Страница:
— Я могу пересчитать все розы и назвать, какого цвета каждая. А как насчет медальона с твоими инициалами, который ты носишь под форменным платьем? Ведь его я не могу обнаружить по запаху. А чей портрет в медальоне? — звучавший в сознании Мак-Дугалл голос Киннисона пресекся от удивления. — Да там мой портрет, клянусь усами Клоно! Мак, где ты его раздобыла?
— Там уменьшенная копия твоей фотографии, которую мне дал адмирал Хейнес. Я ношу его потому, что люблю тебя, о чем говорила тебе и раньше.
Мак широко улыбалась своей ослепительной улыбкой: теперь она твердо знала, Ким может ее видеть, Ким не будет беспомощным, он видит, мыслит, воспринимает окружающее и может реагировать. Какое счастье! У Мак резко повысилось настроение. С души словно свалился камень. Правда, Ким теперь не может — пока не может! — брать на себя инициативу. Ну что ж! Инициативу ей придется взять на себя.
— Я не только люблю тебя, Ким. Я твердо решила выйти за тебя замуж, нравится тебе мое решение или не нравится, — Мак покраснела. — И вовсе не из жалости, Ким, и не для того, чтобы ухаживать за тобой. Мое решение созрело раньше, гораздо раньше.
— Но это невозможно, Мак, — запротестовал Киннисон, горько сетуя на несправедливость судьбы. — Я тысячу раз думал о нашем союзе, когда был в космосе, и всякий раз приходил к одному и тому же выводу. Ты слишком красива, жизнерадостна и великолепна, чтобы связать свою жизнь с инвалидом, к тому же наполовину состоящим из стали, резины и фенолина.
— Замолчи, Ким, — спокойно возразила Мак-Дугалл. Куда девалась ее неуверенность и нервозность, которые чувствовались в начале разговора. Сейчас она была совершенно спокойна и буквально светилась от радости.
— До сих пор я не знала, что ты меня тоже любишь. Теперь знаю. Тебе не понять, но пока будет жива хотя бы мельчайшая частица Кима Киннисона, я буду любить ее еще сильнее, чем любила бы тебя всего.
— Но я не могу жениться на тебе! — мысленно простонал Киннисон. — Понимаешь, не могу! Я еще не выполнил всего задуманного, и в следующий раз они вполне могут добраться до меня. Я не могу, Мак, допустить и не допущу, чтобы ты погубила свою жизнь ради какой-то ничтожной частицы, которая, может быть, чудом уцелеет.
— Хорошо, Серый линзмен, — сказала Кларисса спокойно, излучая безмятежную улыбку и словно не слыша горьких слов Киннисона. — Отложим разговор на некоторое время. Боюсь, что я злоупотребила своим положением медсестры. Устав медицинской службы запрещает персоналу спорить или ссориться с пациентами.
— Тогда другое дело. А как ты, будучи старшей медсестрой отделения, умудряешься неотлучно дежурить в моей палате дни и ночи?
— Очень просто, — беззаботно ответила Мак, и лицо ее снова озарилось ослепительной улыбкой. — Разве не старшая медсестра отделения составляет график дежурств для среднего и младшего персонала?
И добавила более строгим тоном:
— А теперь я должна сделать тебе массаж и перевязку.
Глава 22
Глава 23
— Там уменьшенная копия твоей фотографии, которую мне дал адмирал Хейнес. Я ношу его потому, что люблю тебя, о чем говорила тебе и раньше.
Мак широко улыбалась своей ослепительной улыбкой: теперь она твердо знала, Ким может ее видеть, Ким не будет беспомощным, он видит, мыслит, воспринимает окружающее и может реагировать. Какое счастье! У Мак резко повысилось настроение. С души словно свалился камень. Правда, Ким теперь не может — пока не может! — брать на себя инициативу. Ну что ж! Инициативу ей придется взять на себя.
— Я не только люблю тебя, Ким. Я твердо решила выйти за тебя замуж, нравится тебе мое решение или не нравится, — Мак покраснела. — И вовсе не из жалости, Ким, и не для того, чтобы ухаживать за тобой. Мое решение созрело раньше, гораздо раньше.
— Но это невозможно, Мак, — запротестовал Киннисон, горько сетуя на несправедливость судьбы. — Я тысячу раз думал о нашем союзе, когда был в космосе, и всякий раз приходил к одному и тому же выводу. Ты слишком красива, жизнерадостна и великолепна, чтобы связать свою жизнь с инвалидом, к тому же наполовину состоящим из стали, резины и фенолина.
— Замолчи, Ким, — спокойно возразила Мак-Дугалл. Куда девалась ее неуверенность и нервозность, которые чувствовались в начале разговора. Сейчас она была совершенно спокойна и буквально светилась от радости.
— До сих пор я не знала, что ты меня тоже любишь. Теперь знаю. Тебе не понять, но пока будет жива хотя бы мельчайшая частица Кима Киннисона, я буду любить ее еще сильнее, чем любила бы тебя всего.
— Но я не могу жениться на тебе! — мысленно простонал Киннисон. — Понимаешь, не могу! Я еще не выполнил всего задуманного, и в следующий раз они вполне могут добраться до меня. Я не могу, Мак, допустить и не допущу, чтобы ты погубила свою жизнь ради какой-то ничтожной частицы, которая, может быть, чудом уцелеет.
— Хорошо, Серый линзмен, — сказала Кларисса спокойно, излучая безмятежную улыбку и словно не слыша горьких слов Киннисона. — Отложим разговор на некоторое время. Боюсь, что я злоупотребила своим положением медсестры. Устав медицинской службы запрещает персоналу спорить или ссориться с пациентами.
— Тогда другое дело. А как ты, будучи старшей медсестрой отделения, умудряешься неотлучно дежурить в моей палате дни и ночи?
— Очень просто, — беззаботно ответила Мак, и лицо ее снова озарилось ослепительной улыбкой. — Разве не старшая медсестра отделения составляет график дежурств для среднего и младшего персонала?
И добавила более строгим тоном:
— А теперь я должна сделать тебе массаж и перевязку.
Глава 22
РЕГЕНЕРАЦИЯ
— Привет, старый костоправ!
— Привет, канцелярская крыса!
— Я вижу, твоя рыжеволосая фурия мобилизовала все стратегические резервы и ведет планомерную осаду крепости.
Прибыв в Главный госпиталь, чтобы обсудить кое-какие важные вопросы борьбы с босконцами, адмирал Хейнес заглянул на минутку в кабинет Лейси.
— Что-то я не пойму, Лейси, ты не можешь или не хочешь избавиться от Мак-Дугалл?
— Не хочу, а возможно, и не могу. Юная ведьма разнесет в щепки госпиталь, она ни за что не согласится уволиться со службы, женит на себе Киннисона и утащит куда-нибудь в укромный уголок, где станет сама выхаживать его. Ты хочешь, чтобы Киннисон выздоровел?
— Не старайся казаться большим идиотом, чем ты есть на самом деле. Что за дурацкий вопрос?
— Не нагнетай напряженность вокруг Мак-Дугалл! Пока она ухаживает за Киннисоном, другими словами, не отходит ни на шаг все двадцать четыре часа в сутки, за него можно не беспокоиться. Все, что необходимо, она достанет из-под земли.
— Не сомневаюсь. Но я имею в виду другую ситуацию, которую мы, насколько можно судить, не контролируем. Киннисон не выстоит против превосходящих сил противника — Мак и себя самого. К тому же Цивилизации нужно иметь побольше таких представителей, как Киннисон и Мак-Дугалл.
— Я не считаю, что «Другая ситуация», как ты изволил выразиться, полностью вышла из-под нашего контроля. Нам еще многое предстоит сделать, чтобы события развивались в нужном направлении. Что же касается Киннисона, то…
— Кстати, когда ты собираешься пришить ему руки и ноги? Они ему скоро очень понадобятся.
— Тебе пора бы начать мыслить, но, к сожалению, ты никак не научишься, — сухо ответил Лейси. — Иначе ты, вероятно, обратил бы больше внимания на отчет о работах Филлипса. Сегодня он провел последний опыт. Пойдем, мы тебе все объясним, а твоя беседа с Киннисоном подождет полчаса. В лаборатории Филлипса друзья обнаружили фон Хоэндорфа. Хейнес не ожидал встретить здесь престарелого грозу всех слушателей Учебного центра, командора фон Хоэндорфа, но Лейси, судя по всему, удивлен не был.
— Филлипс, — обратился Лейси к экспериментатору, — объясните, пожалуйста, старым боевым коням, которых видите перед собой, что вы делаете. Разумеется, без лишних подробностей.
— Перед нашей лабораторией была поставлена задача установить, какой гормон или другой агент вызывает рост нервной ткани…
— Минуточку, я попытаюсь объяснить то же самое более доходчиво, — вмешался Лейси. — Кроме того, вы не справедливы к самому себе и из скромности умалчиваете о многом. Прежде всего коллега Филлипс обнаружил, что проблема восстановления поврежденных нервных клеток неразрывно связана с несколькими другими нерешенными проблемами, такими, как начальный рост нервных клеток, его связь с общим ростом организма, регенерацией утраченных членов у низших форм и т. д. Как вам, должно быть, известно, Хейнес, нервные клетки растут и у низших форм жизни они регенерируют. Но этими фактами по существу исчерпывалась информация, которой располагал Филлипс, приступая к исследованиям. Что же касается высших форм жизни, то даже у растущего организма регенерация спонтанно не происходит. Филлипс решил выяснить почему.
Ему удалось установить, что тироидин управляет ростом, но не инициирует рост. Этот факт, по мнению Филлипса, свидетельствовал о существовании какого-то неизвестного гормона, вырабатываемого у низших организмов железой внутренней секреции, которая отсутствует у высших организмов, или сильно атрофирована. Если бы железа полностью отсутствовала у высших организмов, то зацепиться, что называется, было бы не за что. Но раз железа только атрофирована, то сохранялась надежда, что ее удастся обнаружить у высших организмов в зародышевом состоянии. И Филлипс принялся методически исследовать животных от червя и вверх по эволюционной лестнице. Через его лабораторию прошло несколько тысяч видов, и в конце концов терпение властей Посена, родной планеты Филлипса, иссякло, и под тем предлогом, что поставленная цель недостижима, они отказались финансировать продолжение исследований. Тогда Филлипс перебрался к нам, на Землю. Мы поняли, что раз он настолько убежден в правильности выбранного им направления исследований, что готов посвятить им остаток своей жизни, то нам просто необходимо оказать ему поддержку. И мы выдали Филлипсу карт-бланш.
Филлипс счастливо сочетает все качества, необходимые подлинному исследователю: фантастическое упорство, наблюдательность, изощренный логический анализ и великолепное владение техникой эксперимента. В результате настойчивых поисков Филлипсу удалось обнаружить то, что он так искал: шишковидную железу. Оставалось найти стимулятор. Филлипс перепробовал лекарственные препараты, химические вещества, весь спектр излучения от самого мягкого до жесткого, различные комбинированные воздействия. После многолетних исследований Филлипсу удалось добиться кое-каких успехов, но окончательное решение проблемы ускользало. Он и его сотрудники побывали на других планетах, населенных гуманоидами, и изучили все, что имело хотя бы какое-то отношение к проблеме стимуляции шишковидной железы. Когда же вы, джентльмены, переместили планету Медон в нашу галактику, Филлипс скорее для очистки совести, чем с какой-то надеждой посетил новую планету и нашел на ней то, что так долго и упорно искал.
Медонцы знали, как стимулировать шишковидную железу, но их метод был опасен. Филлипс позволил им по-новому взглянуть на проблему в целом и помог разработать новые инструменты и новую методику стимуляции железы. Вернувшись на Землю, Филлипс вознамерился было испробовать новую методику на пирате, осужденном на смертную казнь, но фон Хоэндорф предложил себя в качестве подопытного кролика. И вот мы здесь.
— Гм… гм! Звучит очень заманчиво! — произнес адмирал несколько нерешительно. — Скажите, а вы абсолютно уверены в том, что ваша методика сработает?
— Насколько вообще можно быть уверенным в любой новой методике — вероятность успеха составляет около девяноста пяти процентов.
— Шансы высокие, что и говорить. Хейнес повернулся к фон Хоэндорфу:
— На что, интересно, вы рассчитывали, старый лис, вынюхивая обо всем за моей спиной? Надеялись, что вам удастся проскользнуть первым, сославшись на старые заслуги? Должен напомнить, что я тоже Серый линзмен с правом свобедного режима и что по праву старшинства первым должен быть я. Вы выбываете из игры, фон Хоэн!
— Я узнал об опыте Филлипса раньше и решительно отказываюсь уступать вам право быть первым испытуемым, — фон Хоэндорф был тверд, как алмаз.
— Вам придется уступить, — настаивал Хейнес. — Кинни-сон больше не ваш слушатель. Перед вами не неоперившийся желторотый птенец, а мой линзмен. Кроме того, я больше подхожу в качестве подопытного кролика — у меня протезы заменяют больше частей тела, чем у вас.
— Пять или шесть протезов для испытуемого ничуть не хуже, чем дюжина, — возразил командор.
— Джентльмены, прошу вас еще раз подумать! — обратился к претендентам Филлипс. — Учтите, что шишковидная железа находится в головном мозгу. И хотя моя методика до сих пор не привела ни к одному повреждению мозга, мне еще не приходилось ни разу применять ее к головному мозгу землянина, поэтому я отнюдь не могу гарантировать, что все обойдется благополучно.
— Ну и что? — в один голос спросили оба престарелых линзмена, не желая ни на миллиметр сдаваться свои позиции.
— Оперируйте их обоих, — приказал потерявший всякое терпение Лейси. — Нам давно необходимо было принять закон, по которому Серые линзмены подлежат лишению их высокого звания при первых же признаках старческого маразма.
— Вы, конечно же, предполагаете начать с себя? — невозмутимо парировал реплику Лейси адмирал Хейнес. — Прекрасная мысль!
Но мало-помалу страсти улеглись, и Хейнес уступил командору фон Хоэндорфу право первым подвергнуться операции. Филлипс сделал каждому из двух Серых линзменов обезболивающий укол, после чего фон Хоэндорф комфортабельно расположился в кресле. Голову оперируемого закрепили специальными зажимами, и операция началась. Странное было зрелище! Филлипс родом с Посена, а коренные обитатели планеты не имели глаз и вместо головы их туловище заканчивалось сверху небольшой выпуклостью. Два лучевых скальпеля были полностью скрыты в чудовищных размеров ручищах, но оперировал Филлипс виртуозно, и иглы лучей с точностью до микрона вонзились в небольшую железу, скрытую в глубине мозга старого линзмена. Затем наступила очередь Хейнеса.
— Вот и все, или нам необходимо подвергнуться операции еще раз? спросил он, когда его освободили от головных зажимов.
— Все, — ответил Лейси. — Действие одной стимуляции длится всю жизнь. Но для того, чтобы завершить курс лечения, вам следует посетить госпиталь еще раз. Лучше всего послезавтра. Вам придется пробыть у нас некоторое время. Ваши протезы плохо подогнаны, и культи деформировались, поэтому, возможно, потребуется хирургическое вмешательство.
Хейнес прибыл в госпиталь через день, но, разумеется, не для того, чтобы стать лежачим пациентом. Вместо госпитальной койки он предпочел инвалидную коляску, и вскоре разъезжал в ней по своему рабочему кабинету и центру управления. Через несколько дней Хейнес позвонил Лейси в сильном возбуждении.
— Знаешь, что ты наделал, старая перечница? — спросил он негодующим тоном. — Ты лишил меня не только моих идеально подогнанных протезов, к которым я так привык, но и зубов! Мои искусственные челюсти мне больше не подходят: я не могу есть! Я голоден, как волк! Никогда в жизни не был так голоден! Я не могу жить на одном супе мне нужно работать! Что делать?
Лейси громко расхохотался:
— Поделом тебе! Фон Хоэндорф переносит все спокойно, как и подобает Серому линзмену. Не волнуйся так, старина, побереги свою аорту! Я пришлю тебе медсестру, и она покормит тебя с ложечки! У дитяти режутся зубки! В твоем-то возрасте!
Через несколько минут в кабинет адмирала вошла медсестра Мак-Дугалл, сочувствующая и исполненная сострадания.
— Я даже не подозревала, адмирал Хейнес, что… — смутившись, Мак-Дугалл умолкла.
— Что столь значительная часть адмирала Хейнеса протезирована? — пришел ей на помощь адмирал. — Что поделаешь, наш общий друг Киннисон мало похож на меня — у него все настоящее. Мои протезы изготовлены так искусно, что мало кто догадывался о том, что они у меня есть. Но зубы! Когда их нет, у человека исчезает радость жизни. Впрочем, мне сейчас не до философских рассуждений. Не принесли ли вы, милочка, мне чего-нибудь поесть?
— Конечно, принесла!
Покормив адмирала, Мак-Дугалл наклонилась и нежно поцеловала его.
— Вы и командор фон Хоэндорф замечательные люди, и я вас очень люблю, — сказала Кларисса. — Лейси просто злой, противный старикашка, он смеется над вами. Ведь он прекрасно знает, что вы голодны, что вам нужно есть больше, чем обычно, что вы растете. Но не беспокойтесь, адмирал, я не дам вам голодать. Я хочу, чтобы вы выздоровели как можно скорее и чтобы Филлипс помог Киму регенерировать утраченные органы.
Впервые Хейнес увидел в медсестре — старшей медсестре! — Мак-Дугалл не просто красивую женщину, не олицетворение безупречно исполняемого долга, не высококвалифицированную медсестру, а живого человека, способного сострадать другому.
— Прекрасная пара получится из нее и Киннисона! — подумал адмирал. — Нужно только, чтобы парень выбил у себя из головы всю дурь о «героях космоса» и прочую дребедень! Но это уже его, Хейнеса, забота.
Между тем работы у адмирала прибавилось. Галактический Совет внимательнейшим образом изучил отчеты Киннисона. Каждому члену Совета была предоставлена возможность побеседовать с Киннисоном и Ворселом. По всей Первой галактике силы Галактического Патруля готовились нанести босконцам удар и окончательно избавить Цивилизацию от ее заклятых врагов. На всех базах и верфях боевые корабли Патруля строились, вооружались, перестраивались и перевооружались.
Хорошо еще, что Галактический Патруль за время своего существования успел скопить поистине неисчерпаемое богатство: осуществление грандиозной программы подготовки к решающему наступлению на Босконию требовалось огромных расходов. И нити руководства сходились к адмиралу Хейнесу, Президенту Галактического Совета, который в самый нужный момент не мог даже как следует поесть!
Между тем новые зубы прорезались — все тридцать два зуба! Выросли взамен утраченных в космических сражениях рука и нога. Сиявшая на протяжении многих лет обширная лысина покрылась густой седой шевелюрой.
— Наши подопытные животные после регенерации прожили отпущенное природой время, состарились и умерли естественной смертью, — изящно прокомментировал Лейси. — Я начал было опасаться, не омолодили ли мы вас ненароком и не обрели ли вы в результате регенерации бессмертие. Рад видеть, что мои опасения оказались безосновательными и биологический возраст регенерированных частей совпадает с биологическим возрастом всего организма. Было бы чертовски неприятно, если бы для того, чтобы избавиться наконец от двух престарелых Серых линзменов, вечно брюзжащих и досаждающих всем своими мелочными придирками, мне не оставалось бы ничего другого, как попросту их прикончить.
— От ваших шуточек мухи дохнут! — проворчал Хейнес. — Скажите нам лучше, когда вы намереваетесь регенерировать Киннисона? Учтите, что он нам очень нужен.
— Теперь уже скоро. Как только вы и фон Хоэндорф пройдете психологическое обследование.
— Вот чего нам только не хватало! Зачем нужно какое-то дурацкое обследование, когда и без него ясно, что мой мозг функционирует великолепно?
— Таково ваше мнение, но что вы знаете о своем мозге? Ворсел сообщит нам, в какой форме находится ваш разум, разумеется, если он вообще есть у вас.
Велантиец, тщательно обследовав Хейнеса и фон Хоэндорфа, установил, что стимуляция шишковидной железы никак не отразилась на деятельность их мозга.
И, только получив такое заключение, Филлипс прооперировал Киннисона. Как и в двух предыдущих случаях, регенерация прошла вполне успешно. Зарубцевались и бесследно исчезли ужасные раны, выросли новые руки и ноги, регенерировались глаза.
Вместе с тем Киннисон почувствовал, что стал несколько медлительнее и слабее, и по решению Совета был переведен в лечебно-оздоровительный санаторий для полной реабилитации. Только через несколько недель, после того как он полностью овладел вновь обретенными органами, ему разрешили вернуться к исполнению своих обязанностей.
Незадолго до выписки из госпиталя Киннисон беседовал с Клариссой на скамье в парке:
— Ты теперь полностью выздоровел, стал таким же, как прежде. Как мне кажется, пришла пора решить между нами то, что мы так долго откладывали, Ким.
— Лучше решить чуть позже, Мак,
Глаза Киннисона светились от переполнявшей его радости жизни.
— Ты права, я снова цел, но мне необходимо завершить то, что я начал, а шансов вернуться живым у меня один к десяти. Даже Филлипс не может оживить труп.
— Не стоит пугать себя заранее, — голос Мак был безмятежно спокоен. — Большинство страхов, которыми люди пугают себя заранее, никогда не сбываются,
— Будь по-твоему. Но я еще не сказал тебе главного. Посмотри на меня. Кто я такой? Завсегдатай питейных заведений, крутой старатель, хладнокровный убийца даже собственных подчиненных…
— Ты сам знаешь, что ты не прав, Ким, — горячо возразила Мак.
— А кто же я еще? Убийца, мясник, руки которого по локоть обагрены кровью, таким и останусь. Неужели ты или какая-нибудь другая достойная женщина могла бы выдержать столь тяжкую ношу, как жизнь с убийцей? И ты могла бы без отвращения принимать мои объятия?
— О чем ты все время толкуешь, Ким? Зачем ты на себя наговариваешь? — удивленно спросила Кларисса. — Если бы ты был наемным убийцей или убивал, повинуясь инстинкту, другое дело. Ты суров, но иначе нельзя… А что касается твоих похождений на Эвфросайне и Борове, то и они были продиктованы необходимостью… Я горжусь тобой!
— Ты лучше всех в мире, — упорно сопротивлялся Киннисон. — Я только повторяю то, что говорил тебе и раньше. Я просто недостоин тебя.
— Я устала спорить. Видно, ничего не поделаешь. Ты должен завершить то, что начал, и я горжусь твоей работой, хотя она и отнимает тебя у меня. Ступай и знай, Ким, что, когда ты закончишь свои дела, я буду ждать тебя! Чистого космоса, Серый линзмен! — и Кларисса решительными шагами удалилась.
— Чистого космоса, Крис!
Бессознательно Киннисон назвал Мак-Дугалл уменьшительным именем, которым уже давно называл ее мысленно. С минуту он сердито смотрел ей вслед. Потом встал и, расправив плечи, удалился в сторону, противоположную той, в которой скрылась Кларисса.
А на далеком Джарневоне Эйчмил Первый говорящий от имени Босконии, беседовал по коммуникатору с Джолтом. Давным-давно он направил послание-предупреждение воображаемому руководителю линзменов и получил загадочный, но, несомненно, таящий вызов ответ:
— Морган жив, жив и Икс-А-Икс.
Джолт не располагал никакой новой информацией относительно судьбы, постигшей спидстер, так как на базах Галактического Патруля не сохранилось ни одного босконского шпиона. Ему не было известно о новых открытиях линзменов. Он не мог предложить сколько-нибудь обоснованной гипотезы относительно того, каким образом пресловутый Икс-А-Икс разузнал о Джарневоне и установил местонахождение планеты. Он был уверен лишь в одном: Галактический Патруль повсюду в Первой галактике перевооружается в неслыханных прежде масштабах, и сам по себе данный факт не мог не внушать тревогу.
Эйчмил рассуждал хладнокровно:
— Вывод может быть только один. Линзмен проник к вам и от вас узнал о нашем существовании. Другим способом Цивилизация не могла получить сведения о Джарневоне.
— Но почему вы считаете, что утечка информации произошла у нас? — возразил Джолт. — Если существует сила, способная проникнуть сквозь мои мыслезащитные экраны и незаметно овладеть сознанием, то почему та же сила не могла бы овладеть вашим сознанием?
— Я сужу по результатам. Подосланный к вам лазутчик преуспел в своих намерениях, тогда как проникший к нам разведчик потерпел неудачу. Намерения Галактического Патруля очевидны: перевооружиться и изгнать остатки наших сил из земной галактики, возможно, атаковать вашу крепость и в конце концов проникнуть в нашу галактику.
— Пусть только сунутся! — прорычал Джолт. — Нам есть что противопоставить им.
— Я бы на вашем месте не был так самоуверен, — предостерег Эйчмил. — Я начинаю обдумывать и такую возможность, как замораживание вашей базы и ваше возвращение на Калению. Нам необходимо сохранить на будущее как можно больше планетных организаций.
— Будущее? Но если нас разгромят, то о каком будущем может идти речь?
— Будущее у нас есть, — холодно ответил Эйчмил. — Мы укрепляем оборону Джарневона, и вскоре она станет достаточно мощной, чтобы противостоять любой попытке нападения. Если Патруль сам не решится напасть на нас, мы спровоцируем его нападение. А после того, как уничтожим все подвижные силы Патруля, захватим снова земную галактику. Оружие для этого уже создается. Вам ясно?
— Ясно. Мы разошлем предупреждение всем нашим группам, чтобы они были готовы в случае необходимости покинуть базу.
Совещание продолжалось, но ни Эйчмил, ни Джолт не подозревали о двух весьма важных обстоятельствах: когда Патруль будет готов, он нанесет сильный удар без предупреждения; удар по преступной организации босконцев будет нанесен не снизу, а сверху!
— Привет, канцелярская крыса!
— Я вижу, твоя рыжеволосая фурия мобилизовала все стратегические резервы и ведет планомерную осаду крепости.
Прибыв в Главный госпиталь, чтобы обсудить кое-какие важные вопросы борьбы с босконцами, адмирал Хейнес заглянул на минутку в кабинет Лейси.
— Что-то я не пойму, Лейси, ты не можешь или не хочешь избавиться от Мак-Дугалл?
— Не хочу, а возможно, и не могу. Юная ведьма разнесет в щепки госпиталь, она ни за что не согласится уволиться со службы, женит на себе Киннисона и утащит куда-нибудь в укромный уголок, где станет сама выхаживать его. Ты хочешь, чтобы Киннисон выздоровел?
— Не старайся казаться большим идиотом, чем ты есть на самом деле. Что за дурацкий вопрос?
— Не нагнетай напряженность вокруг Мак-Дугалл! Пока она ухаживает за Киннисоном, другими словами, не отходит ни на шаг все двадцать четыре часа в сутки, за него можно не беспокоиться. Все, что необходимо, она достанет из-под земли.
— Не сомневаюсь. Но я имею в виду другую ситуацию, которую мы, насколько можно судить, не контролируем. Киннисон не выстоит против превосходящих сил противника — Мак и себя самого. К тому же Цивилизации нужно иметь побольше таких представителей, как Киннисон и Мак-Дугалл.
— Я не считаю, что «Другая ситуация», как ты изволил выразиться, полностью вышла из-под нашего контроля. Нам еще многое предстоит сделать, чтобы события развивались в нужном направлении. Что же касается Киннисона, то…
— Кстати, когда ты собираешься пришить ему руки и ноги? Они ему скоро очень понадобятся.
— Тебе пора бы начать мыслить, но, к сожалению, ты никак не научишься, — сухо ответил Лейси. — Иначе ты, вероятно, обратил бы больше внимания на отчет о работах Филлипса. Сегодня он провел последний опыт. Пойдем, мы тебе все объясним, а твоя беседа с Киннисоном подождет полчаса. В лаборатории Филлипса друзья обнаружили фон Хоэндорфа. Хейнес не ожидал встретить здесь престарелого грозу всех слушателей Учебного центра, командора фон Хоэндорфа, но Лейси, судя по всему, удивлен не был.
— Филлипс, — обратился Лейси к экспериментатору, — объясните, пожалуйста, старым боевым коням, которых видите перед собой, что вы делаете. Разумеется, без лишних подробностей.
— Перед нашей лабораторией была поставлена задача установить, какой гормон или другой агент вызывает рост нервной ткани…
— Минуточку, я попытаюсь объяснить то же самое более доходчиво, — вмешался Лейси. — Кроме того, вы не справедливы к самому себе и из скромности умалчиваете о многом. Прежде всего коллега Филлипс обнаружил, что проблема восстановления поврежденных нервных клеток неразрывно связана с несколькими другими нерешенными проблемами, такими, как начальный рост нервных клеток, его связь с общим ростом организма, регенерацией утраченных членов у низших форм и т. д. Как вам, должно быть, известно, Хейнес, нервные клетки растут и у низших форм жизни они регенерируют. Но этими фактами по существу исчерпывалась информация, которой располагал Филлипс, приступая к исследованиям. Что же касается высших форм жизни, то даже у растущего организма регенерация спонтанно не происходит. Филлипс решил выяснить почему.
Ему удалось установить, что тироидин управляет ростом, но не инициирует рост. Этот факт, по мнению Филлипса, свидетельствовал о существовании какого-то неизвестного гормона, вырабатываемого у низших организмов железой внутренней секреции, которая отсутствует у высших организмов, или сильно атрофирована. Если бы железа полностью отсутствовала у высших организмов, то зацепиться, что называется, было бы не за что. Но раз железа только атрофирована, то сохранялась надежда, что ее удастся обнаружить у высших организмов в зародышевом состоянии. И Филлипс принялся методически исследовать животных от червя и вверх по эволюционной лестнице. Через его лабораторию прошло несколько тысяч видов, и в конце концов терпение властей Посена, родной планеты Филлипса, иссякло, и под тем предлогом, что поставленная цель недостижима, они отказались финансировать продолжение исследований. Тогда Филлипс перебрался к нам, на Землю. Мы поняли, что раз он настолько убежден в правильности выбранного им направления исследований, что готов посвятить им остаток своей жизни, то нам просто необходимо оказать ему поддержку. И мы выдали Филлипсу карт-бланш.
Филлипс счастливо сочетает все качества, необходимые подлинному исследователю: фантастическое упорство, наблюдательность, изощренный логический анализ и великолепное владение техникой эксперимента. В результате настойчивых поисков Филлипсу удалось обнаружить то, что он так искал: шишковидную железу. Оставалось найти стимулятор. Филлипс перепробовал лекарственные препараты, химические вещества, весь спектр излучения от самого мягкого до жесткого, различные комбинированные воздействия. После многолетних исследований Филлипсу удалось добиться кое-каких успехов, но окончательное решение проблемы ускользало. Он и его сотрудники побывали на других планетах, населенных гуманоидами, и изучили все, что имело хотя бы какое-то отношение к проблеме стимуляции шишковидной железы. Когда же вы, джентльмены, переместили планету Медон в нашу галактику, Филлипс скорее для очистки совести, чем с какой-то надеждой посетил новую планету и нашел на ней то, что так долго и упорно искал.
Медонцы знали, как стимулировать шишковидную железу, но их метод был опасен. Филлипс позволил им по-новому взглянуть на проблему в целом и помог разработать новые инструменты и новую методику стимуляции железы. Вернувшись на Землю, Филлипс вознамерился было испробовать новую методику на пирате, осужденном на смертную казнь, но фон Хоэндорф предложил себя в качестве подопытного кролика. И вот мы здесь.
— Гм… гм! Звучит очень заманчиво! — произнес адмирал несколько нерешительно. — Скажите, а вы абсолютно уверены в том, что ваша методика сработает?
— Насколько вообще можно быть уверенным в любой новой методике — вероятность успеха составляет около девяноста пяти процентов.
— Шансы высокие, что и говорить. Хейнес повернулся к фон Хоэндорфу:
— На что, интересно, вы рассчитывали, старый лис, вынюхивая обо всем за моей спиной? Надеялись, что вам удастся проскользнуть первым, сославшись на старые заслуги? Должен напомнить, что я тоже Серый линзмен с правом свобедного режима и что по праву старшинства первым должен быть я. Вы выбываете из игры, фон Хоэн!
— Я узнал об опыте Филлипса раньше и решительно отказываюсь уступать вам право быть первым испытуемым, — фон Хоэндорф был тверд, как алмаз.
— Вам придется уступить, — настаивал Хейнес. — Кинни-сон больше не ваш слушатель. Перед вами не неоперившийся желторотый птенец, а мой линзмен. Кроме того, я больше подхожу в качестве подопытного кролика — у меня протезы заменяют больше частей тела, чем у вас.
— Пять или шесть протезов для испытуемого ничуть не хуже, чем дюжина, — возразил командор.
— Джентльмены, прошу вас еще раз подумать! — обратился к претендентам Филлипс. — Учтите, что шишковидная железа находится в головном мозгу. И хотя моя методика до сих пор не привела ни к одному повреждению мозга, мне еще не приходилось ни разу применять ее к головному мозгу землянина, поэтому я отнюдь не могу гарантировать, что все обойдется благополучно.
— Ну и что? — в один голос спросили оба престарелых линзмена, не желая ни на миллиметр сдаваться свои позиции.
— Оперируйте их обоих, — приказал потерявший всякое терпение Лейси. — Нам давно необходимо было принять закон, по которому Серые линзмены подлежат лишению их высокого звания при первых же признаках старческого маразма.
— Вы, конечно же, предполагаете начать с себя? — невозмутимо парировал реплику Лейси адмирал Хейнес. — Прекрасная мысль!
Но мало-помалу страсти улеглись, и Хейнес уступил командору фон Хоэндорфу право первым подвергнуться операции. Филлипс сделал каждому из двух Серых линзменов обезболивающий укол, после чего фон Хоэндорф комфортабельно расположился в кресле. Голову оперируемого закрепили специальными зажимами, и операция началась. Странное было зрелище! Филлипс родом с Посена, а коренные обитатели планеты не имели глаз и вместо головы их туловище заканчивалось сверху небольшой выпуклостью. Два лучевых скальпеля были полностью скрыты в чудовищных размеров ручищах, но оперировал Филлипс виртуозно, и иглы лучей с точностью до микрона вонзились в небольшую железу, скрытую в глубине мозга старого линзмена. Затем наступила очередь Хейнеса.
— Вот и все, или нам необходимо подвергнуться операции еще раз? спросил он, когда его освободили от головных зажимов.
— Все, — ответил Лейси. — Действие одной стимуляции длится всю жизнь. Но для того, чтобы завершить курс лечения, вам следует посетить госпиталь еще раз. Лучше всего послезавтра. Вам придется пробыть у нас некоторое время. Ваши протезы плохо подогнаны, и культи деформировались, поэтому, возможно, потребуется хирургическое вмешательство.
Хейнес прибыл в госпиталь через день, но, разумеется, не для того, чтобы стать лежачим пациентом. Вместо госпитальной койки он предпочел инвалидную коляску, и вскоре разъезжал в ней по своему рабочему кабинету и центру управления. Через несколько дней Хейнес позвонил Лейси в сильном возбуждении.
— Знаешь, что ты наделал, старая перечница? — спросил он негодующим тоном. — Ты лишил меня не только моих идеально подогнанных протезов, к которым я так привык, но и зубов! Мои искусственные челюсти мне больше не подходят: я не могу есть! Я голоден, как волк! Никогда в жизни не был так голоден! Я не могу жить на одном супе мне нужно работать! Что делать?
Лейси громко расхохотался:
— Поделом тебе! Фон Хоэндорф переносит все спокойно, как и подобает Серому линзмену. Не волнуйся так, старина, побереги свою аорту! Я пришлю тебе медсестру, и она покормит тебя с ложечки! У дитяти режутся зубки! В твоем-то возрасте!
Через несколько минут в кабинет адмирала вошла медсестра Мак-Дугалл, сочувствующая и исполненная сострадания.
— Я даже не подозревала, адмирал Хейнес, что… — смутившись, Мак-Дугалл умолкла.
— Что столь значительная часть адмирала Хейнеса протезирована? — пришел ей на помощь адмирал. — Что поделаешь, наш общий друг Киннисон мало похож на меня — у него все настоящее. Мои протезы изготовлены так искусно, что мало кто догадывался о том, что они у меня есть. Но зубы! Когда их нет, у человека исчезает радость жизни. Впрочем, мне сейчас не до философских рассуждений. Не принесли ли вы, милочка, мне чего-нибудь поесть?
— Конечно, принесла!
Покормив адмирала, Мак-Дугалл наклонилась и нежно поцеловала его.
— Вы и командор фон Хоэндорф замечательные люди, и я вас очень люблю, — сказала Кларисса. — Лейси просто злой, противный старикашка, он смеется над вами. Ведь он прекрасно знает, что вы голодны, что вам нужно есть больше, чем обычно, что вы растете. Но не беспокойтесь, адмирал, я не дам вам голодать. Я хочу, чтобы вы выздоровели как можно скорее и чтобы Филлипс помог Киму регенерировать утраченные органы.
Впервые Хейнес увидел в медсестре — старшей медсестре! — Мак-Дугалл не просто красивую женщину, не олицетворение безупречно исполняемого долга, не высококвалифицированную медсестру, а живого человека, способного сострадать другому.
— Прекрасная пара получится из нее и Киннисона! — подумал адмирал. — Нужно только, чтобы парень выбил у себя из головы всю дурь о «героях космоса» и прочую дребедень! Но это уже его, Хейнеса, забота.
Между тем работы у адмирала прибавилось. Галактический Совет внимательнейшим образом изучил отчеты Киннисона. Каждому члену Совета была предоставлена возможность побеседовать с Киннисоном и Ворселом. По всей Первой галактике силы Галактического Патруля готовились нанести босконцам удар и окончательно избавить Цивилизацию от ее заклятых врагов. На всех базах и верфях боевые корабли Патруля строились, вооружались, перестраивались и перевооружались.
Хорошо еще, что Галактический Патруль за время своего существования успел скопить поистине неисчерпаемое богатство: осуществление грандиозной программы подготовки к решающему наступлению на Босконию требовалось огромных расходов. И нити руководства сходились к адмиралу Хейнесу, Президенту Галактического Совета, который в самый нужный момент не мог даже как следует поесть!
Между тем новые зубы прорезались — все тридцать два зуба! Выросли взамен утраченных в космических сражениях рука и нога. Сиявшая на протяжении многих лет обширная лысина покрылась густой седой шевелюрой.
— Наши подопытные животные после регенерации прожили отпущенное природой время, состарились и умерли естественной смертью, — изящно прокомментировал Лейси. — Я начал было опасаться, не омолодили ли мы вас ненароком и не обрели ли вы в результате регенерации бессмертие. Рад видеть, что мои опасения оказались безосновательными и биологический возраст регенерированных частей совпадает с биологическим возрастом всего организма. Было бы чертовски неприятно, если бы для того, чтобы избавиться наконец от двух престарелых Серых линзменов, вечно брюзжащих и досаждающих всем своими мелочными придирками, мне не оставалось бы ничего другого, как попросту их прикончить.
— От ваших шуточек мухи дохнут! — проворчал Хейнес. — Скажите нам лучше, когда вы намереваетесь регенерировать Киннисона? Учтите, что он нам очень нужен.
— Теперь уже скоро. Как только вы и фон Хоэндорф пройдете психологическое обследование.
— Вот чего нам только не хватало! Зачем нужно какое-то дурацкое обследование, когда и без него ясно, что мой мозг функционирует великолепно?
— Таково ваше мнение, но что вы знаете о своем мозге? Ворсел сообщит нам, в какой форме находится ваш разум, разумеется, если он вообще есть у вас.
Велантиец, тщательно обследовав Хейнеса и фон Хоэндорфа, установил, что стимуляция шишковидной железы никак не отразилась на деятельность их мозга.
И, только получив такое заключение, Филлипс прооперировал Киннисона. Как и в двух предыдущих случаях, регенерация прошла вполне успешно. Зарубцевались и бесследно исчезли ужасные раны, выросли новые руки и ноги, регенерировались глаза.
Вместе с тем Киннисон почувствовал, что стал несколько медлительнее и слабее, и по решению Совета был переведен в лечебно-оздоровительный санаторий для полной реабилитации. Только через несколько недель, после того как он полностью овладел вновь обретенными органами, ему разрешили вернуться к исполнению своих обязанностей.
Незадолго до выписки из госпиталя Киннисон беседовал с Клариссой на скамье в парке:
— Ты теперь полностью выздоровел, стал таким же, как прежде. Как мне кажется, пришла пора решить между нами то, что мы так долго откладывали, Ким.
— Лучше решить чуть позже, Мак,
Глаза Киннисона светились от переполнявшей его радости жизни.
— Ты права, я снова цел, но мне необходимо завершить то, что я начал, а шансов вернуться живым у меня один к десяти. Даже Филлипс не может оживить труп.
— Не стоит пугать себя заранее, — голос Мак был безмятежно спокоен. — Большинство страхов, которыми люди пугают себя заранее, никогда не сбываются,
— Будь по-твоему. Но я еще не сказал тебе главного. Посмотри на меня. Кто я такой? Завсегдатай питейных заведений, крутой старатель, хладнокровный убийца даже собственных подчиненных…
— Ты сам знаешь, что ты не прав, Ким, — горячо возразила Мак.
— А кто же я еще? Убийца, мясник, руки которого по локоть обагрены кровью, таким и останусь. Неужели ты или какая-нибудь другая достойная женщина могла бы выдержать столь тяжкую ношу, как жизнь с убийцей? И ты могла бы без отвращения принимать мои объятия?
— О чем ты все время толкуешь, Ким? Зачем ты на себя наговариваешь? — удивленно спросила Кларисса. — Если бы ты был наемным убийцей или убивал, повинуясь инстинкту, другое дело. Ты суров, но иначе нельзя… А что касается твоих похождений на Эвфросайне и Борове, то и они были продиктованы необходимостью… Я горжусь тобой!
— Ты лучше всех в мире, — упорно сопротивлялся Киннисон. — Я только повторяю то, что говорил тебе и раньше. Я просто недостоин тебя.
— Я устала спорить. Видно, ничего не поделаешь. Ты должен завершить то, что начал, и я горжусь твоей работой, хотя она и отнимает тебя у меня. Ступай и знай, Ким, что, когда ты закончишь свои дела, я буду ждать тебя! Чистого космоса, Серый линзмен! — и Кларисса решительными шагами удалилась.
— Чистого космоса, Крис!
Бессознательно Киннисон назвал Мак-Дугалл уменьшительным именем, которым уже давно называл ее мысленно. С минуту он сердито смотрел ей вслед. Потом встал и, расправив плечи, удалился в сторону, противоположную той, в которой скрылась Кларисса.
А на далеком Джарневоне Эйчмил Первый говорящий от имени Босконии, беседовал по коммуникатору с Джолтом. Давным-давно он направил послание-предупреждение воображаемому руководителю линзменов и получил загадочный, но, несомненно, таящий вызов ответ:
— Морган жив, жив и Икс-А-Икс.
Джолт не располагал никакой новой информацией относительно судьбы, постигшей спидстер, так как на базах Галактического Патруля не сохранилось ни одного босконского шпиона. Ему не было известно о новых открытиях линзменов. Он не мог предложить сколько-нибудь обоснованной гипотезы относительно того, каким образом пресловутый Икс-А-Икс разузнал о Джарневоне и установил местонахождение планеты. Он был уверен лишь в одном: Галактический Патруль повсюду в Первой галактике перевооружается в неслыханных прежде масштабах, и сам по себе данный факт не мог не внушать тревогу.
Эйчмил рассуждал хладнокровно:
— Вывод может быть только один. Линзмен проник к вам и от вас узнал о нашем существовании. Другим способом Цивилизация не могла получить сведения о Джарневоне.
— Но почему вы считаете, что утечка информации произошла у нас? — возразил Джолт. — Если существует сила, способная проникнуть сквозь мои мыслезащитные экраны и незаметно овладеть сознанием, то почему та же сила не могла бы овладеть вашим сознанием?
— Я сужу по результатам. Подосланный к вам лазутчик преуспел в своих намерениях, тогда как проникший к нам разведчик потерпел неудачу. Намерения Галактического Патруля очевидны: перевооружиться и изгнать остатки наших сил из земной галактики, возможно, атаковать вашу крепость и в конце концов проникнуть в нашу галактику.
— Пусть только сунутся! — прорычал Джолт. — Нам есть что противопоставить им.
— Я бы на вашем месте не был так самоуверен, — предостерег Эйчмил. — Я начинаю обдумывать и такую возможность, как замораживание вашей базы и ваше возвращение на Калению. Нам необходимо сохранить на будущее как можно больше планетных организаций.
— Будущее? Но если нас разгромят, то о каком будущем может идти речь?
— Будущее у нас есть, — холодно ответил Эйчмил. — Мы укрепляем оборону Джарневона, и вскоре она станет достаточно мощной, чтобы противостоять любой попытке нападения. Если Патруль сам не решится напасть на нас, мы спровоцируем его нападение. А после того, как уничтожим все подвижные силы Патруля, захватим снова земную галактику. Оружие для этого уже создается. Вам ясно?
— Ясно. Мы разошлем предупреждение всем нашим группам, чтобы они были готовы в случае необходимости покинуть базу.
Совещание продолжалось, но ни Эйчмил, ни Джолт не подозревали о двух весьма важных обстоятельствах: когда Патруль будет готов, он нанесет сильный удар без предупреждения; удар по преступной организации босконцев будет нанесен не снизу, а сверху!
Глава 23
РАЗГРОМ
Киннисон работал, играл, отдыхал, ел и спал, боксировал с мастерами, тренировался в обращении с излучателями Де Ля-метра и вскоре обрел былую форму. Он часами плавал и бегал по пересеченной местности, загорал на жарком солнышке. Он окреп, посвежел, и под бронзовой от загара кожей снова, как прежде, перекатывались упругие мышцы. По его настоятельной просьбе Лейси согласился повидать бывшего пациента.
Серый линзмен встретил флайер с видимым нетерпением, но когда увидел, что Главный хирург прибыл один, лицо его вытянулось.
— Мисс Мак-Дугалл нет, — проницательно заметил Лей-си, предвосхитив вопрос, который готов был сорваться с губ Киннисона. — Ее вообще нет на базе.
— Как нет? А где же она?
— Точно не скажу, не знаю. Где-то на пути к Борове. Впрочем, вам-то что до нее? Судя по тому, как вы с ней договорились… Очень интересный способ договариваться. Девушка себе места не находит, все глаза проплакала. Наконец, в ней взыграла шотландская гордость, и я разрешил ей снова уйти в космический рейс. А теперь, когда мы выяснили все, что вас интересовало, подойдите ко мне поближе. Я должен осмотреть вас и решить, можно ли допускать к работе. — Так и быть, юноша, можете лететь, — Лейся сменил официальный тон на более дружеский и даже похлопал Киннисона по спине. — Одевайтесь, и я доставлю вас к Хейнесу.
На Главной базе Киннисона с радостью приветствовал адмирал.
— Рад видеть тебя, Ким! — воскликнул Хейнес. — Покажи-ка твои новые пальцы. Прекрасно! Не хуже, чем прежние!
— Я тоже так считаю!
— Жаль, что пальцы выросли так быстро! Если бы они росли несколько лет, ты бы их больше ценил. Но вернемся к нашим делам. Флот вышел в космос и находится на пути к цели. Мы присоединимся к нему в назначенный срок. Если ты не возражаешь, я бы хотел, чтобы ты находился на борту.
— Я мог только мечтать о таком приказе. Благодарю вас, сэр.
— Ладно, ладно. Я жду от тебя другой благодарности. Ты можешь оказать Патрулю большую услугу еще до выхода в космос.
Хейнес испытующе посмотрел на Киннисона. Тот знал, что у адмирала есть для него какое-то особое задание.
— Я слушаю вас, сэр. Жду ваших не приказаний, а советов и рекомендаций.
Оба понимающе улыбнулись. Несмотря на разницу в возрасте, они великолепно понимали друг друга.
— Когда ты станешь постарше, сынок, ты поймешь, что самая лучшая тактика состоит в том, чтобы как можно точнее придерживаться Устава Галактического Патруля. Я хочу поручить тебе работу, с которой не справился бы никто, кроме тебя, хотя она довольно противная. Я имею в виду руководство операциями Великой Армады.
Серый линзмен встретил флайер с видимым нетерпением, но когда увидел, что Главный хирург прибыл один, лицо его вытянулось.
— Мисс Мак-Дугалл нет, — проницательно заметил Лей-си, предвосхитив вопрос, который готов был сорваться с губ Киннисона. — Ее вообще нет на базе.
— Как нет? А где же она?
— Точно не скажу, не знаю. Где-то на пути к Борове. Впрочем, вам-то что до нее? Судя по тому, как вы с ней договорились… Очень интересный способ договариваться. Девушка себе места не находит, все глаза проплакала. Наконец, в ней взыграла шотландская гордость, и я разрешил ей снова уйти в космический рейс. А теперь, когда мы выяснили все, что вас интересовало, подойдите ко мне поближе. Я должен осмотреть вас и решить, можно ли допускать к работе. — Так и быть, юноша, можете лететь, — Лейся сменил официальный тон на более дружеский и даже похлопал Киннисона по спине. — Одевайтесь, и я доставлю вас к Хейнесу.
На Главной базе Киннисона с радостью приветствовал адмирал.
— Рад видеть тебя, Ким! — воскликнул Хейнес. — Покажи-ка твои новые пальцы. Прекрасно! Не хуже, чем прежние!
— Я тоже так считаю!
— Жаль, что пальцы выросли так быстро! Если бы они росли несколько лет, ты бы их больше ценил. Но вернемся к нашим делам. Флот вышел в космос и находится на пути к цели. Мы присоединимся к нему в назначенный срок. Если ты не возражаешь, я бы хотел, чтобы ты находился на борту.
— Я мог только мечтать о таком приказе. Благодарю вас, сэр.
— Ладно, ладно. Я жду от тебя другой благодарности. Ты можешь оказать Патрулю большую услугу еще до выхода в космос.
Хейнес испытующе посмотрел на Киннисона. Тот знал, что у адмирала есть для него какое-то особое задание.
— Я слушаю вас, сэр. Жду ваших не приказаний, а советов и рекомендаций.
Оба понимающе улыбнулись. Несмотря на разницу в возрасте, они великолепно понимали друг друга.
— Когда ты станешь постарше, сынок, ты поймешь, что самая лучшая тактика состоит в том, чтобы как можно точнее придерживаться Устава Галактического Патруля. Я хочу поручить тебе работу, с которой не справился бы никто, кроме тебя, хотя она довольно противная. Я имею в виду руководство операциями Великой Армады.