Эксбрайа Шарль. Ее все любили

   - Одним словом, патрон, есть все условия свернуть себе шею?
   - Пожалуй, лучше не скажешь.
   Гремилли вернулся к себе и попросил свою экономку, мадам Сюзон, помочь собрать ему чемодан, намекнув, что командировка может затянуться на неделю и даже больше. Мадам Сюзон была вдовой полицейского, убитого при исполнении служебных обязанностей около сорока лет тому назад. Оставшись верной памяти мужа, она решила навсегда связать свою жизнь с тем миром, в котором он жил.
   - Опять будете бегать за каким-нибудь бандитом, мсье Альбер?
   - А что, если я буду бегать за какой-нибудь колдуньей?
   - Увы... И что на сей раз натворил этот субчик?
   - Похоже, то, на что у меня самого не хватило духу... Избавился от жены.
   Подобная болтовня всегда приводила старушку в ярость, Гремилли это знал, но продолжал подначивать.
   - Как вам не совестно говорить такое! Если вам не повезло со своей, то это не значит, что все жены плохие! Я убеждена, что, если бы мой Антуан остался тогда жив, мы бы были с ним замечательной парой!
   Гремилли прибыл в Перигё во второй половине дня. Он взял такси при выходе из вокзала и сразу отправился в административный центр, чтобы встретиться с комиссаром Сези. Комиссар принял своего коллегу с нескрываемым вздохом облегчения, в чем откровенно и признался:
   - Вы себе представить не можете, как я счастлив, что вы приехали!
   - Почему же, могу, для этого достаточно на вас посмотреть!
   - Словно занозу у меня из пятки вытащили! Знаете, для любого местного полицейского нет ничего хуже, чем дела, в которых замешаны именитые граждане. С одной стороны, следят за каждым вашим шагом, чтобы, не дай Бог, вы не поддались влиянию подозреваемого авторитета, с другой - сами на каждом шагу ставят вам палки в колеса.
   - Знакомая история. Вы не могли бы мне в общих чертах описать суть дела?
   - Хорошо. Ну, в общем, так. Дверь открыта; сейф - тоже, причем без малейшей царапины; жертва не оказывает никакого сопротивления убийце. Все свидетельствует о том, что мадам Арсизак была убита человеком, которого она хорошо знала и, судя по всему, не имела никаких оснований опасаться.
   - Разумеется, у вас есть кто-то на подозрении?
   - Я предпочел бы, чтобы на этот вопрос вам ответил судебный следователь.
   Оба полицейских отправились во дворец правосудия, где были тотчас же приняты следователем. Бесси чрезвычайно любезно встретил гостя из Бордо и рассказал ему вкратце об обстоятельствах, при которых произошло убийство. После того как следователь замолчал, Гремилли задал ему вопрос, на который его коллега предпочел не отвечать:
   - Кого-нибудь подозревают, мсье следователь?
   - Вот послушайте, как обстоят дела. С одной стороны, весьма очаровательная женщина, в которую влюблен весь город за ее красоту, добродетель, неиссякаемое милосердие к несчастным. С другой стороны, молодой, умный и очень честолюбивый - заслуженно, впрочем, - прокурор, который, так сказать, без должного почтения, в отличие от общественности, относится к своей супруге и к тому же имеет любовницу, некую довольно неприметную девицу, самостоятельно зарабатывающую себе на жизнь и не обязанную перед кем бы то ни было отчитываться. В момент убийства мадам Арсизак ее муж как раз находился у этой молодой женщины по имени Арлетта Танс. Добавлю еще, что накануне убийства жертва вроде бы ездила в Бордо навестить свою немощную мать.
   - Неожиданное возвращение с целью застать врасплох своего ветреного супруга?
   - Возможно, однако точно на этот вопрос могла бы нам ответить только сама мадам Арсизак.
   - У меня такое впечатление, мсье следователь, что общественное мнение играет в этой истории не последнюю роль.
   - Положение мадам Арсизак в обществе оправдывает всеобщее возбуждение и объясняет упорство, с которым люди высказывают свое отношение к покойной.
   - И разумеется, большинство настроено против мужа, которого отныне считают убийцей?
   - Я бы так не сказал. Тем не менее должен признать, что в основной массе - и это касается всех слоев нашего общества - люди относятся к прокурору республики достаточно сурово.
   - А вы лично как настроены, мсье следователь?
   - Не буду от вас скрывать, что обстоятельства, при которых было совершено преступление, и существование любовницы, к которой питают сильное чувство, вынуждали меня думать, что Арсизак мог быть тем убийцей, которого мы ищем и обязаны арестовать. Однако со вчерашнего дня мое мнение изменилось, или, по крайней мере, у меня не стало прежней убежденности.
   - Могу ли я вас спросить почему?
   - Потому что кто-то отправил из Бордо, Брива и Ангулема в один и тот же день и на одно и то же имя - мсье Арсизака - три почтовых перевода по десять тысяч франков каждый. Это как раз составляет ту сумму, которая была похищена у жертвы. Мне трудно понять, зачем мужу - если допустить, что преступником является именно он, - посылать по почте на свое имя деньги, которые он мог бы и не красть, а просто взять и спрятать.
   Гремилли пожал плечами.
   - Какие-то ребяческие штучки... И уж настолько здесь все шито белыми нитками, что мне с трудом верится, будто их автором может быть ваш подозреваемый. Не будем слишком серьезно относиться к этим переводам. Да и не хотелось бы отвлекаться на такие мелкие уловки.
   - В таком случае, не считаете ли вы, что эти денежные переводы оправдывают того, кого большинство подозревает в преступлении?
   - Никоим образом.
   - Тогда, комиссар, мне трудно сообщить вам что-либо еще. Мы вас пригласили именно потому, что нам слишком явно подставляют того, на кого падает подозрение. А в таких случаях трудно надеяться на успешное завершение поисков.
   - Я прибыл, чтобы сменить вас. В Перигё меня никто не знает. Я постараюсь как можно меньше привлекать к себе внимание вплоть до самого конца моего пребывания здесь. Я попробую забыть все, что вы мне сообщили, мсье следователь, относительно ваших подозрений, чтобы иметь возможность посмотреть на эту историю свежим взглядом. Для начала мне хотелось бы узнать о благотворительной деятельности - как официальной, так и полуофициальной, которую вела убитая.
   Комиссар Сези проинформировал его на этот счет.
   - Отлично. Вы, конечно, допросили мужа?
   - Вы найдете копию протокола допроса и мой рапорт в деле, которое я вам пришлю в гостиницу. Кроме того, там будут протоколы допроса приходящей прислуги - Маргариты Тришей и Жанны Грени, которые мне рассказали много хорошего о своей хозяйке. Они испытывают даже гордость, прислуживая в таком доме. В общем, поют все то же, что и большинство их сограждан. Хотя, согласитесь, кто как не они могли знать лучше других, что собой представляла мадам Арсизак? Одна, Маргарита, приходила на бульвар Везон каждое утро, а другая, Жанна, - два раза в неделю, но на весь день.
   - И последнее, о чем я хотел бы вас попросить. Не могли бы вы мне назвать самых близких друзей мсье Арсизака?
   - Ну, это нетрудно. Нотариус Димешо, учитель Ренэ Лоби, аптекарь Андрэ Сонзай, адвокат Катенуа и врач Франсуа Музеролль. Если вы сочтете необходимым, я могу прислать записку с адресами всех тех, кто тесно или косвенно связан с мсье Арсизаком, а также резюме их, так сказать, curriculum vitae*.
   ______________
   * Жизнеописание, краткая биография (лат.).
   - Я буду вам очень признателен, вот только я еще не выбрал себе гостиницу.
   Бесси посоветовал:
   - Остановитесь в "Домино". Вам там будет неплохо, да и стол там приличный.
   - Вот это как раз то, что мне надо, спасибо, мсье следователь, я обязательно воспользуюсь вашим советом. В остальном я предпочел бы действовать по своей собственной методике. Я плохо знаю Перигё. Хотелось бы изучить ваш город, и, если мне удастся его понять, это поможет, я надеюсь, выйти на убийцу.
   Следователь поклонился, с трудом скрывая раздражение.
   - Не судите меня строго, мсье комиссар, но я отношу себя к другой школе, более научной, чем романтической... Единственно, о чем я вас прошу, так это о том, чтобы вы как можно скорее пришли ко мне за ордером на арест убийцы, поднимая при этом как можно меньше шума.
   Как только дверь за гостем закрылась, Бесси не смог сдержаться и поделился своими впечатлениями с комиссаром Сези:
   - Не нравится мне этот полицейский. Начитался Сименона и строит из себя Мегрэ. Ладно, подождем.
   Не успев как следует устроиться в гостинице, которую ему порекомендовали, Гремилли решил осмотреть Перигё. Еще не пробило четырех часов пополудни, а солнечные лучи, характерные лишь для начала октября, сказочно преображали все, к чему прикасались. Полицейский любил бродить по улицам незнакомого города. Каждый шаг представлял собой открытие, каждый новый поворот таил в себе загадку. Ему нравилось сбиваться с пути, чтобы вновь отыскивать нужную дорогу, не прибегая к любезности прохожих. С первых же минут он оказался полностью во власти этого удивительного города. Пройдя по улице Тайфера, о чем он и не подозревал, он попал в старый город, осознав это лишь тогда, когда оказался на площади Клотр. Он полюбовался собором и с наслаждением углубился в лабиринты средневековых улочек. Он вернулся на площадь Кодерк, прошел по восхитительной улице Сажес, свернул на Ламмари, вышел к Нотр-Дам, спустился по Барбекан, чтобы снова повернуть, и, пройдя по л'Абревуар, оказался наконец на берегу реки Иль. Немного запыхавшийся Гремилли подумал, что с удовольствием жил бы в этом древнем перигёском уголке, где все, казалось, застыло на века. Ему стало ясно, что городок, с такой преданностью и гордостью относящийся к своему прошлому, к своим традициям, с трудом переживает преступление, попахивающее к тому же скандалом. Полицейский снова поднялся в старую часть города, исследовал основательно все ее кварталы и разбитый, но счастливый вернулся в гостиницу. Едва зайдя в свой номер, он позвонил Сези:
   - Мсье комиссар? Это Гремилли... Нет, ничего особенного я вам пока сообщить не могу. Хотел только поблагодарить вас за то, что вы так быстро подготовили для меня обещанные сведения, которые мне только что передали, и еще сказать, что я по-настоящему влюбился в ваш город. Чувствую, мы с ним поладим, что сильно облегчит мою задачу. Всего доброго, дорогой комиссар, и до скорой встречи.
   Сези положил трубку, так и не поняв, то ли Гремилли захотелось покичиться своими способностями, то ли, скорее всего, просто посмеяться над ним.
   Полицейский из Бордо прилег на кровать отдохнуть. Ему абсолютно не хотелось думать о том, что рассказали ему Сези и следователь. Он начисто отвергал любые готовые идеи. Он ждал случая, который направил бы его на нужный путь. Около семи вечера, сверившись со списком, который прислал ему коллега, он позвонил Арсизаку.
   - Мсье прокурор республики?
   - Он самый.
   - С вами говорит комиссар Гремилли из регионального управления криминальной полиции Бордо. Мне поручено попытаться прояснить все неясности, которые связаны со смертью мадам Арсизак.
   - Да, и что вы хотите?
   - Я хотел бы переговорить с вами, мсье прокурор, если вы не возражаете.
   - Совершенно не возражаю. Приходите когда вам удобно. Хоть сегодня вечером.
   - С удовольствием. Но я предпочел бы появиться у вас попозже, чтобы не привлекать чьего-либо внимания и, следовательно, не чувствовать себя впоследствии скованно в своих действиях.
   - В таком случае, в десять вас устроит?
   - Договорились, в десять, мсье прокурор. Благодарю вас.
   - Ну что вы, не за что.
   Голос был приятным, но не слишком ли раскованным? Притворяется этаким циником, желая показать полное безразличие к тому, что о нем могут подумать? Но такая манера поведения не очень-то вяжется с его профессиональным честолюбием. Магистратура скандалов не любит. Гремилли отложил на потом выяснение своего отношения к прокурору и велел принести ужин - луковый суп с яичным желтком и гуся в яблоках. Затем он погрузился в состояние, близкое к блаженству, особенно после того как, смакуя, осушил бутылку кагора.
   Раскрыв план города, полицейский обнаружил, что гостиница находится недалеко от дома Жана Арсизака. Без десяти десять он вышел и, обогнув площадь Франшвилль, тихим шагом добрался до бульвара Везон, на другом конце которого - там, где начинался другой бульвар, носящий имя Бертрана де Борна, - стоял особняк прокурора.
   Дверь открыл сам Арсизак.
   - Служанки ушли, а постоянную прислугу если и раньше трудно было найти, то уж теперь, как вы сами прекрасно понимаете, и подавно: кто захочет жить в доме, где произошло убийство, а в самом хозяине можно видеть убийцу?
   Гремилли промолчал. Почему этот человек заставляет себя играть эту роль? Пусть он не испытывает никаких чувств, но почему даже не притворяется скорбящим, что устроило бы всех? Почему он старается вести себя так, чтобы окружающие испытывали неловкость и даже раздражение?
   Пройдя в сопровождении хозяина дома в просторную гостиную, полицейский отметил ее чрезмерную роскошь. Однако из вежливости он счел необходимым сказать:
   - А у вас тут уютно.
   На что Арсизак, устроившись напротив, заметил:
   - Я здесь редко бываю... У меня свой кабинет, он намного проще, и там я себя чувствую в своей тарелке... А от этой кричащей роскоши мне самому иногда не по себе. Но тут уж ничего не поделаешь, таков вкус моей жены. Что вам предложить? По-моему, в такое время капля виски нам будет в самый раз.
   - Полностью разделяю ваше мнение, мсье прокурор.
   - Позвольте мне надеяться, что вы будете разделять его и тогда, когда приступите к делу.
   - Как бы вам ни показалось это странным, я желаю того же.
   И это было действительно так. Гремилли испытал вдруг необъяснимую симпатию к этому южанину с манерами викинга. После того как мужчины выпили по глотку, прокурор сказал:
   - Я к вашим услугам, мсье комиссар.
   - Мсье прокурор, я нахожусь здесь, поскольку наверху расценили данный случай как особый. Считают, что местным силам он не по зубам, не хватает, так сказать, опыта, но еще и потому - и это главное, - что расследование придется вести в закрытой среде. Решено привлечь людей, которые бы ничего в данной ситуации не боялись и ничего от нее не ждали. Вот истинные причины моего присутствия в Перигё.
   - Я о них догадывался.
   - Мне хотелось бы, мсье прокурор, заранее просить вас простить меня за прямолинейность вопросов, но не мне вам говорить, что преступление - это не салонные развлечения.
   - Что ж, приступайте...
   - У меня сложилось впечатление, что буквально все считали жертву если не самой красивой, то одной из самых красивых женщин Перигё.
   - Верно.
   - То же сходство во мнениях я обнаружил и насчет благотворительной деятельности мадам Арсизак.
   - Точно.
   - Мсье прокурор, ваша жена... вас любила?
   - Думаю, что да.
   - А вы?
   - Не знаю.
   - Эта неуверенность - тоже в общем-то ответ.
   - Если вам угодно.
   - Я позволил себе подслушать шушуканье о том, что у вас есть... любовь на стороне.
   - Это правда.
   - Мне обязательно придется допросить эту женщину. Вам не трудно будет назвать мне ее имя и адрес?
   - Совершенно нетрудно. Мадемуазель Арлетта Танс, проживает в старом городе, улица Кляртэ, сто шестьдесят три.
   - Благодарю.
   Пока Гремилли отмечал в записной книжке все, что ему сообщил его собеседник, тот спросил:
   - Вы хотите проверить мое алиби?
   - К большому для вас сожалению, мсье прокурор, показания мадемуазель Танс, скорее всего, не будут приняты во внимание вследствие ваших близких отношений. Поэтому очень важно, чтобы вы смогли доказать, что вернулись домой после половины первого ночи, то есть после того момента, когда, по приблизительным расчетам судебно-медицинского эксперта, произошла смерть мадам Арсизак.
   - Я понимаю... Боюсь, что мне трудно будет это доказать.
   - Я тоже этого боюсь.
   - Вы не допускаете, что преступление мог совершить какой-нибудь бродяга?
   - А вы?
   - Ну...
   - Послушайте, мсье прокурор, давайте серьезно. Бродяга, у которого есть ключ от вашего дома, который знает шифр замка вашего сейфа и которому мадам Арсизак позволяет беспрепятственно проникнуть к себе в спальню?..
   - Да... конечно.
   - А потом эти деньги, отправленные из трех разных мест?.. Вы полагаете, что так мог действовать бродяга? Нет, мсье прокурор, кто-то хотел убить мадам Арсизак, а все остальное - жалкий спектакль, поставленный любителем, которого чуешь за версту. Так вот, почему кому-то понадобилось убивать уважаемую всеми женщину? Вопрос именно в этом.
   - Потому, вероятно, что был кто-то, кто Элен и не любил, и не уважал, и не восхищался ею.
   - Причина, надо сказать, недостаточная, чтобы убить человека.
   - Пожалуй.
   - Мадам Арсизак вам изменяла?
   - Не думаю. Почему вы спрашиваете?
   - Потому что я постоянно прихожу к этому очевидному выводу: убийца находился в спальне вашей раздетой супруги, а та, согласно данным экспертизы, не проявляет ни малейшего беспокойства. Однако, когда такая женщина, как мадам Арсизак, впускает мужчину к себе в спальню, приходится думать, что он был либо любовником, либо...
   - ...либо ее мужем.
   - Меня больше устраивает, что это говорите вы, а не я.
   - Заметьте, что таким мужчиной мог бы быть также ее врач.
   - Не думаю, что ваш врач - будь он даже семейным врачом - имел ключ от вашего дома и знал код вашего сейфа.
   - Разумеется, нет. Мое предположение было глупым. То есть, если я вас правильно понял, мсье комиссар, в случае доказательства того, что моя жена была мне верна, я становлюсь подозреваемым номер один?
   - Вы уже им являетесь, мсье прокурор.
   - Вот как!
   - Пока что вы остаетесь единственным, кто мог желать смерти мадам Арсизак, чтобы обрести свободу. И потом, ваше вызывающее безразличие к тому, что о вас говорят, труднообъяснимо.
   - Оно объяснимо приведенными вами доказательствами. Меня не любили по причине, обратной той, за что питали расположение к моей жене. Мне не прощали, что я не стремлюсь подтверждать каждочасно свою любовь к ней, а отсюда вывод простой: раз муж настолько испорчен, что готов променять такое чудо на какую-то простушку, значит, он вполне способен стать и убийцей.
   - А это не так?
   - Нет, смею вас разочаровать.
   После некоторого обоюдного молчания Гремилли спросил:
   - Мадам Арсизак часто ездила в Бордо или ее отсутствие было исключением?
   - Каждую первую неделю месяца она ездила в Бордо и проводила там два-три дня. Объяснением служила необходимость навещать мать, живущую в кодеранском приюте для престарелых.
   - Она останавливалась в гостинице?
   - Да, в "Терминюсе". Накануне отъезда она по телефону заказывала себе номер.
   - Во сколько она уехала?
   - Как всегда, поездом, отходящим в семь сорок девять.
   - И для того, чтобы оказаться здесь в полночь, ей необходимо было сесть в поезд, отбывающий из Бордо в двадцать два ноль шесть.
   - Если только она не задумала устроить скандал, застав меня врасплох, и не приехала еще раньше.
   - Думаю, что это мы сможем узнать от водителей такси. Я попрошу комиссара Сези взять на себя эти поиски. Кроме того, я попрошу его связаться с Бордо и выяснить, заказывала ли ваша жена себе номер в гостинице.
   Полицейский поднялся.
   - Спасибо, мсье прокурор, за виски и за ваше желание помочь нам.
   - Так вы что, не думаете надевать на меня наручники?
   - Мсье прокурор, в данном деле, как ни в каком другом, я не могу себе позволить совершить даже малейший промах. Если мне и придется вас арестовать, то я это сделаю только тогда, когда буду абсолютно уверен в вашей виновности.
   - Следует ли мне понимать, что такой уверенности у вас пока нет?
   - Пока нет. До свидания, мсье прокурор. И вот еще что. Постарайтесь к очередной нашей встрече найти ответ на следующие два вопроса. Если мадам Арсизак вернулась из Бордо неожиданно с целью застать вас у любовницы, то почему она не направилась прямо к ней? Если вы не догадывались о внезапном возвращении супруги, то почему не захотели воспользоваться случаем и остаться у мадемуазель Танс на всю ночь? Два часа ночи, мсье прокурор, это либо слишком рано, либо слишком поздно...
   Арсизак ответил не сразу. Когда он заговорил, в его голосе почувствовалось даже некоторое уважение к собеседнику:
   - А вы совсем непросты, мсье комиссар. Хотите верьте, хотите нет, но мне это нравится.
   - Уж не о дуэли ли между нами вы говорите?
   - Вовсе нет. Просто вы мне придаете уверенности. Ваш визит меня обнадежил.
   - Почему?
   - Потому что я невиновен, мсье комиссар.
   Выйдя в прохладную и удивительно звездную ночь, Гремилли попытался подвести итог встречи с Арсизаком. Был ли он искренним? Не врал ли? Или кто-то без причины запутывает дело, а может, сам прокурор - тот еще ловкач? Полицейский испытывал неприятное чувство, что окунается в совершенно непонятный для него мир. Тем не менее он прекрасно отдавал себе отчет в том, что сделать из вдовца подозреваемого номер один - дело нехитрое, если не безошибочное. Все было против Арсизака, и все-таки вдруг это не он?..
   Гремилли абсолютно не хотелось спать. Его шаги звонким эхом разносились по безлюдным улицам уснувшего города. Он миновал свою гостиницу, даже не остановившись. Ему необходимо было пройтись и все обдумать. Он редко мог позволить себе подобную прогулку днем, когда улицы отданы во власть пешеходов. Поэтому он решил, воспользовавшись моментом, сделать это сейчас и вновь направился в сторону старого города, желая увидеть, как он выглядит в ночные часы. Стоя перед собором, он ясно осознал, что больше всего затрудняло его поиски: он ровным счетом ничего не знал о самой жертве. Ему был известен лишь стереотипный образ Элен Арсизак, перед которым благоговели ее поклонники. Ну а на самом деле - что представляла собой эта красивая женщина? Знала ли она о неверности своего супруга? Пыталась ли забыть свою боль, полностью отдавая себя несчастным? Ему крайне необходимо было встретить кого-то, кто бы смог рассказать ему о ней не как о святой, а просто как о человеке. Зачем ей понадобилось устраивать спектакль с этим отъездом в Бордо? Может быть, ее кто-то предупредил о предательстве мужа, о чем она, хотя в это трудно поверить, не догадывалась? Или она нашла свою смерть в результате жестокой ссоры между ней и мужем, который вернулся домой гораздо раньше, но потом об этом умолчал? И кем была эта соперница, которой удалось, несмотря на свое скромное положение, взять верх над блистательной Элен Арсизак?
   В этот момент Гремилли обнаружил, что, повторяя свой послеобеденный маршрут, он оказался на улице Кляртэ. Он вспомнил, что здесь живет Арлетта Танс, "на первом этаже", как уточнил Сези. Ему недолго пришлось искать нужный дом - довольно старое строение, в котором солнечные лучи, вероятно, были нечастыми гостями, но которое, вместе с тем, дышало благородством и покоем, особенно подчеркиваемым окнами с массивным переплетом. Живущего в таком доме нельзя было не уважать. Впрочем, полицейский достаточно трезво смотрел на вещи, чтобы не относиться к подобной дедукции серьезно. Сквозь закрытые ставни окон просачивался свет. Набравшись храбрости, комиссар постучал. Спустя несколько секунд он услышал звук открывающегося окна и мягкий голос:
   - Это ты?
   - Увы, мадемуазель, нет, но я иду от него.
   Какое-то время никто не отвечал, потом взволнованно спросили:
   - Что вы хотите?
   - Поговорить с вами.
   - Зачем?
   - Потому что я - комиссар полиции из Бордо Гремилли, и рано или поздно нам все равно пришлось бы встретиться.
   - Но... уже слишком поздно.
   - Да, конечно... Хотя время тихое, к тому же, если вам не спится...
   - Подождите.
   До него донесся звук закрывающегося окна. Он бросил взгляд на верхний этаж. Все тихо. Кажется, ничьего внимания его присутствие здесь не привлекло. Входная дверь бесшумно приоткрылась. Полицейский проскользнул внутрь. Кто-то взял его за руку и шепнул:
   - Пойдемте... Осторожно, ступенька.
   Вскоре Гремилли очутился в тесной прихожей, стены которой были увешаны старыми гравюрами. Наконец он смог рассмотреть своего проводника. Молодая женщина среднего роста, с темно-русыми волосами. Она была прекрасно сложена, хотя несколько пышновата. Она смотрела на него взволнованными необыкновенными глазами. Комиссар не удивился бы, узнав, что именно эти глаза заставили Арсизака влюбиться.
   Мадемуазель Танс провела гостя в обставленный со вкусом салон.
   Гремилли сразу почувствовал себя уютно.
   - Мадемуазель, я был направлен в Перигё в связи с известными вам событиями.
   Она жестом пригласила его сесть, будучи не в состоянии произнести даже слово.
   - Вы... Вы от Жана?
   - Я только что от него.
   - Он знает, что вы решили зайти ко мне?
   - Нет. По правде сказать, я и сам этого не предполагал, но, прогуливаясь неподалеку, я случайно оказался на вашей улице, увидел свет в окне и вот...
   - С ним... все в порядке?
   - По-моему, он в полной форме.
   - Вот и хорошо!
   - Мадемуазель Танс, в ту ночь, когда мадам Арсизак была найдена мертвой, в котором часу ее муж ушел от вас?
   - Около двух часов.
   - Откуда вам это известно?
   - Пробило половину, когда он уходил, а в момент, когда я уже ложилась, часы показывали два.
   - Почему он ушел от вас так рано или... так поздно?
   - Я не знаю. Жан независимый человек. Он поступает так, как считает нужным. Я никогда его ни о чем не спрашиваю.
   - В тот вечер вы говорили о мадам Арсизак?
   - Мы никогда не затрагиваем эту тему.
   - Тем не менее вам было известно о ее отъезде в Бордо?