Страница:
– Ты просто высокомерный упрямец! – резко сказала Мэгги.
Чарлз покачал головой:
– Мэгги, иногда ты ведешь себя несносно. Но я джентльмен и никогда не ударю женщину! Я не сделаю ничего подобного, и ты это знаешь.
Мэгги фыркнула:
– А по-моему, было бы лучше, если бы ты меня ударил.
Проклятие! Кажется, она преуспела, досаждая ему.
– Мэгги, возможно, я поступил безнравственно, соблазнив тебя, но во всем этом есть и хорошая сторона. Ты нужна мне. Я не могу просто так… отпустить тебя.
Мэгги выглядела озадаченной.
– Я нужна тебе? Для чего?
Чарлз грустно улыбнулся:
– Томимый жаждой человек способен распознать вкус воды, когда пробует ее.
Мэгги открыла было рот, чтобы возразить, но Чарлз не дал ей сказать. Он обхватил ладонями ее лицо и накрыл губы Мэгги своими губами. Она напряглась в первый момент, но потом расслабилась и ответила на поцелуй. У Чарлза перехватило дыхание и закружилась голова. Он еще крепче прижал Мэгги к себе и с еще большим пылом принялся терзать ее губы.
Наконец Мэгги отстранилась от Чарлза и с легким вздохом, похожим на стон, положила голову ему на грудь. Она не желала больше спорить.
– Боже, Мэгги, ты заставляешь меня терять самообладание, – сказал Чарлз.
– Я не хочу, чтобы ты терял самообладание, – запротестовала она. – Я просто хочу быть с тобой, вот и все. Тем более что расставание совсем близко.
– Почему мы обязательно должны расстаться? – спросил Чарлз.
Мэгги подняла голову. Глаза ее увлажнились.
– Я уже говорила, что не могу быть твоей любовницей. Не могу спокойно оставаться здесь, когда Дэнни угрожает моим ребятам. Ты знаешь это.
– Но я имею в виду другое. Что, если ты станешь персоной, которую Дэнни не посмеет заставлять действовать по своей указке? Мэгги, дорогая… – Чарлз горько усмехнулся. – Кажется, я говорю глупости. У меня нет нужных слов. Я не знаю, что следует сказать в данном случае. Не знаю, как обратиться с просьбой к такой женщине, как ты, потому что боюсь, что мои слова будут звучать банально и неискренне. Ты для меня глоток воды в пустыне, ты моя отдушина, моя жизнь… – Мэгги слегка отстранилась, глядя на Чарлза с озадаченным видом. Он же продолжал: – Я уверен, эти слова произносили тысячи мужчин, и они потеряли истинный смысл от частого употребления. Поэтому скажу прямо: Мэгги, выходи за меня замуж. Стань моей баронессой и навсегда покончи с прежней жизнью. Семья приходского священника в Базлхерсте, которой мы достаточно заплатили, будет только рада иметь родственные отношения с супругой лорда…
Мэгги громко рассмеялась:
– Чарлз, ты сошел с ума! Я не принадлежу к твоему обществу. Ты посмотри на меня! Я уличная девка, которую ты случайно подобрал. Бывшая воровка, певичка из варьете. Ты говоришь вздор. Завтра ты опомнишься и будешь жалеть об этом глупом разговоре.
– Если ты не принадлежишь к моему обществу, то это значит, что порочно оно, а не ты, – сказал Чарлз.
– Но твоему миру безразлично это, Чарлз. В течение недели в случае удачи я буду выступать как одна из вас. Но ведь я обманщица, и реакция твоей сестры на появление в обществе Лили Барретт является достаточно ясным свидетельством того, как потом относятся к обманщицам…
– Ты самая достойная женщина, черт побери, – раздраженно сказал Чарлз.
– Я не леди, – с холодностью произнесла Мэгги. – И если ты просишь меня стать ею и постоянно играть эту роль, разве тогда я не буду обманщицей и не потеряю достоинство, о котором ты так печешься?
– Мэгги, тот факт, что ты говоришь о таких вещах, означает, что для тебя невозможно быть кем-то другим, кроме самой себя, и не важно, кого ты представляешь. – Он посмотрел на нее с нежностью. – И пожалуйста, перестань возражать. Скажи, что ты выйдешь за меня.
Мэгги смотрела на него как на сумасшедшего.
– Чарлз, Чарлз. Не настаивай. Ты будешь жалеть. Ты стараешься спасти меня, но к чему такие жертвы? Ты хочешь успокоить свою совесть?
– Конечно, нет, – ответил Чарлз. – Если бы я хотел только успокоить свою совесть, то выписал бы тебе чек на сотню или две сотни фунтов и поздравил бы себя с тем, что обеспечил тебе новую жизнь, после чего прервал бы наши отношения. Но я не собираюсь делать этого, потому что хочу, чтобы ты всегда была со мной до конца моей жизни.
Мэгги закрыла глаза, лицо ее все еще было напряжено.
– Я не знаю, что сказать. Не знаю. Только не требуй от меня ответа прямо сейчас. Поговорим в другой раз, когда все кончится.
То, как она произнесла «когда все кончится», для Чарлза прозвучало как «никогда», и по спине его пробежал холодок.
– Ответь сейчас. Ты уже сейчас можешь сказать «да», Мэгги! – воскликнул он. Затем притянул ее в свои объятия и постарался убедить ее всей мощью своего тела, хотя и понимал, что этого недостаточно.
Глава 14
Чарлз покачал головой:
– Мэгги, иногда ты ведешь себя несносно. Но я джентльмен и никогда не ударю женщину! Я не сделаю ничего подобного, и ты это знаешь.
Мэгги фыркнула:
– А по-моему, было бы лучше, если бы ты меня ударил.
Проклятие! Кажется, она преуспела, досаждая ему.
– Мэгги, возможно, я поступил безнравственно, соблазнив тебя, но во всем этом есть и хорошая сторона. Ты нужна мне. Я не могу просто так… отпустить тебя.
Мэгги выглядела озадаченной.
– Я нужна тебе? Для чего?
Чарлз грустно улыбнулся:
– Томимый жаждой человек способен распознать вкус воды, когда пробует ее.
Мэгги открыла было рот, чтобы возразить, но Чарлз не дал ей сказать. Он обхватил ладонями ее лицо и накрыл губы Мэгги своими губами. Она напряглась в первый момент, но потом расслабилась и ответила на поцелуй. У Чарлза перехватило дыхание и закружилась голова. Он еще крепче прижал Мэгги к себе и с еще большим пылом принялся терзать ее губы.
Наконец Мэгги отстранилась от Чарлза и с легким вздохом, похожим на стон, положила голову ему на грудь. Она не желала больше спорить.
– Боже, Мэгги, ты заставляешь меня терять самообладание, – сказал Чарлз.
– Я не хочу, чтобы ты терял самообладание, – запротестовала она. – Я просто хочу быть с тобой, вот и все. Тем более что расставание совсем близко.
– Почему мы обязательно должны расстаться? – спросил Чарлз.
Мэгги подняла голову. Глаза ее увлажнились.
– Я уже говорила, что не могу быть твоей любовницей. Не могу спокойно оставаться здесь, когда Дэнни угрожает моим ребятам. Ты знаешь это.
– Но я имею в виду другое. Что, если ты станешь персоной, которую Дэнни не посмеет заставлять действовать по своей указке? Мэгги, дорогая… – Чарлз горько усмехнулся. – Кажется, я говорю глупости. У меня нет нужных слов. Я не знаю, что следует сказать в данном случае. Не знаю, как обратиться с просьбой к такой женщине, как ты, потому что боюсь, что мои слова будут звучать банально и неискренне. Ты для меня глоток воды в пустыне, ты моя отдушина, моя жизнь… – Мэгги слегка отстранилась, глядя на Чарлза с озадаченным видом. Он же продолжал: – Я уверен, эти слова произносили тысячи мужчин, и они потеряли истинный смысл от частого употребления. Поэтому скажу прямо: Мэгги, выходи за меня замуж. Стань моей баронессой и навсегда покончи с прежней жизнью. Семья приходского священника в Базлхерсте, которой мы достаточно заплатили, будет только рада иметь родственные отношения с супругой лорда…
Мэгги громко рассмеялась:
– Чарлз, ты сошел с ума! Я не принадлежу к твоему обществу. Ты посмотри на меня! Я уличная девка, которую ты случайно подобрал. Бывшая воровка, певичка из варьете. Ты говоришь вздор. Завтра ты опомнишься и будешь жалеть об этом глупом разговоре.
– Если ты не принадлежишь к моему обществу, то это значит, что порочно оно, а не ты, – сказал Чарлз.
– Но твоему миру безразлично это, Чарлз. В течение недели в случае удачи я буду выступать как одна из вас. Но ведь я обманщица, и реакция твоей сестры на появление в обществе Лили Барретт является достаточно ясным свидетельством того, как потом относятся к обманщицам…
– Ты самая достойная женщина, черт побери, – раздраженно сказал Чарлз.
– Я не леди, – с холодностью произнесла Мэгги. – И если ты просишь меня стать ею и постоянно играть эту роль, разве тогда я не буду обманщицей и не потеряю достоинство, о котором ты так печешься?
– Мэгги, тот факт, что ты говоришь о таких вещах, означает, что для тебя невозможно быть кем-то другим, кроме самой себя, и не важно, кого ты представляешь. – Он посмотрел на нее с нежностью. – И пожалуйста, перестань возражать. Скажи, что ты выйдешь за меня.
Мэгги смотрела на него как на сумасшедшего.
– Чарлз, Чарлз. Не настаивай. Ты будешь жалеть. Ты стараешься спасти меня, но к чему такие жертвы? Ты хочешь успокоить свою совесть?
– Конечно, нет, – ответил Чарлз. – Если бы я хотел только успокоить свою совесть, то выписал бы тебе чек на сотню или две сотни фунтов и поздравил бы себя с тем, что обеспечил тебе новую жизнь, после чего прервал бы наши отношения. Но я не собираюсь делать этого, потому что хочу, чтобы ты всегда была со мной до конца моей жизни.
Мэгги закрыла глаза, лицо ее все еще было напряжено.
– Я не знаю, что сказать. Не знаю. Только не требуй от меня ответа прямо сейчас. Поговорим в другой раз, когда все кончится.
То, как она произнесла «когда все кончится», для Чарлза прозвучало как «никогда», и по спине его пробежал холодок.
– Ответь сейчас. Ты уже сейчас можешь сказать «да», Мэгги! – воскликнул он. Затем притянул ее в свои объятия и постарался убедить ее всей мощью своего тела, хотя и понимал, что этого недостаточно.
Глава 14
– Что мы сегодня будем делать, Милли? – спросила Ферн Ашуэрт, рассеянно листая книгу. Ее сестра Флора жестом пригласила Мэгги сесть рядом с ними, как только та появилась в гостиной. Мэгги села, сделав вид, что занялась носовым платком, вышивание которого начала еще с мисс Уэст. При этом она ощущала вес тяжелого револьвера в кармане платья. Утром ей помогал одеваться Чарлз, он не заметил у нее револьвера, а волосы она расчесала и уложила сама, так как Салли еще не вернулась из города. Мэгги внушала себе, что не стоит волноваться по поводу отсутствия подруги – Саутворк находился довольно далеко и район поиска был большим.
Мэгги старательно избегала взгляда Чарлза, опасаясь, что выдаст себя, а это никак не вязалось с ролью невинной наследницы. Даже через комнату, где с раннего утра слышны были отрывочные разговоры по поводу событий вчерашнего вечера, Мэгги чувствовала, как он злился; его гнев, подобно пламени, обжигал ее, и удивительно, что остальные присутствующие не замечали раздражения барона.
Она не могла выйти замуж за него. Даже мысль об этом казалась нелепой.
– Сегодня мы будем лесными нимфами! – объявила Милли. За завтраком она опять раздала цветочные гирлянды и лавровые венки.
Леди Мэри и леди Элизабет похитили венки у Питера Рэдклиффа и их брата лорда Гамильтона. В ответ Питер взял венки у своих трех братьев, а также у сэра Натаниела Дайнса и надел все четыре себе на голову, а потом, чтобы превзойти сестер-близнецов во всех отношениях, уговорил Мэгги и Флору Ашуэрт отдать ему их гирлянды. Этот поступок, естественно, побудил близнецов попытаться снять венки с головы Питера, к вящему удовольствию лорда Гиффорда, сэра Натаниела и Александра Рэдклиффа.
Мэгги внимательно следила за гостями, но ни один из тех, кто входил в список подозреваемых, не мог подходить на роль человека, подбросившего письмо.
– Не знаю, как Гиффорд, но я не чувствую себя нимфой в данный момент, – сказал сэр Натаниел, поглаживая подбородок; его голубые глаза были полуприкрыты.
Мисс Хаусер засмеялась и вцепилась в его локоть. Мэгги подозревала, что она была не единственная, кто провел ночь не в своей комнате.
– Помимо нимф есть еще охотники, – уточнила Милли. – Мы устроим соревнование по стрельбе из лука!
Леди Рашуэрт оторвалась от беседы с лордом Хайдом.
– Стрельба из лука? Уже давно никто этим не занимался!
– Я подумала, почему бы не развлечься таким милым способом, – сказала леди Эджингтон с легким поклоном.
– Тогда давайте отправимся на огневой рубеж, – холодно сказал Чарлз и отошел от окна.
Питер Рэдклифф принял театральную позу.
– Вперед, вперед в охотничьи поля! – С этими словами он распахнул ближайшую стеклянную дверь и с гордым видом ступил на террасу.
К выходу поспешили и остальные. Сборы длились несколько минут – ушло немало времени на то, чтобы гости надели свои перчатки, шляпы, плащи и накидки. Наконец все собрались на лужайке у террасы. Женщины осторожно приподнимали над влажной травой юбки своих утренних платьев, и их кринолины раскачивались на ветру подобно церковным колоколам.
– Тебе следовало бы сказать вчера вечером о своей затее, – заметила Фейс Уэлдон с легким упреком. – Я надела бы платье, более подходящее для такого мероприятия.
– Тогда не было бы сюрприза, – весело ответила Милли и дала указание ожидавшему лакею раздать четыре лука.
Мэгги наблюдала за всем этим с некоторой неуверенностью: она никогда прежде не держала в руках лук. Однако большинство женщин было в таком же положении, и если бы Мэгги проявила свое умение в стрельбе, то это выглядело бы более странно, чем если бы она продемонстрировала полное отсутствие опыта в этом деле.
На траве на расстоянии двадцати ярдов были установлены четыре цели – несколько мешков с сеном, к которым были прикреплены ярко раскрашенные бумажные мишени.
Рядом с Мэгги остановилась Флора. Девушка посмотрела на небо с явной тревогой и спросила:
– Как вы думаете, будет дождь?
Мэгги запрокинула голову и посмотрела вверх. По небу плыли густые темные облака, вздымаясь над холмами и опускаясь в долины, словно это было море перед штормом. Такую картину едва ли увидишь в Лондоне, где тяжелый влажный воздух заставлял дым стелиться понизу, скрывая облака. Позади собравшейся на лужайке компании огромный белый фасад особняка резко выделялся на фоне темно-зеленого газона и серого неба, а купол главного холла казался незначительным по сравнению с общей длиной и высотой здания.
Быть женой Чарлза, хозяйкой всего этого… Мэгги овладела мучительная тоска от сознания невозможности осуществления такой безнадежной мечты. «Глупая, – с усмешкой подумала она про себя. – Он никогда не был и не может быть твоим, и ты знала это с самого начала. Он тоже все понимает и скоро образумится».
– Дождь будет. Я не сомневаюсь, – ответила Мэгги на вопрос Флоры. – Однако надеюсь, мы не промокнем.
Тем временем леди Эджингтон разделила компанию на четыре группы. При этом никто не возражал – даже скептически настроенная дочь леди Рашуэрт, которая скривила свои тонкие бледные губы в скрытой улыбке, но все же взяла лук. Участники соревнования выстроились перед мишенями и стали по очереди стрелять. В общей сложности каждый выпустил по три стрелы. Служанка Милли прилежно вела счет попаданиям, а четыре лакея возвращали стрелы в перерывах между сериями выстрелов.
Мэгги должна была стрелять третьей, после сэра Натаниела Дайнса, который аккуратно уложил первые две стрелы почти в центр мишени. Третья его стрела вылетела из лука и попала во второй круг от центра.
Умышленно ли он сделал это? Мэгги удивленно заморгала. Сэр Натаниел повернулся и смущенно посмотрел на нее, потом улыбнулся и незаметно подмигнул, прежде чем передать лук и занять место в конце очереди. Мэгги сказала себе, что нелепо усматривать что-то злонамеренное в действиях сэра Натаниела только потому, что тот фигурировал в списке Чарлза, включающем людей, которые могли бы помогать Дэнни.
Она шагнула вперед на линию огня, вставила стрелу в лук и оттянула тетиву. Мэгги удивило, как легко это получилось, она ожидала, что потребуется приложить гораздо большее усилие. Она тщательно прицелилась и выстрелила. Когда-то Мэгги долго практиковалась в метании ножа. Ей хотелось стать лучшей среди мальчишек и завоевать их уважение. И сегодня она надеялась, что те уроки не прошли даром.
Отпущенная тетива издала тихий свистящий звук. Стрела попала почти в центр мишени. Вокруг Мэгги раздались восхищенные возгласы, и она улыбнулась, снова прицеливаясь. На этот раз стрела вошла значительно левее центра: Мэгги не хотела выглядеть слишком умелым стрелком.
Чарлз стрелял пятым. Его стрелы легли гораздо кучнее и ближе к центру, чем у нее. На вопросительный взгляд Мэгги он ответил: «Я же охотник», – и пошел в конец очереди. Леди Ашуэрт, преодолев первоначальные колебания, послала каждую стрелу точно в яблочко, к великому удивлению ее сына, лорда Гиффорда. Ее дочь, леди Виктория, отстрелялась не менее удачно.
По мере того как проходил очередной тур стрельбы, заключались пари. Милли хотела принять в этом участие, но воздержалась, поймав запрещающий взгляд брата. Финальные выстрелы сопровождались криками радости или досады, в зависимости от удачи или неудачи участников пари. Фаворитом стала леди Рашуэрт, которая одержала убедительную победу. Передавая лук, она казалась спокойной, хотя щеки ее слегка порозовели, когда она сообщила, что с юных лет увлекалась стрельбой из лука и была лучшей среди своих сверстников. При всем этом сэр Натаниел Дайнс мог бы победить ее, если бы не внезапный порыв ветра, который отклонил одну из его стрел на несколько дюймов в сторону. Он благосклонно признал свое поражение, сказав, что если бы они соревновались в метании кинжалов, а не стрел Купидона, он стал бы победителем. Это замечание сестры-близнецы восприняли с бурным восторгом, хотя в глазах Дайнса не было даже намека на юмор.
По спине Мэгги пробежал холодок. Она вспомнила о своих подозрениях и посмотрела на удаляющуюся фигуру Натаниела с тревогой. Ему было чуть больше тридцати, а в банде Джонни не было ни одного человека такого возраста.
Соревнования закончились как раз вовремя. Едва компания двинулась через лужайку к дому, на землю упали первые капли дождя. Близнецы с визгом бросились бежать, увлекая за собой Милли, сестер Ашуэрт и братьев Рэдклифф. Остальная компания всецело игнорировала непогоду, продолжая идти неторопливым шагом через лужайку, как будто причуды стихии не заслуживали их внимания.
Казалось, погода проявила должное уважение к ним, потому что как только последний из компании достиг убежища в гостиной, дождь припустил с нешуточной силой.
– О Боже! – воскликнула Милли, – Я оставила свой зонтик на лужайке.
– Почему же вы не хватились его сразу? – спросил Питер Рэдклифф.
– Вам не обязательно это знать, – язвительно ответила Милли и посмотрела на слуг, грузивших на телегу намокшие мешки с сеном. – Они могут не заметить его и втоптать в землю!
– Я возьму ваш зонтик, – сказала Мэгги, вызвавшись добровольцем. Ей было душно, и она чувствовала себя подавленной в гостиной. Ей хотелось прогуляться под дождем, на воздухе было значительно лучше.
– О нет! – воскликнула Милли. – Я не допущу, чтобы вы простудились и заболели. Пусть пойдет Чарлз. Или Питер.
Питер Рэдклифф фыркнул:
– Значит, мне можно простужаться? Благодарю за доверие, Милли, но я, пожалуй, откажусь.
– Со мной все будет в порядке. Я выросла в деревне, как вы знаете, и привыкла гулять под дождем, – бодро сказала Мэгги и, предвосхищая протесты, открыла стеклянную дверь, вышла наружу и зашагала к мишеням на лужайке, прикрываясь от дождя накидкой.
– Чарлз, ты должен пойти за ней! – раздался обеспокоенный голос леди Эджингтон, но Мэгги не оглянулась.
Если этот поступок разоблачит ее притворство и все увидят, что она повела себя не так, как следует в соответствии с аристократическими манерами, то тем лучше. Ее прогонят, и тогда она станет бесполезной для Дэнни, и он, может быть, отпустит Фрэнки.
Мэгги услышала позади себя быстро приближающиеся шаги. Она повернула голову и увидела Чарлза, который уже поравнялся с ней. Его лицо выражало крайнее неодобрение.
– Что ты делаешь? – резко спросил он.
– Убегаю, – кратко ответила Мэгги.
– Ты промокла.
– Еще нет, – сказала она, плотнее запахивая накидку.
– Ты можешь заболеть, – предупредил Чарлз.
– Ты тоже. – Мэгги двигалась медленно, опустив голову и внимательно вглядываясь в мокрую, коротко подстриженную траву на лужайке.
– Ты ведешь себя глупо, – сказал Чарлз. – Ты что же, хочешь вымокнуть до нитки?
Мэгги сдвинула брови. А вот и зонтик; он лежал в двадцати шагах от того места, где работали слуги.
– Если я простужусь, то буду изолирована от других. Кто-то из этой компании помогает Дэнни, и я схожу с ума, думая, кто это может быть.
– Мэгги, мы справимся с проблемой. – Другой, наверное, произнес бы эти слова достаточно мягко, а Чарлз заявил это так резко и с таким решительным выражением лица, что, казалось, мог сдвинуть горы. Мэгги со вздохом подняла зонтик.
– Конечно, – сказала она и двинулась назад к дому.
Вернувшись в гостиную, Мэгги отдала зонтик Милли и отправилась в свои комнаты, чтобы переодеться, игнорируя при этом попытки суетящихся дам справиться о ее состоянии. Она слышала шаги Чарлза позади себя, когда шла через прихожую, а также слышала их, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Мэгги упорно не обращала на Чарлза внимания. Не было смысла о чем-то говорить, так как все уже было сказано.
Чарлз догнал ее в полутемном коридоре, ведущем к зимним апартаментам. Он схватил Мэгги за локоть и, повернув лицом к себе, прижал к широкой груди.
Мэгги попыталась отстраниться, но Чарлз не дал ей возразить, запечатав рот страстным поцелуем. Мэгги не смогла противиться; в конце концов она расслабилась и прижалась к Чарлзу, подчиняясь его настоятельной потребности, силе его горячего тела, пробудившего в центре ее женского естества жгучее желание, а вместе с ним и смутную надежду.
Через мгновение Чарлз отпустил ее и отступил на шаг.
– Не стоило этого делать, – сказала Мэгги, хотя не сожалела о поцелуе. – Нас мог кто-нибудь увидеть.
– Нет, – возразил Чарлз, не отрывая от нее глаз.
Мэгги криво улыбнулась:
– Ты опять собираешься сердиться?
– Я не сердился, – сказал Чарлз с оттенком юмора и боли. – Слов недостаточно, чтобы изменить тебя, но я хочу, чтобы ты помнила этот поцелуй и все, что между нами было. Возможно, это будет убедительней всяких слов.
Мэгги кивнула:
– Я никогда этого не забуду.
– Хорошо, – сказал Чарлз. Он протянул руку и провел пальцем по ее скуле. – Я должен переодеться сейчас, иначе мое долгое отсутствие вызовет много вопросов.
Мэгги опять кивнула, ничего не сказав. Чарлз резко повернулся и пошел прочь. Мэгги смотрела на его удалявшуюся фигуру и чувствовала, как сжимается горло. К тому времени когда она присоединилась к компании, Чарлз был уже там, и в течение получаса они принимали участие в различных словесных играх. Флора Ашуэрт стала победительницей в поэтическом конкурсе и заметно покраснела, когда Питер Рэдклифф театрально короновал ее лавровым венком и объявил действительным лауреатом в области поэзии.
Леди Эджингтон отметила появление Мэгги кивком и объявила, что следующим развлечением будет игра в анаграммы на пасторальные темы. Мэгги аккуратно написала на предоставленной ей полоске бумаги придуманный для такого случая нелепый набор слов, надеясь, что тот, кто будет решать ее анаграмму, окажется в затруднительном положении, и тогда ее неудача тоже никого не удивит. Когда пришло время обмениваться записками, лорд Гиффорд дал ей свою и подмигнул.
Мэгги развернула листок, на котором было написано: «НО СЭИ НАЛЛ ДИВАН».
Надо по крайней мере сделать вид, что она пытается решить эту анаграмму. Мэгги внимательно прочитала слова: «Но сэи налл диван». Она начала перебирать комбинации букв: налл диван, наллдиван, нал-ливан… салливан. Салливан. О’Салливан. Выходит – Дэнни О’Салливан! Мэгги резко подняла голову, затаив дыхание.
Лорд Гиффорд улыбнулся ей, В этой улыбке не было злого умысла. Он выглядел как школьник, решивший позабавиться, не думая о последствиях своей выходки. Взгляд Мэгги переместился в сторону сэра Натаниела Дайнса, чей монокль блестел в свете газового светильника и закрывал один глаз, подобно повязке Дэнни.
На мгновение Мэгги потеряла контроль над собой. Перед ее мысленным взором возникло лицо, наполовину скрытое бакенбардами и усами, в шляпе, низко надвинутой на лоб. Дэнни улыбался точно так же, поднимая руку как бы для того, чтобы пригладить свои взъерошенные волосы и провести ладонью по теперь уже выбритым щекам. Дэнни. Дэнни здесь. Ни его головорезы, ни его друзья, а лично он, Дэнни.
Мысли смешались в голове Мэгги. Значит, он принадлежит к этому обществу. Значит, Дэнни – джентльмен, как она и подозревала. И лорд Гиффорд дал ей понять, кем является этот человек? Она оглядела комнату, и теперь все здесь приобрело зловещий оттенок в присутствии самого хладнокровного убийцы Англии. Мэгги ощутила тяжесть револьвера, прижатого к ноге.
Она резко встала, чем удивила гостей, а заметив вопрос в глазах Чарлза, ответила умоляющим взглядом. Пробормотав извинения, Мэгги стремительно вышла из гостиной и укрылась в соседней полутемной комнате. Сквозь окна, заслоненные пеленой дождя, смутно виднелись лужайка и парк, которые казались бесформенной массой темной зелени. Мэгги прислонилась к стене и закрыла глаза; ее рука скользнула в карман, где она нащупала револьвер.
«Чарлз никогда не простит мне этого», – подумала она, сжимая рукоятку. Но разве это имеет значение теперь, когда ей грозит смерть? Она должна сделать это. Только глупец может думать, что Дэнни оставит ее в живых, особенно после того, как она узнала его. И если ей уже поздно думать о своей безопасности, она по крайней мере сможет спасти ребят. Она должна собраться с силами хотя бы на минуту… на полминуты, и тогда все будет кончено.
Чарлз, конечно, ужасно разозлится.
Мэгги представила последовательность своих действий. Вот она достает револьвер. Взводит курок. Слегка приоткрывает дверь и заглядывает в гостиную. Потом появляется в дверном проеме, поднимает револьвер и нажимает на спусковой крючок. Она убьет Дэнни, а затем себя. Ей нет смысла жить, ведь ее все равно повесят. «О Боже, Чарлз…»
Дверь в комнату со скрипом открылась. Мэгги быстро сжала рукоятку револьвера, но прежде чем успела достать оружие, рядом оказался Натаниел Дайнс. Схватив Мэгги за руки, он прижал ее к стене.
Мэгги молча пыталась сопротивляться, но ей мешал кринолин. Она попробовала ударить Натаниела ногой, но ее маневр не удался, и тогда она решила закричать…
– Даже не пытайся, если дорожишь жизнью Фрэнки! – прорычал сквозь зубы Дэнни Натаниел. В окне отражался блеск его монокля. Почему же она не распознала его раньше? Волосы сэра Натаниела не были прилизаны; напротив, они лежали в живописном беспорядке. Лицо же он прятал за фальшивыми бакенбардами и усами. Но вот его глаза, бездушные, злые, были такими же пугающими, как единственный глаз Дэнни. – Я приказал своему верному человеку убить его завтра, если он не получит отмены приказа.
Мэгги перестала сопротивляться. Она тяжело и прерывисто дышала.
– Чего ты хочешь, Дэнни? – резко спросила она.
– Здесь нет Дэнни, моя девочка, – сказал Натаниел, самодовольно ухмыляясь. – Здесь только сэр Натаниел Дайнс.
– Чего ты хочешь? – повторила Мэгги. Она вызывающе прищурилась, хотя ее сердце гулко билось в груди. Натаниел Дайнс не был таким большим, как Чарлз, но был гораздо крупнее Мэгги, и его рука теперь сжимала ей горло. Преимущество Мэгги всегда было только в быстрой реакции и ловкости. Сейчас же, прижатая к стене, она была беспомощна, как ребенок.
Сэр Натаниел широко улыбнулся своей отвратительной улыбкой:
– Я хочу совершить самую крупную кражу за всю историю Британской империи.
– Хорошо, что история империи не слишком древняя, не правда ли? Иначе тебе предстояла бы непосильная работа, – саркастически заметила Мэгги.
Сэр Натаниел проигнорировал ее замечание.
– Я не совсем правильно выразился, – холодно сказал он. – Я имел в виду, что это ты совершишь самую крупную кражу в истории империи.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. – На самом деле Мэгги все поняла, но слишком поздно. «Он собирается использовать меня. Потом со мной произойдет несчастный случай, а все награбленное исчезнет… и я не смогу ничего сделать, чтобы воспрепятствовать этому».
– Леди Эджингтон, Миллисент Кроссхем, леди Джеймс Ашуэрт, Ферн, Флора и миссис Уэлдон, леди Элизабет и леди Мэри, миссис Мортимер, леди Рашуэрт и леди Виктория – что, по-твоему, объединяет их? – холодно спросил Натаниел.
Мэгги не собиралась играть с ним в эту игру.
– Ну скажем, все они имеют бледный цвет лица.
– Они леди, моя дорогая. – Это ласковое обращение звучало как насмешка. – Леди из самых благородных семейств. А это значит, что в их распоряжении находятся старинные семейные драгоценности.
– Ну и что? – спросила Мэгги.
– Ты украдешь их для меня сегодня вечером, – сказал сэр Натаниел.
– А если они держат драгоценности при себе? – спросила Мэгги.
– Не беспокойся. Я все предусмотрел. – Мэгги пристально посмотрела на него. – Ты знаешь, где находятся их спальни, и, когда придет пора действовать, я подам сигнал, который ты поймешь. Весьма способная мисс Хаусер будет твоей помощницей, а мой… камердинер… будет караулить, так что не бойся – без помощи ты не останешься.
Вероятно, придется вскрывать замки, а она уже забыла, как это делается. Правда, мисс Хаусер может прийти ей на помощь, и Мэгги остается только осторожно проникнуть в комнаты.
– Значит, ты спланировал все это вместе с лордом Гиффордом? – с горечью спросила Мэгги.
Сэр Натаниел улыбнулся:
– Лорд Гиффорд? О нет. Он очень полезный парень, всегда готовый на какое-нибудь озорство. Но он не знает о моих планах. А когда узнает, будет слишком поздно, и он не осмелится открыть рот.
– Может быть, ты меня тоже обманываешь? Может, Фрэнки вовсе не у тебя? – спросила Мэгги. Она готова была рисковать жизнью, готова была даже умереть ради своего друга, но рисковать из-за мошенничества она не собиралась.
Мэгги старательно избегала взгляда Чарлза, опасаясь, что выдаст себя, а это никак не вязалось с ролью невинной наследницы. Даже через комнату, где с раннего утра слышны были отрывочные разговоры по поводу событий вчерашнего вечера, Мэгги чувствовала, как он злился; его гнев, подобно пламени, обжигал ее, и удивительно, что остальные присутствующие не замечали раздражения барона.
Она не могла выйти замуж за него. Даже мысль об этом казалась нелепой.
– Сегодня мы будем лесными нимфами! – объявила Милли. За завтраком она опять раздала цветочные гирлянды и лавровые венки.
Леди Мэри и леди Элизабет похитили венки у Питера Рэдклиффа и их брата лорда Гамильтона. В ответ Питер взял венки у своих трех братьев, а также у сэра Натаниела Дайнса и надел все четыре себе на голову, а потом, чтобы превзойти сестер-близнецов во всех отношениях, уговорил Мэгги и Флору Ашуэрт отдать ему их гирлянды. Этот поступок, естественно, побудил близнецов попытаться снять венки с головы Питера, к вящему удовольствию лорда Гиффорда, сэра Натаниела и Александра Рэдклиффа.
Мэгги внимательно следила за гостями, но ни один из тех, кто входил в список подозреваемых, не мог подходить на роль человека, подбросившего письмо.
– Не знаю, как Гиффорд, но я не чувствую себя нимфой в данный момент, – сказал сэр Натаниел, поглаживая подбородок; его голубые глаза были полуприкрыты.
Мисс Хаусер засмеялась и вцепилась в его локоть. Мэгги подозревала, что она была не единственная, кто провел ночь не в своей комнате.
– Помимо нимф есть еще охотники, – уточнила Милли. – Мы устроим соревнование по стрельбе из лука!
Леди Рашуэрт оторвалась от беседы с лордом Хайдом.
– Стрельба из лука? Уже давно никто этим не занимался!
– Я подумала, почему бы не развлечься таким милым способом, – сказала леди Эджингтон с легким поклоном.
– Тогда давайте отправимся на огневой рубеж, – холодно сказал Чарлз и отошел от окна.
Питер Рэдклифф принял театральную позу.
– Вперед, вперед в охотничьи поля! – С этими словами он распахнул ближайшую стеклянную дверь и с гордым видом ступил на террасу.
К выходу поспешили и остальные. Сборы длились несколько минут – ушло немало времени на то, чтобы гости надели свои перчатки, шляпы, плащи и накидки. Наконец все собрались на лужайке у террасы. Женщины осторожно приподнимали над влажной травой юбки своих утренних платьев, и их кринолины раскачивались на ветру подобно церковным колоколам.
– Тебе следовало бы сказать вчера вечером о своей затее, – заметила Фейс Уэлдон с легким упреком. – Я надела бы платье, более подходящее для такого мероприятия.
– Тогда не было бы сюрприза, – весело ответила Милли и дала указание ожидавшему лакею раздать четыре лука.
Мэгги наблюдала за всем этим с некоторой неуверенностью: она никогда прежде не держала в руках лук. Однако большинство женщин было в таком же положении, и если бы Мэгги проявила свое умение в стрельбе, то это выглядело бы более странно, чем если бы она продемонстрировала полное отсутствие опыта в этом деле.
На траве на расстоянии двадцати ярдов были установлены четыре цели – несколько мешков с сеном, к которым были прикреплены ярко раскрашенные бумажные мишени.
Рядом с Мэгги остановилась Флора. Девушка посмотрела на небо с явной тревогой и спросила:
– Как вы думаете, будет дождь?
Мэгги запрокинула голову и посмотрела вверх. По небу плыли густые темные облака, вздымаясь над холмами и опускаясь в долины, словно это было море перед штормом. Такую картину едва ли увидишь в Лондоне, где тяжелый влажный воздух заставлял дым стелиться понизу, скрывая облака. Позади собравшейся на лужайке компании огромный белый фасад особняка резко выделялся на фоне темно-зеленого газона и серого неба, а купол главного холла казался незначительным по сравнению с общей длиной и высотой здания.
Быть женой Чарлза, хозяйкой всего этого… Мэгги овладела мучительная тоска от сознания невозможности осуществления такой безнадежной мечты. «Глупая, – с усмешкой подумала она про себя. – Он никогда не был и не может быть твоим, и ты знала это с самого начала. Он тоже все понимает и скоро образумится».
– Дождь будет. Я не сомневаюсь, – ответила Мэгги на вопрос Флоры. – Однако надеюсь, мы не промокнем.
Тем временем леди Эджингтон разделила компанию на четыре группы. При этом никто не возражал – даже скептически настроенная дочь леди Рашуэрт, которая скривила свои тонкие бледные губы в скрытой улыбке, но все же взяла лук. Участники соревнования выстроились перед мишенями и стали по очереди стрелять. В общей сложности каждый выпустил по три стрелы. Служанка Милли прилежно вела счет попаданиям, а четыре лакея возвращали стрелы в перерывах между сериями выстрелов.
Мэгги должна была стрелять третьей, после сэра Натаниела Дайнса, который аккуратно уложил первые две стрелы почти в центр мишени. Третья его стрела вылетела из лука и попала во второй круг от центра.
Умышленно ли он сделал это? Мэгги удивленно заморгала. Сэр Натаниел повернулся и смущенно посмотрел на нее, потом улыбнулся и незаметно подмигнул, прежде чем передать лук и занять место в конце очереди. Мэгги сказала себе, что нелепо усматривать что-то злонамеренное в действиях сэра Натаниела только потому, что тот фигурировал в списке Чарлза, включающем людей, которые могли бы помогать Дэнни.
Она шагнула вперед на линию огня, вставила стрелу в лук и оттянула тетиву. Мэгги удивило, как легко это получилось, она ожидала, что потребуется приложить гораздо большее усилие. Она тщательно прицелилась и выстрелила. Когда-то Мэгги долго практиковалась в метании ножа. Ей хотелось стать лучшей среди мальчишек и завоевать их уважение. И сегодня она надеялась, что те уроки не прошли даром.
Отпущенная тетива издала тихий свистящий звук. Стрела попала почти в центр мишени. Вокруг Мэгги раздались восхищенные возгласы, и она улыбнулась, снова прицеливаясь. На этот раз стрела вошла значительно левее центра: Мэгги не хотела выглядеть слишком умелым стрелком.
Чарлз стрелял пятым. Его стрелы легли гораздо кучнее и ближе к центру, чем у нее. На вопросительный взгляд Мэгги он ответил: «Я же охотник», – и пошел в конец очереди. Леди Ашуэрт, преодолев первоначальные колебания, послала каждую стрелу точно в яблочко, к великому удивлению ее сына, лорда Гиффорда. Ее дочь, леди Виктория, отстрелялась не менее удачно.
По мере того как проходил очередной тур стрельбы, заключались пари. Милли хотела принять в этом участие, но воздержалась, поймав запрещающий взгляд брата. Финальные выстрелы сопровождались криками радости или досады, в зависимости от удачи или неудачи участников пари. Фаворитом стала леди Рашуэрт, которая одержала убедительную победу. Передавая лук, она казалась спокойной, хотя щеки ее слегка порозовели, когда она сообщила, что с юных лет увлекалась стрельбой из лука и была лучшей среди своих сверстников. При всем этом сэр Натаниел Дайнс мог бы победить ее, если бы не внезапный порыв ветра, который отклонил одну из его стрел на несколько дюймов в сторону. Он благосклонно признал свое поражение, сказав, что если бы они соревновались в метании кинжалов, а не стрел Купидона, он стал бы победителем. Это замечание сестры-близнецы восприняли с бурным восторгом, хотя в глазах Дайнса не было даже намека на юмор.
По спине Мэгги пробежал холодок. Она вспомнила о своих подозрениях и посмотрела на удаляющуюся фигуру Натаниела с тревогой. Ему было чуть больше тридцати, а в банде Джонни не было ни одного человека такого возраста.
Соревнования закончились как раз вовремя. Едва компания двинулась через лужайку к дому, на землю упали первые капли дождя. Близнецы с визгом бросились бежать, увлекая за собой Милли, сестер Ашуэрт и братьев Рэдклифф. Остальная компания всецело игнорировала непогоду, продолжая идти неторопливым шагом через лужайку, как будто причуды стихии не заслуживали их внимания.
Казалось, погода проявила должное уважение к ним, потому что как только последний из компании достиг убежища в гостиной, дождь припустил с нешуточной силой.
– О Боже! – воскликнула Милли, – Я оставила свой зонтик на лужайке.
– Почему же вы не хватились его сразу? – спросил Питер Рэдклифф.
– Вам не обязательно это знать, – язвительно ответила Милли и посмотрела на слуг, грузивших на телегу намокшие мешки с сеном. – Они могут не заметить его и втоптать в землю!
– Я возьму ваш зонтик, – сказала Мэгги, вызвавшись добровольцем. Ей было душно, и она чувствовала себя подавленной в гостиной. Ей хотелось прогуляться под дождем, на воздухе было значительно лучше.
– О нет! – воскликнула Милли. – Я не допущу, чтобы вы простудились и заболели. Пусть пойдет Чарлз. Или Питер.
Питер Рэдклифф фыркнул:
– Значит, мне можно простужаться? Благодарю за доверие, Милли, но я, пожалуй, откажусь.
– Со мной все будет в порядке. Я выросла в деревне, как вы знаете, и привыкла гулять под дождем, – бодро сказала Мэгги и, предвосхищая протесты, открыла стеклянную дверь, вышла наружу и зашагала к мишеням на лужайке, прикрываясь от дождя накидкой.
– Чарлз, ты должен пойти за ней! – раздался обеспокоенный голос леди Эджингтон, но Мэгги не оглянулась.
Если этот поступок разоблачит ее притворство и все увидят, что она повела себя не так, как следует в соответствии с аристократическими манерами, то тем лучше. Ее прогонят, и тогда она станет бесполезной для Дэнни, и он, может быть, отпустит Фрэнки.
Мэгги услышала позади себя быстро приближающиеся шаги. Она повернула голову и увидела Чарлза, который уже поравнялся с ней. Его лицо выражало крайнее неодобрение.
– Что ты делаешь? – резко спросил он.
– Убегаю, – кратко ответила Мэгги.
– Ты промокла.
– Еще нет, – сказала она, плотнее запахивая накидку.
– Ты можешь заболеть, – предупредил Чарлз.
– Ты тоже. – Мэгги двигалась медленно, опустив голову и внимательно вглядываясь в мокрую, коротко подстриженную траву на лужайке.
– Ты ведешь себя глупо, – сказал Чарлз. – Ты что же, хочешь вымокнуть до нитки?
Мэгги сдвинула брови. А вот и зонтик; он лежал в двадцати шагах от того места, где работали слуги.
– Если я простужусь, то буду изолирована от других. Кто-то из этой компании помогает Дэнни, и я схожу с ума, думая, кто это может быть.
– Мэгги, мы справимся с проблемой. – Другой, наверное, произнес бы эти слова достаточно мягко, а Чарлз заявил это так резко и с таким решительным выражением лица, что, казалось, мог сдвинуть горы. Мэгги со вздохом подняла зонтик.
– Конечно, – сказала она и двинулась назад к дому.
Вернувшись в гостиную, Мэгги отдала зонтик Милли и отправилась в свои комнаты, чтобы переодеться, игнорируя при этом попытки суетящихся дам справиться о ее состоянии. Она слышала шаги Чарлза позади себя, когда шла через прихожую, а также слышала их, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Мэгги упорно не обращала на Чарлза внимания. Не было смысла о чем-то говорить, так как все уже было сказано.
Чарлз догнал ее в полутемном коридоре, ведущем к зимним апартаментам. Он схватил Мэгги за локоть и, повернув лицом к себе, прижал к широкой груди.
Мэгги попыталась отстраниться, но Чарлз не дал ей возразить, запечатав рот страстным поцелуем. Мэгги не смогла противиться; в конце концов она расслабилась и прижалась к Чарлзу, подчиняясь его настоятельной потребности, силе его горячего тела, пробудившего в центре ее женского естества жгучее желание, а вместе с ним и смутную надежду.
Через мгновение Чарлз отпустил ее и отступил на шаг.
– Не стоило этого делать, – сказала Мэгги, хотя не сожалела о поцелуе. – Нас мог кто-нибудь увидеть.
– Нет, – возразил Чарлз, не отрывая от нее глаз.
Мэгги криво улыбнулась:
– Ты опять собираешься сердиться?
– Я не сердился, – сказал Чарлз с оттенком юмора и боли. – Слов недостаточно, чтобы изменить тебя, но я хочу, чтобы ты помнила этот поцелуй и все, что между нами было. Возможно, это будет убедительней всяких слов.
Мэгги кивнула:
– Я никогда этого не забуду.
– Хорошо, – сказал Чарлз. Он протянул руку и провел пальцем по ее скуле. – Я должен переодеться сейчас, иначе мое долгое отсутствие вызовет много вопросов.
Мэгги опять кивнула, ничего не сказав. Чарлз резко повернулся и пошел прочь. Мэгги смотрела на его удалявшуюся фигуру и чувствовала, как сжимается горло. К тому времени когда она присоединилась к компании, Чарлз был уже там, и в течение получаса они принимали участие в различных словесных играх. Флора Ашуэрт стала победительницей в поэтическом конкурсе и заметно покраснела, когда Питер Рэдклифф театрально короновал ее лавровым венком и объявил действительным лауреатом в области поэзии.
Леди Эджингтон отметила появление Мэгги кивком и объявила, что следующим развлечением будет игра в анаграммы на пасторальные темы. Мэгги аккуратно написала на предоставленной ей полоске бумаги придуманный для такого случая нелепый набор слов, надеясь, что тот, кто будет решать ее анаграмму, окажется в затруднительном положении, и тогда ее неудача тоже никого не удивит. Когда пришло время обмениваться записками, лорд Гиффорд дал ей свою и подмигнул.
Мэгги развернула листок, на котором было написано: «НО СЭИ НАЛЛ ДИВАН».
Надо по крайней мере сделать вид, что она пытается решить эту анаграмму. Мэгги внимательно прочитала слова: «Но сэи налл диван». Она начала перебирать комбинации букв: налл диван, наллдиван, нал-ливан… салливан. Салливан. О’Салливан. Выходит – Дэнни О’Салливан! Мэгги резко подняла голову, затаив дыхание.
Лорд Гиффорд улыбнулся ей, В этой улыбке не было злого умысла. Он выглядел как школьник, решивший позабавиться, не думая о последствиях своей выходки. Взгляд Мэгги переместился в сторону сэра Натаниела Дайнса, чей монокль блестел в свете газового светильника и закрывал один глаз, подобно повязке Дэнни.
На мгновение Мэгги потеряла контроль над собой. Перед ее мысленным взором возникло лицо, наполовину скрытое бакенбардами и усами, в шляпе, низко надвинутой на лоб. Дэнни улыбался точно так же, поднимая руку как бы для того, чтобы пригладить свои взъерошенные волосы и провести ладонью по теперь уже выбритым щекам. Дэнни. Дэнни здесь. Ни его головорезы, ни его друзья, а лично он, Дэнни.
Мысли смешались в голове Мэгги. Значит, он принадлежит к этому обществу. Значит, Дэнни – джентльмен, как она и подозревала. И лорд Гиффорд дал ей понять, кем является этот человек? Она оглядела комнату, и теперь все здесь приобрело зловещий оттенок в присутствии самого хладнокровного убийцы Англии. Мэгги ощутила тяжесть револьвера, прижатого к ноге.
Она резко встала, чем удивила гостей, а заметив вопрос в глазах Чарлза, ответила умоляющим взглядом. Пробормотав извинения, Мэгги стремительно вышла из гостиной и укрылась в соседней полутемной комнате. Сквозь окна, заслоненные пеленой дождя, смутно виднелись лужайка и парк, которые казались бесформенной массой темной зелени. Мэгги прислонилась к стене и закрыла глаза; ее рука скользнула в карман, где она нащупала револьвер.
«Чарлз никогда не простит мне этого», – подумала она, сжимая рукоятку. Но разве это имеет значение теперь, когда ей грозит смерть? Она должна сделать это. Только глупец может думать, что Дэнни оставит ее в живых, особенно после того, как она узнала его. И если ей уже поздно думать о своей безопасности, она по крайней мере сможет спасти ребят. Она должна собраться с силами хотя бы на минуту… на полминуты, и тогда все будет кончено.
Чарлз, конечно, ужасно разозлится.
Мэгги представила последовательность своих действий. Вот она достает револьвер. Взводит курок. Слегка приоткрывает дверь и заглядывает в гостиную. Потом появляется в дверном проеме, поднимает револьвер и нажимает на спусковой крючок. Она убьет Дэнни, а затем себя. Ей нет смысла жить, ведь ее все равно повесят. «О Боже, Чарлз…»
Дверь в комнату со скрипом открылась. Мэгги быстро сжала рукоятку револьвера, но прежде чем успела достать оружие, рядом оказался Натаниел Дайнс. Схватив Мэгги за руки, он прижал ее к стене.
Мэгги молча пыталась сопротивляться, но ей мешал кринолин. Она попробовала ударить Натаниела ногой, но ее маневр не удался, и тогда она решила закричать…
– Даже не пытайся, если дорожишь жизнью Фрэнки! – прорычал сквозь зубы Дэнни Натаниел. В окне отражался блеск его монокля. Почему же она не распознала его раньше? Волосы сэра Натаниела не были прилизаны; напротив, они лежали в живописном беспорядке. Лицо же он прятал за фальшивыми бакенбардами и усами. Но вот его глаза, бездушные, злые, были такими же пугающими, как единственный глаз Дэнни. – Я приказал своему верному человеку убить его завтра, если он не получит отмены приказа.
Мэгги перестала сопротивляться. Она тяжело и прерывисто дышала.
– Чего ты хочешь, Дэнни? – резко спросила она.
– Здесь нет Дэнни, моя девочка, – сказал Натаниел, самодовольно ухмыляясь. – Здесь только сэр Натаниел Дайнс.
– Чего ты хочешь? – повторила Мэгги. Она вызывающе прищурилась, хотя ее сердце гулко билось в груди. Натаниел Дайнс не был таким большим, как Чарлз, но был гораздо крупнее Мэгги, и его рука теперь сжимала ей горло. Преимущество Мэгги всегда было только в быстрой реакции и ловкости. Сейчас же, прижатая к стене, она была беспомощна, как ребенок.
Сэр Натаниел широко улыбнулся своей отвратительной улыбкой:
– Я хочу совершить самую крупную кражу за всю историю Британской империи.
– Хорошо, что история империи не слишком древняя, не правда ли? Иначе тебе предстояла бы непосильная работа, – саркастически заметила Мэгги.
Сэр Натаниел проигнорировал ее замечание.
– Я не совсем правильно выразился, – холодно сказал он. – Я имел в виду, что это ты совершишь самую крупную кражу в истории империи.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. – На самом деле Мэгги все поняла, но слишком поздно. «Он собирается использовать меня. Потом со мной произойдет несчастный случай, а все награбленное исчезнет… и я не смогу ничего сделать, чтобы воспрепятствовать этому».
– Леди Эджингтон, Миллисент Кроссхем, леди Джеймс Ашуэрт, Ферн, Флора и миссис Уэлдон, леди Элизабет и леди Мэри, миссис Мортимер, леди Рашуэрт и леди Виктория – что, по-твоему, объединяет их? – холодно спросил Натаниел.
Мэгги не собиралась играть с ним в эту игру.
– Ну скажем, все они имеют бледный цвет лица.
– Они леди, моя дорогая. – Это ласковое обращение звучало как насмешка. – Леди из самых благородных семейств. А это значит, что в их распоряжении находятся старинные семейные драгоценности.
– Ну и что? – спросила Мэгги.
– Ты украдешь их для меня сегодня вечером, – сказал сэр Натаниел.
– А если они держат драгоценности при себе? – спросила Мэгги.
– Не беспокойся. Я все предусмотрел. – Мэгги пристально посмотрела на него. – Ты знаешь, где находятся их спальни, и, когда придет пора действовать, я подам сигнал, который ты поймешь. Весьма способная мисс Хаусер будет твоей помощницей, а мой… камердинер… будет караулить, так что не бойся – без помощи ты не останешься.
Вероятно, придется вскрывать замки, а она уже забыла, как это делается. Правда, мисс Хаусер может прийти ей на помощь, и Мэгги остается только осторожно проникнуть в комнаты.
– Значит, ты спланировал все это вместе с лордом Гиффордом? – с горечью спросила Мэгги.
Сэр Натаниел улыбнулся:
– Лорд Гиффорд? О нет. Он очень полезный парень, всегда готовый на какое-нибудь озорство. Но он не знает о моих планах. А когда узнает, будет слишком поздно, и он не осмелится открыть рот.
– Может быть, ты меня тоже обманываешь? Может, Фрэнки вовсе не у тебя? – спросила Мэгги. Она готова была рисковать жизнью, готова была даже умереть ради своего друга, но рисковать из-за мошенничества она не собиралась.