Эдмондз Люсинда. Ангел в аду

   Но дальше этого отношения никуда не шли, и Джина решила, что для Чарли она не более, чем хороший друг. В конце концов, он никогда не намекал, что чувствует к ней что-то иное. Он просто друг. Она вздохнула. Чарли, вот что сдерживает развитие ее отношений с Джерардом.
   Джерард, как всегда, встретил ее после спектакля, и они направились в новый итальянский ресторан в Сохо.
   Когда Джина рассказала ему о награждении, Джерард заказал шампанское.
   – Что это за награда?
   – Награда общества «Театр Вест Энд». В английском театральном мире очень престижная.
   – Тогда за новую Вивьен Ли! – Джерард поднял свой бокал.
   Джина рассматривала его в неярком освещении зала. Он выглядел очень красивым в дорогом темно-синем блейзере. От своего отца он унаследовал классический профиль, у него были такие же сверкающие глаза, как у его матери и Бетины.
   После обеда они направились в «Ронни Скоте» послушать джаз. Позже он отвез ее домой. Выходя из «Порше», Джина несмело предложила:
   – Джерри, я думаю, если я получу эту награду, может быть, ты приедешь ко мне в воскресенье на ланч? – она почувствовала, что начинает краснеть.
   Лицо Джерарда просияло.
   – Джина, с удовольствием. В какое время?
   – Около трех.
   – Замечательно, встретимся в воскресенье. Спокойной ночи.
   Джина помахала ему рукой и исчезла в здании. Джерард посмотрел ей вслед. «Да», сказал он и завел машину. Включил погромче музыку и начал подпевать. Его терпение было вознаграждено.
   Он еще сомневался, когда каждый вечер проводил с ней вдвоем, нежно целовал ее в щеку перед уходом и, возвращаясь домой, засыпал один, мечтая о ней. Джерард не знал, когда он сможет страстно взять ее и почувствовать ее прекрасное тело рядом с собой.
   Но он понял, что должен ждать, пока она сделает первый шаг. И она сделала.

Глава 43

   Карьера Фрэнки стремительно шла в гору. Но настроение – нет. Джун отказалась ехать с ней на получение премии за последний фильм «Шок». Она извинилась и сказала, что если их увидят вместе, это погубит их.
   – Дерьмо! – обругала ее Фрэнки. – Ты просто не хочешь, чтобы любовничек знал о нас.
   Джун не спорила. Она спокойно сказала Фрэнки, что та параноик, и она возвращается к себе в квартиру, пока Фрэнки не станет более разумной.
   Джун всегда заставляла ее чувствовать себя испорченным ребенком. Она вытерла слезы, надела брючный костюм и поехала в город. У подъезда гостиницы она отдала ключи от «Мерседеса» дежурному, чтобы он поставил машину на стоянку, а сама вошла в «Ма Мезон». Она увидела, что отец уже сидит за столом и дожидается ее.
   – Привет, дорогая, – Даниэль встал и поцеловал ее. – Ты будешь пить?
   – Конечно. Большую порцию водки со льдом, пожалуйста, – Фрэнки села и сняла солнечные очки.
   Даниэль заметил ее покрасневшие глаза.
   – Фрэнки, что-нибудь случилось?
   – Нет, все прекрасно, папа, просто немного устала после недели съемок, наверное.
   – Почему ты не хочешь отдохнуть? Тебе было бы очень полезно уехать.
   – Возможно, – мысль о том, чтобы оставить Джун, была непереносима.
   – Когда ты переезжаешь в новый дом? Надеюсь, скоро?
   – Да, в конце следующей недели, когда уедут оформители.
   Фрэнки, воодушевленная своим агентом, решила часть денег вложить в покупку дома. Они с Джун посетили множество частных домов и нашли один, под названием «Вилла Орхидей» – у последнего владельца была теплица с орхидеями. По голливудским стандартам вилла была не очень большой – четыре спальни, две ванных комнаты, но зато был большой бассейн и место было укромным, с прекрасным видом.
   Самое главное, что дом очень понравился Джун. Они часами обсуждали декор, и работы были уже почти закончены. Но вдруг, неделю назад, Джун объявила, что не переедет в «Виллу Орхидей».
   – Какого черта, Джун? Почему нет?
   – Это значит, что мне придется ехать десять с лишним миль до студии. Ты же знаешь, какое ужасное движение в эти дни на дорогах. Я пока останусь в своей квартире на Милхолланд Драйв.
   С Фрэнки чуть не случился удар. Могла быть только одна причина, почему Джун изменила свое решение. Она изводила себя мыслями, что сплетни, носившиеся по Голливуду, были правдой. Они появились три месяца назад, когда Джун начала работать над новым фильмом. Кто-то на вечеринке заметил, что режиссер Нигел Фостер крутит роман с одной из гримеров. Говоривший не знал ее имени, но когда он описал ее внешность, Фрэнки сразу поняла, что это Джун.
   Фрэнки всегда предполагала, что Джун в молодости вышла замуж. Она спала с мужчинами точно так же, как и с женщинами, и была бисексуальной. С Фрэнки такого никогда не случалось, и ей трудно было понять Джун. Она решила выяснить правду.
   – Я ничего не понимаю, Джун. Ты же с самого начала знала, что это дальше от студии, чем твоя квартира.
   Фрэнки увидела на лице Джун только злость.
   – Я не верила, что ты собираешь сплетни! Ты, Фрэнки, именно ты, у которой отец каждую ночь проводит в постели с разными женщинами.
   – Но почему ты так неожиданно изменила свое решение?
   – Я говорила тебе. Пока я работаю над фильмом, хочу быть поближе к студии.
   – Я достану машину, чтобы она каждое утро заезжала за тобой.
   Джун покачала головой и выложила на стол красный перец.
   – Нет, Фрэнки, я приеду, когда смогу, но сейчас останусь здесь.
   – Ты просто не хочешь, чтобы твой любовник знал, что ты лесбиянка!
   – О, ради Бога, Фрэнки, прекрати глупить, пойдем есть, – Джун села за стол, а Фрэнки все еще расхаживала по комнате.
   – Так ты это отрицаешь?
   – Черт, конечно же, нет. Нигел стал моим хорошим другом, да, мы много времени проводим вместе, но, милая, если бы ты не была такой подозрительной, ты бы, наверное, заметила, что я – женщина для женщины. И эта женщина – ты.
   – Так почему же ты не переезжаешь со мной в дом, который мы выбрали?
   Джун вздохнула и отложила вилку.
   – Дорогая, извини, но пока ты немного не успокоишься, мы не будем обсуждать это, о'кей?
   Так и случилось. Джун была непоколебима. Фрэнки переехала на «Виллу Орхидей» одна. Даниэль наблюдал за дочерью.
   – Ты уверена, что все в порядке? Ты выглядишь ужасно бледной, и, по-моему, сильно похудела.
   Фрэнки кивнула головой. Она не хотела, чтобы ее проблемы заметили.
   – Да, папа. Я уже говорила, что очень устала.
   Даниэль не поверил ей. Хотя они никогда не были близки, он заботился о своей дочери. Он знал, что такое Голливуд. Люди здесь похожи на рыбу-пиранью, готовые съесть любого, кто не сможет удержать их в страхе.
   Даниэль подумал, уж не связано ли это с личной жизнью Фрэнки. Мими намекала ему, что его дочь – лесбиянка, и что она беспокоится, как бы эта новость не вышла на поверхность. Но Мими будет молчать, ей не хочется, чтобы даже маленький скандал коснулся успешной карьеры ее клиентки, и заодно, ее личных комиссионных от этого успеха. Прав он или не прав, но Даниэль не собирался совать нос в эти дела. Фрэнки, наверное, решила, что он будет шокирован, но он столько навидался за свою жизнь в Тинсел Таун, что решил – раз Фрэнки счастлива, то ему нет никакого дела до ее сексуальных предпочтений.
   – О'кей, дорогая. Просто, когда переедешь, отдохни немного. Не откладывай это, хорошо? Надеюсь, меня пригласят на обед по случаю новоселья?
   – Конечно, папа.
   – К сожалению, мне надо уходить. У меня в четыре интервью для четвертого канала. А ты останься и доешь салат. Ты к нему почти не притронулась. Сообщи мне свой новый телефон, – Даниэль поднялся из-за стола и поцеловал ее в щеку.
   – Хорошо, пока.
   Фрэнки ковыряла вилкой еду на тарелке. Она была красива, богата, удачлива и совершенно несчастна.

Глава 44

   Джерард подъехал к дому Джины и припарковал машину. Он нажал кнопку вызова, и входная дверь, щелкнув, открылась. С трудом сдерживая волнение, перепрыгивая через две ступеньки, он подошел к квартире. Джина, сияющая, в элегантном платье от Лоры Эйшел, встретила его у дверей.
   – Привет. Я купил бутылку шампанского.
   – Прекрасно! Входи.
   Джерард прошел за ней в квартиру. Стол был накрыт на двоих, из кухни доносился аппетитный запах.
   – Что-то вкусно пахнет.
   – Подожди, пока не попробуешь, – Джина засмеялась. – Что будешь пить? Есть пиво и вино.
   – Я думаю, надо открыть бутылку шампанского. Ведь сегодня праздник.
   – Прекрасно. Ты не возражаешь, если я разбавляю его апельсиновым соком?
   Джерард открыл шампанское и разлил его по бокалам, пока Джина возилась на кухне.
   – У тебя милое местечко.
   – Да, для меня одной слишком просторное, но мне нравится. Джерард, садись, пожалуйста, к столу. Я сейчас все принесу. Надеюсь, тебе нравится перец. Боюсь, я слишком много его добавила, – она улыбнулась и поставила перед ним тарелку.
   – М-м, вкус замечательный. Великолепный повар, как и блестящая актриса. За твою победу. Уверен, ты завоюешь ее.
   Они ели цыпленка в сметанном соусе, потом фруктовый салат и сыр.
   – Как прекрасно жить рядом с Сохо. Здесь в магазинах такой сказочный выбор продуктов. Уверена, что поправилась на целый фунт с тех пор, как переехала сюда.
   Джерард посмотрел на фигуру Джины.
   – Я так не думаю, Джина.
   Она вспыхнула.
   – Хочешь кофе?
   – Хорошая идея.
   Когда они пили кофе, Джерард предложил сходить в бар за пиццей.
   Они медленно шли по все еще оживленным улицам. Ноябрьский день был ясным, но к вечеру стал прохладным, и Джина немного продрогла. Джерард обнял ее, и она прижалась к нему. Они купили каштанов у какого-то старика-торговца и посмотрели последнее уличное представление. Когда они возвращались домой, Джина застенчиво взяла своей маленькой рукой Джерарда за руку.
   Джина повесила их пальто на вешалку. Джерард смотрел в окно на прекрасный вид, и Джина, войдя в комнату, стала рядом с ним. Он обнял ее, и они продолжали стоять и смотреть в окно.
   – Джина, ты можешь сказать «нет», я не обижусь, но мне очень хочется поцеловать тебя. Ты не будешь возражать?
   Она покачала головой:
   – Нет, не буду.
   И она оказалась в его руках.
   – О Боже, Джина! – простонал Джерард, когда они прервали поцелуй.
   Он увидел в ее глазах страх.
   – Послушай, это ничего не значит, если не хочешь… Я имею в виду, я…
   Она закрыла ему рот поцелуем, зная, что если он не возьмет ее сейчас…
   Он медленно раздевал ее, отчаянно стараясь сдержать свою страсть, которую он так долго испытывал к ней. Он любил каждую частичку ее прекрасного тела, покрывая его поцелуями. Когда он понял, что Джина достаточно возбуждена, он осторожно вошел в нее, и она застонала от наслаждения. Когда все закончилось, Джина утонула в его объятиях, все еще дрожа от сильного оргазма. На нее нахлынула волна благодарности к мужчине, избавившему ее от страха и сделавшему ее счастливой. Он заставил ее вновь почувствовать себя женщиной. Прошлое было вычеркнуто из памяти, когда она вернулась в мир естественного физического наслаждения.
   После первой ночи они стали неразлучны. Они проводили все время или на Ковент-Гарден или в квартире Джерарда на Нейтсбридж.
   Джерард пригласил Джину на Рождество в Лонгдейл Холл. Джине захотелось немедленно согласиться, но ей нужно было поговорить с матерью перед тем как дать ответ.
   Занятая развитием отношений с Джерардом, Джина несколько подзабыла о своих намерениях помириться с матерью как можно быстрее. Она постоянно звонила, но не получала ответа, сама не предпринимала попыток найти мать. Она позвонила из театра, когда не была занята в действии, и мать, наконец-то ответила.
   – Где ты была, мама? Я волновалась.
   – Здравствуй, Джина. Я, э-э, у меня была небольшая операция, и доктор посоветовал мне на время уехать из Лондона. Так что, я с другом была за городом.
   Джина не знала ни одного ее друга в деревне, но почувствовала облегчение, услышав голос матери.
   – У тебя сейчас все о'кей?
   – Да, я прекрасно себя чувствую.
   Монетки у Джины заканчивались, и ей надо было выходить на сцену.
   – Мама, мне надо идти, но завтра утром я приеду к тебе. Пока, – она положила трубку, чтобы Джойс не успела отказаться, и побежала на сцену.
   Джойс вымыла волосы и немного подкрасилась. Она выбрала большой мешковатый свитер, не нужно, чтобы Джина что-нибудь заметила. Она уже и так достаточно помучила дочь. Возможно, это последний шанс все исправить. Она пробыла два месяца в больнице, где проходила химиотерапию. Но опять сильно похудела и ослабела. Сразу же после Рождества ей опять нужно было сдавать анализы. Джойс не знала, как утаить это от Джины.
   Раздался звонок и Джойс направилась к двери. Когда она открывала дверь, руки у нее дрожали. И не болезнь была тому причиной, она твердо решила рассказать Джине все, что столько времени скрывала от нее.
   – Привет, мама, – Джина взглянула на худое лицо, запавшие глаза, которые не мог скрыть никакой грим.
   – Привет, Джина, заходи, я приготовлю чай.
   – Как ты себя чувствуешь? Ты уверена, что операция не была серьезной?
   – Нет, дорогая, это так, женские проблемы. Почистили меня немного и все. Присаживайся.
   Джина села за кухонный стол. Ничего не изменилось.
   – Вот, это тебе, я купила бисквиты, которые ты раньше так любила.
   Джина увидела бисквиты, любимое лакомство ее детства, и почувствовала в горле комок.
   – Как проходят спектакли? – спросила Джойс.
   – Очень хорошо. Меня выдвинули на награду, как самую перспективную молодую актрису.
   – Это хорошая новость, поздравляю!
   – Мама, – сказала Джина, не желая говорить о себе. – Почему ты ушла с работы?
   Джойс приготовилась к этому.
   – О, я решила, что после стольких лет занятия одним и тем же делом, нужно уйти и немного развлечься.
   Джину поразило, что слово «развлечься» было сказано ее матерью.
   – Я всегда могу вернуться, если захочу, но у меня есть небольшие сбережения, и я подумала, что пришло время потратить их.
   Хотя все это звучало правдоподобно, Джина прожила с матерью достаточно долго, чтобы полностью не поверить в это.
   Мать продолжала:
   – Послушай, Джина, может быть, я не слишком сильно изменилась с тех пор, как ты ушла из дома, но я извлекла из этого несколько тяжелых уроков… Я хочу сказать, что сожалею о своем отношении к Мэтью. Это было эгоистично, глупо. Прости меня.
   – О, мама, все о'кей. Давай забудем и простим друг друга. И постараемся все начать сначала.
   Джойс улыбнулась и кивнула.
   – Джина, мы с одним знакомым из церкви собираемся уехать на Рождество, но я решила, что нужно узнать сначала о твоих планах.
   Джина вздохнула с облегчением. Как бы ни изменилась мать, но мысль провести с ней вдвоем Рождество, не казалась очень привлекательной.
   – Вообще-то меня уже пригласил брат Бетины. Ты помнишь Бетину?
   Джойс кивнула.
   – Провести Рождество в Лонгдейл Холле.
   – Ты встречаешься с ним?
   Джина улыбнулась этой старомодной фразе.
   – Да, очень часто.
   – Это серьезно.
   – Да, мне кажется, – Джина вздохнула. – Дело в том, что я чувствую себя виноватой из-за Мэтью.
   – Джина, никогда не вспоминай прошлое. Люди, проживая свои жизни, стремятся, чтобы все изменялось, они тратят на это все свое время. Я хочу сказать…
   Момент настал. Джойс поняла, что надо им воспользоваться, но смелость покинула ее.
   – Да? – Джина выжидающе смотрела на мать.
   – Я хочу сказать… ты должна многое успеть сделать за свою жизнь, ведь так?
   – Да, это правда, – ответила Джина. Новая философия матери поразила ее.
   Момент прошел. Джойс упустила его. У нее не было ни сил, ни смелости попытаться снова.
   – К сожалению, мне пора уходить. В среду у нас дневной спектакль. Почему бы мне не заглянуть к тебе на следующей неделе с рождественскими подарками?
   – Нет, Джина, мы еще не приедем.
   – Хорошо. Тогда, может быть, как-нибудь встретимся в Новом году? Ты сможешь прийти ко мне в воскресенье на ланч?
   – Да, это было бы замечательно. Но, может быть, мы на некоторое время уедем, – Джойс проводила Джину до дверей.
   – Вы уже решили, куда поедете?
   – Э-э, да, в Шотландию, – это было первое, что пришло ей на ум.
   – Желаю хорошо провести время и счастливого Рождества! – Джина поцеловала мать.
   – Спасибо, и тебе, дорогая.
   Джойс смотрела вслед дочери, пока та не скрылась за поворотом и исчезла из виду. Она чувствовала, что больше никогда не увидит свою дочь.

Глава 45

   День выдался свежий и солнечный. Джина радовалась, что Рождество выпало на воскресенье, и ей не надо идти в театр.
   Джерард подъехал к ее дому к девяти утра, и они поехали по трассе к Лонгдейл Холлу. По дороге они остановились, чтобы полюбоваться рождественской елкой, украшенной яркими, сверкающими огнями.
   – Бетина рассказала мне, как суетилась твоя мама, чтобы найти подходящую елку, – сказала улыбаясь, Джина, когда вслед за Джерардом поднималась в комнату для гостей, гораздо просторнее той, в которой жила в прошлом году.
   – Да, разве она не великолепна? А сейчас припудри свой носик, или что там еще обычно делают женщины, и я провожу тебя вниз. Кстати, эта дверь ведет в мою комнату, – Джерард подмигнул ей, когда открыл внутреннюю дверь и исчез за ней.
   Джина повесила в шкаф свое выходное платье и новый костюм, который купила специально на Рождество. Причесала волосы и подкрасила губы помадой. Когда она спускалась вниз по лестнице, глядя на сотни рождественских открыток, развешанных повсюду, ее охватило чувство благополучия. Сегодня у нее будет такое Рождество, о котором она так долго мечтала.
   – Джина! Как я рада, что ты приехала, – закричала Бетина, когда Джина вошла в гостиную, полную народа, пьющего шерри. – Ма и Па пригласили несколько гостей на ланч. Ты, может быть, кого-нибудь знаешь со свадьбы. А сейчас выпей немного шерри и я познакомлю тебя с Себастьяном и Тоби, моими близнецами.
   Два малыша что-то весело лопотали под присмотром своей бабушки.
   – Очень рада видеть тебя опять, Джина. Поздравляю тебя с успешными спектаклями. Как только я соберусь в Лондон посмотреть на тебя, обязательно возникает что-нибудь неожиданное.
   Джина улыбнулась.
   – Леди Лонгдейл, я пришлю вам пригласительные билеты, если хотите.
   – О, это было бы очаровательно, тогда у Вильяма не будет никаких оправданий. И, кстати, дорогая, зови меня Хенри, сокращенно от Генриетты, меня все так называют.
   – Фредди, посмотри, это Джина.
   – Привет, моя дорогая, с Рождеством тебя, – Фредди поцеловал Джину.
   – У вас прекрасные сынишки, Фредди.
   – Милая девочка, спасибо за добрые слова, но лично я должен ответить… что полностью согласен с тобой. Они восхитительны.
   – Так же восхитительны, как и моя малышка, – Джина услышала голос Джерарда и почувствовала его руку у себя на талии.
   Фредди откашлялся и удивленно поднял брови.
   – Я вижу, вы хорошо знаете друг друга.
   – Джина, – обратилась к ней, перебивая его, Бетина. – Надеюсь, Джерри тебе сообщил, что вечером будут рождественские танцы. Это очень старая традиция. По-моему, соберется весь Йоркшир. Ты привезла с собой лучшее платье?
   – Да, он предупредил меня. Костюмер из театра дала мне одно.
   – О, хорошо.
   Джерард предложил:
   – Пойдем, дорогая, что-нибудь съедим в буфете. Я жутко проголодался, думаю, и ты тоже, – он повел ее в буфет.
   – Джерри, старина, рад тебя видеть, – лорд Лонгдейл похлопал сына по спине и обратился к Джине:
   – Мисс Шоу, счастлив видеть вас опять.
   Джина посмотрела на лорда Лонгдейла. Ей трудно было тепло относиться к мужчине, который так сурово обошелся со своей дочерью. Она подумала, что ему повезло, что Бетина до сих пор уважает его.
   – Спасибо за приглашение на Рождество.
   – Нам очень приятно, моя дорогая. У меня есть мнение, что в нашем доме всегда было недостаточно красивых женщин.
   Джина покраснела и отошла.
   Платье из розового сатина и тюля, которое предложила костюмер, шло Джине необыкновенно.
   В дверь ее комнаты постучали, и вошла Бетина.
   – Джина, ты выглядишь, как сказочная принцесса!
   – Мне тоже нравится твое платье, Бетина, – Джина восхитилась изумрудным велюровым платьем Бетины.
   – Да, это Ив-Сен Лоран. Я купила его в прошлом году в Париже. Наконец-то, мне удалось влезть в него, – рассмеялась Бетина. – Уверена, Джерри не стоит спускать с тебя глаз, местный народ еще никогда не видел такой девушки, как ты, – она подошла к прикроватному столику. – Ты ведь добра к моему брату? Я знаю, он потерял из-за тебя голову, а я не вынесу, если увижу его несчастным.
   – О, Бетина, я в жизни не обижу его.
   – Ты любишь его, Джина? – она увидела в зеркале серьезное лицо Бетины.
   – Ну, я, да, мне кажется.
   Лицо Бетины засияло.
   – Спасибо тебе, Господи, за это, потому что я знаю, как он любит тебя. Пошли, будущей леди Лонгдейл лучше спуститься вниз и поприветствовать гостей!
   «Будущей леди Лонгдейл…», – эти слова звенели в голове Джины, когда она спускалась по лестнице. Джерард никогда не упоминал о свадьбе. Наверное, романтичный ум Бетины опережает время…
   Джерард стоял у входных дверей, рядом с отцом, приветствуя гостей. Он обернулся, чтобы посмотреть, что там такое на лестнице, куда уставились все. Он затаил дыхание, когда увидел Джину в потрясающем розовом наряде, словно плывущую по ступенькам к нему. Она улыбалась ему, Джина! Его Джипа! Он дотронулся до маленькой коробочки в кармане пиджака. Это успокоило его. К концу сегодняшнего вечера, она должна быть его навеки.
   Все тут же окружили Джину, каждый хотел поговорить с талантливой молодой актрисой, чье лицо не сходит с газетных страниц.
   – Я видел ваш спектакль, мисс Шоу, я думаю, вы очаровательны. Можно пригласить вас на следующий танец?
   Джину постоянно кто-нибудь приглашал танцевать, а она все время думала, как иронично, что все эти богатые титулованные особы интересуются ею, незаконнорожденным ребенком из маленькой церковной квартирки в Хорнси.
   Танцевальный зал, украшенный великолепными канделябрами, освещающими традиционно одетых гостей, казался величественным. Джина действительно почувствовала себя Золушкой. После постоянных приглашений на танец, она отыскала своего принца. Заметив его, она извинилась перед полковником, с которым танцевала, и направилась к нему.
   – Дорогая! Наконец-то! Мне казалось, ты никогда не уйдешь с танцевальной площадки, – Джерард стоял с группой своих друзей.
   – Надеюсь, апельсиновый сок и чуть-чуть шампанского охладят тебя, – Джерард протянул ей бокал.
   Очаровательная девушка в коротком черном коктейльном платье, висела на плече у Джерарда.
   – Так вы и есть та самая знаменитая Джина? – протянула она. – Мы все до смерти рады познакомиться с вами.
   – Это Камилла Гамильтон, дочь старинного приятеля отца, – Джерард восхищенно посмотрел на Камиллу. – Она только что заключила контракт на выпуск новой партии косметики.
   Джина взглянула на свежую кожу и красивую фигуру девушки и почувствовала первые признаки ревности.
   – Если у тебя будет время перевести дыхание после танцев с каждым мужчиной в этой комнате, я, надеюсь, буду иметь удовольствие танцевать с тобой первый танец за этот вечер? – Джерард широко улыбнулся ей и повел на танцевальную площадку.
   – У меня сегодня еще не было случая сказать тебе, как ты великолепна, – Джерард ближе прижал ее к себе.
   – Спасибо, дорогой. Мне кажется, что твоя знакомая Камилла очень красива.
   – О, Кэм неплоха. Ей столько же лет, сколько и Бетине, и раньше, в школьные каникулы, мы часто ездили на прогулки на лошадях. Она была моей первой девушкой. Осталось пятнадцать минут до Рождества. Хочется выйти на свежий воздух. Не хочешь присоединиться ко мне?
   Джина кивнула и вышла с Джерардом через ту же дверь, через которую убежала в прошлом году.
   Ночь была морозной, но небо ясным, и звезды ярко сверкали. Руки Джерарда обвили ее.
   – О, Джина, помнишь, как в прошлом году мы стояли тут с тобой вместе. Ты плакала и просила отвезти тебя немедленно в Лондон, – Джерард улыбнулся ей. – Мне кажется, я тогда влюбился в тебя и ничего не мог с этим поделать. И вот сейчас, дорогая, я прошу тебя выйти за меня замуж.
   Джерард достал из кармана пиджака маленькую коробочку. Он открыл ее, внутри оказалось кольцо с переливающимся сапфиром и маленькими бриллиантами. Он взял ее левую руку и надел кольцо на четвертый палец.
   – Джина, пожалуйста, скажи что-нибудь.
   Джина смотрела на небо, вспоминая Мэтью и думая, видит ли он ее сейчас. Потом она подумала, как хорошо иметь рядом человека, который всегда будет тебя любить. Человека, который даст тебе безопасность и уют, которых так мало было в ее жизни.
   – Любимая, если тебя беспокоит твоя карьера, можешь не волноваться. Нет никакой причины бросать работу, пока я работаю в Лондоне, а Па здесь играет роль воспитанного лорда.
   – Да, Джерард, я согласна выйти за тебя замуж.
   Он обхватил ее руками и поднял.
   – С Рождеством тебя, моя любовь.
   – С Рождеством тебя, Джерард.
   – Пойдем, я хочу ошеломить этой хорошей новостью всех до их ухода.

Глава 46

   Это Рождество в Лонгдейл Холле Джина будет вспоминать всю свою жизнь. Оно было сказочным.
   Когда часы пробили полночь, Джерард попросил тишины и объявил всем о помолвке. Раздались громкие возгласы и аплодисменты, все окружили их.