Страница:
(234)
- Кто? - говорю.
- Да Блум, - отвечает он. - Как постовой мотается взад-вперед, вот уже
минут десять.
И тут, ей-пра, я заметил, как его физия зыркнула внутрь и шасть, тут же
опять исчезла.
А малыша Олфа как будто по башке треснули. Не может в себя прийти.
- Боже милостивый! - говорит. - Я же поклясться могу, что это он был.
И тут снова Боб Дорен, шапка на затылке, он просто жуткий громила
делается, когда на него найдет:
- А ну-ка, кто тут сказал "Боже милостивый"?
- Пердон, сударь, - говорит Олф.
- Так по-твоему, это милость, - рявкает Боб, - что он у нас отнял
нашего бедного Вилли Дигнама?
- Ну, понимаешь, - юлит Олф, пытаясь спустить на тормозах, - сейчас его
уже ничто не тревожит.
Но тут Боб как гаркнет:
- Вонючий мерзавец, вот он кто, раз он отнял у нас нашего бедного Вилли
Дигнама!
Терри выходит и моргает ему, чтоб он потише, мол, в ихнем приличном
заведении таких разговоров не полагается. И тогда Боб Дорен, вот вам сущая
правда, начинает проливать горькую слезу над судьбой Падди Дигнама.
- Прекраснейший человек был, - ноет Боб, всхлипывая, - чистейшая,
прекраснейшая душа.
В глазах твоих слеза чертовски близко. И все несет свой собачий бред.
Ступал бы лучше к своей сучонке, на которой его женили, к блажной этой Муни,
дочке пристава из какого-то захолустья. Мамаша держала меблирашки на
Хардвик-стрит, так она там вечно шлялась по лестницам, мне Бэнтам Лайонс
рассказывал, бывало, выйдет часа в два ночи в чем мать родила и так стоит,
гляди и приходи кто угодно, доступ для всех на равных условиях.
- Честнейший и благороднейший, - Боб все ноет. - И вот он скончался,
наш бедный Вилли, то есть бедный наш Падди Дигнам.
В глубокой скорби, с тяжким бременем на душе оплакивал он угасший
светоч небес.
Тут старина Гарриоун опять заворчал на Блума, что все крутился у двери.
- Да заходите смелей, не съест, - говорит Гражданин.
Блум пробирается, косясь на пса, и спрашивает у Терри, не был ли тут
Мартин Каннингем.
- Ах ты, Господь Мак-Кеун! - говорит Джо, еще все за письмами. -
Послушайте-ка вот это, хотите?
И начинает зачитывать.
Ливерпуль,
Хантер-стрит, 7
Начальнику дублинской полиции,
Дублин
Глубокожаемый Сэр осмелюсь вам предложить свои услуги насчет помянутого
деликатного дела как я повесил Джо Ганна в Бутлской тюрьме 12 февраля 1900
года и еще повесил...
- Покажи, покажи-ка, Джо, - говорю.
- ... рядового Артура Чейса за убивство Джесси Тильзит в Пентонвильской
тюрьме и еще был помощником когда...
(235)
- Господи, - говорю.
- ...Биллингтон казнил злодея убивца Тода Смита...
Тут Гражданин хотел было у него цапнуть письмо.
- Потерпи, - это Джо ему, - а еще имею самоличный спосоп накидки петли
так чтоб уже не выпутался и остаюсь со всей надеждой на вашу милость а также
моя цена пять гиней,
Х. Рамболд,
Цирюльник.
- Этот цирюльник заслужил хороший пиндюльник, - говорит Гражданин.
- Грязная поганая тварь, - Джо плюется. - На, - говорит, - Олф,
забери-ка их с глаз долой. Приветствую, - говорит, - Блум, чего выпьете?
Ну, тут они пошли препираться, Блум, я, мол, не хочу да я не могу да вы
не сочтите за оскорбление и так далее, а в конце концов говорит, ладно,
тогда я, пожалуй, возьму сигару. Ей-ей, благоразумный субъект, ничего не
скажешь.
- Дай-ка нам, Терри, самую лучшую из твоих вонючек, - говорит Джо.
Олф между тем толкует, как один такой малый прислал открытку с
соболезнованиями и с черной каймой вокруг.
- Все эти, - говорит, - цирюльники из черных краев, они за пять фунтов
плюс дорожные расходы готовы отца родного повесить.
И начинает рассказывать, как там при этом двое стоят внизу и тянут за
ноги, когда повиснет, чтобы задохся как следует, а потом они режут веревку
на кусочки и продают, выручают по нескольку шиллингов с головы.
В темных краях обитают они, мстительные рыцари бритвы. Держат они
наготове свое смертоносное вервие и неумолимо препровождают в Эреб всякого,
кто бы ни совершил кровавое злодеяние, ибо отнюдь не буду терпеть того, так
говорит Господь.
Тут они начали рассуждать насчет смертной казни и конечно Блум давай
выступать со всякими почему да отчего со всей хренопруденцией этого дела а
пес что-то все время его обнюхивает мне говорили от этих жидов какой-то
особый запах который собаки чуют и рассусоливает про средство устрашения и
прочее в этом духе.
- А я знаю одну штуку, на которую не действует устрашение, - это Олф.
- Это какая же? - Джо спрашивает.
- Член того бедняги, которого вешают, - отвечает Олф.
- Правда, что чи? - это Джо.
- Чистейшая правда, - Олф ему. - Я сам слышал от главного надзирателя,
который был в Килмаинхеме, когда там вешали Джо Брэди, непобедимого. Он
говорит, когда они сняли его с веревки, то у него так и торчал прямо им в
нос, как свечка.
- Страсть господствует и в смерти, кто-то там говорил, - это Джо.
- Наука это все обьясняет, - говорит Блум. - Это естественный феномен,
понимаете ли, поскольку за счет...
И начинает сыпать слова, от которых язык сломаешь, про феномены да про
науку, мол, тот феномен да еще вон тот феномен.
Знаменитый ученый, герр профессор Луитпольд Блюмендуфт представил
медицинские основания, в силу которых внезапный перелом
(236)
шейных позвонков с проистекающим отсюда разрывом спинного мозга,
согласно надежным и проверенным принципам медицинской науки, должен с
неизбежностью повлечь сильнейшее ганглионное стимулирование нервных центров
генитального аппарата, заставляющее быстро расширяться упругие поры corpora
cavernosa', что, в свою очередь, резко увеличивает приток крови к части
мужского организма, носящей название пенис или же половой член, и вызывает
феномен, который именуется в медицине патологической филопрогенитивной
вертикально-горизонтальной эрекцией in articulo mortis per diminutionem
capitis''.
Гражданин, уж само собой, только повода ждал, и тут же его вовсю
понесло насчет непобедимых, старой гвардии, и героев шестьдесят седьмого
года, и про девяносто восьмой год не бойтесь говорить, и Джо в одну дудку с
ним, обо всех, кого повесили, замучили, судили военнополевым судом, и за
новую Ирландию, за новое то да новое се. Раз ты за новую Ирландию, ты себе
заведи для начала нового пса, так я считаю. А кабысдох паршивый кругом все
обнюхивает, слюнявит, чешется и, гляжу, подбирается он к Бобу Дорену,
который выставляет Олфу полпинты, и давай подлизываться к нему. Боб, ясное
дело, начинает с ним дурака валять:
- Дай нам лапку! Ну дай лапку, песик! Славный, хороший песик! Ну, давай
сюда лапку!
Arrah''', конец его лапанью песьих лап, и наверняка он с табуретки
приземлился бы на свои четыре, прямо на окаянного пса, не подхвати его Олф,
а сам все продолжает нести околесицу, мол, надо дрессировать лаской, и пес
породистый, и пес умный, так что аж тошно делается. Потом просит Терри
подать старую жестянку из-под печенья братьев Джекоб и начинает оттуда
выскребывать крошки для пса. Ну, тот их проглотил одним духом и язык вывалил
наружу, просит еще. Вместе с жестянкой чуть не слопал, зверюга.
А Гражданин с Блумом завели спор насчет всего этого, про братьев Ширс,
про Вулфа Тона невдалеке тут на Арбор-хилл, про Роберта Эммета и гибель за
родину, и про плаксивый стих Томми Мура в честь Сары Каррэн, "Она вдали от
той земли". Блум тут пыжится, барина из себя строит со своей
сногсшибательной сигарой, с жирной физиономией. Феномен! Жена его, толстая
туша, тоже отличный феномен, по спине хорошо кегельные шары катать. Когда
они жили в "Городском гербе" мне рассказывал сикун Берк там была старуха
одна с придурковатым племянником и Блум ее все пытался охмурить больного из
себя корчил играл с ней в безик в тех видах значит чтоб потом ему обломилось
по завещанию и мяса по пятницам не ел потому как старуха первостатейная
ханжа и того блажного на прогулки водил. И вот однажды повел он его по всем
дублинским кабакам как добрый пастырь и все поддавал да поддавал пару пока
не приволок домой упившимся хуже вареной совы причем объяснил, что это он
мол хотел ему преподать урок о вреде алкоголя, а три бабы, ей-ей, чуть его
не съели живьем, это цирк, та старуха, жена его и миссис О'Дауд, хозяйка
гостиницы. Черт побери, я со смеху лег, когда сикун передразнивал, как там
бабы костят его, а он, Блум, все со своими но видите ли да но с другой
стороны. А самое-то интересное, мне рассказывали, что этот придурок работал
потом у винного оптовика Пауэра на Коуп-стрит, и каждый божий день домой
__________________________
' Пещеристых тел (лат.) .
'' В момент смерти, вызванной отделением головы (лат.).
''' Ладно (ирл.).
(237)
возвращался на бровях, после того как по службе перепробует всю
продукцию в заведении. Феномен!
- Памяти павших, - говорит Гражданин, поднимает свою кружку и смотрит в
упор на Блума.
- Правильно, - присоединяется Джо.
- Но вы не улавливаете мою мысль, - Блум ему. - Я хочу сказать...
- Sinn Fein! - перебивает его Гражданин. - Sinn Fein amhain!' Любимые
друзья бок о бок с нами, заклятые враги - лицом к лицу.
Последнее прощание было невыразимо трогательным. Со всех ближних и
дальних колоколен доносился несмолкаемьй похоронный звон, а повсюду вокруг
назначенного места скорби раскатывалась зловещим предвестием приглушенная
дробь сотен и сотен барабанов, перемежаемая гулкими артиллерийскими залпами.
Оглушительные раскаты грома и яркие вспышки молний, озарявшие ужасную сцену,
свидетельствовали о том, что небесная артиллерия решила явить всю свою
сверхъестественную мощь ради вящей грандиозности зрелища, и без того
вселявшего дрожь. Разгневанные небеса разверзли хляби свои, и проливной
дождь потоками низвергался на обнаженные головы собравшихся толп, в которых,
по самым скромным подсчетам, было не менее пятисот тысяч человек. Сводный
отряд Дублинской городской полиции под личным руководством главного
комиссара поддерживал порядок в этом обширном скоплении народа, а чтобы
скоротать время ожидания, духовой оркестр Йорк-стрит, украсив инструменты
траурным крепом, предлагал слуху собравшихся великолепное исполнение той
бесподобной мелодии, которую уроднила нам с колыбели рыдающая муза Сперанцы.
Скоростные экскурсионные поезда и комфортабельные пассажирские кареты с
мягкой обивкой предоставлены были к услугам наших провинциальных сородичей,
прибывавших большими группами. Бурное оживление вызвали любимцы дублинской
публйки, уличные певцы Л-н-х-н и М-лл-г-н, со своим неизменным заразительным
весельем исполнившие "В ночь перед тем, когда вздернули Ларри". Два наших
неподражаемых комика сделали фантастический сбор среди ценителей юмора,
продавая листовки со словами и музыкой своего коронного номера, и ни один из
тех, кто лелеет в сердце любовь к истинно ирландской шутке, лишенной тени
вульгарности, не попрекнет их оболом, добытым в поте лица. Детишки из Приюта
Подкидышей Женского и Мужского Пола, гроздьями облепившие окна, что выходили
к месту события, были в восторге от этого нежданного дополнения к своим
обычным забавам, и тут по праву стоит сказать слова похвалы в адрес
монахинь-попечительниц за их превосходную идею доставить бедным малышам,
лишенным матери и отца, поистине поучительное зрелище. Гости вице-короля,
среди которых можно было заметить многих блистательных светских дам, в
сопровождении Их Сиятельств проследовали к удобнейшим местам на большой
трибуне, между тем, как живописная иностранная делегация, известная как
Друзья Изумрудного Острова, разместилась на трибуне напротив. В эту
делегацию, которая присутствовала в полном своем составе, входили командор
Бачибачи Бенинобеноне (наполовину парализованный дуайен группы, доставленный
к своему месту посредством мощного парового подьемного крана), мсье
Пьер-Поль Птипузан, великошут Владимир Сморкальников, архишут Леопольд
Рудольф фон Шванценбад-Ходенталер, графиня Мара Вирага
__________________________
' Мы сами!.. Только мы сами! (ирл.).
(238)
Кишасони Путрапешти, Хайрем А. Бомбуст, граф Атанатос Карамелопулос,
Али Баба Бакшиш Рахат Лукум Эфенди, сеньор идальго кабальеро дон
Пекадильо-и-Палабрас-и-Патерностер де ла Малора де ла Малариа, Хокопоко
Харакири, Пли Хунг Чанг, Олаф Кобберкеддельсен, мингерр Трик ван Трумпс, пан
Польский-Педеревский, гусьподин Прклстр Кратчинабритчисич, Барбос Гопников,
герр Бардакдиректорпрезидент Ханс Хуэхли-Стоитли,
ординарныйприватдоцентгосударственныхгимназий-
музеевсанаториевисуспензориеввсеобщейисторииэкстраординарныйпрофессордоктор
Кригфрид Юберальгемайн. Все без исключения делегаты в энергичнейших и
разноязычнейших выражениях заклеймили неслыханное варварство, свидетелями
коего предстояло им стать. В дальнейшем среди ДИО завязался оживленный
диспут о том, какова истинная дата рождения святого покровителя Ирландии,
восьмое или девятое марта. Активное участие приняли все. В ходе дискуссии
широко применялись пушечные ядра, ятаганы, бумеранги, аркебузы, дымовые
завесы, тесаки, зонтики, катапульты, кастеты, дубины, чугунные болванки;
происходил непринужденный и щедрый обмен ударами. Постовой Макфадден по
прозвищу Мальчик-с-пальчик, вызванный с нарочным из Бутерстауна, во
мгновение ока восстановил порядок и с блестящей находчивостью предложил в
качестве решения спора семнадцатое число, равно воздающее честь каждой из
тяжущихся партий. Предложение двухметрового самородка пришлось сразу по
вкусу всем и было единодушно принято. Сердечные поздравления постовому
Макфаддену принесли все ДИО, многие из которых были покрыты кровавыми
ранами. Командор Бенинобеноне был извлечен из-под председательского кресла,
и его юрисконсульт Адвокато Пагамими разъяснил, что разнообразные предметы,
таившиеся в его тридцати двух карманах, были им отчуждены во время побоища
из карманов более молодых коллег, в надежде призвать их к здравому смыслу.
Указанные предметы (в том числе несколько сотен золотых и серебряных мужских
и дамских часов) были незамедлительно возвращены законным владельцам, и
торжество гармонии было полным.
Спокойно и просто Рамболд поднялся на эшафот в безукоризненном деловом
костюме, с любимым своим цветком Gladiolus Cruentus' в петлице. Он возвестил
о своем появлении тем милым, чисто рамболдовым откашливаньем, которому столь
многие пытались (и безуспешно) подражать - коротким, натужным, неповторимо
присущим лишь ему одному. Прибытие всемирно прославленного палача было
встречено бурей приветственных восторгов всей огромной массы собравшихся,
дамы из окружения вице-короля в экстазе размахивали платочками, а
иностранные делегаты, в еще большем воодушевлении, издавали ликующие клики,
слившиеся в многоголосый хор: хох, банзай, эльен, живио, чинчин, полла
крониа, гип-гип, вив, Аллах, на фоне которого легко можно было различить
звонкое эввива делегата из страны песен (его высокое и долгое фа напоминало
те дивные пронзительные ноты, которыми евнух Каталани пленял наших
прапрабабушек). Ровно в семнадцать часов через мегафоны был подан сигнал к
молитве, и во мгновение ока головы всех были обнажены; патриархальное
сомбреро, со времен революции Риенци принадлежавшее семье командора, было
бережно снято с головы последнего его дежурным личным врачом, доктором
Пиппи. Высокоученый прелат, явившийся предоставить герою-мученику на пороге
казни последние
__________________________
' Гладиолус Окровавленный (лат.).
(239)
утешения нашей святой религии, с истинно христианским смирением
преклонил колена в луже дождевой воды, задрав сутану на свою седовласую
голову, и обратил к престолу милосердия горячие и усердные молитвы. Рядом с
плахой возвышалась зловещая фигура совершителя казни, чье лицо закрывал
десятигаллоновый горшок с двумя круглыми прорезанными отверстиями, сквозь
которые яростно сверкали его глаза. В ожидании рокового знака, он пробовал
остроту своего ужасающего оружия, то подтачивая его о свое мускулистое
предплечье, то мгновенными взмахами отрубая головы барашков, доставленных
для этой цели поклонниками его жестокого, но необходимого искусства. На
изящном столике красного дерева перед ним аккуратно были разложены нож для
четвертования, набор инструментов для потрошения (выполненных из лучшей
стали по специальному заказу мастерами знаменитой шеффилдской фирмы Джон
Раунд и Сыновья), горшочек из терракоты, куда по мере успешного извлечения
должны были помещаться двенадцатиперстная кишка, толстая кишка, слепая
кишка, аппендикс и т. д., а также два вместительных молочных кувшина,
предназначенных для собирания драгоценнейшей крови драгоценнейшей жертвы.
Эконом Объединенного Приюта для Кошек и Собак имел предписание доставить эти
сосуды, по наполнении их, в указанное благотворительное заведение.
Аппетитнейшая трапеза, состоявшая из яичницы с беконом, превосходно
зажаренного бифштекса с луком, горячих хрустящих булочек и бодрящего чая,
была любезно предложена устроителями главному герою трагедии, который,
приготовившись к смерти, демонстрировал отличное расположение духа и живой
интерес ко всем деталям происходящего; однако, проникшись величием момента и
проявив самоотречение, небывалое в наши дни, он выразил последнюю волю
(исполненную незамедлительно), чтобы трапеза его была разделена поровну
между членами Общества Больных и Неимущих Квартиросъемщиков в знак его
внимания и почтения. Волнение достигло nec и non plus ultra', когда
невеста-избранница прорвалась сквозь плотные ряды зрителей и бросилась,
зардевшись, на его мужественную грудь, грудь того, кому через миг предстояло
отправиться в вечность ради ее прекрасных глаз. Герой любовно заключил в
обьятия ее гибкий стан, шепча с нежностью: Шейла, моя любимая.
Воодушевленная звуками своего имени из его уст, она покрыла страстными
поцелуями все разнообразные части его особы, каких только ее пылкость могла
достичь через препоны его тюремных одежд. Соленые ручьи их слез слились в
единый поток, и она поклялась ему, что будет вечно хранить память о нем и
никогда не забудет своего геройского парня, который пошел на смерть с
песенкой на губах, как будто на хоккейный матч в парке Клонтерк. Она
напомнила ему златые дни счастливого детства, которое они провели вместе на
берегах Анны Лиффи в невинных отроческих играх. Забыв весь ужас
действительности, они хохотали от души, и зрители как один, не исключая
достопочтенного пастора, предались вместе с ними дружному безудержному
веселью. Чудовищная толпа буквально-таки помирала со смеху. Однако скорбь
вскоре взяла свое; и вот уже они сплели свои пальцы в последний раз. Ручьи
слез хлынули с новой силой из их слезных протоков, и все несметное собранье
людей, потрясенное до глубины, разразилось душераздирающими рыданиями. Сам
престарелый служитель Господа был растроган отнюдь не менее
__________________________
' Nec plus ultra, non plus ultra - дальше некуда (лит.).
(240)
остальных. Рослые закаленные мужи, блюстители порядка и добродушные
исполины из ирландской королевской полиции, не таясь, прибегали к помощи
носовых платков, и можно с уверенностью сказать, что ничьи глаза не остались
сухими во всем этом грандиозном собрании. Засим случилось романтичнейшее
происшествие: юный красавец, выпускник Оксфордского университета, известный
своим рыцарским отношением к прекрасному полу, выступил вперед и, представив
свою визитную карточку, чековую книжку и родословное древо, просил руки
несчастной молодой леди, умоляя немедленно назначить день свадьбы. Его
предложение с готовностью было принято. Каждой даме из публики вручен был
изящный сувенир в виде брошки с черепом и костями, и этот дар, столь щедрый
и подобающий случаю, вызвал новый прилив восторга. Когда же галантный
питомец Оксфорда - заметим попутно, носитель одной из самых громких фамилий
в истории Альбиона - надел на палец зардевшейся невесты бесценное
обручальное кольцо с изумрудами, образующими трилистник из четырех листьев,
общий энтузиазм перешел все границы. Что говорить, даже сам грозный глава
военной полиции, подполковник Томкин-Максвелл Ффренчмаллен Томлинсон,
руководивший печальною церемонией, тот самый, что, не моргнув глазом,
дюжинами отправлял в ад сипаев, привязывая их к жерлам пушек, не в силах был
сдержать своих чувств. Его рука в железной перчатке смахнула непрошеную
слезу, и те избранные бюргеры, что составляли его ближайший entourage',
могли уловить прерывистый шепот:
- Эх в богово ребро ну краля ну забористая бабенция. В богово ребро,
так бы и взвыл, глядя на нее как вспомнишь старую лоханку что поджидает дома
в Лаймхаусе.
И тут Гражданин пошел толковать про ирландский язык, заседание
муниципалитета и все прочее да честить тех shoneens'', которые не знают
родного языка. Джо тоже встревает, раз уж он наколол кого-то на фунт, и Блум
туда же, надсаживает глотку, дымит своим грошовым окурком, что выклянчил у
Джо, да разоряется про Гэльскую лигу и лигу противников угощения и что, мол,
пьянство - это проклятье Ирландии. Не угощать, не выставлять дружкам выпивку
- и все, мол, будет в порядке. Еще бы, сам-то он зальет себе в пасть, чего
ты ему ни выставь, а от него пены с пинты не дождешься до второго
пришествия. Я тут как-то пошел с приятелем на ихний музыкальный вечер, танцы
и песни она приляжет на стожок и скажет где ты мой дружок, потом один
деятель со значком Общества Трезвости из кожи лез, чесал по-ирландски, и тут
же целая куча colleen bawns, разгуливают с безалкогольными напитками,
медальки какие-то продают, оранжад, лимонад да занюханные пирожки - одно
слово, роскошь, flahoolagh''' развлечение. Ирландия трезва - Ирландия
свободна. А потом какой-то старый козел принимается дуть в волынку, и вся
эта похоронная компания притопывает ногами под музыку, от которой корова
сдохнет. И ко всему еще, двое длиннорясых орясин следят, чтоб никто не
подваливался к бабенкам - уж вовсе, я скажу, удар ниже пояса.
Ну, так да эдак, о чем я бишь, старая псина, увидевши, что жестянка
пуста, начинает егозить вокруг меня с Джо. Будь он моим, я б его
подрессировал лаской, я не я буду. Хорошего пинка наподдать, да потом снова
напомнить, чтобы не по глазам только.
__________________________
' Окружение (франц.).
'' Поддельные господа (ирл.).
''' Княжеское (ирл.).
(241)
- Что, боишься, укусит? - Гражданин ухмыляется.
- Да нет, - говорю. - Только не принял бы он моей ноги за фонарный
столбик.
Отозвал свою псину.
- Ну чего ты, ну чего, Гарри? - говорит ему.
И давай его валять да трепать да толковать ему по-ирландски, а этот
шелудяга рычит в ответ, так что у них выходит чистая опера с дуэтом. Такого
рычанья ввек не услышишь, как они между собой развели. Кто-нибудь, кому
делать нечего, пускай написал бы письмо в газеты, pro bono publico', чтобы
на таких вот собак непременно надевали намордники. Рычит, ворчит, глаза
налились кровью от жажды, и с морды бешенство капает.
Все, кто интересуется передачей человеческой культуры нашим низшим
собратьям (а имя им - легион), никоим образом не должны упустить из виду
поразительные проявления кинантропии, продемонстрированные знаменитым рыжим
ирландским сеттером-волкодавом, который известен был прежде под sobriquet''
Гарриоун, однако недавно обширным кругом друзей и знакомых был переименован
в Оуна Гарри. Указанные проявления, итог многолетней дрессировки лаской и
тщательно продуманной системы питания, включают, наряду с прочими
достижениями, также и чтение стихов. Крупнейший из ныне здравствующих
специалистов по фонетике (имя его из нас не вытянут и клещами!) употребил
гигантские усилия на то, чтобы проделать сравнительный анализ читаемых
стихов, причем обнаружил разительное их сходство (курсив наш) с рунами
древних кельтских бардов. Мы говорим здесь не столько о тех прелестных
любовных песнях, с которыми познакомил мир книголюбов автор, укрывшийся под
очаровательным псевдонимом Хрупкая Веточка, но скорее о тех более резких и
личных (как указывает некий мистер Д.О.К. в интересном сообщении,
промелькнувшем в одном из наших вечерних изданий) мотивах, которые мы
находим в сатирических излияниях знаменитого Рафтри, а также Донола
Макконсидайна, не говоря уж о более современном лирике, столь привлекающем
ныне взоры просвещенного общества. Ниже мы предлагаем один отрывок в
переводе на наш язык, принадлежащем видному ученому, имя которого мы в
настоящий момент не вправе открыть, хоть мы и убеждены, что читатель сумеет
извлечь из местных аллюзий больше, нежели простую подсказку. Метрическая
система собачьего подлинника, напоминающая изощренные аллитеративные и
изосиллабические правила валлийского энглина, имеет гораздо большую
сложность, но, как мы убеждены, читатель не сможет не признать, что общий
дух донесен отлично. Возможно, стоит добавить, что эффект несравненно
увеличивается, если читать стихи Оуна медленно и невнятно, голосом,
напоминающим злобное сдавленное рычание.
Проклятья глухие
Я шлю судорожно
Семижды будь тошно
Тебе, Барни Кирнан,
Воды не дает ни глотка
Остудить мою глотку,
Кишки мои все горят
Потрохов лауриных хотят.
__________________________
' Для блага общества (лат.).
'' Кличка (франц.).
(242)
Ну тут он попросил Терри принести псу воды и, убей бог, как тот
- Кто? - говорю.
- Да Блум, - отвечает он. - Как постовой мотается взад-вперед, вот уже
минут десять.
И тут, ей-пра, я заметил, как его физия зыркнула внутрь и шасть, тут же
опять исчезла.
А малыша Олфа как будто по башке треснули. Не может в себя прийти.
- Боже милостивый! - говорит. - Я же поклясться могу, что это он был.
И тут снова Боб Дорен, шапка на затылке, он просто жуткий громила
делается, когда на него найдет:
- А ну-ка, кто тут сказал "Боже милостивый"?
- Пердон, сударь, - говорит Олф.
- Так по-твоему, это милость, - рявкает Боб, - что он у нас отнял
нашего бедного Вилли Дигнама?
- Ну, понимаешь, - юлит Олф, пытаясь спустить на тормозах, - сейчас его
уже ничто не тревожит.
Но тут Боб как гаркнет:
- Вонючий мерзавец, вот он кто, раз он отнял у нас нашего бедного Вилли
Дигнама!
Терри выходит и моргает ему, чтоб он потише, мол, в ихнем приличном
заведении таких разговоров не полагается. И тогда Боб Дорен, вот вам сущая
правда, начинает проливать горькую слезу над судьбой Падди Дигнама.
- Прекраснейший человек был, - ноет Боб, всхлипывая, - чистейшая,
прекраснейшая душа.
В глазах твоих слеза чертовски близко. И все несет свой собачий бред.
Ступал бы лучше к своей сучонке, на которой его женили, к блажной этой Муни,
дочке пристава из какого-то захолустья. Мамаша держала меблирашки на
Хардвик-стрит, так она там вечно шлялась по лестницам, мне Бэнтам Лайонс
рассказывал, бывало, выйдет часа в два ночи в чем мать родила и так стоит,
гляди и приходи кто угодно, доступ для всех на равных условиях.
- Честнейший и благороднейший, - Боб все ноет. - И вот он скончался,
наш бедный Вилли, то есть бедный наш Падди Дигнам.
В глубокой скорби, с тяжким бременем на душе оплакивал он угасший
светоч небес.
Тут старина Гарриоун опять заворчал на Блума, что все крутился у двери.
- Да заходите смелей, не съест, - говорит Гражданин.
Блум пробирается, косясь на пса, и спрашивает у Терри, не был ли тут
Мартин Каннингем.
- Ах ты, Господь Мак-Кеун! - говорит Джо, еще все за письмами. -
Послушайте-ка вот это, хотите?
И начинает зачитывать.
Ливерпуль,
Хантер-стрит, 7
Начальнику дублинской полиции,
Дублин
Глубокожаемый Сэр осмелюсь вам предложить свои услуги насчет помянутого
деликатного дела как я повесил Джо Ганна в Бутлской тюрьме 12 февраля 1900
года и еще повесил...
- Покажи, покажи-ка, Джо, - говорю.
- ... рядового Артура Чейса за убивство Джесси Тильзит в Пентонвильской
тюрьме и еще был помощником когда...
(235)
- Господи, - говорю.
- ...Биллингтон казнил злодея убивца Тода Смита...
Тут Гражданин хотел было у него цапнуть письмо.
- Потерпи, - это Джо ему, - а еще имею самоличный спосоп накидки петли
так чтоб уже не выпутался и остаюсь со всей надеждой на вашу милость а также
моя цена пять гиней,
Х. Рамболд,
Цирюльник.
- Этот цирюльник заслужил хороший пиндюльник, - говорит Гражданин.
- Грязная поганая тварь, - Джо плюется. - На, - говорит, - Олф,
забери-ка их с глаз долой. Приветствую, - говорит, - Блум, чего выпьете?
Ну, тут они пошли препираться, Блум, я, мол, не хочу да я не могу да вы
не сочтите за оскорбление и так далее, а в конце концов говорит, ладно,
тогда я, пожалуй, возьму сигару. Ей-ей, благоразумный субъект, ничего не
скажешь.
- Дай-ка нам, Терри, самую лучшую из твоих вонючек, - говорит Джо.
Олф между тем толкует, как один такой малый прислал открытку с
соболезнованиями и с черной каймой вокруг.
- Все эти, - говорит, - цирюльники из черных краев, они за пять фунтов
плюс дорожные расходы готовы отца родного повесить.
И начинает рассказывать, как там при этом двое стоят внизу и тянут за
ноги, когда повиснет, чтобы задохся как следует, а потом они режут веревку
на кусочки и продают, выручают по нескольку шиллингов с головы.
В темных краях обитают они, мстительные рыцари бритвы. Держат они
наготове свое смертоносное вервие и неумолимо препровождают в Эреб всякого,
кто бы ни совершил кровавое злодеяние, ибо отнюдь не буду терпеть того, так
говорит Господь.
Тут они начали рассуждать насчет смертной казни и конечно Блум давай
выступать со всякими почему да отчего со всей хренопруденцией этого дела а
пес что-то все время его обнюхивает мне говорили от этих жидов какой-то
особый запах который собаки чуют и рассусоливает про средство устрашения и
прочее в этом духе.
- А я знаю одну штуку, на которую не действует устрашение, - это Олф.
- Это какая же? - Джо спрашивает.
- Член того бедняги, которого вешают, - отвечает Олф.
- Правда, что чи? - это Джо.
- Чистейшая правда, - Олф ему. - Я сам слышал от главного надзирателя,
который был в Килмаинхеме, когда там вешали Джо Брэди, непобедимого. Он
говорит, когда они сняли его с веревки, то у него так и торчал прямо им в
нос, как свечка.
- Страсть господствует и в смерти, кто-то там говорил, - это Джо.
- Наука это все обьясняет, - говорит Блум. - Это естественный феномен,
понимаете ли, поскольку за счет...
И начинает сыпать слова, от которых язык сломаешь, про феномены да про
науку, мол, тот феномен да еще вон тот феномен.
Знаменитый ученый, герр профессор Луитпольд Блюмендуфт представил
медицинские основания, в силу которых внезапный перелом
(236)
шейных позвонков с проистекающим отсюда разрывом спинного мозга,
согласно надежным и проверенным принципам медицинской науки, должен с
неизбежностью повлечь сильнейшее ганглионное стимулирование нервных центров
генитального аппарата, заставляющее быстро расширяться упругие поры corpora
cavernosa', что, в свою очередь, резко увеличивает приток крови к части
мужского организма, носящей название пенис или же половой член, и вызывает
феномен, который именуется в медицине патологической филопрогенитивной
вертикально-горизонтальной эрекцией in articulo mortis per diminutionem
capitis''.
Гражданин, уж само собой, только повода ждал, и тут же его вовсю
понесло насчет непобедимых, старой гвардии, и героев шестьдесят седьмого
года, и про девяносто восьмой год не бойтесь говорить, и Джо в одну дудку с
ним, обо всех, кого повесили, замучили, судили военнополевым судом, и за
новую Ирландию, за новое то да новое се. Раз ты за новую Ирландию, ты себе
заведи для начала нового пса, так я считаю. А кабысдох паршивый кругом все
обнюхивает, слюнявит, чешется и, гляжу, подбирается он к Бобу Дорену,
который выставляет Олфу полпинты, и давай подлизываться к нему. Боб, ясное
дело, начинает с ним дурака валять:
- Дай нам лапку! Ну дай лапку, песик! Славный, хороший песик! Ну, давай
сюда лапку!
Arrah''', конец его лапанью песьих лап, и наверняка он с табуретки
приземлился бы на свои четыре, прямо на окаянного пса, не подхвати его Олф,
а сам все продолжает нести околесицу, мол, надо дрессировать лаской, и пес
породистый, и пес умный, так что аж тошно делается. Потом просит Терри
подать старую жестянку из-под печенья братьев Джекоб и начинает оттуда
выскребывать крошки для пса. Ну, тот их проглотил одним духом и язык вывалил
наружу, просит еще. Вместе с жестянкой чуть не слопал, зверюга.
А Гражданин с Блумом завели спор насчет всего этого, про братьев Ширс,
про Вулфа Тона невдалеке тут на Арбор-хилл, про Роберта Эммета и гибель за
родину, и про плаксивый стих Томми Мура в честь Сары Каррэн, "Она вдали от
той земли". Блум тут пыжится, барина из себя строит со своей
сногсшибательной сигарой, с жирной физиономией. Феномен! Жена его, толстая
туша, тоже отличный феномен, по спине хорошо кегельные шары катать. Когда
они жили в "Городском гербе" мне рассказывал сикун Берк там была старуха
одна с придурковатым племянником и Блум ее все пытался охмурить больного из
себя корчил играл с ней в безик в тех видах значит чтоб потом ему обломилось
по завещанию и мяса по пятницам не ел потому как старуха первостатейная
ханжа и того блажного на прогулки водил. И вот однажды повел он его по всем
дублинским кабакам как добрый пастырь и все поддавал да поддавал пару пока
не приволок домой упившимся хуже вареной совы причем объяснил, что это он
мол хотел ему преподать урок о вреде алкоголя, а три бабы, ей-ей, чуть его
не съели живьем, это цирк, та старуха, жена его и миссис О'Дауд, хозяйка
гостиницы. Черт побери, я со смеху лег, когда сикун передразнивал, как там
бабы костят его, а он, Блум, все со своими но видите ли да но с другой
стороны. А самое-то интересное, мне рассказывали, что этот придурок работал
потом у винного оптовика Пауэра на Коуп-стрит, и каждый божий день домой
__________________________
' Пещеристых тел (лат.) .
'' В момент смерти, вызванной отделением головы (лат.).
''' Ладно (ирл.).
(237)
возвращался на бровях, после того как по службе перепробует всю
продукцию в заведении. Феномен!
- Памяти павших, - говорит Гражданин, поднимает свою кружку и смотрит в
упор на Блума.
- Правильно, - присоединяется Джо.
- Но вы не улавливаете мою мысль, - Блум ему. - Я хочу сказать...
- Sinn Fein! - перебивает его Гражданин. - Sinn Fein amhain!' Любимые
друзья бок о бок с нами, заклятые враги - лицом к лицу.
Последнее прощание было невыразимо трогательным. Со всех ближних и
дальних колоколен доносился несмолкаемьй похоронный звон, а повсюду вокруг
назначенного места скорби раскатывалась зловещим предвестием приглушенная
дробь сотен и сотен барабанов, перемежаемая гулкими артиллерийскими залпами.
Оглушительные раскаты грома и яркие вспышки молний, озарявшие ужасную сцену,
свидетельствовали о том, что небесная артиллерия решила явить всю свою
сверхъестественную мощь ради вящей грандиозности зрелища, и без того
вселявшего дрожь. Разгневанные небеса разверзли хляби свои, и проливной
дождь потоками низвергался на обнаженные головы собравшихся толп, в которых,
по самым скромным подсчетам, было не менее пятисот тысяч человек. Сводный
отряд Дублинской городской полиции под личным руководством главного
комиссара поддерживал порядок в этом обширном скоплении народа, а чтобы
скоротать время ожидания, духовой оркестр Йорк-стрит, украсив инструменты
траурным крепом, предлагал слуху собравшихся великолепное исполнение той
бесподобной мелодии, которую уроднила нам с колыбели рыдающая муза Сперанцы.
Скоростные экскурсионные поезда и комфортабельные пассажирские кареты с
мягкой обивкой предоставлены были к услугам наших провинциальных сородичей,
прибывавших большими группами. Бурное оживление вызвали любимцы дублинской
публйки, уличные певцы Л-н-х-н и М-лл-г-н, со своим неизменным заразительным
весельем исполнившие "В ночь перед тем, когда вздернули Ларри". Два наших
неподражаемых комика сделали фантастический сбор среди ценителей юмора,
продавая листовки со словами и музыкой своего коронного номера, и ни один из
тех, кто лелеет в сердце любовь к истинно ирландской шутке, лишенной тени
вульгарности, не попрекнет их оболом, добытым в поте лица. Детишки из Приюта
Подкидышей Женского и Мужского Пола, гроздьями облепившие окна, что выходили
к месту события, были в восторге от этого нежданного дополнения к своим
обычным забавам, и тут по праву стоит сказать слова похвалы в адрес
монахинь-попечительниц за их превосходную идею доставить бедным малышам,
лишенным матери и отца, поистине поучительное зрелище. Гости вице-короля,
среди которых можно было заметить многих блистательных светских дам, в
сопровождении Их Сиятельств проследовали к удобнейшим местам на большой
трибуне, между тем, как живописная иностранная делегация, известная как
Друзья Изумрудного Острова, разместилась на трибуне напротив. В эту
делегацию, которая присутствовала в полном своем составе, входили командор
Бачибачи Бенинобеноне (наполовину парализованный дуайен группы, доставленный
к своему месту посредством мощного парового подьемного крана), мсье
Пьер-Поль Птипузан, великошут Владимир Сморкальников, архишут Леопольд
Рудольф фон Шванценбад-Ходенталер, графиня Мара Вирага
__________________________
' Мы сами!.. Только мы сами! (ирл.).
(238)
Кишасони Путрапешти, Хайрем А. Бомбуст, граф Атанатос Карамелопулос,
Али Баба Бакшиш Рахат Лукум Эфенди, сеньор идальго кабальеро дон
Пекадильо-и-Палабрас-и-Патерностер де ла Малора де ла Малариа, Хокопоко
Харакири, Пли Хунг Чанг, Олаф Кобберкеддельсен, мингерр Трик ван Трумпс, пан
Польский-Педеревский, гусьподин Прклстр Кратчинабритчисич, Барбос Гопников,
герр Бардакдиректорпрезидент Ханс Хуэхли-Стоитли,
ординарныйприватдоцентгосударственныхгимназий-
музеевсанаториевисуспензориеввсеобщейисторииэкстраординарныйпрофессордоктор
Кригфрид Юберальгемайн. Все без исключения делегаты в энергичнейших и
разноязычнейших выражениях заклеймили неслыханное варварство, свидетелями
коего предстояло им стать. В дальнейшем среди ДИО завязался оживленный
диспут о том, какова истинная дата рождения святого покровителя Ирландии,
восьмое или девятое марта. Активное участие приняли все. В ходе дискуссии
широко применялись пушечные ядра, ятаганы, бумеранги, аркебузы, дымовые
завесы, тесаки, зонтики, катапульты, кастеты, дубины, чугунные болванки;
происходил непринужденный и щедрый обмен ударами. Постовой Макфадден по
прозвищу Мальчик-с-пальчик, вызванный с нарочным из Бутерстауна, во
мгновение ока восстановил порядок и с блестящей находчивостью предложил в
качестве решения спора семнадцатое число, равно воздающее честь каждой из
тяжущихся партий. Предложение двухметрового самородка пришлось сразу по
вкусу всем и было единодушно принято. Сердечные поздравления постовому
Макфаддену принесли все ДИО, многие из которых были покрыты кровавыми
ранами. Командор Бенинобеноне был извлечен из-под председательского кресла,
и его юрисконсульт Адвокато Пагамими разъяснил, что разнообразные предметы,
таившиеся в его тридцати двух карманах, были им отчуждены во время побоища
из карманов более молодых коллег, в надежде призвать их к здравому смыслу.
Указанные предметы (в том числе несколько сотен золотых и серебряных мужских
и дамских часов) были незамедлительно возвращены законным владельцам, и
торжество гармонии было полным.
Спокойно и просто Рамболд поднялся на эшафот в безукоризненном деловом
костюме, с любимым своим цветком Gladiolus Cruentus' в петлице. Он возвестил
о своем появлении тем милым, чисто рамболдовым откашливаньем, которому столь
многие пытались (и безуспешно) подражать - коротким, натужным, неповторимо
присущим лишь ему одному. Прибытие всемирно прославленного палача было
встречено бурей приветственных восторгов всей огромной массы собравшихся,
дамы из окружения вице-короля в экстазе размахивали платочками, а
иностранные делегаты, в еще большем воодушевлении, издавали ликующие клики,
слившиеся в многоголосый хор: хох, банзай, эльен, живио, чинчин, полла
крониа, гип-гип, вив, Аллах, на фоне которого легко можно было различить
звонкое эввива делегата из страны песен (его высокое и долгое фа напоминало
те дивные пронзительные ноты, которыми евнух Каталани пленял наших
прапрабабушек). Ровно в семнадцать часов через мегафоны был подан сигнал к
молитве, и во мгновение ока головы всех были обнажены; патриархальное
сомбреро, со времен революции Риенци принадлежавшее семье командора, было
бережно снято с головы последнего его дежурным личным врачом, доктором
Пиппи. Высокоученый прелат, явившийся предоставить герою-мученику на пороге
казни последние
__________________________
' Гладиолус Окровавленный (лат.).
(239)
утешения нашей святой религии, с истинно христианским смирением
преклонил колена в луже дождевой воды, задрав сутану на свою седовласую
голову, и обратил к престолу милосердия горячие и усердные молитвы. Рядом с
плахой возвышалась зловещая фигура совершителя казни, чье лицо закрывал
десятигаллоновый горшок с двумя круглыми прорезанными отверстиями, сквозь
которые яростно сверкали его глаза. В ожидании рокового знака, он пробовал
остроту своего ужасающего оружия, то подтачивая его о свое мускулистое
предплечье, то мгновенными взмахами отрубая головы барашков, доставленных
для этой цели поклонниками его жестокого, но необходимого искусства. На
изящном столике красного дерева перед ним аккуратно были разложены нож для
четвертования, набор инструментов для потрошения (выполненных из лучшей
стали по специальному заказу мастерами знаменитой шеффилдской фирмы Джон
Раунд и Сыновья), горшочек из терракоты, куда по мере успешного извлечения
должны были помещаться двенадцатиперстная кишка, толстая кишка, слепая
кишка, аппендикс и т. д., а также два вместительных молочных кувшина,
предназначенных для собирания драгоценнейшей крови драгоценнейшей жертвы.
Эконом Объединенного Приюта для Кошек и Собак имел предписание доставить эти
сосуды, по наполнении их, в указанное благотворительное заведение.
Аппетитнейшая трапеза, состоявшая из яичницы с беконом, превосходно
зажаренного бифштекса с луком, горячих хрустящих булочек и бодрящего чая,
была любезно предложена устроителями главному герою трагедии, который,
приготовившись к смерти, демонстрировал отличное расположение духа и живой
интерес ко всем деталям происходящего; однако, проникшись величием момента и
проявив самоотречение, небывалое в наши дни, он выразил последнюю волю
(исполненную незамедлительно), чтобы трапеза его была разделена поровну
между членами Общества Больных и Неимущих Квартиросъемщиков в знак его
внимания и почтения. Волнение достигло nec и non plus ultra', когда
невеста-избранница прорвалась сквозь плотные ряды зрителей и бросилась,
зардевшись, на его мужественную грудь, грудь того, кому через миг предстояло
отправиться в вечность ради ее прекрасных глаз. Герой любовно заключил в
обьятия ее гибкий стан, шепча с нежностью: Шейла, моя любимая.
Воодушевленная звуками своего имени из его уст, она покрыла страстными
поцелуями все разнообразные части его особы, каких только ее пылкость могла
достичь через препоны его тюремных одежд. Соленые ручьи их слез слились в
единый поток, и она поклялась ему, что будет вечно хранить память о нем и
никогда не забудет своего геройского парня, который пошел на смерть с
песенкой на губах, как будто на хоккейный матч в парке Клонтерк. Она
напомнила ему златые дни счастливого детства, которое они провели вместе на
берегах Анны Лиффи в невинных отроческих играх. Забыв весь ужас
действительности, они хохотали от души, и зрители как один, не исключая
достопочтенного пастора, предались вместе с ними дружному безудержному
веселью. Чудовищная толпа буквально-таки помирала со смеху. Однако скорбь
вскоре взяла свое; и вот уже они сплели свои пальцы в последний раз. Ручьи
слез хлынули с новой силой из их слезных протоков, и все несметное собранье
людей, потрясенное до глубины, разразилось душераздирающими рыданиями. Сам
престарелый служитель Господа был растроган отнюдь не менее
__________________________
' Nec plus ultra, non plus ultra - дальше некуда (лит.).
(240)
остальных. Рослые закаленные мужи, блюстители порядка и добродушные
исполины из ирландской королевской полиции, не таясь, прибегали к помощи
носовых платков, и можно с уверенностью сказать, что ничьи глаза не остались
сухими во всем этом грандиозном собрании. Засим случилось романтичнейшее
происшествие: юный красавец, выпускник Оксфордского университета, известный
своим рыцарским отношением к прекрасному полу, выступил вперед и, представив
свою визитную карточку, чековую книжку и родословное древо, просил руки
несчастной молодой леди, умоляя немедленно назначить день свадьбы. Его
предложение с готовностью было принято. Каждой даме из публики вручен был
изящный сувенир в виде брошки с черепом и костями, и этот дар, столь щедрый
и подобающий случаю, вызвал новый прилив восторга. Когда же галантный
питомец Оксфорда - заметим попутно, носитель одной из самых громких фамилий
в истории Альбиона - надел на палец зардевшейся невесты бесценное
обручальное кольцо с изумрудами, образующими трилистник из четырех листьев,
общий энтузиазм перешел все границы. Что говорить, даже сам грозный глава
военной полиции, подполковник Томкин-Максвелл Ффренчмаллен Томлинсон,
руководивший печальною церемонией, тот самый, что, не моргнув глазом,
дюжинами отправлял в ад сипаев, привязывая их к жерлам пушек, не в силах был
сдержать своих чувств. Его рука в железной перчатке смахнула непрошеную
слезу, и те избранные бюргеры, что составляли его ближайший entourage',
могли уловить прерывистый шепот:
- Эх в богово ребро ну краля ну забористая бабенция. В богово ребро,
так бы и взвыл, глядя на нее как вспомнишь старую лоханку что поджидает дома
в Лаймхаусе.
И тут Гражданин пошел толковать про ирландский язык, заседание
муниципалитета и все прочее да честить тех shoneens'', которые не знают
родного языка. Джо тоже встревает, раз уж он наколол кого-то на фунт, и Блум
туда же, надсаживает глотку, дымит своим грошовым окурком, что выклянчил у
Джо, да разоряется про Гэльскую лигу и лигу противников угощения и что, мол,
пьянство - это проклятье Ирландии. Не угощать, не выставлять дружкам выпивку
- и все, мол, будет в порядке. Еще бы, сам-то он зальет себе в пасть, чего
ты ему ни выставь, а от него пены с пинты не дождешься до второго
пришествия. Я тут как-то пошел с приятелем на ихний музыкальный вечер, танцы
и песни она приляжет на стожок и скажет где ты мой дружок, потом один
деятель со значком Общества Трезвости из кожи лез, чесал по-ирландски, и тут
же целая куча colleen bawns, разгуливают с безалкогольными напитками,
медальки какие-то продают, оранжад, лимонад да занюханные пирожки - одно
слово, роскошь, flahoolagh''' развлечение. Ирландия трезва - Ирландия
свободна. А потом какой-то старый козел принимается дуть в волынку, и вся
эта похоронная компания притопывает ногами под музыку, от которой корова
сдохнет. И ко всему еще, двое длиннорясых орясин следят, чтоб никто не
подваливался к бабенкам - уж вовсе, я скажу, удар ниже пояса.
Ну, так да эдак, о чем я бишь, старая псина, увидевши, что жестянка
пуста, начинает егозить вокруг меня с Джо. Будь он моим, я б его
подрессировал лаской, я не я буду. Хорошего пинка наподдать, да потом снова
напомнить, чтобы не по глазам только.
__________________________
' Окружение (франц.).
'' Поддельные господа (ирл.).
''' Княжеское (ирл.).
(241)
- Что, боишься, укусит? - Гражданин ухмыляется.
- Да нет, - говорю. - Только не принял бы он моей ноги за фонарный
столбик.
Отозвал свою псину.
- Ну чего ты, ну чего, Гарри? - говорит ему.
И давай его валять да трепать да толковать ему по-ирландски, а этот
шелудяга рычит в ответ, так что у них выходит чистая опера с дуэтом. Такого
рычанья ввек не услышишь, как они между собой развели. Кто-нибудь, кому
делать нечего, пускай написал бы письмо в газеты, pro bono publico', чтобы
на таких вот собак непременно надевали намордники. Рычит, ворчит, глаза
налились кровью от жажды, и с морды бешенство капает.
Все, кто интересуется передачей человеческой культуры нашим низшим
собратьям (а имя им - легион), никоим образом не должны упустить из виду
поразительные проявления кинантропии, продемонстрированные знаменитым рыжим
ирландским сеттером-волкодавом, который известен был прежде под sobriquet''
Гарриоун, однако недавно обширным кругом друзей и знакомых был переименован
в Оуна Гарри. Указанные проявления, итог многолетней дрессировки лаской и
тщательно продуманной системы питания, включают, наряду с прочими
достижениями, также и чтение стихов. Крупнейший из ныне здравствующих
специалистов по фонетике (имя его из нас не вытянут и клещами!) употребил
гигантские усилия на то, чтобы проделать сравнительный анализ читаемых
стихов, причем обнаружил разительное их сходство (курсив наш) с рунами
древних кельтских бардов. Мы говорим здесь не столько о тех прелестных
любовных песнях, с которыми познакомил мир книголюбов автор, укрывшийся под
очаровательным псевдонимом Хрупкая Веточка, но скорее о тех более резких и
личных (как указывает некий мистер Д.О.К. в интересном сообщении,
промелькнувшем в одном из наших вечерних изданий) мотивах, которые мы
находим в сатирических излияниях знаменитого Рафтри, а также Донола
Макконсидайна, не говоря уж о более современном лирике, столь привлекающем
ныне взоры просвещенного общества. Ниже мы предлагаем один отрывок в
переводе на наш язык, принадлежащем видному ученому, имя которого мы в
настоящий момент не вправе открыть, хоть мы и убеждены, что читатель сумеет
извлечь из местных аллюзий больше, нежели простую подсказку. Метрическая
система собачьего подлинника, напоминающая изощренные аллитеративные и
изосиллабические правила валлийского энглина, имеет гораздо большую
сложность, но, как мы убеждены, читатель не сможет не признать, что общий
дух донесен отлично. Возможно, стоит добавить, что эффект несравненно
увеличивается, если читать стихи Оуна медленно и невнятно, голосом,
напоминающим злобное сдавленное рычание.
Проклятья глухие
Я шлю судорожно
Семижды будь тошно
Тебе, Барни Кирнан,
Воды не дает ни глотка
Остудить мою глотку,
Кишки мои все горят
Потрохов лауриных хотят.
__________________________
' Для блага общества (лат.).
'' Кличка (франц.).
(242)
Ну тут он попросил Терри принести псу воды и, убей бог, как тот