Страница:
Свечи плавились, вино нагревалось, кушанья дымились и дурманили потрясающими ароматами, а Властителя все не было. Тут открылась дверь, все немедленно поднялись, я сидела спиной к входу, но, следуя примеру окружающих, встала и приняла, как и у всех, выражение благоговейного обожания на лице. Раздались торопливые шаги, я с интересом посмотрела на вошедших, позабыв, что должна изображать всепоглощающую любовь и преданность, и едва не рухнула под стол. Рядом с Властителем Фатии стоял тот самый даниец, которого мы с гномом обокрали в Краснодоле. У меня пересохло во рту, а руки сами потянулись к полному серебряному кубку с вином, я схватила его, сделала большой глоток под удивленные взгляды присутствующих и плюхнулась на стул, покрываясь противным липким потом.
Мое напряженное лицо выражало лихорадочную работу мысли: значит, Фатиа и этот даниец близко друг друга знают! Оба они появились во время нашего путешествия, вероятнее всего, оба замешены в похищении малыша. Мне стало трудно дышать: если бы я попала в лапы одного из них, то вряд ли сейчас бы напивалась сладким гномьим вином.
Между тем, гости расселись, обед начался.
–Асенька, – раздался приятный голос, – я думаю, Вам не стоит представлять Леона Неаполи, моего друга и помощника.
После этих слов Петушков раскашлялся, он корчился, на глаза навернулись слезы. Новость о том, что мы обокрали «правую руку» Властителя его подкосила. Ваня теперь мечтал только об одном: умереть быстро, безболезненно и, желательно, прямо сейчас.
Сидящие за столом, ожидая скандала, перестали на секунду жевать и сфокусировали свои взгляды на моем вытянувшемся лице.
–Действительно, не стоит! – выдавила я из себя, с грустью разглядывая чистую тарелку. Аппетит пропал, ароматные запахи еды стали раздражать, я схватила бокал с вином и сделала еще один большой глоток, потом еще. Ваня толкнул меня в бок, умоляя соблюдать приличия. Хорошо, Фатиа, 1:0, в твою пользу!
Я физически ощущала, как над столом сгущаются тучи. Напряжение, возникшее между присутствующими, угнетало, мне ужасно хотелось схватить руками куриную ножку и вгрызться в нее зубами, тем самым, выместив на ней накопившуюся злость.
Я старалась не смотреть в сторону Арвиля Фатиа и его дружка, зато бодренько поглощала содержимое кубка, вино самым таинственным образом в нем прибавлялось. В результате, я почувствовала легкость во всем теле и в голове, перед глазами встала приятная пелена, а грудь заполнило привычное ощущение наглости, настроение улучшалось в геометрической прогрессии.
–Предлагаю произнести тост, – продолжал изображать из себя радушного хозяина Фатиа. – Асенька, – улыбнулся он мне, очевидно, самой обворожительной улыбкой из своего многочисленного арсенала, и хитро посмотрел через аккуратненькие овальные стеклышки очков. От его взгляда настроение резко упало, я скорчила ему гримасу, – предлагаю Вам его произнести, Вы наша маленькая спасительница.
Я бросила на Арвиля презрительный взгляд. Сейчас разревусь от умиления! Ну, держись, Фатиа! Ты хотел войны, ты получишь войну.
Я неуверенно встала, комната перед глазами плавно качнулась, ехидные улыбки подернулись легкой дымкой, и только его ироничный взгляд отчетливо отпечатывался в моей памяти. Стараясь сдержать клокочущую внутри ярость, я подняла бокал повыше и произнесла самую пламенную в своей недолгой жизни речь:
–Давайте, – я лучезарно улыбнулась, – выпьем за лживые комплименты, за несомненную язвительность Великих Властителей, за их умение отблагодарить, и за тайны, – добавила я, едва не шипя от гнева, – которые скоро будут раскрыты! Виват, 1:1!
Над столом повисла оглушающая тишина, я отхлебнула вина и уселась обратно. Последнее замечание я брякнула просто так, из духа противоречия приличиям, но ведь у всех припрятаны свои скелеты в шкафу, и сейчас, скорее всего, каждый за этим длинным столом с ужасом думал, что мой тост обращен именно к нему. В другое время и из других уст эти слова могли стать поводом для новой войны. Я твердо смотрела в прищуренные от злости глаза Властителя. Ваня сдавленно застонал и судорожно опустошил свой кубок.
– Браво! – Арвиль с кривой улыбкой поднял кубок. – Выпьем же. Глория сольватор!
– Глория сольватор! – вяло подхватили гости.
–Вехрова, – задышал мне в ухо адепт, – сколько раз говорил – ненавидишь себя, пожалей меня, ведь каторга за такие канделябры светит!
Я пьяно усмехнулась Ване:
–Спокойно, Петушков, меня нельзя нервировать, я же чокнутая, а у всех сумасшедших при смене климата обострение случается! Вот распсихуюсь, схвачу вилку и ткну тебе в глаз!
Ваня лихорадочно схватился за вновь наполненный кубок. На меня со страхом, граничащим с паникой, смотрел пожилой господин в шикарном черном кафтане с лорнетом, висящим на шее, несомненно, он слышал все до последнего слова. Я ему ласково улыбнулась:
–Не бойтесь, моя агрессия распространяется исключительно на знакомых. Кстати, меня зовут Ася, а Вас? – в знак наивысшего расположения я протянула ему руку. Тот дотронулся до моей ладони дрожащими мокрыми пальцами, а после взаимного рукопожатия незаметно обтер ее салфеткой.
Я покосилась на Арвиля, старательно изображая крайнюю заинтересованность яблоками на его конце стола, тот заметил мой мимолетный взгляд и широко улыбнулся.
–А правда, Иван, что Вы нашли Фурбулентус? – вдруг спросила пышная дама, сидящая рядом с Леоном Неаполи, несчастный подавился и сделал поспешный глоток воды.
Ваня вопроса не ожидал, последние десять минут он тихо накачивался вином, полагая, что в следующий раз сможет напиться только на моих поминках после пары десятков лет каторги – поэтому замешкался с ответом.
–Он вышел из огромного дуба, как десертный нож из куска сливочного масла! – решила я раззадорить оппонентов. Ваня сделал шумный глоток из, странным образом, увеличившегося в объеме кубка и быстро закивал, соглашаясь со мной.
Стук вилок и ножей о тарелки на секунду затих, снова зажужжала муха, я ее заприметила и с интересом проследила за ее неровным полетом над гигантской салатницей. Ха! 1:2, Фатиа, кто следующий? Приборы застучали с новой силой, со всех сторон раздавалось напряженное чавканье. Обстановка становилась взрывоопасной, казалось, зажги энергетический светильник и весь Дом Властителей взлетит на воздух.
–Ася, а это правда, что ты потеряла по дороге нашего бесценного Наследника? – с подленькой улыбочкой на губах и хитрым прищуром вдруг подал голос Леон Неаполи.
Какая прелесть! Как будто сам не знаешь! Хорошо, 2:2! Играем дальше!
–Нет, что вы, конечно, нет! – выдавил из себя сильно покрасневший Петушков.
– Да, – холодно отозвалась я, – его похитили. – По комнате раздались нервные вздохи и кашель. Нет, это не мне, а им пора нервы лечить, мои еще как стальные канаты. – Но, к счастью, все обошлось, и мальчик живой и здоровый находится в надежном месте. Не так ли, Арвиль? – у Фатии вытянулось лицо, но, к сожаленью, он быстро справился с наплывом чувств и уже вернул себе свою невозмутимость.
Есть! 2:3, я веду ми-и-илый!
–А это правда, – вдруг спросил он, – что Вас, Асия Прохоровна, в Петенках собирались продать?
Ага, думаешь 3:3? Ты ошибаешься, родной!
–Арвиль, – тоненько засмеялась я, сама поражаясь, как мерзко звучит мой голос, – но ведь Вы же сами меня купили за 2500 золотых. Кстати, меня все мучает вопрос: Властители могут себе позволить потерять раба за такие деньжищи?
Фатиа поднял кубок в молчаливом тосте, отдавая дань моей наглости. 2:4! Скушал?
–Как понимаю, – усмехнулся он, – за Вами, Асенька, долг в эти 2500 золотых. Будете возвращать наличными сами или спросить с Совета Магов Словении?
Теперь я подавилась, вино обожгло горло. Я выпучила глаза, стараясь не раскашляться. Ваня выскочил из-за стола и, буквально, выбежал в коридор. Я поспешно извинилась и поспешила за ним, услыхав, что стоило мне прикрыть за собой дверь, как в столовой зале начался галдеж и обсуждение происходившего на их глазах дурно пахнущего, бездарного спектакля.
На улице царила полночь, свежий, прохладный воздух пьянил сильнее вина, после удушающей обстановки Дома Властителей, захотелось утонуть в ночных ароматах, как в глубокой реке. Ваня стоял посреди двора и, задрав, голову рассматривал толстые ветви липы.
–Петушков, – позвала я его, с трудом разглядев в темноте длинную худую фигуру в широком черном плаще, – ты чего убежал?
–Да вот, – протянул он, – дай, думаю, пойду, повешусь перед Домом Властителей, глядишь, нам когда-нибудь простят твое сегодняшнее представление.
Глава 9
–Ваня, не спи! Ваня, не смей спать! – я потрясла за плечо дремлющего адепта.
Петушков с трудом приоткрыл тяжелые веки, бросил на меня злобный взгляд и перевернулся на другой бок. Я загрустила.
Не дождавшись конца ужина, мы вернулись на постоялый двор, и теперь сидели в засаде в кустах малины напротив грядок, подстерегая наших огородных разбойников. Хмель все еще дурманил голову, я сладко зевала, и старалась не заснуть. Тянуло все больше к подушке, нежели на подвиги. Где-то далеко закричал филин, я вздрогнула и поежилась, от реки шла ощутимая свежесть. Сад, утопающий в чернильной ночи, безмолвствовал, где-то совсем рядом с нашим убежищем хрустнула ветка, я подскочила и снова пихнула Петушкова в бок:
–Ваня, я слышала шорохи!
Адепт вяло зевнул и отмахнулся от меня:
–Тебе на пьяную голову кажется! -пробормотал он.
Снова захрустели ветки, совсем рядом с кустом раздались чьи-то осторожные, крадущиеся шаги. С трудом я разглядела легкую тень.
–Ваня! – я опять затеребила адепта. – Они здесь, они грабят наш сад, а ты дрыхнешь!
–Слушай, чокнутая, отстань от меня на пять минут! Надоела уже!
Тут раздался чей-то едва слышный шепот: «Осторожно! Куда идешь?»
Ваня встрепенулся, сонный хмель моментально выветрился, и Петушков превратился в слух.
–Там действительно кто-то обчищает грядки! – резюмировал он.
Голоса начали приближаться, воры перестали бояться облавы и спокойно ходили по огороду.
–Вань, наколдуй какое-нибудь чудовище пострашнее!
Петушков кивнул, махнул руками, воздух наполнился ароматом жасмина, и перед нами возникло неясное голубое свечение с размытыми контурами.
–Ваня, это что угодно, только не приведение! – фыркнула я.
Адепт почесал затылок, надул щеки, и снова взмахнул руками. Раздался тихий хлопок, на нас повалил белый молочный дым, он медленно оседал и стелился по земле, а пред нашими очами появилась страшная перекошенная рожа с вывалившимся языком и только тремя зубами, казалось, что худое туловище с торчащими ребрами сейчас сдует ветром.
–Слушай, а почему у него зуба всего три? – поежилась я, внезапно узнавая в призраке точный потрет одного из задушенных пару лет назад Магистров Совета.
–Говорил, в страшной схватке выбили, – хмыкнул Ваня – но мне кажется, они у него от старости выпали, еще при жизни.
Ваня тихо щелкнул пальцами, призрак беззвучно полетел по направлению к единственно сохранившейся в неприкосновенности огуречной грядке.
–Вань, а ты уверен, что мы его туда заслали? – поинтересовалась я.
Приведение, между тем, проплыло около деревьев, меня непроизвольно передернуло: «Ну, и страшная же, однако, рожа!»
–Куда оно направляется? – зашептала я, наблюдая за призраком через колючие малиновые ветки. – Там же цветник.
В это время сад огласил леденящий душу визг, мы с Ваней довольно переглянулись.
–Бежим! – тоненько завизжал один из налетчиков.
Раздался топот ног и чье-то тяжелое дыхание, наше приведение метнулось в сторону высокого забора, который было возможно лишь перелететь, но никак не перелезть. Я, наконец-то, увидела две мечущиеся тени, одна повыше, другая пониже. Воры, зажатые между ограждением и призраком, вжались в каменную стену, практически сливаясь с ней в темноте. Вдруг раздался еще один протяжный крик, больше походящий на рык умирающего лося, к нему присоединился тоненькое сопрано: «Чур, меня!»
Пленники пробежали мимо оскаленного, с тремя кривыми зубами, торчащими из пасти, приведения, и шустро забрались на высокую, аршинов в шесть, грушу.
Ваня довольно кивнул, хлопнул в ладоши и морок превратился в большой голубой шар, осветивший сад. Мы подбежали к дереву с тоненьким стволом, макушка сиротливо накренилась, на фоне неправдоподобно большой оранжевой луной и тысячи мелких звездочек темнели две скрюченные фигурки.
–Акробаты, – хмыкнул Петушков, поднимая с земли сломанную тонкую веточку, рассматривая ее в призрачном свете энергетического светильника.
–Эй, вы там, наверху, слазьте! – заорал он так, что у меня зазвенело в ушах.
–И не подумаем! – донесся сверху знакомый голос. И где же я его слышала?
–Тогда скидывай наши огурчики! – потребовал Ваня, потрясая в воздухе кулаком.
–Да, нет никаких огурцов, – раздался второй жалобный голос, несколько хрипловатый, скорее всего сорванный, – только две штуки ирисов срезали!
–Скидывай их! – заорала я. На звук моего голоса сначала завыл Тризорка, а потом и все соседские шавки.
–Ну, уж нет! Это отступные за моральный ущерб!
«Сидр!» – вдруг догадалась я, вспоминая моего неожиданного знакомого. Так вот кто наш огород разоряет.
–Сидор! Я тебя узнала! – заорала я. – Зачем тебе два цветка, на смерть что ли?
–Ах, ты ведьма! Убери своего подельщика! – рядом со мной шмякнулась зеленая груша. Так они еще и покалечить решили! Я устало вздохнула:
–Вань наколдуй что-нибудь! Не хотят по-хорошему, поговорим, как можем!
Адепт закатал рукава, поплевал на пальцы и плавно взмахнул руками, дерево со страшной силой закачало в разные стороны, гибкий ствол наклонялся практически до земли, так что мы даже смогли разглядеть перекошенные от ужаса лица грабителей, намертво вцепившихся в ветки.
–Эй, Вань, – толкнула я Петушкова под локоть, – хватит, а то грушу сломаем!
Дерево еще раз дернулось и остановилось, сверху послышались проклятья на чистейшем словенском мате.
–Чего делать будем? – деловито поинтересовался Иван.
–Давай, Петушков, – кивнула я, – полезай на дерево! Раз не они к нам, то мы к ним.
–А почему я должен к ним карабкаться, это твоя идея, тебе и воплощать! – возмутился адепт.
–Иван Питримыч, – я уперла руки в бока и посмотрела на него с чувством глубокого превосходства, – кто я? Глупая необразованная женщина! Кто ты? Сильный смелый маг четвертой степени! Забирайся! – я ткнула пальцем в ствол дерева.
Ваня плюнул и, кряхтя, полез на грушу, по воздуху развивался его длинный черный с заляпанным низом плащ.
–Сидорик, – заорала я, – к вам лезет наш посланник!
–А не пошли бы вы все к лешему! – отозвался испуганный голос.
–Сейчас сам пойдешь! – пообещал Петушков, забравшийся практически до середины дерева. Тут случилось неожиданное: тонкая хрупкая ветка подломилась под тяжелым Ваниным сапогом, и Петушков с криком плюхнулся на землю, его плавно накрыл черный плащ. С кроны донесся ехидный голос:
–Не долез твой маг!
В это время Ванятка, отключившийся от удара о землю, начал приходить в себя и тихо застонал. Я бросилась к нему, осторожно приподняла плащ и посмотрела в бледное худое лицо.
–Аська, – процедил он сквозь зубы, – я кажется, ногу сломал. Давай лечи!
Я с готовностью положила руку на неестественно вывернутую голень и приготовилась к боли, которая всякий раз сопровождает мои опыты по врачеванию, но ничего не произошло. Я закрыла глаза и постаралась представить себе рану, но никакой реакции не последовало.
–Аська, ну, давай же быстрее!
–Не отвлекай меня! Я пытаюсь сосредоточиться! – открыла я один глаз. Сколько я ни старалась, ничего не получалось. Казалось, что сила во мне заснула мертвецким сном и радостно храпит, переворачиваясь с боку на бок.
–Вань, – вынуждена была признаться я, – не получается что-то.
–Аська, дура, – простонал он, – распоротый живот лечишь, а дурацкий перелом не можешь. Зови врача.
Следующие полчаса уже втроем: я, Гарий и Мария носились от дома до сада, вызывали доктора, переносили на носилках стонущего Ивана. Воспользовавшись переполохом, воры решили спуститься с дерева и покинуть место преступление, но им помешал огромный лохматый пес Тризор. Нас он знал и не трогал, а, почувствовав, наконец, чужой запах, с диким лаем сорвался с цепи и кинулся в сторону сада. То-то мальчики повеселятся, если решат спуститься!
Сложнее всего было объяснить доктору, приятному мужчине лет пятидесяти с пенсне на носу и с дурацким полосатым зонтиком в руках, что произошло. На вопрос, а как же Ваня так неудачно, я произнесла следующий текст, с первых слов почувствовав, что несу полную ахинею.
– Ваня упал с дерева.
– Но позвольте, зачем он туда забрался так поздно?
– За цветами...
– В каком смысле «за цветами»?
– Э-э-э, ну мы, в общем, мы ловили воров. Вернее огородных налетчиков. Они все время обдирают помидоры с огурцами, вот мы и решили это прекратить. В этот раз они, почему-то взяли только два гладиолуса.
– Ириса, – простонал с кровати Ваня.
–Ну, ириса. Мы сотворили приведение, оно загнало их на грушу, ну, ту самую высокую.
– Магдалена, – скорбно прошептал Гарий, хватаясь за сердце.
– Что?
– Сорт груши называется Магдалена редчайший, они вырастают высокие и плоды, как сахарные. Деревце одно во всем городе. А эти изверги, все ветки уже поломали...
Я сглотнула, вот и помогли гостеприимным хозяевам!
– Так вот, – продолжала я, – слезать они не хотели, ирисы отдавать тоже не хотели, тогда Ваня полез к ним на переговоры, оступился, упал, очнулся...
– Ах, ну теперь все понятно, – по лицу доктора было видно, что не понятно ему ровным счетом ничего, но хорошее воспитание и деликатность не позволяют спросить, зачем мы, идиоты, вообще, все это затеяли.
–Ну, что же наложим гипс, – ласково улыбнулся он Ванечке.
Сон был легкий мимолетный, окутывал меня словно прохладная шелковая простыня, скользил по уставшим за ночь чреслам, изгонял усталость...
Я резко открыла глаза и уперлась взглядом в побеленный потолок, что-то меня потревожило, что-то неуловимое заставило проснуться. Я недовольно повернулась набок, стоило мне сомкнуть веки и задремать, как что-то снова вывело меня из блаженного забытья.
–Да, что же это такое! – буркнула я, недовольно взбила подушку и уткнулась в нее лицом.
«Дзинь» – я резко подняла голову. Что это было?
«Дзинь», – снова зазвенело окно.
«Камушки! – догадалась я. – Кто-то кидает камушки в оконное стекло!» Я поднялась повыше, пытаясь рассмотреть кидающего, но из-за густого тумана, идущего с реки в ранний предрассветный час ничего рассмотреть не удалось.
«Дзинь» – жалобно тренькнуло стекло.
«Ну, держись!» – я со злобным выражением лица распахнула створки, в комнату ворвалась влажная прохлада утра. Я уже открыла рот для гневной отповеди, как между глаз ударил маленький камушек. Я дернулась, схватилась за голову и упала обратно на подушку. «Может, это наши бравые ребятки спустились с дерева, как обезьяны, и теперь жаждут кровавой мести? – озадачилась я, осторожно выглядывая из окна. – Как же они, – при виде стоящего под моим окном мужчины у меня отвисла челюсть, – прошли кордон в виде Тризорки? – по инерции додумала я».
Такого даже мое живое воображение не смогло бы нарисовать, на изумрудной, мокрой от утренней росы траве стоял Арвиль Фатиа собственной персоны, умытый, побритый, в чистой рубахе, даже небольшие стеклышки очков излучали свежесть. Очевидно, у данийцев званые вечера не перерастают в пьяные дебоши, как у людей.
–Чего надо? – грубо спросила хриплым спросонья голосом, чувствуя раздражение усталого, не выспавшегося человека, пробегавшего полночи по малиновым кустам, перед свеженьким, хорошо отдохнувшим гостем.
–Я хотел предложить утреннюю конную прогулку, – лучезарно улыбнулся Фатиа.
То ли у меня так сильно голова гудела, то ли просто очень хотелось спать, но эта подленькая улыбочка на его пунцовых губах меня добила.
–Хорошо не пробежку рысцой, ты хотя бы знаешь, сколько сейчас времени?
–Половина пятого.
–Сколько? – задохнулась я от возмущения. – Знаешь, изверг, я всю ночь спасала раненого друга и спать легла только два часа назад.
Фатиа пожал плечами, повернулся ко мне спиной и скрылся в тумане. Я облегченно вздохнула и повалилась на кровать, закрывая горящие огнем глаза.
–Я думал, у тебя много вопросов, на которые я смогу ответить! – раздался с улицы насмешливый голос.
«Чтоб тебя!» – пробормотала я, знает ведь, чем девушку завлечь.
–Стой на месте, – заорала я, не поднимая головы от подушки, – сейчас иду!
Я свесила голые ноги с кровати и поежилась. Интересно, это большая наглость заставлять ждать самого Арвиля Фатиа под окнами спальни? – я ухмыльнулась собственным мыслям. Не торопясь, натянула рубаху, порты, поплескала в лицо остывшей за ночь водой из кувшина, вяло провела расческой по спутанным кудрям и вышла на веранду.
Арвиль стоял, опираясь рукой о перила крыльца, на его смуглом красивом лице застыла улыбка. Во дворе я заприметила двух отменных эльфийских жеребцов.
–Шикуем, господин Властитель, – хмыкнула я вместо приветствия, кивнув на гнедых. Тот улыбнулся еще шире и дал мне пройти, я, не торопясь, спустилась по ступенькам во двор, от всей души надеясь, что не слишком сильно виляю бедрами. Не хватало только, чтобы он решил, будто я с ним заигрываю!
–Хорошо выглядишь! – отозвался он, скорее всего, разглядывая именно место пониже спины, обтянутое узкими портами.
–Не мели чепухи! – разозлилась я, ощущая его оценивающий взгляд. – Я даже толком не умылась.
Арвиль легко сел на вороного длинноного жеребца, а мне пришло в голову, что было бы неплохо узнать, как там, на ветках, поживают наши давние знакомые.
–Слушай, у меня тут одно дельце есть, – подала я голос, – ты со мной или здесь подождешь?
Очевидно, Властитель, вообще, в первый раз в своей жизни кого-либо ждал, а уж безродную пигалицу, тем паче. На лице его заходили желваки, но он молча спешился и обречено кивнул в знак согласия следовать за мной.
Сад пугал и выглядел плачевно. Все, что могло быть помято и поломано, было помято и поломано. Сиротливо темнели остатки малины, глаз радовал помятый куст смородины, наверное, на него вчера упал один из налетчиков. Грядки превратились в земляное месиво, кое-где сиротливо торчали хвостики моркови и свеклы, и завершал картину огромный, распотрошенный качан капусты, особая гордость Гария, но мне показалось, что он сам же на него вчера и наступил, когда спасал Петушкова.
–У вас здесь ураган прошел? – хмыкнул Арвиль, рассматривая царивший на огороде хаос.
Я вытянула губы трубочкой, вот и помогли гостеприимным хозяевам избавиться от урожая.
–Да, мы тут ночью побаловались, – уклончиво произнесла я, поймав изумленный взгляд Властителя.
Мы подошли к груше. Под деревом с поцарапанным стволом лежал лохматый огромный Тризор, флегматично дожевывая сидоркин сапог и грустно поглядывая на его филейную часть, свисающую над землей.
Лицо Властителя вытянулось от изумления, а глаза под прозрачными стеклышками очков округлились до размера настоящего золотого.
–Орлы, – заорала я, задрав голову, – гнездо еще не свили?
–Ведьма, – голос Сидорки потерял былую уверенность и казался плаксивым, – убери это исчадие ада, оно нас едва не сожрало!
Я рассмотрела через обломанные ветви, как жалостливо свисают его ноги – одна в сапоге, другая в полосатом носке с дырой на пятке.
–Ася, что здесь происходит? – в полголоса спросил Арвиль, глядя на покореженную грушу и прилипшие к ней фигуры.
–Воспитываем твоих подданных! – усмехнулась я.
–Это он?! – вдруг заорал сидоркин приятель, узнавший Властителя по голосу.
–Он, он, родименький, пришел на вас пташек полюбоваться! – захохотала я.
В ту же секунду мне на голову посыпались помятые, завядшие ирисы, не обращая внимания ни на меня, ни на пса, выделывая такие сальто, какие акробатам и во сне не снились, воры покинули поле боя. Они со скоростью света перемахнулись через неприступный забор и скрылись из виду. Тризор ничего не понял, но, догадавшись внутренним собачьим чутьем, что завтрак убежал, обиженно потрусил к своему сараю, таща в пасти остатки сапога. Я согнулась пополам, пытаясь унять приступы хохота.
–Знали б, что они тебя так бояться, посадили бы в засаду, глядишь, Петушков не стал бы колченогим! – между приступами смеха простонала я.
Властитель опешил и тронул меня за плечо:
–Ты что? Успокойся!
Я вытерла выступившие на глаза слезы:
–Ладно, поехали на твою прогулку.
Мы выехали со двора на пустынную улицу, затопленную уже отступающим речным туманом, небо пока серое, но готовое в любой момент вспыхнуть голубизной, ждало восхода солнца. Вся природа затаилась перед новым рождением светила, просыпалась, потягивалась, чистила перышки, чтобы враз заполнить предрассветную тишину оглушительным пением. На больших темно-зеленых листьях кустарника дрожали холодные капли росы, сжатые бутоны утренних цветов приготовились раскрыться и одарить мир чарующим ароматом.
Эльфийский жеребец шел тихо, ладно, я покачивалась в седле, наслаждаясь его ровным шагом. Мы выехали на берег реки, над тихой водой клубился тонкий слой белого тумана, длинная полоска желтого речного песка делала плавный изгиб вместе с рекой, и пряталась за поворотом, мокрые кусты плакучих ив горестно склонили тяжелые ветви к самой земле.
Мое напряженное лицо выражало лихорадочную работу мысли: значит, Фатиа и этот даниец близко друг друга знают! Оба они появились во время нашего путешествия, вероятнее всего, оба замешены в похищении малыша. Мне стало трудно дышать: если бы я попала в лапы одного из них, то вряд ли сейчас бы напивалась сладким гномьим вином.
Между тем, гости расселись, обед начался.
–Асенька, – раздался приятный голос, – я думаю, Вам не стоит представлять Леона Неаполи, моего друга и помощника.
После этих слов Петушков раскашлялся, он корчился, на глаза навернулись слезы. Новость о том, что мы обокрали «правую руку» Властителя его подкосила. Ваня теперь мечтал только об одном: умереть быстро, безболезненно и, желательно, прямо сейчас.
Сидящие за столом, ожидая скандала, перестали на секунду жевать и сфокусировали свои взгляды на моем вытянувшемся лице.
–Действительно, не стоит! – выдавила я из себя, с грустью разглядывая чистую тарелку. Аппетит пропал, ароматные запахи еды стали раздражать, я схватила бокал с вином и сделала еще один большой глоток, потом еще. Ваня толкнул меня в бок, умоляя соблюдать приличия. Хорошо, Фатиа, 1:0, в твою пользу!
Я физически ощущала, как над столом сгущаются тучи. Напряжение, возникшее между присутствующими, угнетало, мне ужасно хотелось схватить руками куриную ножку и вгрызться в нее зубами, тем самым, выместив на ней накопившуюся злость.
Я старалась не смотреть в сторону Арвиля Фатиа и его дружка, зато бодренько поглощала содержимое кубка, вино самым таинственным образом в нем прибавлялось. В результате, я почувствовала легкость во всем теле и в голове, перед глазами встала приятная пелена, а грудь заполнило привычное ощущение наглости, настроение улучшалось в геометрической прогрессии.
–Предлагаю произнести тост, – продолжал изображать из себя радушного хозяина Фатиа. – Асенька, – улыбнулся он мне, очевидно, самой обворожительной улыбкой из своего многочисленного арсенала, и хитро посмотрел через аккуратненькие овальные стеклышки очков. От его взгляда настроение резко упало, я скорчила ему гримасу, – предлагаю Вам его произнести, Вы наша маленькая спасительница.
Я бросила на Арвиля презрительный взгляд. Сейчас разревусь от умиления! Ну, держись, Фатиа! Ты хотел войны, ты получишь войну.
Я неуверенно встала, комната перед глазами плавно качнулась, ехидные улыбки подернулись легкой дымкой, и только его ироничный взгляд отчетливо отпечатывался в моей памяти. Стараясь сдержать клокочущую внутри ярость, я подняла бокал повыше и произнесла самую пламенную в своей недолгой жизни речь:
–Давайте, – я лучезарно улыбнулась, – выпьем за лживые комплименты, за несомненную язвительность Великих Властителей, за их умение отблагодарить, и за тайны, – добавила я, едва не шипя от гнева, – которые скоро будут раскрыты! Виват, 1:1!
Над столом повисла оглушающая тишина, я отхлебнула вина и уселась обратно. Последнее замечание я брякнула просто так, из духа противоречия приличиям, но ведь у всех припрятаны свои скелеты в шкафу, и сейчас, скорее всего, каждый за этим длинным столом с ужасом думал, что мой тост обращен именно к нему. В другое время и из других уст эти слова могли стать поводом для новой войны. Я твердо смотрела в прищуренные от злости глаза Властителя. Ваня сдавленно застонал и судорожно опустошил свой кубок.
– Браво! – Арвиль с кривой улыбкой поднял кубок. – Выпьем же. Глория сольватор!
– Глория сольватор! – вяло подхватили гости.
–Вехрова, – задышал мне в ухо адепт, – сколько раз говорил – ненавидишь себя, пожалей меня, ведь каторга за такие канделябры светит!
Я пьяно усмехнулась Ване:
–Спокойно, Петушков, меня нельзя нервировать, я же чокнутая, а у всех сумасшедших при смене климата обострение случается! Вот распсихуюсь, схвачу вилку и ткну тебе в глаз!
Ваня лихорадочно схватился за вновь наполненный кубок. На меня со страхом, граничащим с паникой, смотрел пожилой господин в шикарном черном кафтане с лорнетом, висящим на шее, несомненно, он слышал все до последнего слова. Я ему ласково улыбнулась:
–Не бойтесь, моя агрессия распространяется исключительно на знакомых. Кстати, меня зовут Ася, а Вас? – в знак наивысшего расположения я протянула ему руку. Тот дотронулся до моей ладони дрожащими мокрыми пальцами, а после взаимного рукопожатия незаметно обтер ее салфеткой.
Я покосилась на Арвиля, старательно изображая крайнюю заинтересованность яблоками на его конце стола, тот заметил мой мимолетный взгляд и широко улыбнулся.
–А правда, Иван, что Вы нашли Фурбулентус? – вдруг спросила пышная дама, сидящая рядом с Леоном Неаполи, несчастный подавился и сделал поспешный глоток воды.
Ваня вопроса не ожидал, последние десять минут он тихо накачивался вином, полагая, что в следующий раз сможет напиться только на моих поминках после пары десятков лет каторги – поэтому замешкался с ответом.
–Он вышел из огромного дуба, как десертный нож из куска сливочного масла! – решила я раззадорить оппонентов. Ваня сделал шумный глоток из, странным образом, увеличившегося в объеме кубка и быстро закивал, соглашаясь со мной.
Стук вилок и ножей о тарелки на секунду затих, снова зажужжала муха, я ее заприметила и с интересом проследила за ее неровным полетом над гигантской салатницей. Ха! 1:2, Фатиа, кто следующий? Приборы застучали с новой силой, со всех сторон раздавалось напряженное чавканье. Обстановка становилась взрывоопасной, казалось, зажги энергетический светильник и весь Дом Властителей взлетит на воздух.
–Ася, а это правда, что ты потеряла по дороге нашего бесценного Наследника? – с подленькой улыбочкой на губах и хитрым прищуром вдруг подал голос Леон Неаполи.
Какая прелесть! Как будто сам не знаешь! Хорошо, 2:2! Играем дальше!
–Нет, что вы, конечно, нет! – выдавил из себя сильно покрасневший Петушков.
– Да, – холодно отозвалась я, – его похитили. – По комнате раздались нервные вздохи и кашель. Нет, это не мне, а им пора нервы лечить, мои еще как стальные канаты. – Но, к счастью, все обошлось, и мальчик живой и здоровый находится в надежном месте. Не так ли, Арвиль? – у Фатии вытянулось лицо, но, к сожаленью, он быстро справился с наплывом чувств и уже вернул себе свою невозмутимость.
Есть! 2:3, я веду ми-и-илый!
–А это правда, – вдруг спросил он, – что Вас, Асия Прохоровна, в Петенках собирались продать?
Ага, думаешь 3:3? Ты ошибаешься, родной!
–Арвиль, – тоненько засмеялась я, сама поражаясь, как мерзко звучит мой голос, – но ведь Вы же сами меня купили за 2500 золотых. Кстати, меня все мучает вопрос: Властители могут себе позволить потерять раба за такие деньжищи?
Фатиа поднял кубок в молчаливом тосте, отдавая дань моей наглости. 2:4! Скушал?
–Как понимаю, – усмехнулся он, – за Вами, Асенька, долг в эти 2500 золотых. Будете возвращать наличными сами или спросить с Совета Магов Словении?
Теперь я подавилась, вино обожгло горло. Я выпучила глаза, стараясь не раскашляться. Ваня выскочил из-за стола и, буквально, выбежал в коридор. Я поспешно извинилась и поспешила за ним, услыхав, что стоило мне прикрыть за собой дверь, как в столовой зале начался галдеж и обсуждение происходившего на их глазах дурно пахнущего, бездарного спектакля.
На улице царила полночь, свежий, прохладный воздух пьянил сильнее вина, после удушающей обстановки Дома Властителей, захотелось утонуть в ночных ароматах, как в глубокой реке. Ваня стоял посреди двора и, задрав, голову рассматривал толстые ветви липы.
–Петушков, – позвала я его, с трудом разглядев в темноте длинную худую фигуру в широком черном плаще, – ты чего убежал?
–Да вот, – протянул он, – дай, думаю, пойду, повешусь перед Домом Властителей, глядишь, нам когда-нибудь простят твое сегодняшнее представление.
Глава 9
Добро пожаловать на землю данийскую
–Ваня, не спи! Ваня, не смей спать! – я потрясла за плечо дремлющего адепта.
Петушков с трудом приоткрыл тяжелые веки, бросил на меня злобный взгляд и перевернулся на другой бок. Я загрустила.
Не дождавшись конца ужина, мы вернулись на постоялый двор, и теперь сидели в засаде в кустах малины напротив грядок, подстерегая наших огородных разбойников. Хмель все еще дурманил голову, я сладко зевала, и старалась не заснуть. Тянуло все больше к подушке, нежели на подвиги. Где-то далеко закричал филин, я вздрогнула и поежилась, от реки шла ощутимая свежесть. Сад, утопающий в чернильной ночи, безмолвствовал, где-то совсем рядом с нашим убежищем хрустнула ветка, я подскочила и снова пихнула Петушкова в бок:
–Ваня, я слышала шорохи!
Адепт вяло зевнул и отмахнулся от меня:
–Тебе на пьяную голову кажется! -пробормотал он.
Снова захрустели ветки, совсем рядом с кустом раздались чьи-то осторожные, крадущиеся шаги. С трудом я разглядела легкую тень.
–Ваня! – я опять затеребила адепта. – Они здесь, они грабят наш сад, а ты дрыхнешь!
–Слушай, чокнутая, отстань от меня на пять минут! Надоела уже!
Тут раздался чей-то едва слышный шепот: «Осторожно! Куда идешь?»
Ваня встрепенулся, сонный хмель моментально выветрился, и Петушков превратился в слух.
–Там действительно кто-то обчищает грядки! – резюмировал он.
Голоса начали приближаться, воры перестали бояться облавы и спокойно ходили по огороду.
–Вань, наколдуй какое-нибудь чудовище пострашнее!
Петушков кивнул, махнул руками, воздух наполнился ароматом жасмина, и перед нами возникло неясное голубое свечение с размытыми контурами.
–Ваня, это что угодно, только не приведение! – фыркнула я.
Адепт почесал затылок, надул щеки, и снова взмахнул руками. Раздался тихий хлопок, на нас повалил белый молочный дым, он медленно оседал и стелился по земле, а пред нашими очами появилась страшная перекошенная рожа с вывалившимся языком и только тремя зубами, казалось, что худое туловище с торчащими ребрами сейчас сдует ветром.
–Слушай, а почему у него зуба всего три? – поежилась я, внезапно узнавая в призраке точный потрет одного из задушенных пару лет назад Магистров Совета.
–Говорил, в страшной схватке выбили, – хмыкнул Ваня – но мне кажется, они у него от старости выпали, еще при жизни.
Ваня тихо щелкнул пальцами, призрак беззвучно полетел по направлению к единственно сохранившейся в неприкосновенности огуречной грядке.
–Вань, а ты уверен, что мы его туда заслали? – поинтересовалась я.
Приведение, между тем, проплыло около деревьев, меня непроизвольно передернуло: «Ну, и страшная же, однако, рожа!»
–Куда оно направляется? – зашептала я, наблюдая за призраком через колючие малиновые ветки. – Там же цветник.
В это время сад огласил леденящий душу визг, мы с Ваней довольно переглянулись.
–Бежим! – тоненько завизжал один из налетчиков.
Раздался топот ног и чье-то тяжелое дыхание, наше приведение метнулось в сторону высокого забора, который было возможно лишь перелететь, но никак не перелезть. Я, наконец-то, увидела две мечущиеся тени, одна повыше, другая пониже. Воры, зажатые между ограждением и призраком, вжались в каменную стену, практически сливаясь с ней в темноте. Вдруг раздался еще один протяжный крик, больше походящий на рык умирающего лося, к нему присоединился тоненькое сопрано: «Чур, меня!»
Пленники пробежали мимо оскаленного, с тремя кривыми зубами, торчащими из пасти, приведения, и шустро забрались на высокую, аршинов в шесть, грушу.
Ваня довольно кивнул, хлопнул в ладоши и морок превратился в большой голубой шар, осветивший сад. Мы подбежали к дереву с тоненьким стволом, макушка сиротливо накренилась, на фоне неправдоподобно большой оранжевой луной и тысячи мелких звездочек темнели две скрюченные фигурки.
–Акробаты, – хмыкнул Петушков, поднимая с земли сломанную тонкую веточку, рассматривая ее в призрачном свете энергетического светильника.
–Эй, вы там, наверху, слазьте! – заорал он так, что у меня зазвенело в ушах.
–И не подумаем! – донесся сверху знакомый голос. И где же я его слышала?
–Тогда скидывай наши огурчики! – потребовал Ваня, потрясая в воздухе кулаком.
–Да, нет никаких огурцов, – раздался второй жалобный голос, несколько хрипловатый, скорее всего сорванный, – только две штуки ирисов срезали!
–Скидывай их! – заорала я. На звук моего голоса сначала завыл Тризорка, а потом и все соседские шавки.
–Ну, уж нет! Это отступные за моральный ущерб!
«Сидр!» – вдруг догадалась я, вспоминая моего неожиданного знакомого. Так вот кто наш огород разоряет.
–Сидор! Я тебя узнала! – заорала я. – Зачем тебе два цветка, на смерть что ли?
–Ах, ты ведьма! Убери своего подельщика! – рядом со мной шмякнулась зеленая груша. Так они еще и покалечить решили! Я устало вздохнула:
–Вань наколдуй что-нибудь! Не хотят по-хорошему, поговорим, как можем!
Адепт закатал рукава, поплевал на пальцы и плавно взмахнул руками, дерево со страшной силой закачало в разные стороны, гибкий ствол наклонялся практически до земли, так что мы даже смогли разглядеть перекошенные от ужаса лица грабителей, намертво вцепившихся в ветки.
–Эй, Вань, – толкнула я Петушкова под локоть, – хватит, а то грушу сломаем!
Дерево еще раз дернулось и остановилось, сверху послышались проклятья на чистейшем словенском мате.
–Чего делать будем? – деловито поинтересовался Иван.
–Давай, Петушков, – кивнула я, – полезай на дерево! Раз не они к нам, то мы к ним.
–А почему я должен к ним карабкаться, это твоя идея, тебе и воплощать! – возмутился адепт.
–Иван Питримыч, – я уперла руки в бока и посмотрела на него с чувством глубокого превосходства, – кто я? Глупая необразованная женщина! Кто ты? Сильный смелый маг четвертой степени! Забирайся! – я ткнула пальцем в ствол дерева.
Ваня плюнул и, кряхтя, полез на грушу, по воздуху развивался его длинный черный с заляпанным низом плащ.
–Сидорик, – заорала я, – к вам лезет наш посланник!
–А не пошли бы вы все к лешему! – отозвался испуганный голос.
–Сейчас сам пойдешь! – пообещал Петушков, забравшийся практически до середины дерева. Тут случилось неожиданное: тонкая хрупкая ветка подломилась под тяжелым Ваниным сапогом, и Петушков с криком плюхнулся на землю, его плавно накрыл черный плащ. С кроны донесся ехидный голос:
–Не долез твой маг!
В это время Ванятка, отключившийся от удара о землю, начал приходить в себя и тихо застонал. Я бросилась к нему, осторожно приподняла плащ и посмотрела в бледное худое лицо.
–Аська, – процедил он сквозь зубы, – я кажется, ногу сломал. Давай лечи!
Я с готовностью положила руку на неестественно вывернутую голень и приготовилась к боли, которая всякий раз сопровождает мои опыты по врачеванию, но ничего не произошло. Я закрыла глаза и постаралась представить себе рану, но никакой реакции не последовало.
–Аська, ну, давай же быстрее!
–Не отвлекай меня! Я пытаюсь сосредоточиться! – открыла я один глаз. Сколько я ни старалась, ничего не получалось. Казалось, что сила во мне заснула мертвецким сном и радостно храпит, переворачиваясь с боку на бок.
–Вань, – вынуждена была признаться я, – не получается что-то.
–Аська, дура, – простонал он, – распоротый живот лечишь, а дурацкий перелом не можешь. Зови врача.
Следующие полчаса уже втроем: я, Гарий и Мария носились от дома до сада, вызывали доктора, переносили на носилках стонущего Ивана. Воспользовавшись переполохом, воры решили спуститься с дерева и покинуть место преступление, но им помешал огромный лохматый пес Тризор. Нас он знал и не трогал, а, почувствовав, наконец, чужой запах, с диким лаем сорвался с цепи и кинулся в сторону сада. То-то мальчики повеселятся, если решат спуститься!
Сложнее всего было объяснить доктору, приятному мужчине лет пятидесяти с пенсне на носу и с дурацким полосатым зонтиком в руках, что произошло. На вопрос, а как же Ваня так неудачно, я произнесла следующий текст, с первых слов почувствовав, что несу полную ахинею.
– Ваня упал с дерева.
– Но позвольте, зачем он туда забрался так поздно?
– За цветами...
– В каком смысле «за цветами»?
– Э-э-э, ну мы, в общем, мы ловили воров. Вернее огородных налетчиков. Они все время обдирают помидоры с огурцами, вот мы и решили это прекратить. В этот раз они, почему-то взяли только два гладиолуса.
– Ириса, – простонал с кровати Ваня.
–Ну, ириса. Мы сотворили приведение, оно загнало их на грушу, ну, ту самую высокую.
– Магдалена, – скорбно прошептал Гарий, хватаясь за сердце.
– Что?
– Сорт груши называется Магдалена редчайший, они вырастают высокие и плоды, как сахарные. Деревце одно во всем городе. А эти изверги, все ветки уже поломали...
Я сглотнула, вот и помогли гостеприимным хозяевам!
– Так вот, – продолжала я, – слезать они не хотели, ирисы отдавать тоже не хотели, тогда Ваня полез к ним на переговоры, оступился, упал, очнулся...
– Ах, ну теперь все понятно, – по лицу доктора было видно, что не понятно ему ровным счетом ничего, но хорошее воспитание и деликатность не позволяют спросить, зачем мы, идиоты, вообще, все это затеяли.
–Ну, что же наложим гипс, – ласково улыбнулся он Ванечке.
* * *
Сон был легкий мимолетный, окутывал меня словно прохладная шелковая простыня, скользил по уставшим за ночь чреслам, изгонял усталость...
Я резко открыла глаза и уперлась взглядом в побеленный потолок, что-то меня потревожило, что-то неуловимое заставило проснуться. Я недовольно повернулась набок, стоило мне сомкнуть веки и задремать, как что-то снова вывело меня из блаженного забытья.
–Да, что же это такое! – буркнула я, недовольно взбила подушку и уткнулась в нее лицом.
«Дзинь» – я резко подняла голову. Что это было?
«Дзинь», – снова зазвенело окно.
«Камушки! – догадалась я. – Кто-то кидает камушки в оконное стекло!» Я поднялась повыше, пытаясь рассмотреть кидающего, но из-за густого тумана, идущего с реки в ранний предрассветный час ничего рассмотреть не удалось.
«Дзинь» – жалобно тренькнуло стекло.
«Ну, держись!» – я со злобным выражением лица распахнула створки, в комнату ворвалась влажная прохлада утра. Я уже открыла рот для гневной отповеди, как между глаз ударил маленький камушек. Я дернулась, схватилась за голову и упала обратно на подушку. «Может, это наши бравые ребятки спустились с дерева, как обезьяны, и теперь жаждут кровавой мести? – озадачилась я, осторожно выглядывая из окна. – Как же они, – при виде стоящего под моим окном мужчины у меня отвисла челюсть, – прошли кордон в виде Тризорки? – по инерции додумала я».
Такого даже мое живое воображение не смогло бы нарисовать, на изумрудной, мокрой от утренней росы траве стоял Арвиль Фатиа собственной персоны, умытый, побритый, в чистой рубахе, даже небольшие стеклышки очков излучали свежесть. Очевидно, у данийцев званые вечера не перерастают в пьяные дебоши, как у людей.
–Чего надо? – грубо спросила хриплым спросонья голосом, чувствуя раздражение усталого, не выспавшегося человека, пробегавшего полночи по малиновым кустам, перед свеженьким, хорошо отдохнувшим гостем.
–Я хотел предложить утреннюю конную прогулку, – лучезарно улыбнулся Фатиа.
То ли у меня так сильно голова гудела, то ли просто очень хотелось спать, но эта подленькая улыбочка на его пунцовых губах меня добила.
–Хорошо не пробежку рысцой, ты хотя бы знаешь, сколько сейчас времени?
–Половина пятого.
–Сколько? – задохнулась я от возмущения. – Знаешь, изверг, я всю ночь спасала раненого друга и спать легла только два часа назад.
Фатиа пожал плечами, повернулся ко мне спиной и скрылся в тумане. Я облегченно вздохнула и повалилась на кровать, закрывая горящие огнем глаза.
–Я думал, у тебя много вопросов, на которые я смогу ответить! – раздался с улицы насмешливый голос.
«Чтоб тебя!» – пробормотала я, знает ведь, чем девушку завлечь.
–Стой на месте, – заорала я, не поднимая головы от подушки, – сейчас иду!
Я свесила голые ноги с кровати и поежилась. Интересно, это большая наглость заставлять ждать самого Арвиля Фатиа под окнами спальни? – я ухмыльнулась собственным мыслям. Не торопясь, натянула рубаху, порты, поплескала в лицо остывшей за ночь водой из кувшина, вяло провела расческой по спутанным кудрям и вышла на веранду.
Арвиль стоял, опираясь рукой о перила крыльца, на его смуглом красивом лице застыла улыбка. Во дворе я заприметила двух отменных эльфийских жеребцов.
–Шикуем, господин Властитель, – хмыкнула я вместо приветствия, кивнув на гнедых. Тот улыбнулся еще шире и дал мне пройти, я, не торопясь, спустилась по ступенькам во двор, от всей души надеясь, что не слишком сильно виляю бедрами. Не хватало только, чтобы он решил, будто я с ним заигрываю!
–Хорошо выглядишь! – отозвался он, скорее всего, разглядывая именно место пониже спины, обтянутое узкими портами.
–Не мели чепухи! – разозлилась я, ощущая его оценивающий взгляд. – Я даже толком не умылась.
Арвиль легко сел на вороного длинноного жеребца, а мне пришло в голову, что было бы неплохо узнать, как там, на ветках, поживают наши давние знакомые.
–Слушай, у меня тут одно дельце есть, – подала я голос, – ты со мной или здесь подождешь?
Очевидно, Властитель, вообще, в первый раз в своей жизни кого-либо ждал, а уж безродную пигалицу, тем паче. На лице его заходили желваки, но он молча спешился и обречено кивнул в знак согласия следовать за мной.
Сад пугал и выглядел плачевно. Все, что могло быть помято и поломано, было помято и поломано. Сиротливо темнели остатки малины, глаз радовал помятый куст смородины, наверное, на него вчера упал один из налетчиков. Грядки превратились в земляное месиво, кое-где сиротливо торчали хвостики моркови и свеклы, и завершал картину огромный, распотрошенный качан капусты, особая гордость Гария, но мне показалось, что он сам же на него вчера и наступил, когда спасал Петушкова.
–У вас здесь ураган прошел? – хмыкнул Арвиль, рассматривая царивший на огороде хаос.
Я вытянула губы трубочкой, вот и помогли гостеприимным хозяевам избавиться от урожая.
–Да, мы тут ночью побаловались, – уклончиво произнесла я, поймав изумленный взгляд Властителя.
Мы подошли к груше. Под деревом с поцарапанным стволом лежал лохматый огромный Тризор, флегматично дожевывая сидоркин сапог и грустно поглядывая на его филейную часть, свисающую над землей.
Лицо Властителя вытянулось от изумления, а глаза под прозрачными стеклышками очков округлились до размера настоящего золотого.
–Орлы, – заорала я, задрав голову, – гнездо еще не свили?
–Ведьма, – голос Сидорки потерял былую уверенность и казался плаксивым, – убери это исчадие ада, оно нас едва не сожрало!
Я рассмотрела через обломанные ветви, как жалостливо свисают его ноги – одна в сапоге, другая в полосатом носке с дырой на пятке.
–Ася, что здесь происходит? – в полголоса спросил Арвиль, глядя на покореженную грушу и прилипшие к ней фигуры.
–Воспитываем твоих подданных! – усмехнулась я.
–Это он?! – вдруг заорал сидоркин приятель, узнавший Властителя по голосу.
–Он, он, родименький, пришел на вас пташек полюбоваться! – захохотала я.
В ту же секунду мне на голову посыпались помятые, завядшие ирисы, не обращая внимания ни на меня, ни на пса, выделывая такие сальто, какие акробатам и во сне не снились, воры покинули поле боя. Они со скоростью света перемахнулись через неприступный забор и скрылись из виду. Тризор ничего не понял, но, догадавшись внутренним собачьим чутьем, что завтрак убежал, обиженно потрусил к своему сараю, таща в пасти остатки сапога. Я согнулась пополам, пытаясь унять приступы хохота.
–Знали б, что они тебя так бояться, посадили бы в засаду, глядишь, Петушков не стал бы колченогим! – между приступами смеха простонала я.
Властитель опешил и тронул меня за плечо:
–Ты что? Успокойся!
Я вытерла выступившие на глаза слезы:
–Ладно, поехали на твою прогулку.
Мы выехали со двора на пустынную улицу, затопленную уже отступающим речным туманом, небо пока серое, но готовое в любой момент вспыхнуть голубизной, ждало восхода солнца. Вся природа затаилась перед новым рождением светила, просыпалась, потягивалась, чистила перышки, чтобы враз заполнить предрассветную тишину оглушительным пением. На больших темно-зеленых листьях кустарника дрожали холодные капли росы, сжатые бутоны утренних цветов приготовились раскрыться и одарить мир чарующим ароматом.
Эльфийский жеребец шел тихо, ладно, я покачивалась в седле, наслаждаясь его ровным шагом. Мы выехали на берег реки, над тихой водой клубился тонкий слой белого тумана, длинная полоска желтого речного песка делала плавный изгиб вместе с рекой, и пряталась за поворотом, мокрые кусты плакучих ив горестно склонили тяжелые ветви к самой земле.