23.
Древние же, как известно, толковали вовсе не об этом, а творили мифологию. Говорили о Богах, связанное с желанием и неразвитой способности к действию направлялось, а, согласно Фрейду, сублимировалось в религию, рудименты борьбы которой в среде «мудрецов» повсеместны у Сократа, Платона и т. п. Бездеятельный Гомер имел хотя бы вкус, творя свои воображаемые картины для фанатичных ленивцев. Задолго до Гомера существовали мифы и история и такой образ, который сейчас называется «культурный герой», например, Гильгамеш у семитов.В древности неспособных к непосредственности познания отсылали к Богам, Боги же древности были действие – примеры активности, способности иметь волю, добиваться чего-либо. Древние – не слушали «мудрецов», древние «мудрецов» – учили действовать. Гомер – был лишь примером адекватно сознающего себя «мудреца» – гусляр, распластанный в пространстве услаждающий власы своих гуслей и повествующий нам о подвигах тех кто способен к действию. Когда среди философов рассуждают о богоборчестве как о достоинстве то это смешно ибо видишь лишь больных, борящихся с лекарством. Сократ, позволяя себе иронию относительно религии и Гомера смешон как больной, выплевывающий пилюлю и принимающий при этом горделивую позу.
Гомер, образовавший Грецию согласно Платону, и, я убежден, согласно мнению многих, образовавшему и Европу, странноватый пожилой партнер воинов, специалист по пальцам и декламации представляет выдающуюся расу воинов – царей, героев и Богов на которых зачастую он не в силах даже взглянуть. Гомер – превосходное произведение греческой культуры. По словам Сократа в Федре (252—253) «каждый выбирает среди красавцев возлюбленного себе по нраву, и словно это и есть Эрот, делает из него для себя кумира и украшает его, словно для священнодействий». Гомер как символ аттической любви, Эрот античности уподоблен самому Аполлону, греческий символ ухоженности за возлюбленным, гейша Эллады восторженно воспроизводит нравы современной ему военной аристократии.
Сократ жалуется в своих рассуждениях, что когда он пристает к людям с своей «заботливой смертью», как он называл философию, они отсылают его к мифологии структура мифа которой – повод и действие, действие и его объект. Его «морализаторствующий» пыл действительно мог сталкиваться с жестокостью или как минимум насмешками со стороны золотой молодежи, молодых жрецов и брутально настроенной военщины из всех, их охранявших, приученных придерживаться традиций здравого смысла. Тогда на помощь ему приходит Платон.
«Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростер он в корысть плотоядным
Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова воля), —
С оного дня, как, воздвигшие спор, воспылали враждою
Пастырь народов Атрид и герой Ахиллес благородный».
24.
Аристотель – первый широко известный пример умного человека, который не жрец. Аристотель – глубокий ироник и выдающийся гуманист. Его гуманизм связан с намерением быть добрым партнером «мудрецов», его ирония, связана с принципом исчерпанности знания как «мудрости». Эти «мудрецы», толкующие о своем, по-видимому действительно те, кто превзошли опыт, исчерпали его и тронулись дальше. Утверждая о свойствах неких предметов этот ироник Аристотель догадывается или же уверяет себя в том, что эти мудрецы исчерпали эти предметы в их очевидности, имеют полноту опыта относительно них и, наконец, доводит дело до издевки, утверждая, что эти мудрецы имеют опыт относительно всех подобных предметов, что очевидно невозможно и абсурд. Аристотель подобно красивому щенку открывает сезон незлобивых насмешек над фанатиками, в которой впоследствии весьма многие принимают участие. Яркий пример Кант, открывающий свою книгу утверждением, что его труд – поучение для учителей, а не учеников. Кант учит обуздывать и поучать «мудрых», представленных нам Аристотелем, а не «глупцов» вроде тех же Аристотеля или Геракла, в поучениях не нуждающихся.25.
Аристотель – адвокат логики, как Платон был адвокатом Сократа. Что такое его апология философии? Вот своеобразный манифест:«Если кто обладает отвлеченным знанием, а опыта не имеет и познает общее, но содержащегося в нем единичного не знает, то он часто ошибается в лечении, ибо лечить приходится единичное. Но все же мы полагаем, что знание и понимание относятся больше к искусству, чем к опыту, и считаем владеющих каким-то искусством более мудрыми, чем имеющих опыт, ибо мудрость у каждого больше зависит от знания и это потому, что первые знают причину, а вторые нет. В самом деле, имеющие опыт знают «что» но не знают «почему»; владеющие же искусством знают «почему», т. е. знают причину. Поэтому мы и наставников в каждом деле почитаем больше, полагая, что они больше знают, чем ремесленники, и мудрее их, так как они знают причины того, что создается. [А ремесленники подобны некоторым неодушевленным предметам: хотя они и делают то или другое, но делают это, сами того не зная (как, например, огонь, который жжет); неодушевленные предметы в каждом таком случае действуют в силу своей природы, а ремесленники – по привычке]. Таким образом наставники более мудры не благодаря умению действовать, а потому, что они обладают отвлеченным знанием и знают причины.»Для меня несомненно, что порой вопрос «как исполнить» стоит тысячи рассуждений о том, зачем нам это надо. В этой работе я отвечу на вопрос «почему», но главным образом для того, чтобы освободить место для вопроса «как?»
26.
Утверждая необходимость знать причины Аристотель тем не менее не может найти причин этой самой необходимости. Относительно своей науки он не намерен давать объяснений, которых требует относительно других наук. Он заявляет: «Если, таким образом, начали философствовать, чтобы избавиться от незнания, то, очевидно, к знанию стали стремиться ради понимания, а не ради какой-нибудь пользы. Сам ход вещей подтверждает это; а именно: когда оказалось в наличии почти все необходимое, равно как и то, что облегчает жизнь и доставляет удовольствие, тогда стали искать такого рода разумение. Ясно поэтому, что мы не ищем его ни для какой другой надобности. И также как свободным называем того человека, который живет ради самого себя, а не для другого, точно также и эта наука единственно свободная, ибо она одна существует ради самой себя».27.
Все эти «первые причины», «формы», «материи» это пароли, ключевые слова, означающие, что далее будут говорить глупости. Устами Аристотеля говорит безусловно галлюцинирующий деспот-рабовладелец, оправдывающийся, кстати, ничем иным как логическим принципом, тем что он с пафосом назовет требованиями самого разума, относительно деятельности которого он не трудится указывать причин, а утверждает, что это требование разума и точка. Логика при определенных обстоятельствах это инфекция, чума. Греция Гераклидов была здорова, Греция Аристотеля была инфицирована вирусом логики и, кстати, вскоре перестала быть лидирующим государством мира, добившись, впрочем, большого успеха у идиотов.28.
Действительно, существуют инструкции к которым правомерен вопрос «почему?» Я их рассмотрю ниже и буду называть условными инструкциями. Однако этот вопрос правомерен в отношении далеко не всех инструкций, поэтому всеобщее логическое применение категории причины является рискованным, потому что во многих случаях поиск причин действия является излишним. Так излишне спрашивать «зачем вам надо переместить коляску?» Это просто идея, пришедшая в голову. Эта инструкция не имеет причины, причины имеют только условные инструкции, о которых я скажу ниже. При этом ниже будет ясно, что условные инструкции существуют только постольку, поскольку существуют безусловные, немотивированные и существуют ради них.29.
Я предостерег вас против логики, однако существует более легкий и «дешевый» взгляд на вопрос. Это позиция такого современного мыслителя-гиперформалиста как Делез.30.
Делез пишет в своих провокационных работах: «Такое переоткрытие стоической мудрости– удел не только маленькой девочки. Известно, что Льюис Кэррол вообще не любил мальчиков. В них слишком много глубины, да к тому же фальшивой глубины– ложной мудрости и животности. В Алисе ребенок мужского пола превращается в поросенка. Как правило, только девочки понимают стоицизм. Они улавливают смысл события и отпускают бестелесного двойника. Но случается, что и маленький мальчик оказывается заикой и левшой, а значит, улавливает смысл как двойной смысл поверхности. Неприязнь Кэррола к мальчикам можно приписать не глубинной амбивалентности, а, скорее, поверхностной инверсии – подлинно кэрроловскому понятию. В Сильвии и Бруно именно мальчик играет роль изобретателя. Он учит свои уроки самыми разными способами: на изнанке, на лицевой стороне, над и под, но только не в «глубине». Этот важный роман доводит до предела эволюцию, начавшуюся в Алисе и продолженную в Зазеркалье. Замечателен вывод первой части– победа Востока, откуда приходит все здравое, «субстанция того, на что уповают, и существование того, что невидимо».Делез утверждает: «Глубина – больше не достоинство. Глубоки только животные, и оттого они не столь благородны. Благороднее всего плоские животные».
Таков смысл «Логики смысла» перекликающийся с «Представлением Захер-Мазоха» того же автора. Пример мифа, которому невозможно не подчиниться: «И потом, произнесенные слова идут вкривь и вкось, словно что-то давит на них из глубины, словно их атакуют вербальные галлюцинации, какие наблюдаются при тех расстройствах, когда нарушение языковых функций сопровождается безудержной оральной деятельностью (все тянется в рот, все пробуется на зуб, все съедается без разбора). «Это неправильные слова», – выносит Алиса приговор тому, кто говорит про еду. Но поедать слова– дело совсем другое: здесь мы поднимаем действия тел на поверхность языка. Мы поднимаем тела (на поверхность), когда лишаем их прежней глубины, даже если тем самым бросаем рискованный вызов самому языку. Нарушения и сбои теперь происходят на поверхности, они горизонтальны и распространяются справа налево. Заикание сменило оплошность [речи], фантазмы поверхности сменили галлюцинацию глубин, быстро ускользающий сон сменил болезненный кошмар погребения и муку поглощения. Бестелесная, потерявшая аппетит идеальная девочка и идеальный мальчик– заика и левша– должны избавиться от своих реальных, прожорливых, жадных и спотыкающихся прообразов».
31.
Религия Делеза – идиотизм. Это впрочем вполне можно принять как позицию, ключевым словом к которой является слово «поверхностность». Будьте логичны означает будьте поверхностны. Делез призывает быть смелее, наглее, извращеннее в своей поверхностности.32.
В том-то и дело, что в обстоятельствах аристофановского «вихря» мудрец и создан «спотыкаться». Возможно, он прожорлив, жаден и что угодно, но это спотыкаться, брать паузу, даже ненавидеть – все это оправдано. Я во всяком случае протягиваю руку тем кто «спотыкается» в вихре формул и схем, тем кто слишком тяжел и не может скользить по поверхности формального подхода, но уходит на глубину содержания.33.
Я с удовольствием познакомлю вас с взглядами одного мудрого автора.Французский мыслитель-структуралист Ролан Барт приводит пример мифического (по его определению) высказывания: «Предположим, я сижу в парикмахерской, мне протягивают номер журнала «Пари-Матч». На обложке изображен молодой африканец во французской военной форме; беря под козырек, он глядит вверх, вероятно, на развевающийся французский флаг. Таков СМЫСЛ изображения. Но каким бы наивным я ни был, я прекрасно понимаю, что хочет сказать мне это изображение: оно означает, что Франция – это великая Империя, что все ее сыны, независимо от цвета кожи, верно служат под ее знаменами и что нет лучшего ответа критикам так называемой колониальной системы, чем рвение, с которым этот молодой африканец служит своим так называемым угнетателям. И в этом случае передо мной имеется надстроенная семиологическая система: здесь есть означающее, которое само представляет собой первичную семиологическую систему (АФРИКАНСКИЙ СОЛДАТ ОТДАЕТ ЧЕСТЬ, КАК ЭТО ПРИНЯТО ВО ФРАНЦУЗСКОЙ АРМИИ); есть означаемое (в данном случае это намеренное смешение принадлежности к французской нация с воинским долгом); наконец, есть РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ означаемого посредством означающего.
34.
К данной установленной причинно-следственной связи Барт относится неприязненно, стремясь изжить это логическое движение души, объявляет его мифом, буржуазным излишеством.35.
Барт утверждает:«миф же – это язык, не желающий умирать; из смыслов, которыми он питается, он извлекает ложное деградированное бытие, он искусственно отсрочивает смерть смыслов и располагается в них со всеми удобствами, превращая их в говорящие трупы». «У угнетателя есть все: его язык богат, многообразен, гибок, охватывает все возможные уровни коммуникации, метаязык находится в его монопольном владении. Угнетаемый человек СОЗИДАЕТ мир, поэтому его речь может быть только активной, транзитивной (то есть политической), угнетатель стремится сохранить существующий мир, его речь полнокровна, нетранзитивна, подобна пантомиме, театральна, это и есть Миф».
36.
Далее:«Итак, существует по крайней мере один тип немифической речи, это речь человека-производителя. Везде, где человек говорит для того, чтобы преобразовать реальность, а не для того, чтобы законсервировать ее в виде того или иного образа, везде, где его речь связана с производством вещей, метаязык совпадает с языком– объектом, и возникновение мифа становится невозможным.
37.
Барт высказывает взгляды в сущности совпадающие с моими: «Если я лесоруб и мне надо назвать дерево, которое я хочу срубить, то независимо от формы своего высказывания, я имею дело непосредственно с этим деревом, а не высказываюсь ПО ПОВОДУ дерева. Значит, мой язык имеет в этом случае операциональный характер, он связан с предметом транзитивным отношением: между мной и деревом есть только мой труд, то есть действие, это и есть политический язык; он репрезентирует природу лишь в той степени, в какой я её преобразую, это язык, при помощи которого я ВОЗДЕЙСТВУЮ на предмет; дерево для меня не образ, а смысл моего действия».38.
Однако же это заклинание у него остается таковым, призывом. Я в «Бихевиористской теории рационализма» изложил теорию подобного взгляда на вещи, которая в общих чертах совпала с такой формой мышления как программирование. Сейчас, в этой работе я дам более обширное развитие этой теории.39.
Для начала скажу, что умозаключение Барта о том, что отдающий под козырек молодой африканец-французский солдат означает, что Франция – великая империя, к которому Барт относится с неприязнью, вполне приемлемо в том отношении, что существует связь между событиями «молодой африканец-французский солдат отдает честь» и «молодой африканец-французский солдат предан Франции». Это не «миф», это приемлемая логическая форма, а именно то, о чем я уже заявил в аксиоме о возможности графа, – граф.Итак, графы.
Феномен графа
40.
N-местное соответствие, в целях краткости, я буду называть графом.41.
Теория графов чрезвычайно молода. К. Ст. Дж. А. Нэш-Вильямс в введении к «Теории графов» У. Татта Москва Мир 1988 г. пишет:«В ранний период моей научной деятельности занятие теорией графов было редкостью и считалось болезненной одержимостью. Такой человек не мого надеяться встретить «себе подобного» среди своих коллег, а чтобы найти такового в своей стране должен был затратить массу усилий: он просто не рассчитывал установить научные контакты с другими математиками иначе, как через публикуемые работы. Фактически по этому предмету не было никаких лекционных курсов, ни для аспирантов, ни для хотя бы старшекурсников. Некоторым математикам казалось даже сомнительным, что теория графов вообще является достойным разделом математики. Сомнения, по-видимому, основывались на отсутствии в ней хорошо разработанных методов, а также на недостаточной ее унифицированности и на том, что она казалась состоящей в основном из решений разрозненных задач, не связанных тесно ни друг с другом, ни с остальной математикой».Дадим определение графа:
«Граф это совокупность двух множеств V (точек) и E (линий), между элементами которых определено отношение инцидентности, причем каждый элемент е, принадлежащий Е инцидентен ровно двум элементам v1 и v2 принадлежащим множеству V. Элементы множества V называются вершинами графа G, элементы множества Е – его ребрами. Вершины и ребра графа G называют еще его элементами и вместо v принадлежит множеству V и е принадлежит множеству Е говорят соответственно v принадлежит G и е принадлежит G».
42.
«Миф» Барта представляет собой трехместное соответствие, являющееся неориентированным графом, включающее три вершины (Франция, молодой солдат-африканец, кисть его руки) и два ребра – (молодой солдат-африканец предан Франции, молодой солдат-африканец вскидывает кисть руки).43.
N-местное соответствие «экипаж» может быть представлено в форме графа. Допустим: седок сидит в коляске, кучер погоняет лошадь, седок говорит кучеру трогаться, лошадь запряжена в коляску.
Ребро BC = лошадь запряжена в коляску.
Ребро АD = седок говорит кучеру трогаться.
Ребро DC = кучер погоняет лошадь.
44.
В граф связываются также то, что фон Вригт называет «положениями дел». Это физические инструкции.«Можно поставить вопрос: применима ли модель Гемпеля к объектам, не являющимся событиями? Часто мы хотим знать, не почему произошло некоторое событие, а почему достигается или не достигается некоторое положение дел. Очевидно, этот случай также укладывается в схему Гемпеля. Он даже более фундаментальный, так как понятие события можно анализировать (определять) с помощью понятия положения дел. Можно сказать, что событие представляет собой пару последовательных положений дел.Построим граф:
Другой вопрос, возникающий при описании данной модели, состоит в следующем: должны ли события Е1,…, Еm, которые образуют базис объяснения, возникать раньше Е или они могут быть одновременны с ним или даже возникать позже Е? Это важный вопрос, позднее мы обсудим некоторые его аспекты. Если события E1,…, Еm предшествуют объекту объяснения Е, мы будем говорить о них как об антецедентах Е.
Собственный гемпелевский, теперь знаменитый, пример является типичным примером дедуктивно-номологического объяснения. Экспланандум в нем – некоторое событие, а эксплананс состоит из антецедентных событий и состояний. Почему радиатор моего автомобиля ночью лопнул? Бак был полон воды; крышка была плотно завинчена; не был добавлен антифриз; автомобиль был оставлен во дворе; температура в течение ночи неожиданно упала ниже нуля. Это все антецеденты. В сочетании с законами физики, в частности, с законом, по которому вода при замерзании расширяется, эти предшествующие события объясняют разрыв радиатора. Зная антецеденты и соответствующие законы, мы могли бы с определенностью предсказать рассматриваемое событие.»
Ребро AD = Крышка бака плотно завинчена
Ребро AC = В бак не добавлен антифриз
Ребро ЕВ = Мороз расширил воду
Ребро ВА = Расширенная вода разорвала бак.
45.
Разумеется это только фрагмент соответствия автомобиль, включающего в свое содержание радиатор, воду, антифриз, крышку бака и даже мороз. На самом деле если задаться целью построить граф «автомобиль» то он будет огромен, и объемлет собой весь земной шар.
Аксиомы теории n-местного соответствия.
46.
В качестве предварения к аксиомам, которые будут ниже сформулированы, скажу, что один из самых наивных, полусмехотворных взглядов на геометрию высказал Иммануил Кант сведя ее к результату созерцания в пространстве и времени. Это означало по существу не заметить заклинаний Платона «не геометр не войдет», веса геометрических занятий у пифагорейцев, культа геометрии, царившего в ранней Греции. Для меня всегда было интуитивно ясно, что роль геометрии должна быть фундаментальна и в нижеследующих аксиомах я покажу, что действительно общеупотребимые геометрические формы являются формами осмысления действия, которые потом собственно говоря «увидели» странные греческие цари и привнесли в эти формы понятия угла и длины, создав теорию видимых мыслимых форм. Ниже я покажу, что праформа современной геометрии это мысль и это мысль о действии.
Аксиома о существовании веса ребра.
47.
Теория графов обширна и в изложении Татта занимает триста страниц, я не собираюсь пересказывать ее, а лишь сошлюсь на ее существование. В этой работе я намерен расширить эту математическую теорию рядом аксиом.48.
В теории графов рассматриваются графы с раскрашенными вершинами, но не достаточно продуманы графы с раскрашенными ребрами. Однако очевидно, что раскраска ребер имеет огромный «физический» смысл. Так имеется граф «Я иду в Москву», «Москва столица России». Если раскрашивать ребра в этом графе, то ребра «идти» и «находятся» будут раскрашены в разные цвета. Однако в графе «Я иду к Марии», «Мария идет к Ивану» о ребрах можно говорить как о раскрашенных в один цвет или же как я буду говорить ниже имеющих один вес. Если угодно, то в геометрическом смысле это будут ребра, имеющие равную длину.
Аксиома о существовании графа-круга.
49.
Граф-круг очень легко описать. Допустим, есть вершины «Иван», «Санкт-Петербург» и двухместное соответствие (граф) «Иван едет в Санкт-Петербург». Граф-круг можно построить добавив (бесконечное) количество вершин, но сохранив ребро одного веса. Например: «Иван едет в Москву», «Иван едет в Париж», «Иван едет в Стокгольм» и так до бесконечности. Это соответствие я называю графом-кругом. В самом деле если рисовать этот граф на бумаге, то наиболее ясной для такого соответствия будет такая геометрическая фигура как круг. Ребра одного веса будут зрительно отображены как ребра одной длины. Разумеется если наше соответствие будет всего-лишь трехместным, т. е. представлять собой две инструкции «Иван едет в Санкт-Петербург», «Иван едет в Москву» то это соответствие уже можно называть графом-кругом.
Аксиома о существовании графа-равностороннего треугольника.
50.
Граф-равносторонний треугольник очень прост. Его пример: «Я иду к Ивану», «Иван идет к Марье», «Я иду к Марье».
Аксиома о существовании графа-равнобедренного треугольника.
51.
Здесь я наконец буду говорить об условных инструкциях по аналогии с условным рефлексом Павлова. Вспомним, что его собака вырабатывает слюну для того, чтобы есть мясо. Однако если невозможно есть мясо, то собака и не вырабатывает слюну. В опыте Павлова неясно: собака вырабатывает слюну на дополнительный искусственно сформированный стимул, однако же если ограничиться естественным стимулом, т. е. показывать ей только мясо, но не давать его съесть, то будет ли этот стимул постоянно приводить к выделению слюны. Речь явно идет о двух инструкциях: вырабатывать слюну на мясо и есть мясо, связанных телеологически. Замечу также, что искусственный стимул Павлова оказывается охарактеризован во времени, имеет длительность, с чем я отсылаю вас к пониманию циклов в «бихевиористской теории рационализма».52.
Приведу простейший пример графа.Представим себе инструкции: «греки стремятся победить троянцев», «троянцы стремятся победить зулусов», представляющие собой трехместное соответствие или граф.
Их можно записать в форме соответствия, которое я назову «военные противники»:
Ребро (BC) графа (соответствия) «военные противники» = троянцы стремятся победить зулусов.
Греки стремятся победить троянцев, троянцы стремятся победить зулусов следовательно греки вступают в союз с зулусами. Таким образом появляется ребро AC, которое означает, что греки стремятся заключить военный союз с зулусами.