Эля Хакимова. Колыбельная Кассандры

Эля Хакимова
Колыбельная Кассандры

   © Эля Хакимова, 2012
   © ООО «Астрель-СПб», 2012
 
   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Часть I

Глава 1

   Полупустая комната с малочисленной испуганной мебелью и при дневном свете производила удручающее впечатление бесцветной сиротливостью. Ночью она вообще казалась филиалом заброшенного кладбища. Давно пустовавший дом изредка служил временным пристанищем для транзитных путешественников. В случаях, когда им не повезло со знакомыми или отдаленными родственниками в этой богом забытой деревне.
   Кассандра привыкла к съемным квартирам, сохранившим от временных жильцов скомканные салфетки, ворохи старых газет и толпы пыльных призраков. Вчера, осматривая комнату в утомленном свете закатного солнца, она нахмурилась, только когда заметила скучный блин офисных часов с отвалившейся минутной стрелкой. Это ей кое-что напомнило. Однажды у нее был однорукий хронометр. Старинный, едва не прошлого века агрегат, с облупленной «золоченой» инкрустацией, рыночными гирьками вместо родных отвесов и косолапыми трубочистами. Тот ветеран посеял стрелку часовую.
   Воспоминание не из приятных. Однако раздражало другое. Шагнув к стене, она сняла пластиковую коробку и вынула батарейку, мерное «тик-так» умолкло. Через минуту густая тишина разбавилась хаотичными звуками. Костлявый стук ветки в оконное стекло. Шелест тяжелого от зрелого лета плюща, увивавшего стену снаружи. Тревожные вскрики птиц.
   Удовлетворенно кивнув, гостья вернулась к продавленной софе и устало вытянула ноги на тускло-желтый столик с бледными кругами от стаканов. Открывая бутылку, она от души понадеялась, что до завтра для всех умерла.
   Настойчивый звонок бесцеремонно прервал тяжелое забытье. Допотопный, еще с диском вместо клавиш, телефон разрывался громоподобной трелью гомеровской сирены. Отодрав от подушки голову, тридцатилетняя Кассандра Сент-Джонс дотянулась дрожащими пальцами до трубки. Автоматной очередью оттуда пошла взволнованная речь констебля Мофли. Разлепив веки, Сент-Джонс взглянула на электронный циферблат ручных Casio. Какого черта этому идиоту понадобилось в два сорок пять ночи?
   – …жно дозвониться, инспектор Джонс, – на расстоянии вытянутой руки слова хотя бы можно разобрать. – Срочно выезжайте, мы ждем вас. Доктору Элдену позвонили, он будет… Уже подъехал!
   – Ничего не трогать. – Сент-Джонс говорила так глухо, что на той стороне возникли сомнения, туда ли дозвонились. – Скоро буду.
   Отряхивая голову от ночного кошмара, она скинула ноги с линялой кушетки. Щиколотка стукнулась о деревянное ребро, заботливо подставленное журнальным столиком. Возмущенно зазвенели стакан и бутылка.
   Плохо. Очень плохо. Слишком долго обходилась без сна, позарез надо выспаться. Раз без обуха спиртного заснуть невозможно, пришлось напиться в одиночестве, а здесь такая буча… Впрочем, кому какое дело до ее проблем со сном.
   Кассандра бросилась одеваться, впотьмах отыскивая одежду и чертыхаясь. Довольная круглая луна освещала комнату через окно. Черные пятна скользили по голым стенам. Тень металась, как встревоженный паук в банке. Длинные руки и ноги змеились, повторяя движения. Ну вот, готова всего через одну тошнотворную минуту. У самых дверей вспомнила про блокнот и повернула обратно. Но тут…
   Она давно привыкла к потусторонним шумам, морально готова была к глюкам, но такого не ожидала. Закрыв глаза, досчитала до пяти, открыла и снова увидела, что стоит на краю пропасти с уже занесенной над бездной ногой. Затхлая пыль моментально заполнила рот вместо слюны. Она опять закрыла глаза, повернулась на сто восемьдесят градусов и вышла. К черту блокнот.
   Через полчаса новый инспектор деревушки с весьма символичным названием Полпути уже ехала на место преступления. Горячо надеясь, что это всамделишный криминал, а не спасение кошки, залезшей на дерево, или бескровная драка забулдыг в местном пабе. С тех пор, как ее перевели в глушь из Большого Города, жизнь остановилась и преступники вымерли.
 
   Сволочь этот капитан. Из убойного отдела, где раньше пахала Сент-Джонс, ее сослали сюда не без его помощи. Вот же гад! Мы будем скучать без тебя, Сент-Джонс, ты настоящий мужик! Подонок. Сначала шантаж, потом «будем скучать». Всем широко известно, как именно ее называли за глаза. Железная челюсть. Гончая. Настоящая Сука. Отдам все зубы, что они устроили грандиозную попойку в честь перевода.
   Как только она сошла с поезда, подоспел острый приступ основательно забытой астмы. Так, прямо с вокзала она попала к доктору Элдену. Удачно для знакомства, ничего не скажешь…
   «Это у вас впервые?» – спросил тот, бережно передавая ингалятор. Какая к черту разница, с тоской простонала она мысленно. Беда не приходит одна.
   «Занятно. Знаете, есть такое народное поверье. Увлекаюсь фольклором, так, для себя – извинился он. – Астма – это болезнь „бессмертных“. Рыцарей, которые предназначены для службы королю Темного Двора. Еще до рождения они вдохнули иной воздух. Поэтому наш, человеческий, им не подходит».
   Местный доктор, высоченный пожилой господин, счастливый обладатель пышных бакенбард и благородных бровей опереточного отца, с нескрываемым добродушием взирал на свежеиспеченную пациентку. Он имел вид человека, давно уже ничему не удивлявшегося, но который тем не менее искренне жаждет и готов удивляться постоянно.
   Заметив его снисходительную улыбку, Кассандра едва не передернула плечами, но сдержалась. Рядом с доктором даже злобная королева гоблинов чувствовала бы себя всего лишь раскапризничавшимся от легкой простуды ребенком. А растрепанная, щуплая и угловатая как подросток пациентка и без того выглядела просто девчонкой.
   Впрочем, доктор Элден мог смотреть свысока почти на всякого, таким гигантским ростом и величественной осанкой он обладал. Существенную роль в создании благородного образа играли старомодный костюм-тройка, цепочка от часов, которая поблескивала на внушительном животе, и сбитая трость из американской вишни с янтарным набалдашником в виде черепа.
   Никто бы не сказал, как сильно поразил доктора вид хрупкого тела. Судя по следам, за короткую жизнь оно перенесло огонь, воду и медные трубы. И еще массу испытаний, избиений, травм. Сколько шрамов, бедная девочка, сколько боли.
   Поведение девушки, поза прирожденного бойца, сжатые кулаки ясно иллюстрировали решимость отразить удар или нескромный вопрос. А также предупредить готовый сорваться возглас жалости или сострадания. Мудрый доктор деликатно покряхтел, изображая старческий скрип изношенной мебели.
   Кассандра плевать хотела на то, какое впечатление произвела на доктора. Сначала унизительное внутреннее расследование, затем ссылка в место, которое кишмя кишит сумасшедшими. Даже самые приличные из них выглядят слабоумными, как этот коновал, например.
   «Вовремя» освободилось место начальника полицейского участка в этом захолустье, а Кассандра имела несчастье когда-то родиться именно здесь. Пометку в личном деле сочли достаточным основанием для того, чтобы прежний владелец кабинета, забитого удочками и другими принадлежностями для рыбной ловли, передал дела новому инспектору.
   Не было никаких дел. В основном престарелый детектив Леонард Стрейд, словоохотливый коротышка в мятом костюме, катал мрачную Кассандру по округе, изобиловавшей лесами и болотами. Глуповатая улыбка не покидала круглого лица. Жизнерадостная физиономия, похожая на печеное яблоко, выдавала заядлого рыболова, больше привыкшего в любую погоду сидеть на берегу с удочкой, чем в офисе полицейского участка.
   – Э-э-э… кхем-кхем, – покашлял доктор, когда вечером Кассандру по его настоянию завезли на повторный осмотр. Без этого Стрейд категорически отказывался уходить на пенсию. – Леонард доложил о… том, что передает бразды, так сказать, правления. Вернее, правосудия. Ха-ха, как вам, у правосудия есть бразды. – Кассандра и не думала отвечать на шутку вежливой улыбкой. – Н-да. Со своей стороны, я без всяких просьб… Вы можете всячески рассчитывать на меня, юная ле… дорогая моя… Сент-Джонс.
 
   Шины яростно заскрипели, когда автомобиль резко развернулся, пролетая крутой поворот. Кассандра повела плечами и прикрыла правый глаз. Стальная игла, пронзившая висок, все не таяла. До утра от спиртного не осталось бы намека, но сейчас, в четвертом часу ночи, выпитый вчера виски давал о себе знать адской головной болью и съезжающей изредка картинкой, за которой не успевал фокус зрения.
   Из бокового стекла оглянулось фосфоресцирующее призрачное лицо – ее собственное отражение в зеленом свете приборной панели. Резко и противно, как дверной звонок в арендуемой квартире, зазвонил телефон. Призрак дернулся вслед за Кассандрой.
   – Слушаю… Нет. Занята. И нет, я не валяюсь в стельку пьяная под забором, не угадала. Так что не спеши открывать свой виски двадцать пыльного года… Слушай, у меня вызов, отвяжись… Какая к черту осторожность, в этой деревне скорее динозавра встретишь, чем бандита. Да черт его знает… Все, я не могу больше говорить. Не могу и не хочу. Не утруждайся звонить, я не буду принимать звонки. Тебе того же.
   Внезапно свет фар полоснул белый лоскут женской фигуры. Отчаянно завизжав тормозами, машина попыталась вырулить и увернуться от неминуемого столкновения с женщиной.
   Последовал тупой удар тела о капот. В полной тишине отчетливо слышались короткие гудки незакрытого телефона. Несколько минут Сент-Джонс не могла оторвать лоб от ледяного ребристого руля. Матернувшись сквозь сжатые зубы, она без всякой надежды распахнула дверь и вышла из автомобиля.
   На первый взгляд все было нормально. Кроме уродливой вмятины на правом переднем крыле да разбитой, но все еще исправно горящей фары. Пнув шину, детектив обреченно достала фонарь и начала осматривать землю. Повреждения на машине не оставляли простора воображению – кого-то она сбила, это факт.
   Тишину прерывали только шелест листьев в высоких кронах деревьев и такой же слабый шорох железнодорожного состава, ехавшего за несколько миль отсюда. Звук уезжавшего поезда был слышен в любой точке пространства, замкнутого полукружьем ветки железной дороги, огибавшей Полпути. В центре железного обода тяжелой мокрой тушей лежали неосушаемые болота, из-за которых сделали неэкономичный крюк.
   Облака, быстро пролетавшие по небу, лишь ненадолго прятали луну, торопливо сбегая с места преступления. Ночные птицы, кратко вскрикнув где-то над самой головой, тоже скрывались, ужасаясь происшедшему.
   Сент-Джонс ругалась уже не переставая, злясь на себя, темноту, тошноту и головокружение, которые все не выветривались довольно прохладным ночным ветерком.
   Вдруг в дрожавший свет фонаря выплыло нечто, что совсем недавно было более живым, чем все, что окружало детектива сейчас. Вопреки ожиданиям, это оказался не человек.
   Присев рядом с грудой мертвой плоти, Сент-Джонс неловко прикоснулась к шелковой шерсти убитой лани. Шея закинута под неестественным углом, из груди торчит окровавленная кость, тонкие и прочные ноги безвольно поджаты под круглый тяжелый корпус. Белоснежная полоска вела по шее к узкой изящной голове. Проследив фонариком по жемчужной дорожке, детектив всмотрелась в замшевую мордочку мертвого животного. Огромные миндалевидные глаза влажно сверкали глянцем. Приблизившись почти вплотную, девушка заглянула в них. Лань, вдруг встрепенувшись, забилась в судороге, будто пробитая током. Молния ужаса ударила Кассандру, но она только прижала колотившуюся голову к земле, вспотевшими ладонями ощущая костяную силу смерти.
   – Фак, фак, – задыхаясь, прошипела она, когда почувствовала, что беспорядочные движения прекратились. Отвалившись в сторону, невольная убийца поискала в карманах ингалятор. Острый ледяной штырь ментола проколол натянувшиеся до предела легкие, и воздух со свистом вырвался из груди.
   Вытерев испачканные в сырой земле руки о теплый еще махровый бок, она отряхнула колени. Погасив плясавший сумасшедшую джигу фонарик, села в машину и тронулась дальше. К этому моменту злость уже кипела и переливалась через край, дожидаясь подходящей жертвы.

Глава 2

   На перекрестке ее обошла полицейская машина. Единственный криминалист в участке тоже гонит к месту преступления. Как знать, вдруг констеблю Мофли, разбудившему начальника, повезет, и дело действительно серьезное. Иначе недотепа сильно пожалеет о том, что родился на этот поганый свет.
   У Монастырской Пустоши Сент-Джонс пересидела отчаянный приступ тошноты и вышла в переливающиеся всполохи синего и красного. Сирена на машине Элдена, спокойно курившего рядом, казалась нейлоновой заплатой на мешковине деревенской ночи.
   – По какому поводу вечеринка? – угрюмо поинтересовалась Сент-Джонс у деревенского доктора, исполнявшего обязанности судмедэксперта одновременно с пользованием местных больных, – только не говорите, что вся массовка из-за малолетних хулиганов, которые распивали пиво в этом уединенном месте.
   – К сожалению, нет… Выглядите так, словно повстречались с Белой Дамой.
   Вынув трубку изо рта, он пустил струю бледного дыма в сторону. На мгновение похолодевшей Кассандре показалось, что мутные клубы сгустились в женщину, которую она чуть не сбила. В горле пересохло, дыхание остановилось. Секунду, одну из самых долгих, что ей довелось пережить, видение не рассеивалось. Кассандра безмятежно отвела взгляд, вынула из кармана ингалятор и задышала так, будто сделала самый первый глоток воздуха в жизни.
   – Посмотрите. Мы ни к чему не прикасались. – Указав рукой, доктор пропустил даму первой туда, где мощный луч прожектора, установленного прямо на земле, перебивал цветное мельтешение проблескового фонаря.
   В этом свете все становилось призрачным и непривычным, обрастая незнакомым мясом и новыми глубинами. Черная острая трава, белые растрепанные кусты… Угрожающе темный лес затаился у опушки, как хищный зверь в засаде. Дальше начинался заповедник – глухая чаща из гигантских елей.
   В центре пустоши, отделявшей дебри от обжитого пространства деревни, стоял каменный крест. Он сохранился с тех времен, когда почти вся округа была приписана разоренному впоследствии монастырю. Впрочем, судя по рунам, вырезанным на кресте, сам камень был еще старше.
   Сент-Джонс вспомнила это место. Ее предшественник, отправленный на пенсию, в первый же день, передавая дела, организовал экскурсию по местным достопримечательностям, рыбным местам и форелевым ручьям. Жест вежливости.
   Сейчас крест выглядел иначе. Хотя отнюдь не благодаря изменившемуся освещению. Шагов за пять в нос ударил знакомый металлический запах. Волосы на затылке зашевелились, и чья-то ледяная ладонь легла на обнаженную шею.
   На старинном камне, будто вытесанном из скалы гигантами, висел труп. Не сразу сообразив, что именно в нем было неестественным, Сент-Джонс заставила себя продолжить движение.
   Издали казалось, что человек затянут в темный, скупо поблескивавший костюм из облегающего латекса. Приблизившись, Кассандра поняла, что дело не в одежде. Более того, труп был не просто обнажен. Привязанное вверх ногами тело было освежевано. Кожу сняли начиная с лодыжек и заканчивая запястьями рук.
   – Что, уже открыли охотничий сезон? – Она не узнавала свой голос.
   – Лицо и руки не тронули, – скорбно заметил Элден, – иначе бы на опознание ушла уйма времени.
   – Чертовски вежливо. Выходит, они хотели, чтобы мы были в курсе, кто это. Ну и?..
   – Дик Логан. Парень, совсем молодой. – Доктор печально вздохнул, будто это был его любимый внук. – Живет один в собственном доме. Когда-то я был опекуном его матери. Занимается строительством, ремонтом и всем подобным.
   – Приводы, аресты?
   – Ерунда. Пустячные драки с местными мальчишками… – Доктор слегка замялся.
   – Что-то еще или он пай-мальчик из церковного хора?
   – Да так, жалобы от местных. Видите ли, мы живем здесь одной большой семьей, самые добрососедские отношения…
   – Чьи жалобы? – Сент-Джонс для начала нетерпеливо оглянулась.
   – Их отозвали в тот же день.
   Теперь Кассандра развернулась к доктору и уставилась исподлобья тяжелым взглядом.
   – Ходжесы, – вздохнув, сдался тот.
   – Ммм… Ходжесы, Ходжесы. Это не их лавка в деревне? Такая вывеска забавная с окороками. Дайте угадаю, торгуют мясом?
   – Они самые.
   – Поздравляю, господа, у нас появился фаворит в скачках. Серьезная заявка на финиш, как находите?
   – Это хорошие люди.
   – Угу, чудесные, я верю. Отличные специалисты своего дела, наверняка. – Она обходила резной крест вокруг, прикидывая, какой силы должен быть преступник и сколько ему понадобилось помощников. – Причина, время?
   – Часа три назад, судя по температуре печени. Кожу, вероятно, сняли посмертно. Причину смерти выясню по вскрытии. Можно… снимать?
   – Через минуту, дайте насладиться зрелищем.
   Достав фонарик, она осмотрела землю у подножия креста. Трава примята, но без луж крови. Похоже, его принесли из другого места… зачем кожу снимать? Гребаное ритуальное убийство? В этой-то глуши.
   – Кто обнаружил?
   – Егерь.
   – С тремя свидетелями как минимум, надеюсь. Если он везунчик, то один из них будет местным епископом.
   – Я был один. Искал Дженни, – из темноты в круг света выступила подавляюще огромная фигура в полувоенной форме с ружьем за спиной. Кассандра покосилась на оружие. В Городе огнестрельное не носят с таким достоинством и спокойствием. – Она захромала.
   – Наш славный лесничий Джейкоб Бурдэлен, – представил врач, – живет в сторожке. Хороший человек.
   – Кто такая Дженни? Фамилия, адрес… – скрипнула зубами Сент-Джонс. Что, они здесь допрашивать свидетелей не умеют?! В понятии доктора «хороший человек» – это диагноз. Смертельный.
   – Дженни – самка оленя, я за ней наблюдаю, – голос у Бурдэлена был такой густой и сочный, что позвоночник вибрировал, эхом отзываясь на раскаты низких обертонов.
   – Я ничего не трогал, сразу позвонил доку, – продолжал он. Кассандре неожиданно захотелось спрятаться у высокой основательной фигуры, как у каменного утеса во время бури.
   Она непроизвольно подалась к егерю. Звук его голоса вынул иглу из глаза и виска. Злость куда-то улетучилась вместе с остатками спиртного и каменным одеялом головной боли. Нехотя отвернувшись, детектив еще раз обшарила траву под крестом.
   – Этот чертов Логан, похоже, страдал малокровием, – буркнула она через плечо.
   Ответил доктор:
   – Осмелюсь предположить, что убили не здесь.
   – Ну, старина, кожу снимали точно тут, – по-деловому заметил Джейкоб, – вот зарубка. Обоюдоострый нож. На пятке скол.
   – Где-где? – не поняла Сент-Джонс.
   – На пятке ножа. Найдите нож, я скажу – тот или нет.
   – Ясно. Еще один эксперт по холодному оружию. Какого черта труп не зарыли попросту в лесу. Или не бросили где-нибудь в болоте, – с ходу пришло в голову еще несколько способов скрыть убийство и спрятать концы в воду.
   – Раз вопросы риторические, можно снимать? – Элден обиделся. Наверняка заметил, что детектив еще не совсем протрезвела… черт с ним и старосветскими правилами хорошего тона.
   – Да, если не желаете оставить это украшение до Рождества. – Она решилась кивнуть. Голова не отвалилась и не покатилась в сторону, как пустая тыква. – Когда порадуете результатами?
   – Часа через три, – доктор с сомнением посмотрел на Сент-Джонс, – четыре… буду готов. Думаю, да.
   Тело сняли с креста. Пару раз констебля в резиновых перчатках, державшего скользкое мясо, стошнило. Сент-Джонс отошла за свою машину и повернула разгоряченное лицо к ночи.
   – Хотите, я вас довезу? – Голос лесничего обладал особенными проникающими свойствами. Любопытно, можно ли услышать звук самого большого церковного колокола, находясь внутри него?
   – С чего бы это? – огрызнулась она.
   – Думаю, так будет лучше.
   Ответ Джейкоба вызвал невольную улыбку. Ого, да так взрослые говорят с детьми, без пояснений и аргументов.
   Он сразу понял, что иначе с ней ничего не добьешься. Будет делать то, что считает нужным, даже мертвая. Поэтому ни объяснять, ни показывать, насколько заинтересован, лесничий не собирался. Разговаривать с Кассандрой было так же сложно, как общаться с диким раненым животным. Прежде всего, надо доверять. Быть на равных.
   В свою очередь, у Кассандры не было никакого желания сопротивляться странному лесничему. Какого черта, пусть везет. Что угодно, лишь бы не возвращалась головная боль. Никто не оглянулся, когда они сели в помятую машину детектива и уехали с пустоши.

Глава 3

   – Где, вы говорите, сбили Дженни? – нарушил егерь молчание.
   «Ничего я не говорила», – для формы возмутилась про себя Кассандра, но, осмотревшись, ответила:
   – Дальше, – она стихла. Бурдэлен говорил ничуть не осуждающе, буднично. Все равно не скрыть, от него тем более.
   Ну и в чем фокус? Она покосилась на спутника из-под ресниц. В здоровенных ручищах руль выглядел игрушечным. Крепкие, смуглые пальцы с короткими круглыми ногтями бережно, будто песочный кренделек, обхватывали ребристый обруч. Может, в этом дело. По сравнению с ним она иначе видит себя. Маленькой, хрупкой, как все остальное на его фоне. Н-да, деревня не для средних. Здесь вечно чувствуешь себя то карликом, то гигантом. Выбивает, когда привычная система координат теряет пригодность.
   С самого прибытия сюда она погрузилась в какой-то туманный хаос, липкую серую жижу, турбулентные потоки которой упраздняли ориентиры. Верх, низ, хорошо, плохо. В этом и подвох? Еще позавчера была твердая уверенность в том, кто она такая и чем занимается, что для нее важно и зачем живет. Сегодня ощущения – как в точках разрыва, исключительно малых моментах, отделявших одну жизнь Кассандры от другой. В неизмеримо огромные мгновения смерти.
   Кассандра избегала задумываться о прошлом. Как-то сестра Сара в приюте Святой Терезы упоминала о Блаженном Августине. Монахиня-урсулинка в крахмальном клобуке и огромных очках с роговой оправой любила заняться просвещением воспитанниц после ужина в общей трапезной. Говорила о разных вещах. О математике, например, или небесной гармонии Коперника. В прежней светской жизни она была физиком-астрономом и преподавала в гимназии небольшого итальянского городка. «Августин, – говорила она, – считал, что нет никаких трех времен. Нет прошлого, настоящего или будущего. Есть настоящее прошлого, настоящее настоящего и настоящее будущего. То есть память, реальность и мечты».
   В те времена Кассандра еще пыталась понять, что означают ее смерти. Есть ли они? Были, собственно? Если все, то есть вообще все, что было, есть и будет, происходит в ее голове сейчас, то что же она такое? И что же такое ее настоящее?
   Вот этот странный егерь, он есть сейчас? Каким он был прежде, до Кассандры, да и был ли вообще? Почва становилась все более зыбкой. Дно превращалось в потолок. Песочные часы переворачивались. Девушка погружалась в сон. Из неверной, опасно раскачивающейся лодки полусна она выбросила лот, чтобы проверить глубину трясины:
   – Чертова скотина выскочила на дорогу.
   От лесничего шел особенный дух. Хвойный, сырой, немного горьковатый. Отчетливо слышалась знакомая кисловато-острая нота пороха.
   Бурдэлен заполнил собой салон автомобиля полностью. Со всех сторон Кассандру окружило его присутствие. Так вата обкладывает хрупкое стекло в коробке для перевозки на дальние расстояния.
   – Искала помощи, – кивнул егерь. – Все равно погибла бы. В последнее время зверье совсем рехнулось. Бросаются под машины, многие больны или ранены. Ученые говорят: эпидемия. Синдром чего-то там латинского. Отродясь такой напасти не было…
   – Вот. Где-то здесь, – неуверенно огляделась она, потом откинулась на спинку и закрыла глаза.
   Бурдэлен вышел, оставив ее в благословенном одиночестве. Видимо, она забылась, потому что, открыв глаза на резкий звук, с трудом подавила возглас ужаса. Сквозь лобовое стекло на нее уставились мертвые глаза.
   – Какого черта, – кубарем выкатилась Кассандра из машины. Впрочем, разгневаться по-настоящему сил не хватило.
   – Надо отвезти ко мне в сторожку. – Джейкоб на миг оглянулся, продолжая заниматься делом. Лесничий привязывал тушу на капот. Четкие, ладные движения, никакой суеты, ни намека на обвинение. – Иначе шкуру совсем повредят.
   – Кто? – Она осеклась, заметив рваную рану на горле.
   – Думаю, волки. Яйцеголовые… хм-хм, ученые их тут разводят. Н-н-ну, хищникам помешали. Хорошо, что мы успели, хотя шкура все равно подпорчена, вряд ли можно будет сделать чучело. – Бурдэлен говорил, будто беседовал сам с собой. Будто не было рядом детектива. Будто только ночь была свидетелем. А, ладно… все равно. Кассандра снова попыталась уснуть, как только машина двинулась в ночной лес.
   Джейкоб вел молча, вглядываясь во тьму за стеклом. Люди… Звери куда лучше. Он провел целую жизнь в лесу, наблюдая природу. Опыт, острый глаз и животная интуиция говорили, что, приглядевшись к следам в траве и на коре деревьев, можно прозреть истину.