Еловенко Вадим. Владыка Ивери

   Он поймал меня за живое признавшись в том, что я ему неудобен, но он мне доверяет и верит, что я оправдаю доверие. Тогда я принял окончательное решение, что сделаю все возможное чтобы у жителей Ивери не появилось отвращение к Земле, как у многих других планет. Что я не буду ориентировать их на независимость от Метрополии. Что я не стану вдалбливать им мысли про добрых Орпеннов. Я отыграю свою роль и выполню все запланированное самим собой.
   На Матке я честно признался Орпенну, что Иверь и в будущем останется колонией Земли. И тогда я впервые был поражен настоящим отношением хозяина корабля к этому вопросу:
   «Нет никакой важности в том зависимы или независимы ваши человеческие сообщества друг от друга. Это ваше сугубо личное дело. Главное чтобы от вашей спеси перестали страдать другие разумные виды. И на Ивери так же. Вы, люди, далеко не самые умные и достойные во Вселенной. Но если вы в состоянии мешать даже нам, то что вы сделаете с другими? Развивайте Иверь. Станет она вашим другом - хорошо. Станет врагом - мы не позволим уничтожить тех. кто населяет ее».
   Помню я спросил, почему Орпенны имея возможности не решат окончательно «человеческий вопрос». Вогнать нас в каменный век и все дела. Орпенн, казалось, улыбался, отвечая мне: «Мы не боремся с черными дырами, они важнейшая часть механики вселенной. Но мы прилагаем все усилия, чтобы спасти разумных от уничтожения ими». Хмыкнув от нелестного сравнения я спросил отчего же тогда Орпенны, такие буддисты, в полный рост уничтожают наши эскадры. Ответ ввел меня в легкий ступор: «А разве вам это мешает, как разуму развиваться?». Втолковывать ему, что от гибели стольких людей, конечно возникают помехи в развитии цивилизации я не стал. Наверняка получил бы ответ в духе «Сами дураки».

Глава 6. Алекс

   Я никогда не думал, что время в полете может проходить так весело и беззаботно. Личность, наверное, забыла, когда я последний раз перехватывал у нее управление. Целыми днями мы с Катей тратили время на все что угодно кроме работы и ведения полета. Мы играли в огромной игротеке, что предоставляла кают-компания. За пару месяцев я ее научил более чем сносно играть в шахматы, а она меня натаскала в куче игр, которые хранились в памяти Игротеки, но о которых я понятия не имел. А уж, сколько мы фильмов с ней пересмотрели. Не счесть. Я даже пересмотрел с ней то, что скрашивало мой полет на Ветра Альмы.
   Что меня поражало в Кате это ее великолепная память. Просто великолепная, другого слова и не подобрать. Она мне на разгоревшийся шутовской спор процитировала как-то раз все слова всех героев фильма, который мы смотрели накануне. Я был поражен, когда на перемотке посмотрел снова фильм и не нашел за одним исключением погрешностей. Тогда-то я и понял, почему во всех играх, где нужна память, она меня под орех разделывала. И почему так быстро училась. Ну, о чем речь, если я ей всего пару раз показал, как надо проводить полную функциональную проверку оборудования, а она после этого ни разу мне не давала этого сделать. Говорила, что это ее развлечение. И проводила сама каждый четверг, пока я терзал свое тело на тренажерах.
   Как ни странно мы с ней почти не говорили о том кто и, чем занимался на земле. Да и вообще, о своей жизни она рассказывала предельно мало и такими фразами, будто уже миллион раз их повторяла. Я пожимал плечами и не пытался расспросить ее более подробно про ее родителей или других родных. Про ее друга, или жениха, как назвал его Адмирал, я знал только в общих чертах. Он учился в свое время на пилота, но на четвертом курсе, как и многие будущие военные пилоты он оставил теорию, чтобы пойти в дальний поход с эскадрой и уже в походе получить погоны и допуск к полетам. Он ушел к Ивери получается вольноопределяющимся. К этому времени должен был уже получить звание офицера и соответственно пилота. Я, не поверите, не зная этого молодого человека, испытывал к нему жуткую ревность, и даже негодование в его адрес. Уйти в дальний космос оставив такую… такую… девушку. Воистину люди не ценят тех, кто их любит. А она, бросив все, рванула, считайте, что автостопом за ним. Ну, не глупо ли? Я как-то попытался заговорить с ней на тему того, что он не стоит таких жертв. Но она мягко сказала мне:
   - Не надо Алекс. Все что ты мне хочешь сказать, я сотни раз слышала от других. Давай не будем об этом. Мне сейчас так хорошо и свободно с тобой, что не хочется портить настроение.
   Я как мальчишка затрепетал от этих слов: «Мне сейчас так хорошо и свободно с тобой». Буквально, разве что с бубном вокруг нее не танцевал. Когда она смеялась, я был в восторге. Я шутил, острил и даже рассказывал немного пошлые анекдоты. Видела бы меня мама в те дни… Она бы меня лично в лечебницу определила. Или в бордель, чтобы там из меня дурь выжали.
   Как-то один вечерний корабельный период, проведя без нее, Катя рано ушла спать, я попытался трезво оценить свое состоянии и понял что влюблен. Сильно. Серьезно. И кажется надолго. И от того больнее в сердце била заноза чужой любви. А Катя, словно не понимая, что я и так весь в ее власти продолжала очаровывать меня своими манерами, ну, явно не из среднего класса девушки. Она, ко всему прочему, оказалась прекрасной пианисткой, и я частенько просил ее сыграть, что-либо из ее любимых вещей на виртуальном синтезаторе, что кают-компания послушно, проектировала в воздухе. Короче я влюбился «по самое не балуйся» и только слюни пускал, как тот щенок, танцуя вокруг любимой игрушки. Ну и естественно, что я такой вот весь влюбленный захотел поразить объект своих желаний чем-нибудь «эдаким». Благо почти по дороге подвернулась планета Багрянец, что буквально за последние пару лет официально вошла в состав колоний Земли, правда под Африканским протекторатом. Помня о Багрянце, что его атмосфера пока только частично годна для дыхания и что на планете смертельно опасно снимать дыхательные маски, я даже хотел передумать на нее садится. Но заинтригованная моими рассказами о горах Багрянца, Катя уже сама просила остановится. Тем более что для нее почти три месяца в полете все-таки были утомительны. Ну, мы и «остановились».
   На таможне порта мы даже не остановились, а откровенно «встали». Неудачно попали во время начала массового промышленного и преобразовательного строительства. Каждые пол суток совершали посадку грузовики, что таскали сюда оборудование для терроформации. Обладая приоритетным статусом, они проходили таможню вне очереди. А проверить грузовик это еще та эпопея. Очередь на досмотр из других кораблей, как сказал мне сотрудник порта, была, чуть ли не на неделю вперед. Даже мои титульные документы не особо впечатлили сотрудников порта и таможни. Зная что на планете нет дворянских собраний, способных как-либо помочь в общении с чиновниками, я был вынужден отступить и послушно ждать своей очереди.
   Кроме нас на поле без права выхода в город и под охраной «куковали» еще три Вольных пилота и две геологические экспедиции что, сдуру не заручившись «бумагами» сунулись на Багрянец. Так мы и сидели по коробкам ожидая, когда персонал таможни доберется и до нас. Просидев сутки, издалека, через оптику корабля, поглядывая на вершины гор, мы были несказанно рады, когда к нам пожаловали гости.
   Это были трое таможенников в форменной темно синей одежде и широких, прозрачных армейских дыхательных масках. Я-то подумал наконец-то до нас очередь дошла и уже за бумагами пошел, ан нет… Таможенники принесли нам счет за суточную аренду стоянки и намекнули, что они могут помочь нам быстрее пройти проверку за вполне скромную для них сумму в пару тысяч кредитов банка Его Величества. Я конечно возмутился. Две тысячи это чересчур. Вся таможня со всеми пошлинами никогда не стоила мне больше двухсот. Но эти провинциальные вымогатели только пожали плечами и уже собирались уходить, когда их остановила Катя и сказала, что она заплатит. Более того, она сходила к себе в каюту и вернулась, отсчитывая купюры.
   - Старыми пойдет? - спросила она у таможенников, которые кажется и не знали, что на Земле уже как два года вводят в оборот нового образца наличные деньги.
   Они посмотрели на купюры и конечно взяли. Все бумаги у них были с собой. Не откладывая ничего на потом, они немедленно осмотрели корабль и нарвались на груз для Ивери. Потребовали вскрыть. Я отказался, заявив, что за полученные две тысячи пусть пишут, что там хоть труп, но я открывать не буду, тем более это транзит который не выгружается на Багрянце. Тогда таможенники усмехнулись, и вскрывать больше не требовали. Но в описи, конечно, прикололись надо мной, как могли. Написали, что обнаружены в большом количестве товары для стимуляции сексуальных ощущений. Я потом на пару с Катей катался, от смеха корчился перечитывая копию описи.
   Так или иначе, мы получили гостевые документы и смогли покинуть корабль. В прозрачных дыхательных масках мы направились в здание порта, чтобы отметится на выходе. Здание порта оказалось негерметичным и мы разочарованные сразу покинули его, нарушив славную традицию всех Свободных Пилотов - выпить в порту за прилет.
   Ужинали мы уже в гостинице «Ангола» в ресторане, в котором нашли очень неплохое меню и приятную музыку далеко не африканской направленности. К нашему удивлению к концу ужина в дверях мы увидели полицейских, которые внимательно осматривали зал и всех сидящих за столиками. В хороших гостиницах не работают полицейские, тут своя служба безопасности должна быть. Но видимо, что-то случилось, раз появились копы.
   Я посмотрел на свою подругу и был озадачен ее бледностью лица. А она, не отрывая взгляда от полицейских, пила из своего бокала дорогое вино большими глотками.
   - Ты чего? - спросил я ее. - Да успокойся. Они кого-то ищут и сейчас уйдут.
   Они и правда в тот же момент исчезли из вида и Катя, отставив бокал, подальше спросила меня:
   - Ты о чем?
   - Я думал ты так побледнела увидев копов. - признался я.
   - Я что, побледнела? - как мне показалось, искренне удивилась она. - Это, наверное, просто перепады давления и акклиматизация. Я себя прекрасно чувствую. Мы когда пойдем в горы?
   Я обрадованный тем, что у нее все в порядке заявил довольно:
   - Не пойдем, а полетим. Я завтра сниму что-нибудь приличное и надежное, и полетим в горы. Надеюсь, мои права тут действуют, и не придется к копам за водительскими правами обращаться. А то еще пересдавать, как на Георге Шестом заставят.
   - А что на Георге заставили пересдавать? - спросила она удивленно.
   - Ага. - ответил я вспоминая ту историю с усмешкой. - А прикинь, я после годичного перелета, да и до этого я тучу времени не читал их. Короче пешком я неделю ходил, сдать не мог. Потом сдал и смог машину снять.
   - А что ты на Георге делал? - спросила Катя ложечкой поднимая из моей пиалы кусочки киви.
   Я подумал говорить или нет, но решился рассказать:
   - Я там для географического общества материал по древним пещерам собирал. Ну, тем, что странно опылены золотом. Ну и попутно на разведку политическую работал. Это же время было такое. Только бунты отгремели. Еще были живы те, кто их поднимал. Вот меня настойчиво и попросили родине снова послужить.
   Казалась, Катя заинтересовалась:
   - И как? Послужил?
   - Ага. Конечно. Из меня разведчик, как из тебя. Может даже хуже. Нет, конечно. Я как забурился в пещеры с проводниками, так и выбрался из них перед самым полетом. Материала набрал столько, что думал таможню не пройду. Ну, конечно, кое-что от проводников узнал. Мы же постоянно общались. Они своими мыслями делились. Двое из трех, в прошлом заключенные, рассказывали про восстания и как их десантура давила. Как там газами травили народ целыми городами. Как они взрывали боевых роботов десанта. Короче мерзко все это было и с той и с другой стороны. Они когда ловили десантника, то такое с ним делали, что за столом ни за что не расскажу.
   - И ты докладывал об этих разговорах? - спросила с интересом Катя.
   - Конечно. - пожал я плечами. - А попробуй не доложи. Это статья. И хрен бы я улетел оттуда. Там бы в рудники и законопатили. А так мне даже материалы помогли вывезти без таможни.
   - А что с ними сделали? - спросила Катя водя пальчиком по кромке бокала.
   - С кем? - вскинул брови я.
   - Ну, про кого ты рассказал в политразведке? Про тех, кто десантников убивал?
   Я смутился и ответил чистейшую правду:
   - Да ничего с ними не сделали. Говорю же, там мерзостей хватало со всех сторон. И лишний раз в мое время старались уже никого не дергать. Еще один бунт никто спровоцировать не хотел. Да и тогда это уже называлось «мнением», а не «склонностью к мятежу». Статус-то с планеты бунтовской сняли. Во как. - сказал я усмехаясь.
   Катя тоже усмехнулась, но как-то грустно.
   - У меня знакомый погиб на Прометее во время восстания.- видя мой невысказанный вопрос она рассказала: - Точнее не мой, а моих родителей знакомый. Ученик отца. Я то еще маленькая была. На Земле он был осужден за клевету на кронпринца. На самом деле он просто напечатал то, что и так все знали со слов. Выпустил книгу в Американском домене. И когда она попала в Европу, то был арестован и предан суду за клевету. Все думали просто штрафом обойдется, а там так все хитро закрутили, что на три года загремел на Прометей. Мол его книга не просто о человеке королевской крови, а это призыв к смене существующего режима и очернение строя и порядков. Это перед самим восстанием было. Когда всем гайки, как говорит мой папа, закручивали. Уже и так неспокойно жили. На Георге восстания подавили, а на Прометее еще нет. Короче в той колонии в которой жил и мой знакомый тоже началось… Перебили охрану. А когда прибыли переговорщики от эскадры карателей и увидели, что администрация вся убита, то переговоры отменили. Пустили газы. Говорят, там люди сутками умирали. Он был на шесть лет старше меня. Но все равно такой молодой. Я помню его хорошо. Так жалко его…
   Я хмыкнул невесело и сказал:
   - Никогда Его Величество не будет вести переговоров с убийцами своих слуг. - видя непонятное выражение ее лица я спросил: - А что, другие регионы, что ли лучше? Все живут по одним законам. Наш домен не самый плохой. В вашем, тоже не все классно. Во всех свои забабахи.
   - Но не во всех отправляют в рудники детей от двенадцати-четырнадцати лет.
   - Кать ты же историю изучала? Ты помнишь, до какого маразма довели гуманнизацию? Так что я сторонник метода относительной справедливости. За умышленное преступление самое суровое наказание. Чтобы другим не повадно было.
   - Мда? - улыбнулась она. - А ты в курсе, что за взятку должностному лицу я должна была бы предстать перед судом. И думаю что меня, как ты говоришь, «законопатили» бы в рудники лет на шесть не меньше.
   - Да ну. - Отмахнулся я, вспоминая таможенников. - Там всегда можно было бы сказать, что цена была названа должностным лицом. Личность корабля бы это подтвердила. Мы, то есть ты, оплатила по прейскуранту, озвученному соответствующим лицом.
   - А ты подкован в законах смотрю. - хитро улыбаясь сказала Катя.
   - Ты бы с мое полетала тоже бы такой стала. - усмехнулся я. - Только я взятки не даю. Пару раз разве что. Когда надо было оборудование найти эксклюзивное и пришлось у военных покупать. Но там тоже не все так просто. Я выполнял заказ Королевского географического общества, а, следовательно, временно был на службе у Короны. А находящимся на службе отдельным пунктом прописано, что суд только по составу тяжелых преступлений. Кто же взятку в тех условиях посчитал бы тяжелым преступлением? Короче, слава Богу, что не попалили. Я тогда тем самым спектроскопом разжился, что сейчас на корабле стоит. Прикинь, как я пер в одиночку коробку с ним?
   Я изобразил сидя на стуле и расставив в ноги, словно прогибаюсь под невидимой ношей. Катя рассмеялась с моей гримасы. Я довольный, что мы уходим от неприятной мне темы, рассказал ей, как первый раз попал на Багрянец.
   - У меня генератор забарахлил. Я весь белый и потный от страха не знал куда приткнуться. До технической станции было еще переть и переть. Я же в свободный поиск тогда пошел. Думал еще дурачок за лет восемь до Ивери добраться. Ага, раньше столько путь занимал. Но с такой поломкой об Ивери я мгновенно забыл. Я думал, как бы выжить. Сам же не полезешь ремонтировать. И отключать на ходу нельзя - размажет в кисель при выходе в обычный космос. Пришлось медленно в течении недели тормозить чтобы не подавать излишнюю нагрузку на компенсаторы связанные с генератором. Извини что слишком подробно. Ну, так вот, я, значит, погасил скорость и завис в совершенно чужом и незнакомом космосе. Карты этого района еще не были рассекречены. А карты трассы до Ивери тогда даже у военных не у всех были. Я летел по опубликованным маршрутным схемам экипажа Вернова. Мою карту, по которой мы сейчас идем, кстати, буквально за день до вот этого полета рассекретили. Прикинь, как я тут себя чувствовал тогда? Ведь остановившись больше я не мог начать ускорение. Может и мог бы, да только страшно было. Причем я помнил такой тип поломок и даже теоретически знал, как его устранить. Решился наконец и попытался вскрыть генератор. Без толку. Все механизмы и устройства сложнее спектроскопа по правилам обязаны были еще на заводе быть зализаны, чтобы только ремонтники и гарантийщики могли их вскрыть. Я промучился с кожухом дня два и уже готов был просто распилить его, но в это время корабль поймал излучение от двигателей приближающегося транспорта. Грузовик явно шел ко мне, гася скорость. У меня уже больше недели в космос «девятки» бились. Девятки это призыв о помощи. Любые девять подряд сигналов двигателем испускаешь, и весь космос ближайший попрет к тебе. Короче траспортник не долго думая, прикрепил меня к своему корпусу и потащил к, как они назвали, недалекой базе. Этой базой оказался Багрянец. Голая планета с одним единственным поселком на ней. А в поселке было только не смейся меньше тысячи жителей. И я застрял. Вот я тут волком выл с тоски. Заняться было нечем абсолютно в поселке. Корабль мой ремонтировать было некому. Да и денег особо не было. Чтобы не свихнуться и подзаработать я устроился в поселковой администрации геологом. Благо эту специальность я освоил одной из первых после пилота. И тогда-то я и начал местные горы и выходы пород изучать. Короче, за полгода, что я тут вынужденно прохлаждался и жил у одного строителя, я исползал на планете все мало-мальски интересное. Составил подробные карты выходов ископаемых на поверхность. Провел несчитанное количество бурений по наводке со спутника. За такие трудовые подвиги я даже был к медали представлен администрацией Багрянца.
   - А как выбрался-то? - улыбаясь моему хвастовству, спросила Катя
   Я отмахнулся и, смеясь, сказал:
   - Да как обычно… Чуть что, я к армии прибиваюсь. Я тут деньжат подзаработал неплохо. На новый генератор хватало да еще и оставалось. А уж, сколько у меня в трюме было всякого добра, что я, не особо скрывая грузил себе. К примеру, я утащил отсюда почти сотню килограмм осмиридия и самородной платины. Около десяти килограммов золота и серебро не считая. Зачем я его потащил, имея столько осмиридия, так и не понял. Наверное, жадность. Но естественно улететь я не мог. А в это время к Ивери шла адмирал Орни с эскадрой. В полете у них что-то там случилось с одним из тральщиков и он вместе с ремонтником застряли здесь на орбите. Узнав об этом меня уже нельзя было остановить. Я связался с ремонтником и его командир сначала долго артачился и не хотел спускать платформу. И только когда я ему пообещал лично кило платины он погнал сюда техвзвод и нужные мне запчасти. Они мой корабль разве что не вылизали. С планеты я улетал уже самостоятельно. Но, понятно, после такого потерянного времени я уже к Ивери не полетел. Да и опасался, честно говоря. Я же понятия не имел, что туда военных понесло. Мало ли может там опять войнушка с кем-либо. А на Земле я получил медаль за старания и к ней официальный диплом геолога. Им же не вписать было месторождения в реестр, выявленные частным лицом без образования. На деньги, полученные от Королевского географического общества, за подробнейшее изучение планеты, и за продажу золота и осмиридия модернизировал весь двигательный отсек. Новые движки пошли в серию. Я подождал пока бум пройдет и только цена упала, купил себе. У вас кстати в Новосибирске купил.
   - Это не у нас. - улыбнулась Катя.
   Я отмахнулся и сказал:
   - Не важно. В русском домене. Главное что не дорого. Кто-то шутил, что мне проще списанный кораблик у военных купить, чем новый модуль к своему жилому приделать. Но за деньги можно все. Вот так. Кстати когда принимали планету в сообщество, комиссия основывалась на моих пленках и на моих данных. Кто-то шутил, что на Багрянце мне должны памятник поставить. Но вот видишь, меня тут никто не помнит, а таможенники только обобрать хотят.
   Я улыбнулся, видя, как Катя качает головой с улыбкой.
   - Да ты приключения себе всегда найдешь. - сделала она заключение.
   - Боюсь это они меня находят. - сказал я. - Завтра, если все окей будет, я тебе покажу самые красивые места на планете. Тебе понравится.
   С самого утра я позвал ее на завтрак, сразу после которого мы сняли в гостинице машину и полетели смотреть достопримечательности. Вообще красные от оксидов железа горы Багрянца и дали планете название. Вот только красный цвет как-то растворялся и блекнул при приближении. Но все равно красота этих безжизненных скал поражала любой незамутненный разум. Мы высадились на четырехтысячнике далеко не самом высоком пике горного массива. И Катя долго и зачарованно осматривала окружающих великанов.
   - А почему на них нет снега? - спросила она меня.
   Пожав плечами, я ответил:
   - Меньше влажность, больше солнца. Да и состав атмосферы не позволит тут сейчас образованию льдов. Вот лет через десять-двадцать, когда изменят состав тогда да. Могу спорить, что зимой тут будет горнолыжный курорт. Смотри какой спуск далекий…
   - Как красиво… - сказала она, слабо прислушиваясь к моим объяснениям.
   - Угу. - согласился я. - на других планетах я тоже люблю в горах бывать, но Багрянец мне нравится знаешь чем?
   - Чем же?
   - Своей нетронутостью и еще, наверное, тем что кроме нас с тобой тут, наверное никого никогда не было… Раньше это было только мое место. Теперь оно наше.
   - Наше? - чуть удивленно и одновременно с восхищением спросила Катя у меня.
   Я, всматриваясь в ее глаза за прозрачной маской, кивнул. Тогда-то я и сказал, что мне нравится ее взгляд. Она улыбнулась слегка и отвела глаза.
   Катя осмотрелась словно не слыша меня. Чуть прошла к отвесному обрыву и села на огромный валун, всматриваясь вдаль. Я проследовал за ней и уселся прямо на нагретые солнцем мелкие камушки у ее ног. Посмотрел туда, куда вглядывалась Катя, и ничего там не заметив примечательного для себя, стал бросать камушки по одному в бездонную пропасть перед нами.
   - Алекс? - позвала меня Катя. Я повернулся к ней, отбросив горсть камней, и она продолжила: - Ты хороший парень. Ты это знаешь?
   Мдя. Такого мне ни одна девушка не говорила. Говорили они многое и разное, но всегда, в каких-то крайностях либо «люблю», либо «пошел вон». А вот так… ни то, ни се «хороший парень»… Он догадывается сколько мне лет? Я даже как реагировать не знал. Пожал плечами, ничего не ответив.
   - Правда, Алекс. Ты не такой, как другие с кем я знакома. - сказала она с улыбкой.
   - Странный? - спросил я усмехаясь.
   Она кивнула, глядя мне в глаза.
   - Почему? - спросил я, немного грустно улыбаясь.
   - На Земле. Там где я училась. Каждый парень. Каждая девчонка знали, что вот они станут теми-то и теми. Представь себе, именно так. Но, наверное, с класса седьмого я не слышала от ребят, что они хотят стать свободными пилотами. С возрастом эта глупая романтика у них выветривалась.
   - Это глупая романтика? - спросил я откровенно забавляясь и обводя руками горизонт.
   - Нет, я не так сказала. Они стали считать ее глупой. Детскими мечтами, от которых быстро избавляешься. Вот, к примеру, многие захотели стать пилотами ВКС. Был даже у меня знакомый, который хотел стать даже «ассенизатором космоса». Чистить орбиты от мусора. Заниматься астероидами. Но свободным пилотом… нет, таких уже не было.
   - А почему?
   - Не знаю. Скорее из-за неустроенности их жизни. Из-за большой смертности. Из-за бедности. Большинство, таких как ты, все что зарабатывают, вкладывают в свой корабль. В свой дом. А на планетах зачастую даже угла не имеют. И они… они почти всегда одиноки.
   - Ну, это да. - согласно кивнул я. - никто не согласен ждать по пять шесть лет возвращения друга или мужа. И не важно, что пять лет, пролетают быстро. Важно другое. Мы меняемся за полет. Зачастую в корне. Вернуться может совершенно другой человек, не тот, который улетал. Говорливые становятся, как рыбы - слова не вытянешь. А те, кто раньше были молчаливы, становятся экстравертами. После стольких лет разговоров самих с собой… Да и вообще. Ну, сама прикинь законом запрещено в одиночные камеры сажать человека больше чем на три месяца. А тут люди сами себя запирают на года. Я сознаюсь мы ненормальные. Мы даже можно сказать больные. Нормального человека держат дома привязанности. Ну, родные там или женщины. А вот те, кто бросает все, что любят, ради космоса он либо не человек, либо ненормальный человек. Тот, кто добровольно становится изгоем, не может считаться полноценным членом человечества.