Страница:
Чтобы оценить ее масштабы, отметим, что в 1999 году объем ВВП США составил около 9,3 трлн. долл., доходы федерального бюджета - 2,1 трлн. долл., или 22% ВВП, расходы - немногим более 1,9 трлн. долл., при этом доля государственного потребления федерального правительства составила в расходах 589 млрд. долл., или 31% расходной части федерального бюджета, или 6,3% ВВП. Доля же государственного потребления федерального правительства, штатов и местных органов достигла в 1998-1999 годах более 32% ВВП США.
В нашей хозяйственной практике пока еще господствует идеология государственного заказа - своеобразного рудимента планово-распределительной системы. Однако в современных условиях он не обеспечен ресурсами, обязательства государства и поставщика четко не определены, госзаказ не встроен в рыночный механизм и зачастую неэффективно использует бюджетные средства.
296
Между тем без государственного регулирования экономики в России невозможно обеспечить стабильное поступательное развитие. Это регулирование должно строиться на основе федеральной контрактной системы с учетом общенациональных и государственных потребностей. Постепенное развертывание федеральной контрактной системы обеспечит единство финансово-экономической, научно-технической, инновационной и промышленной политики государства в восстановлении и реконструкции на постиндустриальной основе нашего промышленного, научно-технического и экономического потенциала.
За минувшие два столетия капитализм подвергся такой трансформации, что теперь уже исключать государственное регулирование экономики - значит хлопать одной рукой (Самуэльсон). "Уход" государства из экономики результат догматического следования либеральным рецептам. В развитых странах господствующей является противоположная тенденция [1]. Естественно, речь идет не о росте государственной собственности и государственного сектора экономики, хотя в некоторых странах и это имеет место. Развитие рыночных механизмов не исключает, а предполагает формирование государством общенациональных приоритетов, поддержку тех отраслей экономики, которые обслуживают стратегические общегосударственные потребности.
1 Если доля государственных расходов в конце XIX века в ВВП капиталистически развитых стран составляла в среднем 8%, то в 20-е гг. XX столетия этот показатель вырос до 15%, в 60-е - до 28%, в 80-е - до 43%, в 90-е - до 50%. Доля государственного потребления в 1998-1999 гг. в США достигла 32% ВВП. В России в 2000 г., они расходы консолидированного бюджета составили около 31 %, в 2001 г. они планируются в размере 29,5%. И это при том, что на сегодняшний день ВВП России равен десятой части ВВП США.
Механизмом выполнения федеральных заказов для нужд государственного потребления в США является федеральная контрактная система (ФКС). Она является главным инструментом регулирования рынка товаров и услуг. Заключаемый на конкурсной основе федеральный контракт представляет собой детально прописанное соглашение между государством и предприятием-подрядчиком, которое содержит взаимные обязательства сторон и их ответственность.
Заказы размещаются как непосредственно через центральный государственный аппарат управления, так и через 12 региональных подразделений правительства в крупнейших городах США.
297
Общенациональный аппарат управления федеральной контрактной системой состоит из 80 тыс. человек в центральном аппарате и свыше 300 тыс. человек в регионах и на местах.
В конечном счете система ФКС обеспечивает рыночную ориентацию всех секторов экономики (частного, смешанного и государственного) на удовлетворение потребностей населения.
В этой связи следует заметить, что при разработке экономических реформ опыт Запада в создании ФКС нашими реформаторами был полностью проигнорирован. Между тем только на этом пути в условиях рыночной экономики можно добиться решающего влияния государства на решение основополагающей проблемы национальной безопасности - выживания и достойного существования граждан.
7.7. Изменение экономического курса и необходимость реформирования властной вертикали
Уход государства из экономики сопровождается такими административными мерами, которые свидетельствуют о дальнейшей бюрократизации экономической сферы. Предусмотрено, в частности, создание федерального органа по дерегулированию хозяйственной деятельности. Другими словами, властный ресурс государства, рассчитанный на управление экономикой, перекачивается в дерегулирование, то есть в официально декларируемое разрушение государственного управления экономикой в любой форме: влияния, вмешательства, регулирования и т.д.
Средством достижения этой цели выступает оторванная от объекта управления должностная иерархия с ее самодостаточностью как властной вертикали. Этим самым государственная служба из обслуживания общества трансформируется в самообслуживание.
Ввиду своей самодостаточности должностная иерархия антиобщественна по определению. В отличие от феодальной (сословной) иерархии, основанной на личной зависимости, она основывается на личной независимости, но предполагает всестороннюю зависимость, связанную с присвоением властных функций внутри и посредством единой в пределах страны властной иерархии.
298
Соподчинение должностных функций и образует властную вертикаль, существующую наряду с управленческой вертикалью и практически подминающей и подменяющей ее. Это связано с тем, что должностную и управленческую вертикали образуют одни и те же люди, сущность которых раздваивается между личной выгодой, являющейся результатом выполнения должностных функций, и достижением общественно значимого результата и общественно полезного эффекта. Выполнение должностных и управленческих функций далеко не всегда совпадает, и тогда, как правило, общественные интересы приносятся в ущерб личной выгоде.
Государственная служба - это служба обезличенному неодушевленному государству (или единовластию, что в принципе одно и то же), которое распространяет свой авторитет и властный ресурс на конкретных чиновников, принимая на себя ответственность за их деятельность, в том числе за ее общий результат, в обмен на безоглядную преданность и послушание.
Основой должностной иерархии является присвоение и осуществление полномочий государства, которые рассматриваются как должностные, а не управленческие функции, ибо вне зависимости от эффекта последней чиновник вместе с должностью получает материальное вознаграждение и материальное благополучие, стабильность положения, общественное признание.
И в первую очередь в своей деятельности он отрабатывает именно это, а не думает о решении общей управленческой задачи. Кстати, опросы показали, что большинство чиновников вообще не представляют, что такое интересы общества. Об этом свидетельствует сохранение в рамках госслужбы партноменклатурой традиции, когда распорядитель материальных благ внутри госаппарата (управделами, руководитель аппарата) имеет большее влияние на чиновников, чем на только их непосредственные, но и самые высокие руководители в управленческой иерархии.
И это несмотря на то, что при всех изъянах нашей демократии, они все же зависимы от избирателей, а значит, хотят того или не хотят, должны уважать и ставить на первое место интересы народа. Совершенно бессмысленно об этом напоминать чиновнику - жизнь ежедневно и ежечасно берет свое - и, к нашему общему несчастью, в итоге общественные интересы приносятся в жертву личным, групповым, клановым.
299
Однако все это еще полбеды. Настоящая беда - в том, что должностная иерархия поражает государственную власть метастазами коррупции и криминала. А это смертельная болезнь государства и общества.
Должностная иерархия неизбежно связана с получением так называемой "статусной" ренты, а говоря прямо - взяток. Такой способ существования власти представляет собой угрозу для общества и для государства". Это слова президента из его последнего послания Федеральному Собранию.
При этом, как подчеркивает президент, "число работников власти и управления выросло с 882 тыс. в 1993 году до более чем миллиона в настоящее время", то есть количество "кормящихся" "статусной" рентой, а иными словами - чиновников, берущих взятки, - не уменьшается, а растет.
И дело не в конкретном чиновнике, а в самой системе, - говорит президент. - Сейчас она устроена так, что тормозит, а во многих случаях просто останавливает преобразования". О какой уж тут реформе государственной службы может идти речь?
Этот институт порождает взяточничество и коррупцию по определению и не подлежит реформированию. Единственный способ исправить положение - вырвать его с корнем из тела общества и заменить администрацией, формируемой не на основе "табели о рангах", а на основе контрактно-конкурсного принципа.
Сегодня зарплата чиновников нижнего и среднего звена составляет 70-200 долл. в месяц. Это даже по нашим меркам немного, особенно когда чиновник не только испытывает соблазн, но и имеет возможность заставить поделиться доходами не только теневиков, но и вполне легитимных бизнесменов. Обеспечение же высших государственных служащих составляет более 10 тыс. долл. в месяц. Это не только зарплата, а и рыночная цена льгот и услуг, им предоставляемых. А рыночная стоимость государственных портфелей на высших этажах колеблется от 1 до 50 млн. долларов.
Естественно, что "правят бал" именно те, кто определяет эту стоимость и приобретает эти портфели явно нелегитимным образом, а не совокупная масса остальных. Поэтому государственная служба в итоге имеет вид структурированной еще более жестко, чем общество, иерархии, в условиях которой низшие и средние слои представляют количественно подавляющее большинство, а решающее влияние на экономический и политический процесс оказывает ничтожное меньшинство в своих собственных интересах.
300
Любое единовластие не может обойтись без структуры, параллельной государственному управлению. В советское время такой структурой был аппарат партии. В постсоветских условиях ее место заняла Администрация президента. Несмотря на 5 ее реформ, в ней по-прежнему свыше 1000 человек.
Действующие сегодня параллельно органы исполнительной власти, Администрация президента и правительство, дублируют и подменяют друг Друга. А в действительности Администрация президента выполняет надзорные функции и по сути мешает работать правительству. Отсюда интриги, подковерная борьба и т.д. И все это под флагом кадровой политики, которая является главным рычагом осуществления президентской власти. Связанная с государственной кадровой политикой практика характеризуется тем, что за последние десять лет сменилось 50 вице-премьеров, 200 министров и более 1,5 тысячи руководителей федерального и местного уровней, состав правительства менялся 98 раз. А лишь за последний год своего нахождения у власти Ельцин сменил 5 премьеров.
Система устроена так, что для решения любого вопроса требуется непременное согласование всех со всеми, причем часто с людьми, которых эти вопросы мало касаются. Образовался целый класс чиновников, работа которых сводится исключительно к согласованию. Как подчеркивалось в прессе, в Минэкономразвития у министра для этой цели было 50 замов!
Каждый день в России выпускают в свет 1-2 федеральных закона, 3-5 указов президента, 5-7 распоряжений и постановлений. Большинство из них (примерно 38%) касается проблем социально-экономического развития страны. По данным Главного контрольного управления президента, Указы президента выполняются в среднем на 54%.
Период ельцинских реформ стал периодом катастрофического разложения чиновничества, что свидетельствует о кризисе и нежизнеспособности не только института государственной службы, но и самого режима власти.
301
По мнению экспертов, в настоящее время наш бюрократический аппарат превышает соответствующие его значения в развитых западных странах на целый порядок, а за последние 10 лет по сравнению с СССР он вырос вдвое при таком же уменьшении населения и территории страны, и в десятки раз - уменьшении экономической и социальной сферы как объекта государственного регулирования.
В результате правительственные чиновники теряют ответственность за принятие решений, больше думают о своем благосостоянии и обеспеченном будущем, чем о народе и обществе. С этим неразрывно связаны коррупция и криминализация органов власти и управления. В этих условиях центральная власть, будучи не в состоянии осуществлять государственное управление, под видом развития рыночных отношений и демократии отдавала региональным лидерам в удельное управление государственную собственность и прерогативы государственной власти.
Как могло получиться, что властная должностная иерархия, явно противоречащая существу рыночных преобразований - фундаментальной роли частной собственности, свободе рынка, конкуренции и т.д., - не только не отрицалась и не отрицается "реформаторами-рыночниками", а, наоборот, практически ими утверждалась и утверждается. Ведь они, эти реформаторы, играли далеко не последнюю роль в этой иерархии, занимая на протяжении последних лет посты премьеров, вице-премьеров, губернаторов и т.д.
Дело в том, что так называемые либералы получили из рук власти возможность реализовать свои рыночные теории и тем самым по существу обязались осуществлять рыночные преобразования в ее пределах. "Рыночники" это лишь их амплуа в российском театре экономического и политического абсурда - так же, как и у оппозиции, беспомощной и бесплодной в период проведения "либеральных" преобразований.
Крайне необходимая современному российскому обществу реформа власти и управления, и прежде всего - его центрального звена, ограничивается пока укреплением властной вертикали, без тесной увязки с совершенствованием государственного управления экономикой. А это значит, что и без увязки проводимых преобразований с нуждами населения страны. И это при том, что, согласно опросам большинство россиян считают, что необходимо кардинально изменить экономический курс.
302
Сегодня "либералы" готовы не только оправдать милый сердцу властолюбцев авторитаризм, но и представить его теоретическое обоснование. В основу кладется идея разноосновности экономического и политического курсов: экономический либерализм и политический авторитаризм. Вряд ли кто-то верит в реальность такого совмещения. Важно выиграть время и так расшатать экономические основы общества, чтобы справиться с рыночной стихией уже не мог никакой авторитарный режим. Это неминуемо, хотя и незапланированно, приведет к тоталитаризму. Такой логический конец неизбежен при отрыве экономического курса от политического и наоборот. Это "теоретическая" основа единовластия, которое всегда заканчивается тоталитаризмом. Для "либералов", однако, и это не аргумент. Для них главное - сохранение экономического господства. Подобные примеры в различных вариантах знает новейшая история.
Это, однако, курс, на основе которого нельзя претендовать на перспективные решения в экономике и политике. Авторы - бывшие помощники, имиджмейкеры и спичрайтеры Ельцина - в новой книге пишут: "В стране стойко работали старые бюрократические инстинкты (думается, что лучше было бы говорить о принципах. - В. Е.). И среди них главный (выделено мной. - В. Е.) - служение начальнику (не обществу, не государству)".
Единовластие не может не опираться на служебную иерархию как на главное средство самосохранения и реализации. Вспомним, что в послании Президента РФ (которым тогда был Ельцин) Федеральному Собранию 1998 года была подчеркнута необходимость "превращения государственной службы из службы "государевой" (как это традиционно было и сохраняется в нашей стране) в службу подлинно гражданскую".
Это осталось благим пожеланием по вполне объяснимым причинам: сама суть должностной иерархии противоположна служению государству, обществу, народу. Для чиновника это абстрактные понятия, которые заменены его вышестоящим начальником.
Выделение и самодостаточность властной вертикали отдаляют и отделяют ее от служения народу. Федеральная власть "уходит" из экономики, представители президента в округах не вмешиваются в содержательную деятельность губернаторов, региональная власть не влияет на местное самоуправление, которое предоставлено самому себе, органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти.
303
Как может властная вертикаль служить народу, если она отделена от экономики, с которой связано в решающей мере удовлетворение потребностей населения?
В результате налицо - потеря управляемости страной, и эта потеря лишь усугубляется последними новациями правительства в виде стратегической задачи дерегулирования экономики.
Да и откуда взяться разумным решениям, если начавший реформы бывший президент, как пишут авторы упомянутой книги, не был "ни теоретиком, ни мыслителем", а просто "любил власть" и опирался на "политический рефлекс". В результате "Ельцин стал для многих слепцом, не ведающим, куда идет сам и куда ведет других". Поэтому народ "не только ждал, но и требовал смены руководителя".
А значит, продолжение провалившихся либеральных реформ, стагнация разноосновности экономики и политики, усиление самодостаточности властной вертикали для обеспечения единовластия - явно неблагодарная и бесперспективная задача.
Есть еще одна важнейшая составляющая ельцинизма как политики последних десяти лет - прозападная, а точнее, проамериканская ориентация. О ней очень убедительно пишет Стивен Коэн в своей последней книге "Провал крестового подхода. США и трагедия посткоммунистической России" (М., 2001 г.). Американские политики привыкли считать, что "настоящие" российские реформаторы - это только те, кто "оказывает услугу Соединенным Штатам". "Крайняя зависимость - психологическая, политическая и финансовая руководства Ельцина от Запада и в особенности от Соединенных Штатов выглядит аберрацией на фоне российской истории. Вряд ли когда-либо вновь на этом посту появится столь же уступчивый и нуждающийся в поддержке лидер" (выделено мной. - В. Е.).
Говоря о "провалившейся прозападной политике, которая проводилась Ельциным в 90-е годы", С. Коэн подчеркивает, что руководство, которое надеется стабилизировать страну, должно находить поддержку в собственной стране, а не в Соединенных Штатах, а его политика должна делаться в Москве, а не в Вашингтоне.
Именно эта зависимость не признавалась, а точнее говоря, утаивалась нашими реформаторами во главе с главным, ибо за этим стоят не просто потеря самостоятельности и следование американскому диктату, но и зловещие процессы, разъедающие страну и лишающие ее нормальной перспективы, не говоря уже об утраченных позициях сверхдержавы.
304
С. Коэн считает, что России необходим новый тип руководства. Этим руководством "в центр внимания должно быть поставлено экономическое восстановление страны и благосостояние ее граждан". Удивительно, что мы сами не только не можем так просто и доходчиво сформулировать свои цели и задачи, но и не в состоянии их усвоить и реализовать на практике.
Все дело в том, что это голос разума, а не политического руководства США, а он, в отличие от последнего, денег не платит.
7.8. Правовые основы российской государственной власти
Заместитель председателя Совета Федерации В. П. Платонов недавно заявил, что президент "не имеет никакого отношения ни к законодательной, ни к судебной, ни к исполнительной власти. Он над всеми ветвями власти". В этом случае президент отдаляется не только от управления, но и от реальной власти, сохраняя за собой некую ее абстракцию. Однако вопрос о том, что же это за "гарант" без ресурса реальной власти, остается в таком случае без ответа. Президенту, таким образом, навязывается позиция, несовместимая не только с жизнью страны, но и действующей Конституцией, при всем ее несовершенстве.
В ней вполне определенно сказано следующее:
Ст. 10: "Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны".
Ст. 11: "Государственную власть в Российской Федерации осуществляют Президент Российской Федерации, Федеральное Собрание (Совет Федерации и Государственная Дума), Правительство Российской Федерации, суды Российской Федерации".
Из содержания этих статей не следует, что они ставят президента над ветвями власти, а только подчеркивается его особая, объединяющая и направляющая роль в континууме власти, ветви которой самостоятельны. Об этом прямо говорится в пп. 2 и 3 ст. 80, гл. 4 Конституции: "Президент Российской Федерации... обеспечивает согласованное функционирование и взаимодействие органов государственной власти,.. определяет основные направления внутренней и внешней политики государства".
305
Кроме того, президентская власть имеет свою серьезную нишу в законотворчестве (право законодательной инициативы, право вето и др.), в судебной системе (инициирование новаций в судоустройстве и судопроизводстве, право помилования и т.д.) и ее основная деятельность бесспорно связана с исполнительной властью, которой принадлежит, по разным оценкам, 80-85% всего властного ресурса.
Не говоря о непосредственном руководстве силовыми ведомствами, которое президент не разделяет ни с кем, он реализует управленческую функцию власти в хозяйственной и социально-культурной областях.
Все это следовало бы отразить в Конституции, хотя бы в виде поправки, с тем, чтобы действия президента, направленные на реализацию интересов народа, даже не прописанные конкретно, имели легитимную основу, а с другой стороны, поставили преграду волюнтаризму и авторитаризму.
Сторонники "надвластного" гаранта стремятся сделать его властные полномочия эфемерными: надвластие по сути тождественно безвластию. Президентская власть в этом случае рассматривается как властная вертикаль в отрыве не только от управления, но и от самой власти в единстве ее законодательной, исполнительной и судебной ветвей. А если так, то президенту навязывается позиция, согласно которой прерогатива его властных полномочий рассматривается как нечто первичное по отношению к экономике, политике и даже самой власти.
Более последовательно решается вопрос государственной (в том числе и президентской) власти в Конституции Соединенных Штатов Америки. Уже в преамбуле указывается источник власти: "Мы, народ Соединенных Штатов...".
Статья I, раздел 1, гласит: "Все законодательные полномочия, сим установленные, предоставляются Конгрессу Соединенных Штатов...".
Статья II, раздел 1, устанавливает, что "исполнительная власть предоставляется Президенту Соединенных Штатов Америки".
Статья III, раздел 1, говорит о судебной власти в Соединенных Штатах.
Таким образом, ветви власти описаны в этой конституции четко и последовательно. И никто не мешает и нам не
только четко понимать их место и роль, но и отразить это в Конституции. И это существенно, ибо "согласно действующей Конституции у Президента нет ни одного рычага в отношении неконституционных, незаконных действий глав субъектов Федерации". Института Федерального вмешательства просто не существует.
В тексте принятой Татарстаном Конституции лишь одна статья соответствует российскому Основному закону. "Де-факто Татарстан ушел из-под юрисдикции России", - говорит один из главных разработчиков Конституции РФ 1993 года С. Шахрай.
Из этого следует, что коренная реформа государственного управления насущная задача, причем не на уровне совершенствования имеющейся структуры, а в форме ее радикального преобразования - создания качественно новых форм и средств государственного управления. Президент в своем новогоднем интервью внес ясность в направление решения этой задачи.
Известно, что современные "государственники" представляют президентскую власть как единовластие, освященное всенародным доверием. Кадры, то есть они сами, являются порождением и продолжением власти. Очень удобная позиция, которая является теоретической основой государственной службы, как государевой в своей исходной основе. Контрактные и трудовые отношения здесь рассматриваются как нечто противоестественное, разрушающее святость власти. Это закреплено существующим законодательством.
Президент же подчеркнул, что хотел бы видеть себя не только избранным народом, но и "как человека, которого наняли на работу для исполнения определенных функциональных и профессиональных обязанностей на определенный срок, и воспринимали бы как человека, с которым заключили трудовой договор на четыре года". Для того чтобы переломить ситуацию в понимании природы государственной власти и управления в российском варианте, нужно начинать именно с подобной позиции, которая несет в себе базовое понимание перевода аппарата государственного управления на контрактную основу. В подобном случае не будет места должностной иерархии и самому институту государственной службы.
В нашей хозяйственной практике пока еще господствует идеология государственного заказа - своеобразного рудимента планово-распределительной системы. Однако в современных условиях он не обеспечен ресурсами, обязательства государства и поставщика четко не определены, госзаказ не встроен в рыночный механизм и зачастую неэффективно использует бюджетные средства.
296
Между тем без государственного регулирования экономики в России невозможно обеспечить стабильное поступательное развитие. Это регулирование должно строиться на основе федеральной контрактной системы с учетом общенациональных и государственных потребностей. Постепенное развертывание федеральной контрактной системы обеспечит единство финансово-экономической, научно-технической, инновационной и промышленной политики государства в восстановлении и реконструкции на постиндустриальной основе нашего промышленного, научно-технического и экономического потенциала.
За минувшие два столетия капитализм подвергся такой трансформации, что теперь уже исключать государственное регулирование экономики - значит хлопать одной рукой (Самуэльсон). "Уход" государства из экономики результат догматического следования либеральным рецептам. В развитых странах господствующей является противоположная тенденция [1]. Естественно, речь идет не о росте государственной собственности и государственного сектора экономики, хотя в некоторых странах и это имеет место. Развитие рыночных механизмов не исключает, а предполагает формирование государством общенациональных приоритетов, поддержку тех отраслей экономики, которые обслуживают стратегические общегосударственные потребности.
1 Если доля государственных расходов в конце XIX века в ВВП капиталистически развитых стран составляла в среднем 8%, то в 20-е гг. XX столетия этот показатель вырос до 15%, в 60-е - до 28%, в 80-е - до 43%, в 90-е - до 50%. Доля государственного потребления в 1998-1999 гг. в США достигла 32% ВВП. В России в 2000 г., они расходы консолидированного бюджета составили около 31 %, в 2001 г. они планируются в размере 29,5%. И это при том, что на сегодняшний день ВВП России равен десятой части ВВП США.
Механизмом выполнения федеральных заказов для нужд государственного потребления в США является федеральная контрактная система (ФКС). Она является главным инструментом регулирования рынка товаров и услуг. Заключаемый на конкурсной основе федеральный контракт представляет собой детально прописанное соглашение между государством и предприятием-подрядчиком, которое содержит взаимные обязательства сторон и их ответственность.
Заказы размещаются как непосредственно через центральный государственный аппарат управления, так и через 12 региональных подразделений правительства в крупнейших городах США.
297
Общенациональный аппарат управления федеральной контрактной системой состоит из 80 тыс. человек в центральном аппарате и свыше 300 тыс. человек в регионах и на местах.
В конечном счете система ФКС обеспечивает рыночную ориентацию всех секторов экономики (частного, смешанного и государственного) на удовлетворение потребностей населения.
В этой связи следует заметить, что при разработке экономических реформ опыт Запада в создании ФКС нашими реформаторами был полностью проигнорирован. Между тем только на этом пути в условиях рыночной экономики можно добиться решающего влияния государства на решение основополагающей проблемы национальной безопасности - выживания и достойного существования граждан.
7.7. Изменение экономического курса и необходимость реформирования властной вертикали
Уход государства из экономики сопровождается такими административными мерами, которые свидетельствуют о дальнейшей бюрократизации экономической сферы. Предусмотрено, в частности, создание федерального органа по дерегулированию хозяйственной деятельности. Другими словами, властный ресурс государства, рассчитанный на управление экономикой, перекачивается в дерегулирование, то есть в официально декларируемое разрушение государственного управления экономикой в любой форме: влияния, вмешательства, регулирования и т.д.
Средством достижения этой цели выступает оторванная от объекта управления должностная иерархия с ее самодостаточностью как властной вертикали. Этим самым государственная служба из обслуживания общества трансформируется в самообслуживание.
Ввиду своей самодостаточности должностная иерархия антиобщественна по определению. В отличие от феодальной (сословной) иерархии, основанной на личной зависимости, она основывается на личной независимости, но предполагает всестороннюю зависимость, связанную с присвоением властных функций внутри и посредством единой в пределах страны властной иерархии.
298
Соподчинение должностных функций и образует властную вертикаль, существующую наряду с управленческой вертикалью и практически подминающей и подменяющей ее. Это связано с тем, что должностную и управленческую вертикали образуют одни и те же люди, сущность которых раздваивается между личной выгодой, являющейся результатом выполнения должностных функций, и достижением общественно значимого результата и общественно полезного эффекта. Выполнение должностных и управленческих функций далеко не всегда совпадает, и тогда, как правило, общественные интересы приносятся в ущерб личной выгоде.
Государственная служба - это служба обезличенному неодушевленному государству (или единовластию, что в принципе одно и то же), которое распространяет свой авторитет и властный ресурс на конкретных чиновников, принимая на себя ответственность за их деятельность, в том числе за ее общий результат, в обмен на безоглядную преданность и послушание.
Основой должностной иерархии является присвоение и осуществление полномочий государства, которые рассматриваются как должностные, а не управленческие функции, ибо вне зависимости от эффекта последней чиновник вместе с должностью получает материальное вознаграждение и материальное благополучие, стабильность положения, общественное признание.
И в первую очередь в своей деятельности он отрабатывает именно это, а не думает о решении общей управленческой задачи. Кстати, опросы показали, что большинство чиновников вообще не представляют, что такое интересы общества. Об этом свидетельствует сохранение в рамках госслужбы партноменклатурой традиции, когда распорядитель материальных благ внутри госаппарата (управделами, руководитель аппарата) имеет большее влияние на чиновников, чем на только их непосредственные, но и самые высокие руководители в управленческой иерархии.
И это несмотря на то, что при всех изъянах нашей демократии, они все же зависимы от избирателей, а значит, хотят того или не хотят, должны уважать и ставить на первое место интересы народа. Совершенно бессмысленно об этом напоминать чиновнику - жизнь ежедневно и ежечасно берет свое - и, к нашему общему несчастью, в итоге общественные интересы приносятся в жертву личным, групповым, клановым.
299
Однако все это еще полбеды. Настоящая беда - в том, что должностная иерархия поражает государственную власть метастазами коррупции и криминала. А это смертельная болезнь государства и общества.
Должностная иерархия неизбежно связана с получением так называемой "статусной" ренты, а говоря прямо - взяток. Такой способ существования власти представляет собой угрозу для общества и для государства". Это слова президента из его последнего послания Федеральному Собранию.
При этом, как подчеркивает президент, "число работников власти и управления выросло с 882 тыс. в 1993 году до более чем миллиона в настоящее время", то есть количество "кормящихся" "статусной" рентой, а иными словами - чиновников, берущих взятки, - не уменьшается, а растет.
И дело не в конкретном чиновнике, а в самой системе, - говорит президент. - Сейчас она устроена так, что тормозит, а во многих случаях просто останавливает преобразования". О какой уж тут реформе государственной службы может идти речь?
Этот институт порождает взяточничество и коррупцию по определению и не подлежит реформированию. Единственный способ исправить положение - вырвать его с корнем из тела общества и заменить администрацией, формируемой не на основе "табели о рангах", а на основе контрактно-конкурсного принципа.
Сегодня зарплата чиновников нижнего и среднего звена составляет 70-200 долл. в месяц. Это даже по нашим меркам немного, особенно когда чиновник не только испытывает соблазн, но и имеет возможность заставить поделиться доходами не только теневиков, но и вполне легитимных бизнесменов. Обеспечение же высших государственных служащих составляет более 10 тыс. долл. в месяц. Это не только зарплата, а и рыночная цена льгот и услуг, им предоставляемых. А рыночная стоимость государственных портфелей на высших этажах колеблется от 1 до 50 млн. долларов.
Естественно, что "правят бал" именно те, кто определяет эту стоимость и приобретает эти портфели явно нелегитимным образом, а не совокупная масса остальных. Поэтому государственная служба в итоге имеет вид структурированной еще более жестко, чем общество, иерархии, в условиях которой низшие и средние слои представляют количественно подавляющее большинство, а решающее влияние на экономический и политический процесс оказывает ничтожное меньшинство в своих собственных интересах.
300
Любое единовластие не может обойтись без структуры, параллельной государственному управлению. В советское время такой структурой был аппарат партии. В постсоветских условиях ее место заняла Администрация президента. Несмотря на 5 ее реформ, в ней по-прежнему свыше 1000 человек.
Действующие сегодня параллельно органы исполнительной власти, Администрация президента и правительство, дублируют и подменяют друг Друга. А в действительности Администрация президента выполняет надзорные функции и по сути мешает работать правительству. Отсюда интриги, подковерная борьба и т.д. И все это под флагом кадровой политики, которая является главным рычагом осуществления президентской власти. Связанная с государственной кадровой политикой практика характеризуется тем, что за последние десять лет сменилось 50 вице-премьеров, 200 министров и более 1,5 тысячи руководителей федерального и местного уровней, состав правительства менялся 98 раз. А лишь за последний год своего нахождения у власти Ельцин сменил 5 премьеров.
Система устроена так, что для решения любого вопроса требуется непременное согласование всех со всеми, причем часто с людьми, которых эти вопросы мало касаются. Образовался целый класс чиновников, работа которых сводится исключительно к согласованию. Как подчеркивалось в прессе, в Минэкономразвития у министра для этой цели было 50 замов!
Каждый день в России выпускают в свет 1-2 федеральных закона, 3-5 указов президента, 5-7 распоряжений и постановлений. Большинство из них (примерно 38%) касается проблем социально-экономического развития страны. По данным Главного контрольного управления президента, Указы президента выполняются в среднем на 54%.
Период ельцинских реформ стал периодом катастрофического разложения чиновничества, что свидетельствует о кризисе и нежизнеспособности не только института государственной службы, но и самого режима власти.
301
По мнению экспертов, в настоящее время наш бюрократический аппарат превышает соответствующие его значения в развитых западных странах на целый порядок, а за последние 10 лет по сравнению с СССР он вырос вдвое при таком же уменьшении населения и территории страны, и в десятки раз - уменьшении экономической и социальной сферы как объекта государственного регулирования.
В результате правительственные чиновники теряют ответственность за принятие решений, больше думают о своем благосостоянии и обеспеченном будущем, чем о народе и обществе. С этим неразрывно связаны коррупция и криминализация органов власти и управления. В этих условиях центральная власть, будучи не в состоянии осуществлять государственное управление, под видом развития рыночных отношений и демократии отдавала региональным лидерам в удельное управление государственную собственность и прерогативы государственной власти.
Как могло получиться, что властная должностная иерархия, явно противоречащая существу рыночных преобразований - фундаментальной роли частной собственности, свободе рынка, конкуренции и т.д., - не только не отрицалась и не отрицается "реформаторами-рыночниками", а, наоборот, практически ими утверждалась и утверждается. Ведь они, эти реформаторы, играли далеко не последнюю роль в этой иерархии, занимая на протяжении последних лет посты премьеров, вице-премьеров, губернаторов и т.д.
Дело в том, что так называемые либералы получили из рук власти возможность реализовать свои рыночные теории и тем самым по существу обязались осуществлять рыночные преобразования в ее пределах. "Рыночники" это лишь их амплуа в российском театре экономического и политического абсурда - так же, как и у оппозиции, беспомощной и бесплодной в период проведения "либеральных" преобразований.
Крайне необходимая современному российскому обществу реформа власти и управления, и прежде всего - его центрального звена, ограничивается пока укреплением властной вертикали, без тесной увязки с совершенствованием государственного управления экономикой. А это значит, что и без увязки проводимых преобразований с нуждами населения страны. И это при том, что, согласно опросам большинство россиян считают, что необходимо кардинально изменить экономический курс.
302
Сегодня "либералы" готовы не только оправдать милый сердцу властолюбцев авторитаризм, но и представить его теоретическое обоснование. В основу кладется идея разноосновности экономического и политического курсов: экономический либерализм и политический авторитаризм. Вряд ли кто-то верит в реальность такого совмещения. Важно выиграть время и так расшатать экономические основы общества, чтобы справиться с рыночной стихией уже не мог никакой авторитарный режим. Это неминуемо, хотя и незапланированно, приведет к тоталитаризму. Такой логический конец неизбежен при отрыве экономического курса от политического и наоборот. Это "теоретическая" основа единовластия, которое всегда заканчивается тоталитаризмом. Для "либералов", однако, и это не аргумент. Для них главное - сохранение экономического господства. Подобные примеры в различных вариантах знает новейшая история.
Это, однако, курс, на основе которого нельзя претендовать на перспективные решения в экономике и политике. Авторы - бывшие помощники, имиджмейкеры и спичрайтеры Ельцина - в новой книге пишут: "В стране стойко работали старые бюрократические инстинкты (думается, что лучше было бы говорить о принципах. - В. Е.). И среди них главный (выделено мной. - В. Е.) - служение начальнику (не обществу, не государству)".
Единовластие не может не опираться на служебную иерархию как на главное средство самосохранения и реализации. Вспомним, что в послании Президента РФ (которым тогда был Ельцин) Федеральному Собранию 1998 года была подчеркнута необходимость "превращения государственной службы из службы "государевой" (как это традиционно было и сохраняется в нашей стране) в службу подлинно гражданскую".
Это осталось благим пожеланием по вполне объяснимым причинам: сама суть должностной иерархии противоположна служению государству, обществу, народу. Для чиновника это абстрактные понятия, которые заменены его вышестоящим начальником.
Выделение и самодостаточность властной вертикали отдаляют и отделяют ее от служения народу. Федеральная власть "уходит" из экономики, представители президента в округах не вмешиваются в содержательную деятельность губернаторов, региональная власть не влияет на местное самоуправление, которое предоставлено самому себе, органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти.
303
Как может властная вертикаль служить народу, если она отделена от экономики, с которой связано в решающей мере удовлетворение потребностей населения?
В результате налицо - потеря управляемости страной, и эта потеря лишь усугубляется последними новациями правительства в виде стратегической задачи дерегулирования экономики.
Да и откуда взяться разумным решениям, если начавший реформы бывший президент, как пишут авторы упомянутой книги, не был "ни теоретиком, ни мыслителем", а просто "любил власть" и опирался на "политический рефлекс". В результате "Ельцин стал для многих слепцом, не ведающим, куда идет сам и куда ведет других". Поэтому народ "не только ждал, но и требовал смены руководителя".
А значит, продолжение провалившихся либеральных реформ, стагнация разноосновности экономики и политики, усиление самодостаточности властной вертикали для обеспечения единовластия - явно неблагодарная и бесперспективная задача.
Есть еще одна важнейшая составляющая ельцинизма как политики последних десяти лет - прозападная, а точнее, проамериканская ориентация. О ней очень убедительно пишет Стивен Коэн в своей последней книге "Провал крестового подхода. США и трагедия посткоммунистической России" (М., 2001 г.). Американские политики привыкли считать, что "настоящие" российские реформаторы - это только те, кто "оказывает услугу Соединенным Штатам". "Крайняя зависимость - психологическая, политическая и финансовая руководства Ельцина от Запада и в особенности от Соединенных Штатов выглядит аберрацией на фоне российской истории. Вряд ли когда-либо вновь на этом посту появится столь же уступчивый и нуждающийся в поддержке лидер" (выделено мной. - В. Е.).
Говоря о "провалившейся прозападной политике, которая проводилась Ельциным в 90-е годы", С. Коэн подчеркивает, что руководство, которое надеется стабилизировать страну, должно находить поддержку в собственной стране, а не в Соединенных Штатах, а его политика должна делаться в Москве, а не в Вашингтоне.
Именно эта зависимость не признавалась, а точнее говоря, утаивалась нашими реформаторами во главе с главным, ибо за этим стоят не просто потеря самостоятельности и следование американскому диктату, но и зловещие процессы, разъедающие страну и лишающие ее нормальной перспективы, не говоря уже об утраченных позициях сверхдержавы.
304
С. Коэн считает, что России необходим новый тип руководства. Этим руководством "в центр внимания должно быть поставлено экономическое восстановление страны и благосостояние ее граждан". Удивительно, что мы сами не только не можем так просто и доходчиво сформулировать свои цели и задачи, но и не в состоянии их усвоить и реализовать на практике.
Все дело в том, что это голос разума, а не политического руководства США, а он, в отличие от последнего, денег не платит.
7.8. Правовые основы российской государственной власти
Заместитель председателя Совета Федерации В. П. Платонов недавно заявил, что президент "не имеет никакого отношения ни к законодательной, ни к судебной, ни к исполнительной власти. Он над всеми ветвями власти". В этом случае президент отдаляется не только от управления, но и от реальной власти, сохраняя за собой некую ее абстракцию. Однако вопрос о том, что же это за "гарант" без ресурса реальной власти, остается в таком случае без ответа. Президенту, таким образом, навязывается позиция, несовместимая не только с жизнью страны, но и действующей Конституцией, при всем ее несовершенстве.
В ней вполне определенно сказано следующее:
Ст. 10: "Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны".
Ст. 11: "Государственную власть в Российской Федерации осуществляют Президент Российской Федерации, Федеральное Собрание (Совет Федерации и Государственная Дума), Правительство Российской Федерации, суды Российской Федерации".
Из содержания этих статей не следует, что они ставят президента над ветвями власти, а только подчеркивается его особая, объединяющая и направляющая роль в континууме власти, ветви которой самостоятельны. Об этом прямо говорится в пп. 2 и 3 ст. 80, гл. 4 Конституции: "Президент Российской Федерации... обеспечивает согласованное функционирование и взаимодействие органов государственной власти,.. определяет основные направления внутренней и внешней политики государства".
305
Кроме того, президентская власть имеет свою серьезную нишу в законотворчестве (право законодательной инициативы, право вето и др.), в судебной системе (инициирование новаций в судоустройстве и судопроизводстве, право помилования и т.д.) и ее основная деятельность бесспорно связана с исполнительной властью, которой принадлежит, по разным оценкам, 80-85% всего властного ресурса.
Не говоря о непосредственном руководстве силовыми ведомствами, которое президент не разделяет ни с кем, он реализует управленческую функцию власти в хозяйственной и социально-культурной областях.
Все это следовало бы отразить в Конституции, хотя бы в виде поправки, с тем, чтобы действия президента, направленные на реализацию интересов народа, даже не прописанные конкретно, имели легитимную основу, а с другой стороны, поставили преграду волюнтаризму и авторитаризму.
Сторонники "надвластного" гаранта стремятся сделать его властные полномочия эфемерными: надвластие по сути тождественно безвластию. Президентская власть в этом случае рассматривается как властная вертикаль в отрыве не только от управления, но и от самой власти в единстве ее законодательной, исполнительной и судебной ветвей. А если так, то президенту навязывается позиция, согласно которой прерогатива его властных полномочий рассматривается как нечто первичное по отношению к экономике, политике и даже самой власти.
Более последовательно решается вопрос государственной (в том числе и президентской) власти в Конституции Соединенных Штатов Америки. Уже в преамбуле указывается источник власти: "Мы, народ Соединенных Штатов...".
Статья I, раздел 1, гласит: "Все законодательные полномочия, сим установленные, предоставляются Конгрессу Соединенных Штатов...".
Статья II, раздел 1, устанавливает, что "исполнительная власть предоставляется Президенту Соединенных Штатов Америки".
Статья III, раздел 1, говорит о судебной власти в Соединенных Штатах.
Таким образом, ветви власти описаны в этой конституции четко и последовательно. И никто не мешает и нам не
только четко понимать их место и роль, но и отразить это в Конституции. И это существенно, ибо "согласно действующей Конституции у Президента нет ни одного рычага в отношении неконституционных, незаконных действий глав субъектов Федерации". Института Федерального вмешательства просто не существует.
В тексте принятой Татарстаном Конституции лишь одна статья соответствует российскому Основному закону. "Де-факто Татарстан ушел из-под юрисдикции России", - говорит один из главных разработчиков Конституции РФ 1993 года С. Шахрай.
Из этого следует, что коренная реформа государственного управления насущная задача, причем не на уровне совершенствования имеющейся структуры, а в форме ее радикального преобразования - создания качественно новых форм и средств государственного управления. Президент в своем новогоднем интервью внес ясность в направление решения этой задачи.
Известно, что современные "государственники" представляют президентскую власть как единовластие, освященное всенародным доверием. Кадры, то есть они сами, являются порождением и продолжением власти. Очень удобная позиция, которая является теоретической основой государственной службы, как государевой в своей исходной основе. Контрактные и трудовые отношения здесь рассматриваются как нечто противоестественное, разрушающее святость власти. Это закреплено существующим законодательством.
Президент же подчеркнул, что хотел бы видеть себя не только избранным народом, но и "как человека, которого наняли на работу для исполнения определенных функциональных и профессиональных обязанностей на определенный срок, и воспринимали бы как человека, с которым заключили трудовой договор на четыре года". Для того чтобы переломить ситуацию в понимании природы государственной власти и управления в российском варианте, нужно начинать именно с подобной позиции, которая несет в себе базовое понимание перевода аппарата государственного управления на контрактную основу. В подобном случае не будет места должностной иерархии и самому институту государственной службы.