Страница:
чудовища, тогда как современное военное искусство требует взаимодействия
всех родов войск. Будь в замке воины, я вряд ли смог бы взять штурмом
цитадель, за четыре века своего существования выдержавшего множество атак.
Став королем, волшебник Инь наверняка обзаведется стражей - ежели, конечно,
замок и вправду не рухнет при появлении Панихиды. Мост с тяжелым стуком
коснулся противоположного берега. Я ступил на него и позвал Панихиду:
- Иди сюда!
Она двинулась вперед, медленно и крайне неохотно. Всего несколько шагов
по мосту отделяли ее от замка, а меня от завершения миссии.
- Слушай, - сказала панихида, останавливаясь, - а может, если король,
мой отец, увидит, что я здесь, твое задание будет считаться выполненным?
Тогда мне не потребуется переходить мост и касаться самого замка.
- Может, и так, - согласился я, поскольку вовсе не хотел, чтобы замок
Ругна развалился.
Неожиданно Панихида наклонилась и подобрала что-то с краю настила.
- Ой, смотри, что я нашла!
Она протянула мне маленький черный шарик. Я непроизвольно взял его в
руку, перевернул и увидел насмешливый оскал зубов и пустые глазницы.
- Черный череп! - вскричал я, пытаясь отбросить роковую находку прочь.
Увы, было слишком поздно. Череп вспыхнул, и я упал мертвым.
Панихида бросилась ко мне, но что она могла сделать? В суме оставалось
неиспользованное оживляющее заклятие, но мы не знали, какое именно, да и
задействовать его мог только я. А черный череп Яна убил меня так быстро, что
я и попробовать не успел.
В воротах замка появилась человеческая фигура. То был волшебник Инь.
- Итак, ты явилась ко мне, принцесса Панихида, - промолвил он. - Варвар
сослужил хорошую службу.
Панихида помолчала, смерила его взглядом и покачала головой...
- Ты еще не выиграл состязание. Миссия не завершена.
- Она будет завершена, как только ты перейдешь мост.
- Но тогда разрушится замок.
- Но твой отец хотел, чтобы ты стала моей женой, - напомнил волшебник.
- А замок... мы можем выстроить новый, лучше этой развалюхи.
- Может, и лучше, но не такой.
- Оставь это, красавица, - не унимался Инь. - Невежественный варвар
отдал жизнь, чтобы доставить тебя сюда. Неужто его жертва была напрасна?
Панихида рассмеялась:
- Кажется, ты забыл, что моя мать - демонесса и у меня нет совести.
Если я и могу что-то пожалеть, то только родной замок, в котором прошло мое
детство. Теперь я намерена начать жить своей собственной жизнью, волшебник
Инь, и помешать мне ты сможешь, лишь прибегнув к силе. Что не пристало
доброму волшебнику.
- А мне кажется, ты просто-напросто собираешься сбежать с этим
варваром, когда он воскреснет.
Будь я жив, это предположение удивило бы меня до крайности. Мне и в
голову не приходило, что Инь знает о моем таланте. Однако волшебникам
известно многое, хотя зачастую они притворяются несведущими. В этом отчасти
заключена их сила.
- Вряд ли это так, Инь, - насмешливо отозвалась Панихида. - Этот
недоумок только о том и думал, как выполнить свою дурацкую миссию и
доставить меня к тебе. Я пыталась отговорить его и так и эдак, но ему хоть
кол на башке теши. Болван и есть болван. Чтобы отделаться от тебя, я должна
была отделаться от него.
- Но от него тебе просто так не отделаться. Сама ведь знаешь, убить его
невозможно. Его талант был моим тайным козырем, припасенным против махинаций
Яна. Так что переходи-ка ты мост да выходи за меня.
- Я сумею избавиться от вас обоих, и от него, и от тебя, - возразила
Панихида. - Мне известно, как можно помешать этому варвару воскреснуть.
С этими словами она схватила мой меч и вонзила в мое тело.
Магический щит попытался прикрыть меня, но чары его ослабли, поскольку
я был мертв. Одним взмахом Панихида отсекла державшую щит руку, и заклятие
перестало действовать. Но на этом злокозненная принцесса не успокоилась. Она
отрубила мне голову, руки, ноги и вдобавок раскромсала на части торс. Я
походил на порубанных мною зомби, с той лишь разницей, что мое тело
кровоточило.
- Больше этот слабоумный меня не потревожит, - заявила Панихида и,
подцепив мою голову на острие меча, понесла в сад.
- Значит, ты не хочешь, чтобы миссия варвара завершилась успехом? -
спросил Инь, глядя ей вслед.
- Совершенно верно, - откликнулась Панихида и скрылась среди деревьев.
Через некоторое время она вернулась, подцепила мечом другую часть моего
тела и опять направилась в сад.
- Выходит, мост ты не перейдешь и замуж за меня не выйдешь? - почти
равнодушным тоном поинтересовался волшебник.
- Не перейду и не выйду, - подтвердила она. Когда Панихида воротилась
снова, Инь спросил:
- Ты не выполнишь волю умирающего отца?
- Знай мой отец правду, он раскаялся бы в своем решении.
Она скрылась в саду, чтобы захоронить где-то очередной кусок моего
тела.
При следующем ее появлении Инь сказал:
- Если не я, то королем станет мой злой братец. Это ты понимаешь?
- Разумеется, - отвечала Панихида, подцепляя мечом очередной обрубок. -
Но мне-то что? Я политикой не занимаюсь.
Она опять ушла, а когда пришла, Инь встретил ее очередным вопросом:
- Но раз ты отказываешь мне, тебе придется выйти за Яна. Понятно?
- Еще неизвестно, захочет ли он на мне жениться. Но если даже и
захочет, он не потребует, чтобы я входила в замок.
Пятый обрубок отправился вслед за четырьмя предыдущими.
- А что ты вообще думаешь о волшебнике Яне? - поинтересовался Инь,
когда Панихида вернулась за предпоследним куском.
- Раз уж ты так хочешь знать, скажу. Я рождена демонессой, а демоны
предпочитают зло. То самое зло, которое воплощает в себе волшебник Ян.
- А вот варвару ты говорила совсем другое, - заметил волшебник при
следующем ее появлении.
- Так ведь я лгунья, о чем его и предупреждала. Кстати, говорила при
этом чистую правду.
Меч вонзился в последний, седьмой обрубок, и Панихида ушла.
По ее возвращении волшебник предпринял еще одну попытку:
- Я вижу, что с варваром покончено. Думаю, ты захоронила его останки в
разных местах, так что они не смогут соединиться. Но прошу тебя, в последний
раз подумай...
- Ой, да перестань ты талдычить одно и то же, - досадливо промолвила
Панихида, швыряя в ров мой волшебный щит. Меч полетел следом. - Думаешь, мне
неизвестна твоя тайна?
- Тайна, принцесса? Какая тайна?
- Я прекрасно знаю, что Инь и Ян - это всего лишь две стороны одной и
той же личности, просто Инь воплощает в себе белую магию, а Ян черную.
Состязание было затеяно не для того, чтобы выяснить, кто из вас станет
королем, а с единственной целью - определить, какое начало будет
господствующим. А коль скоро последнее слово остается за мной, я выбираю
Яна. С условием, что он... что ты навеки покинешь замок Ругна.
- Будь по-твоему! - возгласил волшебник и повернулся кругом.
Белый плащ вспыхнул, и на месте Иня оказался одетый в черное Ян.
Перейдя через мост, он взял Панихиду за руку.
- Ты достойная дочь своей злобной матери, - похвалил он ее. - Все
сделала как надо. Даже совратила этого олуха, благодаря чему стал возможен
наш союз. Ты ведь знаешь, что я не могу прикоснуться к непорочной женщине.
- Конечно, на это был способен только Инь, - ответила она, целуя злого
волшебника. - А ты тоже молодец. Надо же было так ловко подложить черный
череп! Этот балбес думал, что дело сделано и у самых стен замка ему нечего
бояться.
- Спасибо за похвалу. Надеюсь, ты понимаешь, что в данном случае я
испытывал и тебя. Существовало опасение, что ты действительно испытываешь к
этому варвару некое нежелательное чувство. Конечно, я знал, что ты
великолепная притворщица, но...
- Но я и впрямь испытывала к нему некое чувство. Презрение! Он был
дураком еще до того, как угодил под твой дуралей. Кстати, как умно ты
поступил, перепутав заклятья! Но подумай, каково пришлось мне. Мало радости
болтаться туда-сюда в обществе идиота, подобного которому во всем Ксанфе не
сыщешь.
- Я должен был создать хотя бы видимость состязания, - отозвался Ян,
но, конечно же, не сомневался в своей победе.
- И ты победил. Так что забирай меня отсюда и делай со мной все что
хочешь. Скоро ты станешь королем...
- Я уже король. Твой отец вчера умер. Панихида окаменела. Если она кого
и любила, так это старика Громдена.
- Но если это так, - сказала она, оправившись от потрясения, - я могла
убить варвара еще прошлой ночью. Отец все равно бы ничего не узнал. Зачем
было подвергать меня такой пытке?
- Такова уж моя натура, - рассмеялся Ян, - как, впрочем, и твоя. Мы
друг друга стоим. Уж от моего-то правления страна не дождется ничего
хорошего.
- В этом я не сомневаюсь, - подхватила его смех Панихида.
- Начнем с того, что предадим интересы Ксанфа забвению. Тебе незачем
входить в этот замок и разрушать его, пусть разваливается сам по себе. Я
займусь своим любимым делом - буду стряпать самые разнообразные чары,
которые со временем смогут причинить немалое зло. Что же до тебя...
- Что же до меня, - подхватила Панихида, - то я буду принимать самые
немыслимые обличья, способные удовлетворить твои темные страсти.
Они обнялись и пошли прочь. Так сбылось эльфийское пророчество -
жестокая ложь обрекла меня на погибель.
Я умер. Мертвецам неведомы мирские тревоги, однако дух мой, витавший
над местом моей смерти, был устрашен зрелищем невиданного предательства.
Злокозненная Панихида предала не только меня, но и Ксанф. Все это время она
пребывала в сговоре со злым волшебником, строя козни, чтобы...
Однако никакого злого волшебника не было, равно как и доброго. С самого
начала Панихиде было известно, что это одно и то же лицо. Она сознательно
избрала темную сторону, а мне, невежественному болвану, просто морочила
голову. Что и вынуждена была признать открыто, когда я, несмотря на все и
всяческие ухищрения, доставил ее к замку. И почему я был так слеп?
Впрочем, что тут гадать? Именно за дурость и неспособность видеть
дальше собственного носа я и был избран для исполнения этой миссии. И если
мой путь был предопределен, то уж не по этой ли причине я заявился в замок
как раз в тот момент, когда тамошним хитрецам срочно потребовался дурак? Не
скажу худого о короле Громдене - он был хорошим человеком, и возможно, хотел
меня предупредить, но ему помешала болезнь. Кстати, что это за болезнь, тоже
вопрос. Инь-Ян имел свободный доступ в замок и запросто мог навести на
старого короля порчу. Лучше бы мне никогда не покидать Крайней Топи. Мало
того, что я стал жертвой жестокой лжи и коварства, - на мне лежит часть вины
за последующий упадок королевской власти и наступление темной эпохи.
Так или иначе, я был мертв, а стало быть, бессилен что-либо изменить.
Мой дух мог лишь созерцать происходящее, никак на него не влияя.
Через несколько часов после моей погибели появились Пука и Пика. Пука
фыркнул и склонился над сумой с чарами, которую Панихида бросила и забыла
рядом со рвом. Верный друг знал, чем грозит мне жестокая ложь злокозненной
Панихиды, и как мог пытался предостеречь меня. Он отказался везти меня
навстречу погибели, но я, ослепленный любовью, не замечал ничего, кроме
обманной красоты Панихиды.
Пука и рад бы мне помочь, но такой возможности у него не было. Он не
знал, где Панихида захоронила мои останки, и не мог собрать их вместе.
Вероломная злодейка действительно сумела отделаться от меня раз и навсегда.
Безутешный Пука горестно заржал, подхватил зубами суму и, мотнув
головой, закинул ее за спину, так, что она зацепилась за цепи. Видимо, ему
хотелось оставить что-нибудь на память о погибшем друге.
Затем конь-призрак ускакал прочь. Пика последовала за ним - в ее
влажных темных глазах тоже стояла печаль, имея дело с такой подругой, Пука
мог не опасаться предательства, ведь кобыла - это не женщина человеческой
породы. Да и демонов у нее в роду наверняка не было.
Итак, Панихида добилась своего - мне предстояло навсегда остаться
покойником. Радости, конечно, мало, но человек ко всему привыкает. Со
временем я перебрался в замок Ругна, ибо других строений поблизости не было,
а привидения не любят обитать под открытым небом. В замке я познакомился с
другими призраками, в том числе с милой девушкой Милли, злодейски убитой
неудачливой соперницей за сердце ее возлюбленного. У каждого привидения была
своя собственная история, как правило, столь же поучительная и печальная.
Грусть составляла наше общее наследие. Шли века, а она не покидала нас, мы
же оставались единственными обитателями замка.
Сделавшись королем, Инь-Ян стал править, проявляя лишь темную сторону
своей натуры, поэтому более известен как король Ян. Ничуть не заботясь ни о
замке Ругна, ни о благоденствии Ксанфа, он поселился в своем деревенском
доме и всецело посвятил себя изготовлению всяческих нечестивых заклятий. Это
было его любимым развлечением. По правде сказать, в большинстве своем
состряпанные им чары были нейтральными - заклятие редко бывает добрым или
злым само по себе, все зависит от того, кто и как им воспользуется.
Некоторые из этих чар, например, забудочное заклинание Провала начали
действовать задолго до появления на свет Яна. Не знаю, как такое могло
случиться, тем не менее это факт. Чары множились, но они не использовались
во благо людям, и Ксанф постепенно клонился к упадку. Заклятия попросту
распространялись по всей стране и, попадая в руки невежд, творили немало зла
и тем самым потешали Яна. Конечно, мы узнавали обо всем, что происходило за
стенами, лишь время от времени, когда в замок ненароком забредал
какой-нибудь призрак. Однако рано или поздно, пусть даже с большим
опозданием, нам становилось известно все. По прошествии времени волшебник Ян
умер, но традиция была прервана, и следующий король не вернулся в замок
Ругна. Монархи стали править Ксанфом из своих деревенских домов, так что от
королевства осталось одно название. Волны нашествий из Обыкновении
накатывали одна за другой, и некому было организовать отпор. В истории
Ксанфа настала темная эпоха, и виной тому была жестокая ложь Панихиды. Она
вознамерилась любой ценой уберечь замок Ругна от разрушения, но в известно
смысле проклятие ее мачехи осуществилось - замок перестал существовать как
столица Ксанфа.
Конечно, валить всю вину только на Панихиду было бы несправедливо. В
конце концов, она не избирала себе участь быть проклятой, да и аист доставил
ее без ее ведома. Возможно, первопричина бедствий коренилась в злобной
демонессе, обманувшей короля Громдена, а ее дочь лишь воплотила в жизнь
задуманное матерью.
Но все это не снимает вины с меня. Я собственными руками помог Панихиде
в ее черном деле. Ведь я доверял ей, прекрасно зная, что она не заслуживает
доверия. Я любил ее, хотя должен был знать, что рожденная демонессой не
способна ответить на любовь любовью, что бы она там ни говорила. Она
поступила со мной так же, как ее мамаша с ее отцом. Даже хуже, потому что
король лишь увлекся демонессой, а я любил Панихиду по-настоящему. Она
значила для меня слишком много и при жизни, и после смерти. Даже когда
любовь превратилась в ненависть, то была ненависть к ней! Все это звучит
глупо, но чего, кроме глупости, можно ждать от неотесанного варвара?
Но чем дольше длилось мое призрачное существование, тем тягостнее
становились угрызения совести, которые я испытывал и по другому поводу. Мне
не давала покоя судьба Элис, девушки, которую я покинул, оставив Крайнюю
Топь. Теперь, познав лживую любовь Панихиды, я был бы рад вернуться к этой
простой, порядочной девушке. Но что толку? А ведь у меня была возможность
просто-напросто покинуть Панихиду на мосту, предоставив ей самой разбираться
с Инь-Яном, да вернуться в Крайнюю Топь, к молодой женщине, которая никогда
бы меня не предала. А вот я предал ее, обещав вернуться и не сдержав слова.
Это тоже была жестокая ложь, за которую мне по справедливости пришлось
поплатиться. Хуже всего было то, что я не знал, как жила Элис все эти годы,
- возможно, она ждала меня до конца своих дней. Со временем вину перед ней я
стал ощущать даже острее, чем вину перед Ксанфом.
Однако не все было так уж безнадежно плохо, во всяком случае для
Ксанфа. Поскольку род человеческий упустил бразды правления, другие народы
окрепли, и людям пришлось научиться относиться к ним как к равным. Взять
хотя бы кентавров. Прежде их считали не более чем животными, вьючными и
тягловым скотом, а теперь они создали собственное королевство и стали вполне
цивилизованным племенем. Эльфам тоже жилось неплохо, и я мог лишь
порадоваться за сородичей очаровательной Колокольчик.
Призраки замка понимали и поддерживали друг друга, ведь при жизни всем
нам довелось хлебнуть немало горя. Мы считали себя хранителями заброшенной
столицы и верили, что настанет день, когда закон и порядок восторжествуют,
король поселится в замке Ругна и возвестит наступление нового золотого века.
Будучи одухотворенным, замок мог противиться разрушительному действию
времени, а все, что находилось в кольце караульной рощи, составляло с ним
единое целое. Теперь я понимал, почему деревья встречали меня так враждебно,
- они знали, что мое появление обернется для замка злом, независимо от того,
выполню я миссию или нет.
Будучи призраком, я обошел окрестности и принес свои извинения каждому
дереву и каждому зомби, пострадавшему от моего меча. Попросил я прошения и у
старого ровного чудища. Всем им было обещано, что ничего подобного впредь не
повторится. Конечно, то были пустые слова, ведь я все равно не мог проделать
то же самое снова, но стражи замка отнеслись ко мне с пониманием. Приняв во
внимание и то, что действовал я не по злому умыслу, а под влиянием
заблуждения, они простили меня. Я стал одним из них и заботился о замке как
мог. Мне даже посчастливилось помочь королю Промашке отстоять его в борьбе
против злою Конюха.
Через пару лет появилось новое привидение, та самая Ида, которая так
красиво поет. Она покончила с собой и никак не ожидала того, что случилось с
ней после смерти. Несчастная пришла в заброшенный замок, чтобы расстаться с
опостылевшей жизнью, и никак не думала, что ее ждет призрачное
существование. Самоубийцам несвойственно задумываться о будущем. Как и все
мы, Ида при жизни была несчастна
- она потеряла своего возлюбленного и вынуждена была выйти замуж за
человека, столь ей ненавистного, что в конце концов предпочла смерть. Глядя
на нее, я с болью вспоминал Элис, хотя искренне надеялся, что мое
безрассудство не заставило эту девушку распорядиться своей судьбой так
ужасно.
До сих пор я считался самым младшим из призраков, ибо все прочие умерли
раньше меня. Теперь младшей стала Ида, и я взял ее под свою опеку. Помогая
освоиться в этом новом для нее мире, я старался облегчить ее горе и
незаметно облегчал свое. Помогая другому, помогаешь себе
- это правило справедливо как для живых, так и для мертвых.
Прошло время - долгое время, ибо чувства призраков столь же эфемерны,
как и их тела, - и наши отношения переросли в тесную дружбу, а затем и в
любовь. Панихида превратилась в отдаленное воспоминание - Ида стала
единственным смыслом моего существования. Так и вышло, что истинную спутницу
жизни я встретил лишь после смерти.
Наконец настал долгожданный день - король Трент поселился в замке
Ругна, вернув монархии былое величие. Вот уже тридцать лет, как Ксанф
процветает, а темные времена канули в прошлое. Но призраки остались, ибо
наши истории не завершены. И наверное, не будут завершены никогда.
Такова повесть о моей жизни, - сказал призрак Джордан, - печальная и
поучительная. Я был тупым, неотесанным варваром и дорого заплатил за
глупость и невежество. Правда, после смерти мне повезло больше:
посчастливилось увидеть конец темной эпохи и встретить Иду, мою любовь. А
теперь, твоими стараниями, ко мне вернулась память о прошлом, пусть даже
жгучая, как тот щелок, которым мы очистили гобелен. Я благодарен тебе за
это, моя маленькая принцесса, хотя далеко не все воспоминания оказались
приятными.
Айви призадумалась. История показалась ей интересной, но она породила
множество вопросов, на которые хотелось бы получить ответы. Не совсем ясно
обстояло дело с Провалом - понятно, что на него наложено забудочное
заклинание, понятно, что это заклинание состряпал Ян, но как все-таки он
ухитрился сделать такое до своего рождения? Но еще больше ее интересовало
все, что имело отношение к аистам. Особенно как их вызывают - уж не связано
ли это просто-напросто с поцелуями? Из родителей решительно ничего
невозможно вытянуть, всякий раз они упорно уводили разговор в сторону. В
таких вопросах взрослые всегда заодно, и возможность разговорить Джордана на
эту тему представлялась сомнительной, однако попробовать стоило. Только не
напрямик - начать следовало исподволь.
- С тех пор кое-что изменилось, - сказала Айви.
- Вот как?
- Да. Мы живем в новое время. Аисты больше не доставляют младенцев
прямо к их мамам.
- Неужели? - промолвил Джордан со слишком уж нарочитым удивлением.
- Да-да. Теперь они оставляют свертки в капусте. Так и быстрее, и
спокойнее. Сам посуди, будь у тебя возможность оставить огренка под кочаном,
ты мог бы не тревожиться насчет огра или огрицы.
- Да, - согласился Джордан, - так гораздо удобнее. Странно, что аисты
раньше до этого не додумались.
- Именно там, в капусте, мама нашла глупого Дольфа, моего никчемного
братца.
- Нельзя так говорить о братишке, - укорил ее Джордан.
- А вот и можно, - упрямо настаивала Айви, - потому что он ни к чему не
пригоден. Им приходится все время менять ему пеленки. Ни один мальчишка на
свете не заслуживает таких хлопот.
- Может, ты и права, - покладисто согласился Джордан.
- Ага, - подумала Айви, - сейчас или никогда.
- Кстати, - спросила она с невинным видом, будто между делом, - как их
вообще называют, этих аистов?
- Хм... хм... - Джордан закашлялся. - Я уж и не помню... давно это
было. Мы, призраки, с аистами дела не имеем.
- Ничего страшного. Давай увеличим картинку, на которой ты это делаешь.
И я посмотрю, и ты вспомнишь.
- Не стоит, - поспешно заявил Джордан. - В этом нет ничего интересного.
Пустое, скучное занятие.
- Откуда ты знаешь, ежели ничего не помнишь?
- Ну... не то чтобы ничего. Припоминаю, что в этом нет ничего
интересного для тебя. Дети такими вещами не занимаются.
Поскольку с каждым словом признак становился все туманнее и бледнее, у
Айви не осталось сомнений в том, что он, как и все взрослые, намерен
оберегать тайны взрослой жизни. Но она не собиралась отступать.
- Вернемся к началу, - решительно заявила девочка, - туда, где ты и
Элис...
- Ох, Элис, - печально промолвил призрак. - Хотелось бы мне знать, как
она перенесла разлуку.
- И мне! - воскликнула Айви.
В результате они стали просматривать изображение вовсе не ночи,
предшествовавшей уходу Джордана, а со следующего утра. У Айви, как и у
Джордана, имелась своя слабость: любопытство частенько пересиливало в ней
здравый смысл. И в самом деле, что же случилось с Элис? Как выяснилось,
ничего страшного. Покинутая девушка недолго горевала одна. Вскоре после
ухода Джордана она приглянулась соседу, симпатичному, добродушному фермеру.
Время шло, Джордан не возвращался, и в конце концов Элис вышла замуж за
этого покладистого, не рвавшегося на поиски приключений, парня. Положенным
манером молодожены вызвали аиста, и он принес им ребеночка. Правда, Айви так
и осталась непросвещенной на сей счет, потому что, вызывая птицу, молодые
зачем-то тушили свет.
- Замечательно! - воскликнул Джордан.
- Что тут замечательного? - недовольно спросила Айви.
- Да то, что я не загубил жизнь Элис, - пояснил призрак. - Теперь мне
не придется терзаться угрызениями совести. Для нее все обернулось к лучшему.
В конце концов, она не любила меня по настоящему, это было лишь мимолетное
увлечение.
Айви слушала его вполуха, поскольку у нее зародилась новая идея.
- Слушай, Джордан, а твой талант еще действует? Если собрать твои
кости, сможешь ты возрождаться?
Призрак задумался:
- Сомневаюсь. Я умер давным-давно... да и в любом случае никто не
знает, где погребены мои останки. Теперь их не найти.
- Я знаю, где они лежат, - послышался за его спиной тихий голос.
Джордан обернулся:
- О, Ида! Я и не знал, что ты здесь. Привидение сгустилось, и Айви
поняла, что при жизни Ида была весьма привлекательной женшиной, - Я... я
искала их, - пояснила Ида, - и деревья показали мне, где они погребены.
- Но почему тебе вообще вздумалось их искать? - спросил Джордан.
- Потому что я люблю тебя. Призрак смутился:
- Надо же, а мне не приходило на ум ничего подобного. Выходит, я люблю
тебя не так сильно, как ты меня.
- Тут все в порядке, - успокоила его Ида, - так и должно быть. Я
заслуживаю любви гораздо меньше, чем ты.
- Отведи меня к костям Джордана, - потребовала Айви, деятельная натура
которой не позволяла ждать, пока привидения разберутся со своей любовью. - Я
соберу их вместе, и Джордан оживет
- Но это может не сработать, - возразил призрак.
- Чепуха! - отрезала Айви с неколебимой уверенностью пятилетнего
ребенка. - Все у тебя получится, только не хнычь... Ида, идем!
Ида выплыла из замка, пересекла мост и оказалась в саду.
- Голова лежит здесь, - сказала она, - указывая на кухонный черепан;
невысокое ветвистое дерево, увешанное горшками, жбанами и другой кухонной
утварью, по форме напоминавшей черепа. Что ж, пожалуй, место было выбрано
всех родов войск. Будь в замке воины, я вряд ли смог бы взять штурмом
цитадель, за четыре века своего существования выдержавшего множество атак.
Став королем, волшебник Инь наверняка обзаведется стражей - ежели, конечно,
замок и вправду не рухнет при появлении Панихиды. Мост с тяжелым стуком
коснулся противоположного берега. Я ступил на него и позвал Панихиду:
- Иди сюда!
Она двинулась вперед, медленно и крайне неохотно. Всего несколько шагов
по мосту отделяли ее от замка, а меня от завершения миссии.
- Слушай, - сказала панихида, останавливаясь, - а может, если король,
мой отец, увидит, что я здесь, твое задание будет считаться выполненным?
Тогда мне не потребуется переходить мост и касаться самого замка.
- Может, и так, - согласился я, поскольку вовсе не хотел, чтобы замок
Ругна развалился.
Неожиданно Панихида наклонилась и подобрала что-то с краю настила.
- Ой, смотри, что я нашла!
Она протянула мне маленький черный шарик. Я непроизвольно взял его в
руку, перевернул и увидел насмешливый оскал зубов и пустые глазницы.
- Черный череп! - вскричал я, пытаясь отбросить роковую находку прочь.
Увы, было слишком поздно. Череп вспыхнул, и я упал мертвым.
Панихида бросилась ко мне, но что она могла сделать? В суме оставалось
неиспользованное оживляющее заклятие, но мы не знали, какое именно, да и
задействовать его мог только я. А черный череп Яна убил меня так быстро, что
я и попробовать не успел.
В воротах замка появилась человеческая фигура. То был волшебник Инь.
- Итак, ты явилась ко мне, принцесса Панихида, - промолвил он. - Варвар
сослужил хорошую службу.
Панихида помолчала, смерила его взглядом и покачала головой...
- Ты еще не выиграл состязание. Миссия не завершена.
- Она будет завершена, как только ты перейдешь мост.
- Но тогда разрушится замок.
- Но твой отец хотел, чтобы ты стала моей женой, - напомнил волшебник.
- А замок... мы можем выстроить новый, лучше этой развалюхи.
- Может, и лучше, но не такой.
- Оставь это, красавица, - не унимался Инь. - Невежественный варвар
отдал жизнь, чтобы доставить тебя сюда. Неужто его жертва была напрасна?
Панихида рассмеялась:
- Кажется, ты забыл, что моя мать - демонесса и у меня нет совести.
Если я и могу что-то пожалеть, то только родной замок, в котором прошло мое
детство. Теперь я намерена начать жить своей собственной жизнью, волшебник
Инь, и помешать мне ты сможешь, лишь прибегнув к силе. Что не пристало
доброму волшебнику.
- А мне кажется, ты просто-напросто собираешься сбежать с этим
варваром, когда он воскреснет.
Будь я жив, это предположение удивило бы меня до крайности. Мне и в
голову не приходило, что Инь знает о моем таланте. Однако волшебникам
известно многое, хотя зачастую они притворяются несведущими. В этом отчасти
заключена их сила.
- Вряд ли это так, Инь, - насмешливо отозвалась Панихида. - Этот
недоумок только о том и думал, как выполнить свою дурацкую миссию и
доставить меня к тебе. Я пыталась отговорить его и так и эдак, но ему хоть
кол на башке теши. Болван и есть болван. Чтобы отделаться от тебя, я должна
была отделаться от него.
- Но от него тебе просто так не отделаться. Сама ведь знаешь, убить его
невозможно. Его талант был моим тайным козырем, припасенным против махинаций
Яна. Так что переходи-ка ты мост да выходи за меня.
- Я сумею избавиться от вас обоих, и от него, и от тебя, - возразила
Панихида. - Мне известно, как можно помешать этому варвару воскреснуть.
С этими словами она схватила мой меч и вонзила в мое тело.
Магический щит попытался прикрыть меня, но чары его ослабли, поскольку
я был мертв. Одним взмахом Панихида отсекла державшую щит руку, и заклятие
перестало действовать. Но на этом злокозненная принцесса не успокоилась. Она
отрубила мне голову, руки, ноги и вдобавок раскромсала на части торс. Я
походил на порубанных мною зомби, с той лишь разницей, что мое тело
кровоточило.
- Больше этот слабоумный меня не потревожит, - заявила Панихида и,
подцепив мою голову на острие меча, понесла в сад.
- Значит, ты не хочешь, чтобы миссия варвара завершилась успехом? -
спросил Инь, глядя ей вслед.
- Совершенно верно, - откликнулась Панихида и скрылась среди деревьев.
Через некоторое время она вернулась, подцепила мечом другую часть моего
тела и опять направилась в сад.
- Выходит, мост ты не перейдешь и замуж за меня не выйдешь? - почти
равнодушным тоном поинтересовался волшебник.
- Не перейду и не выйду, - подтвердила она. Когда Панихида воротилась
снова, Инь спросил:
- Ты не выполнишь волю умирающего отца?
- Знай мой отец правду, он раскаялся бы в своем решении.
Она скрылась в саду, чтобы захоронить где-то очередной кусок моего
тела.
При следующем ее появлении Инь сказал:
- Если не я, то королем станет мой злой братец. Это ты понимаешь?
- Разумеется, - отвечала Панихида, подцепляя мечом очередной обрубок. -
Но мне-то что? Я политикой не занимаюсь.
Она опять ушла, а когда пришла, Инь встретил ее очередным вопросом:
- Но раз ты отказываешь мне, тебе придется выйти за Яна. Понятно?
- Еще неизвестно, захочет ли он на мне жениться. Но если даже и
захочет, он не потребует, чтобы я входила в замок.
Пятый обрубок отправился вслед за четырьмя предыдущими.
- А что ты вообще думаешь о волшебнике Яне? - поинтересовался Инь,
когда Панихида вернулась за предпоследним куском.
- Раз уж ты так хочешь знать, скажу. Я рождена демонессой, а демоны
предпочитают зло. То самое зло, которое воплощает в себе волшебник Ян.
- А вот варвару ты говорила совсем другое, - заметил волшебник при
следующем ее появлении.
- Так ведь я лгунья, о чем его и предупреждала. Кстати, говорила при
этом чистую правду.
Меч вонзился в последний, седьмой обрубок, и Панихида ушла.
По ее возвращении волшебник предпринял еще одну попытку:
- Я вижу, что с варваром покончено. Думаю, ты захоронила его останки в
разных местах, так что они не смогут соединиться. Но прошу тебя, в последний
раз подумай...
- Ой, да перестань ты талдычить одно и то же, - досадливо промолвила
Панихида, швыряя в ров мой волшебный щит. Меч полетел следом. - Думаешь, мне
неизвестна твоя тайна?
- Тайна, принцесса? Какая тайна?
- Я прекрасно знаю, что Инь и Ян - это всего лишь две стороны одной и
той же личности, просто Инь воплощает в себе белую магию, а Ян черную.
Состязание было затеяно не для того, чтобы выяснить, кто из вас станет
королем, а с единственной целью - определить, какое начало будет
господствующим. А коль скоро последнее слово остается за мной, я выбираю
Яна. С условием, что он... что ты навеки покинешь замок Ругна.
- Будь по-твоему! - возгласил волшебник и повернулся кругом.
Белый плащ вспыхнул, и на месте Иня оказался одетый в черное Ян.
Перейдя через мост, он взял Панихиду за руку.
- Ты достойная дочь своей злобной матери, - похвалил он ее. - Все
сделала как надо. Даже совратила этого олуха, благодаря чему стал возможен
наш союз. Ты ведь знаешь, что я не могу прикоснуться к непорочной женщине.
- Конечно, на это был способен только Инь, - ответила она, целуя злого
волшебника. - А ты тоже молодец. Надо же было так ловко подложить черный
череп! Этот балбес думал, что дело сделано и у самых стен замка ему нечего
бояться.
- Спасибо за похвалу. Надеюсь, ты понимаешь, что в данном случае я
испытывал и тебя. Существовало опасение, что ты действительно испытываешь к
этому варвару некое нежелательное чувство. Конечно, я знал, что ты
великолепная притворщица, но...
- Но я и впрямь испытывала к нему некое чувство. Презрение! Он был
дураком еще до того, как угодил под твой дуралей. Кстати, как умно ты
поступил, перепутав заклятья! Но подумай, каково пришлось мне. Мало радости
болтаться туда-сюда в обществе идиота, подобного которому во всем Ксанфе не
сыщешь.
- Я должен был создать хотя бы видимость состязания, - отозвался Ян,
но, конечно же, не сомневался в своей победе.
- И ты победил. Так что забирай меня отсюда и делай со мной все что
хочешь. Скоро ты станешь королем...
- Я уже король. Твой отец вчера умер. Панихида окаменела. Если она кого
и любила, так это старика Громдена.
- Но если это так, - сказала она, оправившись от потрясения, - я могла
убить варвара еще прошлой ночью. Отец все равно бы ничего не узнал. Зачем
было подвергать меня такой пытке?
- Такова уж моя натура, - рассмеялся Ян, - как, впрочем, и твоя. Мы
друг друга стоим. Уж от моего-то правления страна не дождется ничего
хорошего.
- В этом я не сомневаюсь, - подхватила его смех Панихида.
- Начнем с того, что предадим интересы Ксанфа забвению. Тебе незачем
входить в этот замок и разрушать его, пусть разваливается сам по себе. Я
займусь своим любимым делом - буду стряпать самые разнообразные чары,
которые со временем смогут причинить немалое зло. Что же до тебя...
- Что же до меня, - подхватила Панихида, - то я буду принимать самые
немыслимые обличья, способные удовлетворить твои темные страсти.
Они обнялись и пошли прочь. Так сбылось эльфийское пророчество -
жестокая ложь обрекла меня на погибель.
Я умер. Мертвецам неведомы мирские тревоги, однако дух мой, витавший
над местом моей смерти, был устрашен зрелищем невиданного предательства.
Злокозненная Панихида предала не только меня, но и Ксанф. Все это время она
пребывала в сговоре со злым волшебником, строя козни, чтобы...
Однако никакого злого волшебника не было, равно как и доброго. С самого
начала Панихиде было известно, что это одно и то же лицо. Она сознательно
избрала темную сторону, а мне, невежественному болвану, просто морочила
голову. Что и вынуждена была признать открыто, когда я, несмотря на все и
всяческие ухищрения, доставил ее к замку. И почему я был так слеп?
Впрочем, что тут гадать? Именно за дурость и неспособность видеть
дальше собственного носа я и был избран для исполнения этой миссии. И если
мой путь был предопределен, то уж не по этой ли причине я заявился в замок
как раз в тот момент, когда тамошним хитрецам срочно потребовался дурак? Не
скажу худого о короле Громдене - он был хорошим человеком, и возможно, хотел
меня предупредить, но ему помешала болезнь. Кстати, что это за болезнь, тоже
вопрос. Инь-Ян имел свободный доступ в замок и запросто мог навести на
старого короля порчу. Лучше бы мне никогда не покидать Крайней Топи. Мало
того, что я стал жертвой жестокой лжи и коварства, - на мне лежит часть вины
за последующий упадок королевской власти и наступление темной эпохи.
Так или иначе, я был мертв, а стало быть, бессилен что-либо изменить.
Мой дух мог лишь созерцать происходящее, никак на него не влияя.
Через несколько часов после моей погибели появились Пука и Пика. Пука
фыркнул и склонился над сумой с чарами, которую Панихида бросила и забыла
рядом со рвом. Верный друг знал, чем грозит мне жестокая ложь злокозненной
Панихиды, и как мог пытался предостеречь меня. Он отказался везти меня
навстречу погибели, но я, ослепленный любовью, не замечал ничего, кроме
обманной красоты Панихиды.
Пука и рад бы мне помочь, но такой возможности у него не было. Он не
знал, где Панихида захоронила мои останки, и не мог собрать их вместе.
Вероломная злодейка действительно сумела отделаться от меня раз и навсегда.
Безутешный Пука горестно заржал, подхватил зубами суму и, мотнув
головой, закинул ее за спину, так, что она зацепилась за цепи. Видимо, ему
хотелось оставить что-нибудь на память о погибшем друге.
Затем конь-призрак ускакал прочь. Пика последовала за ним - в ее
влажных темных глазах тоже стояла печаль, имея дело с такой подругой, Пука
мог не опасаться предательства, ведь кобыла - это не женщина человеческой
породы. Да и демонов у нее в роду наверняка не было.
Итак, Панихида добилась своего - мне предстояло навсегда остаться
покойником. Радости, конечно, мало, но человек ко всему привыкает. Со
временем я перебрался в замок Ругна, ибо других строений поблизости не было,
а привидения не любят обитать под открытым небом. В замке я познакомился с
другими призраками, в том числе с милой девушкой Милли, злодейски убитой
неудачливой соперницей за сердце ее возлюбленного. У каждого привидения была
своя собственная история, как правило, столь же поучительная и печальная.
Грусть составляла наше общее наследие. Шли века, а она не покидала нас, мы
же оставались единственными обитателями замка.
Сделавшись королем, Инь-Ян стал править, проявляя лишь темную сторону
своей натуры, поэтому более известен как король Ян. Ничуть не заботясь ни о
замке Ругна, ни о благоденствии Ксанфа, он поселился в своем деревенском
доме и всецело посвятил себя изготовлению всяческих нечестивых заклятий. Это
было его любимым развлечением. По правде сказать, в большинстве своем
состряпанные им чары были нейтральными - заклятие редко бывает добрым или
злым само по себе, все зависит от того, кто и как им воспользуется.
Некоторые из этих чар, например, забудочное заклинание Провала начали
действовать задолго до появления на свет Яна. Не знаю, как такое могло
случиться, тем не менее это факт. Чары множились, но они не использовались
во благо людям, и Ксанф постепенно клонился к упадку. Заклятия попросту
распространялись по всей стране и, попадая в руки невежд, творили немало зла
и тем самым потешали Яна. Конечно, мы узнавали обо всем, что происходило за
стенами, лишь время от времени, когда в замок ненароком забредал
какой-нибудь призрак. Однако рано или поздно, пусть даже с большим
опозданием, нам становилось известно все. По прошествии времени волшебник Ян
умер, но традиция была прервана, и следующий король не вернулся в замок
Ругна. Монархи стали править Ксанфом из своих деревенских домов, так что от
королевства осталось одно название. Волны нашествий из Обыкновении
накатывали одна за другой, и некому было организовать отпор. В истории
Ксанфа настала темная эпоха, и виной тому была жестокая ложь Панихиды. Она
вознамерилась любой ценой уберечь замок Ругна от разрушения, но в известно
смысле проклятие ее мачехи осуществилось - замок перестал существовать как
столица Ксанфа.
Конечно, валить всю вину только на Панихиду было бы несправедливо. В
конце концов, она не избирала себе участь быть проклятой, да и аист доставил
ее без ее ведома. Возможно, первопричина бедствий коренилась в злобной
демонессе, обманувшей короля Громдена, а ее дочь лишь воплотила в жизнь
задуманное матерью.
Но все это не снимает вины с меня. Я собственными руками помог Панихиде
в ее черном деле. Ведь я доверял ей, прекрасно зная, что она не заслуживает
доверия. Я любил ее, хотя должен был знать, что рожденная демонессой не
способна ответить на любовь любовью, что бы она там ни говорила. Она
поступила со мной так же, как ее мамаша с ее отцом. Даже хуже, потому что
король лишь увлекся демонессой, а я любил Панихиду по-настоящему. Она
значила для меня слишком много и при жизни, и после смерти. Даже когда
любовь превратилась в ненависть, то была ненависть к ней! Все это звучит
глупо, но чего, кроме глупости, можно ждать от неотесанного варвара?
Но чем дольше длилось мое призрачное существование, тем тягостнее
становились угрызения совести, которые я испытывал и по другому поводу. Мне
не давала покоя судьба Элис, девушки, которую я покинул, оставив Крайнюю
Топь. Теперь, познав лживую любовь Панихиды, я был бы рад вернуться к этой
простой, порядочной девушке. Но что толку? А ведь у меня была возможность
просто-напросто покинуть Панихиду на мосту, предоставив ей самой разбираться
с Инь-Яном, да вернуться в Крайнюю Топь, к молодой женщине, которая никогда
бы меня не предала. А вот я предал ее, обещав вернуться и не сдержав слова.
Это тоже была жестокая ложь, за которую мне по справедливости пришлось
поплатиться. Хуже всего было то, что я не знал, как жила Элис все эти годы,
- возможно, она ждала меня до конца своих дней. Со временем вину перед ней я
стал ощущать даже острее, чем вину перед Ксанфом.
Однако не все было так уж безнадежно плохо, во всяком случае для
Ксанфа. Поскольку род человеческий упустил бразды правления, другие народы
окрепли, и людям пришлось научиться относиться к ним как к равным. Взять
хотя бы кентавров. Прежде их считали не более чем животными, вьючными и
тягловым скотом, а теперь они создали собственное королевство и стали вполне
цивилизованным племенем. Эльфам тоже жилось неплохо, и я мог лишь
порадоваться за сородичей очаровательной Колокольчик.
Призраки замка понимали и поддерживали друг друга, ведь при жизни всем
нам довелось хлебнуть немало горя. Мы считали себя хранителями заброшенной
столицы и верили, что настанет день, когда закон и порядок восторжествуют,
король поселится в замке Ругна и возвестит наступление нового золотого века.
Будучи одухотворенным, замок мог противиться разрушительному действию
времени, а все, что находилось в кольце караульной рощи, составляло с ним
единое целое. Теперь я понимал, почему деревья встречали меня так враждебно,
- они знали, что мое появление обернется для замка злом, независимо от того,
выполню я миссию или нет.
Будучи призраком, я обошел окрестности и принес свои извинения каждому
дереву и каждому зомби, пострадавшему от моего меча. Попросил я прошения и у
старого ровного чудища. Всем им было обещано, что ничего подобного впредь не
повторится. Конечно, то были пустые слова, ведь я все равно не мог проделать
то же самое снова, но стражи замка отнеслись ко мне с пониманием. Приняв во
внимание и то, что действовал я не по злому умыслу, а под влиянием
заблуждения, они простили меня. Я стал одним из них и заботился о замке как
мог. Мне даже посчастливилось помочь королю Промашке отстоять его в борьбе
против злою Конюха.
Через пару лет появилось новое привидение, та самая Ида, которая так
красиво поет. Она покончила с собой и никак не ожидала того, что случилось с
ней после смерти. Несчастная пришла в заброшенный замок, чтобы расстаться с
опостылевшей жизнью, и никак не думала, что ее ждет призрачное
существование. Самоубийцам несвойственно задумываться о будущем. Как и все
мы, Ида при жизни была несчастна
- она потеряла своего возлюбленного и вынуждена была выйти замуж за
человека, столь ей ненавистного, что в конце концов предпочла смерть. Глядя
на нее, я с болью вспоминал Элис, хотя искренне надеялся, что мое
безрассудство не заставило эту девушку распорядиться своей судьбой так
ужасно.
До сих пор я считался самым младшим из призраков, ибо все прочие умерли
раньше меня. Теперь младшей стала Ида, и я взял ее под свою опеку. Помогая
освоиться в этом новом для нее мире, я старался облегчить ее горе и
незаметно облегчал свое. Помогая другому, помогаешь себе
- это правило справедливо как для живых, так и для мертвых.
Прошло время - долгое время, ибо чувства призраков столь же эфемерны,
как и их тела, - и наши отношения переросли в тесную дружбу, а затем и в
любовь. Панихида превратилась в отдаленное воспоминание - Ида стала
единственным смыслом моего существования. Так и вышло, что истинную спутницу
жизни я встретил лишь после смерти.
Наконец настал долгожданный день - король Трент поселился в замке
Ругна, вернув монархии былое величие. Вот уже тридцать лет, как Ксанф
процветает, а темные времена канули в прошлое. Но призраки остались, ибо
наши истории не завершены. И наверное, не будут завершены никогда.
Такова повесть о моей жизни, - сказал призрак Джордан, - печальная и
поучительная. Я был тупым, неотесанным варваром и дорого заплатил за
глупость и невежество. Правда, после смерти мне повезло больше:
посчастливилось увидеть конец темной эпохи и встретить Иду, мою любовь. А
теперь, твоими стараниями, ко мне вернулась память о прошлом, пусть даже
жгучая, как тот щелок, которым мы очистили гобелен. Я благодарен тебе за
это, моя маленькая принцесса, хотя далеко не все воспоминания оказались
приятными.
Айви призадумалась. История показалась ей интересной, но она породила
множество вопросов, на которые хотелось бы получить ответы. Не совсем ясно
обстояло дело с Провалом - понятно, что на него наложено забудочное
заклинание, понятно, что это заклинание состряпал Ян, но как все-таки он
ухитрился сделать такое до своего рождения? Но еще больше ее интересовало
все, что имело отношение к аистам. Особенно как их вызывают - уж не связано
ли это просто-напросто с поцелуями? Из родителей решительно ничего
невозможно вытянуть, всякий раз они упорно уводили разговор в сторону. В
таких вопросах взрослые всегда заодно, и возможность разговорить Джордана на
эту тему представлялась сомнительной, однако попробовать стоило. Только не
напрямик - начать следовало исподволь.
- С тех пор кое-что изменилось, - сказала Айви.
- Вот как?
- Да. Мы живем в новое время. Аисты больше не доставляют младенцев
прямо к их мамам.
- Неужели? - промолвил Джордан со слишком уж нарочитым удивлением.
- Да-да. Теперь они оставляют свертки в капусте. Так и быстрее, и
спокойнее. Сам посуди, будь у тебя возможность оставить огренка под кочаном,
ты мог бы не тревожиться насчет огра или огрицы.
- Да, - согласился Джордан, - так гораздо удобнее. Странно, что аисты
раньше до этого не додумались.
- Именно там, в капусте, мама нашла глупого Дольфа, моего никчемного
братца.
- Нельзя так говорить о братишке, - укорил ее Джордан.
- А вот и можно, - упрямо настаивала Айви, - потому что он ни к чему не
пригоден. Им приходится все время менять ему пеленки. Ни один мальчишка на
свете не заслуживает таких хлопот.
- Может, ты и права, - покладисто согласился Джордан.
- Ага, - подумала Айви, - сейчас или никогда.
- Кстати, - спросила она с невинным видом, будто между делом, - как их
вообще называют, этих аистов?
- Хм... хм... - Джордан закашлялся. - Я уж и не помню... давно это
было. Мы, призраки, с аистами дела не имеем.
- Ничего страшного. Давай увеличим картинку, на которой ты это делаешь.
И я посмотрю, и ты вспомнишь.
- Не стоит, - поспешно заявил Джордан. - В этом нет ничего интересного.
Пустое, скучное занятие.
- Откуда ты знаешь, ежели ничего не помнишь?
- Ну... не то чтобы ничего. Припоминаю, что в этом нет ничего
интересного для тебя. Дети такими вещами не занимаются.
Поскольку с каждым словом признак становился все туманнее и бледнее, у
Айви не осталось сомнений в том, что он, как и все взрослые, намерен
оберегать тайны взрослой жизни. Но она не собиралась отступать.
- Вернемся к началу, - решительно заявила девочка, - туда, где ты и
Элис...
- Ох, Элис, - печально промолвил призрак. - Хотелось бы мне знать, как
она перенесла разлуку.
- И мне! - воскликнула Айви.
В результате они стали просматривать изображение вовсе не ночи,
предшествовавшей уходу Джордана, а со следующего утра. У Айви, как и у
Джордана, имелась своя слабость: любопытство частенько пересиливало в ней
здравый смысл. И в самом деле, что же случилось с Элис? Как выяснилось,
ничего страшного. Покинутая девушка недолго горевала одна. Вскоре после
ухода Джордана она приглянулась соседу, симпатичному, добродушному фермеру.
Время шло, Джордан не возвращался, и в конце концов Элис вышла замуж за
этого покладистого, не рвавшегося на поиски приключений, парня. Положенным
манером молодожены вызвали аиста, и он принес им ребеночка. Правда, Айви так
и осталась непросвещенной на сей счет, потому что, вызывая птицу, молодые
зачем-то тушили свет.
- Замечательно! - воскликнул Джордан.
- Что тут замечательного? - недовольно спросила Айви.
- Да то, что я не загубил жизнь Элис, - пояснил призрак. - Теперь мне
не придется терзаться угрызениями совести. Для нее все обернулось к лучшему.
В конце концов, она не любила меня по настоящему, это было лишь мимолетное
увлечение.
Айви слушала его вполуха, поскольку у нее зародилась новая идея.
- Слушай, Джордан, а твой талант еще действует? Если собрать твои
кости, сможешь ты возрождаться?
Призрак задумался:
- Сомневаюсь. Я умер давным-давно... да и в любом случае никто не
знает, где погребены мои останки. Теперь их не найти.
- Я знаю, где они лежат, - послышался за его спиной тихий голос.
Джордан обернулся:
- О, Ида! Я и не знал, что ты здесь. Привидение сгустилось, и Айви
поняла, что при жизни Ида была весьма привлекательной женшиной, - Я... я
искала их, - пояснила Ида, - и деревья показали мне, где они погребены.
- Но почему тебе вообще вздумалось их искать? - спросил Джордан.
- Потому что я люблю тебя. Призрак смутился:
- Надо же, а мне не приходило на ум ничего подобного. Выходит, я люблю
тебя не так сильно, как ты меня.
- Тут все в порядке, - успокоила его Ида, - так и должно быть. Я
заслуживаю любви гораздо меньше, чем ты.
- Отведи меня к костям Джордана, - потребовала Айви, деятельная натура
которой не позволяла ждать, пока привидения разберутся со своей любовью. - Я
соберу их вместе, и Джордан оживет
- Но это может не сработать, - возразил призрак.
- Чепуха! - отрезала Айви с неколебимой уверенностью пятилетнего
ребенка. - Все у тебя получится, только не хнычь... Ида, идем!
Ида выплыла из замка, пересекла мост и оказалась в саду.
- Голова лежит здесь, - сказала она, - указывая на кухонный черепан;
невысокое ветвистое дерево, увешанное горшками, жбанами и другой кухонной
утварью, по форме напоминавшей черепа. Что ж, пожалуй, место было выбрано