- Боюсь, ты не прав.
Он поперхнулся, закашлялся и в конце концов произнес:
- Лучше бы ты дал мне умереть там... в горах... Избавил бы меня от этого...
- Алек...
Его рука поднялась и вцепилась в мой рукав. Он ловил ртом живительный свежий воздух. Кровь потекла сильнее, не давая ему говорить.
- Предатель... в лагере...
Упрек мне? Или его угасающая память обратилась к делам давно минувших дней?
- Баал'Верзи...
Что он хочет сказать?
- ...спать, - пальцы его разжались, тело обмякло и он погрузился в небытие. Жить ему осталось недолго.
Что он... впрочем, у меня нет времени размышлять о его предсмертном бреде. С каждым ударом сердца я слабел все больше.
Я нащупал его второй кинжал и вытащил его из ножен. Он все еще дышал, но был уже далеко и не почувствовал, как я твердой рукой перерезал ему горло. Кровь. Целый фонтан крови.
Жизнь. Если я посмею взять ее.
Моя жизнь потухала и я не посмел не взять чужую.
Я начал пить. Большими жадными глотками.
И ожил... снова.
* * *
Ливень уничтожил все улики, которые могли бы вызвать странные вопросы и страшные догадки у окружающих. Галлогы свежей холодной воды низвергались с небес, смывая кровавые пятна с камней, очищая двор, унося с собой по трубам, в пропасть, подальше от замка воспоминания о резне.
Я стоял, подставив лицо дождю, чтобы он слизал со лба и пригладил мои волосы. Это было изумительно. Моя смертельная рана зажила. Осталась только дырка на рубашке. И все.
Алек Гуилем, храбрый солдат, прекрасный офицер, верный мой спутник - и единственный настоящий друг в течение этих восемнадцати беспокойных лет погиб от моей руки, но я был не в состоянии ни жалеть о его смерти, ни скорбеть по этому поводу. В эту ночь мне было не до таких простых земных переживаний.
Я начал платить по счетам. На первой странице договора поставили печать. Сделка состоялась. Болеутоляющий и исцеляющий эффект крови Алека подтвердил это. Я чувствовал себя... другим. Сердце стучало изо всех сил, но я не ощущал усталости. Как раз наоборот.
Я чувствовал себя опять молодым.
Оставив Алека, я побежал в спальню, взял свечу и уставился на свое отражение в зеркале. В моем лице ничего не изменилось. Время не повернулось вспять. Я чуть было не выругался от отчаяния, но вдруг вспомнил: голоса обещали только, что я перестану стареть. Ладно, хоть старость перестала маячить впереди. Мужчина в полном расцвете сил, я теперь намеревался взять от жизни все, что она мне задолжала.
Свеча придала моей коже золотистый оттенок, но я мог бы с уверенностью сказать, что очень бледен и даже кажусь больным. Но это нездоровое выражение, видимо, очень скоро пройдет.
Однако мне еще надо было уладить одно маленькое дельце.
Без всякого напряжения я втащил Алека в комнату и самым постыдным образом затолкал его в стенной шкаф. Потом я несколько раз проверил, чтобы дверцы, особенно те, которые вели в мою личную столовую, были хорошенько заперты. Завтра здесь будет маленькая семейная вечеринка по случаю свадьбы, и слугам придется бегать взад-вперед весь день. Алек заслуживал большего, но ничего не поделаешь. Потом я сочиню какую-нибудь историю в оправдание его смерти, но сейчас мне не хотелось об этом думать. Как голодный пускает слюни при виде еды, я с волнением предвкушал то, что должно случиться, и я не мог ни сосредоточиться, ни размышляь над чем-то одним, чувствуя только радостное возбуждение во всем теле.
Я не сомневался, что доведу начатое до конца. Через несколько часов
Татьяна будет моей.
* * *
На следующее утро я проснулся очень поздно, весь какой-то затвердевший и отекший, и не только потому, что мой слуга взял на себя смелость растолкать меня. Мое протестующее рычание было встречено робкими извинениями; он боялся, что я нездоров. Когда неколько позже я посмотрел на себя в зеркало, принесенное парикмахером, я понял, почему он пришел к такому заключению. При ярком свете дня я был похож на привидение, а поэтому приказал задвинуть шторы. Солнце резвилось на небосклоне, как будто вчера и шторма-то никакого не было, и угнетающе действовало мне на нервы. Остальные, похоже, ничего против него и жары не имели, и их веселое расположение духа по случаю хорошей погоды раздражало меня сверх всякой меры. Я не выходил из своих комнат, с трудом доползая от кровати до кресла. После вчерашнего потрясения я совсем выдохся. Только к полудню я немного пришел в себя и даже нашел в себе силы принять нескольких нужных посетителей.
Рейнхольд Дилисния, Виктор Вочтер, Айван Бучвольд и другие офицеры, ушедшие в отставку, явились один за другим, чтобы выказать мне свое почтение. Я следил за Айваном, но после скандала с его братом Ильей ничего, кажется, не изменилось. Конечно, он постарел. Все они стали старше. Отцы семейств привезли с собой жен и детей, и по очереди представляли мне их, как будто мне действительно было интересно. Один Рейнхольд достаточно хорошо понимал меня и оставил семью дома. Потирая вечно ноющий живот, он всем своим видом показывал, что предпочел бы играть со своими детками, а не тащиться в такую даль.
Его брат Лео уехал из замка, так он мне доложил. Молодой человек заболел и попросил разрешения покинуть дворец, что мне показалось довольно подозрительным. Когда кому-то не по себе, ему не до дальних путешествий. Тем более Лео отлично было известно, что имеющая репутацию прекрасной целительницы леди Илона - здесь и готова лечить всевозможные недуги. Опять странно.
Может быть, это связано с присутствием в замке Айвана. Ему, должно быть, неуютно находиться рядом с человеком, брата которого он убил, и он решил уехать.
"Извини меня, но я пришел, чтобы сообщить..."
Избегая смотреть в сторону стенного шкафа, я подумал о том, что Алек не успел сказать мне. Почему, вместо того чтобы войти в дверь, как обычно, он тайком пробирался мимо моих окон?
Теперь уже не угадаешь. Возможно, позже, когда выдастся свобоная минутка,
я расставлю точки над "i". Беспокойство стало овладевать моими мыслями, путая их и не давая мне сконцентрироваться хотя бы на одной из них.
Я был голоден, но ни в кухне, ни в подвальчиках не обнаружил ничего, что выглядело или пахло бы достаточно аппетитно, за исключением привычного напитка из бычьей крови. Я выпил целую кружку и ограничился этим. Но вместо того, чтобы усилиться, моя слабость улетучилась, как только солнце начало спускаться за горные вершины.
Моим последним посетителем был Гунтер Коско, и если бы я мог проглотить хотя бы кусочек чего-нибудь, мы бы позабавились, как в старые добрые времена, испытывая друг друга на прочность за обеденным столом. Несколько лет бездействия и покоя не до конца размыли правильные черты его лица, но время и вино сделали свое черное дело. Кожа его обвисла и я заметил, что он не снимал шляпы, пряча под ней редеющие волосы и коричневые пятна, выступившие на лбу. Он служил напоминанием о том, что все это могло бы ожидать и меня, если бы я дрогнул и испугался. Но очень скоро я завершу обряд и избавлюсь от старости навсегда.
Гости разошлись кто куда: одни отправились вниз, другие - в часовню. Я отпустил слуг и решил приодеться. Открыв одну из дверок стенного шкафа, чтобы достать парадный костюм, я вдруг замер, пораженный до глубины души, как вчера кинжалом почти в самое сердце.
Тело Алека исчезло.
У меня перехватило дыхание. Я стал шарить в других отсеках шкафа и даже дважды проверил замки. Они были целы и невредимы. Слуге я ключи от шкафа не доверял. Не то чтобы я считал его способным на воровство, но все же не стоило допускать его до драгоценностей и прочих семейных реликвий, которые я здесь хранил. Во дворце только два человека знали, в каком порядке следовало отпирать замки. Я... да Алек Гуилем...
Где-то вдали и в то же время совсем близко раздался смех знакомых голосов. Он был среди них.
Возможно, его смерть тоже входила в нашу сделку, была той ее частью,
которую я так и не понял. Я пытался вытряхнуть голоса из головы, удивляясь,
что еще я мог проглядеть во время...
Время...
Нечего тратить его впустую. Я отбросил от себя эту проблему, как нечто, не
заслуживающее особого внимания, и начал одеваться, выбрав для такого торжественного случая белую шелковую рубашку, красный галстук, черные брюки и плащ. К груди я приколол рубин фон Заровичей. Остальные появятся, разодетые в пух и прах, как павлины, и будут хвастаться друг перед другом, кто богаче. Я никогда не разделял их любви к ярким тряпкам и не собирался уподобляться им и теперь. Тем более зная, что должно случиться, я бы сказал, их наряды... придутся не ко времени.
Из той же массивной шкатулки, где у меня лежал рубин, я достал небольшой предмет, завернутый в расшитый причудливыми узорами платок, и засунул его в карман плаща. Сверток, похоже, был невесомым, как перышко. Но, несмотря на то, что нас разделяли несколько слоев ткани и накрученных ниток, я все равно чувствовал, как пульсировало холодное черное зло, словно оно касалось моей обнаженной кожи.
* * *
Сергей нарядился в роскошный военный мундир, хотя ему так и не довелось повоевать. Но, по крайней мере, он не нацепил всех этих украшений и значков, как некоторые ошивающиеся при дворе пижоны. Другие господа одаривали своих слуг такими погремушками. Я же считал, что их нужно заслужить, а не получить в виде взяток и подачек.
Единственной безделушкой, которую Сергей повесил себе на грудь, был талисман Верховного жреца. Согласно существующим традициям ему предстояло отдать его при входе в церковь.
Он приветствовал меня широкой улыбкой и бросился меня обнимать, с готовностью принимая извинения, которые я заготовил специально для него. Как же легко лилась моя речь, с какой же радостью он проглотил все, что я ему наговорил. Вчерашний инцидент с Татьяной и потерянными драгоценностями был забыт, я прощен. Он так ничего и не понял.
Неважно.
Я вел себя подобающим случаю образом, не забывая произносить какие-то правильные слова. Сергей бормотал что-то в ответ, нервничал по поводу своей свадьбы. Я наблюдал за ним и искал в своем сердце по отношению к нему хотя бы каплю теплого чувства. И не находил. Нас связывало только общее происхождение, в наших жилах текла одна кровь, а в остальном он мало чем отличался от круглых дураков, которых я достаточно повидал на своем веку. За исключением того, что он вот-вот женится на женщине, которую я любил, которую смог полюбить впервые в жизни.
- Как бы я хотел, чтобы у тебя была такая же чудесная жена, как Татьяна, выпалил Сергей.
О, не беспокойся. Так и будет.
Я вытащил из кармана маленький сверток.
- А у меня сюрприз для новобрачного, - сказал я, протягивая ему подарок. Нечто волшебное и очень старое. Прекрасно соответствует сегодняшнему дню. Улыбка Сергея потухла, как только расписанная красным, черным и золотым рукоятка небольшого ножа показалась из-под вороха тряпок. При виде этой вещички он остолбенел.
Да, Сергей был не более, чем овца, готовая отправиться в пасть волку, нацепившему маску друга.
- Я вижу, ты узнал этот предмет, - продолжал я. - Временем проверенное оружие наемного убийцы Баал'Верзи. Ножны сделаны из человеческой кожи; как правило, они шьются из кожи первой жертвы убийцы. Эти закорючки на рукоятке
- заколдованные слова магического заклинания.
Поменяйся мы ролями и предложи мне Сергей такой подарочек, я бы уже с
мечом в руках отступал к двери, призывая слуг на помощь. Он же только глядел на меня расширенными от ужаса глазами.
Нож нельзя долго держать в ножнах, иначе ржавчина испортит и изъест сталь. Этот нож я не доставал с той самой ночи, когда отобрал его у Ильи, но его острое, острее бриты, лезвие искрилось и блестело как зеркало, отражая свет свечей. Колдовские руны на его рукоятке стали выпуклыми от прилившей к ним дьявольской силы.
- Легенда гласит, что эти ножи можно вынимать из ножен только для того, чтобы напоить их кровью, - говорил я.
Сергей приоткрыл рот, но не смог придумать, что сказать. Для этого у него не хватало жизненного опыта.
Баал'Верзи.
Обман был их главным оружием. Твой лучший друг, твой преданнейший слуга, господи, да даже твоя мать могли оказаться одним из Баал'Верзи.
Даже твой брат...
Я улыбнулся беззлобно.
- Вообще-то я не суеверный, но на этот раз я думаю, не стоит искушать судьбу. Согласен?
Не дав ему опомниться и опережая ход его мыслей, я изо всех сил всадил нож ему прямо в сердце.
Никто сразу не умирает. Он прожил, как мне показалось, очень долго, встретив с болезненным изумлением мою горячую радость, а потом медленномедленно согнулся и молча повалился на меня. Я подхватил его, чувствуя, как в течение нескольких секунд в нем все еще билась жизнь, а затем... затем она покинула его.
Я уложил обмякшее тело на пол и вытащил нож.
- Выпей кровь, сначала с лезвия, а потом из раны.
Такие я получил указания.
После вчерашей ночи это не составило особого труда. Осторожно, чтобы не поранить самого себя, я слизал одну за другой капли крови с кинжала, вытер его и оставил на полу. Затем я рассегнул мундир Сергея. Я увидел ранку, на удивление маленькую, если принять во внимание, сколько крови вылилось из нее наружу. С остановкой сердца она загустела, но продложала течь. Я припал к ранке губами и начал пить.
Кровь Алека была лекарством, кровь Сергея - неотделимой частью ритуала, но вкус у нее был... приятный. Алек оживил меня, Сергей утолил голод, как острое блюдо, приберегаемое напоследок после пресного обеда. В его холодеющей жизни я нашел какое-то непонятное теплое удовлетворение. И эта теплота взбодрила мое тело и дух, пробежав по венам, подобно шаровой молнии, и я почувствовал небывалый прилив сил.
По ту сторону закрытых дверей раздавался смех гостей и перебранка слуг, шорох длинных юбок и постукивание каблуков; по эту сторону дверей я слышал только глухие удары моего сердца. Мои пальцы касались мундира Сергея, я вдыхал запах его любимоо мыла и слабый на чистой коже запах пота, а также учился различать запах свежей крови, запах крови засохшей. Как будто я всю жизнь провел, запеленатый в бинты, невосприимчивый к свету, не знакомый с разнообразными вкусовыми ощущениями, и только теперь с меня сняли эти бинты, отпустили на свободу, позволив вдыхать всевозможные запахи и трогать вещи. Свобода.
Но сначала еще кое-чо. Недомолвки, ложь, обман...
Я вскочил на ноги, наклонился к Сергею и обхватил его тело руками. Не замечая его тяжести, я приподнял его на одной вытянутой руке и замер на секунду, а затем сбросил его вниз. Он упал с неприятным стуком, распластавшись на ковре самым естественным и подходящим образом.
Я заметил, что его глаза открыты. Они были такие же голубые, как его мундир, как глаза нашей матери...
Свобода.
Я встал на колени и закрыл их.
- Ты хотел быть священником, - прошептал я. - Почему же ты не выполнил волю своих богов?
Громкий шум, который я устроил, привлек к себе внимание и явился личный слуга Сергея. Но я вовремя услышал его шаги и принял позу сломленного горем человека. Покачивая головой и имитируя свой собственный гневный голос, я поведал ему печальные новости. Как и Сергей, он только стоял и глазел на меня, пока мои приказы наконец-то не проникли в его голову, и он не осознал, чего я от него хотел. Тогда он развернулся и рванулся вон из комнаты за помощью.
Легко. Очень легко.
Я чувствовал вкус крови на губах и внезапно меня обеспокоил вопрос: а что успел увидеть слуга? Он был в шоке от ужаса, но что потом...
Зеркало. Оно висело на стене. Сергей прихорашивался перед ним, когда я вошел в его спальню.
Да, мой рот, мое лицо были испачканы кровью. Плохо, но если я умоюсь, то
никто не поверит и единому слову слуги, решив, что рассудок его помутился от
горя. Ложь и обман...
На столике рядом стоял тазик с водой. Я оттер кровь со щек и пальцев,
вытерся и посмотрел в зеркало.
Чист. Нет нужды бояться...
Я был очень бледен. Как мел. Белее. Пока я разглядывал себя в зеркале, мое отражение стало постепенно исчезать. Последнее, что я уловил и как себя запомнил, было изображение мужчины чрезвычайно смешного и идиотского вида с вытаращенными от удивления глазами и разинутым ртом.
Мое я, Страд фон Заровия... начало растворяться в воздухе...
И растворилось...
Пропало.
Глава 5.
Шестое полнолуние, 351
- Лорд Страд?
Нет его.
- Господин?
Только тень. Я дотронулся до поверхности зеркала, оставляя на нем отпечатки своих пальцев.
- Лорд Страд!
Я обернулся на назойливый голос. Татра, лейтенант, и несколько солдат стояли в дверном проеме. По случаю праздника они надели парадные мундиры, начистили до блеска сапоги и мечи. Мечи они теперь держали наготове, с хмурым видом переводя глаза с меня на Сергея.
- Где командир Гуилем? - спросил я потрясенно. На этот раз мне не надо было притворяться.
Понимая, что мне может не понравиться его ответ, Татра вытянулся по стойке "смирно" и отдал честь:
- Никто его сегодня не видел, повелитель.
- Найди его. Ему поручено охранять замок. Я хочу знать, как это он допустил во дворец Баал'Верзи. - Я показал на нож, лежащий рядом с телом моего брата.
Татра и остальные признали в нем дьявольское оружие и поспешно сплюнули через левое плечо.
Их реакция возымела на меня странное действие. Я отшатнулся от них, внутри у меня стало как-то муторно. Впрочем, ничего страшного. А то я слишком близко находился от зеркала, а они не должны были заметить...
- Но, повелитель, нож... - Татра перехватил мой взгял и предпочел замолчать.
- Ты что же думаешь, вся эта грязная шайка пользуется одним и тем же ножом? Тот, что я отобрал у Ильи Бучвольда, спрятан в надежном месте, за семью замками. А это... это. - Я уставился на него так, словно мне на ум пришла гениальная мысль. - Разыщите Айвана Бучвольда.
Татра не был лишен смекалки, инче Алек никогда бы не повысил его в звании и не назначил бы своим первым помощником. Как я и предпологал, он быстро провел параллель между смертью Ильи и убийством Сергея: брат за брата. Лицо его вытянулось, он кивнул двум солдатам и те послушно выскользнули из комнаты.
Привычка отдавать приказы вернула мне самообладание и способность думать. Мне многое предстояло сделать. Меньше чем через минуту я уже почувствовал себя хозяином положения и гонял своих солдат взад-вперед. Если мне повезет, то я воспользуюсь естественным переполохом и найду кого-нибудь, кто не сможет вразумиткльно объяснить, где он был во время убийства. Айван Бучвольд
- просто идеальный вариант, но если с ним не получится, сойдет и Алек
Гуилем.
Когда все ушли, я опять взглянул в зеркало.
Ничего. Пусто.
Я отодвинулся подальше от его холодного мерцания. Оно давило на меня, как яркий солнечный свет. Что я с собой сделал? Наверное, за Татьяну я расплатился собственной душой.
И тут я услышал ее голос, прорвавшийся сквозь каменные стены, ее крик,
вопль неверия и отчаяния. Он проник в самое мое сердце. Кто-то рассказал ей
обо всем.
Да. Ей тоже придется пройти через адское пламя, но она справится. Со
временем она осознает, что ее любовь к Сергею была не более, чем детской
привязанностью к красивой игрушке. Со временем я заставлю ее забыть его. Но пока...
Я оставил двух часовых около дверей комнаты Сергея и направился к часовне. Гости толпились у меня на пути, мешая пройти. Их лица, перекошенные от беспокойства, страха и любопытства, уже даже не раздражали меня. Я был так же далек от них, как птица, летящая над землей.
У входа в часовню мне сообщили, что Татьяна убежала в сад. Я обрадовался этому, так как где-то на уровне подсознания знал, что не смогу войти в это святое строение.
Тьма боится света.
Я изменился.
Но не жалел ни о чем. Она ждала меня.
Скоро...
Жара сменилась вечерним холодом и от сырой земли поднимался туман, колыхаясь, как неугомонные тени мертвых. Это не было всего лишь моей фантазией, я на самом деле чувствовал, как вокруг меня что-то... собирается... волнуется и дышит...
Волшебство.
Черная магия.
Сегодня я не только убил брата и выпил его кровь. Со мной приключилось
нечто, не упомянутое в нашем договоре. Этот фокус с зеркалом показал, что
назначенная мне цена была намного выше той, о которой упоминалось.
Нет. Не совсем так. Я пропустил что-то мимо ушей. В такого рода сделках
всегда пользуются очень точными терминами и определениями. Если бы тогда я получше владел собой и был менее заинтересован получить все, что мне обещали, я бы обязательно задал необходимые вопросы и получил бы на них ответы.
Теперь уже поздно.
Когда я подошел к калитке, ведущей в сад, там крутилась одна из нянек Татьяны. Она была бледна, но спокойна, и с виноватой улыбкой объяснила, что Татьяна никого к себе не подпускает.
- Ко мне это не относится. Где леди Илона?
- Заболел лорд Дилисния. Какое-то время назад ее позвали, чтобы она позаботилась о нем.
- Приведи ее сюда.
Она ушла и я медленно приблизился к Татьяне.
В церкви горели всечи, отбрасывая через витражи на землю сада разноцветные полосы света. Татьяна сидела под одним из окон и ее подвенечное платье переливалось зеленым, голубым, золотым и... красным.
Я посмотрел на нее сверху вниз. Если бы мне приказали убить дюжину моих братьев и вылакать целую реку их крови, я бы так и сделал.
Она не шевелилась, вы вытирала слез, оставлявших соленые следы на ее щеках, на ее шее...
Я присел рядом с ней, протянул к ней руки и испытал всепоглощающую радость, когда она наконец-то оказалась в моих объятиях. У меня никогда не хватало терпения на чужие рыдания и причитания, но теперь, когда она припала к моей груди и дала волю горю, царившему в ее юном сердечке, я с нежностью отнесся к ее боли. Она нуждалась в ком-то, кому можно было поплакаться в жилетку, и я радовался, что выбор пал на меня. На свем веку я повидал немало крови и трупов, она же была еще ребенком, невинной маленькой девочкой. Может быть, между этими двумя нашими крайностями мы и найдем какие-то точки соприкосновения - укромное местечко для нашей любви. Моя сила, мой опыт, моя страсть - я готов был предложить ей все, что имел, чтобы она могла опереться на меня и довериться мне.
- Почему, Страд? - прошептала она.
Сбывается. Она в первый раз назвала меня по имени.
- Почему? Как это случилось? Кто...?
Она сильнее прижалась ко мне, сгибаясь под тяжестью своего горя. Если бы в моих силах было избавить ее от него, я бы избавил. Ее рыдания, казалось, вот-вот разорвут ее пополам, но я пока ничем не мог ей помочь.
- Я не знаю, - пробормотал я, сомневаясь, что она понимала смысл произнесенных мною словосочетаний, но монотонный звук знакомого голоса должен был успокоить ее. - Кто бы это ни сделал, он заплатит. - Уже заплатил. - Я обещаю тебе.
Кроме ее плача, я слышал шум ураганных ветров, бушевавших внутри меня. Они путали мои мысли, силясь вырвать меня из моего блаженного состояния. Я игнорировал их. Плевать я хотел и на них, и на густеющий туман.
Вдруг Татьяна выпрямилась и отбросила мои руки. Она подняла голову. Из-за облаков показались на мгновение звезды.
- Почему? - закричала она небу. - Почему это случилось? Зачем ты это совершил?
Она обращалась не ко мне, а к своим богам. Я попытался снова обнять ее, но она оттолкнула меня и вскочила на ноги.
- Неужели так плохо любить? Да? Зачем ты позволил нам влюбиться друг в друга, а затем сделал это?
- Татьяна... - Я приблизился к ней и вздрогнул, почувствовав, как все ее тело сотрясается, как в агонии. - Мы не должны подвергать сомнению правильность решения богов в таких вопросах.
- Да? Неужели? - оборвала она меня.
Она увернулась от меня и, простирая руки к небесам, бегала по кругу, не спуская глаз со звезд.
- Скажи мне! Как ты допустил такое? Скажи мне!
Затем вспышка гнева прошла и она опустилась на колени на землю. Я приблизился к ней и легко ее обнял.
- Скажи мне, - пролепетал она.
- Ш-ш-ш, - сказал я, баюкая ее. Она замерла на несколько минут, потом рванулась в сторону.
- Леди Илона. - Ее глаза лихорадочно блестели. - Я должна найти ее.
- Я уже послал за ней.
- Она обязательно... обязательно вернет его обратно.
Я похолодел.
- Что ты такое говоришь?
- Она искусная целительница. И я слышала, что иногда... О Страд, она
должна хотя бы попытаться. Она должна вернуть его. Это было испытанием нашей веры. Он вернется! Я знаю теперь!
Я тоже знал. Даже слишком хорошо. Илона вполне может оживить его, но я этого не допущу.
- Татьяна... - Я взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. Несмотря на то, что больисказила ее прелестные черты, она все равно была само совершенство, все равно она была самой красивой женщиной, которую я когдалибо видел или увижу в своей жизни.
- Татьяна, пожалуйста, не поддавайся на собственный обман. Леди Илона, конечно, постарается, но имей в виду, что чуда может и не произойти. Я уже забыл, когда в последний раз ее хлопоты увенчались успехом.
- Но теперь она сможет. Я знаю, она сможет.
- Нет, ты ничего не знаешь. Ни ты, ни я, мы ничего не знаем. Помнишь, они хотели вернуть обратно его величество Верховного жреца Кира? Он умер, и оказалось, что они напрасно старались, потому что сами боги пожелали его смерти. Никто не мог вернуть его обратно.
- Нет! Сергей - совсем другое дело! Он был убит рукой смертного, а не по воле божества. Леди Илона должна попытаться. Иначе я последую за ним. Я не хочу жить без него... и не буду.
- Татьяна!
Она перестала метаться и ее глаза встретились с моими.
Он поперхнулся, закашлялся и в конце концов произнес:
- Лучше бы ты дал мне умереть там... в горах... Избавил бы меня от этого...
- Алек...
Его рука поднялась и вцепилась в мой рукав. Он ловил ртом живительный свежий воздух. Кровь потекла сильнее, не давая ему говорить.
- Предатель... в лагере...
Упрек мне? Или его угасающая память обратилась к делам давно минувших дней?
- Баал'Верзи...
Что он хочет сказать?
- ...спать, - пальцы его разжались, тело обмякло и он погрузился в небытие. Жить ему осталось недолго.
Что он... впрочем, у меня нет времени размышлять о его предсмертном бреде. С каждым ударом сердца я слабел все больше.
Я нащупал его второй кинжал и вытащил его из ножен. Он все еще дышал, но был уже далеко и не почувствовал, как я твердой рукой перерезал ему горло. Кровь. Целый фонтан крови.
Жизнь. Если я посмею взять ее.
Моя жизнь потухала и я не посмел не взять чужую.
Я начал пить. Большими жадными глотками.
И ожил... снова.
* * *
Ливень уничтожил все улики, которые могли бы вызвать странные вопросы и страшные догадки у окружающих. Галлогы свежей холодной воды низвергались с небес, смывая кровавые пятна с камней, очищая двор, унося с собой по трубам, в пропасть, подальше от замка воспоминания о резне.
Я стоял, подставив лицо дождю, чтобы он слизал со лба и пригладил мои волосы. Это было изумительно. Моя смертельная рана зажила. Осталась только дырка на рубашке. И все.
Алек Гуилем, храбрый солдат, прекрасный офицер, верный мой спутник - и единственный настоящий друг в течение этих восемнадцати беспокойных лет погиб от моей руки, но я был не в состоянии ни жалеть о его смерти, ни скорбеть по этому поводу. В эту ночь мне было не до таких простых земных переживаний.
Я начал платить по счетам. На первой странице договора поставили печать. Сделка состоялась. Болеутоляющий и исцеляющий эффект крови Алека подтвердил это. Я чувствовал себя... другим. Сердце стучало изо всех сил, но я не ощущал усталости. Как раз наоборот.
Я чувствовал себя опять молодым.
Оставив Алека, я побежал в спальню, взял свечу и уставился на свое отражение в зеркале. В моем лице ничего не изменилось. Время не повернулось вспять. Я чуть было не выругался от отчаяния, но вдруг вспомнил: голоса обещали только, что я перестану стареть. Ладно, хоть старость перестала маячить впереди. Мужчина в полном расцвете сил, я теперь намеревался взять от жизни все, что она мне задолжала.
Свеча придала моей коже золотистый оттенок, но я мог бы с уверенностью сказать, что очень бледен и даже кажусь больным. Но это нездоровое выражение, видимо, очень скоро пройдет.
Однако мне еще надо было уладить одно маленькое дельце.
Без всякого напряжения я втащил Алека в комнату и самым постыдным образом затолкал его в стенной шкаф. Потом я несколько раз проверил, чтобы дверцы, особенно те, которые вели в мою личную столовую, были хорошенько заперты. Завтра здесь будет маленькая семейная вечеринка по случаю свадьбы, и слугам придется бегать взад-вперед весь день. Алек заслуживал большего, но ничего не поделаешь. Потом я сочиню какую-нибудь историю в оправдание его смерти, но сейчас мне не хотелось об этом думать. Как голодный пускает слюни при виде еды, я с волнением предвкушал то, что должно случиться, и я не мог ни сосредоточиться, ни размышляь над чем-то одним, чувствуя только радостное возбуждение во всем теле.
Я не сомневался, что доведу начатое до конца. Через несколько часов
Татьяна будет моей.
* * *
На следующее утро я проснулся очень поздно, весь какой-то затвердевший и отекший, и не только потому, что мой слуга взял на себя смелость растолкать меня. Мое протестующее рычание было встречено робкими извинениями; он боялся, что я нездоров. Когда неколько позже я посмотрел на себя в зеркало, принесенное парикмахером, я понял, почему он пришел к такому заключению. При ярком свете дня я был похож на привидение, а поэтому приказал задвинуть шторы. Солнце резвилось на небосклоне, как будто вчера и шторма-то никакого не было, и угнетающе действовало мне на нервы. Остальные, похоже, ничего против него и жары не имели, и их веселое расположение духа по случаю хорошей погоды раздражало меня сверх всякой меры. Я не выходил из своих комнат, с трудом доползая от кровати до кресла. После вчерашнего потрясения я совсем выдохся. Только к полудню я немного пришел в себя и даже нашел в себе силы принять нескольких нужных посетителей.
Рейнхольд Дилисния, Виктор Вочтер, Айван Бучвольд и другие офицеры, ушедшие в отставку, явились один за другим, чтобы выказать мне свое почтение. Я следил за Айваном, но после скандала с его братом Ильей ничего, кажется, не изменилось. Конечно, он постарел. Все они стали старше. Отцы семейств привезли с собой жен и детей, и по очереди представляли мне их, как будто мне действительно было интересно. Один Рейнхольд достаточно хорошо понимал меня и оставил семью дома. Потирая вечно ноющий живот, он всем своим видом показывал, что предпочел бы играть со своими детками, а не тащиться в такую даль.
Его брат Лео уехал из замка, так он мне доложил. Молодой человек заболел и попросил разрешения покинуть дворец, что мне показалось довольно подозрительным. Когда кому-то не по себе, ему не до дальних путешествий. Тем более Лео отлично было известно, что имеющая репутацию прекрасной целительницы леди Илона - здесь и готова лечить всевозможные недуги. Опять странно.
Может быть, это связано с присутствием в замке Айвана. Ему, должно быть, неуютно находиться рядом с человеком, брата которого он убил, и он решил уехать.
"Извини меня, но я пришел, чтобы сообщить..."
Избегая смотреть в сторону стенного шкафа, я подумал о том, что Алек не успел сказать мне. Почему, вместо того чтобы войти в дверь, как обычно, он тайком пробирался мимо моих окон?
Теперь уже не угадаешь. Возможно, позже, когда выдастся свобоная минутка,
я расставлю точки над "i". Беспокойство стало овладевать моими мыслями, путая их и не давая мне сконцентрироваться хотя бы на одной из них.
Я был голоден, но ни в кухне, ни в подвальчиках не обнаружил ничего, что выглядело или пахло бы достаточно аппетитно, за исключением привычного напитка из бычьей крови. Я выпил целую кружку и ограничился этим. Но вместо того, чтобы усилиться, моя слабость улетучилась, как только солнце начало спускаться за горные вершины.
Моим последним посетителем был Гунтер Коско, и если бы я мог проглотить хотя бы кусочек чего-нибудь, мы бы позабавились, как в старые добрые времена, испытывая друг друга на прочность за обеденным столом. Несколько лет бездействия и покоя не до конца размыли правильные черты его лица, но время и вино сделали свое черное дело. Кожа его обвисла и я заметил, что он не снимал шляпы, пряча под ней редеющие волосы и коричневые пятна, выступившие на лбу. Он служил напоминанием о том, что все это могло бы ожидать и меня, если бы я дрогнул и испугался. Но очень скоро я завершу обряд и избавлюсь от старости навсегда.
Гости разошлись кто куда: одни отправились вниз, другие - в часовню. Я отпустил слуг и решил приодеться. Открыв одну из дверок стенного шкафа, чтобы достать парадный костюм, я вдруг замер, пораженный до глубины души, как вчера кинжалом почти в самое сердце.
Тело Алека исчезло.
У меня перехватило дыхание. Я стал шарить в других отсеках шкафа и даже дважды проверил замки. Они были целы и невредимы. Слуге я ключи от шкафа не доверял. Не то чтобы я считал его способным на воровство, но все же не стоило допускать его до драгоценностей и прочих семейных реликвий, которые я здесь хранил. Во дворце только два человека знали, в каком порядке следовало отпирать замки. Я... да Алек Гуилем...
Где-то вдали и в то же время совсем близко раздался смех знакомых голосов. Он был среди них.
Возможно, его смерть тоже входила в нашу сделку, была той ее частью,
которую я так и не понял. Я пытался вытряхнуть голоса из головы, удивляясь,
что еще я мог проглядеть во время...
Время...
Нечего тратить его впустую. Я отбросил от себя эту проблему, как нечто, не
заслуживающее особого внимания, и начал одеваться, выбрав для такого торжественного случая белую шелковую рубашку, красный галстук, черные брюки и плащ. К груди я приколол рубин фон Заровичей. Остальные появятся, разодетые в пух и прах, как павлины, и будут хвастаться друг перед другом, кто богаче. Я никогда не разделял их любви к ярким тряпкам и не собирался уподобляться им и теперь. Тем более зная, что должно случиться, я бы сказал, их наряды... придутся не ко времени.
Из той же массивной шкатулки, где у меня лежал рубин, я достал небольшой предмет, завернутый в расшитый причудливыми узорами платок, и засунул его в карман плаща. Сверток, похоже, был невесомым, как перышко. Но, несмотря на то, что нас разделяли несколько слоев ткани и накрученных ниток, я все равно чувствовал, как пульсировало холодное черное зло, словно оно касалось моей обнаженной кожи.
* * *
Сергей нарядился в роскошный военный мундир, хотя ему так и не довелось повоевать. Но, по крайней мере, он не нацепил всех этих украшений и значков, как некоторые ошивающиеся при дворе пижоны. Другие господа одаривали своих слуг такими погремушками. Я же считал, что их нужно заслужить, а не получить в виде взяток и подачек.
Единственной безделушкой, которую Сергей повесил себе на грудь, был талисман Верховного жреца. Согласно существующим традициям ему предстояло отдать его при входе в церковь.
Он приветствовал меня широкой улыбкой и бросился меня обнимать, с готовностью принимая извинения, которые я заготовил специально для него. Как же легко лилась моя речь, с какой же радостью он проглотил все, что я ему наговорил. Вчерашний инцидент с Татьяной и потерянными драгоценностями был забыт, я прощен. Он так ничего и не понял.
Неважно.
Я вел себя подобающим случаю образом, не забывая произносить какие-то правильные слова. Сергей бормотал что-то в ответ, нервничал по поводу своей свадьбы. Я наблюдал за ним и искал в своем сердце по отношению к нему хотя бы каплю теплого чувства. И не находил. Нас связывало только общее происхождение, в наших жилах текла одна кровь, а в остальном он мало чем отличался от круглых дураков, которых я достаточно повидал на своем веку. За исключением того, что он вот-вот женится на женщине, которую я любил, которую смог полюбить впервые в жизни.
- Как бы я хотел, чтобы у тебя была такая же чудесная жена, как Татьяна, выпалил Сергей.
О, не беспокойся. Так и будет.
Я вытащил из кармана маленький сверток.
- А у меня сюрприз для новобрачного, - сказал я, протягивая ему подарок. Нечто волшебное и очень старое. Прекрасно соответствует сегодняшнему дню. Улыбка Сергея потухла, как только расписанная красным, черным и золотым рукоятка небольшого ножа показалась из-под вороха тряпок. При виде этой вещички он остолбенел.
Да, Сергей был не более, чем овца, готовая отправиться в пасть волку, нацепившему маску друга.
- Я вижу, ты узнал этот предмет, - продолжал я. - Временем проверенное оружие наемного убийцы Баал'Верзи. Ножны сделаны из человеческой кожи; как правило, они шьются из кожи первой жертвы убийцы. Эти закорючки на рукоятке
- заколдованные слова магического заклинания.
Поменяйся мы ролями и предложи мне Сергей такой подарочек, я бы уже с
мечом в руках отступал к двери, призывая слуг на помощь. Он же только глядел на меня расширенными от ужаса глазами.
Нож нельзя долго держать в ножнах, иначе ржавчина испортит и изъест сталь. Этот нож я не доставал с той самой ночи, когда отобрал его у Ильи, но его острое, острее бриты, лезвие искрилось и блестело как зеркало, отражая свет свечей. Колдовские руны на его рукоятке стали выпуклыми от прилившей к ним дьявольской силы.
- Легенда гласит, что эти ножи можно вынимать из ножен только для того, чтобы напоить их кровью, - говорил я.
Сергей приоткрыл рот, но не смог придумать, что сказать. Для этого у него не хватало жизненного опыта.
Баал'Верзи.
Обман был их главным оружием. Твой лучший друг, твой преданнейший слуга, господи, да даже твоя мать могли оказаться одним из Баал'Верзи.
Даже твой брат...
Я улыбнулся беззлобно.
- Вообще-то я не суеверный, но на этот раз я думаю, не стоит искушать судьбу. Согласен?
Не дав ему опомниться и опережая ход его мыслей, я изо всех сил всадил нож ему прямо в сердце.
Никто сразу не умирает. Он прожил, как мне показалось, очень долго, встретив с болезненным изумлением мою горячую радость, а потом медленномедленно согнулся и молча повалился на меня. Я подхватил его, чувствуя, как в течение нескольких секунд в нем все еще билась жизнь, а затем... затем она покинула его.
Я уложил обмякшее тело на пол и вытащил нож.
- Выпей кровь, сначала с лезвия, а потом из раны.
Такие я получил указания.
После вчерашей ночи это не составило особого труда. Осторожно, чтобы не поранить самого себя, я слизал одну за другой капли крови с кинжала, вытер его и оставил на полу. Затем я рассегнул мундир Сергея. Я увидел ранку, на удивление маленькую, если принять во внимание, сколько крови вылилось из нее наружу. С остановкой сердца она загустела, но продложала течь. Я припал к ранке губами и начал пить.
Кровь Алека была лекарством, кровь Сергея - неотделимой частью ритуала, но вкус у нее был... приятный. Алек оживил меня, Сергей утолил голод, как острое блюдо, приберегаемое напоследок после пресного обеда. В его холодеющей жизни я нашел какое-то непонятное теплое удовлетворение. И эта теплота взбодрила мое тело и дух, пробежав по венам, подобно шаровой молнии, и я почувствовал небывалый прилив сил.
По ту сторону закрытых дверей раздавался смех гостей и перебранка слуг, шорох длинных юбок и постукивание каблуков; по эту сторону дверей я слышал только глухие удары моего сердца. Мои пальцы касались мундира Сергея, я вдыхал запах его любимоо мыла и слабый на чистой коже запах пота, а также учился различать запах свежей крови, запах крови засохшей. Как будто я всю жизнь провел, запеленатый в бинты, невосприимчивый к свету, не знакомый с разнообразными вкусовыми ощущениями, и только теперь с меня сняли эти бинты, отпустили на свободу, позволив вдыхать всевозможные запахи и трогать вещи. Свобода.
Но сначала еще кое-чо. Недомолвки, ложь, обман...
Я вскочил на ноги, наклонился к Сергею и обхватил его тело руками. Не замечая его тяжести, я приподнял его на одной вытянутой руке и замер на секунду, а затем сбросил его вниз. Он упал с неприятным стуком, распластавшись на ковре самым естественным и подходящим образом.
Я заметил, что его глаза открыты. Они были такие же голубые, как его мундир, как глаза нашей матери...
Свобода.
Я встал на колени и закрыл их.
- Ты хотел быть священником, - прошептал я. - Почему же ты не выполнил волю своих богов?
Громкий шум, который я устроил, привлек к себе внимание и явился личный слуга Сергея. Но я вовремя услышал его шаги и принял позу сломленного горем человека. Покачивая головой и имитируя свой собственный гневный голос, я поведал ему печальные новости. Как и Сергей, он только стоял и глазел на меня, пока мои приказы наконец-то не проникли в его голову, и он не осознал, чего я от него хотел. Тогда он развернулся и рванулся вон из комнаты за помощью.
Легко. Очень легко.
Я чувствовал вкус крови на губах и внезапно меня обеспокоил вопрос: а что успел увидеть слуга? Он был в шоке от ужаса, но что потом...
Зеркало. Оно висело на стене. Сергей прихорашивался перед ним, когда я вошел в его спальню.
Да, мой рот, мое лицо были испачканы кровью. Плохо, но если я умоюсь, то
никто не поверит и единому слову слуги, решив, что рассудок его помутился от
горя. Ложь и обман...
На столике рядом стоял тазик с водой. Я оттер кровь со щек и пальцев,
вытерся и посмотрел в зеркало.
Чист. Нет нужды бояться...
Я был очень бледен. Как мел. Белее. Пока я разглядывал себя в зеркале, мое отражение стало постепенно исчезать. Последнее, что я уловил и как себя запомнил, было изображение мужчины чрезвычайно смешного и идиотского вида с вытаращенными от удивления глазами и разинутым ртом.
Мое я, Страд фон Заровия... начало растворяться в воздухе...
И растворилось...
Пропало.
Глава 5.
Шестое полнолуние, 351
- Лорд Страд?
Нет его.
- Господин?
Только тень. Я дотронулся до поверхности зеркала, оставляя на нем отпечатки своих пальцев.
- Лорд Страд!
Я обернулся на назойливый голос. Татра, лейтенант, и несколько солдат стояли в дверном проеме. По случаю праздника они надели парадные мундиры, начистили до блеска сапоги и мечи. Мечи они теперь держали наготове, с хмурым видом переводя глаза с меня на Сергея.
- Где командир Гуилем? - спросил я потрясенно. На этот раз мне не надо было притворяться.
Понимая, что мне может не понравиться его ответ, Татра вытянулся по стойке "смирно" и отдал честь:
- Никто его сегодня не видел, повелитель.
- Найди его. Ему поручено охранять замок. Я хочу знать, как это он допустил во дворец Баал'Верзи. - Я показал на нож, лежащий рядом с телом моего брата.
Татра и остальные признали в нем дьявольское оружие и поспешно сплюнули через левое плечо.
Их реакция возымела на меня странное действие. Я отшатнулся от них, внутри у меня стало как-то муторно. Впрочем, ничего страшного. А то я слишком близко находился от зеркала, а они не должны были заметить...
- Но, повелитель, нож... - Татра перехватил мой взгял и предпочел замолчать.
- Ты что же думаешь, вся эта грязная шайка пользуется одним и тем же ножом? Тот, что я отобрал у Ильи Бучвольда, спрятан в надежном месте, за семью замками. А это... это. - Я уставился на него так, словно мне на ум пришла гениальная мысль. - Разыщите Айвана Бучвольда.
Татра не был лишен смекалки, инче Алек никогда бы не повысил его в звании и не назначил бы своим первым помощником. Как я и предпологал, он быстро провел параллель между смертью Ильи и убийством Сергея: брат за брата. Лицо его вытянулось, он кивнул двум солдатам и те послушно выскользнули из комнаты.
Привычка отдавать приказы вернула мне самообладание и способность думать. Мне многое предстояло сделать. Меньше чем через минуту я уже почувствовал себя хозяином положения и гонял своих солдат взад-вперед. Если мне повезет, то я воспользуюсь естественным переполохом и найду кого-нибудь, кто не сможет вразумиткльно объяснить, где он был во время убийства. Айван Бучвольд
- просто идеальный вариант, но если с ним не получится, сойдет и Алек
Гуилем.
Когда все ушли, я опять взглянул в зеркало.
Ничего. Пусто.
Я отодвинулся подальше от его холодного мерцания. Оно давило на меня, как яркий солнечный свет. Что я с собой сделал? Наверное, за Татьяну я расплатился собственной душой.
И тут я услышал ее голос, прорвавшийся сквозь каменные стены, ее крик,
вопль неверия и отчаяния. Он проник в самое мое сердце. Кто-то рассказал ей
обо всем.
Да. Ей тоже придется пройти через адское пламя, но она справится. Со
временем она осознает, что ее любовь к Сергею была не более, чем детской
привязанностью к красивой игрушке. Со временем я заставлю ее забыть его. Но пока...
Я оставил двух часовых около дверей комнаты Сергея и направился к часовне. Гости толпились у меня на пути, мешая пройти. Их лица, перекошенные от беспокойства, страха и любопытства, уже даже не раздражали меня. Я был так же далек от них, как птица, летящая над землей.
У входа в часовню мне сообщили, что Татьяна убежала в сад. Я обрадовался этому, так как где-то на уровне подсознания знал, что не смогу войти в это святое строение.
Тьма боится света.
Я изменился.
Но не жалел ни о чем. Она ждала меня.
Скоро...
Жара сменилась вечерним холодом и от сырой земли поднимался туман, колыхаясь, как неугомонные тени мертвых. Это не было всего лишь моей фантазией, я на самом деле чувствовал, как вокруг меня что-то... собирается... волнуется и дышит...
Волшебство.
Черная магия.
Сегодня я не только убил брата и выпил его кровь. Со мной приключилось
нечто, не упомянутое в нашем договоре. Этот фокус с зеркалом показал, что
назначенная мне цена была намного выше той, о которой упоминалось.
Нет. Не совсем так. Я пропустил что-то мимо ушей. В такого рода сделках
всегда пользуются очень точными терминами и определениями. Если бы тогда я получше владел собой и был менее заинтересован получить все, что мне обещали, я бы обязательно задал необходимые вопросы и получил бы на них ответы.
Теперь уже поздно.
Когда я подошел к калитке, ведущей в сад, там крутилась одна из нянек Татьяны. Она была бледна, но спокойна, и с виноватой улыбкой объяснила, что Татьяна никого к себе не подпускает.
- Ко мне это не относится. Где леди Илона?
- Заболел лорд Дилисния. Какое-то время назад ее позвали, чтобы она позаботилась о нем.
- Приведи ее сюда.
Она ушла и я медленно приблизился к Татьяне.
В церкви горели всечи, отбрасывая через витражи на землю сада разноцветные полосы света. Татьяна сидела под одним из окон и ее подвенечное платье переливалось зеленым, голубым, золотым и... красным.
Я посмотрел на нее сверху вниз. Если бы мне приказали убить дюжину моих братьев и вылакать целую реку их крови, я бы так и сделал.
Она не шевелилась, вы вытирала слез, оставлявших соленые следы на ее щеках, на ее шее...
Я присел рядом с ней, протянул к ней руки и испытал всепоглощающую радость, когда она наконец-то оказалась в моих объятиях. У меня никогда не хватало терпения на чужие рыдания и причитания, но теперь, когда она припала к моей груди и дала волю горю, царившему в ее юном сердечке, я с нежностью отнесся к ее боли. Она нуждалась в ком-то, кому можно было поплакаться в жилетку, и я радовался, что выбор пал на меня. На свем веку я повидал немало крови и трупов, она же была еще ребенком, невинной маленькой девочкой. Может быть, между этими двумя нашими крайностями мы и найдем какие-то точки соприкосновения - укромное местечко для нашей любви. Моя сила, мой опыт, моя страсть - я готов был предложить ей все, что имел, чтобы она могла опереться на меня и довериться мне.
- Почему, Страд? - прошептала она.
Сбывается. Она в первый раз назвала меня по имени.
- Почему? Как это случилось? Кто...?
Она сильнее прижалась ко мне, сгибаясь под тяжестью своего горя. Если бы в моих силах было избавить ее от него, я бы избавил. Ее рыдания, казалось, вот-вот разорвут ее пополам, но я пока ничем не мог ей помочь.
- Я не знаю, - пробормотал я, сомневаясь, что она понимала смысл произнесенных мною словосочетаний, но монотонный звук знакомого голоса должен был успокоить ее. - Кто бы это ни сделал, он заплатит. - Уже заплатил. - Я обещаю тебе.
Кроме ее плача, я слышал шум ураганных ветров, бушевавших внутри меня. Они путали мои мысли, силясь вырвать меня из моего блаженного состояния. Я игнорировал их. Плевать я хотел и на них, и на густеющий туман.
Вдруг Татьяна выпрямилась и отбросила мои руки. Она подняла голову. Из-за облаков показались на мгновение звезды.
- Почему? - закричала она небу. - Почему это случилось? Зачем ты это совершил?
Она обращалась не ко мне, а к своим богам. Я попытался снова обнять ее, но она оттолкнула меня и вскочила на ноги.
- Неужели так плохо любить? Да? Зачем ты позволил нам влюбиться друг в друга, а затем сделал это?
- Татьяна... - Я приблизился к ней и вздрогнул, почувствовав, как все ее тело сотрясается, как в агонии. - Мы не должны подвергать сомнению правильность решения богов в таких вопросах.
- Да? Неужели? - оборвала она меня.
Она увернулась от меня и, простирая руки к небесам, бегала по кругу, не спуская глаз со звезд.
- Скажи мне! Как ты допустил такое? Скажи мне!
Затем вспышка гнева прошла и она опустилась на колени на землю. Я приблизился к ней и легко ее обнял.
- Скажи мне, - пролепетал она.
- Ш-ш-ш, - сказал я, баюкая ее. Она замерла на несколько минут, потом рванулась в сторону.
- Леди Илона. - Ее глаза лихорадочно блестели. - Я должна найти ее.
- Я уже послал за ней.
- Она обязательно... обязательно вернет его обратно.
Я похолодел.
- Что ты такое говоришь?
- Она искусная целительница. И я слышала, что иногда... О Страд, она
должна хотя бы попытаться. Она должна вернуть его. Это было испытанием нашей веры. Он вернется! Я знаю теперь!
Я тоже знал. Даже слишком хорошо. Илона вполне может оживить его, но я этого не допущу.
- Татьяна... - Я взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. Несмотря на то, что больисказила ее прелестные черты, она все равно была само совершенство, все равно она была самой красивой женщиной, которую я когдалибо видел или увижу в своей жизни.
- Татьяна, пожалуйста, не поддавайся на собственный обман. Леди Илона, конечно, постарается, но имей в виду, что чуда может и не произойти. Я уже забыл, когда в последний раз ее хлопоты увенчались успехом.
- Но теперь она сможет. Я знаю, она сможет.
- Нет, ты ничего не знаешь. Ни ты, ни я, мы ничего не знаем. Помнишь, они хотели вернуть обратно его величество Верховного жреца Кира? Он умер, и оказалось, что они напрасно старались, потому что сами боги пожелали его смерти. Никто не мог вернуть его обратно.
- Нет! Сергей - совсем другое дело! Он был убит рукой смертного, а не по воле божества. Леди Илона должна попытаться. Иначе я последую за ним. Я не хочу жить без него... и не буду.
- Татьяна!
Она перестала метаться и ее глаза встретились с моими.