Страница:
– Брейк, – сказал папа Боря. – Ну вы еще тут подеритесь! Ир, у тебя же завтра свадьба!
– Никакой свадьбы не будет, – сказала я пьяным голосом. – Я буду пить всю ночь, оплакивая свою девичью судьбу. А Сереге скажем, что дядя Юра его не одобрил, поэтому пускай все свадебные приглашения засовывает обратно в компьютер.
– Стоп, – заволновался дядя Юра, – лично я против программистов ничего особенного не имею. А если меня пригласят на свадьбу, то я первый пожелаю молодым счастья, здоровья и быстрого выполнения всех их программ.
– Что значит "пригласят"? – разозлилась я. – Ты журналист или не журналист? Ты сам должен еще с раннего утра лежать в засаде у загса, ловя момент, когда молодые выйдут из машины, чтобы потом продать эти фотографии "Космополитану" за бешеные деньги.
– Кстати, ребенку прошу больше не наливать, – попросила мамулька, которая хотя и стояла у плиты, но очень внимательно прислушивалась ко всем разговорам.
– Ир, Ир, опомнись, – сказал дядя Юра. – Ты очень хорошая девочка, и я тебя очень люблю. Но ты же – не Мадонна. А твой программист – не Шон Пенн.
– Ага, – воскликнула я, нервно дернув свой бокал так, что он расплескался на скатерть. – Значит ради Мадонны ты сутками будешь висеть на столбе электропередач, изображая беременную ворону. А ради дочки своего лучшего друга ты не готов несколько минут постоять около загса, чтобы сфотографировать, как молодые выходят из машины?
– Минутку, минутку, я же не отказываюсь, – заволновался дядя Юра. – Разумеется, я обязательно приду и сфотографирую.
– И чтобы была статья в пару тысяч символов таймсом, – капризно потребовала я.
– Будет, – пообещал дядя Юра, понимая, что со мной сейчас лучше не спорить. – Тыща символов нонпарелью.
– На главной странице в виде редакционной статьи! – продолжала бушевать я.
– Договорились, – снова согласился дядя Юра. – Но газета будет в одном экземпляре.
– В двух, – встрял папа Боря. – Родителям тоже должно что-то на память остаться.
– Да хоть в четырех, – сделал широкий жест дядя Юра. – У меня машинка четыре экземпляра без проблем берет.
– Кстати, – сказала я, глядя на папу Борю. – А у меня на свадьбе генерал будет?
Тут папулька поперхнулся своей рюмкой и посмотрел на меня вопросительным взглядом, как бы говоря: надеюсь, мне послышалось?
– Не надо делать вопросительных глаз, мой дорогой папа, – сказала я твердо. – Вы прекрасно поняли, что я имела в виду. Мне нужен на свадьбе генерал. Иначе свадьбы не будет. Три томительных месяца надо мной все издевались своим равнодушием, а я одна беспокоилась насчет торжества, так вот теперь отольются коврику мышкины слезки.
– Какому коврику? – встрял дядя Юра, который ничего не понимал в компьютерном юморе, потому что до сих пор пользовался допотопной пишущей машинкой, но папулька жестом приказал ему замолчать.
– Доча, – осторожно сказал папулька. – Где же я тебе на ночь глядя генерала возьму?
– Мне на ночь глядя не надо, – сказала я, наливая себе еще "Кьянти". – Мне надо завтра к началу свадебного стола.
– Девушка начиталась Чехова, – заявил дядя Юра. – Кстати, где мои чебуреки?
Мамулька, тихо стоящая у плиты, вдруг спохватилась и начала накрывать на стол.
– Ир, а главный налоговый инспектор не подойдет? – тихо спросил папулька.
– А он придет в генеральской форме? – поинтересовалась я.
– Вряд ли, – честно признался папулька. – Я его в форме никогда не видел. Ко мне он обычно приходит в таком специальном пиджаке, – ну, знаешь, с такими огромными накладными карманами.
– Генерал имеет смысл только тогда, когда он в форме, – безапелляционно заявила я. – Какой прок от генерала без формы? Он же не будет свое удостоверение всем гостям показывать… Хочу генерала на свадьбу! – совсем раскапризничалась я.
– Ша, девочки! – снова вступил в разговор дядя Юра. – Будет вам генерал. Дайте мне телефон.
Дяде Юре вручили телефонную трубку, он достал записную книжку неимоверных размеров и ушел в коридор звонить. Мамулька в этот момент поставила на стол здоровенную миску с чебуреками, и мы стали ужинать. Дядя Юра вернулся буквально через три минуты и сказал, что можно не нервничать, потому что мы имеем дело с гениальным дядей Юрой, так что генерал завтра будет.
Я задумалась, чего бы еще мне потребовать, но папулька сказал, что второй бунт на корабле он не потерпит.
После чебуреков, которые были больше похожи на пельмени, дядя Юра заявил, что ему надоели эти разговоры о свадьбе, и что вообще – пора поразвлечься. Мамулька, помня о том, что развлечения дяди Юры частенько затягиваются надолго и приводят к самым неожиданным результатам, снова попыталась было предложить разойтись, но тут уже я бурно запротестовала, и мамульке не оставалось ничего другого, как пойти мыть посуду и нам не мешать.
– Итак, – сказал дядя Юра, отодвинув свою тарелку, – со свадьбой мы все решили: Ирка выходит за какого-то сектанта, Боб оплатил свадебный стол и опился валерьянкой, а я буду изображать папарацци и обеспечивать присутствие генерала.
Мы с папулькой одновременно кивнули головой.
– А раз мы все решили, – продолжил дядя Юра, – теперь можно немного поразвлечься.
– Давайте кидаться стульями в окно, – предложила я.
Мамулька вздрогнула, но ничего не сказала.
– Мудро, – согласился дядя Юра.
– Но не по нашему возрасту. Это ты с сектантом можешь развлекаться таким образом, а мы с Бобом – пожилые мужчины – должны играться как-нибудь более солидно.
– Поиграйте, например, в шахматы, – предложила я.
– Ну, доча, обижаешь, – заворчал папулька. – Не настолько же мы почтенные, чтобы в шахматы дуться, как два пенсионера.
– Тем более, – вставила мамулька, – что папа Боря у нас умеет играть только в покер. В смысле, умеет проигрывать в покер.
– Дорогая, – решительно сказал папулька, – гостям вовсе ни к чему рассказывать о моих интимных привычках. Ты лучше посуду мой. Причем мой чисто, а то ведь я проверю.
– Хватит спорить, будущие бабушка с дедушкой, – заявил дядя Юра. – У вас, слава богу, есть дядя Юра, который обо всем позаботился. Ну-ка, Ирка, тащи из коридора мою барсетку.
Под "барсеткой" дядя Юра подразумевал свой портфель необъятных размеров, который мне пришлось на кухню тащить волоком, – настолько он был тяжелый. Дядя Юра, пыхтя, открыл этот свой сундучок с сокровищами, после чего достал оттуда какую-то книжку.
– Что это? – полюбопытствовал папулька.
– "Игры для детей младшего школьного возраста", – прочитал дядя Юра надпись на обложке. – Специально сегодня купил. Сейчас будем играть.
– Юрец, ты ничего не перепутал? – осторожно спросил папа Боря. – Мы с тобой уже явно не младшего школьного возраста. Лично я почти наизусть помню Аню Каренину, а это значит, что класс шестой уже точно миновал.
– Я тоже помню, что она, как тварь дрожащая, приняла жуткую смерть под колесами Роди Раскольникова, – ответил дядя Юра, – но сути дела это не меняет.
– Ее остудило общество, – промямлила я, потому что у меня сквозь "Кьянти" тоже что-то всплыло в памяти.
– Это тебя осудило общество, – сказал дядя Юра. – Вместо журналиста выходишь замуж за какого-то сектанта.
– За ученого, – заспорила я.
– Оставим этот спор, – величественно сказал дядя Юра. – Итак, зачитываю первую игру… "Игра "мороженое", – с выражением прочитал дядя Юра. – "Двое мальчиков встают лицом друг к другу, кладут руки на плечи партнера, после чего ходят в разные стороны, крича: "Мороженое, мороженое!"…
Воцарилась тишина.
– Это все? – спросил папулька.
– Все, – ответил дядя Юра, внимательно глядя в книжку.
– А в чем цимус? – поинтересовался папулька.
– Фиг знает, – ответил дядя Юра.
– Не я же этот сборник составлял. Ну что, давайте играть?
– Юрец, ты чего-то перепил, – решительно заявил папа Боря. – Где я тебе на ночь глядя двух мальчиков возьму, да еще и с их партнерами?
– Боб, ты не въезжаешь, – сказал дядя Юра. – Мальчики – это мы с тобой. Под партнерами подразумеваются те же мальчики. То есть ты кладешь руки на плечи мне, а я кладу руки на плечи тебе. Въехал?
– Все это очень сложно для меня, – признался папа Боря, – но я готов выполнять все твои руководящие указания.
– Хорошо, – кивнул дядя Юра. -
Вставай и клади руки мне на плечи.
Папулька с дядей Юрой встали и положили руки друг другу на плечи.
– Теперь, – скомандовал дядя Юра, – идем по квартире и кричим: "Мороженое"…
Надо сказать, что поиграть в "мороженое" им удалось не сразу. Дело в том, что при такой позе один из "мальчиков" непременно должен был идти задом, но ни папулька, ни дядя Юра таким мальчиком становиться не желали.
Поэтому сначала папулька раза два упал под мощным напором дядя Юры, но потом пришла очередь дяди Юры, когда папулька сообразил в чем дело и перешел в наступление. Впрочем, падать им надоело довольно скоро, поэтому они решили двигаться боком и каким-то чудом выбрались в коридор, после чего стали носиться уже по всей квартире, взревывая диким голосом "мороженое", чем насмерть пугали попугая Бакланова.
Затем дядя Юра потребовал, чтобы я с мамулькой играла в "мороженое", и нам пришлось подчиниться, но папулька с дядей Юрой остались недовольны этим сольным выступлением и заявили, что нам придется сначала лет пять тренироваться, и только после этого мы сможем составить хоть какую-то конкуренцию их блестящему дуэту. После этого папульке с дядей Юрой стало тесно в нашей квартире, и они пошли играть в "мороженое" на лестничную клетку, где звонили в квартиры всех соседей и предлагали "мороженое". Мы с мамулькой думали, что сейчас кто-нибудь вызовет милицию, но дядя Юра предусмотрительно захватил с собой бутылку с шампанским, из которой наливал всем желающим угоститься "мороженым".
Желающих оказалось много. Процентов восемьдесят из них потом оказались в нашей квартире, и их всех дядя Юра пригласил ко мне на свадьбу.
Дальнейшее я помню не очень хорошо. Вспоминается только, что мы еще играли в "пожарников", "баба по воду пошла", "соревнование телефонистов" и "откуси яблоко".
В "пожарников" придумал играть дядя Юра, и если бы мамулька быстро не отыскала в сборнике "баба по воду пошла", то занавеска сгорела бы целиком, а так она обгорела только снизу, причем предприимчивый дядя Юра покромсал ее ножницами и сказал, что бахрома на занавеске – это сейчас очень модно.
Последней была игра "откуси яблоко", в которой вообще-то полагалось налить в таз воды, кинуть туда яблоко, а потом его откусывать без помощи рук, но папульке с дядей Юрой намного больше понравился процесс кидания яблоком в таз с водой, так что до откусывания дело не дошло.
Кстати, закончилось все это мероприятие довольно мирно. Папулька с дядей Юрой даже не стали изображать грузинский хор, хотя предыдущие раза три вечер заканчивался именно этим, и в нашей квартире побывал не только участковый, но и целый наряд милиции с собакой. Но в этот раз папулька твердо заявил, что все безумства переносятся на завтрашнюю свадьбу, поэтому дядю Юру объединенная группировка нашей семьи шантажом, уговорами и грубой физической силой уложила спать на диван в гостиную, и мы все тоже отправились спать.
Коснувшись головой подушки, я посмотрела на часы и ахнула: было уже начало четвертого утра. Ладно, подумала я, прорвемся. Не впервой.
Серега, как ни странно, не опоздал. Наоборот, он пришел очень рано и долго звонил в дверь, прежде чем я открыла. А я-то все никак не могла понять, что это звонит и звонит. Открывая дверь, я даже и предположить не могла, что меня ждет в следующую секунду…
Сначала я ничего не увидела, потому что в глаза бил ослепительный свет. Затем свет стал не такой яркий, и я увидела Серегу в ослепительно белом смокинге с черной бабочкой. Смотрелся он – как вылитый принц Аким, только белый, Брюс Уиллис и Лео Ди Каприо в одном флаконе. И еще он был немного похож на Диму Маликова в период юности
Владимира Преснякова-младшего. У меня аж дыхание перехватило.
Сергей спросил, почему он лицезреет меня в тренировочном костюме, но я объяснила, что так решила, а кроме того, раз он такой красивый, то мне нет смысла пытаться его хоть как-то его затмить. Серега спорить не стал, а сказал, что уже пора выходить, потому что экипажи ждут внизу.
Тут появилась мамулька с пельменями и стала кормить Серегу, называя его "мой зятек". Серега начал лопать пельмени, называя их чебуреками, и тут же закапал маслом свой шикарный смокинг. Я была в шоке, но тут появился папулька с дядей Юрой, и они, крича во все горло: "Валерьянка, валерьянка", стали замазывать валерьянкой жирные пятна. Что самое интересное – пятна исчезли, хотя смокинг из белого стал светло-салатовый.
Но у меня уже не было времени заниматься этой проблемой, тем более, что папулька с дядей Юрой стали прямо у двери играть в борьбу нанайских мальчиков, так что пройти внутрь квартиры не было никакой возможности, поэтому я взяла попугая Бакланова, с которым некому было погулять, и пошла вниз.
У подъезда нашего дома было целое столпотворение. Во-первых, по двору носилось дикое количество каких-то очень странных машин, причем было понятно, что они приехали именно на нашу свадьбу. Во-вторых, на лавочке у подъезда в полном составе сидели старушки из Серегиного дома, и, что самое странное, все эти старушки были одеты в свадебные костюмы. Когда я спросила у Сереги, чего они тут делают, он сказал, что старушкам поручено держать мою фату. Я напомнила, что у меня нет фаты, потому что я одета в спортивный костюм, но Серега пренебрежительно махнул рукой и заявил, что у каждой из старушек есть своя фата, поэтому им есть что подержать.
В этот момент к нам подъехала какая-то огромная военная машина, и оттуда вылез богатый фидошник Юра, с которым я познакомилась на "Комтеке".
Серега сказал, что Юра будет у него шафером, поэтому повезет нас на своей машине в загс. Я пыталась было сказать, что шафер и шофер – это совершенно разные вещи, но Серега приказал, чтобы я не болтала языком, а быстро садилась в машину.
Вообще этот белоснежный смокинг его сильно изменил. Всего-то несколько дней назад он не посмел бы со мной так разговаривать, а теперь – вон как раскомандовался. Может, я зря не надела свадебное платье с пятнами от валерьянки?
Впрочем, я тут же забыла о странном поведении Сереги, потому что мы с такой помпой поехали в загс, что нас заметила, по-моему, вся Москва.
Юрина военная машина занимала сразу два или три ряда, и ей все уступали дорогу, опасливо косясь на здоровенное дуло впереди и несколько ракетных установок по левому и правому борту.
Кроме того, вокруг нас все время кружились эти странные машинки, которые толпились у моего подъезда, так что практически все движение было перекрыто нашим кортежем, и мы ехали, как премьер-министр или даже президент.
Я спросила у Сереги, что это за машинки, а он объяснил, что к нам на свадьбу съехались фидошники со всех концов страны, а фидошники ничего за деньги покупать не любят, поэтому машины себе делают сами. Есть только один очень богатый фидошник, объяснил Серега, – это Юра, поэтому он ездит на "Хаммере" (эта военная машина называлась, оказывается, "Хаммер"), а все остальные мастерят себе автомобили кто во что горазд.
И действительно, в каждом из этих странных автомобильчиков угадывались довольно обыденные составляющие. Одна машинка была склепана из пустых пивных банок, другую явно склеили из картонных коробок из-под бумаги для принтера, третья машинка вообще была составлена из старых компьютерных корпусов. Но самое интересное было не это! Я все никак не могла понять, на чем же ездят эти машины, потому что ни одна из них не дымила, но зато из всех машин вываливалась какая-то странная белая пена. Впрочем, я очень быстро догадалась, что все машины ездят на пиве! Ведь фидошники не будут покупать бензин, а пиво они пьют с утра до вечера, поэтому и машины работают исключительно на пиве.
Все эти соображения я высказала Сереге, он ласково на меня посмотрел и сказал, что я совершенно права, и он очень рад, что не ошибся в моих умственных способностях. В этот момент Юра сделал праздничный выстрел из всех ракетниц, фидошные машинки врассыпную бросились в разные стороны, и я увидела, что мы стоим перед огромным мраморным зданием. Сергей мне объяснил, что это – Грибоедовский загс, чему я очень удивилась: пару лет назад я была в нем, и тогда это здание мне не показалось таким огромным. Но Сергей сказал, что на своей свадьбе все кажется совершенно другим.
В этот момент грянула музыка и перед нами стали проходить колонны с демонстрантами. Мы с Серегой встали в машине во весь рост (Юра предусмотрительно открыл верхний бронированный люк) и принялись махать демонстрантам. Сначала перед нами прошла колонна фидошников: они все были одеты в джинсы и свитеры, пили пиво, кидались пустыми банками и несли плакаты с надписями: "Давить глюкавую Фастэху!", "Сквишь – собака страшная", "Анноит – пиши комплейн!" и "Даешь ююки на бекбон!".
Серега им сначала радостно махал рукой, но затем получил пустой банкой в лоб, обиделся и махать перестал.
После этого с невероятно скучающим видом пошла колонна неопределенного вида молодых людей с длиннющими волосами. Они все были связаны друг с другом каким-то проводом, как альпинисты во время штурма вершины, а в руках каждый из них нес инструмент, похожий на плоскогубцы. Сергей сказал, что это сетевые администраторы, поэтому мы должны их поприветствовать с особой сердечностью. Впрочем, сетевые администраторы на наши приветствия не обращали ни малейшего внимания, а просто с сонным видом прошествовали перед машиной и скрылись за поворотом.
Некоторые администраторы во время движения колонны вдруг начинали особо сильно зевать, а потом и вовсе засыпали и падали на асфальт, но продолжали волочиться за колонной на шнуре. Тут я и поняла, зачем все они были связаны одним проводом.
После колонны сетевых администраторов неожиданно появилась колонна бабулек из Серегиного дома. Тут мы сразу оживились, потому что бабульки плясали, размахивали фатой и пели неприличные частушки. Мы сразу начали хлопать и подпевать, а Юра пару раз выстрелил из большой пушки, подыгрывая бабулькам.
Последней пошла колонна очень серьезных молодых людей в строгих костюмах, у каждого из которых на голове была маленькая красная шапочка. Они шли молча строем и печатали шаг. "Орлы!" – сказал Серега, который тут же встал во фрунт и отдал честь. Молодые люди повернули голову к Сереге и тоже отдали честь.
– Кто это? – тихо спросила я.
– Линуксоиды, – взволнованно ответил Серега, и в глазах его блеснула слеза. – Видишь, как ровно идут? Ни один не оступится! Красные береты – одно слово!
– А почему красные береты? – полюбопытствовала я.
– Форма такая, – объяснил Серега. – Линуксоиды – они тоже разные бывают. Вот эти красные береты – самые стойкие и самые правильные.
В этот момент показалась следующая колонна, тоже состоящая из молодых людей, но эти уже были одеты в различные экзотические костюмы ярких цветов и несли с собой всякие дудочки и барабанчики. Впрочем, и эта колонна печатала шаг, хотя и не так четко, как красные береты.
– О чем я и говорил, – объяснил Серега. – Вот это – тоже линуксоиды, но только мандрейковцы. Видишь, они более яркие, играют на всяких пищалках и свистелках, но шаг печатают не так четко. Один, вон, даже упал, хотя и сразу поднялся.
– Все ясно, – сказала я. – А последней пойдет колонна инвалидов-виндузятников на костылях, которые будут валиться на каждом шагу, причем их даже тремя пальцами поднять не будет никакой возможности. Так и будут валяться, размахивая синим флагом капитуляции, пока сами не оклемаются и не поднимутся. Правильно я догадалась?
– Вполне, – ответил весьма довольный Серега. – Я смотрю, общение со мной на тебя повлияло крайне благоприятно. Впрочем, ты не угадала. Виндузятников сегодня не будет. Я решил, что совершенно незачем портить нашу свадьбу…
Но в этот момент огромные бронзовые двери загса открылись, на пороге появилась очень серьезная тетка, которая сказала:
– Ир, ну сколько можно спать? Всю свадьбу проспишь! Вставай скорее!
Юра от этих слов страшно перепугался и начал давить на гудок, который почему-то не гудел, а трещал, как звонок в дверь нашей квартиры. У меня все смешалось в голове, потому что я вдруг подумала, что это Серега снова звонит в дверь, и что мне снова надо собираться и ехать на свадьбу…
Открыв глаза, я увидела мамульку, которая трясла перед моим носом звенящим будильником и упрашивала меня встать. Чертов сон!
Приснится же такое! Хотя, врать не буду, Серега в белом смокинге мне очень понравился.
Пришлось отрывать трещавшую голову от подушки (много хорошо – тоже нехорошо, а с "Кьянти" я вчера явно перестаралась), неимоверным усилием воли поднимать все тело с постели и отправляться хоть как-то приводить себя в порядок, потому что до торжественного выезда оставалось менее двух часов. Хорошо еще, что мамулька вскочила ни свет ни заря (она собиралась отчистить мое свадебное платье от папулькиной валерьянки) и услышала, что я никак не отреагировала на будильник. А то я после всех этих ночных буянств проспала бы все на свете.
Впрочем, когда я добралась до ванной и неосторожно глянула в зеркало, то сразу пожалела, что вообще проснулась и встала. Лучше было бы мне умереть во сне или проспать летаргическим сном дней пять, чтобы лицо приняло нормальные очертания. А так… Из зеркала на меня смотрел типичный боцман, проснувшийся поутру после недельной вечеринки, данной в честь разграбления винных подвалов захваченного города.
Пришлось мне прибегать к целому арсеналу всяких восстанавливающих внешний вид средств: контрастный душ, компрессы, кремы и так далее, чтобы убрать черты загулявшего боцмана с моего лица и стать похожей хотя бы на старшую надзирательницу женской колонии. Правда, долго собой заниматься мне не дали. Мужественная мамулька развила бурную деятельность и в течение какого-то получаса ухитрилась разбудить и поднять дядю
Юру с папулькой. Причем если дядя Юра, привыкший к холостяцкому житью-бытью, вскочил довольно бодро, то папульку, как обычно, пришлось поднимать с помощью тяжелой артиллерии: шантажом, уговорами, тонкой лестью и грубой лаской.
После этого дядя Юра пришел на кухню, сел на стул и задумался о своем житье-бытье, – при этом он был жутко похож на пуделя, которого долго били пыльной подушкой, – а папулька стал активно рваться в ванную, и у нас с ним разгорелся целый скандал: я утверждала, что мне, как выходящей замуж, сегодня полагается дополнительное время на ванную комнату, а папулька орал, что я должна уважать старость, поэтому обязана немедленно пустить в гигиенический блок ветерана ночной пьянки с дядей Юрой – папу Борю.
Завтракали мы вчерашними чебуреками, потому что мамулька убила два часа на мое платье и не успела ничего приготовить. Свадебного настроения не было ни у кого. Даже у меня. Всем хотелось только одного: выпить кофе с коньяком и завалиться спать. Честно говоря, у меня уже родилась крамольная мысль о том, что хорошо бы Серега проспал или в загс позвонили и сообщили, что заложена бомба, – тогда можно было свадьбу спокойно перенести на завтра, а сейчас лечь и немного поспать, но только я собралась уговорить дядю Юру совершить диверсионный звонок по телефону, как раздался тот самый звонок в дверь, который преследовал меня во сне…
За дверью стоял не Серега в белом смокинге, а Вика – моя подруга, которую я пригласила быть свидетельницей на свадьбе.
– Боже! – сказала я, глядя на нее во все глаза. – Случилось что-нибудь страшное?
– Нет, – беззаботно ответила Вика, входя в квартиру. – Просто я, во-первых, болела, а во-вторых, проспала. Поэтому прическа получилась, если честно, не фонтан.
– Викусик, – сказала я. – Дело, конечно, твое, но внешний вид свидетельницы косвенным образом бросает тень и на невесту. Прическа у тебя получилась как раз вполне фонтан. Бахчисарайский. Но я не уверена, что молодая симпатичная девушка, вроде тебя, должна этот фонтан носить на голове.
– Фигня вопрос, – беззаботно махнула рукой Вика, которая ни к чему в этой жизни серьезно не относилась. – Сейчас поправим. Не хочешь фонтан – сделаем "каре". Кстати, дорогая моя, должна тебе заметить, что ты сама сейчас похожа то ли на боцмана пиратского судна после захвата очередного города, то ли на содержательницу притона.
– Знаю, – печально сказала я. – Это просто мы вчера до трех утра играли в игры для школьников младшего возраста.
– С Серегой? – удивилась Вика.
– С Юрой, – ответила я. – И с папулькой.
– Ну ты, мать, сильна, – развеселилась Вика. – Ладно, давай мне фен, я пойду прическу корректировать.
Получив требуемое, Вика удалилась в ванную, а я бросилась наводить предстартовый макияж.
Последние минут двадцать перед выездом в доме стоял форменный бедлам. Папулька носился туда-сюда по квартире, находясь в непрерывном поиске своих запонок, и орал, как крокодил, перерабатываемый в сумочку. Я бегала туда-сюда, надевая платье и отмахиваясь от мамульки, которая пыталась накрасить мне один глаз. Вика бегала туда-сюда, требуя от меня то заколки, то щетку для укладки волос, то помаду под цвет рисунка на ее шелковом платке. Один дядя Юра никуда не бегал, а просто невозмутимо сидел на кухне, попивая кофе, и читал газету, чем вызывал жуткое раздражение у всех присутствующих.
– Никакой свадьбы не будет, – сказала я пьяным голосом. – Я буду пить всю ночь, оплакивая свою девичью судьбу. А Сереге скажем, что дядя Юра его не одобрил, поэтому пускай все свадебные приглашения засовывает обратно в компьютер.
– Стоп, – заволновался дядя Юра, – лично я против программистов ничего особенного не имею. А если меня пригласят на свадьбу, то я первый пожелаю молодым счастья, здоровья и быстрого выполнения всех их программ.
– Что значит "пригласят"? – разозлилась я. – Ты журналист или не журналист? Ты сам должен еще с раннего утра лежать в засаде у загса, ловя момент, когда молодые выйдут из машины, чтобы потом продать эти фотографии "Космополитану" за бешеные деньги.
– Кстати, ребенку прошу больше не наливать, – попросила мамулька, которая хотя и стояла у плиты, но очень внимательно прислушивалась ко всем разговорам.
– Ир, Ир, опомнись, – сказал дядя Юра. – Ты очень хорошая девочка, и я тебя очень люблю. Но ты же – не Мадонна. А твой программист – не Шон Пенн.
– Ага, – воскликнула я, нервно дернув свой бокал так, что он расплескался на скатерть. – Значит ради Мадонны ты сутками будешь висеть на столбе электропередач, изображая беременную ворону. А ради дочки своего лучшего друга ты не готов несколько минут постоять около загса, чтобы сфотографировать, как молодые выходят из машины?
– Минутку, минутку, я же не отказываюсь, – заволновался дядя Юра. – Разумеется, я обязательно приду и сфотографирую.
– И чтобы была статья в пару тысяч символов таймсом, – капризно потребовала я.
– Будет, – пообещал дядя Юра, понимая, что со мной сейчас лучше не спорить. – Тыща символов нонпарелью.
– На главной странице в виде редакционной статьи! – продолжала бушевать я.
– Договорились, – снова согласился дядя Юра. – Но газета будет в одном экземпляре.
– В двух, – встрял папа Боря. – Родителям тоже должно что-то на память остаться.
– Да хоть в четырех, – сделал широкий жест дядя Юра. – У меня машинка четыре экземпляра без проблем берет.
– Кстати, – сказала я, глядя на папу Борю. – А у меня на свадьбе генерал будет?
Тут папулька поперхнулся своей рюмкой и посмотрел на меня вопросительным взглядом, как бы говоря: надеюсь, мне послышалось?
– Не надо делать вопросительных глаз, мой дорогой папа, – сказала я твердо. – Вы прекрасно поняли, что я имела в виду. Мне нужен на свадьбе генерал. Иначе свадьбы не будет. Три томительных месяца надо мной все издевались своим равнодушием, а я одна беспокоилась насчет торжества, так вот теперь отольются коврику мышкины слезки.
– Какому коврику? – встрял дядя Юра, который ничего не понимал в компьютерном юморе, потому что до сих пор пользовался допотопной пишущей машинкой, но папулька жестом приказал ему замолчать.
– Доча, – осторожно сказал папулька. – Где же я тебе на ночь глядя генерала возьму?
– Мне на ночь глядя не надо, – сказала я, наливая себе еще "Кьянти". – Мне надо завтра к началу свадебного стола.
– Девушка начиталась Чехова, – заявил дядя Юра. – Кстати, где мои чебуреки?
Мамулька, тихо стоящая у плиты, вдруг спохватилась и начала накрывать на стол.
– Ир, а главный налоговый инспектор не подойдет? – тихо спросил папулька.
– А он придет в генеральской форме? – поинтересовалась я.
– Вряд ли, – честно признался папулька. – Я его в форме никогда не видел. Ко мне он обычно приходит в таком специальном пиджаке, – ну, знаешь, с такими огромными накладными карманами.
– Генерал имеет смысл только тогда, когда он в форме, – безапелляционно заявила я. – Какой прок от генерала без формы? Он же не будет свое удостоверение всем гостям показывать… Хочу генерала на свадьбу! – совсем раскапризничалась я.
– Ша, девочки! – снова вступил в разговор дядя Юра. – Будет вам генерал. Дайте мне телефон.
Дяде Юре вручили телефонную трубку, он достал записную книжку неимоверных размеров и ушел в коридор звонить. Мамулька в этот момент поставила на стол здоровенную миску с чебуреками, и мы стали ужинать. Дядя Юра вернулся буквально через три минуты и сказал, что можно не нервничать, потому что мы имеем дело с гениальным дядей Юрой, так что генерал завтра будет.
Я задумалась, чего бы еще мне потребовать, но папулька сказал, что второй бунт на корабле он не потерпит.
После чебуреков, которые были больше похожи на пельмени, дядя Юра заявил, что ему надоели эти разговоры о свадьбе, и что вообще – пора поразвлечься. Мамулька, помня о том, что развлечения дяди Юры частенько затягиваются надолго и приводят к самым неожиданным результатам, снова попыталась было предложить разойтись, но тут уже я бурно запротестовала, и мамульке не оставалось ничего другого, как пойти мыть посуду и нам не мешать.
– Итак, – сказал дядя Юра, отодвинув свою тарелку, – со свадьбой мы все решили: Ирка выходит за какого-то сектанта, Боб оплатил свадебный стол и опился валерьянкой, а я буду изображать папарацци и обеспечивать присутствие генерала.
Мы с папулькой одновременно кивнули головой.
– А раз мы все решили, – продолжил дядя Юра, – теперь можно немного поразвлечься.
– Давайте кидаться стульями в окно, – предложила я.
Мамулька вздрогнула, но ничего не сказала.
– Мудро, – согласился дядя Юра.
– Но не по нашему возрасту. Это ты с сектантом можешь развлекаться таким образом, а мы с Бобом – пожилые мужчины – должны играться как-нибудь более солидно.
– Поиграйте, например, в шахматы, – предложила я.
– Ну, доча, обижаешь, – заворчал папулька. – Не настолько же мы почтенные, чтобы в шахматы дуться, как два пенсионера.
– Тем более, – вставила мамулька, – что папа Боря у нас умеет играть только в покер. В смысле, умеет проигрывать в покер.
– Дорогая, – решительно сказал папулька, – гостям вовсе ни к чему рассказывать о моих интимных привычках. Ты лучше посуду мой. Причем мой чисто, а то ведь я проверю.
– Хватит спорить, будущие бабушка с дедушкой, – заявил дядя Юра. – У вас, слава богу, есть дядя Юра, который обо всем позаботился. Ну-ка, Ирка, тащи из коридора мою барсетку.
Под "барсеткой" дядя Юра подразумевал свой портфель необъятных размеров, который мне пришлось на кухню тащить волоком, – настолько он был тяжелый. Дядя Юра, пыхтя, открыл этот свой сундучок с сокровищами, после чего достал оттуда какую-то книжку.
– Что это? – полюбопытствовал папулька.
– "Игры для детей младшего школьного возраста", – прочитал дядя Юра надпись на обложке. – Специально сегодня купил. Сейчас будем играть.
– Юрец, ты ничего не перепутал? – осторожно спросил папа Боря. – Мы с тобой уже явно не младшего школьного возраста. Лично я почти наизусть помню Аню Каренину, а это значит, что класс шестой уже точно миновал.
– Я тоже помню, что она, как тварь дрожащая, приняла жуткую смерть под колесами Роди Раскольникова, – ответил дядя Юра, – но сути дела это не меняет.
– Ее остудило общество, – промямлила я, потому что у меня сквозь "Кьянти" тоже что-то всплыло в памяти.
– Это тебя осудило общество, – сказал дядя Юра. – Вместо журналиста выходишь замуж за какого-то сектанта.
– За ученого, – заспорила я.
– Оставим этот спор, – величественно сказал дядя Юра. – Итак, зачитываю первую игру… "Игра "мороженое", – с выражением прочитал дядя Юра. – "Двое мальчиков встают лицом друг к другу, кладут руки на плечи партнера, после чего ходят в разные стороны, крича: "Мороженое, мороженое!"…
Воцарилась тишина.
– Это все? – спросил папулька.
– Все, – ответил дядя Юра, внимательно глядя в книжку.
– А в чем цимус? – поинтересовался папулька.
– Фиг знает, – ответил дядя Юра.
– Не я же этот сборник составлял. Ну что, давайте играть?
– Юрец, ты чего-то перепил, – решительно заявил папа Боря. – Где я тебе на ночь глядя двух мальчиков возьму, да еще и с их партнерами?
– Боб, ты не въезжаешь, – сказал дядя Юра. – Мальчики – это мы с тобой. Под партнерами подразумеваются те же мальчики. То есть ты кладешь руки на плечи мне, а я кладу руки на плечи тебе. Въехал?
– Все это очень сложно для меня, – признался папа Боря, – но я готов выполнять все твои руководящие указания.
– Хорошо, – кивнул дядя Юра. -
Вставай и клади руки мне на плечи.
Папулька с дядей Юрой встали и положили руки друг другу на плечи.
– Теперь, – скомандовал дядя Юра, – идем по квартире и кричим: "Мороженое"…
Надо сказать, что поиграть в "мороженое" им удалось не сразу. Дело в том, что при такой позе один из "мальчиков" непременно должен был идти задом, но ни папулька, ни дядя Юра таким мальчиком становиться не желали.
Поэтому сначала папулька раза два упал под мощным напором дядя Юры, но потом пришла очередь дяди Юры, когда папулька сообразил в чем дело и перешел в наступление. Впрочем, падать им надоело довольно скоро, поэтому они решили двигаться боком и каким-то чудом выбрались в коридор, после чего стали носиться уже по всей квартире, взревывая диким голосом "мороженое", чем насмерть пугали попугая Бакланова.
Затем дядя Юра потребовал, чтобы я с мамулькой играла в "мороженое", и нам пришлось подчиниться, но папулька с дядей Юрой остались недовольны этим сольным выступлением и заявили, что нам придется сначала лет пять тренироваться, и только после этого мы сможем составить хоть какую-то конкуренцию их блестящему дуэту. После этого папульке с дядей Юрой стало тесно в нашей квартире, и они пошли играть в "мороженое" на лестничную клетку, где звонили в квартиры всех соседей и предлагали "мороженое". Мы с мамулькой думали, что сейчас кто-нибудь вызовет милицию, но дядя Юра предусмотрительно захватил с собой бутылку с шампанским, из которой наливал всем желающим угоститься "мороженым".
Желающих оказалось много. Процентов восемьдесят из них потом оказались в нашей квартире, и их всех дядя Юра пригласил ко мне на свадьбу.
Дальнейшее я помню не очень хорошо. Вспоминается только, что мы еще играли в "пожарников", "баба по воду пошла", "соревнование телефонистов" и "откуси яблоко".
В "пожарников" придумал играть дядя Юра, и если бы мамулька быстро не отыскала в сборнике "баба по воду пошла", то занавеска сгорела бы целиком, а так она обгорела только снизу, причем предприимчивый дядя Юра покромсал ее ножницами и сказал, что бахрома на занавеске – это сейчас очень модно.
Последней была игра "откуси яблоко", в которой вообще-то полагалось налить в таз воды, кинуть туда яблоко, а потом его откусывать без помощи рук, но папульке с дядей Юрой намного больше понравился процесс кидания яблоком в таз с водой, так что до откусывания дело не дошло.
Кстати, закончилось все это мероприятие довольно мирно. Папулька с дядей Юрой даже не стали изображать грузинский хор, хотя предыдущие раза три вечер заканчивался именно этим, и в нашей квартире побывал не только участковый, но и целый наряд милиции с собакой. Но в этот раз папулька твердо заявил, что все безумства переносятся на завтрашнюю свадьбу, поэтому дядю Юру объединенная группировка нашей семьи шантажом, уговорами и грубой физической силой уложила спать на диван в гостиную, и мы все тоже отправились спать.
Коснувшись головой подушки, я посмотрела на часы и ахнула: было уже начало четвертого утра. Ладно, подумала я, прорвемся. Не впервой.
Серега, как ни странно, не опоздал. Наоборот, он пришел очень рано и долго звонил в дверь, прежде чем я открыла. А я-то все никак не могла понять, что это звонит и звонит. Открывая дверь, я даже и предположить не могла, что меня ждет в следующую секунду…
Сначала я ничего не увидела, потому что в глаза бил ослепительный свет. Затем свет стал не такой яркий, и я увидела Серегу в ослепительно белом смокинге с черной бабочкой. Смотрелся он – как вылитый принц Аким, только белый, Брюс Уиллис и Лео Ди Каприо в одном флаконе. И еще он был немного похож на Диму Маликова в период юности
Владимира Преснякова-младшего. У меня аж дыхание перехватило.
Сергей спросил, почему он лицезреет меня в тренировочном костюме, но я объяснила, что так решила, а кроме того, раз он такой красивый, то мне нет смысла пытаться его хоть как-то его затмить. Серега спорить не стал, а сказал, что уже пора выходить, потому что экипажи ждут внизу.
Тут появилась мамулька с пельменями и стала кормить Серегу, называя его "мой зятек". Серега начал лопать пельмени, называя их чебуреками, и тут же закапал маслом свой шикарный смокинг. Я была в шоке, но тут появился папулька с дядей Юрой, и они, крича во все горло: "Валерьянка, валерьянка", стали замазывать валерьянкой жирные пятна. Что самое интересное – пятна исчезли, хотя смокинг из белого стал светло-салатовый.
Но у меня уже не было времени заниматься этой проблемой, тем более, что папулька с дядей Юрой стали прямо у двери играть в борьбу нанайских мальчиков, так что пройти внутрь квартиры не было никакой возможности, поэтому я взяла попугая Бакланова, с которым некому было погулять, и пошла вниз.
У подъезда нашего дома было целое столпотворение. Во-первых, по двору носилось дикое количество каких-то очень странных машин, причем было понятно, что они приехали именно на нашу свадьбу. Во-вторых, на лавочке у подъезда в полном составе сидели старушки из Серегиного дома, и, что самое странное, все эти старушки были одеты в свадебные костюмы. Когда я спросила у Сереги, чего они тут делают, он сказал, что старушкам поручено держать мою фату. Я напомнила, что у меня нет фаты, потому что я одета в спортивный костюм, но Серега пренебрежительно махнул рукой и заявил, что у каждой из старушек есть своя фата, поэтому им есть что подержать.
В этот момент к нам подъехала какая-то огромная военная машина, и оттуда вылез богатый фидошник Юра, с которым я познакомилась на "Комтеке".
Серега сказал, что Юра будет у него шафером, поэтому повезет нас на своей машине в загс. Я пыталась было сказать, что шафер и шофер – это совершенно разные вещи, но Серега приказал, чтобы я не болтала языком, а быстро садилась в машину.
Вообще этот белоснежный смокинг его сильно изменил. Всего-то несколько дней назад он не посмел бы со мной так разговаривать, а теперь – вон как раскомандовался. Может, я зря не надела свадебное платье с пятнами от валерьянки?
Впрочем, я тут же забыла о странном поведении Сереги, потому что мы с такой помпой поехали в загс, что нас заметила, по-моему, вся Москва.
Юрина военная машина занимала сразу два или три ряда, и ей все уступали дорогу, опасливо косясь на здоровенное дуло впереди и несколько ракетных установок по левому и правому борту.
Кроме того, вокруг нас все время кружились эти странные машинки, которые толпились у моего подъезда, так что практически все движение было перекрыто нашим кортежем, и мы ехали, как премьер-министр или даже президент.
Я спросила у Сереги, что это за машинки, а он объяснил, что к нам на свадьбу съехались фидошники со всех концов страны, а фидошники ничего за деньги покупать не любят, поэтому машины себе делают сами. Есть только один очень богатый фидошник, объяснил Серега, – это Юра, поэтому он ездит на "Хаммере" (эта военная машина называлась, оказывается, "Хаммер"), а все остальные мастерят себе автомобили кто во что горазд.
И действительно, в каждом из этих странных автомобильчиков угадывались довольно обыденные составляющие. Одна машинка была склепана из пустых пивных банок, другую явно склеили из картонных коробок из-под бумаги для принтера, третья машинка вообще была составлена из старых компьютерных корпусов. Но самое интересное было не это! Я все никак не могла понять, на чем же ездят эти машины, потому что ни одна из них не дымила, но зато из всех машин вываливалась какая-то странная белая пена. Впрочем, я очень быстро догадалась, что все машины ездят на пиве! Ведь фидошники не будут покупать бензин, а пиво они пьют с утра до вечера, поэтому и машины работают исключительно на пиве.
Все эти соображения я высказала Сереге, он ласково на меня посмотрел и сказал, что я совершенно права, и он очень рад, что не ошибся в моих умственных способностях. В этот момент Юра сделал праздничный выстрел из всех ракетниц, фидошные машинки врассыпную бросились в разные стороны, и я увидела, что мы стоим перед огромным мраморным зданием. Сергей мне объяснил, что это – Грибоедовский загс, чему я очень удивилась: пару лет назад я была в нем, и тогда это здание мне не показалось таким огромным. Но Сергей сказал, что на своей свадьбе все кажется совершенно другим.
В этот момент грянула музыка и перед нами стали проходить колонны с демонстрантами. Мы с Серегой встали в машине во весь рост (Юра предусмотрительно открыл верхний бронированный люк) и принялись махать демонстрантам. Сначала перед нами прошла колонна фидошников: они все были одеты в джинсы и свитеры, пили пиво, кидались пустыми банками и несли плакаты с надписями: "Давить глюкавую Фастэху!", "Сквишь – собака страшная", "Анноит – пиши комплейн!" и "Даешь ююки на бекбон!".
Серега им сначала радостно махал рукой, но затем получил пустой банкой в лоб, обиделся и махать перестал.
После этого с невероятно скучающим видом пошла колонна неопределенного вида молодых людей с длиннющими волосами. Они все были связаны друг с другом каким-то проводом, как альпинисты во время штурма вершины, а в руках каждый из них нес инструмент, похожий на плоскогубцы. Сергей сказал, что это сетевые администраторы, поэтому мы должны их поприветствовать с особой сердечностью. Впрочем, сетевые администраторы на наши приветствия не обращали ни малейшего внимания, а просто с сонным видом прошествовали перед машиной и скрылись за поворотом.
Некоторые администраторы во время движения колонны вдруг начинали особо сильно зевать, а потом и вовсе засыпали и падали на асфальт, но продолжали волочиться за колонной на шнуре. Тут я и поняла, зачем все они были связаны одним проводом.
После колонны сетевых администраторов неожиданно появилась колонна бабулек из Серегиного дома. Тут мы сразу оживились, потому что бабульки плясали, размахивали фатой и пели неприличные частушки. Мы сразу начали хлопать и подпевать, а Юра пару раз выстрелил из большой пушки, подыгрывая бабулькам.
Последней пошла колонна очень серьезных молодых людей в строгих костюмах, у каждого из которых на голове была маленькая красная шапочка. Они шли молча строем и печатали шаг. "Орлы!" – сказал Серега, который тут же встал во фрунт и отдал честь. Молодые люди повернули голову к Сереге и тоже отдали честь.
– Кто это? – тихо спросила я.
– Линуксоиды, – взволнованно ответил Серега, и в глазах его блеснула слеза. – Видишь, как ровно идут? Ни один не оступится! Красные береты – одно слово!
– А почему красные береты? – полюбопытствовала я.
– Форма такая, – объяснил Серега. – Линуксоиды – они тоже разные бывают. Вот эти красные береты – самые стойкие и самые правильные.
В этот момент показалась следующая колонна, тоже состоящая из молодых людей, но эти уже были одеты в различные экзотические костюмы ярких цветов и несли с собой всякие дудочки и барабанчики. Впрочем, и эта колонна печатала шаг, хотя и не так четко, как красные береты.
– О чем я и говорил, – объяснил Серега. – Вот это – тоже линуксоиды, но только мандрейковцы. Видишь, они более яркие, играют на всяких пищалках и свистелках, но шаг печатают не так четко. Один, вон, даже упал, хотя и сразу поднялся.
– Все ясно, – сказала я. – А последней пойдет колонна инвалидов-виндузятников на костылях, которые будут валиться на каждом шагу, причем их даже тремя пальцами поднять не будет никакой возможности. Так и будут валяться, размахивая синим флагом капитуляции, пока сами не оклемаются и не поднимутся. Правильно я догадалась?
– Вполне, – ответил весьма довольный Серега. – Я смотрю, общение со мной на тебя повлияло крайне благоприятно. Впрочем, ты не угадала. Виндузятников сегодня не будет. Я решил, что совершенно незачем портить нашу свадьбу…
Но в этот момент огромные бронзовые двери загса открылись, на пороге появилась очень серьезная тетка, которая сказала:
– Ир, ну сколько можно спать? Всю свадьбу проспишь! Вставай скорее!
Юра от этих слов страшно перепугался и начал давить на гудок, который почему-то не гудел, а трещал, как звонок в дверь нашей квартиры. У меня все смешалось в голове, потому что я вдруг подумала, что это Серега снова звонит в дверь, и что мне снова надо собираться и ехать на свадьбу…
Открыв глаза, я увидела мамульку, которая трясла перед моим носом звенящим будильником и упрашивала меня встать. Чертов сон!
Приснится же такое! Хотя, врать не буду, Серега в белом смокинге мне очень понравился.
Пришлось отрывать трещавшую голову от подушки (много хорошо – тоже нехорошо, а с "Кьянти" я вчера явно перестаралась), неимоверным усилием воли поднимать все тело с постели и отправляться хоть как-то приводить себя в порядок, потому что до торжественного выезда оставалось менее двух часов. Хорошо еще, что мамулька вскочила ни свет ни заря (она собиралась отчистить мое свадебное платье от папулькиной валерьянки) и услышала, что я никак не отреагировала на будильник. А то я после всех этих ночных буянств проспала бы все на свете.
Впрочем, когда я добралась до ванной и неосторожно глянула в зеркало, то сразу пожалела, что вообще проснулась и встала. Лучше было бы мне умереть во сне или проспать летаргическим сном дней пять, чтобы лицо приняло нормальные очертания. А так… Из зеркала на меня смотрел типичный боцман, проснувшийся поутру после недельной вечеринки, данной в честь разграбления винных подвалов захваченного города.
Пришлось мне прибегать к целому арсеналу всяких восстанавливающих внешний вид средств: контрастный душ, компрессы, кремы и так далее, чтобы убрать черты загулявшего боцмана с моего лица и стать похожей хотя бы на старшую надзирательницу женской колонии. Правда, долго собой заниматься мне не дали. Мужественная мамулька развила бурную деятельность и в течение какого-то получаса ухитрилась разбудить и поднять дядю
Юру с папулькой. Причем если дядя Юра, привыкший к холостяцкому житью-бытью, вскочил довольно бодро, то папульку, как обычно, пришлось поднимать с помощью тяжелой артиллерии: шантажом, уговорами, тонкой лестью и грубой лаской.
После этого дядя Юра пришел на кухню, сел на стул и задумался о своем житье-бытье, – при этом он был жутко похож на пуделя, которого долго били пыльной подушкой, – а папулька стал активно рваться в ванную, и у нас с ним разгорелся целый скандал: я утверждала, что мне, как выходящей замуж, сегодня полагается дополнительное время на ванную комнату, а папулька орал, что я должна уважать старость, поэтому обязана немедленно пустить в гигиенический блок ветерана ночной пьянки с дядей Юрой – папу Борю.
Завтракали мы вчерашними чебуреками, потому что мамулька убила два часа на мое платье и не успела ничего приготовить. Свадебного настроения не было ни у кого. Даже у меня. Всем хотелось только одного: выпить кофе с коньяком и завалиться спать. Честно говоря, у меня уже родилась крамольная мысль о том, что хорошо бы Серега проспал или в загс позвонили и сообщили, что заложена бомба, – тогда можно было свадьбу спокойно перенести на завтра, а сейчас лечь и немного поспать, но только я собралась уговорить дядю Юру совершить диверсионный звонок по телефону, как раздался тот самый звонок в дверь, который преследовал меня во сне…
За дверью стоял не Серега в белом смокинге, а Вика – моя подруга, которую я пригласила быть свидетельницей на свадьбе.
– Боже! – сказала я, глядя на нее во все глаза. – Случилось что-нибудь страшное?
– Нет, – беззаботно ответила Вика, входя в квартиру. – Просто я, во-первых, болела, а во-вторых, проспала. Поэтому прическа получилась, если честно, не фонтан.
– Викусик, – сказала я. – Дело, конечно, твое, но внешний вид свидетельницы косвенным образом бросает тень и на невесту. Прическа у тебя получилась как раз вполне фонтан. Бахчисарайский. Но я не уверена, что молодая симпатичная девушка, вроде тебя, должна этот фонтан носить на голове.
– Фигня вопрос, – беззаботно махнула рукой Вика, которая ни к чему в этой жизни серьезно не относилась. – Сейчас поправим. Не хочешь фонтан – сделаем "каре". Кстати, дорогая моя, должна тебе заметить, что ты сама сейчас похожа то ли на боцмана пиратского судна после захвата очередного города, то ли на содержательницу притона.
– Знаю, – печально сказала я. – Это просто мы вчера до трех утра играли в игры для школьников младшего возраста.
– С Серегой? – удивилась Вика.
– С Юрой, – ответила я. – И с папулькой.
– Ну ты, мать, сильна, – развеселилась Вика. – Ладно, давай мне фен, я пойду прическу корректировать.
Получив требуемое, Вика удалилась в ванную, а я бросилась наводить предстартовый макияж.
Последние минут двадцать перед выездом в доме стоял форменный бедлам. Папулька носился туда-сюда по квартире, находясь в непрерывном поиске своих запонок, и орал, как крокодил, перерабатываемый в сумочку. Я бегала туда-сюда, надевая платье и отмахиваясь от мамульки, которая пыталась накрасить мне один глаз. Вика бегала туда-сюда, требуя от меня то заколки, то щетку для укладки волос, то помаду под цвет рисунка на ее шелковом платке. Один дядя Юра никуда не бегал, а просто невозмутимо сидел на кухне, попивая кофе, и читал газету, чем вызывал жуткое раздражение у всех присутствующих.