Эдмондз Люсинда. Ангел в аду

   Дверь открылась, и в гостиную вошла Мэрилин.
   – Привет, дорогуша, как поживаешь?
   – Ты же знаешь, Мэрилин. О'кей. Очень устала, и не дождусь, когда уйду из клуба.
   Мэрилин задумчиво взглянула на нее.
   – А если я скажу, что знаю, как тебе уйти из клуба уже завтра?
   Джина посмотрела на нее скептически.
   – Да? И что это?
   – Ну, побольше энтузиазма. Может быть, тебе не хочется сняться в кино и получить много денег, тогда другой разговор.
   Джина стала с интересом расспрашивать подробности.
   – Один дружок Джонни пригласил его режиссером на фильм. Им нужна пара девочек, и, естественно, Джонни предложил мне, а я предложила тебе. Конечно, это не Голливуд, но они хорошо заплатят.
   – Сколько? – Спросила Джина, не в состоянии сдержать себя.
   – Штуку каждой, и Джонни получит три, так что, возможно, я тоже уйду из клуба.
   Магическая цифра.
   – Повтори еще раз, – попросила Джина.
   После долгих расспросов Джина почти поверила, что предложение прекрасное.
   – Слушай, я уже участвовала в одном таком. Они прекрасные ребята, и нам будет весело. Это будет не совсем то, к чему ты привыкла, когда играла на профессиональной сцене, но зато займет только один вечер, а деньги – сказка. Я описала тебя Джонни, и он просто загорелся снимать тебя. Он считает, что мы хорошо контрастируем, – Мэрилин пожала плечами. – В любом случае, решай сама, дорогуша. Только завтра дай мне об этом знать.
   Джина вернулась к себе и начала думать. Еще неделя в клубе плюс тысяча фунтов – она не только сбросит с себя все долги, но сделает отличные фотографии и еще останется на то, чтобы снять квартиру. Она решила, что друзья Мэрилин не втянут ее в какие-нибудь неприятности. На следующее утро она сказала Мэрилин, что согласна.
   В следующее воскресенье все сомнения, возникавшие в течение недели, после их разговора, вспыхнули снова, когда они с Мэрилин подъехали к старому складу, который Джонни использовал, как съемочный павильон. Склад находился на южной стороне Темзы среди огромного количества пустых зданий. Джина искоса бросила взгляд на Мэрилин. Та уже была как следует накачана.
   – Надеюсь, ты расслабишься, Джина. Джонни не понравится, если ты будешь такая напряженная, – комментировала Мэрилин, когда они поднимались по развалившейся каменной лестнице.
   – Ты уверена, что все нормально, Мэрилин? Я имею в виду то…
   – Прекрати волноваться, дорогуша. Джонни никогда не разрешит мне делать то, чего сам не одобряет, – Мэрилин засмеялась над шуткой, но Джина ее не поняла.
   Они вошли в комнату, похожую на сарай. Там было темно, так как окна закрывала плотная материя, но Джина увидела яркий свет из-за ширмы в дальнем конце комнаты. Из мрака к ним приближалась какая-то фигура. Когда она подошла поближе, Джина различила высокого худого мужчину с длинными сальными волосами, завязанными сзади в конский хвост. От него пахло марихуаной.
   – Привет, малышка, – сказал он Мэрилин и предложил ей затянуться сигаретой, которую держал во рту. Мэрилин затянулась и передала сигарету Джине, но та отказалась. Она заметила, как Джонни удивленно посмотрел на Мэрилин, но та только пожала плечами и представила Джину.
   – Рад встрече, Джин, детка, – он улыбнулся, обнажая неровные зубы. – Мэрилин права, ты то, что надо! Какой контраст! – и он подмигнул Мэрилин.
   – Эй, Джонни, я думаю, Джине надо немного выпить нашего напитка, чтобы оттаять.
   Они обменялись взглядами.
   – Хорошо, милая. Я что-нибудь организую. Пойдемте за мной, я покажу, где вы будете переодеваться.
   Он привел их в маленькую комнатку, набитую старой мебелью. Повсюду валялись пластиковые чашки в пятнах от сигаретных окурков.
   – Паркуйте свои задницы, а я притащу вам выпить. Здесь чертовски холодно, – и он исчез из комнаты.
   – Когда мы получим наши роли? – спросила Джина.
   – О, наверное, через минуту, но говорить нам придется немного, – в голосе Мэрилин чувствовалась неловкость. – Это один из тех художественных фильмов, где никто много не говорит.
   – Мэрилин, я что-то неуверенна в этом, я…
   – Перестань волноваться, все будет нормально, – Мэрилин начала скручивать сигарету с марихуаной.
   – Во что мы будем одеты?
   – Не знаю. Джонни через минуту скажет.
   Джина закусила губу, когда опять появился Джонни.
   – А вот и мы, девочки, прекрасная водка и тоник. Джине дозу побольше, она выглядит так, будто очень хочет этого.
   Джина понимала, что перед съемками не должна пить, но она замерзла, и очень нервничала. Она сделала большой глоток. Жидкость имела какой-то странный горький привкус, но когда она разлилась у нее внутри, Джина почувствовала себя гораздо лучше.
   – Через пятнадцать минут можно будет начинать. Я объясню вам, что мне от вас нужно, – он повернулся к Джине. – Ты раньше занималась такими вещами?
   – Я играла Джульетту в школе драмы, и по-моему, все думали, что я… – язык, казалось, не слушался ее, она забыла, что хотела сказать. Ей невероятно хотелось спать. Она видела все, как в тумане.
   Знакомый голос сказал:
   – Я же говорила тебе, Джонни, она будет великолепна.
   И неизвестный ответил:
   – Да, фантастическое тело, компания будет довольна. Хотя, чертовски скована. Мне казалось, ты говорила, что она раньше занималась этим.
   – О, сейчас с ней будет все нормально. Посмотри на нее, она уже почти отошла.
   – Так, давайте снимать. Стягивай с нее трусики, я помогу тебе дотащить ее до камеры.
   Джина открыла глаза, и тут же быстро их закрыла, резкий свет ударил ей в глаза. Рядом с ней кто-то стонал. На нее кто-то навалился. Между ног возникла невыносимая боль. Она открыла рот и громко закричала.
   – Черт! Стоп камера! Ради всего святого, заткните эту сучку!
   Голый мужчина, лежавший сверху на Джине, немного приподнялся, и размахнувшись, кулаком ударил ей в лицо. Она потеряла сознание.
   Джина медленно начала различать фотографию Мэтью. Голова гудела, и все тело болело. Она с трудом попыталась сесть, посмотрела на себя и увидела, что лежит одетая. Все запястья были в синяках.
   – Мэрилин, Мэрилин… – но с ее губ слетел только хриплый шепот.
   Джина поднялась и ухватилась за дверь. Неуверенным шагом прошла через коридор в спальню Мэрилин и постучала. Ответа не последовало, и Джина открыла дверь. Она вошла и оглянулась вокруг.
   Странное лицо, все в синяках, смотрело на нее из зеркала на стене. Джина вскрикнула, бросилась на кровать и закрыла лицо руками.
   – О, Мэрилин, что случилось? Где ты?
   Через несколько секунд она подняла голову и увидела, что все вещи Мэрилин исчезли. Дверцы шкафа были открыты, он был пуст.
   Джина ничего не понимала. Ничего.
   Кроме того, что совершенно одна.

Глава 35

   Чарльз закинул руки за голову и удовлетворенно вздохнул. Он взглянул на последнее предложение пьесы, которую только что завершил, и улыбнулся сам себе. Солнце уже поднялось, слышалось пение птиц. Было пять часов утра, он проработал всю ночь.
   Чарли встал из-за стола и закурил. Он сделал большую затяжку и медленно вздохнул. Это была лучшая вещь, когда-либо написанная им. Не удивительно, ведь пьеса писалась для нее, и это вдохновляло его.
   Чарли наслаждался последними месяцами жизни во Франкфурте. У него была возможность отточить свое мастерство режиссера и исправить ошибки под вездесущим взглядом прессы. Чарли поставил свои две пьесы, и немецкая пресса дала прекрасные отзывы о них. Но он знал, что должен двигаться дальше.
   Три недели назад Ланкастер Плейхауз предложил ему шестимесячный контракт. Их бывший режиссер ушел, и им нужен был временный заместитель, пока не найдут нового постоянного режиссера.
   Чарли колебался, когда, приехав в Германию и посмотрев его работы, они предложили контракт. Но, в конце концов, все-таки решил, что возьмется за это дело. Во-первых, он вернется в Англию, а во-вторых, это шанс получить новые возможности.
   После долгих месяцев разлуки образ Джины все еще жил в его сердце. Время не стерло любовь. Он пытался забыть ее, зная, что она очень любит своего мужа, но все было напрасно. Он не знал, счастлива ли она. Надеялся, что да.
 
   Джина держала фотографию Мэтью и сквозь слезы пристально смотрела на нее. За последнюю неделю она лишь дважды выходила на улицу и то, только затем, чтобы купить водки и не дать повториться ночным кошмарам. Она жила в каком-то призрачном мире, вызванном шоком, без пищи, только на водке. Быть пьяной – значит, не чувствовать боли. Она потеряла ощущение времени. Наверно, ночь, подумала она, когда выглянула через шторы в окно и увидела черное небо. На коленях она ползла по комнате в поисках кошелька. Кошелек был пуст. Она издала страшный крик ужаса и отшвырнула его на пол. Затем машинально встала и подошла к шкафу для одежды. Там не было ничего. На полу Джина увидела джинсы, которые были на ней в ту страшную ночь. Она подняла их. К ее большому удивлению в одном из задних карманов что-то лежало. К деньгам был приколот клочок бумаги: «За предоставленные услуги».
   – О Боже, – застонала Джина и уселась на пол посчитать банкноты.
   Там была тысяча фунтов. Она с облегчением закрыла глаза. Теперь у нее денег достаточно, чтобы купить водки на шесть месяцев. «Нет», – громко произнесла она. Эти деньги не лучше, чем добытые кровью. Если она оставит их, это будет означать, что она принимает плату за ту мерзость. Ей хотелось убить этих ублюдков за то, что они заставили делать ее. Они накачали ее наркотиками, грязно использовали, а затем бросили умирать одну. Она теребила деньги и размышляла. Впервые за неделю у нее появилась надежда. Может быть, она расплатится с долгами и начнет все заново.
   Джина со стоном упала на матрас. Может быть, лучше купить еще одну бутылку водки и оставить все, как есть в этом прекрасном и безопасном тумане вечного опьянения. По крайней мере, она избавиться от этих ужасных воспоминаний…
   Джина заснула и, проснувшись, не поняла, сколько времени проспала, но чувствовала себя немного лучше. Голова была тяжелой, но впервые за прошедшую неделю она не была пьяной. Неуверенной походкой она направилась в душ, и вода отрезвила ее еще немного.
   Выходя из душа, Джина покачнулась и почувствовала, что может упасть в обморок. Она опять легла. Ей очень хотелось есть. Тело ныло, но она медленно оделась, нашла в сумочке таблетки аспирина и проглотила их. На кухне нашлась банка супа, она открыла ее и подогрела суп в кастрюле. Тошнота подступала к горлу, когда она силилась влить в себя суп и две чашки сладкого чая. Изнемогая, она опять легла и, вздремнув немного, проснулась с острым желанием перейти через дорогу и купить продуктов. Она поджарила яичницу и сделала несколько тостов. Голова постепенно прояснялась, еда немного восстановила ее силы. Где Мэрилин? Все-таки, это ее квартира. Почему она не возвращается?
   Потом Джина вспомнила, что Мэрилин уже участвовала в таком фильме. Значит, она должна была точно знать, что придется делать.
   – Как ты могла, Мэрилин? – простонала Джина. Но Мэрилин была озабочена только своими проблемами, и ни о ком не думала.
   Была полночь. Ей нужно как следует выспаться, чтобы окончательно прийти в себя. Когда она проснулась, комнату освещало солнце. Джина позавтракала и пошла в гостиную выпить чаю. Ей необходимо решить, что делать дальше. Джонни должен быть наказан. Она хотела бы пойти в полицию, но это было невыполнимо, пока не найдется Мэрилин. Ведь ей одной никто не поверит.
   Джина решила быстро собрать чемоданы и немедленно покинуть эту квартиру. Но поняла, что это было бы глупо, ведь ей нужна крыша над головой, пока все уладится. Деньги, которые едва не стоили ей жизни, необходимо срочно отнести в банк. Она заплатит долг и начнет все заново.
   Когда Джина пришла в банк и наконец-то закрыла счет, на сердце стало светлее и легче. Она поклялась никому не быть больше должной, ни пенни. Злость, зарождающаяся внутри, еще больше укрепила ее решимость начать все заново. Она прошла мимо бара, и только огромным усилием воли сдержала себя, чтобы не зайти.
   Вернувшись домой, Джина произвела кое-какие подсчеты. У нее осталось семьдесят фунтов на счету и ни одного долга. Это прекрасно, но без работы нельзя. Она не вернется в клуб, но, может удастся упросить Лео взять ее назад. Если он откажет, придется искать работу официантки где-нибудь в другом месте.
   Через неделю Джина окрепла, синяки на лице почти сошли, и она направилась в кафе к Лео. Было самое напряженное время, ланч. Джина оглянулась и увидела Лео, выкрикивающего заказы, но не увидела Мэрилин. Лео поймал ее взгляд, свирепо глянул на нее и продолжал втолковывать что-то официантке, которую Джина никогда раньше не видела. Она подошла к нему, ожидая, когда Лео закончит ругать официантку. Он повернулся, чтобы уйти, Джина окликнула его по имени. Лео остановился, посмотрел на нее и пробормотал что-то по-итальянски, а потом ушел на кухню. Джина последовала за ним.
   – Лео, пожалуйста, я знаю, ты сердишься на меня, но я могу все объяснить.
   – Я не желаю слушать твои глупые извинения. Вы с Мэрилин исчезли с поверхности земли и оставили меня абсолютно без официанток. А сейчас ты являешься сюда и просишь, чтобы я взял тебя назад, ха-ха. Я не хочу и слышать об этом, – и Лео повернулся к ней спиной.
   – Послушай, все не так, как ты думаешь. Скажи, пожалуйста, ты видел Мэрилин?
   Лео почувствовал в голосе Джины тревогу и обернулся.
   – Я думал, что ты с ней живешь.
   Джина кивнула головой.
   – Я видел ее в последний раз тогда же, когда и тебя. Эй, уж не влипли ли вы в какую-нибудь неприятность?
   – Не совсем. Мне просто нужно найти Мэрилин. Ты не знаешь, где живет ее дружок?
   – Эй, бамбино, я был ее работодателем, а не личным инспектором, следящим за ее поведением, – Лео усмехнулся собственной шутке. – Извини, детка, ничем не могу помочь.
   – Все, о'кей, я просто хотела узнать. Мне действительно жаль, что мы бросили тебя. У меня были проблемы дома.
   Лицо Лео смягчилось. Он не мог противостоять женской беспомощности, к тому же, эта девушка была так хороша, так нежна.
   Джина попрощалась и пошла к выходу.
   – Эй, малыш!
   Что-то в голосе Лео остановило ее.
   – Если хочешь вернуться на работу, она твоя. В моем заведении всегда есть работа для таких тружениц.
   – Спасибо, Лео, это было бы замечательно, – улыбнулась Джина.
   – Встретимся завтра, в обычное время, – тоже улыбнулся Лео.
   Было в этой девушке что-то особенное. Интересно, какие у нее неприятности?
   Джина вернулась на работу на следующее утро. В тот же вечер, она сдерживая дрожь, пошла к Лили. Но та тоже не видела Мэрилин.
   Пришел владелец квартиры взять деньги за аренду, спросил у Джины, кто она такая. Он также не видел Мэрилин и сказал Джине, что, если она хочет здесь остаться, ей нужно назвать свое имя и зарегистрироваться в книге. Джина назвала свое имя. Она перенесла плед в пустую спальню Мэрилин, в которой, по крайней мере, была кровать. Джина понимала, что не сможет долго снимать эту квартиру одна, скоро ей придется подыскивать что-нибудь подешевле.
   Шли недели. Джина все еще по утрам чувствовала тошноту, и, иногда, на работе падала в обморок. Она совершенно выбилась из сил.
   В мае начался туристский сезон, и чаевые начали увеличиваться. Джина решила, что выглядит достаточно хорошо, чтобы сфотографироваться и послать свои снимки в агенства. Она связалась с Майком, фотографом Мэтью.
   Джина подстригла волосы и встретилась с Майком в его студии на Паддингтон. В течение трех часов Майк осыпал ее комплиментами, поднимая настроение.
   На следующее утро Джина встретилась с Питером Кроссом, своим агентом. Он пригласил ее на ланч и сказал, что недостаточно хорош для нее.
   – Будет наверно лучше, дорогая, если ты найдешь мне замену. Я не хотел бы тебя терять, но поищу свою удачу с кем-нибудь другим.
   Джина согласилась, поблагодарила Питера за то, что он для нее сделал и побежала в туалет. Второй раз за день ее тошнило.
   На следующий день по почте пришли пробные фотографии. Джина выбрала лучшие и отослала образцы Майку, отметив те, что понравились ей больше всего. Когда негативы придут назад, она отнесет их в Денбри Репроз на Чаринг Кросс, и они отпечатают по пятьдесят экземпляров.
   Возвращаясь на автобусе домой, Джина полистала «Стэйдж» и посмотрела колонку приглашений на пробы. Подходящего для нее почти ничего не было, в основном круизы и сомнительные фильмы. Ее беспокоило, что найти агента будет трудно, пока не удастся показать себя в каком-нибудь фильме или спектакле.
   Этим вечером Джина составила список из десяти агентов, которые, как ей казалось, подходят больше всего. Когда ей сделают пятьдесят фотографий, она начнет отсылать их не только предполагаемым агентам, но и режиссерам, которых, может быть, она заинтересует.
   Через два дня Джина упала в обморок прямо в кафе, на кухне. Очнулась она в машине скорой помощи по дороге в больницу.
   – Ну, миссис Валмонт, вы будете рады, когда узнаете, что не произошло ничего страшного, – доброе свежее лицо молодого доктора улыбнулось ей, он ободряюще смотрел на нее.
   Джина с облегчением вздохнула.
   – У вас шесть недель беременности.
   Джина уставилась не него, как будто он сказал что-то невообразимое.
   – Я не могу быть беременна, мой муж умер.
   Доктор в недоумении посмотрел на нее.
   – Миссис Валмонт, совершенно необязательно иметь свидетельство о браке, чтобы забеременеть, вы понимаете?
   – Нет, я не понимаю. Мне не с чего быть беременной. У меня никого не было с тех пор, как умер муж.
   – А когда это произошло?
   – После Рождества. Вы понимаете, это невозможно, вы должно быть, ошиблись.
   – Но послушайте, шестинедельный плод не появляется сам по себе.
   – Все не так, как вы думаете, – твердила она, точно помешанная.
   Доктор смотрел на нее все более удивленно.
   – Все мы люди, миссис Валмонт, и нет ничего необычного в том, что мы ищем утешения, когда теряем своих близких. В любом случае, нет никакого сомнения, заверяю вас, вы действительно будете матерью. Вот, отдайте это вашему врачу. Вам придется посетить курсы молодой мамы, вы должны…
   На работу Джина не вернулась, сразу направившись в ближайший магазин. Она ничего не понимала, и была слишком поражена, чтобы думать. На коврике у двери в квартиру лежал пакет с фотографиями. Она села, и, вливая в себя водку, стала медленно рвать фотографии на маленькие кусочки.

Глава 36

   – Должен сказать, мне очень понравилась ваша пьеса. Я думаю, у нее действительно есть шансы, мистер Деверокс.
   Толстенький импресарио допил сухой мартини, когда Чарли, затаив дыхание, слушал его. Он послал одну копию «пьесы Джины» нескольким продюсерам из «Вест Энда» и через две недели Харольд Кидд позвонил ему и спросил, не может ли он приехать в Лондон, чтобы обсудить ее за глотком спиртного.
   – Вы понимаете, ставить пьесу никому не известного писателя на Авеню не совсем обычно, но возможно, у меня что-нибудь получится, если мы заинтересуем в этом известных людей. И, конечно, известного режиссера.
   У Чарли упало сердце.
   – Извините, меня, мистер Кидд, может быть, это выглядит неблагодарно с моей стороны, но я взял себе за правило самому ставить свои работы. Мне кажется, это исключает конфликт между тем, что я пишу, и как это представляют на сцене.
   Харольд Кидд нахмурился.
   – Вы думаете, выдающиеся актеры будут слушать молодого неопытного режиссера? Вы будете просто съедены заживо, мой мальчик.
   Чарли пожал плечами.
   – Это – шанс, и я должен им воспользоваться. Если нужны рекомендации, почему бы вам не съездить в Ланкастер посмотреть пьесу, которую я недавно там поставил? Она получила прекрасные отзывы.
   – Я читал их. Ну что ж, будь по-вашему. Все же, вернемся к пьесе. Будем ориентироваться на октябрь. В это время на Авеню подходящее нам окно. У нас впереди шесть месяцев. Это означает, что нам надо работать предельно быстро. Что вы думаете?
   – Я польщен, но настаиваю на собственной режиссуре.
   – Я подумаю об этом, мистер Деверокс, и на следующей неделе посмотрю вашу пьесу в Ланкастере. Извините, у меня еще одна встреча. Хорошо, что мы встретились. Я надеюсь, мы сможем вместе работать для всеобщего удовлетворения. Всего хорошего.
   Чарли заказал еще джин с тоником у проходящей мимо официантки.
   – Ты сделал это, старина, ты сделал это! – ликовал он.
   Только одна проблема омрачала его радость. Пьеса была написана специально для одной леди, главной героини. Для Джины. Он назвал ее «Ангел в аду». Это название подсказали ему воспоминания о ней, такой прекрасной, сидящей в его мрачной лачуге. Это была ее пьеса, и, как только он вернулся в Англию, он тщательно изучал «Стэйдж» в надежде отыскать ее имя, но до сих пор не встречал его. Он предполагал, что она могла бросить играть, но сомневался в этом. Во что бы то ни стало, он должен отыскать ее и как-нибудь пригласить на пробы. В конце концов, никогда не знаешь…
   Чарли не хотел, чтобы эти мысли испортили ему день. Он был удачливым молодым человеком, уже почти достигшим своей мечты.
   – А почему бы и нет? Это чертовски хорошая пьеса, – он улыбнулся сам себе.
 
   Не в состоянии уснуть, Джина лежала на кровати. Она знала – это проклятие. Она спрашивала ЕГО, что такого она сделала, за что так сурово наказана, но ОН не отвечал. ОН никогда не ответит. Все ее надежды на новую жизнь в мгновение ока были разрушены заключением доктора. Раньше она могла бороться, но это… но с этим бороться было невозможно. Видит Бог, она устала от борьбы. Как солдат, который думает, что битва закончена, но видит вдали новые войска. Джина знала – она разбита.
   Она вспоминала свою мать, родившую нежеланного ребенка. Было бы бесчеловечной жестокостью повторить еще одно детство, лишенное любви, той любви, которой ей так не хватало, когда она была еще совсем юной.
   Она обдумала разные варианты, и не пришла ни к какому решению. В детстве монашки внушили ей, что убийство нерожденного младенца такой же грех, как и любое другое убийство. Она считала, что аборт – не выход. Как можно убить невинного ребенка? Вина всегда будет жить внутри нее. Она почувствовала странную связь с существом, растущим в ней. Он не просил никого, чтобы появиться на этот свет. Он явится в этот мир не по своему желанию. И не по желанию Джины.
   У Джины голова шла кругом. Она не может дать жизнь этому ребенку, хотя не может и убить его, наказать за то, в чем он не повинен.
   Полная боли и горя, Джина приняла решение. Она медленно направилась в ванную, в одной руке полбутылки водки, стакан – в другой. Она поставила их на пол и открыла шкафчик. Достала пять маленьких бутылочек с таблетками и закрыла дверь. Бледное лицо с ужасом взглянуло на нее из зеркала.
   Джина быстро отвела взгляд, села на пол и вытряхнула содержимое бутылочек, пока не образовалась большая куча. Они выглядели, как конфетки. Она лизнула одну и почувствовала вкус сахара. Она наполнила водкой стакан и проглотила зеленую и желтую таблетки. Потом выбрала другую, на этот раз красную.
   Джина удивилась, как легко ей стало. Боль постепенно исчезала с уменьшением кучки, оставалось только облегчение от того, что найден ответ на все ее проблемы. Когда она проглотила все таблетки, а бутылка с водкой опустела, она задумалась, что делать, пока не придет смерть. Ей захотелось помолиться, но она не могла вспомнить ни одной молитвы. Неожиданно нестерпимая боль охватила желудок. Ее стало тошнить.
   – Пожалуйста, дай мне умереть, – стонала она. – О Боже, помоги мне!
   Она ползала по полу, держась за живот. Она чувствовала, как умирает ребенок.
   – Прости меня, прости меня, о Боже… Боль исчезла, и все погрузилось во мрак.

Глава 37

   Мэрилин пошевелилась и посмотрела на часы возле постели. Было пять утра, и Джонни громко сопел рядом. Она была вся мокрая от пота, но потом ее стало трясти от холода. Он был ублюдком. Со вчерашнего дня он не разрешал ей ничего курить, потому что сказал, что она была «плохой девочкой». Он сильно избил ее, а потом запер в ванной. Где-то в глубине своего спутанного сознания она понимала, что должна уйти, но она любила его. Она зависела от него, ведь он давал ей то, без чего она уже не могла жить.
   Мэрилин увидела в замке ключ. Наверное, прошлой ночью Джонни пришел очень пьяным, потому что обычно он куда-нибудь прятал ключ, чтобы она не могла никуда уйти, пока он спит. Она ползком направилась к двери. Он мог проснуться от любого скрипа. Она прекрасно знала, что тогда случится. Когда Джонни сердился, он становился таким жестоким, как в ту ночь, когда они снимали фильм.
   Мэрилин тогда сказала ему, что Джина снималась в таких фильмах и думала, что он будет рад, что она нашла ему такую красивую девушку.
   Мэрилин считала, что Джине станет лучше после маленькой дозы их согревающего, но Джина испортила все в самый ответственный момент. Джонни озверел.
   – Кажется, ты говорила, что она уже делала такие вещи раньше, ты, глупая сучка? – она почувствовала резкий удар по щеке. – Ты же знаешь, что все это незаконно. Что, если она заявит в полицию? Что тогда, глупая корова? – следующий удар отбросил ее на пол, и она от боли схватилась за живот.
   – Прости, Джонни, прости меня. Я думала, что она будет о'кей, когда мы дадим ей что-нибудь.
   – Боже, мисс Прима раньше не принимала ничего такого. Она так отреагировала на те таблетки, как будто я напоил ее.
   Джонни расхаживал по складу и смотрел на Джину, которая все еще была без сознания и привязана к кровати.