спине.
— Да нет, ничего, — покачала головой Лорен. — Просто это было так давно, я все забыла, а тут вдруг вспомнила с такой ясностью.
— Как по-вашему, где был написан этот портрет? — обратилась Джил к Люсинде.
— Его писали в Стэнсморе, — ответила Люсинда. — В загородном доме семьи.
— На севере Йоркшира, — добавила Лорен. — Когда-то это было обширное поместье. Сейчас оно запущено. Но иногда мы бываем там летом.
— Хэл говорил, что ребенком проводил почти каждое лето в Йоркшире, — сказала Джил.
Она снова посмотрела на Эдварда. Почему-то по спине у нее пробежал холодок. Он казался таким высокомерным, холодным, сложным человеком. Джил подумала, что супруги не подходили друг другу. Энн вряд ли могла надолго привлечь к себе такого человека.
— По-моему, ваша бабушка любила его, — заметила Джил.
Лорен не ответила.
— В те дни никто не женился по любви, мисс Галлахер, — улыбнулась Люсинда. — Особенно если речь шла о титулах и состояниях. Но ни для кого не секрет — Энн была влюблена в своего жениха.
Джил сомневалась в том, что Эдвард был влюблен в свою невесту. Вряд ли он был способен на большую страсть и глубокие чувства.
— Шелдоны нуждались в состоянии Энн? — спросила Джил.
Глаза Лорен расширились. Она явно была ошарашена.
— Разумеется, нет.
— Простите, — смутилась Джил.
Люсинда поспешила вмешаться, заметив, как вспыхнули щеки Лорен.
— Знаете, Хэл обожал именно эту картину. Он часами просиживал здесь, в галерее. Конечно, ему нравились и другие произведения искусства в этом доме.
Внезапно Джил представила себе Хэла, бродящего в одиночестве по дому. Тут что-то не сходилось, но она никак не могла уловить, что именно. Он хранил фотографию Энн и Кейт и так часто посещал Аксбридж-холл. Джил вдруг вспомнила все вечера, которые они провели вместе. Хэл никогда не упускал случая что-нибудь рассказать о своей семье, какую-нибудь забавную историю.
— А подолгу ли бывал здесь Хэл? — спросила она у Люсинды.
Та посмотрела на Лорен.
— Приезжая в Лондон, он жил в семейном крыле, — ответила Люсинда. — Я хочу вам кое-что показать.
В мозгу Джил прозвенел крохотный колокольчик, но она не смогла до конца расшифровать его сигнал. Следом за Люсиндой и Лорен девушка подошла к красивому столу с мраморной крышкой. На нем лежали несколько фотографий в рамках — нынешние снимки Уильяма и Маргарет, несколько — Томаса, два мальчика в школьной форме, настолько похожие друг на друга, что должны были быть его сыновьями.
— Граф, графиня, его наследник, его внуки, — пояснила Люсинда.
Затем она указала на маленькую витрину на соседнем бюро. В ней лежало несколько небольших предметов: разрисованное фарфоровое яйцо, украшенная эмалями табакерка, серьги из гагата в виде капель, чернильница и гусиное перо, старые книги в кожаных переплетах, медальон.
— Моя дорогая, взгляните на этот медальон, — тихо, но с торжеством сказала Люсинда.
Джил вскрикнула. Медальон был открыт. В каждой из его половинок хранились маленькие великолепные портреты. На одном была изображена Энн. На другом — Кейт.
— Энн и Кейт! — выдохнула Джил.
— Очевидно, они были хорошими подругами, — заметила Люсинда. — Судя по домашним записям Бенсонхер-стов, которые у нас есть, Кейт с матерью некоторое время гостили в Бенсонхерст-холле.
Джил едва дышала.
— Они приехали в сентябре 1906 года, — прошептала она.
— В самом деле? У вас прекрасная память, милочка. Энн сама передала в музей этот медальон незадолго до своей смерти.
Джил не хотелось уходить от медальона. По спине у нее снова пробежал холодок тревоги.
И вдруг, ясно как день, она представила себе Энн и Кейт сидящими вместе за столом в «обеденной» комнате, их головы наклонены друг к другу, девушки смеются и шепчутся, рассказывая о флирте и своих успехах на балу у Фэр-чайлдов. На улице светит полуденное солнце, озаряя девушек своим теплым, но неземным светом. Обе они никогда не были так счастливы. Они — лучшие подруги.
Джил обхватила себя руками. Болезненно сжалось сердце, зашевелились волосы на затылке. Ощущение было таким реальным… Опять один из ее провалов, не очень-то это приятно.
— Говорили, что у нее был любовник.
Джил и Лорен посмотрели на Люсинду расширившимися от изумления глазами.
— Прошу прощения? — натянуто произнесла Лорен.
— Не у леди Энн, — улыбнулась Люсинда. — У Кейт.
Джил смотрела на нее во все глаза.
— У Кейт был возлюбленный?
— Поговаривали, будто она обычно выбиралась через окно спальни Энн, пока жила здесь. С помощью связанных вместе простыней спускалась в сад внизу.
У Джил зазвенело в ушах.
Лорен холодно спросила:
— Вы распространяете слухи вековой давности, Люсинда?
— Между прочим, я распространяю слух, который исходил от самой Энн, — ничуть не смутилась Люсинда.
Джил не верила своим ушам.
— Она сама сказала вам это?
— Энн поведала об этом моей предшественнице. Аксбридж-холл был вторично открыт для посетителей в 1968 году после значительной реставрации. Перед самым открытием Энн приехала сюда, чтобы осмотреть дом и дать свое согласие на открытие. Тогда она была вдовствующей графиней. По-видимому, визит пробудил в ней много воспоминаний. По крайней мере так утверждает Дженет Уиткомб. — Люсинда продолжала улыбаться.
— Дженет Уиткомб еще жива? — торопливо спросила Джил.
— Наверняка да.
— Я бы хотела поговорить с ней, узнать, правда ли это, узнать, что на самом деле сказала Энн. — Но, произнося эти слова, Джил поняла, что скорее всего это тупик. После 1968 года минуло тридцать лет. Кто помнит разговор тридцатилетней давности?
— Она теперь немного в маразме. Но иногда ее память бывает исключительно ясной. Если вам повезет, вы застанете ее в хорошее время. Я с радостью дам вам ее адрес.
Джил взглянула на Лорен.
— Вы представляете?
Лорен нахмурилась.
— Нет, не представляю. И какое это имеет значение? Даже если у Кейт действительно был любовник и она выбиралась из дома по простыням, это всего лишь чудовищная сплетня, Джил. Идемте. С меня на сегодня хватит разговоров о моих покойных предках.
Джил не хотелось уходить. Ей надо было осмотреть еще целый дом, и если она не сделает этого сегодня, то уже никогда не сможет, потому что вечером возвращается домой. Но Лорен явно покончила на сегодня с прогулками. С большой неохотой девушка покинула следом за Люсиндой и Лорен галерею.
Все трое еще раз прошли через холл. У Джил остался один, последний вопрос:
— Вы не знаете, приезжала ли Кейт навестить Энн после ее брака с Эдвардом?
— Нет, не приезжала. Боюсь, это было бы невозможно. — Люсинда пристально посмотрела на девушку. — А знаете, вы похожи на нее.
Джил вытаращила глаза.
— Что?
— Я заметила это, как только увидела вас.
Сама Джил не видела никакого сходства. У Кейт была такая поразительная внешность! Джил знала, что привлекательна, хотя и вполне обычна. Но Люсинда говорила искренне. Неужели это означает, что они родственницы? Неужели Кейт Галлахер — ее прабабушка?
— Почему вы так уверены, что Кейт никогда не навещала Энн здесь?
Люсинда уже больше не улыбалась. Выражение ее лица стало строгим.
— Она никогда не навещала Энн здесь, моя милая, потому что исчезла, когда ей было восемнадцать лет. Ее больше никогда не видели и ничего о ней не слышали.
Глава 4
Джил медленно спускалась по лестнице. Для полета домой она надела джинсы, а ее сумки понес в машину слуга. Девушка замедлила шаг. На мраморном полу холла стоял Алекс Престон.
Он стоял спиной к ней. На мгновение Джил остановилась, подумав, не подняться ли снова наверх, чтобы избежать встречи. Но, с другой стороны, она опасалась опоздать на самолет. Джил внимательно посмотрела на Алекса. Когда этим утром Лорен держала свою длинную речь, Алекса в числе извиняющихся она не упомянула.
Алекс, должно быть, услышал или ощутил присутствие Джил, потому что обернулся. Его взгляд сразу же устремился на ее лицо.
Джил спустилась вниз и остановилась перед ним. Он смотрел словно сквозь нее, и Джил стало не по себе.
— Я еду в аэропорт, — сообщила Джил.
— Знаю. — Алекс слегка улыбнулся ей. — Я здесь, чтобы пожелать вам счастливого пути.
Джил решила, что он несказанно рад ее отъезду, как и вся семья.
— Вы посланец семьи?
— А должен быть?
Она очень удивилась. Разве он не знает о том, что Лорен принесла извинения от имени всех Шелдонов?
— Думаю, нет. Спасибо за гостеприимство.
Его изогнутые черные брови поднялись.
— Мы едва держали себя в рамках цивилизованности. А ведь британцы славятся своим гостеприимством.
— Я не жалуюсь. — Джил не терпелось уехать. Она посмотрела в открытую дверь. Там на подъездной дорожке стоял на холостом ходу седан.
— Вы не похожи на женщину, склонную подставить другую щеку.
— Я очень устала, Алекс, — ответила Джил, не имея настроения спорить. — Просто два отвратительных дня. — Кейт Галлахер исчезла в возрасте восемнадцати лет. Джил оказалась не готова к такому факту.
И вот теперь на языке у нее крутился десяток вопросов. Она испытала такой шок, когда Люсинда бросила свою бомбу, что тогда они просто не пришли ей в голову. В любом случае Лорен настойчиво предложила отправиться куда-нибудь на ленч. Вскоре они уехали, но Люсинда пригласила Джил посещать дом в любое время и дала номера телефонов — Дженет Уиткомб и свой.
Джил почти пожалела, что покидает Лондон.
— Это точно, — согласился Алекс и добавил: — Я слышал, что у вас был презанятный день в Аксбридж-холле.
Джил уставилась на него. Он что, читает мысли?
— У вас, как у футбольной команды, было совещание на поле?
— У нас тесные отношения, — с иронией ответил Алекс.
— Было очень интересно. — Джил очень хотелось рассказать ему обо всем, что она узнала, но она подавила это желание. — Давно ли вы здесь живете, Алекс?
— А что?
— Просто интересно, знаете ли вы что-нибудь об истории семьи?
— Об истории семьи или о так называемом исчезновении Кейт Галлахер? — Их взгляды скрестились.
Видимо, Джил покраснела. Значит, они с Лорен обменялись информацией. Можно было не спрашивать, рассказала ли Лорен обо всем Томасу. Разумеется, рассказала.
— Разве можно винить меня в любопытстве?
— Полагаю, что вам нужно чем-то занять свои мысли, и одержимость Кейт Галлахер как раз служит этой цели. Но отвечаю на ваш вопрос: меня взяли в эту семью, когда умерла моя мать. Мне было четырнадцать. Несколько лет спустя я уехал из Лондона, чтобы поступить в Принстон, закончил среднюю школу в Уортоне. Ровно десять лет назад я вернулся сюда. И — нет, я ничего не знаю о ней.
— Вы должны хоть что-то знать об Энн, — настаивала Джил.
— Но не знаю. — Алекс замолчал.
Вряд ли это было правдой. С другой стороны, Хэл говорил ей, что Алекс увлечен своей работой. Теперь Джил ясно это вспомнила. Может, он живет в вакууме. Но это сомнительно. Джил хорошо разбиралась в людях. Алекс казался умным и сообразительным.
— Мне известно, что такое почти не иметь родных, — проговорила она.
Он с удивлением посмотрел на нее.
— Мои родители погибли, когда мне было пять с половиной. Автокатастрофа. Можете поверить? Но что самое ужасное, я их не помню. Не помню своих родителей. — А Хэла она помнит и постарается, чтобы эти воспоминания не потускнели.
Эта задача казалась непосильной.
Воцарилось молчание.
— И в чем же суть? — наконец спросил Алекс.
— Ваша мать умерла, и вашей семьей стали Шелдоны. По-моему, они чрезвычайно важны для вас. Когда умерла Энн, ей было за восемьдесят, верно? — Джил встретилась с ним взглядом. — А сколько сейчас вам? Тридцать три? Тридцать четыре? Тридцать пять?
— Вы просто маленький бульдог, — беззлобно сказал Алекс. — Мне было девять, когда она умерла. Я знал ее, но мало. Она была из тех старух, которых дети избегают.
Интересно. Лорен сказала то же самое.
— Почему?
— Энн была строгой и любила командовать. Она была настоящим матриархом. Мы все боялись ее. Энн все боялись. Даже слуги.
Джил смотрела на него во все глаза. Ни фотография, ни портрет не произвели на нее такого впечатления. Энн казалась молодой, нежной, не очень красивой и пассивной. Но со временем люди меняются. Жизнь заставляет.
Вот так и она сама изменилась в результате автокатастрофы. Двух автокатастроф.
Джил едва не пожалела себя.
— Что такое? — спросил Алекс.
— Ничего. Мне надо успеть на самолет. — Джил посмотрела на часы, поправила виниловую сумку на плече. Ей пришло в голову, что если Алекс и Лорен сравнивали свою информацию, Алекс просто поддерживал Лорен. Но зачем? — Что ж, еще раз спасибо. Можете передать это своим родственникам. — Джил не будет сейчас думать о Томасе. Если повезет, она больше никогда его не увидит. И Джил не удивилась, что больше никто не пришел попрощаться с ней.
Однако Алекс пошел рядом с ней.
— Я отвезу вас в Хитроу. — Их взгляды опять встретились. — Немного американской вежливости.
Когда Джил открыла дверь своей квартиры-студии, под ноги ей бросился комочек серой шерсти. Прошлой ночью она позвонила Кейси, предупредила, что летит домой, и Кейси поняла. Нет ничего хуже, чем вернуться в пустую квартиру. Но ее студия пустой не была.
— Иезекииль! — воскликнула Джил, потянувшись к котенку.
Однако ее серый питомец явно сердился на нее — он не любил, когда его бросали, — и уже исчез, чтобы нашкодить и преподать таким образом хозяйке урок.
Джил вздохнула. Ей следовало успокоиться. Радость возвращения домой была приправлена горечью. Джил поставила сумки, но осталась на пороге. Она не могла сдвинуться с места. Какая же крохотная у нее квартира. Какой разительный контраст по сравнению с домом Шелдонов в Лондоне и Аксбридж-холлом!
Джил повернулась и медленно закрыла дверь. Вероятно, она никогда не вернется ни в один из этих домов. Возможно, оно и к лучшему. Или нет?
Да, Джил казалось, что она только что вернулась из сказки. Но вместе с тем это были самые худшие дни в ее жизни.
Но Джил никак не покидало чувство, что она напрасно уехала из Лондона. Какая ерунда — там ее ничто не держало.
И тут же перед глазами встали члены семьи Шелдонов и Кейт Галлахер.
Джил откинула назад пряди волос, прошла в квартиру, осмотрелась и ощутила, что она одна-одинешенька на всем белом свете. Затем вспомнила красивую, неотразимую Кейт Галлахер, исчезнувшую в нежном восемнадцатилетнем возрасте. Что с ней случилось? Что-то ужасное? Или у нее действительно был возлюбленный и она сбежала с ним и счастливо жила до конца своих дней?
Была ли Кейт ее предком? Может, даже прабабушкой?
Если такой поворот судьбы возможен, то это значит, что Кейт никогда не выходила замуж, потому что у них одинаковая фамилия.
Джил оглядела свою комнату. Стены желтоватого цвета, кроме дальней, которую знакомый художник покрыл фресками. Это были сцены из жизни Нью-Йорка, написанные яркими красками. Пол устилали коврики, все они были куплены в течение нескольких лет на распродажах. Кроватью Джил служил большой пружинный матрас, но зато накрытый ярко-синим покрывалом, на котором лежало с полдюжины подушек персикового, голубого и золотистого цвета. Единственный оранжевый диван был повернут к расписанной стене, а плетеный короб заменял кофейный столик.
Столовая представляла собой маленькую открытую кухню, а за крохотный сосновый стол могли сесть только двое. Складные парусиновые кресла с сиденьями из красного холста уравновешивали помещение с этой стороны.
Джил прошла на кухню, скинув кожаную куртку. Выспаться по пути домой ей не удалось. Мозг работал не переставая, мысли перескакивали с Шелдонов на Алекса Престона, а затем к Кейт Галлахер. Но горше всего было сознание того, что Хэл, возможно, действительно любил другую женщину — Маризу Сатклифф.
Она открыла холодильник, чтобы взять холодной воды, и замерла. На верхней полке почти пустого холодильника лежала половина пиццы, а на полочке в дверце стояла початая бутылка белого вина. На прошлой неделе они ели здесь с Хэлом пиццу, Джил пила вино.
Она захлопнула дверцу.
Казалось, он сейчас выйдет из ванной комнаты с улыбкой на красивом лице.
Любил ли он Маризу? И хотел ли разорвать отношения с Джил, чтобы жениться на другой женщине? Неужели ее так обманывали? Могла ли она быть такой дурой?
«Это случается постоянно», — мрачно подумала Джил.
И почему именно возле своей кровати он держат эту фотографию Кейт и Энн?
— Это несправедливо, Хэл, — со злостью бросила она. — Все это несправедливо!
Выдрать бы Маризе все ее роскошные волосы. Но это тоже будет несправедливо. Она ведь просто любила его всю жизнь. Если Хэл и обманул Джил, если использовал ее, значит, мерзавцем был он, а не Мариза.
Но как можно злиться, даже ненавидеть того, кто только что умер?
Нужно как-то избавиться от этих бесконечных мыслей. Когда погибли ее родители, Джил всем своим существом отдалась балету, жила и дышала только им, пока в ее жизни не остался только он.
Но сейчас Джил была измучена, ее не снедало честолюбивое желание танцевать. Она понимала, что должна заставить себя вернуться к работе — и немедленно. Но больше всего, до отчаяния, Джил хотела, чтобы Кейт оказалась ее родственницей, ее прабабушкой, чтобы она знала это наверняка, имела доказательства.
Джил захотелось вернуться в Аксбридж-холл, до конца осмотреть дом, найти ключи к разгадке таинственного исчезновения этой женщины в таком юном возрасте.
Она налила себе воды из-под крана и жадно выпила, закрыв глаза. В конце концов, ей не хотелось оставаться дома. Ее квартира была ужасающе пуста. Джил никогда не чувствовала себя такой одинокой, даже когда жила у Шел-донов, какими бы грубыми и невежливыми они ни были.
Иезекииль, мурлыча, потерся о ее ноги.
Джил открыла повлажневшие глаза, улыбнулась и, нагнувшись, подхватила кота. Хвала Господу за Зика. Но темпераментное создание зашипело и вырвалось из рук. Он любил, чтобы его ласкали, только когда ему это было удобно.
— Спасибо, Зик, — дрожащим голосом сказала Джил.
Внезапно схватив телефонную трубку, она достала из кармана джинсов клочок бумаги с телефоном Люсинды. Посмотрела на часы. Два часа ночи в Нью-Йорке, значит, в Лондоне — семь утра. Джил быстро набрала домашний номер Люсинды.
Трубку сняли моментально.
— Джил! Какой сюрприз.
— Надеюсь, я вас не разбудила.
— Дорогая моя, да я уже в шесть на ногах, — бодро ответила Люсинда.
— Я все думаю о Кейт Галлахер, — сказала Джил. — Жаль, что Лорен так быстро увезла меня из Аксбридж-холла.
Люсинда помолчала.
— Да, очень жаль.
— Что случилось после ее исчезновения? — спросила Джил. — И когда точно она пропала?
— Осенью 1908 года, как раз перед праздничным сезоном. Провели расследование, но ее так и не нашли. Подозревали, что она сбежала со своим любовником. У меня где-то хранятся старые газетные вырезки, Джил. Правда, надо их поискать.
— Как это было бы здорово, — с энтузиазмом откликнулась девушка. — А узнали, кто был ее любовником?
— Нет. Я бы запомнила его имя, если бы читала о нем. В 1908 году это было громкое дело.
Джил молчала, пытаясь представить себе реакцию близких Кейт на ее исчезновение.
— Вы считаете, что она сбежала со своим любовником?
— Дорогая, я не переставала задаваться этим вопросом. Но честно говоря, понятия не имею. Даже несмотря на то, что Энн сказала об этом моей предшественнице, она могла ошибаться. Может, никакого любовника и не было.
— Тогда с Кейт случилось что-то ужасное. — Джил содрогнулась.
— Ее семья была очень богата. Возможно, Кейт похитили, и похищение кончилось плохо. Это была одна из версий в ходе расследования.
— Спасибо вам, Люсинда.
— Вы не собираетесь в скором времени вернуться в Лондон?
— Я думаю об этом. Но, видимо, мне следует забыть о Кейт и вернуться к работе. — При этих словах на Джил навалилось уныние.
Женщины поговорили еще немного и попрощались. Мысли теснились у Джил в голове. Да как она могла подумать о том, чтобы не вернуться в Лондон? Что-то заставляло ее сделать это. Словно Хэл не упокоится с миром, пока Джил не разузнает о Кейт что-то еще.
Можно вернуться в Лондон, а можно — на работу. Но вопрос так даже не стоял.
«Должно быть, я сошла с ума, — решила Джил, — если обдумываю, вернуться ли мне в Лондон, чтобы разыскивать женщину, которая может и не быть моей родственницей, особенно если эта женщина исчезла девяносто один год назад».
Но как не поехать? Кейт просто преследовала ее. Джил должна узнать, что случилось с этой женщиной. Она ничего так не хотела, как убедиться, что жизнь Кейт имела счастливый конец. Даже если Кейт и не была ее давно потерянной родственницей.
— Иезекииль, — негромко позвала она.
Кот неожиданно появился на кухонной стойке и, не мигая, уставился на хозяйку. Глаза его горели золотисто-зеленым огнем. Она подошла к коту и погладила его. Иезекииль замурлыкал.
Джил улыбнулась, и на глазах у нее выступили слезы. Но она почувствовала себя лучше: она возвращается и правильно делает.
Решив принять душ, Джил направилась в ванную комнату, но там увидела бритву Хэла, его шампунь. Выругалась и вышла. Надо убрать из квартиры все его вещи, одежду из шкафа, джинсы из комода. В ящике ночного столика могли еще даже лежать презервативы.
И Джил вдруг поняла, что у нее нет сил не только убрать его вещи, она никогда больше не сможет жить в этой студии, где провела с Хэлом слишком много счастливых дней.
На следующее утро Джил проснулась, думая о Хэле. Во сне она снова видела Кейт. Сна Джил не помнила, но он был будоражащим, тревожным, и в нем почти наверняка присутствовал Хэл — темный, безликий незнакомец.
Потом она вспомнила о своем решении вернуться в Лондон, и к ней почти вернулось хорошее настроение. Во всяком случае, поиск правды о Кейт Галлахер займет ее, поможет не сломаться окончательно. Билет Джил раздобудет — всегда в последний момент кто-нибудь отказывается лететь. Вот только нужно найти очень дешевое жилье в Лондоне, а на это время сдать кому-нибудь свою квартирку.
Джил приняла душ и позвонила Голдману, хореографу «Маски». Узнала, что, как любую отсутствующую, ее заменили. Но она, испытав странное облегчение, сварила себе кофе и взяла бублик. Потом сняла телефонную трубку. В Лондоне сейчас еще ранний вечер, и Джил хотела поговорить с Дженет Уиткомб. Но ответившая в доме для престарелых женщина сказала, что Дженет уже уснула. Джил была разочарована.
Ну ничего. Лучше поговорить с Дженет лично, решила она. Даже если на подготовку к отъезду уйдет несколько недель.
Джил встала, чтобы налить еще кофе. Образ Хэла боролся в ее мозгу с образом Кейт. Она поежилась. Был один вопрос, который она не хотела задавать даже себе. Интерес Хэла к Аксбридж-холлу проистекал только из его интереса к своим предкам? Или к Кейт Галлахер тоже?
Ответа Джил боялась.
Обозвав себя дурой, Джил закрыла окно и натянула толстую хлопчатобумажную фуфайку. Неужели он, как и Люсинда, тоже заметил внешнее сходство между ними?
Но если она действительно похожа на Кейт, разве это не доказательство генетической связи между ними?
Джил оттолкнула тарелку и кружку, встала и пошла в ванную комнату. Включила свет и принялась разглядывать себя в зеркало.
Она никогда в жизни не выглядела хуже, но это от горя и усталости, немного косметики решит эту проблему. Джил всмотрелась в свое отражение. Ореховые глаза. У Кейт, она уверена, они были темно-карими. У нее волосы каштановые, а у Кейт — рыжие. Но может, некое сходство и есть. Нос у Джил прямой и изящный, а у Кейт была несколько римская внешность. Тем не менее у Джил такой же крепкий подбородок, высокий лоб и высокие скулы. И еще — родинка.
Родимое пятнышко Джил по цвету не отличалось от веснушки. Оно было не таким темным, как у Кейт. У той родинка сидела рядом с уголком рта. У Джил — немного выше, ближе к щеке. Внезапно девушка взяла коричневый карандаш для глаз и подкрасила родинку.
Как зачарованная, смотрела она на свое отражение. Потом быстро вернулась в комнату, направившись прямо к комоду у постели. Выдвинула один из ящиков, порылась в нем и извлекла на свет старый кулон, купленный в магазине подержанных вещей. Кулон представлял собой ограненный темно-красный камень в простой золотой оправе, висящий на бархатной ленте. До сего дня Джил не знала, почему купила его. Она любила совсем другие украшения — современные, простых форм и линий, обычно серебряные.
Джил вернулась в ванную и надела кулон.
Камень винного цвета подмигнул ей из впадинки между ключицами. «Настоящая старинная вещь», — подумала Джил.