Эллиот Аронсон. Огр! Огр!

поверхности Ксанфа магической пыли из неизведанных глубин. Жители деревни
распыляли ее и, используя силу крыльев плененной птицы рок, поднимали
пылевые облака в воздух. В непосредственной близости от колодца пыль вселяла
безумие, чуть дальше вызывала разноцветные градинки, а всему Ксанфу в целом
дарила магию, разряжаясь до природного состояния обычной пыли. Если жители
деревни не будут выполнять своих обязанностей, пыль - А с ней и магия -
будет распространяться неравномерно, тем самым вызывая множество проблем.
Жившие в деревне пыльники, разумеется, верили в это и усердно
трудились, чтобы обеспечить равномерное распределение магической пыли. Но
мозг Загремела, зараженный интеллектуальной инфекцией косящих глаз,
изобретал каверзные возражения, ставя под сомнение то, во что свято верили
обитатели деревни.
Если магия действительно заключается в этой пыли, она должна
существовать столько же, сколько и сама пыль, постепенно угасая по мере
того, как та изнашивается. Но во время безволшебья весь Ксанф в одно
мгновение стал подобен Обыкновении. Это произошло как раз перед рождением
Загремела, но его родители рассказали ему все об этом времени. Они сочли это
романтичным, пожалуй, даже чем-то вроде знака их любви. В то время Хруп
утратил свою гигантскую силу, однако другие пострадали гораздо серьезнее, а
некоторые даже погибли. Потом магия вернулась так же внезапно, как и
исчезла, и Ксанф вновь стал таким, как прежде. Не было великих перемещений
пыли и никаких пыльных бурь. Из чего следует вывод, что от пыли магия Ксанфа
не зависит.
Пыль поднимается из-под земли, а значит, подземные области должны быть
значительно более волшебными, чем поверхность Ксанфа. Танди жила под землей
всю свою жизнь, однако была совершенно нормальной. Похоже, у нее вообще нет
магических способностей. Так как же в таком случае магия может быть
сконцентрирована под землей?
Однако Загремел решил не поднимать этих вопросов в разговорах с
жителями деревни, поскольку это только усложнит им жизнь. А может, пыльники
правы в своей вере, а ошибается он в своих возражениях? В конце-то концов,
ну что могут понимать эти косые глаза в основах существования Ксанфа?
Направление его мыслей изменилось. Магической силы - вот чего, по всей
видимости, просила у доброго волшебника Танди! Ему повезло, он родился
огром, а огру хорошей заменой магической силы служит сила физическая. Когда
Загремел побывал в Обыкновении, вне магического окружения Ксанфа, он, к
своей печали, потерял на время и свою силу, и свои рифмы. Теперь же он
утратил свои рифмы и наивность, но не силу.
Было ли проклятие интеллекта, наложенное на него косыми глазами,
действительно проклятием? В глубинах, куда его столь неожиданно
приобретенный интеллект позволял ему спускаться, бесспорно есть своя
прелесть. Но огру полагалось быть глупым, а потому Загремел чувствовал себя
не в своей тарелке.
Загремел решил, что отныне будет большую часть времени молчать,
предоставив Танди говорить за них обоих. Может, теперь он и не стопроцентный
огр, но по крайней мере постарается казаться таковым. Если поддерживать
иллюзию собственной глупости, может, когда-нибудь он действительно вернется
в это состояние. Стоило попробовать. А пока он постарается скрыть свой
позор...

Глава 4

КОТАСТРОФЕЙ

С утра они отправились по старой тропе, окруженной земляным валом и
ведущей к маленькому озеру, где находился остров, на котором жила сирена.
Это были очень милые места, и неприятностей по дороге почти не встретилось,
что показалось Загремелу скучным, а Танди - чрезвычайно приятным.
Сирена оказалась зрелой русалкой, чья красота в молодости была
сногсшибательной, да и сейчас она смотрелась не намного хуже. Очевидно, все
это время она жила благодаря рыбной ловле и казалась вполне довольной
судьбой.
- Мы принесли вести от твоей сестрицы горгоны, - возвестила Танди,
когда они по мелководью перебрались на остров.
Русалка немедленно заинтересовалась. Она выбралась из воды, приняла
человеческий облик - попросту ее рыбий хвост стал парой очаровательных ножек
- и пошла навстречу гостям, в то время как превращение продолжалось. В воде
она находилась совершенно обнаженной, что не имело большого значения,
поскольку вся нижняя половина ее тела была рыбьей. А сейчас, по мере
высыхания, чешуйки, покрывавшие ее хвост, превращались в отливающее металлом
чешуйчатое платье, закрывавшее не только ножки, но и верхнюю часть торса. По
причине, которой Загремел никогда не понимал, не было ничего зазорного в
том, что русалки демонстрировали обнаженную грудь, однако человеческим
женщинам это не дозволялось. Хвостовые плавники русалки превратились в пару
маленьких туфелек. Волшебство, конечно, пустяковое, но удобное. В конце
концов, подумал Загремел, ноги у нее так не замерзнут.
- Моя сестренка! - воскликнула сирена. Ее грудь под свежевозникшим
платьем вздымалась от волнения. - Как ее дела?
- Ну, она теперь замужем за добрым волшебником Хамфри...
- О да, я слышала! Но как она себя сейчас чувствует?
- Сейчас? - Танди наморщила лоб, пытаясь понять.
Загремел ухватил суть вопроса сирены.
- Она хочет знать, не беременна ли Горгона, - прошептал он.
Танди растерялась:
- О... этого я не знаю. Я не думаю. Но она выглядит вполне счастливой,
и волшебник тоже... Сирена нахмурилась:
- Я так рада, что она нашла себе пару... Хотелось бы мне, чтобы и я...
Только теперь, вблизи, пользуясь увеличительным стеклом своего
интеллекта, Загремел понял наконец, что сирена вовсе не счастлива. Она
утратила почти всю свою неотразимую магию лет двадцать назад, а теперешняя
жизнь не удовлетворяла ее...
Раньше Загремела не волновали подобные вещи. Огров мало заботят
подробности жизни мифических существ. Теперь, благодаря проклятию косящих
глаз, Загремел понимал, в чем проблема сирены, и чувствовал также
необходимость облегчить ее ношу.
- Мы направляемся к озеру Огр-Ызок. Может, если ты тоже отправишься
туда, найдешь себе там пару... Сирена просияла:
- А что, может быть!
- Но мы не знаем, как найти дорогу. Безумие мешает, - добавил Загремел.
- Досадная помеха, - согласилась сирена. - Но ее можно и обойти.
- Мы бы хотели знать как.
- Ну, можно воспользоваться котапультой. Только тогда придется платить
коту.
- И чем ему платят? - встревожилась Танди. - Если он что-то вроде
демона, то вряд ли нас это устроит!
- Он любит кошачью мяту, а ее нелегко добыть.
- Загремел добудет, - радостно сообщила Танди. - Он победил древопутану
и целый отряд муральвов.
- Ну да, он же огр, - со знанием дела подтвердила сирена. - Для огров
это обычное дело.
- Почему бы тебе не пойти с нами и не показать, где растет кошачья
мята? - предложила Танди. - А потом мы все вместе пошли бы к котапульте и
отправились на озеро Огр-Ызок.
Сирена задумалась.
- Не уверена, что от меня будет много пользы. И я никогда еще не
путешествовала в одной компании с огром. - Она повернулась к Загремелу: - Ты
ручной? Я слышала немало плохого об ограх...
- И все это верно! - согласился Загремел. - Огры - худшие из двуногих
негодяев. Но я воспитывался в окрестностях замка Ругна, так что меня можно
считать относительно цивилизованным.
- Когда ты узнаешь его получше, он и тебе покажется очень милым, -
вмешалась в разговор Танди. - Он никогда не грызет кости друзей.
- Что ж, рискну, - решилась сирена. - Я отведу вас туда, где растет
кошачья мята.
Она расправила платье, уложила в мешок несколько рыбешек, чтобы было
чем перекусить в дороге, и повела их на восток от озера.
Кошачья мята росла в укромном уголке джунглей, путь к которому
преграждал бушующий поток. Им пришлось пройти по узкой кошачьей тропке мимо
водопада, который охраняла дикая кошка.
- Не свалитесь в воду, - предупредила сирена. - Это котализатор, от
которого у вас начнется котар, котатония и коталепсия.
- Я не поняла, - нервно откликнулась Танди. - Это плохо?
- Котализатор - вещество, которое ускоряет процесс изменения, - призвав
на помощь свой новоприобретенный интеллект, пояснил Загремел. - В том, что
касается нашей живой плоти, эти изменения, вероятно, будут сводиться к
деградации и разрушению, таким как котар, то есть воспалительный процесс в
носовой полости, котатония, то есть ступор, и коталепсия, то есть утрата
двигательных и речевых функций. Лучше держаться подальше от этой воды; она
не производит впечатления целебной.
- Да, не производит, - слабым голосом подтвердила Танди. - Но на
кошачьей тропинке дикая кошка! Она нас попросту сбросит!
- На твоем месте меня бы это не тревожило, - ответил Загремел. Он
шагнул на кошачью тропу - раскачивающийся подвесной мостик. Тот прогнулся и
зашатался под тяжестью огра, но Загремел обладал отличным чувством
равновесия, свойственным всем примитивным существам, и уверенно двинулся
вперед.
- Но без жестокостей! - умоляюще попросила Танди.
Дикая кошка оказалась большим рыжеватым зверем семейства кошачьих с
длинными усами и большими лапами. Она зашипела и начала подкрадываться к
Загремелу. Хвост ее нервно подергивался.
Без жестокостей? Драка была бы славным развлечением, но теперь Загремел
осознавал, что девушки будут волноваться, и поэтому применил свой интеллект,
чтобы выработать более мирное решение. А если поступить с кошкой так же, как
с тем ровным чудищем возле замка доброго волшебника?
- Я хочу тебе кое-что показать, киска. - Он наклонился вперед, вытянув
правую руку. Дикая кошка недоверчиво замерла.
Загремел аккуратно сжал защищенные сталью пальцы в сверкающий металлом
здоровенный кулак. Солнечные зайчики весело запрыгали в разные стороны,
когда кулак начал медленно поворачиваться. Просто удивительно, как эти
солнечные зайчики помнят, кому куда прыгать!
Загремел сунул покрытый металлом кулак прямо под нос дикой кошке.
- Ну, киска, - тихо сказал он, - если ты не покинешь тропу с
максимально возможной скоростью, тебе, вероятно, придется познакомиться с
этой конечностью поближе. Ну как, такая перспектива тебя устраивает?
Уши кошки нервно задергались, словно у нее внезапно расстроилось
пищеварение; похоже, ее словарный запас был весьма ограничен. Она оценивающе
разглядывала конечность, оказавшуюся возле ее носа. Кулак отбросил новую
серию солнечных зайчиков, одновременно, казалось, увеличиваясь в размерах.
Огр стоял спокойно и уверенно, шерсть его не вздыбилась, мускулы почти не
напряглись. Через мгновение, невоспитанно фыркая, дикая кошка решила, что на
сей раз лучше не связываться, и отступила.
Очень хорошо, подумал Загремел, переговоры завершены. Теперь у него
хватало ума на то, чтобы достигать цели, не круша всех и вся на своем пути.
Конечно, интересно было бы сбросить кошку в воду и посмотреть, что с ней
произойдет, но на этот раз от удовольствия придется отказаться.
С небесных высот спустился воркот - птица с телом вороны и головой
кота.
- Мя-я-у! - издевательски крикнул он дикой кошке, издал кошачий боевой
вопль и, выпустив когти, ринулся на Загремела.
Рука огра взметнулась вверх. Толстые пальцы схватили птицу, и та издала
жалобный крик. Загремел притянул воркота к себе, выдернул у него из хвоста
одно длинное перо и отшвырнул птицу в сторону. Воркот неловко, с трудом
полетел прочь. У него явно отшибло охоту драться - и вышибло большую часть
способности летать.
Тупорыленький котильон внизу попытался высказать свои возражения. Он
поднял кошачью головку над речным потоком и завыл. Голос у него был
гнусавый, злосчастное существо явно страдало котаром, а возможно, и
коталепсиеи, - хотя, скорее всего, у него выработался некоторый иммунитет к
этой воде. Загремел кинул перо в пасть рыбке. Котильон закашлялся, громко
втянул носом воздух и исчез.
Теперь Загремел, Танди и сирена могли перебраться на другой берег
беспрепятственно.
- Иногда действительно удобно иметь под рукой огра, - заметила Танди.
Похоже, абсолютное недоверие к Загремелу она сменила на столь же абсолютную
веру в него, и, пожалуй, Загремелу это не было неприятно.
Дорога вела через низину, где из котчупа высовывались кошачьи хвосты
камышей. Здесь же паслись стада скотов, отъедавшиеся впрок на случай
проявления котаклизмы. Завершался путь у котакомбы.
- Кошачья мята растет там, внутри, - сказала сирена, указывая на
зубастый каменный гребень, закрывавший вход. - Но входить туда опасно,
поскольку, если придет котаклизма, все скоты бросятся внутрь.
- Тогда я пойду один, - сказал Загремел.
Он смахнул с дороги каменный гребень и направился прямо внутрь. Вскоре
стало совсем темно, но огры хорошо видят в темноте, так что это его не
волновало.
- Не накликай котастрофея! - крикнула ему вслед сирена.
- Надеюсь, я этого не сделаю, - отозвался Загремел, хотя, по правде
сказать, не имел ничего против того, чтобы немного поразвлечься. - Я буду
чрезвычайно осмотрителен.
В глубине пещеры он обнаружил небольшой садик приятно пахнущих,
напоминающих мяту растений с по-кошачьи пушистыми листьями. Растения
украшали метелки голубых цветов. Должно быть, это и есть кошачья мята.
Загремел ухватился за стебель одного из растений, вырвал его с корнем,
не зная точно, какая часть нужна, и сунул в мешок. Цветы попытались ущипнуть
огра, но были слишком слабы даже для того, чтобы вызвать его раздражение. Он
выдергивал и запихивал растения в мешок, пока не почувствовал, что собрал
достаточно.
Огр повернулся, чтобы идти назад, и заметил нечто смутно светящееся в
темноте. Это нечто стояло в нише стены над выходом, обрамленное узором из
желтых камней кошачьего глаза, и выглядело как шерстистый холмик, от
которого вниз спускался кошачий хвост, - вероятно, вид сзади какого-нибудь
очередного представителя семейства кошачьих. Кошачья верба? Нет, для нее эта
штука слишком велика. Загремел вспомнил один из варварских обычаев
обыкновенов: убивая животных, они развешивали их головы на стенах. Глупость
какая - так растранжиривать абсолютно съедобные головы! Может, кто-нибудь
сделал нечто подобное с задней частью этой кошки?
Загремел подумал и решил на всякий случай захватить трофей с собой. Все
равно здесь, в темноте, эта вещь никому не нужна. Может, девушкам будет
интересно на нее посмотреть. Загремел осознавал, до какой степени он
деградировал в результате столкновения с косящими глазами, если начал
задумываться уже и о том, чтобы показать другим что-то интересное, но
поделать с собой ничего не мог.
Он потянулся и ухватился за каменную рамку. Желтые точки кошачьего
глаза предостерегающе замигали. Рамка была прочно укреплена, так что
пришлось применить силу. Рамка отделилась от стены, и свод пещеры зашатался.
Озадаченный Загремел прикрыл кулаком голову. Упавшая на кулак скала
раскололась, и обломки посыпались по обе стороны от Загремела.
Загремел пробрался наверх через завал, неся мешок с растениями, но
прихватить трофей, увы, уже не смог. Вскоре он вылез из-под завала.
- Ой, ты не пострадал? - вскрикнула Танди. - Я так перепугалась...
- Обвалы ограм не страшны, - отозвался Загремел. - Я хотел прихватить
трофей на память, но тут обвалился потолок. - Он стряхнул с себя каменную
пыль.
- Трофей? - не поняла Танди.
- Хвостовую часть какой-то кошки, повешенную на стену.
- Так это же и был котастрофей! - воскликнула сирена. - Я как раз
просила тебя его не накликать!
Котастрофей - трофей в виде задней части кота. Теперь Загремел понял.
Он не применил по назначению свой новый интеллект, а в результате нанес
существенный урон садику с кошачьей мятой. Что ж, в будущем он постарается
быть осторожнее. Если уж на нем лежит проклятие интеллекта, надо извлечь из
этого всю возможную выгоду.
- Наверно, мне лучше убрать из сада все эти камни, - сказал Загремел.
Это тоже было не огрское желание, но, вероятно, так на нем сказывалось
проклятие интеллекта и присутствие девушек.
- Нет, не беспокойся, - отозвалась сирена. - Ты все равно не знаешь,
как привести это в порядок. Гусеница-котушка позаботится об этом, когда мы
уйдем. Ей нравится двигать камни.
Они вернулись к водопаду по кошачьей тропе и направились к котапульте.
Котапульта оказалась котообразным существом величиной с небольшого сфинкса,
припавшим к земле на прогалине. На конце ее хвоста находилось что-то вроде
сети, достаточной для того, чтобы в ней мог поместиться крупный валун.
Неподалеку стояла корзина такого же размера.
Сирена приблизилась к котапульте.
- Не будешь ли ты так любезна подбросить нас до озера Огр-Ызок? -
спросила она. - У нас есть для тебя немного кошачьей мяты.
Котяра просияла и кивнула усатой головой. Они положили перед ней
кошачью мяту, затем подтащили корзину к ее хвосту. Все трое забрались в
корзину и опустили плетеную крышку.
Зверь принюхался к кошачьей мяте. В предвкушении лакомства хвост его
напрягся. Затем котапульта куснула мяту. Это было сильное средство, и оно
возымело действие. Хвост внезапно резко выпрямился, подбросив корзину высоко
в воздух, и вся троица обнаружила, что летит.
Они смотрели в щели между прутьями корзины. Ксанф проплывал под ними -
зеленый, голубой, желтый... Вокруг них теснились в беспорядке низкие облака
- белые понизу, а поверху, где их никто не мог видеть, всех цветов радуги.
Некоторые облака были дождевые, похожие на наполненные сверкающей водой
бассейны. В них попадались купающиеся птички и летучие рыбы, выбравшиеся
подышать воздухом. Корзина зацепила одно из таких облаков, проделав в нем
дыру, - вода полилась вниз жутким ливнем. Снизу, оттуда, где над лесом
пролился незапланированный дождь, донеслись возмущенные возгласы. Но в любом
случае это была Область Безумия - никто не разберется, из-за чего все
произошло.
В это время Загремелу пришло в голову, что надо бы подумать и о
приземлении. Взлетели-то они со всеми удобствами, но посадка может оказаться
значительно менее мягкой.
И вдруг из крышки корзины вырвалась какая-то ткань. Она развернулась
куполом, который, словно по волшебству, наполнился воздухом; падение корзины
замедлилось, и в конце концов она приземлилась на берегу озера Огр-Ызок.
Они открыли крышку корзины и выбрались на землю.
- Вот здорово! - с детским восторгом воскликнула Танди. - Но как же
котапульта получит назад свою корзину?
К ним уже спешило оранжевое существо, смутно напоминающее кота.
- Я позабочусь о корзине, - сказало оно.
- А ты кто? - поинтересовалась Танди.
- Я - доверенный агент в этом районе. Моя работа в том, чтобы вещи
возвращались туда, откуда появились. У нас с котапультой подписан контракт
на возврат ее корзин.
- О, понятно. Тогда тебе лучше взять ее. Но я не представляю, как ты
потащишь эту здоровенную корзину через джунгли, а тем более через Область
Безумия.
- Пустяки. Я уже наполовину сумасшедший. - Оранжевый агент подхватил
корзину и зашагал на север. Растительность при его приближении увядала и
отмирала, уступая ему дорогу.
- О-о, такова, видно, его магия, - сказала Танди. - Оранжевый агент
уничтожает растения.
Они повернули к озеру Огр-Ызок - чудесному голубому озеру с водоворотом
в центре.
- Не ходите туда, - предупредила сирена. - Там живут донные прокляторы.
- Что в этом дурного? - поинтересовался Загремел. - Моя мать из них.
Сирена обратила на него взгляд, исполненный недоумения:
- О... Я так поняла, что ты огр. Прокляторы - люди. У меня не было
намерения...
- Моя мать - актриса. Ей пришлось играть роль огрицы в адаптированной
версии обыкновенской сказки "Спящая красавица".
- Да, разумеется, - слабым голосом сказала сирена.
- Но в декорации случайно забрел мой отец Хруп, бродивший в поисках
костей, увидел актрису и, пораженный ее исключительно отталкивающей
внешностью, похитил ее. Разумеется, она вышла за него замуж.
- Да, разумеется, - рассеянно согласилась сирена. - Я завидую ей. Во
мне тоже есть людская кровь.
- Донные прокляторы напустили великое проклятие, загубившее целый лес,
- продолжил Загремел. - Но мои родители избежали его, став вегетарианцами.
Большинство огров грызет кости, так что проклятие не сработало так, как
надо, и рассеялось.
- Ты вырос в доме, где не грызли костей! - воскликнула Танди.
- Тем не менее я огр, - попытался защищаться Загремел.
- Я рада, что все так хорошо обернулось, - сказала сирена. - Но, я
полагаю, к донным прокляторам все-таки лучше не заходить. Они могут не
оценить тебя по достоинству.
- Думаю, да, - признал Загремел. - Но актеры они все-таки великолепные.
Мою мать никто никогда не принимал за человека.
- Уверена, что никто, - согласилась сирена. - Я однажды видела один из
их спектаклей. Это была прекрасная постановка. Но общаться с теми, кто под
горячую руку и проклясть может, как-то неуютно.
Загремел рассмеялся:
- Очень может быть! Однажды я поступил не по-огрски, уступив одной
твари найденный мною изумруд...
- Это моя матушка его там поместила! - с гордостью воскликнула Танди.
- А моя матушка выдала мне проклятие, - продолжил Загремел, - которое
обожгло землю рядом со мной и выбило почву у меня из-под ног. С тех пор я ни
разу не уступал ни одному монстру.
- Это жестоко с ее стороны, - вступилась Танди. - Она не должна была
тебя проклинать.
- Жестоко? Разумеется, нет. Это огрская любовь, единственно доступная и
понятная ограм. Однажды моя мать прокляла моего отца, да так, что он
поправился только через два дня, но все это время улыбка не покидала его
лица.
- Ну, не знаю, - необычайно серьезно ответила Танди.
Может, и она как-то связана с прокляторами? Загремел запомнил это,
чтобы позже узнать все поточнее.
Они обошли часть озера Огр-Ызок, стараясь не привлекать внимания. Здесь
не было ни одного огра, не заметно даже каких-либо следов их пребывания - ни
поломанных деревьев, ни расколотых валунов, ни утоптанной земли.
Но также, казалось, не было поблизости и ничего угрожающего. Озеро
окружали чудесные песчаные пляжи, протянувшиеся насколько хватал глаз, а в
хрустально-чистой воде не просматривалось ни одного чудовища. Очевидно,
донные прокляторы просто выжили отсюда всех сколько-нибудь опасных соседей.
- Смотрите, смотрите: носы! - крикнула Танди, указывая в сторону воды.
Загремел посмотрел. Косяк носов, выстроившихся парами, плыл к берегу,
поднимая маленькие волны. По мере его приближения Загремел понял, что носы -
только выдающаяся часть более значительных по размеру длинных тел каких-то
рептилий.
- О-о, это ызки, - успокаивающе сказала сирена. - Они практически все
безвредны. Ызки не относятся к роду пчел. Они не жалят. Иногда кто-нибудь из
них забредает и в мое озеро.
- Но какие у них большие зубы! - сказала Танди.
- Это имитация; они не тверже подушек.
Один ызок выполз на берег. У него были коротенькие толстенькие зеленые
лапы и зеленая же морщинистая шкура. Сирена погладила его по голове, и ызок
растянул пасть в улыбке. Она дотронулась до одного из его зубов, и тот
согнулся, словно резиновый, тут же распрямившись, как только сирена
отпустила его.
Но Загремела обуревали сомнения.
- Помню, отец рассказывал мне кое-что об ызках. В большинстве своем они
абсолютно безвредны, но некоторые...
- О да, - согласилась сирена. - У немногих из них - у очень немногих -
зубы настоящие. Эта разновидность опасна.
- Тогда давайте держаться подальше от плохих ызков, - предложила Танди.
- А как они выглядят?
- Я не знаю, - призналась сирена.
- Точно так же, как и хорошие, - порывшись в памяти, сообщил Загремел.
- Но... но тогда любой из этих может оказаться плохим, - встревожилась
Танди.
- Совершенно справедливо, - подтвердил Загремел. - Если только донные
прокляторы от них не избавились.
- А как донные прокляторы могут их различить, если мы не можем этого
сделать? - спросила Танди.
- Если ызок съест кого-нибудь из них, скорее всего, это плохой ызок, -
ответила сирена, странно улыбаясь.
- Нам что, придется различать их так же? - озабоченно поинтересовалась
Танди.
Сирена рассмеялась. Конечно, голос ее был лишь бледным подобием того,
каким он был бы, если бы сохранил всю свою чарующую магию, но что-то
влекущее в нем по-прежнему оставалось.
- Конечно, нет, дорогая. Мы будем сторониться их всех.
Это оказалось довольно просто сделать, поскольку путники передвигались
значительно быстрее рептилий. Вскоре ызки отказались от мысли о погоне и
развернули носы к воде, с жужжанием устремившись к более глубоким местам.
Танди проводила их рассекавшие волны носы взглядом, в котором сквозило явное
облегчение.
В одном месте правильность очертания озера была нарушена. Здесь оно
соединялось с другим, маленьким и удивительно красивым озерком. Через
соединявшую оба озера узкую протоку тянулась цепочка отмелей.
- Я пойду вброд! - сказал Загремел, предвкушая удовольствие от того,
что сможет позволить себе немного поплескаться.
- Ну, не знаю, - задумчиво протянула Танди. - Самая приятная дорога
может быть и самой опасной.
Сказывался опыт встреч с древопутаной и муральвами - теперь любой
легкий путь казался Танди подозрительным.
- Я проверю, - ответила сирена, - я очень быстро смогу сказать, есть ли
здесь какие-нибудь опасные водяные существа. Кроме того, я проголодалась и
хочу поймать хоть несколько рыбешек.
С этими словами она скользнула в маленькое озерцо. Ноги ее превратились