Я жевала на ходу горячий пирожок, с интересом разглядывала чернявых красавцев, марширующих по площади. Потом двинулась к торговым рядам, тут мой взгляд упал на красивый эльфийский меч с тонкой ручкой и острым лезвием, блистающим на солнце. Денег у меня не было, да и покупать его не имело смысла – единственное холодное оружие, какое я брала в руки – нож кухонный обыкновенный.
   Посреди Главной площади рядом со зданием Совета высился столб, куда вывешивали распоряжения и указы, сейчас здесь толпился народ. Замерзшие стражи, охраняющие вход в Совет, переминались с ноги на ногу и посмеивались над толкающими друг друга людьми.
   «Война, – слышалось со всех сторон. – Ироды, не живется им в мире-то! – шептали собравшиеся. – Арвиль Фатиа жестокий, всех переубивает!»
   Я растолкала толпу и добралась до столба с прибитой гвоздем бумагой с гербовой печатью Совета Магов.
 
"Второго дня из провинции Фатии в Данийе Солнечной был похищен ребенок мужского полу двух лет отроду. Мальчик тот наследный Властитель провинции Бертлау, что рядом с провинцией Фатией. Имеет особую примету: украшение из чистого золота – гладкий круглый амулет на цепочке. Доподлинно известно: Наследник находится в вотчине Московии в городе Стольном граде. Просим горожан в содействие по поиску ребенка. Нашедшего ждет награда: 750 золотых из городской казны.
 
   Далее шла подпись:
 
Советник Леонид. 23 января Х.Х.Х. года от пришествия данийского."
 
   Ниже значилась приписка, накарябанная местным шутником:
 
«Ребенок тот зело опасен, кто увидит бежи без оглядки. В случае если не успел убегнуть, кидайся на землю, зарывайся в сугроб и закрывай башку руками, авось демон тебя не заметит».
 
   Последнее замечание народ обсуждал с особой охотой: всем было боязно, но огромное вознаграждение казалось лакомым кусочком. Предлагали собрать отряд добровольцев, найти маленького демона, выманить его и схватить сетями, а деньги пропить всем миром. В качестве наживы предлагали взять девку помельче и похудее. Я поглядела по сторонам на разрумяненные радостные лица, на блестящие глаза и быстро ретировалась, пока никто не заметил, что я мелковата и худа.
   Я пробралась сквозь толпу обратно. Если ребенка не найдут, то Словении это грозит новой кровавой бойней, про «Пакт о ненападении», подписанный Аватаром Фатиа, все забудут. Данийцы защищают своих детей, как волчица-мать молодых щенков, а этот ребенок – наследный Властитель, Арвиль Фатиа – Властитель Фатии, не простит его исчезновения ни данийцам, ни людям, ни гномам, ни эльфам. Да, он разберет Стольный град по кирпичикам, если Совет не сможет найти мальчишку.
   Я задумалась о судьбах государства и уронила остатки пирожка не землю. Юркая маленькая дворняга схватила его и, поджав хвост, отбежала подальше, уже обливаясь слюной от предвкушения удовольствия.
   – Чтоб тебя! – от злости я даже плюнула.
   – Что ругаешься, красавица? – услышала я знакомый голос. Передо мной из ниоткуда появился Юрчик – местный юродивый, а, по-настоящему, самый известный шарлатан во всей Московии.
   Выглядел он довольно импозантно: потрепанный тулупчик, сильно прокопченный, кое-где дырявый и залатанный, теплые ватные штаны заправлены в старые стоптанные валенки, на голове шапка-ушанка из непонятного зверя, я подозревала, что это какая-то дворняга, хотя Юрчик клялся и божился, что песец.
   – Хорошо выглядишь, краса, – сверкнул он хитрыми маленькими глазками, – на выданье уже.
   Я махнула рукой:
   – Скажешь тоже.
   Вместе мы пошли в сторону Южной площади. Юрчик расспрашивал о тетке, с которой у него тоже когда-то была любовь, что наводило меня на определенные мысли о ее поведении в молодости.
   – Слушай, Аська, у меня к тебе дело есть, – вдруг сказал юродивый.
   – Денег не дам, – сразу выпалила я, зная, что у него их обратно потом не допросишься.
   – Да что, ты, девонька, – вроде как обиделся Юрчик, – работу хотел предложить тебе, времени займет немного, а заплатят хорошо.
   Я насторожилась: это было что-то новенькое.
   – Ага, обворовать кого-то надо? Так это без меня.
   – Зачем обворовывать, воровать не будем, – отозвался тот, – так пошалим. К тому же 10 золотых заплачу.
   Я призадумалась: после покупки новых сапог, денег оставалось немного, а еще надо было заплатить за комнату в Гильдии.
   – Хорошо, – неожиданно для себя согласилась я. – А что делать-то надо будет?
   Юрчик приосанился и тихо спросил:
   – Да, ничего особенного. А бегаешь хорошо?
   Я насторожилась:
   – Смотря, кто догоняет.
   – Надо хорошо бегать, – продолжал юродивый, – а главное, очень быстро.
   – А зачем? – я была уже совсем не уверена, что хочу работать, если с предполагаемого места заработков придется улепетывать, не помня себя.
   – Дык, – протянул тот, – мало ли, что может быть. Да ты не пугайся раньше времени, – он хлопнул меня по плечу, – не обманут – сначала деньги, а потом работа!
   Последнее заявление мне совсем не понравилось: где ж так делают, что сначала платят, а потом просят работать? Между тем, мы подошли к маленькому замызганному шатру, с какими приезжает бродячий цирк. Юрчик, воровато озираясь, отогнул занавеску и пропустил меня внутрь первой, потом нырнул и сам.
   Внутри шатер казался не менее потрепанным, нежели снаружи, здесь находилась маленькая круглая сцена, посреди нее высилась железная ось, на которой держалась вся конструкция. Рядом со сценой стояло кресло, больше похожее на старый трон. Толстый мужчина с торчащей во все стороны бородой, на которой налипли крошки от только что скушенного обеда, тепло нам улыбнулся.
   – Юрчик! – пробасил он. – Ну, наконец, я думал, опоздаешь! Ты предупредил девушку?
   –Ну, конечно, Маэстро, – кивнул в ответ мой приятель.
   С каждой минутой происходящее мне нравилось все меньше. Становилось понятно, что господа хорошие собираются облапошить доверчивый народ и заработать на этом денег. Участвовать в этом я не хотела потому, как за это бьют. Сильно.
   Только я собралась удалиться с гордо поднятой головой и спасти от греха свою бессмертную душу, как в руках у толстяка появилась объемный кошель, набитый золотыми. Слова застряли в горле, а уши сами по себе стали внимать инструкциям.
   Все было достаточно просто: в определенный момент Юрчик внесет меня в шатер, и я предсмертным голосом произнесу: «Маэстро! Излечите меня от недуга страшного!» Тот накапает мне в стакан настойки, я ее выпью, а потом прозрею или встану на ноги, или и то, и другое сразу. Роль была простая, как раз по моим скудным актерским способностям.
   Мне выдали «реквизит»: старую грязную душегрейку, воняющую за версту собачатиной, и рваный платок. Морщась от запаха и омерзения, я натянула душегрейку на свой тулуп, а платок на свою шаль. После этого меня «загримировали» – перевязали глаза серым бинтом, оставив маленькую щелку, на ногу приладили дощечку-шину, а в руки всучили огромный не по росту костыль. После чего мы сразу получили мешочек с деньгами и спрятались за шатром, ожидая своего выхода.
   Рядом заголосил зазывала: «Подходите, подходите! Маэстро Владимир представляет свой волшебный эликсир, это панацея от всех болезней! Не пропустите, только сегодня! Вся Словения знает про нас! Узнайте и Вы!» Заинтересованный народ начал собираться в шатре. До этого я никогда не принимала участия в такой афере, хотя и выросла практически на улице, поэтому тряслась, как замерзшая дворняга, и даже изредка поскуливала.
   –Не боись! – подбодрил меня Юрчик. – В первой всегда страшно!
   Он достал из внутреннего кармана своей душегрейки ополовиненную четвертушку браги и протянул мне:
   –На-ка, глотни, сразу успокоишься!
   Я с сомнением посмотрела на мутную плескающуюся в бутылке жидкость, а потом с закрытыми глазами, стараясь не вдыхать спиртового запаха, сделала уверенный глоток. Горло обожгло огнем, я закашлялась, на глазах навернулись слезы. И как папаша эту гадость мог пить ведрами? Юрчик кивнул и тоже приложился к бутылке. Как ни странно, через некоторое время спиртное подействовало, я согрелась, успокоилась, и мне захотелось улыбаться. В это время мы услышали:
   –Кого излечить?!
   Судя по тишине, царящей в шатре, желающих попробовать диковинный эликсир не нашлось.
   –Пора! – произнес Юрчик, перекрестясь. – Помоги нам господи!
   Я встала на ноги, во всем теле была непередаваемая легкость. Опираясь одной рукой на костыль, другой на плечо юродивого, я вошла в шатер.
   –О, Маэстро! – вдруг завопил Юрчик, как резаный. – Вылечите мою сестру! Ничего не видит! – в этот момент он толкнул меня в бок, требуя подыгрывать.
   –Да, ничего не вижу! – заорала я в тон ему с надрывом в голосе.
   –Говорить не может! – продолжал тот. А что я тогда сейчас делаю? – удивилась про себя я. Пока народ не заподозрил надувательства, я заорала:
   –Говорю сейчас, а к ночи голос пропадает!
   –И ходить не может! – выкрикнул юродивый, выбил из моих рук костыль, и не заметно толкнул на пол. Я плюхнулась на колени. – Вот видите, без костыля не стоит.
   «Ну, Юрчик, – со злостью подумала я, – дай только выбраться отсюда, я тебе отомщу за разбитые коленки!»
   –Ползи! – зашипел юродивый.
   –Куда? – отозвалась я. Повязка совсем закрыла глаза, и я ничего не видела вокруг.
   –К нему!
   –Больно здоровый румянец у нее! – услышала я недоверчивый женский шепот.
   Я скрипнула зубами и поползла. Как передо мной выросла ось, держащая шатер, я не поняла, только со всего размаху приложилась об нее головой, раздался странный трубный звук. Меня откинуло на спину, а из перебинтованных глаз посыпались искры, все звуки сразу отдалились, а потом нахлынули с тройной громкостью, и в голове установился равномерный шум. Кто-то рядом со мной ахнул.
   –Спасите меня! – прохрипела я. Сил подняться не было, я лежала на спине и мечтала оказаться дома в собственной кровати. Народ безмолвствовал, ожидая продолжения представления. Меня охватило подозрение, что я действительно покалечусь, пока доберусь до трона пресловутого Маэстро.
   Юрасик сориентировался быстро: подскочил ко мне, и натужно поднял меня на руки. Роста он был небольшого, силенки оставил на дне бутылки, а в двух тулупах я весила немало. Пошатываясь, он пронес меня несколько метров, потом не выдержал, и я мешком рухнула на пол. Почувствовав удар об деревянный настил, я застонала и, наконец, услышала бас толстяка.
   –О, несчастная, ты пришла ко мне!
   –Приползла! – буркнула я. – Прилетела!
   «Гляньте-ка, она с ним говорит, – зашипел знакомый женский голос. – Они, верно, знакомы!»
   –Вы спасение мое, Маэстро! – заголосила я, почувствовав, как толстяк дернулся от неожиданности. – Сколько лет я Вас ждала!
   Мерзкого голоса я не услышала и удовлетворенно вздохнула. В это время к моим губам был приставлен стакан с воняющей полынью жидкостью. Я затаила дыхание и сделала маленький глоточек. Горло снова обожгло, во рту поселился вкус протухших яиц, а к горлу подступила тошнота. Лучше бы это была дешевая Юраськина брага!
   –Снимай повязку! – заголосил кто-то из толпы.
   Я сдернула грязные бинты, долго моргала, привыкая к свету, а потом простонала:
   –Я вижу! Люди, я вижу!
   И снова раздался злобный голос:
   –Быстро она чего-то прозрела, вон Манька...
   –Я вижу правым глазом! – заголосила я. – О, чудо! Мой правый глаз прозрел!
   Я выхватила из рук ошарашенного Маэстро стакан, сделала еще один глоток, обтерла рукавом рот, а потом заорала:
   –Мой левый глаз тоже начинает видеть, – я начала осматривать толпу, ища глазами источник мерзкого голоса.
   –Не верю! – вдруг заявила патлатая баба.
   –Ах, это ты мне мешаешь выздоравливать! – обвинительно ткнула я пальцем в нее. – Брат мой, дай мне мой костыль!
   Я повернулась к Маэстро:
   –Спасибо, Вам, век помнить буду!
   Ко мне подскочил Юрчик, подставил свое плечо и тихо просопел в ухо:
   –Уходим! Тут, оказывается, Санька-карманник клиентов обчищал. Пусть толстяк сам с народом разбирается.
   Стоило нам выйти на улицу, как в след нам раздался крик:
   «Кошелек! Кто-то украл мой кошелек!»
   –Бежим! – заорал мне в лицо Юрасик, обдавая перегаром. Перегоняя друг друга, мы побежали. «Вон она контуженная!» – услышала я сзади и припустила еще быстрее. Доска, привязанная к ноге, мешала бежать, но времени снять ее не нашлось; на полпути к Главной площади веревки ослабли, и деревяшка все-таки слетела, звучно ударившись об оледеневшие камни. За нами неслась бушующая, разгневанная толпа, перед глазами встали испуганные лица музыкантов «Баянов». Как я их сейчас понимала! Мы были уже в городских трущобах, когда голоса особенно стойких и обиженных горожан, преследующих нас, смолкли. Еле дыша, я остановилась, Юрчик схватился за бок и повалился на снег.
   –Хорошо, Аська, бегаешь! – прохрипел он.
   –Еще бы, – отдышавшись, подтвердила я, – жить захочешь – не так побежишь. Гони мои 15 золотых!
   –На десять договаривались! – возмутился юродивый.
   –Я все работу сделала, еле ноги унесла, а ты свой процент еще с Саньки-карманника получишь!
   Юрчик скривился и достал кошель, который ему вручил толстяк; судя по величине мешочка, в нем звякали не меньше 40 монет.
   –Ах ты, скупердяй! – воскликнула я. – Давай половину, а то глаз выбью! Ни один эликсир не вылечит.
   Тот, едва не плача, отсчитал 22 золотых и протянул мне:
   –Никогда с тобой, Вехрова, больше связываться не буду!
   –Еще умалять будешь, чтобы я с тобой поработала! – расхохоталась я.
   –Реквизит верни!
   Я с готовностью стянула грязную одежду, скомкала и бросила Юрчику.
   –Лови свой реквизит, – развернувшись, и уже не боясь, что меня узнают, пошла по направлению к дому. Сердце пело от радости: в кармане позвякивали 22 новеньких блестящих золотых, жизнь налаживается!
   Напевая под нос, я повернула на узкую улочку и тут услышала это – плач, детский плач, как во сне, только сейчас он был вполне реальным. У меня мелко затряслись руки. Ребенок! Поддавшись порыву, я кинулась на крик и, завернув в один из переулков, увидела его.
   Маленький мальчик, двух-трех лет отроду. Босой, одетый в тонкие порты и льняную рубаху он съежился от холода. Ребенок плакал и размазывал слезы по чумазому личику, эти заплаканные глаза могли разжалобить даже самого закоренелого преступника.
   Ощущая внутри незнакомое мне желание защитить его, я протянула руку:
   – Малыш!
   Трансформация в ребенке произошла незамедлительно: он поднял на меня черные без белков глаза и зарычал, обнажая короткие острые зубы. Я шарахнулась. Это был пропавший данийский мальчик! Я решила дать деру: этот ребенок был опаснее многих известных мне диких животных, но что-то остановило меня, что-то как будто подтолкнуло в спину.
   – Эй, малыш, – удивляя сама себя, произнесла я как можно ласковее, – малыш, ну ты что, не бойся, я не причиню тебе вреда. Иди ко мне.
   Внезапно мальчик превратился в самого обычного ребенка, с черными, как смоль, волосами и яркими, почти фиолетовыми, глазами, и перестал плакать, а потом вдруг бросился ко мне, радостно смеясь:
   – Мама!
   Такого я не ожидала! «Мама?!» – это уже слишком! Какая я тебе «мама»? Я чужая тетка Аська!" Сказать, что я удивилась, значило не сказать ничего! Я уже решила ретироваться и спастись бегством, но было поздно: данийский ребенок прижался ко мне всем телом, обнимая мои колени:
   – Мама, мам, – повторял он.
   Не осознавая, что творю, я схватила его на руки. Я расстегнула тулуп и, обняв его худенькое тельце, прижала к себе, согревая своим теплом, и, что было духу, бросилась в лавку к Марфе.
   Когда я ввалилась в лавку с ребенком на руках, Лукинична как-то сразу все поняла и вопросов не задавала. После того, как мы малыша отогрели, накормили, выкупали и уложили спать, собрались на семейный совет.
   – Ты его должна была отнести в Совет сразу, – ругалась она, – где ж это видано: звереныша и в дом.
   – Не говори так, – оборвала я ее, – днем раньше, днем позже, ну не могла я его тащить туда. Ты же видела, в каком он был состоянии! Ну что, они бы его там холили и лелеяли?
   – Больно ты знаешь, – буркнула Марфа, – чай не изверги, сберегли бы дитя. Вот что, – помолчав, сказала она, – не дело это. Как бы тебя, дуреха, в похищении не обвинили. Завтра возьмешь его и отведешь в Совет, оставишь там, и расскажешь, как все было! Поняла?
   – Поняла, – я ласково посмотрела на нее, – спасибо.
   – Эх, девка, вечно ты себе неприятности на голову находишь. Люблю я тебя, вот душа за тебя и болит.
   Марфа погладила меня по голове:
   – Ну, иди, посмотри как он там, вижу ведь, что не терпится.
   Я тихо открыла дверь в меленькую спаленку на втором этаже. Мальчик свернулся калачиком на огромной Марфиной кровати, обняв старого потрепанного зайца, и спокойно спал. Я осторожно присела на кровать и ласково погладила малыша по темным волосам. Какое-то странное чувство раздирало меня изнутри, чувство нежности, желание защитить и что-то еще, какая-то дикая радость, словно это маленькое существо мне было самым близким человеком на свете – это меня и настораживало. Я попыталась проанализировать свои чувства, мне до сих пор было непонятно: уж слишком острая была реакция на этого малыша. Материнский инстинкт у меня пока отсутствовал напрочь, и ни один ребенок не вызывал даже умиления, но этот мальчик? Я нежно коснулась пальчиком его курносого носика. Неожиданно малыш открыл свои огромные фиолетовые глаза и счастливо улыбнулся:
   – Мама.
   – Спи, малыш.
   Мальчик резво подвинулся к стенке, предлагая мне прилечь.
   – Мама? – вопросительно посмотрел он.
   Я покачала головой:
   – Я не мама, маленький, – попыталась объяснить ребенку, – я просто тетя, тетя Ася.
   И тут я увидела у него на шее тонкую золотую цепочку. Я осторожно потянула за нее и достала медальон – тонкий кругляшек, величиной чуть побольше монетки, на нем было выгравировано мое лицо, а с другой стороны имя Анук. У меня по спине побежали мурашки.
   – Тебя зовут Анук, малыш? – мальчик кивнул, и показал пальчиком на изображение:
   – Мама, люблю.
   – Спи, маленький, – я поцеловала его в лоб и затушила свечи. Маленькие звездочки у указательного пальца загорелись ярким красным цветом. Анук увидел их и засмеялся:
   – Звездочки.
   Я улыбнулась. С этим надо было что-то делать. Это было совершенно не нормально, и сбивало с толку. ТАК НЕ ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ!
 
* * *
 
   Когда на следующий день я появилась у Дома Совета Магов Словении за руку с маленьким Наследником, начался настоящий переполох. Стражи у ворот уставились на нас так, словно перед их взором появилось чудище лесное в зеленом сарафане, и, подобно, рыбам, выброшенным на берег, беззвучно открывали рты. Нас моментально препроводили в огромный круглый зал с высоким сферическим потолком. Через огромный стеклянный витраж лился белый прозрачный свет. Я стояла ослепленная в ярком световом столбе, крепко прижимая к себе Анука, и ощущала внутри все возрастающую панику. В Совете я до этого никогда не была, а лица наших Магистров видела только на гравюрах в газетных листах.
   Вокруг нас собрались адепты – взрослые и сильные боевые маги пытались изобразить на лицах высшую степень озабоченности, но я различала лишь настоящий животный ужас, когда их взгляд падал на малыша, доверчиво прижимающегося ко мне. Перед ними был не маленький испуганный потерявшийся двухлетний мальчик, а Наследник провинции Бертлау, данийский Властитель, яблоко раздора, повод для нападения на Словению.
   Где-то, тихо скрипнув, открылась дверь, я оглянулась. К нам приближался Магистр Владий – наставник Училища Магии. С тех пор, как меня выгнали оттуда, прошло несколько лет, но я до сих пор помнила все нелицеприятные слова, которые он, брызжа слюной, выкрикивал мне в лицо.
   Меня он узнал с первого взгляда.
   –Вехрова! – он остановился в двух шагах от меня. Я почувствовала, как заволновался Анук. – Почему я не догадался, что в этом городе только ты сможешь найти его?
   Я молчала. По правилам хорошего тона я, не имела права говорить, пока он мне не разрешит. Он Магистр, а я бездарная студентка, выставленная за дверь.
   –Ты знаешь, что тебя могут обвинить в похищении? – мои руки похолодели, а желудке неприятно кольнуло. – Это все странно, находишь его именно ты! Слышишь, именно ты!
   –А что в этом странного? – не выдержала я. К черту, хороший тон, воспитанием я никогда не отличалась. От изумления, что я пренебрегла правилами, у Магистра вытянулось лицо. – Я должна была оставить замерзать на улице маленького мальчика? Откройте глаза, Магистр, он просто ребенок! Испуганный, уставший ребенок!
   –Нахальная девчонка! – он ткнул пальцем в мою сторону, а потом неожиданно схватил за руку Анука. – Спасибо тебе за помощь Московии, получи награду в кладовой Совета!
   Это был скандал! Адепты с радостью наблюдали за развитием событий, предвкушая, что Магистра из-за предвзятого отношения к спасительнице Наследника уберут с места наставника Училища. Они были правы.
   Владий потащил мальчика к двери, из которой вышел, и тут случилось то, чего я боялась: Анук закричал и превратился в звереныша с черными глазками; с силой достойной взрослого мужчины оттолкнул Владия, тот беспомощно упал на пол. Адепты, расслабившиеся за время нашего скандала, снова прижались к стенам от страха. Никто не шевелился и не спешил на помощь Магистру, опасаясь приближаться к разозленному данийскому ребенку. Малыш повернулся: «Мама!»
   Зал охнул. В это время Владий поднялся с пола, и вдруг я почувствовала, что он ударит, ударит боевым заклятием, в маленькое существо, уже не похожее на человечка, которое бежало ко мне и тянуло ручки.
   – Нет! – я так и не поняла, откуда у меня появились силы и прыть, в два прыжка я оказалась рядом с Малышом, и закрыла его своим телом. Маленькие звездочки у пальца стали черными. Вокруг нас образовался энергетический щит в виде прозрачной голубоватой оболочки. Если бы я не была испугана происходящим, то, наверное, сильно удивилась – такой фокус у меня не выходил и в лучшие времена.
   – Ах, ты отродье! – прошипел Магистр. – Ты не можешь колдовать!
   – Что здесь происходит, Магистр Владий? – услышала я спокойный голос и подняла голову. Посреди приемной залы стоял Глава Совета, Магистр Ануфрий, самый сильный и мудрый маг в Словении. Он был совсем старик, высокий, прямой, как палка, длинная седая борода до пояса, из-под седых бровей смотрели темные живые глаза, заключающие в себе мудрость многих столетий.
   – Что здесь происходит, я спросил? – настаивал он, надтреснувшим старческим голосом.
   – Он хотел убить Анука, – закричала я, что было силы, наплевав на приличия. Магистр впился в лицо Владия острым, как иголка, взглядом. Тот побледнел, как-то сник и ссутулился:
   – Я думаю, Вы, Владий, понимаете, чем это нам грозит, – он сделал паузу, – и новая война, это будет не самое страшное. Арвиль Фатиа никогда не простит нам гибель этого ребенка!
   Владий склонил голову:
   –Простите, Магистр Ануфрий, я не знаю, что на меня нашло. Это все девчонка, – он ткнул в меня пальцем, и злобно сверкнул глазами, – ее магия не опечатана!
   Ануфрий посмотрел на меня так, словно видел всю мою подноготную, меня затрясло.
   –Разве не видите? Этот ребенок никуда не пойдет без девушки!
   Он повернулся к нам спиной, и только тут я поняла, почему не слышала шагов: Магистр не шел, он парил в нескольких сантиметрах от пола.
   Дальше нас проводили в святая святых – кабинет главного мага Словении. Об этой комнате ходили легенды: будто живет здесь огромная белая сова, и Магистр посылает ее с письмами и депешами вместо почтового голубя, говорили еще про какой-то старинный меч с непроизносимым названием, будто он здесь хранится. Перемалывая в голове все эти байки, я уже ожидала увидеть алтарь с сидящей на нем совой с волшебным мечом в клюве. Каково же было мое удивление, когда мы попали в небольшую светлую комнату с огромным столом, заваленным бумагами и свитками, диваном и двумя креслами.
   Магистр Ануфрий сел за стол и указал на кресло, Анук, который уже превратился в красивого мальчика, смеясь, забрался в него. Я же никак не могла позволить себе сесть в присутствии сия господина.
   – Так значит, это Вы нашли юного Анука Бертлау?
   Кивком головы Магистр разрешил мне говорить. История не заняла много времени, причину моего появления в трущобах я опустила, зато в красках рассказала, как выглядел малыш, когда я его нашла.
   –А где ты была до этого? – последовал вопрос. Я смутилась и лихорадочно придумывала правдоподобную ложь. Действительно, какая причина может заставить молодую девушку притащиться в городские трущобы, куда адепты даже днем по одному не суются.
   –Ты участвовала в обмане более ста пятидесяти законопослушных горожан и гостей столицы, демонстрируя некий эликсир, – ответил за меня Глава Совета.