Эхерн Джерри. Вне контроля

   – Черт побери, неужели и ты с ними? – прошептала она, сворачивая к дому, у которого лежали ее связанные друзья.
   Шеперд шла к ним, настороженно посматривая по сторонам и сжимая рукоятку М-16. Вдруг она замерла на полпути, увидев Ральфа Камински.

Глава восемнадцатая

   Лютер Стил стоял под теплыми струями душа и жмурился от удовольствия, чувствуя, как уходит усталость.
   С того времени, когда он принял командование специальной группой ФБР, ему приходилось жить одному, отправив жену и детей в более безопасное место.
   Его жизнь с тех пор стала подчиняться жесткому графику. Он вскакивал рано утром с постели под звон будильника, делал короткую, но интенсивную зарядку, брился, мылся, завтракал и торопился на службу. Теперь он был в отличной физической форме и никогда еще не чувствовал себя так хорошо.
   Вдруг раздался телефонный звонок. Лютер чертыхнулся, выключил воду, обернулся широким полотенцем, вышел из ванной и поднял трубку.
   – Стил слушает.
   Звонил старина Кларк Петровски, которому, казалось, годы совсем не мешали быть крутым агентом.
   – Ты давно проснулся?
   – Нет, – удивленно ответил Лютер. – А что случилось?
   – Телевизор еще не включал?
   – Нет? Да можешь ты толком сказать, в чем дело?
   – Этот идиот Камински напал на лагерь «Патриотов». Несколько человек убил на месте, остальных захватил в плен. Через полчаса устраивает пресс-конференцию прямо с места событий. Будет идти прямая телетрансляция.
   – Кретин! – не сдержался Стил.
   – Это уж точно, – протянул Кларк. – Что будем делать?
   – Прыгай в машину и срочно лети ко мне.
   – Что мне захватить с собой?
   – Захвати лучше по дороге Тома Лефлера и Билла Раннингдира. Жду!
   Он опустил трубку и задумался. А что если Ральф Камински схватил Дэвида Холдена, прижал его и тот рассказал ему о встрече с ним и с Рудольфом Серильей? С чего ему молчать, он ведь теперь имеет все основания думать, что налет на лагерь «Патриотов» – это скоординированная акция между полицией и ФБР, а то, что ему говорили раньше, – наглая ложь… А может, Холдена уже вообще нет в живых?
   Лютер начал торопливо вытираться, бормоча проклятия в адрес безмозглого Камински.

Глава девятнадцатая

   Рози Шеперд стояла у одной из огромных машин телевизионщиков и смотрела в ее открытые двери на установленный внутри телемонитор.
   «Пресс-конференция» Ральфа Камински была в полном разгаре. Шеф полиции брызгал слюной от ярости.
   – Пусть эти преступники не забывают, что никто не может поставить себя над законом! А именно это и пытаются делать так называемые «Патриоты». Но это им не удастся. Операция, которую я возглавил, сломала хребет их преступной организации в Метроу! И теперь мы можем спокойно заняться переговорами с «Фронтом Освобождения Северной Америки», чему постоянно мешали «Патриоты» раньше. Когда «Патриоты» были на свободе, они всегда провоцировали «Фронт» на противоправные действия, но теперь с этим покончено! Сейчас перед нами открываются отличные перспективы для урегулирования наших отношений с ФОСА, за которым наступит мир и спокойствие в американском обществе!
   – Но я хочу еще раз подчеркнуть для некоторых телезрителей, – продолжал Камински, показывая на выставленных за его спиной нескольких раненых, но тем не менее связанных веревками «Патриотов», под усиленной охраной полиции, – что если вы питаете хоть малейшие симпатии к «Патриотам», то с вами произойдет то же, что и с этими преступниками. Никто не имеет права нарушать закон, это говорю вам я – Ральф Камински!
   Шеперд оглянулась по сторонам. По лагерю бродило около трех десятков полицейских из особого отряда, все они были вооружены до зубов. «Патриоты», которые стояли за спиной начальника полиции, были ранены, но могли передвигаться самостоятельно. Тяжело раненные находились у дома, с ними возились врачи из машин «Скорой помощи». Неподалеку лежали застегнутые на молнии длинные черные мешки с телами погибших.
   Она снова стала смотреть на экран. Камера скользила вдоль рядов захваченного на базе «Патриотов» оружия. Пистолеты, винтовки, охотничьи ружья, которые они отбили у террористов из «Фронта», но комментатор об этом, естественно, не говорил. Но откуда взялись взрывчатка и даже противотанковые ракеты, которых она никогда не видела на базе? Видимо, их подсунул Камински, чтобы еще более усугубить кажущуюся вину «Патриотов»…
   Шеперд не сводила взгляда с телемонитора. В ее голове постепенно вырисовывался смелый план действий. Дэвид бы его вряд ли одобрил, назвал бы глупым и безрассудным, но попробовать стоило. Она усмехнулась, зная, что, несмотря на слова, Холден поступил бы на ее месте точно так же…
   Где Дэвид теперь?
   Ушел на помощь своим и не вернулся…
   Шеперд отбросила от себя мысли о смерти, развернулась и решительно зашагала к тому месту, где брали интервью у Ральфа Камински, проверяя на ходу боеготовность трофейного оружия. Сейчас или никогда…

* * *

   Все три вертолета стояли посреди небольшого поля, поросшего высокой и густой травой, которую, как знал Холден, выращивали на корм скоту. Две машины были помечены большими надписями «Полиция Метроу», третья – рекламным знаком телекомпании. К ним-то Дэвид и полз по траве, моля Бога о том, чтобы его и пробирающегося рядом с ним Педро не заметили раньше времени.
   У вертолетов стояло три человека. Двое полицейских, а третий – в модном костюме, который больше подходил для светского приема, чем для полетов. Холден опустил голову и продолжал ползти вперед, слыша шелест травы там, где по-пластунски пробирался Вильялобос.
   До ближайшего вертолета – гражданского – осталось пятьдесят ярдов.
   Сорок.
   Тридцать.
   Двадцать пять.
   Дэвид осторожно выглянул из густой травы. Три летчика беззаботно болтали между собой. Он взглянул в сторону Педро. Тот показал ему большой палец. Все в порядке, можно начинать. Холден выдернул из ножен нож, вскочил на ноги и метнулся к вертолету, так, чтобы машина закрывала его от летчиков.
   Он отлично знал, как можно незаметно и эффективно вывести вертолет из строя, что и было проделано через пару минут. Дэвид спрыгнул с подножки, вернул нож на место и вместо него взял в руку пистолет, «Орла пустыни».
   Вильялобос тем временем подкрался поближе к первому полицейскому вертолету, кивнул Холдену, приподнял над травой винтовку и навел ее на трех летчиков.
   Дэвид вышел из-за гражданского вертолета и щелкнул курком пистолета.
   – Эй, ребята!
   Оба полицейских резко повернулись и потянулись к кобурам на поясе, но Холден крикнул им:
   – Замрите на месте, или получите по пуле в лоб! Вы полностью окружены.
   Полицейские на секунду заколебались, и на их лицах появилось унылое выражение проигравших.
   – Педро! Выходи и разоружи их! – продолжал Дэвид. – Всем остальным приказываю стрелять, как только они пошевелятся!
   Педро быстро подскочил к троице, забрал у полицейских пистолеты и уложил всех троих на землю. Холден тем временем прикрывал его. Вильялобос сковал наручниками полицейских между собой и снова обыскал их, но никакого другого оружия не нашел.
   – Эй, ты, гражданский, – обратился Дэвид к парню в стильном костюме. – Ну-ка, подойди сюда.
   Тот с опаской поднялся и медленно приблизился к Холдену.
   – Ты знаешь, что это такое? – помахал он у него стволом перед носом.
   – Знаю, – прошептал тот, – пистолет…
   – Правильно, – засмеялся Дэвид, – а какой пистолет?
   – Не знаю.
   – «Магнум» 44-го калибра. Модель «Орел пустыни».
   – «Магнум» 44-го калибра, – повторил парень, как попугай.
   – Правильно. Видел фильм «Грязный Гарри»?
   – Видел.
   – Так вот, мой – такого же калибра. Ты можешь управлять полицейским вертолетом?
   – Могу, – кивнул тот и спросил, немного осмелев: – А что случилось с моим?
   – Твой больше не летает.
   – Понятно.
   – Ну тогда – вперед, раз понятно.
   Холден взял его за плечо и, подталкивая перед собой, побежал к одному вертолету, а Вильялобос – к другому.

* * *

   Шеперд стояла в нескольких шагах от Ральфа Камински, который с таким деловым видом отвечал на вопросы прессы, будто занимался этим всю жизнь.
   Когда он рассуждал о «так называемых „Патриотах“, которые используют текущий кризис для прикрытия своих бандитских вылазок», Рози стремительно шагнула вперед, выхватила револьвер из кобуры, оттолкнула в сторону телеведущую и ткнула стволом Камински в горло.
   – Ральф, детка, ну-ка быстро скажи, чтобы твои придурки не наделали второпях глупостей, а не то мне придется тебя пристрелить.
   Глаза того расширились от ужаса. Со всех сторон послышалось щелканье передергиваемых затворов.
   «Если кто-то потеряет от неожиданности голову, – подумала Рози, – то и я, и Камински умрем, не сходя с этого места».
   – Ральф, я не шучу и успею вышибить твои мозги, если они у тебя еще остались.
   – Не вздумайте стрелять! – закричал, наконец, Камински.
   Шеперд обвела взглядом схватившихся за оружие полицейских и отшатнувшихся в сторону журналистов.
   – Не выключайте камеры! – приказала она. – Продолжайте прямую трансляцию!
   На нее тут же обрушилась лавина вопросов, но Рози перебила их, прижимая ствол оружия к подбородку шефа полиции:
   – Помолчите и внимательно послушайте то, что я буду говорить!
   Репортеры притихли, а операторы снова прильнули к своим камерам.
   – Все, кто меня видит и слышит! Меня зовут Роуз Шеперд, я – бывший сотрудник полиции города Метроу. Ральф Камински говорил вам неправду. В то время, как Камински и подобные ему начальники тратили попусту время и силы на преследование «Патриотов», «Фронт Освобождения Северной Америки» распоясался окончательно. «Патриоты» были созданы для того, чего не смогла или не захотела сделать полиция – остановить террористов из «Фронта» и спасти страну, пока еще есть, что спасать. Необходимость в существовании «Патриотов» исчезнет тогда, когда деятели типа Камински перестанут использовать кризис для достижения своих политических амбиций и станут не на словах, а на деле заботиться хоть немного о судьбе американского народа. Если бы не было нас, «Патриотов», проклятый ФОСА давно бы победил и пришел бы к власти. Подумайте об этом и постарайтесь понять, кто прав, а кто – нет.
   Краем глаза Рози заметила какое-то движение справа и поняла, что не сумела сказать всего, что хотела.
   – Не двигаться, – бросила она в сторону, – иначе Камински – мертвец!
   – Каковы ваши требования? – вклинилась с вопросом та самая настырная телеведущая.
   – Требования? – недоуменно повторила Шеперд. – Неужели вы думаете, что я какая-нибудь террористка? С ума сошли… Ну-ка, подойди сюда!
   Ведущая с опаской приблизилась к ней.
   – Возьми нож, который у Камински на поясе. Живо!
   Та покопалась с ножнами и извлекла из них нож.
   – А теперь иди к пленникам, которые у меня за спиной, и разрежь веревки на руках вот того, высокого, с повязкой на голове.
   Это был Ларри Перкинс, хладнокровный боец, на которого можно было положиться в самую трудную минуту.
   – Давай быстро! И не вздумай шутить со мной, пристрелю на месте!
   Шеперд следила краем глаза, как девушка делает то, что ей приказано.
   – Пожалуйста, не убивайте меня! – взмолился в это время Камински.
   – Если твои люди не выкинут никакого фокуса, может, и останешься в живых…
   – Конечно! – воскликнул он. – Я приказываю никому не…
   Вдруг его перебил громкий голос О'Брайена:
   – Шеперд! Бросай оружие!
   – Черта с два!
   – Тебе не удастся уйти отсюда живой!
   – Замолчи! – крикнул Камински, и в его голосе прозвучал неподдельный страх. – Заткнись сейчас же!
   Тот замолчал.
   – О'Брайен! – выкрикнула Рози, немного поворачиваясь в его сторону, но продолжая держать револьвер у челюсти Камински. – Ты ведь был честным офицером. Что же ты теперь делаешь в компании этого негодяя?
   Он ничего не ответил.
   – Я освободил наших, Рози! – раздался сзади голос Ларри Перкинса.
   – Хорошо, – ответила Шеперд, не глядя назад, – возьми эту журналистку с собой на всякий случай и разоружи всех полицейских. Потом быстро собери медикаменты, все самое необходимое и погрузи в машины. Ну-ка, – ткнула она стволом Камински в шею, – быстро прикажи своим сдать ему все оружие!
   Вдруг вверху раздался шум двигателей и из-за дома вынырнули два вертолета. Шеперд на мгновение растерялась, но из переднего вертолета раздался усиленный мегафоном знакомый голос:
   – Рози, это Дэвид! Мы захватили вертолеты, а третий вывели из строя. Идем на посадку, готовь наших к погрузке!
   Рози не знала, что ее обрадовало больше – то, что она слышит голос Холдена, или то, что они одержали победу…

* * *

   Дэвид выпрыгнул из вертолета и, пригибаясь под вращающимися лопастями, побежал к «Патриотам», которые с криками радости встретили его нежданное появление. В вертолеты сразу стали грузить раненых и медикаменты, а в двух микроавтобусах разместили оружие, боеприпасы и другое снаряжение, для которого в вертолетах не хватило места.
   Чтобы избежать преследования, остальные машины вывели из строя, прострелив колеса, и отобрали у полицейских все магазины с патронами. Вертолеты взлетели, как только два захваченных автомобиля с «Патриотами» за рулем исчезли из виду. Одним управлял Вильялобос, другим – гражданский пилот.
   Когда винтокрылые машины набрали высоту, летчик в модном костюме покосился на направленный в его голову пистолет в руке Дэвида.
   – Только не надо мне угрожать. Как вы приземлитесь, если убьете меня?
   – Не переживай об этом, приятель, приземлимся и без твоей помощи, – заверил его Холден. – Хочешь проверить? Скажи, когда мне стрелять!
   Тот ничего не ответил.
   Второй, свободной рукой Дэвид обнимал Рози.

Глава двадцатая

   Лютер Стил предъявил свое удостоверение личности и стремительно прошагал мимо полицейского, который толком так его и не рассмотрел. Петровски, Раннингдир и Лефлер шли за ним по пятам.
   – Что здесь произошло, черт побери? – пробормотал Лефлер, вертя головой по сторонам.
   Стил сам не мог ничего понять. В стороне стояли полицейские машины с пробитыми колесами, несколько человек суетились у вертолета, видимо, стараясь его починить, повсюду царила неразбериха.
   – По-моему, эти ребята застали полицейских со спущенными штанами, – ответил Билл Раннингдир.
   Стил с удивлением посмотрел на пробежавшего мимо них полицейского с М-16 без магазина.
   – Да, наши новые друзья оказались не промах, – засмеялся Кларк Петровски.
   Лютер увидел у дома Ральфа Камински, буквально отбивающегося от телерепортеров, и решил пройти мимо, но тот сам окликнул его.
   – Эй, Стил! А ты что здесь делаешь, черт тебя побери? – закричал он визгливым голосом.
   Половина журналистов отделилась от своей жертвы и устремилась к эфбээровцам. Лютер решил сам перейти в нападение, чтобы его не стали бомбардировать вопросами по поводу того, что произошло в больнице.
   – Это я хотел бы тебя спросить, что ты здесь натворил? – бросил он в ответ. – Мне кажется, кое-кого придется сегодня арестовать за нарушение федеральных законов. Почему выведены из строя все машины? Почему твои подчиненные ходят с незаряженными винтовками? Они что, потеряли магазины?
   В ответ на его тираду посыпался град вопросов репортеров, которые заговорили все вместе, так что никого невозможно было понять. Подчиненные Стила взяли своего шефа в кольцо, чтобы не подпустить прессу слишком близко.
   – Нет, ты лучше скажи мне, на чьей ты стороне? – снова закричал Камински дурным голосом.
   Стил не стал говорить первую фразу, которая пришла ему в голову, – она было слишком нецензурной.
   – Я на стороне закона, мистер Камински, – громко ответил он. – Надеюсь, что и ты на этой же стороне. И думаю, что тебе сейчас надо не вступать в конфликт с представителем федеральных органов, а просить его о помощи в разрешении той неприятности, в которую ты вляпался. Я служу закону, а значит, и всему обществу. А ты, судя по всему, служишь чему-то другому…
   Журналисты отступили от Ральфа Камински, и даже с такого расстояния Лютер увидел, как у того отвисла челюсть и сузились от бессильной ярости глаза.

Глава двадцать первая

   Дмитрий Борзой скользнул на переднее сиденье поджидавшего его «Мерседеса», захлопнул дверку и бросил взгляд на сидящего за рулем человека.
   – Не нравятся мне такие встречи, – резко бросил тот.
   – А где бы ты предпочел встретиться – в ресторане? Чтобы тебя там узнал какой-нибудь журналист и сделал фото на память? Думай головой, а не задним местом…
   – Послушай, Джонсон…
   – Нет, это ты послушай, – Борзой оглянулся по сторонам, но никого не было видно в потемках вокруг машины. – Все, что тебе надо делать, – это повторять прессе то, что ты говоришь сейчас, продолжать делать то, чем занимаешься последнее время. Выборы я возьму в свои руки. То, что я говорю, – это не просто слова, а приказ. И ты победишь на выборах только в том случае, если будешь его выполнять. Испугаешься – погубишь всю игру.
   – Но что, если…
   – Что? Мы разработали прекрасный план, и у тебя нет никаких оснований сомневаться в нем. А если ты хочешь уйти в сторону, – Борзой извлек из кармана пистолет и упер его в бок собеседнику, – то мы найдем другого кандидата, который тут же займет освободившееся место. А в твоей смерти обвиним «Патриотов». Не думай, что ты такой уж незаменимый. Или можем обойтись и без мокрого дела, просто ознакомим газетчиков с твоей пылкой любовью к…
   – Джонсон!
   – К молоденьким мальчикам. Покажем им коллекцию видеокассет, журналов и книжонок с отпечатками твоих чудненьких пальцев на них.
   – Ладно, хватит об этом. Неужели ты думаешь, что я против нашей общей победы?
   Джонсон усмехнулся в темноте.
   – Конечно, разве мы можем проиграть с такими кандидатами, как ты? Значит, договорились, действуй, как и раньше, выступай со своими обычными речами, и победу на выборах мы тебе обеспечим.
   – Хорошо тебе говорить, ты-то ведь ничем не рискуешь. Никто даже не знает твоего настоящего имени. А чуть что, моя голова покатится в первую очередь.
   – Значит, ты сам будешь виноват в этом. И я буду тем, кто снимет твою голову с плеч. Так что действуй и не трепыхайся. И будь готов завтра в программе новостей услышать о новых актах нашей мести. Мы тут приготовили кое-что веселенькое, начинаем сегодня ночью…
   – Но…
   Борзой не стал больше слушать. Он соскользнул с сиденья, хлопнул дверкой и скрылся в темноте.
   Он шагал к своей машине по пустынному ночному парку, слегка придерживая раненую левую руку, которую прострелила ему Рози Шеперд.

Глава двадцать вторая

   Дэвид Холден с «Патриотами» прибыл на запасную базу, расположенную на окраине Метроу в заброшенном здании, которое двадцать лет назад использовалось в качестве местной тюрьмы. Вокруг него они поставили несколько больших армейских палаток, в одной из которых и сидели теперь Дэвид с Рози, занимаясь чисткой оружия.
   Они больше никому не сказали о встрече с Рудольфом Серильей и Лютером Стилом, согласившись с ними, что чем меньше людей будет знать о союзе между ФБР и «Патриотами», тем лучше. Тем более, что союз был пока довольно неясным и Холден пока сомневался в его эффективности.
   – О чем ты думаешь? – спросила его Шеперд.
   – Обо всем понемножку.
   – И обо мне?
   – Нет, о тебе я не думал.
   Она обиженно надулась и отвернулась от него. Дэвид рассмеялся.
   – Я хотел сказать, что думаю о наших делах – о Серилье, Стиле и тому подобном. Моя голова была занята этим, поэтому я и не думал о тебе.
   – Если я не имею отношения к делу, тогда к чему же я отношусь? К удовольствию?
   Холден потянулся к ней, обнял, привлек к себе и поцеловал.
   – Конечно, к удовольствию, – прошептал он ей на ушко.
   – Ах, вот как, – прошептала Рози, поглаживая его грудь. – Но ведь женщины – тоже личности, а не просто объекты сексуальных домогательств… Впрочем, я могу предложить тебе сделку.
   – Да? Какую сделку?
   – Я буду твоим сексуальным объектом, – засмеялась она, – если ты будешь моим. Договорились?
   Он шутливо повалил ее на пол.
   – Конечно договорились.
   – Только пообещай, что это навсегда, на всю жизнь.
   – Обещаю.
   И они слились в жарком поцелуе, одновременно расстегивая одежду друг на друге…

Глава двадцать третья

   Маленькую девочку – младше, чем его дети – не просто убили. Ей всадили в живот нож и выпустили наружу кишки.
   – О Боже мой, – прошептал замерший рядом со Стилом Кларк Петровски. Он зажал рот рукой и выбежал из комнаты.
   – Да, когда убивают ребенка, это совсем не похоже на убийство взрослого, – сказал подошедший к ним судмедэксперт, которого Лютеру приходилось встречать все чаще и чаще. – К тому же, похоже на то, что бедную девочку еще и изнасиловали. Проклятые сволочи…
   Стил горестно смотрел на маленький труп, стараясь запечатлеть образ невинной жертвы на всю жизнь, чтобы не уставать мстить за нее.
   Ральф Камински так и не появился на месте совершенного преступления, что показалось Лютеру очень подозрительным.
   Специалисты тем временем снимали отпечатки пальцев с дверных ручек, мебели и с телевизора, который остался включенным с прошлого вечера.
   Девочку подняли с залитого кровью ковра, положили в мешок, застегнули его и унесли к стоящим снаружи дома машинам «Скорой помощи», куда перед этим погрузили трупы ее родителей.
   В дверях появился Кларк.
   – Шеф, – подошел он к Стилу. – Поступило сообщение о таком же зверском убийстве еще одной семьи, в миле отсюда. Поехали, здесь мы уже ничем не поможем…

* * *

   Билл Раннингдир и Том Лефлер уже были на месте второго убийства, когда туда приехали Стил и Петровски. А перед тем, как они вышли из машины, на полицейской волне прозвучало сообщение о третьем преступлении.
   – Не заходите в дом, – встал на крыльце Лефлер, но Стил прошагал мимо него. – Они заплатят за это, клянусь!
   Лютер и Кларк прошли прихожую, в которой стояли два побледневших полицейских. Они показали им свои удостоверения ФБР, и те лишь кивнули, не в состоянии вымолвить ни слова.
   Тела лежали во всех комнатах.
   Шесть жертв.
   Женщина с разрубленным черепом.
   Рядом с ней на полу – мертвый мальчик лет шести.
   В углу одной из комнат сидела в кресле старуха с перерезанным горлом, в залитом кровью платье.
   Подросток с простреленной грудью.
   Две девочки лет десяти, двойняшки, с пулевыми отверстиями в головах. Даже после смерти они остались неразличимо похожими друг на друга.
   Было и седьмое тельце – убитой собачонки.
   Лютер наклонился над мертвым животным и заметил в уголке оскаленной пасти кусочек материи «Лучше бы это был кусок мяса из горла одного из бездушных убийц», – подумал он, едва сдерживая слезы.

Глава двадцать четвертая

   В Метроу был радиорепортер по имени Лем Пэрриш. В детстве – как Петровски рассказал Стилу – он мечтал работать в органах безопасности и читал все подряд об Эллиоте Нессе, Мелвине Первисе, Эдгаре Гувере, засматривался старыми фильмами Джимми Кегни.
   Однажды ночью уже сменившийся с дежурства полицейский, которого Пэрриш хорошо знал, зашел в небольшой бакалейный магазинчик в своем районе – место, чудом выжившее из-за конкуренции универсамов.
   Он как раз покупал себе пару сэндвичей на ужин, когда в помещение вошли двое парней, находившихся в розыске за вооруженное ограбление. Их выпустили под залог, а они забыли вернуться в нужное время.
   Один из них держал в руке обрез дробовика (как позже выяснилось – краденый), а у другого был большой нож для резки мяса. Этот тут же приставил лезвие к горлу молодой девчонки, которая зашла купить хлеба. И тогда полицейский начал действовать.
   Тогда же начал действовать и Лем Пэрриш.
   Полицейский получил ранение, но потом поправился и вернулся к несению службы. Лем Пэрриш тоже пострадал – он лишился всех пальцев левой руки.
   Полицейский подстрелил обоих налетчиков, но поскольку тот, который выжил (а это именно он перерезал горло девчонке), заявил, что в него стреляли без предупреждения – а так и было, – бандиту не стали предъявлять обвинение и государство еще и оплатило его больничный счет.
   Пэрриш поступил в юридический колледж, но быстро ушел оттуда, когда понял, что правосудие в стране не отвечает его принципам. То, что судьи, как правило, больше слушают адвоката, нежели прокурора, вызывало в нем раздражение.
   Пришлось поставить крест на карьере юриста.
   Лем Пэрриш – рост шесть футов, светлые волосы, красивый, но обезображенный увечьем – пошел на радио. Он сделал этот выбор, зная, что место на телевидении ему не светит из-за физического недостатка. И ему удалось сделать там карьеру.
   Лем Пэрриш успешно выдерживал конкуренцию со своими коллегами – обладателями полного набора пальцев – во всем, будь то благотворительный баскетбольный матч или комментарий боевых действий где-нибудь на Ближнем Востоке.