Экслер Алекс. Записки жены программиста

   – Ир, ну на этой тусовке Лукьяненко мы вряд ли найдем, – признался Сергей. – Он на подобные сборища не ходит. Все-таки – солидный человек.
   – Вот ты сам себе противоречишь, – поймала его я. – То говоришь, что в Фидо есть всякие люди: от сопляков до солидных, а теперь утверждаешь, что солидные сюда не попадают.
   – Да на эти сборища они не ходят! – заорал Сергей. – При чем тут вообще вся Сеть?
   – Опять раскричался, – расстроилась я. – У тебя это Фидо что-то уж больно бурные эмоции вызывает. Может, пойдем уже отсюда?
   – Ну давай я тебя хоть с кем-нибудь нормальным познакомлю, – даже как-то умоляюще сказал Сергей. – Не хочется, чтобы у тебя осталось неприятное чувство. Хочешь, с другим известным литератором познакомлю – Олегом Бочаровым?
   – Я его не читала, – холодно сказала я.
   – Почитаешь, – парировал Сергей. – Тебе понравится. Он очень весело пишет.
   – В каком жанре? – поинтересовалась я. – Тоже фэнтези? Или просто фантастика.
   – Да нет, – сказал Сергей и задумался. – Не фантастика. Он пишет… Как бы тебе сказать? Словом, почитаешь. Сейчас я тебе его приведу, – и Сергей ввинтился в толпу.
   Через пару минут он действительно появился с каким-то парнем, у которого волосы были покрашены в медно-красный цвет.
   – Знакомься, – гордо сказал Сергей. – Это – Олег Бочаров!
   – Здорово, – произнес парень и протянул руку. – Меня зовут – Роман Габин.
   Я почувствовала, что моя крыша уже не выдерживает напряга сегодняшнего дня и медленно, но верно сползает куда-то в сторону.
   – Очень приятно, – пожала я руку. – Меня зовут – Изольда Кшыштопоповжецкая.
   – Классное имя, – сказал медноволосый парень. – Ну, пока, – и с этими словами он исчез в толпе.
   Сергей стоял рядом со мной, а на его лице догорало благоговейное выражение.
   – Видала? – сказал он, с нежностью поглядывая на то место в толпе, где растворился Габин– Бочаров. – Сам Бочаров! Ты своим детям будешь рассказывать, что с ним разговаривала.
   – Что-то он не такой уж и внушительный, этот твой литератор, – поджав губы, сказала я.
   – Ир, – удивился он, – ты чего? Уж от тебя не ожидал такой чуши. По-твоему, если хороший писатель, так он должен быть двухметрового роста и весить двести кг?
   – Нет, конечно, – согласилась я. – Но почему у него волосы красные?
   – Нравится ему, вот и красные, – твердо сказал Сергей. – У творческих людей – свои причуды.
   – Не спорю, – согласилась я. – Только почему он мне представился каким-то Романом Габиным?
   – О-о-о-о-о, – обрадовался Сергей. – Это вообще отдельная история. "Роман Габин" – это виртуальное имя Олега Бочарова. В Сети вообще иногда встречаются виртуалы – то есть персонажи, которых в природе не существует, и которых изображают другие люди.
   – Ах, – сказала я, – как это романтично. И в чем кайф?
   – Кайфа много! – совсем оживился Сергей. – Представляешь, вот берешь ты, к примеру, себе имя – Андрей Петров. Под этим именем пишешь в конференции, и все тебя принимают за парня. Класс? – спросил он и затрясся в беззвучном смехе.
   – Да как тебе сказать… – нерешительно произнесла я. – А что, это действительно смешно?
   – Конечно! – убежденно воскликнул Сергей. – Вот я как-то взял себе женский псевдоним и почти полгода выступал под ним в нескольких конференциях. Никто так и не догадался, что я – мужчина. Мужики липли – ну просто как мухи на мед. Постоянно свидания назначали, – и он снова затрясся.
   – И чего? – нехорошо прищурилась я. – Ты на эти свидания ходил? Может, этот Вовчик не так уж и неправ? Действительно – сеть извращенцев.
   – Да ты что? – разобиделся он. – Я и ходил-то всего один раз, чтобы поприкалываться.
   – И как поприкалывался? – поинтересовалась я.
   – Классно! – тут Сергей начал хохотать во весь голос. – Представляешь, тот парень, который пригласил меня на свидание, оказался вовсе не парень, а девчонка, которая просто хотела поднять другую девчонку (то есть – меня) на смех! Но оказалось, что эта девчонка – я!
   – И как тебе тот парень, в смысле, девчонка?
   – Да нормальная девчонка, – начал было Сергей, затем резко осекся, посмотрел на меня и сухо сказал: – Страшна, правда, как божий грех.
   Я демонстративно отвернулась.
   – Ир, – заканючил он, – ну правда! У меня ничего с ней не было.
   – Надеюсь, – язвительно сказала я, – ты ребенка от нее не родил? Лучше сразу признайся.
   – Ир, – продолжал канючить он, – ну что ты? Это же все приколы. Виртуалом – знаешь как весело быть? Когда Бочаров на время стал Габиным, его чуть не убили, – и Сергей снова развеселился, вспоминая то сладкое время.
   – Да, уж, – сказала я. – Радости, как я вижу, полные штаны.
   – А это потому, что его разоблачили, – сказал Сергей. – Точнее, он сам себя разоблачил. Но есть виртуалы, которых до сих пор не разоблачили.
   – Я так и не врубилась, в чем тут радость, – призналась я.
   – Еще врубишься, – утешил меня Сергей. – У тебя все впереди.
   – Сомневаюсь.
   – Ладно, – сказал Сергей. – Пойдем я тебя кое с кем познакомлю, после чего отправимся потихоньку домой. И так уже два часа здесь торчим.
   Он меня повел в толпу и начал знакомить со своими друзьями. К счастью, это оказались вполне нормальные и даже приятные парни и девчонки, так что у меня несколько улеглось то неприятное чувство, которое возникло раньше. Всех имен и фамилий я не запомнила, потому что знакомство происходило так:
   – Микель. – Ира. – Света. – Ира. – Питек. – Ира. – Сфай. – Ира. – Феда. – Ира. – Надя. – Ира. – Валька. – Ира.
   И так далее, но в этом был виноват сам Сергей, потому что ему уж больно хотелось меня познакомить сразу со всеми, поэтому толком поговорить не удалось ни с кем…
   Мы уже собрались уходить, как вдруг я заметила, что на многих ребятах висит табличка, где написано только одно слово – "Exler".
   – Слушай, – спросила я Сергея. – А почему у некоторых одно и то же имя?
   – А, – махнул рукой он. – Это просто прикол такой. "Exler" – самый известный в Фидо виртуал. Он лет пять под этим именем скрывался и никто не знал, что это – виртуал, которого изображает пять человек. Но недавно его раскрыли. Такой скандал был – обалдеть просто. Этот виртуал даже в координаторы пролез, представляешь?
   – И чего оказалось? – полюбопытствовала я. – Кто его изображал-то?
   – Всякие разные пять человек, – ответил Сергей. – Я их фамилии уже и не помню. Да какая разница, раз его раскрыли? Раз раскрыли, значит уже неинтересно.
   – Как у вас там все сложно, – сказала я.
   – А ты думала? – обрадовался Сергей. – Все очень непросто. Это тебе не какой-то Интернет паршивый.
   – Ну да, ну да, – согласилась я. – Конечно.
   – А еще у нас… – начал было Сергей, но я его прервала:
   – Слышь, Сереж, а поехали домой. Я уже устала от всей этой толпы – просто сил никаких нет!
   Сергей надулся, но взял меня под руку и повел с выставки. По дороге мы, разумеется, говорили о Фидо и радости общения в этой сети. Точнее, говорил Сергей, периодически пафосно вскидывая руку с зажатой в ней банкой с пивом, а я только устало кивала головой.
   – Слушай, Серег, – внезапно спросила я. – А ты сколько времени на эту сеть тратишь?
   – Ну, – задумался он, – час-два в день.
   Потом еще подумал и добавил:
   – Ну, никак не больше трех-четырех часов.
   Затем снова задумался, после чего честно признался:
   – Пять – потолок.
   – Мда-а-а-а, – сказала я. – Столько времени у тебя на это уходит – ужас просто. Интересно, что ты получаешь взамен?
   – Как что? – удивился он. – Радость человеческого общения!
   – А общение со мной, – ласково спросила я, – тебе радость не доставляет?
   – Конечно доставляет! – возмутился он. – Кто говорит, что не доставляет?
   – Серег, а вот что тебе больше радости доставляет, – провокационно поинтересовалась я, – общение со мной или общение в этом твоем Фидо?
   Он надолго задумался. Я торжествующе ждала.
   – Ир, – наконец спросил он. – А тебе что больше радости доставляет? Катание на лыжах или просмотр видеофильмов?
   – Ну, это же сравнивать нельзя, – ответила я. – Просто разные вещи.
   – Вот и в моем случае, – радостно ответил Сергей, поняв, что меня поймал, – это тоже – совершенно разные вещи.
   – Кстати, – сказал он, заметив, что на следующей остановке нам выходить. – Выходи за меня замуж.
   – Что-о-о-о?
   – Выходи за меня замуж, – сказал он, сохраняя самое невинное выражение лица. – Я пришел к выводу, что тебя люблю. Конечно, ты еще не во все врубаешься, но под моим чутким руководством все можно исправить.
   Я потрясенно молчала.
   – Не обязательно прямо сейчас давать ответ, – сообщил Сергей. – Можешь подумать до следующей остановки. Но тебе со мной будет хорошо, ты не сомневайся. Потому что я – талантливый. Все мои знакомые это говорят.
   Больше раздумывать времени не было.
   – Конечно, – осторожно сказала я, – это несколько не та форма предложения руки и сердца, на которую я рассчитывала. Но хорошо еще, что сказано довольно искренне.
   Однако ответ я тебе сразу не дам.
   – Я и не требую… – начал он.
   – Но и на следующей остановке не дам, – закончила я. – Мне надо подумать хотя бы пару дней. Кроме того, мы еще не так хорошо друг друга знаем…
   – Не понял, – грозно сказал Сергей. – Ты что – отказываешь?
   – Нет, милый, – кротко сказала я. – Но мне надо подумать.
   – Хорошо, – важно сказал он. – Я тебе даю два дня времени. Хватит?
   – Вполне.
   – Ну и договорились.
   Вот так закончился этот день. Теперь лежу и думаю – что ему ответить. Конечно, в глубине души согласие имеется. Даром, что ли, я на него столько времени потратила? Но он зря рассчитывает, что мое согласие будет без всяких условий. Условий будет – куча. Раз у нас брачных контрактов не предусмотрено, значит придется действовать на джентльменских соглашениях. И пусть попробует хотя бы одно соглашение нарушить. Он меня еще действительно плохо знает…

Сватовство гусара

   После недавних эпохальных событий, закончившихся совершенно неожиданным предложением руки, сердца и всего содержимого компьютера, которое мне Сергей сделал в метро после выставки Комтек и лекции о Фидо, прошла уже неделя, но больше никаких решительных действий от него не последовало.
   Я надеялась, что он мне теперь будет звонить каждый день, интересуясь, когда я соблаговолю назначить день свадьбы и все такое, а я буду жеманиться и делать вид, что еще точно ничего не решила, но за это время Сергей позвонил всего пару раз, а во время разговора, который длился первый раз две минуты четыре секунды, а второй – полторы минуты, заявил, что у него после Комтека масса всяких дел, и что он скоро мне позвонит. После второго "целую, скоро тебе позвоню" я стала думать, что мне его предложение руки и сердца или приснилось, или он сам о нем наглухо забыл, потому что сделал это все под воздействием пива.
   Честно говоря, я здорово разозлилась. Так порядочные молодые люди (и даже программисты) с девушками не поступают. Я что ему – бесприданница какая? Или уродина? Или вокруг меня мало поклонников вьется, включая его собственного начальника? Тоже мне, деятель! "Выходи за меня замуж", а потом – "я тебе скоро позвоню". Позвони, позвони. Как бы тебе не пришлось потом очень долго звонить, причем совсем не туда, куда ты думаешь…
   Такие мысли проносились у меня в голове, пока я сидела на пуфике перед телефоном, яростно накрашивая правый глаз (родители решили меня вытащить в театр), одновременно с ненавистью поглядывая на молчащий телефонный аппарат.
   Вдруг зазвонил телефон. "Если это Серега, – подумала я, – порву, как Шарик фуфайку".
   – Але! – раздраженно сказала я в трубку.
   – Сама "але", – раздался в ответ голос Сергея.
   – Шутить изволите, – пробурчала я сквозь зубы и сквозь заколку, которую держала во рту.
   – Ну да, – раздался игривый голос. – Почему бы и не пошутить, раз настроение хорошее?
   – Это не страшно, – сказала я.
   – Что не страшно?
   – Что настроение хорошее. Это я тебе сейчас мигом исправлю, – заявила я и швырнула заколкой в мамулькиного попугая, который спросонья дернулся на жердочке и заорал на всю квартиру: "Шухер, бабка, кругом шпиены!"
   – Ир, что с тобой? – забеспокоился Сергей. – Почему ты вдруг стала говорить таким скрипучим голосом? У тебя ангина?
   – Во первых, – сказала я, – это не я кричу, а мамулькин попугай.
   – Что-то я не помню у тебя никакого попугая.
   – Это мамульке вчера папулькин партнер подарил. Папулька сказал, что это он нарочно, чтобы всю нашу семью под корень извести. Уж больно попугай говорливый.
   И я показала попугаю язык. Тот прикрыл глаза, но отреагировал фразой: "Маманька, дай крупы пожрать!"
   – Какой партнер? – испугался Сергей. – У тебя папулька что – ЭТОТ?
   Я даже сразу не врубилась, но потом сообразила:
   – Тьфу, какие ты пакости говоришь! Деловой партнер! Деловой! Понял? Знаешь, у некоторых людей (я, конечно, не о тебе) бывают всякие коммерческие предприятия, благодаря которым они зарабатывают деньги (к тебе это, конечно, не относится). Вот это и называется – дела!
   – Понял, – сказал он. – Извини.
   – Ничего, ничего, – ответила я. – Гони пятьдесят баксов, и я обо всем забыла.
   На том конце трубке воцарилось тяжелое молчание, а потом Сергей осторожно произнес:
   – Ир, у меня сейчас нет пятидесяти баксов.
   – Гос-споди, – вдохнула я. – Ты сегодня в юмор совсем не въезжаешь?
   "Ехала телега – четыре колеса!", – неожиданно снова заорал попугай.
   – Слушай, – нервно сказал Сергей, – прекрати мучить птицу. Я из-за нее вообще ничего не слышу.
   – Да он сам орет, – пояснила я. – Услышит знакомое слово и начинает орать. Этого попугая какой-то спившийся актер воспитывал. Он иногда такие словечки заворачивает – хоть стой, хоть падай. К нам теперь в гости приличных людей звать нельзя.
   – И меня? – забеспокоился Сергей.
   – Тебя – можно, – успокоила его я. – Нельзя только мою бабушку звать, которая по совместительству – папулькина теща, а то она даже от слова "какашка" в обморок падает. А попугайчику особо не укажешь, какие слова можно употреблять, а какие нет. Сам понимаешь, какой репертуар был у спившегося артиста.
   – Я никогда не был спившимся артистом, – объяснил Сергей, – но почему-то их репертуар хорошо себе представляю.
   – Зато у нас в доме теперь поселились радость и счастье, – продолжаю я. – Потому что папулька, как услышал от мамульки, что она теперь свою маму к нам в дом пригласить не может, так сразу выделил в месяц двести баксов на корм для попугая и дал ему прозвище "Спаситель отечества".
   – Мда, – сказал Сергей. – Весело у вас там.
   Воцарилось неловкое молчание.
   – Так чего звонишь-то? – спросила я, вспомнив о своих обидах.
   – Ну, – замялся он, – это…
   – Мерси, – сказала я. – Очень информативно.
   – Ну, узнать, как у тебя дела…
   – Дела, как сажа бела. Дальше что?
   – Хотел сказать, что на меня сейчас работы навалилось – уйма, – продолжает мяться Сергей.
   – Желаю тебе не согнуться и не разорваться от такого непосильного груза, – холодно отвечаю я. – Кроме того, я еще на прошлой неделе слышала о твоих непосильных заботах. Сочувствую. Чего от меня еще требуется? Сварить тебе кашку-рататуй?
   – Кроме того, – говорит Сергей, как будто на что-то решившись, – я хотел завтра прийти к тебе домой, чтобы попросить руки у твоего отца и матери.
   – Сразу у двоих? – говорю я, слегка обалдев от этой новости. – Ты учти, что мамулька свою руку папульке уже давно отдала. Есть даже живое воплощение данного действа. Это я.
   "О! Я! Я! Майн либер фрау!" – неожиданно грянул попугай, и я снова швырнула в него заколкой.
   – Ир, – говорит он недовольно. – Ты что, сегодня плохо выспалась? Я твоей руки собираюсь просить, а не чьей-нибудь еще.
   – А-а-а-а, – сказала я. – Неужели?
   – Ужели.
   – И что, – интересуюсь, – все будет так, как полагается? Ты придешь в гусарской форме, с саблей, принесешь дюжину шампанского, картинно встанешь на колено и заявишь папульке: "Сударь. Имею честь попросить руки вашей дочери. Позвольте отрекомендоваться – гусар Вольдемар. Обладаю маленьким, но независимым состоянием, и готов составить счастье вашей дочери, поселившись с ней навеки в деревню Переплюйкино".
   На том конце трубки снова воцаряется молчание.
   – Ир, – через некоторое время осторожно говорит он. – Если ты пока еще только куришь травку, тогда ничего страшного. Но если ты уже на тяжелых наркотиках, тогда вопрос становится очень серьезным.
   – Почему это? – удивляюсь я.
   – Потому что такую чушь нести может только человек, накурившийся в дым.
   – Тетя шутит, – говорю я. – Не обращай внимания.
   "На сцену выходит тетка с толстой попой!" – объяснил попугай. Я ему скорчила рожу. Он склонил голову набок и о чем-то задумался.
   – Ладно, – решительно заявил Сергей. – Короче говоря, готовься. И родителей подготовь. Завтра прихожу просить твоей руки.
   – Приходи, приходи, – говорю. – Только не опаздывай. И майку парадную надень.
   – Ага, ага, – саркастично говорит Сергей. – Ты еще расскажи программеру о двадцать первом прерывании.
   – Чего?
   – Дядя шутит, – быстро говорит Сергей. – Целую, любимая, – и с этими словами вешает трубку.
   Я тоже кладу трубку и вопросительно смотрю на попугая.
   "Мсье Крик, дитя просится на травку", – скрипучим голосом объявляет попугай.
   – Я тебе сейчас как Любка – положу локоть в рот, – обещаю я.
   Но попугай в плане литературы все-таки не очень образован, поэтому ничего не отвечает, а закрывает глаза пленкой и, видимо, собирается немного поспать.
   Положив трубку, я долго думала, что бы могло означать желание Сергея прийти к нам домой и торжественно просить моей руки. Причем не у меня, потому что у меня он руку уже просил в метро, а у папульки с мамулькой. Почему у папульки с мамулькой – я так и не поняла. Не им же с ним жить, а мне! Так что при чем тут они?
   Так я думала-думала, как вдруг открылась дверь и заявились мамулька с папулькой собственными персонами. Попугай, как завидел мамульку в новом белом свитерочке, отделанном каким-то цветастым мехом на плечах, вдруг завопил: "Шухер! Кошка! Кошка!"
   – Чего это с ним? – поинтересовалась мамулька, подозрительно глядя на меня. – Ты что, кошку завела?
   – Кошку? – оскорбилась я. – Никого я не заводила! Это только мои родители в этом доме заводят всяких кошмарных животных, которые своими криками и матами-перематами мешают мне заниматься.
   – Мамуль, да не нервничай ты, – сказал папулька. – Это просто попугай увидел мех на твоем свитере и сразу догадался о его происхождении. Правда, попка? – обратился он к попугаю.
   "Кур-рдюк кретинский", – подтвердил попугай.
   – Не поняла! – грозно сказала мамулька, наступая на папульку. – Это ты хочешь сказать, что кофточка от Версаче, которую мне продала Элеонора Григорьевна, отделана крашеной кошкой?
   – А я тут при чем? – удивился папулька. – Конечно из кошки. Вон, даже попугай в ней признал своего.
   – Боря! Ты оскорбляешь мою лучшую подругу! – заявила мамулька.
   – Знаешь, мать, – парировал папулька, – я за правду всегда готов пострадать. Когда ты притащила эту кофту и заявила, что Элеонора Григорьевна за нее хочет 680 баксов, я тебе дал деньги, потому что это – последний шанс для Элеоноры выйти замуж, и потому что она – твоя подруга. Но это вовсе не значит, что я хоть на секунду поверил, что Версаче способен на такое зверство.
   – Ах, вот как! – совсем оскорбилась мамулька и стала стягивать кофточку.
   "Стр-р-риптиз, мать твою, стр-р-риптиз!" – заорал попугай.
   – Слушайте, – сказала я. – Если кто-нибудь не заткнет эту птицу, я ей сверну шею или выпущу на улицу.
   – Доча, надо терпимее относиться к животным, – строго сказал мне папулька. – Тем более, что это милое создание ставит заслон между нашим домом и твоей бабулькой, которая по совместительству – моя теща, чтобы она была здорова, но как можно на более далеком расстоянии.
   – Ты всегда ненавидел мою маму! – сказала мамулька со слезами на глазах. – Терпеть ее не мог!
   – Это она меня терпеть не могла, – объяснил папулька. – Называла меня ЕВРЕЕМ.
   – А кто ты есть на самом деле? – удивилась мамулька, у которой от возмущения даже слезы высохли.
   – Еврей, – гордо сказал папулька. – Но не ЕВРЕЙ же!
   – Так, ша! – громко сказала я. – А то у вас сейчас начнутся длительные выяснения отношений, но мне надо сказать нечто очень важное.
   Вероятно, у меня было такое торжественное выражение на лице, что родители немедленно замолчали, а мамулька даже тихонько охнула.
   – Говори, дочь, не томи, – тихо сказал папулька. – Не скрывай от нас ничего. Кто он?
   – Сережа, – сказала я тихо.
   – Уже назвала? – еще тише спросил папулька.
   – Ты о чем? – совсем тихо поинтересовалась я.
   – О ребенке, конечно, о чем же еще, – ответил папулька. – Говорят, до родов имя давать – плохая примета. Так что давай его лучше будем звать как-нибудь нейтрально – пупсик или дупсик…
   – Ты о чем? – обалдела я. – Да вовсе я не беременна. Рано мне еще!
   Мамулька с папулькой облегченно вздохнули.
   – Ну и славненько, – сказал папулька. – Я действительно еще не готов спать с бабушкой.
   Мамулька посмотрела на него уничижительным взглядом.
   – Чем же тогда ты хотела нас удивить? – поинтересовался папулька.
   – Сергей сегодня звонил и сказал, что завтра придет просить моей руки, – объяснила я.
   – А мы тут при чем? – удивился папулька. – Нам что, с мамулькой куда-нибудь слинять, чтобы ничего не мешало этому процессу?
   – Да нет, – махнула рукой я. – Он у вас будет просить моей руки. Как в старые, добрые времена.
   – Какой милый мальчик, – сказала мамулька.
   – Мда, – задумался папулька. – Я, правда, себе не очень представляю, как все это должно происходить. Короче, от нас-то что требуется?
   – Стол надо накрыть, – твердо сказала я. – Встретить гостя, как полагается.
   – О! Коньячка выпьем! – оживился папулька.
   – Конечно, – согласилась я. – Ну а дальше – видно будет. Я и сама не знаю, чего у него на уме. Но он, вроде, не шутил.
   – Стоп, – встряла мамулька. – А нам-то – как на это все реагировать? Отдавать твою руку или нет?
   – Это вам решать! – твердо заявила я. – У меня, вон, подруга Ленка вообще на все вопросы о замужестве заявляет, что кого папа выберет, за того она замуж и пойдет.
   – Какая умненькая девочка! – поразился папулька. – И где другие отцы таких детей берут?
   – Ну, так я же тоже не отказываюсь выслушать твое мнение, – польстила ему я.
   – Да знаю я, как ты мое мнение слушаешь, – махнул рукой папулька. – Все равно сделаешь так, как тебе надо. Короче, говори сразу – отдавать твою руку ему или нет?
   – Слушайте, я вам просто поражаюсь! – возмутилась я. – Единственную дочку придет сватать какой-то программист, а вы у меня спрашиваете – отдавать меня или нет. Вы родители или зачем?
   – Можно подумать, мы о нем ничего не знаем… – саркастично сказала мамулька. – Ты же нам все уши прожужжала. Парень умный, работящий. Имеет дефицитную профессию. Квартира у него своя есть, что вообще прекрасно, а то в нашей квартире с папулькой чужой человек не уживется. Лично меня этот вариант вполне устраивает. Вот завтра еще посмотрю, как он на мою коронную рыбу отреагирует, вот тогда окончательно и решу.
   – При чем тут твоя рыба? – презрительно спросил папулька. – Главное – как парень отреагирует на мой плов!
   Тут они пустились в длинный спор о том, что нужно готовить к завтрашнему столу, и я решила уйти в свою комнату. Там позвонила Сереге и сказала, что родители уже поставлены в известность. Но он на это известие отреагировал с полным спокойствием и сказал, что уже вовсю готовится к завтрашнему мероприятию.
   – Ну, до завтра тогда, – с некоторым сомнением в голосе сказала я и повесила трубку.
   Следующий день – День Сватовства Гусара – начался именно так, как обычно начинались подобные дни, когда к нам должны были прийти важные гости. Папулька с мамулькой колдовали на кухне, периодически переругиваясь, потому что то папулька мешал мамульке, то мамулька папульке, то им обоим мешал до сих пор безымянный попугай, которого повесили в клетке под потолком кухни, чтобы он вносил дополнительный элемент безумия во всю эту кухонную чехарду.
   Я, честно говоря, встала довольно поздно, потому что до полночи читала новый детектив Марининой, поэтому утром, выйдя на кухню, застала процесс в самом разгаре.
   – Знаешь, Боря, – сказала мамулька раздраженно, продолжая колдовать над своей знаменитой рыбой, – лучше бы ты сегодня вместо плова сделал бы печеного попугая.
   – Это еще почему? – обиженно спросил папулька, который дал попугаю прозвище "Спаситель отечества от тещи" и теперь считал себя обязанным его защищать.
   – Да потому что я не могу находиться в обстановке постоянного мата-перемата. Ладно еще – ты иногда ругнешься, как и полагается интеллигентному, но воспитанному в советских условиях еврею, но когда у меня над ухом уже два часа непрерывно болтает попугай, причем самое деликатное из его выражений звучит как "Ип твою моть!", я отказываюсь работать в такой обстановке!
   – Да ладно, Лен, в войну и не такое терпели! – успокоил ее папулька стереотипной фразой. – Кроме того, он же не меньше пары тысяч баксов стоит. Говорящие попугаи – они знаешь какие дорогие!
   – С чего это вдруг твой партнер Гробанов стал мне делать такие дорогие подарки? – подозрительно спросила мамулька. – Он что, в меня влюбился?