Эхерн Джерри. Миссия в Афганистане

   — Да засмейся ты, черт возьми! — рявкнул наемник. — Все равно нас сейчас растерзают, так хоть умрем весело.
   Но самому ему было вовсе не смешно. Фрост часто попадал в различные опасные переделки и даже где-то привык к постоянному ожиданию смерти и относился к этому философски. Но сейчас его окружала толпа взбешенных людей, которых он видел первый раз в жизни, и которые были готовы разорвать его на куски за преступление, которого он не совершал. Это было что-то новое.
   — Эй! — крикнул он, адресуясь к стоявшим вокруг пакистанцам. — Ну, подходите, мать вашу так! Чего ждете!
   Сейчас Фрост очень жалел, что не знал их языка. Хоть бы обложил напоследок как полагается.
   Четверо мужчин осторожно двинулись к нему из средины толпы. В руках они сжимали острые искривленные ножи, которые поблескивали в лучах яркого солнца. Фрост чуть подался вперед, в правой руке у него был готовый к бою кольт, в левой — запасная обойма. Все-таки четырнадцать патронов лучше, чем семь. Если, конечно, успеть перезарядить.
   — Ну, подходите, чего же вы! — издевался капитан, придавая себе смелости.
   Мужчины приближались. Они чуть ускорили шаги, словно услышав Фроста. Тот положил указательный палец на спусковой крючок.
   — Хэнк!
   — Отстань, Маргарет.
   Он не повернул головы, внимательно глядя на четверых пакистанцев, пытаясь угадать, кто же из них нападет первым. Наемник решил, что это будет крайний слева. Почти в тот же миг мужчина действительно бросился вперед, вытянув руку с ножом.
   Фрост выстрелил. Противник рухнул как подкошенный, клинок отлетел в сторону. Но тут же в атаку устремились остальные. Капитан взял пистолет в обе руки и прицелился.
   И внезапно в этот самый момент откуда-то загремел усиленный громкоговорителем голос; толпа словно замерла, а потом начала стремительно растекаться в разные стороны, исчезая в закоулках, окружавших площадь. На замешкавшихся бросились полтора десятка рослых мужчин в мундирах цвета хаки и принялись колотить их по головам и плечам резиновыми дубинками.
   Двое пакистанцев спрятали свои ножи и тоже бросились наутек, но третий — ослепленный яростью — кинулся все же к Фросту. Капитан поднял предохранитель кольта, положил оружие на землю и приготовился к нападению. Теперь, оставшись с противником один на один, Фрост был уверен в своей победе.
   — Маргарет! — бросил он через плечо. — Иди к полицейским, скажи, что ты иностранка.
   Женщина не пошевелилась, словно оцепенев от страха.
   — Быстрее, черт побери!
   Маргарет наконец сдвинулась с места, и в тот же момент мужчина с ножом бросился на капитана. Тот увернулся, и лезвие прошло рядом с его лицом, а потом наемник исполнил красивый изящный удар из таэквондо. Клинок вырвался из пальцев пакистанца и со звоном упал на камни.
   — Ну, хватит уже? — примирительно спросил Фрост, переводя дыхание и вытирая пот со лба.
   Словно поняв его, мужчина упрямо покачал головой, сунул руку под свой балахон и достал небольшой автоматический пистолет. Фрост — изменившись в лице — только собирался отскочить в сторону, как вдруг со всех сторон загремели выстрелы, и он увидел, как тело мужчины завертелось под ударами пуль. Наконец тот упал, обливаясь кровью, и выпустил пистолет из руки. Через секунду он был уже мертв.
   Капитан почувствовал, как его хватают чьи-то сильные руки, дубинка опустилась на голову, в глазу сразу потемнело. Его швырнули на колени, нагнули, едва не ткнув лицом в землю. Теперь Фрост находился совсем рядом с трупом только что застреленного полицейскими пакистанца и мог лучше разглядеть пистолет. Это был “Макаров” советского производства. Выглядел он так, словно только что сошел с конвейера.
   — Все-таки КГБ, — сказал сам себе капитан. Он решил, что полицейские тоже не знают английского, а потому не стоит и пробовать с ними объясниться. Наемник сейчас хотел только одного — чтобы его подняли из этой ужасной пыли.

Глава четвертая

   Полицейские бывают разные — к такому выводу пришел Фрост, пообщавшись с пакистанскими представителями власти. Те, которые им занимались, с самого начала были глубоко убеждены, что он изнасиловал мусульманку, потом убил ее и ее отца, а затем и человека, который пытался их защитить. И ничто не могло поколебать уверенности слуг закона.
   Капитан уже перестал считать, сколько раз во время допросов его били дубинкой по голени или тыкали ею в живот на манер ножа. Теперь уже болело все его тело.
   Кроме того, полицейские забрали всю одежду Фроста, оставив лишь один фрагмент нижнего белья. Его запястья и лодыжки были скованы наручниками, причем цепочки их завели друг за друга, так что капитан сидел на стуле с головой между колен и не имел возможности распрямиться. Спина уже просто разрывалась от боли. Вдобавок от Фроста очень мерзко пахло — когда его вырвало после очередного удара в живот, никто не потрудился убрать нечистоты.
   Вначале он пытался что-то объяснить, кричал: “Я американец” до тех пор, пока не охрип, но это нисколько не помогло. Где сейчас находилась Маргарет Дженкс, наемник не знал. Он от души надеялся, что с ней обращаются лучше.
   После допроса его отволокли в камеру и швырнули на грязный заплеванный пол. Наручники, естественно, не сняли. И вот теперь Фрост сидел все в той же неудобной позе и размышлял о своей судьбе.
   Послышался какой-то шорох, и вдоль железной двери пробежала крыса, любопытно принюхиваясь. Фрост с ужасом подумал, что если эта тварь заберется на него, он, пожалуй, даже не сможет стряхнуть ее.
   И еще одно его беспокоило — дышать почему-то становилось все труднее. А капитан прекрасно понимал, что если американец, обвиненный в изнасиловании и убийстве, отдаст Богу душу в своей камере по естественным причинам, то такой исход несомненно устроит пакистанские власти и дело будет благополучно закрыто.
   Кроме того, оставался еще Мэтт Дженкс. Даже если бы Фросту удалось выйти на свободу — что в данный момент казалось совершенно невозможным — без помощи покойного Зульфикара Али, у него не было шансов напасть на след своего друга.
   Капитан вспомнил, что Бесс очень не хотела отпускать его в эту поездку, и пожалел, что не послушался мудрую женщину. Ее образ встал вдруг перед его глазом…
   Они лежали на кровати, обнявшись, ее упругие обнаженные груди скользили по его телу, а руки гладили спину. На лице Бесс была мечтательная блаженная улыбка; полузакрыв глаза, она целовала его горячими губами. Это было так приятно…
   “Крыса, что ли? — встрепенулся погруженный в грезы Фрост, услышав какой-то слабый шум. — Вот зараза…”
   Но в следующий момент понял, что ошибся. Возле него стоял тюремный охранник со связкой ключей в руках. Фрост вспомнил, что именно этот человек с таким мастерством обрабатывал его дубинкой во время допроса.
   Полицейский нагнулся и расстегнул наручники на запястьях капитана. Тот со стоном распрямился и прислонился спиной к стене камеры. Хребет, желудок и печень страшно болели. Да и все остальное, впрочем, тоже. Мужчина, тем временем, снял наручники и со щиколоток.
   Затем он отступил на шаг и сверху вниз посмотрел на арестованного, поглаживая заткнутую за ремень дубинку. Фрост увидел у него на поясе пустую кобуру. Полицейский снова приблизился, ухватил капитана под мышки и потянул вверх.
   — Эй, щекотно же, — сказал тот, сухой язык с трудом ворочался во рту.
   Мужчина на миг замер, а потом ухмыльнулся в усы и продолжал свою работу. Фрост осторожно протянул руку и взялся за рукоять дубинки. Когда полицейский сильным рывком поставил его на ноги, наемник вдруг резко выдернул резиновую палку и двинул ею в живот полицейского. Тот как-то сразу обмяк, а капитан обрушил дубинку на его спину. Мужчина взвыл от боли, Фрост двинул его еще кулаком в челюсть, и отскочил к стене. Пакистанец рухнул к его ногам.
   Дверь камеры распахнулась, и в помещение ворвались еще трое парней с дубинками в руках.
   — Ну, нападайте! — прохрипел наемник, крепко сжимая свое оружие.
   Он был готов дорого продать свою жизнь.
   — Не думаю, что это так уж необходимо, — сказал вдруг чей-то спокойный голос.
   Полицейские расступились, и в камеру вошел человек. Судя по его виду, он был американцем — с рыжими волосами и светлой кожей. Серые глаза смотрели строго и внимательно.
   — Я Джон Пласкевич из посольства Соединенных Штатов, — представился он. Я проезжал здесь по пути в Исламабад и случайно услышал о ваших неприятностях.
   — Это наши общие неприятности, мистер Пласкевич. Тут работает КГБ.
   — Меня зовут Пласкевич, — поправил дипломат. — Что ж, возможно, вы и правы. Но если тут замешаны наши советские друзья, то давайте оставим эту информацию при себе. — Он наморщил нос и скривился с неудовольствием. — По-моему, вам надо принять ванну и переодеться. А потом мы сможем спокойно поговорить.
   — Так я свободен? — спросил Фрост.
   — Как птица.
   — Даже после этого? — капитан указал на полицейского, который с трудом поднимался на ноги. Пласкевич улыбнулся.
   — Ну, его давно следовало проучить. Начальник местной полиции уже не раз говорил мне, что этот парень слишком уж ретиво выполняет свои обязанности, когда имеет дело с заключенными.
   — Тогда порядок.
   Фрост бросил дубинку на пол и двинулся к двери камеры, едва не наступив на зазевавшуюся крысу.

Глава пятая

   — Или вы очень плохой стрелок, или очень хороший, — сказал Пласкевич. — Помните того молодого парня с ножом, которого вы подстрелили как раз перед прибытием полиции?
   — Да, — ответил Фрост. — И что?
   — Вы продырявили ему правое бедро, и он рухнул, как подкошенный. Но через пару дней он преспокойно встанет с кровати и сможет даже бегать. Другими словами, рана оказалась совершенно неопасной.
   — Рад это слышать, — сказал капитан. — В конце концов, что он такого сделал? Просто пытался убить меня, вот и все.
   — Его ввели в заблуждение.
   — Какое, к черту, заблуждение? На меня была расставлена ловушка, и я в нее попался. Пласкевич закурил сигару.
   — Этот парень был ни при чем. А вот тот, которого прикончили полицейские, и тот, с револьвером, которого вы уложили первым, эти да, были на жаловании у советских агентов.
   — Ну, как говорят: что ни делается, то делается к лучшему, — заметил Фрост. — Так вы собираетесь помочь миссис Дженкс и мне или просто хотите со мной поговорить?
   Капитан протянул руку и взял свой стакан. Они сидели в ресторане в столице Пакистана Исламабаде. Тут все было сделано на европейский манер, поэтому и клиентами были в основном приезжие. Капитан уже убедился, что виски здесь не разбавляют, и надеялся, что пища тоже окажется съедобной. Он сделал большой глоток и прикрыл глаз от удовольствия. Поскольку за все платил Пласкевич, наемник, не стесняясь, заказал себе самый дорогой сорт шотландского виски и теперь наслаждался божественным вкусом напитка.
   — Я уже сказал, — вновь заговорил дипломат, — что мы поможем вам. По крайней мере, сделаем все, что в наших силах.
   — Мэтт Дженкс — американский гражданин, — напомнил Фрост, прикуривая сигарету.
   Он выпустил дым через стол в направлении Пласкевича, чтобы заглушить запах его сигары.
   — В наше время это уже не всегда означает то, что означало раньше, — с виноватой улыбкой сказал дипломат. — Ну, например, при Тедди Рузвельте с его “политикой большой дубинки”.
   — Он был хорошим парнем и настоящим гражданином, — не допускающим возражений тоном произнес капитан.
   — Да, — кивнул Пласкевич. — Сегодня такой, пожалуй, начал бы мировую ядерную войну, чтобы только настоять на своем.
   — Вполне возможно, — согласился Фрост.
   — Внешняя политика — это очень сложная штука, — пожаловался Пласкевич и вздохнул. — Тут все не так просто.
   — Бросьте прикидываться, — сказал наемник. — Я сразу понял, что вы никакой не дипломатический работник.
   — Я и не прикидываюсь. Я действительно так считаю. А мы — сотрудники разведки — вынуждены лишь осуществлять, претворять в жизнь ту политику, которую определили другие. В этом одна из сложностей нашей работы.
   — Похоже, вы сейчас расплачетесь, — заметил Фрост. — Что-то измельчал народ в ЦРУ.
   — Нет, — печально ответил Пласкевич. — Просто мы стали более ответственно относиться к своим задачам. Ну, например, стараемся обходиться без старых ковбойских трюков, если вы понимаете, что я имею в виду.
   Он улыбнулся. Фрост посмотрел на циферблат своего “Ролекса”.
   — А миссис Дженкс придет?
   — Нет. Я попросил работников нашего посольства вызвать ее для выяснения обстоятельств вчерашнего инцидента. Мне подумалось, что разговор с вами наедине будет более плодотворным.
   — Плодотворным? — переспросил капитан. — А, конечно.
   Его спина все еще болела, и он осторожно повел плечами.
   — Дело в том, — продолжал Пласкевич, глядя в свой стакан, — что Мэтт Дженкс не был просто добровольцем или наемником. Он работал на нас.
   Фрост взглянул ему в глаза.
   — Контрактный агент?
   — Да, и очень важный для нас.
   — Так вот почему Маргарет Дженкс так и не смогла ничего узнать о муже, не говоря уж о помощи в его розысках?
   — Я уже отметил, капитан, — произнес Пласкевич, разводя руками, — что международные отношения сейчас значительно усложнились. Мы не можем вот так просто послать отряд коммандос, чтобы спасти его. Да, собственно, мы и сами не знаем, где сейчас находится Дженкс.
   — Могу поспорить, что в Афганистане, — сказал Фрост и глотнул виски.
   — Возможно, — согласился разведчик, — но мы не исключаем и другие варианты. Если, конечно, он вообще еще жив. Понимаете, капитан, в этом деле у каждого из нас своя заинтересованность. Мэтт Дженкс знал, на что идет, и согласился на риск. Что ж, он преследовал свои цели.
   Теперь вот вы хотите узнать о его судьбе и, возможно, даже спасти его. Конечно, он ваш друг, и лично мне такая позиция очень импонирует. Но все дело в том, что и мы, ЦРУ, а фактически и правительство Соединенных Штатов, тоже не в игрушки играем. И поверьте — наша цель гораздо важнее, чем та, которой руководствовался Дженкс. Да и чем ваша тоже.
   — А что же вас так заинтересовало? — спросил Фрост с сарказмом. — Стратегические планы афганских повстанцев как вклад в мировую теорию партизанской войны? Или методы, которые используют русские?
   — Скорее все же методы русских, — кивнул Пласкевич. Он бросил взгляд в сторону и широко улыбнулся. — Недавно здесь прошел очень сильный дождь, капитан.
   Фрост тоже посмотрел в том направлении. К их столику приближался официант, толкая перед собой тележку с блюдами.
   — Да, — сказал наемник. — Действительно, пахнет дождем. А вот и наш заказ.
   Официант остановился возле столика и принялся расставлять посуду и все остальное. К нему присоединился второй парень в белом кителе, но и вдвоем они провозились довольно долго. Фросту же не терпелось продолжить разговор с сотрудником ЦРУ.
   Наконец работники сервиса удалились.
   — Похоже, погода в мире стала сейчас совершенно непредсказуемой, — заметил Пласкевич. — Не хотел бы я в наши дни быть синоптикам. Ну, так вот, Мэтт Дженкс собирал для нас два вида информации — о ходе боевых действий и о новом советском вооружении и тактике русских. Ведь на первомайских парадах они демонстрируют далеко не все, как вы понимаете.
   — А как он передавал свои донесения? — спросил Фрост, прикидывая, с какой стороны взяться за бифштекс.
   — Тут действовала целая сеть курьеров, — пояснил Пласкевич. — Эти люди проходили через Хайберский перевал и доставляли все Зульфикару Али. А уж затем агенты Али везли отчеты или через Пешавар, или другим маршрутом до Равалпинди и потом доставляли в Исламабад. Последнее донесение Дженкса было зашифровано. А шифр он намеренно исказил, чтобы труднее было прочесть. Да и в самом тексте он делал лишь какие-то намеки и не говорил ничего конкретного.
   — Почему? И о чем вообще там шла речь?
   — Я помню этот рапорт наизусть, — сказал Пласкевич.
   — Вы просто молодец, — усмехнулся Фрост. Он наколол на вилку кусок мяса и провел дегустацию.
   Что ж, в жизни ему доводилось пробовать бифштексы и получше.
   — Дженкс писал о новом советском оружии, — продолжал разведчик, — о котором он отозвался как — это его точные слова — о способном поставить Запад на колени, если его испытания успешно пройдут в Афганистане. Мэтт собирался раздобыть более подробную информацию, и должен заметить, что он никогда не был паникером.
   Пласкевич тоже проглотил кусочек мяса.
   — Я читал ваше досье, капитан, — вновь заговорил он, — и знаю, что вы достаточно часто имели дело с людьми из разведки, чтобы понять…
   — Что они не всегда в должной степени умственно развиты? — скаламбурил Фрост.
   Пласкевич не улыбнулся.
   — Очень смешно, — сказал он с кислой миной. — То же самое можно сказать и о бывших капитанах, которые стали наемниками.
   Фрост пожал плечами.
   — Возможно. Ну, я вас слушаю.
   — Так вот, мы оба знаем, что в нашей профессии агенты нередко приукрашивают свои отчеты, искажают действительность с целью придать больший вес своей работе. Особенно часто этим грешат контрактные агенты, которые действуют далеко от центра и которых трудно проконтролировать.
   — Мэтт не из таких, — покачал головой Фрост.
   — Согласен, — кивнул Пласкевич. — И именно поэтому я так встревожен. Как я уже сказал, он собирался добыть более точную информацию по этому вопросу. Его отчет поступил три месяца назад. Поначалу нас не беспокоил долгий перерыв — Мэтт всегда присылал только действительно важную информацию, не желая ради соблюдения формальностей рисковать жизнью курьеров.
   — А где он тогда находился? — перебил разведчика Фрост.
   — Дженкс работал в составе одной из шести крупнейших группировок афганских повстанцев. В то время они действовали за Гиндукушем, почти в пойме Амударьи. Очень далеко отсюда. Вот почему его отчеты поступали так нерегулярно. Там, в горах, шли особенно ожесточенные бои, было больше всего жертв. Русские даже применяли газы — это общеизвестный факт. А еще были мины-игрушки и многое другое.
   Но то, о чем говорил Мэтт, значительно превосходит по своим показателям все прежние виды вооружений. В рапорте был намек на то, что с помощью этого нового средства можно за считанные часы уничтожить все западные силы на суше и в воздухе. Вот, собственно, и все, что нам известно. По-моему, у нас есть основания для тревоги.
   — Так вы думаете, что Дженкс жив и до сих пор находится в том районе?
   Фрост положил вилку и поднял стакан.
   — Не знаю, — ответил Пласкевич. — Есть различные мнения на этот счет. Мне лично кажется, что его или захватили в плен, или он был ранен настолько серьезно, что вынужден был прекратить свою работу. Если он ранен, то может находиться на том же месте, а может, и нет — это зависит от передвижений моджахедов.
   Разведчик помолчал, грустно качая головой.
   — А вот если Мэтт попал в плен, — заговорил он вновь, — то дело плохо. Теперь он уже может быть в Москве на Лубянке, а вы ведь сами знаете методы, которыми пользуется КГБ, чтобы получить нужную ему информацию. Я наслышан о ваших приключениях в России.
   — Да уж, — буркнул Фрост, достал сигареты, зажигалку и закурил.
   — И теперь вопрос стоит так, — негромко сказал Пласкевич: — Согласны ли вы рискнуть своей жизнью, чтобы спасти Мэтта Дженкса или, по крайней мере, выяснить, о чем он собирался нам сообщить?
   — Вы хотите, чтобы я отправился в Афганистан? Это было скорее утверждение, чем вопрос.
   — Да. У меня есть один надежный человек, он уже работал с нами раньше. Я пошлю его вместе с вами. Он может свободно говорить на десятке местных языков и наречий. Он воевал в рядах моджахедов, пока не вывез свою семью, а потом ушел. Этот человек происходит из племени африди народности патанов.
   — Как? — не понял Фрост.
   — Племя африди, — пояснил Пласкевич, — уже в течение многих поколений удерживает контроль над Хайберским перевалом. Это одни из лучших воинов в мире. Они могут сражаться любым оружием — ножами, дубинками, руками, камнями.
   — Похоже, они мне понравятся, — заметил Фрост.
   — Так вы согласны? Мы готовы заплатить пятьдесят тысяч долларов, если вы отправитесь туда. Еще сто тысяч вы получите, если узнаете, что имел в виду Дженкс. Ну, и вторая сотня будет ваша, если вы привезете какие-то детали этого оружия, или фотоснимки, или…
   — Чтобы вы тоже могли создать подобное? — перебил его капитан.
   Он с грустью подумал, что миру сейчас как раз не хватает очередного вида оружия массового поражения.
   — Ну, если оно есть у них, то должно быть и у нас, — пояснил Пласкевич. — Это поддерживает баланс и не дает никому выступить в роли агрессора. Ладно, не будем вдаваться в политику. Вы соглашаетесь на мое предложение? Сами видите — деньги неплохие.
   — Я сделаю это бесплатно, — глухо произнес Фрост. — Но только что бы ни случилось, сто тысяч долларов должны быть прямо сейчас отправлены жене Мэтта и его сыну. Договорились?
   Пласкевич почесал подбородок, несколько секунд раздумывал, а потом кивнул.
   — О’кей. Это я могу устроить.
   — Хорошо. Теперь о деталях. Мне потребуется кое-какое снаряжение и оружие, которому я доверяю. Сейчас у меня нет даже того антикварного кольта, который забрала полиция.
   — Если бы вы не отложили пистолет, они бы пристрелили вас, — заметил Пласкевич. — Так что считайте, что дешево отделались.
   — И еще одно, — медленно сказал Фрост. — Кто этот тип из КГБ, который подставил меня?
   — Его зовут Кирилл Исаев, — ответил разведчик. — Но, скорее всего, это вымышленное имя. Сейчас он, видимо, уже в Кабуле.
   Капитан покачал головой.
   — Принимая во внимание, что агентура КГБ здесь работает лучше, чем ваши люди там, русские очень скоро узнают о моей миссии.
   — Вполне вероятно, — кивнул Пласкевич.
   — А кроме советских войск, у меня на хвосте будут еще висеть соперничающие между собой группировки афганцев, — продолжал наемник. — Очень приятная перспектива.
   Пласкевич пожал плечами.
   — Это ваша работа, за которую вам готовы хорошо заплатить.
   Фрост угрюмо посмотрел на него и ничего не сказал.
   — Действительно, — продолжал разведчик, — задание весьма сложное и ваши шансы выполнить его и вернуться живым практически равны нулю. Видите, я с вами откровенен.
   — Конечно, — с иронией сказал капитан, — вы же читали мое досье и делаете ставку на мое прославленное упрямство. Что ж, вы не ошиблись и на этот раз.
   Он тяжело вздохнул, погасил сигарету в пепельнице и посмотрел на недоеденный бифштекс. Мясо уже остыло.
   — Все это полное дерьмо, — медленно сказал Фрост, — но если бы я вдруг оказался в чем-то похожем, то Мэтт Дженкс не бросил бы меня в беде, это уж точно.
   Капитан залпом допил виски и вновь покачал головой. В его мозгу сидела одна мысль: “Что я скажу Бесс?”
 
 
   Прежде всего, Фрост позвонил Рону Маховски, директору оружейного завода и старому другу капитана. Он заказал еще три специальной конструкции обоймы к браунингу, каждая из которых вмещала двадцать патронов, а также несколько модернизированных тридцатизарядных магазинов к автомату “Узи” израильского производства.
   Маховски обещал подготовить все это как можно скорее и пожелал наемнику удачи.
   Пласкевич распорядился, чтобы заказ Фроста был отправлен в Лэнгли, в штаб-квартиру ЦРУ, а оттуда посылка дипломатической почтой уйдет в Исламабад.
   Следующий телефонный звонок был для капитана более тяжелым испытанием. Он стоял у стойки бара со стаканчиком виски в руке и вспоминал разговор с Бесс. Услышав новость, она просто охренела, другого слова не подберешь. Фрост не сказал ей точно, где находится и куда едет, но женщина и сама догадалась — это было нетрудно.
   Капитан предупредил, что он может вернуться и через несколько месяцев, а Бесс с грустью заметила, что он может вообще не вернуться. Она даже не спросила, зачем Фрост туда отправляется.
   Затем Бесс немного успокоилась и просто сказала:
   — Я люблю тебя, Фрост. Возвращайся ко мне. Мне плохо без тебя. Я буду ждать.
   Наемник ответил ей примерно тем же набором фраз, а потом с тяжелым сердцем повесил трубку.
   Следующий день Фрост провел, подгоняя экипировку, читая рапорты всевозможных агентов и информаторов и ожидая, когда придут посылки из Соединенных Штатов — от Маховски и от Бесс, которая обещала выслать браунинг и “Узи”.
   К утру все необходимое прибыло на место, и капитан потратил еще несколько часов на последнюю проверку. Он снарядил магазины и обоймы, наточил свой и без того острый нож, который носил в сапоге, да и сами сапоги смазал и почистил. В предстоящей операции любая деталь могла оказаться поистине жизненно важной.
   А вдобавок это все помогало убить время ожидания. Капитану очень не терпелось познакомиться со своим будущим проводником.
   Покончив с делами, Фрост отправился в бар, откуда его должен был забрать Пласкевич. Одет он был в голубые джинсы, кожаную куртку и шестидесятипятидолларовые ботинки.
   Капитан вскоре заметил, что все прочие посетители бара носили галстуки, и почувствовал себя несколько неуютно. Однако он не ушел и продолжал стоять у стойки, потягивая виски. Фрост решил, что если вдруг кто-нибудь сделает ему замечание, он представится американским миллионером, у которого есть свои причуды.
   Миллионером он, правда, не был, но зато причуд у него было действительно хоть отбавляй.