Эфендиев Ильяс. Кизиловый мост

   - Жалко, что Адиль уехал! - сказала я Гарибу.- Он бы тоже подписался. Правда?
   - Конечно, - невозмутимо отозвался тот. - Начальник же!
   Мне почудилась скрытая издевка в этих словах, и я быстро взглянула на Гариба- лицо у него было совершенно серьезное. Почему он так ответил?
   Я взяла пустое ведро и пошла за раствором.
   Гариб догнал меня.
   - Дайте, Сария-ханум! Это не ваше дело, - вразумляюще произнес он, протягивая руку к ведру. - Раствор очень тяжелый.
   - Ничего, я нe из слабеньких!
   Бульдозерист не стал уговаривать - просто разжал мои пальцы, отнял ведро и, не взглянув на меня, пошел к бадье. Я хотела сказать что-нибудь очень злое, очень язвительное, но ничего не придумала. Через минуту он вернулся, неся полное ведро, а я смотрела на него и злилась.
   Настроение испортилось. Вспомнила, что Адиль уехал, не простившись, даже не позавтракав... А этот противный Гариб говорит о нем таким тоном...
   - Сария-ханум! - снова обратился ко мне Керемхан. - На другом месте работать будешь, вспоминай Кизиловый мост. (Мы так прозвали наш мост - вокруг росло очень много кизила.)
   - Да... - вздохнул Солтан. - Это еще неизвестно, кто где будет работать...
   - А я думаю, что Сария-ханум теперь никуда не уйдет. Всегда будет работать вместе с нами, - задумчиво произнес Гариб.
   Я чуть не подскочила от возмущения:
   - Почему это вы так уверены?
   - Потому... - Гариб медлил, видимо наслаждаясь моей злобой. - Вы же подписали бумажку. - Он кивнул в ту сторону, где была замурована бутылка. Теперь нам с вами просто невозможно расстаться.
   Я молча глядела на Гариба и, как всегда, не могла понять, шутит он или нет. Мне вдруг показалось, что, говоря "мы", он имеет в виду только нас двоих, и я снова подумала, что та бумажка похожа на брачное свидетельство. Мне стало страшно: Гариб говорил подчеркнуто, будто не сомневался, что все именно так и будет...
   - Я вовсе не считаю, что связана этой подлисью! - Я деланно засмеялась. Так что лучше не рассчитывайте.
   Гариб спокойно и грустно посмотрел на меня и ничего не ответил.
   Какая-то трехтонка, призывно сигналя, показалась из-за поворота и подкатила к нам.
   Наши рабочие и три грузчика, приехавшие с машиной, стали разгружать бочки с цементом и другие стройматериалы. Я пошла в свою палатку. Было уже время обеда.
   Обед, как всегда, приготовила вкусный - за время замужества чему-чему, а уж этому я научилась. Но есть мне не хотелось - странное поведение Адиля не давало мне покоя. Конечно, если бы я не побежала с ними наперегонки, а быстренько вернулась домой, он не уехал бы, не простившись. Но почему, собственно, я не должна была бежать? Ерунда! И завтра побегу, если это теперь их ежедневная зарядка! А ты, Адиль, не прав. Мы здесь не в гостях у твоих родственников, я работаю, они мои товарищи, и я веду себя с ними так, как считаю нужным.
   Адиль очень любит плов, поэтому я принялась перебирать ркс, хотя мне очень хотелось просто полежать в тени, а не возиться со стряпней. К тому же обед у меня был готов еще с вечера. Ну ничего, зато хоть теперь Адиль будет доволен.
   Я постелила белую крахмальную скатерть, достала банку консервов, которые очень любил муж, и, уставив стол произведениями своей домашней кулинарии, вернулась на работу, так ничего и не поев. Мне хотелось поужинать вместе с Адилем, а он все не приезжал.
   До самого вечера мы выкладывали стены моста, помогая Керемхану.
   - Что, устала? - несколько раз ласково обращался он ко мне. - Ничего, на то мы и строители! "Мы наш, мы новый мир построим!" - неожиданно пропел он. Понимаешь?
   "Мы строим новый мир", - думала я, и этим новым миром почему-то казались мне те таинственные животноводческие фермы, в горах под самыми звездами, к которым .проехать можно только по нашему мосту. По-нашему, потому что в его основании лежит записка с нашими подписями - моей и Гариба. Нет, почему же только моей и Гариба? А Солтан, Керемхан? Нас же четверо!
   - Да! - сказал Керемхан, устало отирая со лба пот, когда солнце уже стало клониться к западу. - Неплохой, между прочим, мостик получается. Ох, представляю себе: кончим, Сария-ханум сядет за руль, посадит рядом начальника, даст газ и... по нашему мосту! Здорово!
   - А почему ты думаешь, что Сария-ханум сядет за руль? Начальник, наверное, сам захочет первую машину по мосту провести, - сказал Солтан.
   - Непохоже! - усомнился Керемхан. - Мне кажется, она никому руль не отдаст. Верно, Сария-ханум?
   - Вообще верно, - ответила я, обращаясь почему-то к Гарибу. - Если уж я сижу в машине, люблю сама держать руль.
   - Но для начальника-то нашего, наверное, сделаете исключение? - Гариб насмешливо взглянул на меня.
   - Для него - конечно! - с вызовом ответила я.
   Гариб посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом.
   ...Адиль вернулся около четырех. Оставив газик у палатки, направился прямо к нам. Он казался веселым - я никак не ожидала этого сегодня.
   - Ну, ребята, как дела?
   - Да ничего, не жалуемся...
   - Мне сегодня звонил министр... Кажется, там довольны нашей работой...
   Я взглянула на Гариба. Он улыбался. Это была та самая дерзкая, вызывающая улыбка, которую я видела на его лице в день нашего приезда. Мне показалось, что он снова стоит на краю пропасти и усмехается, наслаждаясь моим ужасом...
   - Я доложил о нашей работе. Ваши имена упомянул.- Адиль сделал многозначительную паузу и посмотрел на Солтана. - Просил, чтобы к нам на стройку прислали кого-нибудь из газеты. Пусть посмотрят, оценят... Может быть, и очерк напишут.
   У Солтана и Керемхана были совершенно непроницаемые лица. На начальника они не глядели. Бульдозерист же не прятал глаз, он смотрел все так же дерзко а насмешливо, но почему-то не на Адиля, а на меня...
   - А зачем он нужен, очерк этот? - спросил Солтан
   - Как это зачем? - искренне удивился Адиль.
   - Пойдем, Адиль, ты, наверное, есть хочешь. Голодный утром уехал.
   Адиль недоумевающе посмотрел на меня, потом на остальных. Повернулся и, не сказав больше ни слова, пошел вслед за мной к нашей палатке.
   Когда, переодевшись, он сел за стол, из палатки рабочих послышался громкий смех.
   Я положила плов в тарелку и поставила ее перед Адилем.
   - А ты?
   - Я не хочу... Я ела...
   - Ну как же я один?...
   - Подумаешь, больше достанется, - попыталась я пошутить.
   Адиль охотно улыбнулся мне в ответ.
   - Да, Сария, понимаешь, доволен мной министр...
   Из палатки ребят опять послышался смех.
   - Неплохо для начала, как ты считаешь?
   - Конечно, Адиль.
   Если тебя отдадут за меня,
   Толстую дочь хаджи я выставлю за дверь,
   отчетливо донеслось до нас.
   Адиль брезгливо поморщился.
   - Ты с ними все-таки будь построже, - сказал он, кивнув в сторону той палатки.
   - Что значит "построже"?
   - Неужели непонятно?
   Я пожала плечами.
   - Ты еще есть будешь?
   - Нет, Сария, спасибо, наелся.
   Он встал из-за стола. Я не смотрела на мужа, но все время чувствовала на себе его озабоченный, вопрошающий взгляд. С остервенением я терла полотенцем посуду. Одна тарелка даже сломалась - конечно, потому, что давно уже была треснута, - но я совершенно не огорчилась. Наоборот, мне казалось - если бы вся посуда разбилась на тысячу кусков, мне стало бы легче.
   В окно камень залетел, Посмотри, ах, посмотри...
   пел Керемхан.
   Адиль сначала читал газету, потом отложил ее, вошел в палатку и лег на кровать, прикрыв глаза рукой.
   Я поставила кипятить чайник. Играть в теннис мне сегодня не хотелось. С Адилем тоже не хотелось говорить, Я сидела на траве у входа в палатку и смотрела перед собой. Долина впереди - глубокая, широкая и голубая, словно море в ясное безветренное утро... Вдалеке горы, сказочные, таинственные, покрытые легкой дымкой... А орел, парящий сейчас над ущельем, если захочет, может взлететь туда, на самую высокую гору, сидеть себе и смотреть на нас сверху. Мне хотелось разреветься. В чем дело? Я не могла этого понять, но чувствовала, что несчастна. И чем больше я слушала шум реки, смотрела на скрытые дымкой горы, на тихие светлые облака, медленно плывшие в высоте, тем все отчетливее становилось это чувство. Мне даже казалось, что кто-то оскорбил меня. Кто, чем - я не знала. Вот если б я могла летать... Почему люди не летают? Почему природа так их обидела? Тогда Гарибу не пришлось бы смеяться над моим испугом там, на краю пропасти.
   А Керемхан все распевал свою песенку. Столько в ней удали, бесшабашности, отчаянной веселости!
   Нет, не буду реветь!
   Когда утром пришла на работу, меня встретили сдержанно. Товарищи, казалось, были чем-то озабочены. Понятно, я так и ожидала. Ведь они не могли знать моих вчерашних дум и сомнений, и сейчас я была им чужой. Гариб даже не взглянул на меня. Как он, наверное, меня презирает!
   - Сразимся вечером? - с напускной веселостью спросила я Гариба.
   Он осуждающе взглянул на меня, и я сразу почувствовала себя маленькой, жалкой девчонкой.
   - Нет, сегодня не могу - нет времени, - сказал Гариб и отвернулся.
   "Так тебе и надо - не будешь подлизываться!" - со злостью подумала я. Но промолчать, конечно, не смогла.
   - Вы, однако, дорого цените свое время, - сказала я как можно язвительней.
   Он посмотрел на меня тяжелым взглядом.
   - Не так дорого, как ваш муж.
   - Гариб! - строго прикрикнул на него Солтан. Но бульдозерист словно не слышал. Он подошел ко мне совсем близко и продолжал, усмехаясь:
   - Сария-ханум, передайте вашему супругу: мы работаем не для министра и не для вашего мужа.
   - Послушай, - дернул его за рукав Солтан, - зачем ты все это Сарии-ханум говоришь? Она-то при чем?
   - Да нет, почему же? - сказала я, глядя прямо в глаза Гарибу. - Я в точности передам мужу ваши слова.
   - Да уж пожалуйста.
   - Прекрати, Гариб, - резко перебил его Керемхан.
   Вечером за чаем я спокойно, как будто это были какие-то пустяки, передала мужу "просьбу" бульдозериста. Адиль промолчал.
   Я подождала немного и встала.
   - Пойду поиграю в теннис.
   Когда я пришла, Солтан играл с Керемханом. Гариб лежал на траве у входа в палатку и, заложив под голову руки, смотрел в небо. Он не встал.
   Как только Солтан и Керемхан кончили партию, я сняла куртку, взяла ракетку и тоном, не допускающим возражений, обратилась к Гарибу:
   - Вставайте! Будем играть! Между прочим, вашу просьбу я выполнила доложила начальнику.
   - Очень вам благодарен.
   - Не стоит!
   Гариб постепенно развеселился. Я заметила, что сегодня он явно старался проиграть, словно чувствовал себя виноватым: бил неточно, давал легкие подачи, пропускал мячи.
   - Вы совершенно напрасно щадите меня, - сказала я как можно небрежнее. Можете быть уверены, что я не нуждаюсь в поблажке. Играйте всерьез или давайте бросим.
   - Хорошо, - ответил он. - Будем играть всерьез.
   Через несколько минут я уже металась по корту, не успевая отбивать мячи.
   Когда мы кончили с привычным уже для меня результатом, я накинула куртку и села на траву рядом с Солтаном и Керемханом.
   - Сария-ханум, - обратился ко мне Солтан, - ты не сердись на Гариба.
   - И не думаю, - сказала я, покусывая травинку.
   - Правда, не сердись. Ведь он почему так взъерепенился - мост этот нам сейчас дороже всего. А нравится наша работа начальству или не нравится, это дело десятое. Ну и обидно, конечно, когда твой супруг не понимает, что не за его "спасибо" мы здесь вкалываем.
   Керемхан молчал, о чем-то размышляя. Гариб сидел, уставившись в землю. А на Солтана нашло: он все говорил и говорил. Торжественно, с глубокой убежденностью!
   - Мы работаем для людей! Хотим как можно скорее построить мост, чтобы легче было добираться к фермам. Только об этом мы думаем. И наш прежний начальник тоже думал о людях, а не о том, чтобы министру понравиться! Это все показуха. Последний человек тот, кто работает напоказ. А вообще - да здравствуют строители!- неожиданно кончил он, словно желая шуткой замаскировать необычную свою торжественность.
   Некоторое время все молчали.
   - Завтра выходной, домой пойдете, к своим? - спросила я Солтана.
   - Нет. На завтра у нас грандиозные планы - на охоту собираемся.
   - На охоту?! - воскликнула я. - А мне можно с вами?
   - Не пойдет, Сария-ханум. Не дамское это занятие - мы ведь на медведя идем.
   - Ну и что же? И я пойду на медведя!
   - А не боишься?
   - Вот еще!
   - Ну что с тобой делать! Ладно, иди ложись спать. Пойдем на рассвете.
   - Возьмете?! - обрадованно воскликнула я. - Тогда спокойной ночи!
   Адиль сидел над бумагами. Я разобрала постель, положила Адилю на ужин несколько кусков мяса и поставила миску с катыком.
   Переоделась. Делать было нечего, ложиться спать рано. Я вынесла из палатки табуретку и села в стороне, чтобы не мешать Адилю. Темнело. Фонарь, висевший у входа в палатку, освещал лицо Адиля и бумаги, лежащие перед ним.
   Я смотрела на мужа, и мне было скучно. Каждый раз когда Адиль садится за отчет, у меня от зевоты сводит скулы. Начинает казаться, что он уже тысячу лет сидит над этими бумагами и никогда не кончит... Я закинула руки за голову и, зевнув, с хрустом потянулась. Потом вздохнула... Адиль положил карандаш и внимательно посмотрел на меня, стараясь в темноте разглядеть выражение моего лица.
   - Ты что вздыхаешь? - спросил он. - Вообще, что происходит с тобой, Сария?
   Я пожала плечами. Адиль снова склонился над бумагами.
   "А в самом деле, что происходит? - подумала я. - Ничего особенного, просто спать хочу".
   Но спать я не пошла, сидела тихо, стараясь не отвлекать Адиля. Мысли мои словно растворились во мраке. Далекие огоньки, мерцавшие по ту сторону ущелья, казались в этой непроглядной тьме бортовыми огнями судов в безлунную осеннюю ночь. Сразу вспомнился Баку, отец, сестренки... Дул прохладный ветерок. Пахли ночные цветы. Тихо... Вдруг где-то высоко в горах сорвался большой камень и с грохотом покатился по склону. Через несколько секунд в глубине ущелья раздался глухой шум - камень достиг дна.
   - Адиль, - вспомнила я и сразу оживилась, - мы завтра на охоту идем! На медведя!
   Он поднял голову и внимательно посмотрел на меня.
   - На охоту? Ну что ж, идите. Я слышал, охота на медведя очень интересна.
   - А ты не хочешь пойти?
   - Нет, у меня срочная работа.
   Странная вещь! Спокойствие мужа разозлило меня. Я ведь побаивалась, что он рассердится, даже не сразу решилась сказать. Да, странные мы, люди. И не поймешь, что нам нужно...
   Я вошла в палатку, разделась и стала рассматривать себя в маленьком зеркале. Мне часто говорили, что я красива, но это как-то мало меня интересовало. Сейчас я с каким-то злым удовлетворением разглядывала свое лицо, шею, волосы. Красива... Ну и что?
   Я легла. Но сон не шел ко мне. Чувствовала, что полна сил, что существо мое слито с этой темной ночью, благоухающей, полной таинственной жизни. Как я могу спать, когда вокруг все живет!
   Я долго ворочалась на своей раскладушке. Все мои приподнятые мысли уже давно улетучились, а заснуть я так и не могла - тюфяк, казалось, был набит колючками.
   Адиль кончил работать, погасил, фонарь и стал раздеваться. В палатке было темно. Я слышала, как скрипит раскладушка под тяжестью его тела, и уже не чувствовала себя ни молодой, ни сильной... Наоборот, теперь мне казалось, что я одинока, затеряна в этой бесконечной ночи... Потом стала думать о завтрашней охоте и заснула.
   Едва начало светать, я тихонько поднялась и побежала к речке.
   Когда я вернулась, Адиль уже проснулся. Он лежал, заложив руки за голову, и смотрел на виднеющийся вдали темный лес. Я причесалась, надела куртку и стала укладывать в чемоданчик еду на всех: хлеб, сыр, котлеты.
   - Будь здоров, Адиль, - сказала я, наклонившись к нему. - Не скучай. Какао в термосе, котлеты я поджарила. А может быть, все-таки соберешься с нами?
   Он покачал головой.
   - Возьми и термос. Я обойдусь без какао.
   - Зачем? Не надо. До свидания, Адиль.
   - До свидания.
   Мне вдруг стало жалко его, особенно когда он предложил взять термос. Я даже чуть не заплакала. Вышла из палатки и остановилась: "Может быть, не идти?"
   Но ребята уже ждали у своей палатки. Увидев меня, Керемхан замахал рукой: "Пошли!"
   - У-у! - разочарованноїїї протянулаїїї я,їїї подойдяїїї к ним. - У вас у всех ружья, а я как же? Керемхан засмеялся.
   - Тоже мне, охотник! Ну ничего, я тебе свое дам, если медведя увидим. А если оправдаешь доверие - не струсишь, к следующему разу двустволку тебе купим. Пошли!
   Сначала мы шли тропой, той узкой тропой, которая ведет к высокогорным фермам и которую вскоре заменит наша шоссейная дорога. Потом свернули на запад и пошли лесом. Я первый раз была в таком лесу: мощные стволы столетних каштанов, огромные обломки скал, густо поросшие мхом. Сумрачно, страшновато. В густой, по колено траве, кое-где виднелись голубые и красные тюльпаны; в полумраке леса они, казалось, дремали. Птиц еще не слышно. Кажется, здесь никогда не ступала нога человека.
   Мы шли гуськом по узенькой, едва заметной в густой траве тропке: впереди Керемхан и Солтан, за ними я, последний - Гариб.
   Когда мы вышли на открытый, усеянный тюльпанами склон, солнце уже взошло и воздух наполнился ароматом, чуть-чуть напоминающим запах лимона. Тропинка вела наверх, к перевалу. Мы не пошли по ней, а свернули направо и через несколько минут опять очутились и лесу. Здесь тропинка терялась.
   - Мы не заблудимся? - спросила я Солтана.
   - Ну зачем же! А ты, между прочим, не устала? - не оборачиваясь, спросил он.
   - Почему это я должна устать? Ты же не устал.
   - У сестрицы Сарии львиное сердце! - засмеялся Керемхан.- Разве она признается!
   - Ладно уж! Чем смеяться, лучше бы свое обещание выполнил. Давай ружье!
   - До медведей еще далеко. А ружье тяжелое - устанешь.
   - Не устану - давай!
   - На, если тебе так хочется лишние три кило тащить. Стрелять-то умеешь?
   - Стрелять? Оно заряжено? - спросила я, осторожно принимая ружье из рук Керемхана.
   - А ты как думала! Смотри зря не пали. Солтан даст знак.
   - Понятно.
   - Ну вы, охотники! - прикрикнул на нас Солтан. - Нельзя шуметь - ведь в лесу. Рядом зверь может оказаться.
   Значит, мы уже на охоте! В настоящем лесу! Но мне совсем не страшно. Наоборот, я чувствовала себя смелой, ловкой и была уверена, что мне ничего не стоит уложить на месте любого медведя. Пусть только попадется! Я никогда еще не встречалась с настоящей опасностью, - оказывается, это удивительно приятное ощущение!
   Почему Гариб все время молчит? Неужели в такое утро у человека может быть плохое настроение? Я обернулась к нему:
   - А ваше ружье заряжено?
   Он удивленно взглянул на меня: "Кто же ходит на охоту с незаряженным ружьем?" - и утвердительно кивнул головой. У меня загорелись щеки.
   - Чем пять раз головой мотать, лучше бы один раз языком пошевелили! злясь на себя, бросила я Гарибу.
   Это было не очень смешно, скорее грубо, но Гариб улыбнулся. Керемхан прыснул, плечи у него затряслись.
   - Тише вы! - шикнул на нас Солтан. - Что за болтовня на охоте!
   Послышался громкий шум, словно кто-то продирался сквозь чащу, ломая сухие ветки. Гариб отстранил меня, быстро прошел вперед и стал рядом с Солтаном. Все остановились, прислушиваясь. И снова все затихло.
   Держа наготове ружья, мы осторожно пошли в том направлении, откуда слышался шум. Керемхан вынул из-за пояса большой охотничий нож.
   - Видишь? - шепнул Солтан, показывая на землю. Ничего особенного я не видела.
   - Что там? - шепотом спросила я Керемхана.
   - Трава примята, - значит, прошел кто-то.
   Я нагнулась: действительно, в нескольких местах трава была чуть заметно примята.
   Мы осторожно шли по лесу, поднимаясь все выше, - впереди Солтан и Гариб, за ними я и Керемхан. При малейшем шорохе ребята замирали на месте и внимательно прислушивались, зорко оглядываясь по сторонам.
   Мы двигались на запад. Начался крутой подъем. Подниматься по каменистому склону. было нелегко, приходилось цепляться за ветви, за выступы скал. Все молчали, слышалось только тяжелое дыхание.
   Наконец подъем кончился, мы вошли в заросли кара-гата. Я сейчас же вспомнила, что медведи очень любят груши и ягоды карагата: в бабушкиных сказках они всегда лакомились ими.
   Я шла, раздумывая, можно ли верить сказкам, как вдруг совершенно неожиданно увидела медведя. "Будто в кино!" - мелькнула мысль. Большой мохнатый медведь, поднявшись на задние лапы, смотрел на нас маленькими черными глазками. Смотрел совсем не враждебно, - казалось, он даже рад встрече. Поэтому, когда Солтан и Гариб выстрелили, я не сразу поняла, зачем они это сделали.
   Едва дым рассеялся, я увидела, что медведь медленно поднимается с земли. Только тут я вспомнила, что держу в руках заряженное ружье. "Нужно стрелять!" - мелькнуло у меня в голове. И тут Гариб бросился к раненому зверю.
   - Стой! - закричал Солтан, но разъяренный медведь уже обхватил Гариба лапами.
   Ничего не соображая, я отшвырнула ружье и с диким, воплем бросилась к ним. Медведь, злобно рыча, старался повалить Гариба, а тот, схватив зверя за нижнюю челюсть, не давал ему открыть пасть. Через секунду медведь выпустил Гариба и с тяжелым хрипом повалился на бок нож Керемхана глубоко вошел ему в спину между лопаток.
   Гариб отряхнулся, носовым платком стал вытирать кровь с лица. Солтан и Керемхан внимательно осмотрели его шею, руки, грудь.
   - Пустяки! - заключил Солтан. - Царапины, до свадьбы заживут.
   Керемхан взглянул на меня и засмеялся. Я вымученно улыбнулась, потом закрыла лицо руками и расплакалась.
   - Это как же так? - удивился Солтан. - Такая храбрая женщина - и плачет!... А ведь правду сказал Керемхан, что у Сарии-ханум львиное сердце, медведя не побоялась!
   Я вытирала слезы и старалась не смотреть на Гариба. Только теперь я опомнилась и поняла, как нелепо вела себя: бросила ружье, подбежала к раненому зверю! И все это с диким визгом, как сумасшедшая!
   Керемхан сжег кусочек платка и присыпал пеплом кровоточащие ссадины на лице и руках Гариба. Пепел не хуже йода дезинфицирует раны, это я тоже знала из бабушкиных рассказов.
   Я посмотрела на лежащего в траве медведя и вздохнула. Мне все-таки не верилось, что этот добродушный мохнатый зверь мог бы причинить нам вред,- он так дружелюбно смотрел на нас... А мы его убили...
   Ребята стали совещаться, как быть с медвежьей тушей. Наконец решили, что Гариб пойдет к знакомым пчеловодам- они живут неподалеку - и приведет лошадь.
   Гариб перезарядил ружье и ушел.
   Солтан и Керемхан начали свежевать медведя. Я с интересом наблюдала за их ловкими, быстрыми движениями. Подумать только, а я и не знала, что они к тому же еще и настоящие охотники!
   Ребята все время шутили, старались развеселить меня. Но я все еще злилась на себя и потому отмалчивалась.
   "А что, если Гарибу другой медведь встретится?" - вдруг пришло мне в голову, и я не удержалась, чтобы не спросить об этом вслух.
   - Разберутся как-нибудь, - усмехнулся Солтан. - Ружье у него заряжено. Он быстро, но внимательно посмотрел на меня и стал объяснять: - Медведь обычно не нападает на человека, уж если только какой-нибудь исключительный случай. Да и вообще они теперь редко попадаются. Мы вот десятый раз ходим на охоту и впервые встретили. Тебе просто повезло, Сария-ханум!
   Мы расположились под высоким ветвистым орехом, Помня свои обязанности хозяйки, я достала из чемоданчика салфетку и расстелила на траве. Вскоре на ней появились все наши припасы: котлеты, рыбные и мясные консервы, сыр.
   - Вот что, друзья, - заявил Солтан, - аппетит у меня сейчас такой, что, кажется, медведя сырым съем, и у вас, наверно, не хуже. Поэтому предлагаю на всякий случай отложить долю Гариба.
   - Как раз об этом подумала, - сказала я, укладывая остатки обратно в чемоданчик.
   Пообедали мы прямо-таки на славу, потом, сытые и умиротворенные, разлеглись на траве.
   - Интересно, сколько же здесь мяса? - спросила я, кивнув на спрятанную под ветвями медвежатину.
   - Килограммов семьдесят, пожалуй, - ответил Сол-тан.
   - И куда ж вы его денете?
   - Продать можно. Ведь медвежье мясо здесь считается целебным. А шкуру подарим тебе, если разрешишь.
   - Зачем она мне? - рассмеялась я. - Я не Меджнун, чтобы ходить в звериной шкуре.
   - Ну зачем же обязательно ходить? Перед кроватью расстелешь - зимой знаешь как приятно! Подарок будет, память о Кизиловом мосте.
   - Я не люблю подарков.
   - Не любишь подарков, возьми как добычу, ты ведь тоже участвовала в охоте.
   - Ну, добыча - другое дело, - засмеялась я.- А что это там? - Я показала на пещеру внизу, среди зарослей. - Берлога?
   - Где? - Солтан приподнялся. - Вот это? Пожалуй, берлога.
   Я вскочила.
   - Пошли посмотрим?
   - Пошли.
   Солтан зарядил ружье. Керемхан нехотя поднялся и тоже стал заряжать.
   - Вы так готовитесь, словно там медведи сидят.
   - Осторожность не мешает, - отозвался Солтан.- Этого мы ведь тоже не очень-то ждали, - он кивнул на распластанную на земле шкуру.
   Мне стало страшно: вдруг там и правда медведи? Больше мне что-то не хотелось с ними встречаться. Выскочат из пещеры огромные лохматые чудовища и разорвут нас на части. А Гариб придет и найдет только наши растерзанные тела.
   - Ты здесь побудь, Сария-ханум, - словно угадав мои мысли, сказал Солтан.
   - Ну почему? - неуверенно возразила я. - И я пойду.
   - Не стоит. - Солтан произнес это таким тоном, что возражать я не решилась.
   Они достали фонари и вдвоем осторожно пошли к пещере.
   Пока они там возились, мне было не по себе, А вдруг?..
   - Пустая! - крикнул мне Керемхан, выходя из пещеры и перекидывая ружье за спину. - Можешь посмотреть, если хочешь.