Страница:
defunctis' в поминовение душ верных сынов церкви, ушедших от нас столь
неожиданным образом. Спасательные работы, расчистка руин, удаление
человеческих останков и проч. доверены фирме Майкл Мид и Сын, Большая
Брансвик-стрит, 159, и фирме Т. и К. Мартин, Норс-Уолл, 77, 78, 79 и 80, в
помощь которым отряжены солдаты и офицеры полка легких пехотинцев герцога
Корнуоллского под общим командованием Его королевского высочества,
контр-адмирала высокочтимого сэра Геркулеса Ганнибала Хабеаса Корпуса
Андерсона, К.О.П., К.О.С.П., Р.О.Х., Т.С., К.О.Б., Ч.П., М.С., Б.М.,
К.О.З.Б.С., П.Е.Д., М.Л.О., М.Б.И.Ж., Б.П., Д.М., П.Б.О., П.Д.К.Т.Д.,
П.Д.К.И.У., П.Д.К.К.И.В.и П.Д.К.К.И.Х,''.
Такого вы отродясь не видали и не увидите. Ей-ей, если бы этот
лотерейный билет выпал ему по кумполу, уж он бы запомнил золотой кубок, по
гроб жизни запомнил, но только, убей бог, Гражданина упекли бы тогда за
оскорбление действием, а Джо - за соучастие и подстрекательство. Кучер спас
ему жизнь тем, что понесся вскачь, это истинкый факт, как то, что Моисея бог
сотворил. Скажете, нет? Убей бог, спас. И вдогонку, как из ушата, густая
ругань.
- Угробил я его или как? - спрашивает.
И как заорет своему вшивому псу:
- Ату его, ату, Гарри! Ату, милок!
И что напоследок видим, это кэб заворачивает за угол, он там со своей
овечьей башкой все разглагольствует да машет руками, а сукин сын несется
вдогонку во всю прыть, уши назад, готов разодрать его на кусочки. Сто на
пять! Но тут уж он заплатил за свое сполна, могу побожиться.
И се, низошло сияние велие на них, и узрели они колесницу, и Он стоял в
той колеснице и возносился на небо. И узрели они Его в колеснице,
облаченного в сияние славы, одежды же его как солнце, прекрасного как луна и
грозного, и в трепете не дерзали поднять глаза на него. И се глас с небес,
глаголящий: Илия! Илия! И Он отвечал воплем велиим: Авва! Адонаи! И узрели
они Его, даже и самого Его, бен Блума Илию, посреди сонмов ангельских,
возносящегося к сиянию славы под углом сорок пять градусов над пивной Доноху
на Малой Грин-стрит, как ком навоза с лопаты.
__________________________
' Заупокойная месса (лат.).
'' Кавалер Ордена Подвязки, Кавалер Ордена Св. Патрика, Рыцарь Ордена
Храмовников, Тайный Советник, Кавалер Ордена Бани, Член Парламента, Мировой
Судья, Бакалавр Медицины, Кавалер Ордена за Безупречную Службу, Педераст,
Мастер Лисьей Охоты, Ментор Братства Ирландских Журналистов (или Моя
Благородная Ирландская Жопа), Бакалавр Права, Доктор Музыки, Попечитель
Благотворительного Общества, Почетный Доктор Колледжа Тринити, Дублин,
Почетный Доктор Королевского Ирландского Университета, Почетный Доктор
Королевского Колледжа Ирландских Врачей и Почетный Доктор Королевского
Колледжа Ирландских Хирургов.
(268)
13
Летний вечер уж начинал окутывать мир своей таинственной поволокой.
Солнце клонилось к западу, и последние лучи, увы, столь быстротечного дня
нежно медлили на прощанье, лаская гладь моря и песчаного пляжа, и гордый
выступ старого Хоута, верно и вечно стерегущего воды залива, и скалы вдоль
берега Сэндимаунта, затянутые морской тиной, и, наконец, что всего важней,
скромную церковку, откуда в вечерней тишине плыли звуки молитв, обращенных к
той, которая чистым своим сиянием как вечный маяк светит людским сердцам,
носимым по житейскому морю, - к Марии, Звезде Морей.
Три девушки, три подруги сидели на прибрежных скалах, наслаждаясь
чудесным вечером и морским ветерком, несущим приятную, еще не холодящую
свежесть. Уж сколько раз забирались они сюда, в свое излюбленное местечко,
чтобы уютно потолковать под плеск искрящихся волн и обсудить разные девичьи
дела, - Сисси Кэффри и Эди Бордмен с младенцем в колясочке, а также Томми и
Джеки Кэффри, два кудрявых мальчугана в матросках и матросских шапочках, на
которых было написано одно и то же название: КЕВ' "Беллайл". Ибо Томми и
Джеки Кэффри были близнецы, каких-нибудь четырех лет от роду, большие шалуны
и озорники, но при всем том очень милые и забавные мальчуганы с живыми
веселыми мордашками. Они возились в песке со своими лопатками и ведерками,
строили башни, как все детишки, играли в большой разноцветный мячик, и
счастью их не было границ. Эди Бордмен меж тем укачивала в колясочке
пухлощекого малыша, и юный джентльмен блаженно посапывал. Ему было всего
одиннадцать месяцев и девять дней, совсем еще ползунок, но он уже понемножку
лепетал первые подобия слов. Сисси Кэффри наклонилась над ним, чтобы
пощекотать складочки на его пухленьком животике и крохотную ямочку на
подбородке.
- А ну-ка, детка, - улыбнулась она ему, - скажи громко-громко: дайте
мне водички.
И он лепетал за ней:
- Ати ати диди.
Сисси Кэффри нежно потормошила малютку, потому что она обожала детишек,
терпеливее всех возилась с захворавшими крошками, и ни за что на свете
нельзя было заставить Томми Кэффри принять касторку, если кто-то вместо
Сисси попробует его взять за носик и посулить ему лакомую горбушку черного
хлеба с патокой. Эта девушка так умела уговаривать! Но, можно ручаться,
малютка Бордмен и вправду был очень мил, сущий херувимчик в слюнявчике. А
Сисси Кэффри была вовсе не из породы спесивых красоток вроде Флоры
Макфлимси. Получив от природы в дар золотое сердце, большие цыганские глаза
с вечной смешинкой в них и губки, подобные спелым вишням, она неудержимо
привлекала к себе. И Эди Бордмен вместе с нею смеялась лепету своего
крошечного братишки.
Но тут юный Томми и юный Джеки устроили между собой легкую перепалку.
Мальчишки - всегда мальчишки, и наши близнецы нисколько не были исключением
из этого бесспорного правила. Яблоком раздора явилась песочная крепость,
которую выстроил юный Джеки, а юный Томми, полагая, что лучшее - враг
хорошего, стремился внести в нее архитектурные усовершенствования в виде
большого входа, такого как в башне Мартелло...
__________________________
' Корабль Его Величества.
(269)
"Улисс" - роман знаменитый, необычный и трудный для чтения. Это
общеизвестно; однако не надо преувеличивать и пугаться. Не надо думать, что
без массы дополнительных сведений и разъяснений книгу вообще бесполезно
открывать. Это все же роман, и в нем говорится о чувствах и отношениях
людей, в нем есть действие, события - пускай не мировые, но важные для
героев, глубоко задевающие их, а следом за ними, читателя. Но есть,
действительно, и другое. В отличие от старых романов, автор "Улисса" желает
не просто "поведать историю", хотя бы и поучительную. Он смотрит иначе на
литературное дело. У него многое найдется поведать - о человеке, о жизни, об
искусстве, - но он убежден: все по-настоящему важное литература доносит, не
"рассказывая историю" и не "вкладывая идейное содержание", а уже самою своею
формой, письмом, способом речи - тем, как все говорится. На это читатель
Джойса и должен направить внимание. Русский читатель привык к серьезным
книгам, но он привык, чтобы они учили и проповедовали. Здесь же надо не
столько внимать идеям, которые автор преподает читателю, сколько
всматриваться и вслушиваться в текст. Сэмюэл Беккет, друг и помощник Джойса,
сам недюжинный писатель, уверял: текст Джойса надо не "читать", а "смотреть
и слушать". Это значит, что читатель должен быть не пассивным, а активным,
не учеником автора, а самостоятельным соучастником в событии текста. Ему
полезней не мудрствовать, а вострить ухо и глаз, следя, что проделывает
автор. Это не такая уж новая модель отношений: похожим образом читают
детектив. И если она усвоена - контакт с книгой обеспечен, ибо автор
проделывает вещи интересные. А комментарий, как и положено в романе, играет
лишь подсобную роль, хотя и большую, чем обычно, поскольку все же роман
интеллектуальный и автор любит загадки и усложнения.
Краткая канва жизни Джеймса Джойса такова. Он родился в Дублине 2
февраля 1882 г. в большой и постепенно бедневшей семье налогового служащего
Джона Джойса. Получил хорошее гуманитарное образование в иезуитских школах,
затем в Дублинском католическом университете, который закончил в 1902 г.
Рано обнаружил талант к языку и литературе, со школьной скамьи много и
усердно писал - статьи, стихи, прозу. В 1904 г.женился на Норе Барнакл,
горничной дублинского отеля, и уехал с ней за границу. До 1915 г. семья жила
в Триесте, где Джойс, продолжая писательство, не приносившее денег,
зарабатывал на жизнь уроками английского языка. В 1915 г. он переехал в
Цюрих, а в 1920 г. в Париж, где закончил и опубликовал роман "Улисс",
вышедший в свет в день его сорокалетия. Роман сразу сделал его мировой
литературной знаменитостью. Вскоре он взялся за следующий роман, "Поминки по
Финнегану", главной особенностью которого был особый язык, понимаемый с
огромным трудом и не до конца: большую часть слов в нем составляли
неологизмы, образуемые всевозможными деформациями и комбинациями слов
английского и множества (около 70) других языков. Роман вышел в 1939 г.
После начала второй мировой войны Джойс уезжает на юг Франции, а оттуда в
Швейцарию. Он умер в Цюрихе 13 января 1941 г.
"Улисс" писался художником семь лет: с марта 1914 по октябрь 1921 г. Но
в некоем смысле он писался уже и много раньше. Творчеству Джойса присуща
цепкая непрерывность: каждая его следующая большая вещь как бы вытекает из
предыдущей, и с нею - из всего, что он писал прежде. До "Улисса" Джойс
написал две книги прозы: сборник новелл "Дублинцы" и роман "Портрет
художника в юности". "Дублинцы" доставили "Улиссу" его население:
большинство героев новелл стали эпизодическими персонажами романа. С
"Дублинцев" же начинался и замысел: сначала рассказ об одном дне дублинского
еврея мыслился как еще одна новелла для этого сборника. Связь с "Портретом"
еще тесней. В нем писатель нашел специфический жанр, соединяющий
автобиографию и роман: рассказ о самом себе, но о себе как о (становящемся)
художнике, с верностью лишь внутренней истории этого становления. В части же
внешних обстоятельств допускались свобода и литературные привнесения, хотя
канва событий и персонажи брались из своей жизни. Герою - художнику дано
было имя Стивен Дедал, нагруженное многими смыслами. Главные из них таковы:
1) Стивен - от христианского первомученика Стефана: судьба художника - быть
непонятым и гонимым, быть жертвой; 2) Стивен - от греческого "стефанос",
венок, символ славы художника; 3) Дедал для Джойса - идеал художника,
хитроумный мастер, кто создал и крылья, возносящие к небу, и бесконечно
запутанный лабиринт. Не отходя далеко от собственной биографии, Джойс
рассказывает в "Портрете" о годах учения Стивена в иезуитских колледжах
Клонгоуз Вуд и Бельведер и в Дублинском католическом университете, доводя
действие до периода его окончания.
"Улисс", время действия которого - день 16 июня 1904 г., прямо
продолжает "Портрет" во всем, что касается Стивена Дедала. (Не включено в
биографию Стивена только то, что и определило для Джойса выбор даты романа:
16 июня 1904 г. - день его первого свидания с Норой.) Теперь описанное в
"Портрете" - прошлое Стивена, и оно часто проходит в его сознании. Кроме
того, в прошлом у Стивена предполагается и то, что произошло с самим автором
за два года, отделяющие действие "Портрета" от начала "Улисса": поездка во
Францию с намерением учиться, возвращение в Дублин по причине болезни матери
и смерть матери. Хотя в целом дистанция между героем и автором стала больше,
но все же и черты характера Стивена, и его обстоятельства в подавляющей мере
автобиографичны (в частности, все "фобии" героя - боязнь грозы, молнии,
собак, воды - личные черты Джойса). Но линия Стивена, и жанром и содержанием
своим продолжающая "Портрет", - только "младшая" линия романа. "Улисс" -
роман об Отце и Сыне. Со Стивеном связывается тема сыновства, с Блумом -
тема отцовства; и "старшая", отцовская линия занимает гораздо большее место.
Она есть уже нечто новое в творчестве Джойса, и в основном это через нее
входят в роман его литературные новшества и находки.
Одно из главнейших новшеств - связь романа с Одиссеей" Гомера. Каждый
из его 18 эпизодов связан с определенным эпизодом из "Одиссеи" и имеет
название, отсылающее к этому эпизоду (в журнальной публикации Джойс включил
эти названия в текст романа, но затем снял их). Связь выражается в сюжетной,
тематической или смысловой параллели, а также в том, что для большинства
персонажей романа имеются прототипы в поэме Гомера: Блум - Одиссей (Улисс, в
латинской традиции), Стивен - Телемак, Молли Блум - Пенелопа, Белла Коэн -
Цирцея и т.д. Это свободная связь, не сковывающая автора и не исключающая
многих других задач романа; Джойс вовсе не желает представить переложение
"Одиссеи" в современных обличьях.
Из других задач важнее всего формальные. Проблемы техники письма,
работы с языком и литературной формой в "Улиссе" выходят на первое место.
Это происходит не сразу, так что роман отчетливо разделяется на "ранние" и
"поздние" эпизоды, отличающиеся по степени техничности и необычности стиля.
Главный разделяющий признак таков: в каждом из поздних эпизодов, помимо
прочих литературных приемов, имеется один ведущий прием: некоторая особая
техника, в которой написан данный эпизод, причем для всех зпизодов такая
техника различна. Вот полный перечень ведущих приемов романа.
Эп. 7, "Эол": имитация газеты - главки-репортажи с крикливыми
заголовками.
Эп. 10, "Блуждающие скалы": серия происходящих синхронно субэпизодов.
Эп. 11, "Сирены": словесное моделирование музыки.
Эп. 12, "Циклопы": контрастное чередование городского анекдота и
высокопарной пародии.
Эп. 13, "Навсикая":пародирование дамской прессы.
Эп. 14, "Быки Солнца": модели английского литературного стиля с
древности до современности.
Эп. 15, "Цирцея": драматическая фантазия.
Эп. 16, "Евмей": "антипроза" - нарочито вялое, заплетающееся письмо.
Эп. 17, "Итака": пародийный катехизис.
Эп. 18, "Пенелопа": непрерывный поток сознания.
К формальным приемам можно отнести и особую, небывало точную и тесную
связь романа с местом его действия, Дублином. Джойс работал со справочником
"Весь Дублин на 1904 год" и перенес на свои страницы едва ли не все его
содержание. Это можно назвать "принципом гиперлокализации": все, что
происходит в романе, снабжается детальнейшим указанием места действия, не
только улицы, но и всей, как выражался Джойс, "уличной фурнитуры" - всех
расположенных тут домов с их хозяевами, лавок с их владельцами, трактиров,
общественных зданий... "Если город исчезнет с лица земли, его можно будет
восстановить по моей книге", - сказал он однажды.
Еще в период окончания романа Джойс составил две схемы, в которых
указал все смысловые нагрузки, уровни смысла каждого эпизода. Среди них был
ряд неожиданных: автор утверждал, что с каждым эпизодом неким образом связан
определенный орган человеческого тела, а также определенная наука или
искусство, определенный символ и определенный цвет. Подобные соответствия
странны для художественной литературы, они кажутся надуманными,
противоречащими эстетике и нормальным задачам романа. Вдобавок в двух схемах
нередко указываются разные органы, разные искусства и цвета для одного и
того же эпизода. Поэтому многие критики и писатели считали схемы чудачеством
и не включали их всерьез в свое понимание "Улисса"; Набоков, к примеру,
заявлял, что схема (он знал только об одной) набросана автором шутки ради.
Но это взгляд слишком крайний, не подтверждаемый фактами и не учитывающий
того, что Джойс смотрел на "Улисса" как на нечто большее, чем просто роман в
современном смысле. У него сильны были элементы средневекового
символического мышления, для которого книга может быть и космическим
явлением, и живым организмом; а к теме телесности, в то время почти
изгнанной из литературы, у него был особый интерес, и он называл свой роман
"эпосом человеческого тела". Поэтому скажем, в итоге, так. Схемы Джойса -
отчасти неуклюжее, слишком прямолинейное, а отчасти
иронически-преувеличенное (Набоков немного прав) указание автора на
некоторые необычные аспекты, которые он сам явно считал присутствующими в
"Улиссе" и которые мы - после его указания! - тоже можем там различить, но
часто на еле заметном уровне или при очень искусственном угле зрения.
Поэтому привести данные схем нужно; но для широкого читателя я нахожу их не
важными и часто, наоборот, способными только запудрить мозги и помешать
нормальному зстетическому восприятию.
Судьба "Улисса" в литературе была громкой. Париж в двадцатых годах был
литературной столицей мира, и молва о необычайном романе разнеслась еще до
его выхода в свет. В 1918 - 1920 гг. роман печатался в США в журнале "Литл
ривью", однако Нью-йоркское общество по искоренению порока заявило судебный
протест, и суд запретил публикацию (после выхода двенадцати эпизодов),
наложив штраф на издателей. Появившись на свет, "Улисс" немедленно стал
мировой литературной сенсацией - и почти столь же немедленно начал
подвергаться цензурным преследованиям. В Англии и США роман был запрещен,
завозимые партии конфисковывались и уничтожались. Лишь в 1933 г., после
большого процесса, вошедшего в историю, роман был разрешен к публикации в
США; в Англии первое издание появилось в 1936 г., на родине автора, в
Ирландии, - в 1960 г. Весьма рано начались и попытки перевода романа на
другие языки, однако далеко не все доводились до конца. Как выяснилось,
перевод "Улисса" - изнурительный многолетний труд, без массы дополнительной
информации обреченный на грубые ошибки. Поэтому довоенные переводы,
сделанные до появления специальной литературы по "Улиссу", были
малоудовлетворительны и поздней сменялись другими, (Исключение - французский
перевод, делавшийся при прямом участии автора.) Сегодня переводы "Улисса"
существуют на нескольких десятках языков, включая такие, как корейский и
суахили.
В России перевод нескольких отрывков из романа, сделанный В.
Житомирским, появился уже в 1925 г. в альманахе "Новинки Запада". Затем в
30-х годах были предприняты две серьезные попытки полного перевода, обе
прерванные репрессиями, Валентин Стенич, известный ленинградский литератор и
переводчик, герой фельетона "Русские дэнди" Александра Блока, в 1934 - 1935
гг. опубликовал свой перевод эпизодов 4 - 6, был арестован в 1937 г. и
погиб. Возможно, архивы КГБ содержат другие части его работы. Группа,
именовавшаяся "Первый переводческий коллектив при Союзе писателей СССР" и
руководимая И. А. Кашкиным, в 1935 - 1936 гг. выпустила в журнале
"Интернациональная литература" перевод эпизодов 1 - 10. Из восьми участников
перевода наибольший вклад внес И. Романович (эп. 1, 3, 9); он также был
арестован и погиб. В дальнейшем, уже в недавние годы, появились переводы
небольших отрывков романа, выполненные А. Ливергантом (1982), а также в
зарубежье И. Померанцевым (1985) и И. Шамиром (1986).
Первые стадии работы, завершившейся появлением настоящего перевода,
относятся к началу 70-х годов. В это время к переводу "Улисса" приступил
Виктор Александрович Хинкис (1930 - 1981), человек большого таланта,
профессиональный переводчик с английского, итальянского, норвежского языков.
Среди многого, что он сделал в литературе, блестящими достижениями были
переводы трилогии Фолкнера (совместно с С. Маркишем), "Кентавра" Апдайка,
"Шпиля" Голдинга, писал он и собственную прозу и стихи. Однако работе над
"Улиссом" мешали тяжелые препятствия. Обстановка в литературе исключала
нормальный путь договора с издателями; работать надо было без перспектив
публикации и оплаты, выкраивая время от других вынужденных занятий. Помимо
того, на долгие периоды Виктора Александровича лишала трудоспособности
болезнь. Мы были с ним близкими друзьями, и он много обсуждал со мной
связанные с "Улиссом" вопросы богословия, философии, истории; постепенно и
сама работа над переводом стала совместной. Но состояние его ухуджалось. В
1978 г. он составил завещание, в котором поручал мне в случае своей смерти
продолжить и завершить работу. 2 мая 1981 г. он скончался.
В целом, вся наша деятельность над романом Джойса выразилась в
следующих результатах:
- сделанная В. А. первая черновая редакция перевода всего романа. По
принятой им системе работы эта редакция не решала художественных задач, но
служила ознакомительной цели, будучи близкой к подстрочнику и имея множество
оставляемых лакун;
- начало следующей редакции, делавшейся нами совместно (1-й эпизод);
- после смерти В. А., в надежде на вазможность журнальной публикации в
юбилейном году Джойса (1982), я срочно подготовил к печати эпизоды 1 - 6,
стремясь максимально сохранять текст В. А.;
- с утратой надежд, после годичного перерыва я вернулся к переводу,
начав его заново и не опираясь на предшествующий материал. В 1985 г.
издательство "Художественная литература" предложило заключить договор на
публикацию перевода, и к 5 мая 1986 г. (срок, диктуемый договором) была
закончена его основная редакция. Перевод делался в следующем порядке
эпизодов: 18, 7 - 17, 1 - 6. От ранних стадий в нем были сохранены найденные
В. А. переводы прозвищ главных героев: Бык, Клинк, Буян, а также несколько
отдельных находок, как-то Бардак-директор Хуэхли-Стоитли в "Циклопах";
- в период 1986 - 1989 гг. перевод получил новую редакцию, уже близкую
к окончательной;
- в 1989 г. состоялась публикация перевода в журнале "Иностранная
литература", сопровождаемая "косметической" редактурой - малыми улучшениями,
выверкою транскрипций и т. п. Редактор публикации Виктор Абрамович Ашкенази
оказывал мне при этом помощь ненавязчивую и дельную, за что я рад сердечно
поблагодарить его;
- наконец, при подготовке книжного издания перевод прошел еще две
редакции. При первой из них я, в частности, снял отклонения от оригинала,
вызывавшиеся цензурой. При второй, шедшей параллельно комментированию, было
заново проверено сохранение всех смысловых мотивов и перекличек. Итог ее я
считаю окончательным текстом перевода.
Перевод следует так называемому "выправленному тексту" романа,
подготовленному и выпущенному в свет в 1984 г. группой специалистов под
руководством профессора Х. В. Габлера (J.Joyce. Ulysses. Corrected text. Ed.
Hans Walter Gabler et al. Harmondsworth: Penguin, 1986); Вопрос о
каноническом тексте "Улисса" сложен и в настоящее время является предметом
дискуссии. Однако, за очень малыми исключениями (см. о них прим. к с. 41,
151, 404, 450), расхождения между различными вариантами невелики и
непринципиальны; для широкого читателя я полагаю их несущественными.
Понятно, что комментарий не мог быть "полным", разъясняющим все мелочи
мира "Улисса" и текста "Улисса". Такая полнота не только недостижима, но и
нежелательна: читатель должен соображать и сам, а какие-то сведения ему и
должны оставаться неизвестны, мир романа должен быть для него насколько-то
незнакомым, интригующим (еще одно сходство с детективом). Мой отбор следовал
очевидному критерию: опускалась информация, безразличная для смысловых и
художественных задач (детали дублинской жизни, однажды мелькнувшие
имена...). Но дыеко не все "мелочи" могли опускаться: именно мелкое,
малозаметное, как правило, и несет у Джойса главную смысловую нагрузку! Надо
было указывать и все множество ритмических обрывков (стихов, стишков, песен,
арий...), повсюду вплетенных в текст "Улисса": Джойс был музыкален насквозь,
и весь его текст стоит на звуке, на ритмах. Порой я указываю их сжато, ибо
важно скорее наличие обрывка, чем данные о его авторах, обычно никому не
ведомых здесь (а часто и там). То же надо сказать о Шекспире. В английском
литературном языке Шекспир - особая и необходимая часть речи, если
выразиться по Бродскому; и в речи "Улисса" эта часть особенно велика. Цитат
из Шекспира здесь не счесть - точных, приблизительных, скрытых... - и ссылки
на них поэтому предельно кратки, я не указываю, точна ли цитата, чей
использован перевод (впрочем, почти всегда перевод сделан заново, ибо
готовый не имел нужных контексту связей).
Еще специфическая черта "Улисса" - огромное число мельчайших сцепок,
связей, отсылок: Джойс пишет, постоянно отсылая к самым разным местам своего
предыдущего текста, не только в крупном, но в массе мелочей - крошечные
детали, отдельные выражения, слова постоянно кивают, намекают на такие же
мелочи, мелькнувшие где-то раньше. Конечно, они не всегда существенны, но
сама их плотность - важный параметр романа, свойство его фактуры, и читателю
стоило бы представлять их объем. Однако комментарий не может вместить их
все, и я указываю только немногие необходимые. При их множестве естественный
выход - издание "с параллельными местами", отсылками на полях. Так издают
Писание, и Джойсу это было бы явно по вкусу. Но подобное издание, увы,
роскошь в наши суровые времена (хотя отсылки я заготовил).
Основу фактических данных для комментария доставил недавний труд,
подытоживший все усилия комментаторов "Улисса": Don Gifford. "Ulysses"
annotated. 2 nd ed., revised and enlared. Univ. of California Press, 1988.
Но разумеется, одна книга, какою бы ни была, не могла быть достаточной хотя
бы уж потому, что Гиффорд, по непонятным причинам, не включил в свой труд
большую часть материала, принадлежащего к жизненному, (авто)биографическому
плану романа. Кроме того, американский стиль труда расходится с европейской
неожиданным образом. Спасательные работы, расчистка руин, удаление
человеческих останков и проч. доверены фирме Майкл Мид и Сын, Большая
Брансвик-стрит, 159, и фирме Т. и К. Мартин, Норс-Уолл, 77, 78, 79 и 80, в
помощь которым отряжены солдаты и офицеры полка легких пехотинцев герцога
Корнуоллского под общим командованием Его королевского высочества,
контр-адмирала высокочтимого сэра Геркулеса Ганнибала Хабеаса Корпуса
Андерсона, К.О.П., К.О.С.П., Р.О.Х., Т.С., К.О.Б., Ч.П., М.С., Б.М.,
К.О.З.Б.С., П.Е.Д., М.Л.О., М.Б.И.Ж., Б.П., Д.М., П.Б.О., П.Д.К.Т.Д.,
П.Д.К.И.У., П.Д.К.К.И.В.и П.Д.К.К.И.Х,''.
Такого вы отродясь не видали и не увидите. Ей-ей, если бы этот
лотерейный билет выпал ему по кумполу, уж он бы запомнил золотой кубок, по
гроб жизни запомнил, но только, убей бог, Гражданина упекли бы тогда за
оскорбление действием, а Джо - за соучастие и подстрекательство. Кучер спас
ему жизнь тем, что понесся вскачь, это истинкый факт, как то, что Моисея бог
сотворил. Скажете, нет? Убей бог, спас. И вдогонку, как из ушата, густая
ругань.
- Угробил я его или как? - спрашивает.
И как заорет своему вшивому псу:
- Ату его, ату, Гарри! Ату, милок!
И что напоследок видим, это кэб заворачивает за угол, он там со своей
овечьей башкой все разглагольствует да машет руками, а сукин сын несется
вдогонку во всю прыть, уши назад, готов разодрать его на кусочки. Сто на
пять! Но тут уж он заплатил за свое сполна, могу побожиться.
И се, низошло сияние велие на них, и узрели они колесницу, и Он стоял в
той колеснице и возносился на небо. И узрели они Его в колеснице,
облаченного в сияние славы, одежды же его как солнце, прекрасного как луна и
грозного, и в трепете не дерзали поднять глаза на него. И се глас с небес,
глаголящий: Илия! Илия! И Он отвечал воплем велиим: Авва! Адонаи! И узрели
они Его, даже и самого Его, бен Блума Илию, посреди сонмов ангельских,
возносящегося к сиянию славы под углом сорок пять градусов над пивной Доноху
на Малой Грин-стрит, как ком навоза с лопаты.
__________________________
' Заупокойная месса (лат.).
'' Кавалер Ордена Подвязки, Кавалер Ордена Св. Патрика, Рыцарь Ордена
Храмовников, Тайный Советник, Кавалер Ордена Бани, Член Парламента, Мировой
Судья, Бакалавр Медицины, Кавалер Ордена за Безупречную Службу, Педераст,
Мастер Лисьей Охоты, Ментор Братства Ирландских Журналистов (или Моя
Благородная Ирландская Жопа), Бакалавр Права, Доктор Музыки, Попечитель
Благотворительного Общества, Почетный Доктор Колледжа Тринити, Дублин,
Почетный Доктор Королевского Ирландского Университета, Почетный Доктор
Королевского Колледжа Ирландских Врачей и Почетный Доктор Королевского
Колледжа Ирландских Хирургов.
(268)
13
Летний вечер уж начинал окутывать мир своей таинственной поволокой.
Солнце клонилось к западу, и последние лучи, увы, столь быстротечного дня
нежно медлили на прощанье, лаская гладь моря и песчаного пляжа, и гордый
выступ старого Хоута, верно и вечно стерегущего воды залива, и скалы вдоль
берега Сэндимаунта, затянутые морской тиной, и, наконец, что всего важней,
скромную церковку, откуда в вечерней тишине плыли звуки молитв, обращенных к
той, которая чистым своим сиянием как вечный маяк светит людским сердцам,
носимым по житейскому морю, - к Марии, Звезде Морей.
Три девушки, три подруги сидели на прибрежных скалах, наслаждаясь
чудесным вечером и морским ветерком, несущим приятную, еще не холодящую
свежесть. Уж сколько раз забирались они сюда, в свое излюбленное местечко,
чтобы уютно потолковать под плеск искрящихся волн и обсудить разные девичьи
дела, - Сисси Кэффри и Эди Бордмен с младенцем в колясочке, а также Томми и
Джеки Кэффри, два кудрявых мальчугана в матросках и матросских шапочках, на
которых было написано одно и то же название: КЕВ' "Беллайл". Ибо Томми и
Джеки Кэффри были близнецы, каких-нибудь четырех лет от роду, большие шалуны
и озорники, но при всем том очень милые и забавные мальчуганы с живыми
веселыми мордашками. Они возились в песке со своими лопатками и ведерками,
строили башни, как все детишки, играли в большой разноцветный мячик, и
счастью их не было границ. Эди Бордмен меж тем укачивала в колясочке
пухлощекого малыша, и юный джентльмен блаженно посапывал. Ему было всего
одиннадцать месяцев и девять дней, совсем еще ползунок, но он уже понемножку
лепетал первые подобия слов. Сисси Кэффри наклонилась над ним, чтобы
пощекотать складочки на его пухленьком животике и крохотную ямочку на
подбородке.
- А ну-ка, детка, - улыбнулась она ему, - скажи громко-громко: дайте
мне водички.
И он лепетал за ней:
- Ати ати диди.
Сисси Кэффри нежно потормошила малютку, потому что она обожала детишек,
терпеливее всех возилась с захворавшими крошками, и ни за что на свете
нельзя было заставить Томми Кэффри принять касторку, если кто-то вместо
Сисси попробует его взять за носик и посулить ему лакомую горбушку черного
хлеба с патокой. Эта девушка так умела уговаривать! Но, можно ручаться,
малютка Бордмен и вправду был очень мил, сущий херувимчик в слюнявчике. А
Сисси Кэффри была вовсе не из породы спесивых красоток вроде Флоры
Макфлимси. Получив от природы в дар золотое сердце, большие цыганские глаза
с вечной смешинкой в них и губки, подобные спелым вишням, она неудержимо
привлекала к себе. И Эди Бордмен вместе с нею смеялась лепету своего
крошечного братишки.
Но тут юный Томми и юный Джеки устроили между собой легкую перепалку.
Мальчишки - всегда мальчишки, и наши близнецы нисколько не были исключением
из этого бесспорного правила. Яблоком раздора явилась песочная крепость,
которую выстроил юный Джеки, а юный Томми, полагая, что лучшее - враг
хорошего, стремился внести в нее архитектурные усовершенствования в виде
большого входа, такого как в башне Мартелло...
__________________________
' Корабль Его Величества.
(269)
"Улисс" - роман знаменитый, необычный и трудный для чтения. Это
общеизвестно; однако не надо преувеличивать и пугаться. Не надо думать, что
без массы дополнительных сведений и разъяснений книгу вообще бесполезно
открывать. Это все же роман, и в нем говорится о чувствах и отношениях
людей, в нем есть действие, события - пускай не мировые, но важные для
героев, глубоко задевающие их, а следом за ними, читателя. Но есть,
действительно, и другое. В отличие от старых романов, автор "Улисса" желает
не просто "поведать историю", хотя бы и поучительную. Он смотрит иначе на
литературное дело. У него многое найдется поведать - о человеке, о жизни, об
искусстве, - но он убежден: все по-настоящему важное литература доносит, не
"рассказывая историю" и не "вкладывая идейное содержание", а уже самою своею
формой, письмом, способом речи - тем, как все говорится. На это читатель
Джойса и должен направить внимание. Русский читатель привык к серьезным
книгам, но он привык, чтобы они учили и проповедовали. Здесь же надо не
столько внимать идеям, которые автор преподает читателю, сколько
всматриваться и вслушиваться в текст. Сэмюэл Беккет, друг и помощник Джойса,
сам недюжинный писатель, уверял: текст Джойса надо не "читать", а "смотреть
и слушать". Это значит, что читатель должен быть не пассивным, а активным,
не учеником автора, а самостоятельным соучастником в событии текста. Ему
полезней не мудрствовать, а вострить ухо и глаз, следя, что проделывает
автор. Это не такая уж новая модель отношений: похожим образом читают
детектив. И если она усвоена - контакт с книгой обеспечен, ибо автор
проделывает вещи интересные. А комментарий, как и положено в романе, играет
лишь подсобную роль, хотя и большую, чем обычно, поскольку все же роман
интеллектуальный и автор любит загадки и усложнения.
Краткая канва жизни Джеймса Джойса такова. Он родился в Дублине 2
февраля 1882 г. в большой и постепенно бедневшей семье налогового служащего
Джона Джойса. Получил хорошее гуманитарное образование в иезуитских школах,
затем в Дублинском католическом университете, который закончил в 1902 г.
Рано обнаружил талант к языку и литературе, со школьной скамьи много и
усердно писал - статьи, стихи, прозу. В 1904 г.женился на Норе Барнакл,
горничной дублинского отеля, и уехал с ней за границу. До 1915 г. семья жила
в Триесте, где Джойс, продолжая писательство, не приносившее денег,
зарабатывал на жизнь уроками английского языка. В 1915 г. он переехал в
Цюрих, а в 1920 г. в Париж, где закончил и опубликовал роман "Улисс",
вышедший в свет в день его сорокалетия. Роман сразу сделал его мировой
литературной знаменитостью. Вскоре он взялся за следующий роман, "Поминки по
Финнегану", главной особенностью которого был особый язык, понимаемый с
огромным трудом и не до конца: большую часть слов в нем составляли
неологизмы, образуемые всевозможными деформациями и комбинациями слов
английского и множества (около 70) других языков. Роман вышел в 1939 г.
После начала второй мировой войны Джойс уезжает на юг Франции, а оттуда в
Швейцарию. Он умер в Цюрихе 13 января 1941 г.
"Улисс" писался художником семь лет: с марта 1914 по октябрь 1921 г. Но
в некоем смысле он писался уже и много раньше. Творчеству Джойса присуща
цепкая непрерывность: каждая его следующая большая вещь как бы вытекает из
предыдущей, и с нею - из всего, что он писал прежде. До "Улисса" Джойс
написал две книги прозы: сборник новелл "Дублинцы" и роман "Портрет
художника в юности". "Дублинцы" доставили "Улиссу" его население:
большинство героев новелл стали эпизодическими персонажами романа. С
"Дублинцев" же начинался и замысел: сначала рассказ об одном дне дублинского
еврея мыслился как еще одна новелла для этого сборника. Связь с "Портретом"
еще тесней. В нем писатель нашел специфический жанр, соединяющий
автобиографию и роман: рассказ о самом себе, но о себе как о (становящемся)
художнике, с верностью лишь внутренней истории этого становления. В части же
внешних обстоятельств допускались свобода и литературные привнесения, хотя
канва событий и персонажи брались из своей жизни. Герою - художнику дано
было имя Стивен Дедал, нагруженное многими смыслами. Главные из них таковы:
1) Стивен - от христианского первомученика Стефана: судьба художника - быть
непонятым и гонимым, быть жертвой; 2) Стивен - от греческого "стефанос",
венок, символ славы художника; 3) Дедал для Джойса - идеал художника,
хитроумный мастер, кто создал и крылья, возносящие к небу, и бесконечно
запутанный лабиринт. Не отходя далеко от собственной биографии, Джойс
рассказывает в "Портрете" о годах учения Стивена в иезуитских колледжах
Клонгоуз Вуд и Бельведер и в Дублинском католическом университете, доводя
действие до периода его окончания.
"Улисс", время действия которого - день 16 июня 1904 г., прямо
продолжает "Портрет" во всем, что касается Стивена Дедала. (Не включено в
биографию Стивена только то, что и определило для Джойса выбор даты романа:
16 июня 1904 г. - день его первого свидания с Норой.) Теперь описанное в
"Портрете" - прошлое Стивена, и оно часто проходит в его сознании. Кроме
того, в прошлом у Стивена предполагается и то, что произошло с самим автором
за два года, отделяющие действие "Портрета" от начала "Улисса": поездка во
Францию с намерением учиться, возвращение в Дублин по причине болезни матери
и смерть матери. Хотя в целом дистанция между героем и автором стала больше,
но все же и черты характера Стивена, и его обстоятельства в подавляющей мере
автобиографичны (в частности, все "фобии" героя - боязнь грозы, молнии,
собак, воды - личные черты Джойса). Но линия Стивена, и жанром и содержанием
своим продолжающая "Портрет", - только "младшая" линия романа. "Улисс" -
роман об Отце и Сыне. Со Стивеном связывается тема сыновства, с Блумом -
тема отцовства; и "старшая", отцовская линия занимает гораздо большее место.
Она есть уже нечто новое в творчестве Джойса, и в основном это через нее
входят в роман его литературные новшества и находки.
Одно из главнейших новшеств - связь романа с Одиссеей" Гомера. Каждый
из его 18 эпизодов связан с определенным эпизодом из "Одиссеи" и имеет
название, отсылающее к этому эпизоду (в журнальной публикации Джойс включил
эти названия в текст романа, но затем снял их). Связь выражается в сюжетной,
тематической или смысловой параллели, а также в том, что для большинства
персонажей романа имеются прототипы в поэме Гомера: Блум - Одиссей (Улисс, в
латинской традиции), Стивен - Телемак, Молли Блум - Пенелопа, Белла Коэн -
Цирцея и т.д. Это свободная связь, не сковывающая автора и не исключающая
многих других задач романа; Джойс вовсе не желает представить переложение
"Одиссеи" в современных обличьях.
Из других задач важнее всего формальные. Проблемы техники письма,
работы с языком и литературной формой в "Улиссе" выходят на первое место.
Это происходит не сразу, так что роман отчетливо разделяется на "ранние" и
"поздние" эпизоды, отличающиеся по степени техничности и необычности стиля.
Главный разделяющий признак таков: в каждом из поздних эпизодов, помимо
прочих литературных приемов, имеется один ведущий прием: некоторая особая
техника, в которой написан данный эпизод, причем для всех зпизодов такая
техника различна. Вот полный перечень ведущих приемов романа.
Эп. 7, "Эол": имитация газеты - главки-репортажи с крикливыми
заголовками.
Эп. 10, "Блуждающие скалы": серия происходящих синхронно субэпизодов.
Эп. 11, "Сирены": словесное моделирование музыки.
Эп. 12, "Циклопы": контрастное чередование городского анекдота и
высокопарной пародии.
Эп. 13, "Навсикая":пародирование дамской прессы.
Эп. 14, "Быки Солнца": модели английского литературного стиля с
древности до современности.
Эп. 15, "Цирцея": драматическая фантазия.
Эп. 16, "Евмей": "антипроза" - нарочито вялое, заплетающееся письмо.
Эп. 17, "Итака": пародийный катехизис.
Эп. 18, "Пенелопа": непрерывный поток сознания.
К формальным приемам можно отнести и особую, небывало точную и тесную
связь романа с местом его действия, Дублином. Джойс работал со справочником
"Весь Дублин на 1904 год" и перенес на свои страницы едва ли не все его
содержание. Это можно назвать "принципом гиперлокализации": все, что
происходит в романе, снабжается детальнейшим указанием места действия, не
только улицы, но и всей, как выражался Джойс, "уличной фурнитуры" - всех
расположенных тут домов с их хозяевами, лавок с их владельцами, трактиров,
общественных зданий... "Если город исчезнет с лица земли, его можно будет
восстановить по моей книге", - сказал он однажды.
Еще в период окончания романа Джойс составил две схемы, в которых
указал все смысловые нагрузки, уровни смысла каждого эпизода. Среди них был
ряд неожиданных: автор утверждал, что с каждым эпизодом неким образом связан
определенный орган человеческого тела, а также определенная наука или
искусство, определенный символ и определенный цвет. Подобные соответствия
странны для художественной литературы, они кажутся надуманными,
противоречащими эстетике и нормальным задачам романа. Вдобавок в двух схемах
нередко указываются разные органы, разные искусства и цвета для одного и
того же эпизода. Поэтому многие критики и писатели считали схемы чудачеством
и не включали их всерьез в свое понимание "Улисса"; Набоков, к примеру,
заявлял, что схема (он знал только об одной) набросана автором шутки ради.
Но это взгляд слишком крайний, не подтверждаемый фактами и не учитывающий
того, что Джойс смотрел на "Улисса" как на нечто большее, чем просто роман в
современном смысле. У него сильны были элементы средневекового
символического мышления, для которого книга может быть и космическим
явлением, и живым организмом; а к теме телесности, в то время почти
изгнанной из литературы, у него был особый интерес, и он называл свой роман
"эпосом человеческого тела". Поэтому скажем, в итоге, так. Схемы Джойса -
отчасти неуклюжее, слишком прямолинейное, а отчасти
иронически-преувеличенное (Набоков немного прав) указание автора на
некоторые необычные аспекты, которые он сам явно считал присутствующими в
"Улиссе" и которые мы - после его указания! - тоже можем там различить, но
часто на еле заметном уровне или при очень искусственном угле зрения.
Поэтому привести данные схем нужно; но для широкого читателя я нахожу их не
важными и часто, наоборот, способными только запудрить мозги и помешать
нормальному зстетическому восприятию.
Судьба "Улисса" в литературе была громкой. Париж в двадцатых годах был
литературной столицей мира, и молва о необычайном романе разнеслась еще до
его выхода в свет. В 1918 - 1920 гг. роман печатался в США в журнале "Литл
ривью", однако Нью-йоркское общество по искоренению порока заявило судебный
протест, и суд запретил публикацию (после выхода двенадцати эпизодов),
наложив штраф на издателей. Появившись на свет, "Улисс" немедленно стал
мировой литературной сенсацией - и почти столь же немедленно начал
подвергаться цензурным преследованиям. В Англии и США роман был запрещен,
завозимые партии конфисковывались и уничтожались. Лишь в 1933 г., после
большого процесса, вошедшего в историю, роман был разрешен к публикации в
США; в Англии первое издание появилось в 1936 г., на родине автора, в
Ирландии, - в 1960 г. Весьма рано начались и попытки перевода романа на
другие языки, однако далеко не все доводились до конца. Как выяснилось,
перевод "Улисса" - изнурительный многолетний труд, без массы дополнительной
информации обреченный на грубые ошибки. Поэтому довоенные переводы,
сделанные до появления специальной литературы по "Улиссу", были
малоудовлетворительны и поздней сменялись другими, (Исключение - французский
перевод, делавшийся при прямом участии автора.) Сегодня переводы "Улисса"
существуют на нескольких десятках языков, включая такие, как корейский и
суахили.
В России перевод нескольких отрывков из романа, сделанный В.
Житомирским, появился уже в 1925 г. в альманахе "Новинки Запада". Затем в
30-х годах были предприняты две серьезные попытки полного перевода, обе
прерванные репрессиями, Валентин Стенич, известный ленинградский литератор и
переводчик, герой фельетона "Русские дэнди" Александра Блока, в 1934 - 1935
гг. опубликовал свой перевод эпизодов 4 - 6, был арестован в 1937 г. и
погиб. Возможно, архивы КГБ содержат другие части его работы. Группа,
именовавшаяся "Первый переводческий коллектив при Союзе писателей СССР" и
руководимая И. А. Кашкиным, в 1935 - 1936 гг. выпустила в журнале
"Интернациональная литература" перевод эпизодов 1 - 10. Из восьми участников
перевода наибольший вклад внес И. Романович (эп. 1, 3, 9); он также был
арестован и погиб. В дальнейшем, уже в недавние годы, появились переводы
небольших отрывков романа, выполненные А. Ливергантом (1982), а также в
зарубежье И. Померанцевым (1985) и И. Шамиром (1986).
Первые стадии работы, завершившейся появлением настоящего перевода,
относятся к началу 70-х годов. В это время к переводу "Улисса" приступил
Виктор Александрович Хинкис (1930 - 1981), человек большого таланта,
профессиональный переводчик с английского, итальянского, норвежского языков.
Среди многого, что он сделал в литературе, блестящими достижениями были
переводы трилогии Фолкнера (совместно с С. Маркишем), "Кентавра" Апдайка,
"Шпиля" Голдинга, писал он и собственную прозу и стихи. Однако работе над
"Улиссом" мешали тяжелые препятствия. Обстановка в литературе исключала
нормальный путь договора с издателями; работать надо было без перспектив
публикации и оплаты, выкраивая время от других вынужденных занятий. Помимо
того, на долгие периоды Виктора Александровича лишала трудоспособности
болезнь. Мы были с ним близкими друзьями, и он много обсуждал со мной
связанные с "Улиссом" вопросы богословия, философии, истории; постепенно и
сама работа над переводом стала совместной. Но состояние его ухуджалось. В
1978 г. он составил завещание, в котором поручал мне в случае своей смерти
продолжить и завершить работу. 2 мая 1981 г. он скончался.
В целом, вся наша деятельность над романом Джойса выразилась в
следующих результатах:
- сделанная В. А. первая черновая редакция перевода всего романа. По
принятой им системе работы эта редакция не решала художественных задач, но
служила ознакомительной цели, будучи близкой к подстрочнику и имея множество
оставляемых лакун;
- начало следующей редакции, делавшейся нами совместно (1-й эпизод);
- после смерти В. А., в надежде на вазможность журнальной публикации в
юбилейном году Джойса (1982), я срочно подготовил к печати эпизоды 1 - 6,
стремясь максимально сохранять текст В. А.;
- с утратой надежд, после годичного перерыва я вернулся к переводу,
начав его заново и не опираясь на предшествующий материал. В 1985 г.
издательство "Художественная литература" предложило заключить договор на
публикацию перевода, и к 5 мая 1986 г. (срок, диктуемый договором) была
закончена его основная редакция. Перевод делался в следующем порядке
эпизодов: 18, 7 - 17, 1 - 6. От ранних стадий в нем были сохранены найденные
В. А. переводы прозвищ главных героев: Бык, Клинк, Буян, а также несколько
отдельных находок, как-то Бардак-директор Хуэхли-Стоитли в "Циклопах";
- в период 1986 - 1989 гг. перевод получил новую редакцию, уже близкую
к окончательной;
- в 1989 г. состоялась публикация перевода в журнале "Иностранная
литература", сопровождаемая "косметической" редактурой - малыми улучшениями,
выверкою транскрипций и т. п. Редактор публикации Виктор Абрамович Ашкенази
оказывал мне при этом помощь ненавязчивую и дельную, за что я рад сердечно
поблагодарить его;
- наконец, при подготовке книжного издания перевод прошел еще две
редакции. При первой из них я, в частности, снял отклонения от оригинала,
вызывавшиеся цензурой. При второй, шедшей параллельно комментированию, было
заново проверено сохранение всех смысловых мотивов и перекличек. Итог ее я
считаю окончательным текстом перевода.
Перевод следует так называемому "выправленному тексту" романа,
подготовленному и выпущенному в свет в 1984 г. группой специалистов под
руководством профессора Х. В. Габлера (J.Joyce. Ulysses. Corrected text. Ed.
Hans Walter Gabler et al. Harmondsworth: Penguin, 1986); Вопрос о
каноническом тексте "Улисса" сложен и в настоящее время является предметом
дискуссии. Однако, за очень малыми исключениями (см. о них прим. к с. 41,
151, 404, 450), расхождения между различными вариантами невелики и
непринципиальны; для широкого читателя я полагаю их несущественными.
Понятно, что комментарий не мог быть "полным", разъясняющим все мелочи
мира "Улисса" и текста "Улисса". Такая полнота не только недостижима, но и
нежелательна: читатель должен соображать и сам, а какие-то сведения ему и
должны оставаться неизвестны, мир романа должен быть для него насколько-то
незнакомым, интригующим (еще одно сходство с детективом). Мой отбор следовал
очевидному критерию: опускалась информация, безразличная для смысловых и
художественных задач (детали дублинской жизни, однажды мелькнувшие
имена...). Но дыеко не все "мелочи" могли опускаться: именно мелкое,
малозаметное, как правило, и несет у Джойса главную смысловую нагрузку! Надо
было указывать и все множество ритмических обрывков (стихов, стишков, песен,
арий...), повсюду вплетенных в текст "Улисса": Джойс был музыкален насквозь,
и весь его текст стоит на звуке, на ритмах. Порой я указываю их сжато, ибо
важно скорее наличие обрывка, чем данные о его авторах, обычно никому не
ведомых здесь (а часто и там). То же надо сказать о Шекспире. В английском
литературном языке Шекспир - особая и необходимая часть речи, если
выразиться по Бродскому; и в речи "Улисса" эта часть особенно велика. Цитат
из Шекспира здесь не счесть - точных, приблизительных, скрытых... - и ссылки
на них поэтому предельно кратки, я не указываю, точна ли цитата, чей
использован перевод (впрочем, почти всегда перевод сделан заново, ибо
готовый не имел нужных контексту связей).
Еще специфическая черта "Улисса" - огромное число мельчайших сцепок,
связей, отсылок: Джойс пишет, постоянно отсылая к самым разным местам своего
предыдущего текста, не только в крупном, но в массе мелочей - крошечные
детали, отдельные выражения, слова постоянно кивают, намекают на такие же
мелочи, мелькнувшие где-то раньше. Конечно, они не всегда существенны, но
сама их плотность - важный параметр романа, свойство его фактуры, и читателю
стоило бы представлять их объем. Однако комментарий не может вместить их
все, и я указываю только немногие необходимые. При их множестве естественный
выход - издание "с параллельными местами", отсылками на полях. Так издают
Писание, и Джойсу это было бы явно по вкусу. Но подобное издание, увы,
роскошь в наши суровые времена (хотя отсылки я заготовил).
Основу фактических данных для комментария доставил недавний труд,
подытоживший все усилия комментаторов "Улисса": Don Gifford. "Ulysses"
annotated. 2 nd ed., revised and enlared. Univ. of California Press, 1988.
Но разумеется, одна книга, какою бы ни была, не могла быть достаточной хотя
бы уж потому, что Гиффорд, по непонятным причинам, не включил в свой труд
большую часть материала, принадлежащего к жизненному, (авто)биографическому
плану романа. Кроме того, американский стиль труда расходится с европейской