Эллиот Аронсон. Огр! Огр!

тыкве проигрывают все. Физическая сила может даже мешать. Разрушение не
приведет к разрыву обязательств, этого можно достичь, только победив коня
тьмы на его собственных условиях.
- А каковы его условия? Голди передернуло:
- Никто не знает. Единственный выживший гоблин отказывается говорить,
если предположить, что он действительно знает это. Он только как-то сереет.
Полагаю, это не выяснить, кроме как встретившись с конем тьмы лицом к лицу.
- Думаю, мы знаем достаточно, чтобы продолжить путь, - сказала Танди. -
Давайте возьмем с собой тыкву. Нам надо добраться до огнедуба раньше, чем
исчезнут чары лунной завесы.
Танди отправилась за тыквой - тревога за Загремела оказалась сильнее
страха перед этим растением.
- Мне кажется, у этого глазка тоже есть свои лунные чары, -
пробормотала сирена.
Они продолжили путь. Загремел обдумывал слова молодой гоблинки. Если
физическая сила в борьбе с конем тьмы не имела значения, то почему в борьбу
надо вступить как можно раньше, пока упадок сил не стал слишком явным?
Противоречие это или просто путаница? Он пришел к заключению, что скорее
последнее. Существует слабость тела и духа, тело и дух могут слабеть вместе,
но это не одно и то же. Загремел сейчас был слаб физически из-за
перенапряжения; если бы не схватка с провальным драконом, понадобилось бы
три месяца, чтобы так ослабить его. Возможно, его душа пострадала намного
меньше по сравнению с телом. Но если он дождется истечения срока и лишь
тогда встретится с конем тьмы, душа его станет слишком слаба, чтобы выиграть
в состязании, где бесполезна физическая сила. Да, в этом был смысл. В
вопросах магии зачастую бессмысленно говорить о смысле, но иногда это
помогает.
Они добрались до прелестной полянки. Однако на ней было какое-то
странное мерцание, заставившее Загремела почувствовать себя несколько
необычно; он отвел глаза.
- Мое дерево! - воскликнула гамадриада, внезапно оживая.
Загремел поставил ее на землю:
- Где?
- Здесь! За лунной завесой! - Казалось, Огняна становится сильнее с
каждым мгновением; она бросилась на поляну и исчезла в мерцающей ряби.
- Похоже, чары еще действуют, - заметила Танди.
Она последовала за Огняной с тыквой в руках и тоже исчезла. Остальные
отправились следом.
Проходя сквозь завесу, Загремел почувствовал мгновенный приступ легкого
головокружения - и тут же оказался по ту сторону. Перед ним стояло дерево -
средних размеров огнедуб, листья которого горели в лучах закатного солнца.
Гамадриада в экстазе обнимала его ствол; ее тело было почти неразличимо на
его фоне, к ней возвращался естественный цвет. Она воссоединилась со своей
душой. Дерево тоже прямо-таки расцвело, его увядающие листья вновь налились
жизненной силой. Было очевидно, что и оно тосковало по своей дриаде.
В любви дерева и нимфы друг к другу было что-то невероятно
трогательное.
Танди подошла к огру, ее голубые глаза светились непонятными для огра
чувствами.
- Загремел, если бы я знала... - Она осеклась и протянула ему тыкву.
- Мы оставим тебя там, пока не истает лунная завеса и не придут люди,
чтобы срубить это дерево, - сказала сирена. - Может, тебе хватит времени,
чтобы одолеть коня тьмы и вернуть свою силу. - Она взяла у дриады клубок
веревки, который та, по-видимому, хранила у себя на дереве: - Воспользуйся
этим, чтобы не заблудиться.
- Но сперва съешь что-нибудь... - Чем принесла фрукты. - И выспись
хорошенько.
- Нет. Я хочу все поскорее уладить, - ответил Загремел.
- Ну пожалуйста, съешь что-нибудь! - умоляюще произнесла Танди. - Ты
успеешь много съесть даже за несколько минут.
Справедливые слова, к тому же он был голоден. Это обычное для огра
состояние. А потому Загремел в один присест умял все фрукты, принесенные
Чем, заглотив их целиком по огрскому обыкновению, и наполовину осушил
родник, пробивавшийся из земли у корней дерева.
Когда солнце, высветив верхушки дальних деревьев, закатилось за лес,
Загремел попрощался со своими шестью столь разными попутчицами, словно
отправлялся в долгий и опасный поход. Потом сел, прислонившись спиной к
стволу дерева, взял в руки тыкву и приставил к ее глазку свой правый глаз.
И сразу же оказался в тыквенном мире. Он стоял перед склепом, будто
только что выбрался оттуда. Танди здесь не было. Загремел на миг испугался,
что ей придется разделить с ним это новое приключение, поскольку раньше она
была здесь с ним, но, разумеется, теперь она свободна.
Среди камней, ероша шерсть огра, метался холодный ветер. Ландшафт был
мрачен - могильные плиты, чахнущие растения и угрюмое темное небо.
- Великолепно' - воскликнул Загремел. - Как бы я хотел остаться здесь
навсегда!
Но настырный интеллект косящих глаз заставил его мысленно исправить
фразу: "Я хотел бы остаться здесь навсегда, после того как выручу свою душу,
обрету полностью свою силу, спасу дерево гамадриады, доставлю Танди и всех
прочих туда, куда они идут, и найду смысл ответа доброго волшебника. Когда
все это будет улажено, рай тыквенного мира будет для меня прекрасным
развлечением".
Он боялся, что окажется в каком-нибудь другом месте и попросту не
сможет довести дело до конца. Хотя гоблинка и говорила, что так не бывает,
все-таки это другая тыква, которая может и не знать, где окончились его
приключения в предыдущей. Теперь Загремел успокоился и вновь поверил, что у
него есть возможность добраться до коня тьмы и вытребовать назад свой залог.
В конце-то концов, огр он или нет?!
Загремел сжимал в руках клубок бечевки, который взял с собой в тыкву,
забыв о своих перчатках и оранжевой куртке. Он прошел назад до стены дома с
привидениями и привязал к столбику у крыльца один конец веревки, затем
пересек кладбище наискосок до дальних ворот; веревка тянулась вслед за ним.
Клубок был солидных размеров, так что Загремел не сомневался, что веревки
ему хватит на весь путь.
Откуда-то вылез скелет, решив выяснить, что происходит; Загремел
скорчил ему жуткую рожу, и тот улепетнул так быстро, что только кости
кастаньетами простучали. Да, эта костлявая публика надолго его запомнила!
За воротами открывалась широкая долина, темная и пустая, освещенная
мерзким светом бледной луны. Уродливые черные облака, наводя жуть,
проползали по тоскливому небу, складываясь в темные картинки, очертаниями
напоминавшие троллей, гоблинов и огров. И разумеется, все прочие туманные
существа разбегались от огроподобных облаков. Загремел восхитился - это
зрелище было еще лучше предыдущего! Кто бы ни был хозяином тыквенного мира,
он явно не забывал об огрских вкусах.
Куда же теперь идти? Целью Загремела было не наслаждаться здешними
красотами, а найти коня тьмы. Но он знал, что придется идти еще долго,
прежде чем он найдет последнее место, где надо искать коня тьмы. Поэтому
надо быстрее отправляться в путь, чтобы пройти как можно больше.
А потому он потопал вперед, прямо через прекрасную пустынную и
безжизненную равнину. Растрескавшаяся земля дрожала под его тяжелыми шагами.
Загремела эта дрожь приятно возбуждала, он восстанавливал силы. Но теперь,
благодаря гоблинке, он знал: чтобы победить здесь, физической силы
недостаточно. Конечно, его сила сослужила добрую службу, когда требовалось
напугать голос в гробу и вернуть душу Танди, но в уплату за это ему пришлось
заложить свою. А может, гроб и не дал ему ничего, что не принадлежало ему
самому раньше, а он одурачил сам себя, решив, что сила огра может устрашить
мертвых. Проклятие косящих глаз заставляло видеть весьма неприятные истины!
Однако, видимо, не стоит принимать на веру и это озарение. Можно
вернуться назад, еще разок тряхануть гроб и определить, действительно ли он
так боится грубой огрской силы. Ведь, в конце концов, скелеты и теперь
разбегались от него... Нет, это искушение, которое нужно преодолеть, не то
оно приведет его к тому, чего делать ни в коем случае нельзя, - он пойдет по
собственному следу. Поразмыслив, Загремел направился вперед.
На мрачном горизонте появились черные точки. Они быстро увеличивались,
слышался перестук копыт, звучавший все громче и громче. Ночные кобылицы!
Значит, вот где они пребывают днем - здесь, где вечная ночь.
Кобылицы были красивыми животными, абсолютно черными, с развевающимися
хвостами и искрящимися гривами, с темными мерцающими глазами. Ноги их были
гладкими и мускулистыми; двигались они со скоростью мысли. Через несколько
мгновений они окружили огра кольцом и поскакали рядом, издавая
предостерегающее ржание. Они не хотели, чтобы он шел туда, куда идет, но,
поскольку, как он видел, коня тьмы среди них нет, надо было идти дальше.
Загремел проигнорировал их предупреждение. Он продолжал двигаться
вперед, и кольцо кобылиц следовало за ним, не отставая ни на шаг. Он прыгнул
- кобылицы прыгнули за ним. Как он и думал, эти волшебные существа
передвигались с помощью магии, - ногам лошади-сновидения не обязательно
прикасаться к земле. Принц Дор однажды упомянул о спасении от кошмаров на
облаках, за пределами досягаемости кобылиц, но, возможно, в ту ночь ему не
должны были доставляться кошмары... Кобылицы способны проникать куда угодно,
и Загремел не мог просто так вырваться из их круга.
Впрочем, он этого и не хотел.
Эти красивые, здоровые существа нравились ему. Они были созданиями
огрского типа. Он припомнил, что одна из кобылиц подвезла Танди до замка
доброго волшебника, что, возможно, повернуло ее судьбу к лучшему. Добрый
волшебник дал Танди приют на год, и, вероятно, его ответ открыл дорогу к
решению ее проблемы. Возможно, ее отец, солдат Кромби из замка Ругна,
немногим сумел бы ей помочь. Загремел встречал этого человека. Кромби старел
и уже не был таким могучим воином, как в прежние времена. Кроме того, он
женоненавистник и, возможно, не воспринял бы всерьез проблемы дочери. А даже
если бы и воспринял, не смог бы ничего сделать, не покинув своего поста в
замке Ругна.
Ночные кобылицы... На одной из них Танди во сне добралась до замка
доброго волшебника Хамфри. Потом из-за этого душа девушки попала в заклад,
причинив тем самым Танди глубокое горе. Может, это им и было нужно? Может,
они сейчас рядом, потому что им доставляет удовольствие чувствовать
раздражение огра?
Однако Загремел все еще знал слишком мало для того, чтобы действовать.
На какой вопрос Танди добрый волшебник дал ответ? Она никогда не
рассказывала. Было ли это как-то связано с той ночной кобылицей и закладом
души? Но она подвергла свою душу опасности именно ради того, чтобы добраться
до доброго волшебника. Не слишком выгодная сделка. Кроме того, Танди ничего
не знала о закладе и, следовательно, не могла спросить об этом у волшебника.
Как может путешествие с огром разрешить ее проблему? Было ли то, что
Загремел заменил заложенную душу девушки собственной, задумано добрым
волшебником? Возможно, но то, как огр понимал смысл действий доброго
волшебника, вступало в противоречие с таким предположением. Хамфри незачем
обманывать людей в отношении их платы за ответ. Он не стал бы притворяться,
что плата заключается в обычной охране, когда речь шла о замене души. Еще
одна загадка.
До последнего времени Танди весьма беспечно приглашала к ним в компанию
все новых попутчиц, так что теперь в их группе шесть женщин. И скорее всего,
сейчас их компания была самой невероятной во всем Ксанфе. Как правило,
девушки бежали от огров без оглядки - и не без оснований: любая из них была
лакомым кусочком. Сам Загремел не давал воли своим природным инстинктам лишь
потому, что в данный момент нес службу, порученную ему добрым волшебником...
Он помотал головой, попутно вытряхнув нескольких разъяренных блох. Нет,
здесь он не уверен в мотивах своего поведения. Хруп, его отец, был
огром-вегетарианцем, женатым на людской женщине, так что Загремел рос в
нетипичной огрской семье. Его родным было позволено общаться с людьми из
замка Ругна, поскольку они уважали человеческие законы. Сам Загремел
действовал не в соответствии с клятвой или человеческими наклонностями;
просто он знал, что, если возвратится к дикости, доступ в общество людей
будет ему навеки заказан. Любой, кто причинял неприятности королю Тренту,
рисковал превратиться в жабу или лесного клопа - Трент был великим
превращателем. Серьезный аргумент в пользу уважения законов Ксанфа. Поэтому
Загремелу за всю жизнь ни разу не довелось ни глодать человеческие кости, ни
похищать аппетитных девиц. Возможно, он и лишался чего-то важного, но не
желал даже думать о том, что один хороший обед заменит дружбу, которую он
поддерживал с некоторыми людьми. Значит, возможно, то, что хранило Танди и
прочих в этом путешествии, серьезнее, чем просто служба доброму волшебнику.
Считается, что огры не нуждаются в обществе, но проклятие косящих глаз
наглядно демонстрировало, что Загремел, по крайней мере в этом отношении, не
является обычным представителем своего народа. Он знал, что ему будет
одиноко - так же, как сирене, - если он останется один.
Загремел внезапно осознал, что диаметр окружавшего его кольца
уменьшился вдвое. Пока он топал вперед, предаваясь неогрским размышлениям,
кобылицы сжимали кольцо. Скоро они окажутся на расстоянии вытянутой руки от
него.
А когда их круг окончательно сомкнется - что будет тогда? Обычные
лошади вряд ли способны причинить вред огру. А эти? Каждая, конечно, весила
столько же, сколько сам огр, но это всего лишь лошади: передняя часть от
морского коня, задняя - от кентавра. Как правило, они красивы и хорошо
воспитаны. Пусть уши этих лошадей плотно прижаты к голове, гривы опасно
поблескивают, словно шипы, хвосты хлещут, как плети, зубы зловеще блестят в
лунном свете, а глаза хищно следят за ним - так, словно он не монстр, а
добыча, - он знал, что, обладая полной силой огра, может швырнуть любую из
них через всю долину. Зачем бы им приближаться к нему?
В следующий миг он получил ответ. Это обычные ночные кобылицы,
привычные к доставке дурных снов нужным клиентам. На них не лежит
интеллектуальное проклятие косящих глаз, они не наделены сверхлошадиным
интеллектом. Они применяли к нему стандартную тактику - окружили, чтобы
напугать...
Загремел расхохотался. Подумать только - кто-то пытается напугать огра!
Кобылицы растерялись и смешались в кучу. Это было не по правилам.
Жертва не должна смеяться. Что случилось?
Загремел почувствовал жалость к ним.
- Я не собирался портить вам игру, кобылицы, - извиняющимся тоном
проговорил он. - Можете снова меня окружить, и я притворюсь испуганным. Я не
хочу, чтобы у вас были неприятности с конем тьмы. Честно говоря, я сам хотел
бы с ним встретиться. Вы не проводите меня к нему?
Кобылицы беспорядочно метались вокруг, их боевой порядок был
непоправимо нарушен. Они пришли сюда, чтобы устрашить, а не в игрушки
играть! А если это не удалось, что ж, у них есть и другие дела. Кроме того,
когда он отправился в тыкву, уже приближалась ночь. Их табун распался.
Возможно, через час они рассеются по всему Ксанфу, неся свои тяжкие сны.
- Подождите! - крикнул Загремел. - Которая из вас подвозила Танди?
Одна из кобылиц заколебалась, словно пытаясь вспомнить.
- Год назад, - продолжил Загремел, - маленькая девушка, каштановые
волосы, иногда дает волю гневу...
Черные уши дернулись вперед - кобылица вспомнила!
- Она передает тебе свою благодарность, - сказал Загремел. - Ты
действительно ей помогла.
Кобылица заржала, она казалась заинтересованной. Заботила ли этих
существ судьба или благополучие тех, кому они привозили сны? Интеллект
Загремела не позволял ему судить о ком-либо, например о кобылице, только по
той работе, которую это существо выполняет. Есть огры, которые не гложут
костей; есть кобылки-страшилки, которые не ненавидят девушек.
- Ты хотела уничтожить ее? - спросил он. - Когда вы заставили ее
заложить душу.
Кобылица вскинула голову, раздувая ноздри.
- Ты не знала? - спросил Загремел. - Когда она попала в тыкву, гробовая
тварь украла ее душу под тем предлогом, что это плата за поездку.
Кобылица фыркнула. Она не знала. Загремел почувствовал себя несколько
лучше. В тыквенном мире, так же как и в Ксанфе, царил закон джунглей, и
каждый старался урвать кусок у зазевавшегося. Но не все были повинны в этом.
- Она, может быть, снова придет сюда, - продолжил он. - Тогда ты
увидишь ее идущей по моему следу. - Он указал на тянущуюся за ним веревку. -
Если захочешь, снова подвезешь ее и как-нибудь объяснишь ей, что тут
происходит. Это поможет ей быстрее догнать меня. Но больше никаких закладов!
Кобылица снова фыркнула, роя копытом землю. Идея снова кого-нибудь
подвозить ее не радовала.
- Я могу заключить с тобой сделку, - сказал Загремел. - Я не хочу,
чтобы Танди попала здесь в беду. Не подвергать же риску ее душу! Могу ли я
что-то сделать для тебя там, во внешнем мире?
Кобылица задумалась. Затем просветлела. Она облизала губы.
- Какая-то еда? - спросил Загремел, и кобылица кивнула. - Что-нибудь
вкусненькое? - Она снова кивнула, соглашаясь. - Кусочек карамельной скалы?
Она отрицательно заржала. Загремел попытался играть в угадайку, но так
и не выяснил, чего же она хочет.
Все прочие кобылицы уже исчезли, эта тоже беспокойно вздрагивала; он не
мог дольше ее задерживать.
- Ну, может, если я увижу это, пойму сам, - сказал Загремел. - Может,
Танди догадается и принесет это с собой, если придет. Не забывай меня,
договорились?
Ночная кобылица кивнула, развернулась и поскакала прочь. Несомненно, ей
надо было еще забрать груз снов, которые она должна доставить своим спящим
клиентам. Может, один из ее клиентов - кто-то из его друзей, оставшихся у
огнедуба?
- Удачи! - крикнул ей вслед Загремел, и она махнула хвостом в знак
благодарности.
Оставшись опять один, он задумался, не глупо ли поступил. Какие дела
могут у него быть с ночными кобылицами? Что может попросить ночная кобылица
такого, чего не в силах найти сама во время своих вылазок в Ксанф? Он огр,
любящий ужас и жестокость, и здесь оказался по личному делу. Однако
почему-то он чувствовал, что лучше попытаться поладить с теми существами,
которых встречает. Может, из этого что и выйдет.
Проклятые косящие глаза! Они не только заставляли его поступать не
по-огрски, они заставляли его задумываться о смысле того, что он делает, и
наполняли неприятным чувством сомнения. Что за проклятие!
Загремел решительно двинулся вперед. На горизонте показалось что-то
новое, и он направился туда. Вскоре перед ним возникло здание, нет, замок,
нет, пожалуй, еще больше - окруженный стеной город.
Приблизившись, он увидел, что город весь из золота. В свете луны он
сиял темно-золотым. Но, подойдя еще ближе, он обнаружил, что это не золото,
а желтая медь - почти такая же блестящая, но и вполовину не такая
драгоценная. И все же это было чудом.
Внешняя стена состояла из клепаных листов металла, сверкающего под
любым углом. Главные ворота, сделанные из того же материала, были так
огромны, что даже Загремел казался маленьким рядом с ними. В таком городе
могли бы жить великаны!
Загремел задумался. Если дверные ручки в доме с привидениями били
маленькими молниями, что же будет здесь? Он сомневался, что сможет сорвать
ворота с петель, - они огромные и прочные, а он сейчас сравнительно слаб.
Конечно, признавать это неприятно, но он уже недостаточно глуп, чтобы
пренебрегать подобными вещами.
Огр задумался, используя в полной мере проклятие косящих глаз. Ему
нужна изоляция - что-нибудь, что предохранит от удара током. Но поблизости
ничего не было, городская стена вырастала прямо из песка. Он мог бы
воспользоваться своей оранжевой курткой, но здесь, в тыкве, ее на нем не
было. С собой у него была только веревка, а она не годилась.
Что ж, ничего не поделаешь, придется коснуться металла. Внутри мог
оказаться металлический пол, тогда маленькие молнии будут бить при каждом
шаге. Зачем откладывать, лучше выяснить сразу. Он вытянул вперед толстый
палец и дотронулся до ручки.
Удара не последовало. Загремел схватился за ручку и повернул ее.
Щелкнул замок, и дверь открылась внутрь. Она не была заперта!
Коридор из ярко блестящего металла вел от ворот в город. Загремел
вошел, почти уверенный в том, что дверь за ним захлопнется. Она не
захлопнулась. Шлепая босыми пятками по прохладному металлу, огр продолжил
свой путь по коридору.
Он вышел в открытый двор, вымощенный латунью. Сверху струился лунный
свет, казавшийся неестественным в царстве металла. Стояла тишина, казалось,
в городе нет ни одной живой души.
- Эгей! - крикнул Загремел, достаточно громко, чтобы поднять даже
мертвых, которых он, пожалуй, и ожидал здесь встретить.
Ни один мертвец не поднялся. Если они его и слышали, то предпочли
проигнорировать. Казалось, город пуст. Во всем этом было что-то
жутковато-нереальное, что всегда нравилось Загремелу. Но его занимало, кто
построил этот город и куда ушли эти люди. Это место выглядело слишком
интересным, чтобы покидать его. Если бы огры строили города, они построили
бы именно такой город. Но разумеется, огры недостаточно умны для того, чтобы
построить дом, а тем более город. О таком красивом городе из меди и говорить
нечего.
Загремел затопал через город, его большие плоско-стопые ноги заставляли
мостовую приглушенно гудеть. По обе стороны улицы возвышались медные дома с
невыразительными квадратными фасадами. Загремел глянул наверх и обнаружил,
что и крыши тоже плоские. Нигде ни окон, ни дверей. Разумеется, для обычного
огра это не имело бы значения - он всегда проломил бы окно где и когда ему
вздумается. Все вокруг было отполировано до зеркального блеска; в каждой
гладкой поверхности - а их здесь было предостаточно - Загремел видел свое
отталкивающее отражение. Казалось, по бокам от него шли два медных огра, а
третий топал под улицей вниз головой.
Загремел вспомнил историю, которую ему поведал его отец Хруп: как тот
вошел в спящий город и обнаружил прекрасную огрицу с лицом, напоминающим
тарелку остывшей каши, ту самую, которая стала матерью Загремела. Медный
город пробуждал приятные воспоминания об этом. Может, и Загремела здесь
ожидает его огрица? Волнующая мысль, особенно если, как он надеялся, огрица
будет не из латуни.
Он бродил по городу, но не обнаружил ни одного входа в дом. Если
где-нибудь здесь и есть спящая огрица, она спрятана далеко, и он не мог
найти ее. Загремел стукнул по стене, заставив ее вибрировать, но, хотя, к
его радости, гром прокатился по всему городу, никто не появился. Он ударил
сильнее, стараясь проломить дыру в стене. Ни к чему хорошему это не привело
- он был не очень силен, а медь очень прочна, к тому же руки его не защищены
стальными рукавицами. Кулак заболел, и Загремел сунул его в рот.
Огр начал заводиться. Если до того ему встречалось хоть что-то
интересное, вроде ходячих скелетов, электрических дверей и ночных кобылиц,
теперь вокруг была только медь. Чего он здесь добивается?
Он вновь обратился к проклятому интеллекту косящих глаз и основательно
поразмыслил. До сих пор каждое маленькое приключение в тыкве было чем-то
вроде загадки, которую требовалось разгадать: преодолеть какую-нибудь
преграду или отразить нападение, прежде чем перейти к следующему пункту
программы. Так что, возможно, недостаточно просто зайти в пустой город и
выйти из него - такой результат могут не засчитать! Надо было разгадать и
эту загадку, таким образом уменьшив количество вариантов и сузив территорию
поисков, на которой мог находиться конь тьмы.
Похоже, простая физическая сила здесь не требовалась. Тогда что?
Должен быть какой-то другой способ разбудить этот сонный город, чтобы
затем победить в нем. Может, магическое заклятие? Но Загремел не знал
никаких заклятий; кроме того, судя по виду, в городе не имелось знакомых ему
видов магии. Что же еще можно сделать?
Он бродил по улицам, по-прежнему разматывая бечевку и избегая
пересекать собственный след. И вот в маленьком уединенном скверике точно под
луной он обнаружил постамент. На постаменты, находящиеся точно под луной,
обычно ставят какие-то особенные вещи - так подсказывала ему память. Поэтому
он подошел прямо к постаменту и присмотрелся.
Он был разочарован. Там находилась только медная кнопка. Ничего не
оставалось, кроме как нажать ее. Последствия могут оказаться серьезными, но
ни один уважающий себя огр не станет беспокоиться из-за таких мелочей. Он
опустил на кнопку большой палец и с силой нажал. Если повезет, это спустит с
цепи всю преисподнюю.
Как оказалось, ему повезло. Большая часть преисподней сорвалась с цепи.
Раздался приятно оглушающий вой сигнала тревоги, наполнивший вибрацией
весь этот замкнутый мирок. Затем все металлические дома сдвинулись со своих
мест и начали со скрипом двигаться по металлическим улицам и площадям.
Вскоре, подумал Загремел, просто негде будет встать.
Это уже похоже на настоящее дело! Сначала Загремел хотел поразмяться и
остановить сближающиеся дома грубой огрской силой. Но сейчас сил у него было
не так уж много, и в любом случае лучше пораскинуть мозгами. Вероятно,
косящие глаза постепенно развращали его, заставляя подавлять собственную
природу. Теперь способность размышлять уже казалась ему меньшим проклятием,
чем раньше, - явный признак развращенности. Сила разума развращает, а