Заметьте, я не очень-то был уверен, что мы справимся с этими
несчастными, если они вздумают напасть. Возня с грузом китайцев - дело
нешуточное. К тому же я чертовски устал.
"Вот если бы вы мне разрешили, - сказал я, - швырнуть им вниз все эти
доллары, и пусть они дерутся между собой, а мы пока отдохнем".
"Чепуху вы говорите, Джакс! - говорит он и медленно поднимает глаза, а
от этого вам почему-то становится совсем скверно. - Мы должны придумать
выход, чтобы поступить справедливо по отношению ко всем".
Работы у меня было по горло, как ты легко можешь себе представить,
поэтому я отдал распоряжения матросам, а сам решил немножко отдохнуть. Я
не проспал и десяти минут в своей койке, как в каюту врывается стюард и
начинает меня дергать за ногу.
"Ради бога, мистер Джакс, идите скорей! Идите на палубу, сэр! Да идите
же!"
Парень совсем сбил меня с толку. Я не знал, что случилось: опять ураган
- или что? Но никакого ветра я не слышал.
"Капитан их выпустил! Ох, он их выпустил! Бегите на палубу, сэр, и
спасайте нас! Старший механик только что побежал вниз, за своим
револьвером..."
Вот что я понял из слов этого дурака, хотя, к слову сказать. Отец Раут
клянется и божится, что пошел вниз всего-навсего за чистым носовым
платком. Как бы там ни было, а я в одну секунду натянул штаны и вылетел на
палубу, на корму.
На мостике действительно слышался шум. Четверо матросов с боцманом
работали на корме. Я передал им ружья - на каждом судне, плавающем у
берегов Китая, имеются ружья - и повел на мостик. По дороге налетел на
старину Раута; он сосал незажженную сигару, и вид у него был удивленный.
"Бежим!" - крикнул я ему.
Мы влетели, все семеро, в штурманскую рубку. Там уже все было кончено.
Старик по-прежнему был в морских сапогах, закрывающих ему бедра, и в
рубахе, - видно, вспотел от своих размышлений. Франтоватый клерк фирмы
Бен-Хин стоял подле него, грязный, как трубочист; лицо у него все еще было
зеленое. Я сразу понял, что сейчас мне влетит.
"Что это за идиотские штуки, мистер Джакс?" - спрашивает старик самым
своим сердитым тоном.
По правде сказать, у меня язык отнялся.
"Ради бога, мистер Джакс, говорит он, - отберите у людей ружья.
Кто-нибудь непременно себя изувечит, если вы этого не сделаете. Черт
возьми, на этом судне хуже, чем в сумасшедшем доме! А теперь слушайте
внимательно. Я хочу, чтобы вы помогли здесь мне и китайцу от Бен-Хина
пересчитать эти деньги. Может быть, и вы не откажетесь помочь, мистер
Раут, раз уж вы здесь? Чем больше нас будет, тем лучше".
Все это он успел обдумать, пока я спал. Будь мы английским судном или
отвози мы наших кули в какой-нибудь английский порт, вроде, например,
Гонконга, - тогда конца бы не было расследованиям, неприятностям, искам о
возмещении убытков и так далее. Но эти китайцы знают своих чиновников
лучше, чем мы.
Люки были уже открыты, и все они вылезли на палубу - после целых суток,
проведенных внизу. Становилось как-то не по себе при виде этих исхудалых,
несчастных физиономий. Бедняги глядели на небо, на море, на судно, словно
думали, что все это давным-давно разлетелось вдребезги. Да и
неудивительно! Они перенесли столько, что белый человек испустил бы дух...
Был там один парень, из наиболее пострадавших, которому едва не вышибли
глаз. Глаз вылезал у него из орбиты, и был величиной с половину куриного
яйца. Белый провалялся бы после такой штуки месяц на спине, а этот парень
расталкивал людей и разговаривал с соседями, как ни в чем не бывало. Они
здорово галдели, а всякий раз, как старик высовывал на мостик свою лысую
голову, они замолкали и глазели на него снизу.
Видимо, старик, поразмыслив, заставил этого парня от Бен-Хин спуститься
вниз и разъяснить им, каким образом они могут получить свои деньги. Потом
он мне все объяснил: так как все кули работали в одном и том же месте и в
одно и то же время, он решил, что самым справедливым делом будет разделить
между ними поровну все деньги, какие мы подобрали. Доллары одного ничем не
отличаются от долларов другого, - сказал он мне, - и если допрашивать
каждого, сколько денег он принес с собой на борт, может случиться, что они
солгут, и тогда он ничего не добьется.
Он мог бы передать деньги какому-нибудь китайскому чиновнику, которого
удалось бы откопать в Фучжоу, но он сказал, что с таким же успехом может
положить эти деньги сразу себе в карман, - все равно кули их не увидят.
Полагаю, они думали то же самое.
Мы закончили раздачу денег до темноты. Это было любопытное зрелище: на
море - волнение, судно - развалина, и китайцы, один за другим, шатаясь,
поднимаются на мостик, чтобы получить свою долю; а старик, все еще в
сапогах и в рубахе, обливаясь потом, раздает деньги, стоя в дверях
штурманской рубки, и время от времени накидывается на меня или на старину
Раута, если ему что-нибудь приходилось не по вкусу. Долю тех, кто был
изувечен, он отнес сам к люку N_2. Оставалось еще три доллара - их отдали
трем наиболее пострадавшим кули - по доллару каждому. Затем мы вытащили на
палубу кучу мокрых лохмотьев, какие-то обломки и прочий хлам и
предоставили им самим разыскивать владельцев.
Конечно, это был наилучший способ не поднимать шума и удовлетворить
всех заинтересованных лиц. А каково твое мнение, избалованный щеголь с
почтового парохода? Старший механик говорит, что несомненно - это был
единственный выход. Шкипер сказал мне как-то: "Есть вещи, которых вы не
найдете в книгах". Если принять во внимание его ограниченность, - думаю,
он прекрасно выпутался из этого дела".
несчастными, если они вздумают напасть. Возня с грузом китайцев - дело
нешуточное. К тому же я чертовски устал.
"Вот если бы вы мне разрешили, - сказал я, - швырнуть им вниз все эти
доллары, и пусть они дерутся между собой, а мы пока отдохнем".
"Чепуху вы говорите, Джакс! - говорит он и медленно поднимает глаза, а
от этого вам почему-то становится совсем скверно. - Мы должны придумать
выход, чтобы поступить справедливо по отношению ко всем".
Работы у меня было по горло, как ты легко можешь себе представить,
поэтому я отдал распоряжения матросам, а сам решил немножко отдохнуть. Я
не проспал и десяти минут в своей койке, как в каюту врывается стюард и
начинает меня дергать за ногу.
"Ради бога, мистер Джакс, идите скорей! Идите на палубу, сэр! Да идите
же!"
Парень совсем сбил меня с толку. Я не знал, что случилось: опять ураган
- или что? Но никакого ветра я не слышал.
"Капитан их выпустил! Ох, он их выпустил! Бегите на палубу, сэр, и
спасайте нас! Старший механик только что побежал вниз, за своим
револьвером..."
Вот что я понял из слов этого дурака, хотя, к слову сказать. Отец Раут
клянется и божится, что пошел вниз всего-навсего за чистым носовым
платком. Как бы там ни было, а я в одну секунду натянул штаны и вылетел на
палубу, на корму.
На мостике действительно слышался шум. Четверо матросов с боцманом
работали на корме. Я передал им ружья - на каждом судне, плавающем у
берегов Китая, имеются ружья - и повел на мостик. По дороге налетел на
старину Раута; он сосал незажженную сигару, и вид у него был удивленный.
"Бежим!" - крикнул я ему.
Мы влетели, все семеро, в штурманскую рубку. Там уже все было кончено.
Старик по-прежнему был в морских сапогах, закрывающих ему бедра, и в
рубахе, - видно, вспотел от своих размышлений. Франтоватый клерк фирмы
Бен-Хин стоял подле него, грязный, как трубочист; лицо у него все еще было
зеленое. Я сразу понял, что сейчас мне влетит.
"Что это за идиотские штуки, мистер Джакс?" - спрашивает старик самым
своим сердитым тоном.
По правде сказать, у меня язык отнялся.
"Ради бога, мистер Джакс, говорит он, - отберите у людей ружья.
Кто-нибудь непременно себя изувечит, если вы этого не сделаете. Черт
возьми, на этом судне хуже, чем в сумасшедшем доме! А теперь слушайте
внимательно. Я хочу, чтобы вы помогли здесь мне и китайцу от Бен-Хина
пересчитать эти деньги. Может быть, и вы не откажетесь помочь, мистер
Раут, раз уж вы здесь? Чем больше нас будет, тем лучше".
Все это он успел обдумать, пока я спал. Будь мы английским судном или
отвози мы наших кули в какой-нибудь английский порт, вроде, например,
Гонконга, - тогда конца бы не было расследованиям, неприятностям, искам о
возмещении убытков и так далее. Но эти китайцы знают своих чиновников
лучше, чем мы.
Люки были уже открыты, и все они вылезли на палубу - после целых суток,
проведенных внизу. Становилось как-то не по себе при виде этих исхудалых,
несчастных физиономий. Бедняги глядели на небо, на море, на судно, словно
думали, что все это давным-давно разлетелось вдребезги. Да и
неудивительно! Они перенесли столько, что белый человек испустил бы дух...
Был там один парень, из наиболее пострадавших, которому едва не вышибли
глаз. Глаз вылезал у него из орбиты, и был величиной с половину куриного
яйца. Белый провалялся бы после такой штуки месяц на спине, а этот парень
расталкивал людей и разговаривал с соседями, как ни в чем не бывало. Они
здорово галдели, а всякий раз, как старик высовывал на мостик свою лысую
голову, они замолкали и глазели на него снизу.
Видимо, старик, поразмыслив, заставил этого парня от Бен-Хин спуститься
вниз и разъяснить им, каким образом они могут получить свои деньги. Потом
он мне все объяснил: так как все кули работали в одном и том же месте и в
одно и то же время, он решил, что самым справедливым делом будет разделить
между ними поровну все деньги, какие мы подобрали. Доллары одного ничем не
отличаются от долларов другого, - сказал он мне, - и если допрашивать
каждого, сколько денег он принес с собой на борт, может случиться, что они
солгут, и тогда он ничего не добьется.
Он мог бы передать деньги какому-нибудь китайскому чиновнику, которого
удалось бы откопать в Фучжоу, но он сказал, что с таким же успехом может
положить эти деньги сразу себе в карман, - все равно кули их не увидят.
Полагаю, они думали то же самое.
Мы закончили раздачу денег до темноты. Это было любопытное зрелище: на
море - волнение, судно - развалина, и китайцы, один за другим, шатаясь,
поднимаются на мостик, чтобы получить свою долю; а старик, все еще в
сапогах и в рубахе, обливаясь потом, раздает деньги, стоя в дверях
штурманской рубки, и время от времени накидывается на меня или на старину
Раута, если ему что-нибудь приходилось не по вкусу. Долю тех, кто был
изувечен, он отнес сам к люку N_2. Оставалось еще три доллара - их отдали
трем наиболее пострадавшим кули - по доллару каждому. Затем мы вытащили на
палубу кучу мокрых лохмотьев, какие-то обломки и прочий хлам и
предоставили им самим разыскивать владельцев.
Конечно, это был наилучший способ не поднимать шума и удовлетворить
всех заинтересованных лиц. А каково твое мнение, избалованный щеголь с
почтового парохода? Старший механик говорит, что несомненно - это был
единственный выход. Шкипер сказал мне как-то: "Есть вещи, которых вы не
найдете в книгах". Если принять во внимание его ограниченность, - думаю,
он прекрасно выпутался из этого дела".