Страница:
Я должна пойти на работу. Сегодня у нас важное совещание. Мне необходимо на нем присутствовать. В спальне выбрасываю вещи из шкафа прямо на пол. Мой Роб… встречается с другой женщиной. «Я хотел предупредить тебя, что буду не один». Именно так он сказал, эти слова сразили меня наповал. Я натягиваю на себя черное платье и выворачиваю руки, чтобы застегнуть молнию на спине. Это невозможно. Пока я сидела здесь и ждала его звонка, он встречался с другой. А ведь прошел всего месяц. Неужели он ни капельки по мне не тосковал? Неужели ему не хотелось мне позвонить, хотя бы разочек? Бреду в ванную, включаю противно жужжащую лампу и начинаю чистить зубы.
Сейчас Роб, наверное, проснулся… рядом с ней… в ее постели. Мысль об этом сводит меня с ума. Я быстро сплевываю, полощу рот и выхожу из ванной.
Все в этой квартире кажется мне чужим, странным и пугающим. Я хочу быть рядом с Робом. Хочу оказаться в нашей, ну ладно, в его просторной дорогой квартире. Хочу, чтобы утром все было так, как бывало раньше. Хочу, чтобы он сидел за столом, поедая рисовые хлопья и фруктовый салат. Утром он всегда надевает старую синюю футболку, которая соблазнительно обтягивает его грудь. После завтрака он идет в душ. Я знаю, что сначала он моет голову и его белокурые волосы, намокнув, темнеют. Я люблю смотреть, как он моется. Мы всегда выходим из дома вместе. Прощаясь, он слегка касается губами моей щеки… Кого он целует сейчас? Какую-то незнакомую девицу!
Путь из ванной в спальню и обратно я проделываю раз пять подряд, не меньше. Наконец сажусь на кровать, чтобы застегнуть черные босоножки. Эту кровать я купила всего месяц назад. Помню, тогда я говорила себе, что эту покупку нельзя счесть пустой тратой денег, потому что нам с Робом понадобится кровать в спальню для гостей. Люси, впервые явившись ко мне в гости, несколько раз подпрыгнула на кровати.
– Надеюсь, здесь ты переживешь немало приятных приключений, – заявила она.
– Ты имеешь в виду, когда ко мне зайдет Роб? – уточнила я.
– Нет, я имею в виду совсем другое. Я говорю о приключениях, а не о сексуальной повинности.
– Заниматься любовью с Робом – самое приятное приключение для меня, – обиженно процедила я.
– О да, особенно если не выключать свет, – расхохоталась Люси.
Я подскочила и повалила ее на спину.
Люси вечно надо мной подтрунивает. Я провожу расческой по волосам и вздыхаю. Надо же быть такой дурой! Сидела здесь как последняя идиотка и воображала, будто он изводится от тоски по мне. Представляю, как он впервые приводит к себе домой свою новую подружку. Поворачивает ключ в дверях и приглашает ее войти. Она с восторгом озирается по сторонам. Ей нравится, как я оформила квартиру. А потом они занимаются любовью. На простынях, которые я купила. Удивительно, что мне удается терпеть такую боль. Роб мой, только мой. Мой суженый, мой муж, мое светлое будущее. Я не представляю, как без него жить. Однажды он сам сказал, что наши судьбы переплетены воедино. Такое положение вещей меня вполне удовлетворяло. Но он разорвал сплетение, вырвался на свободу и устремился навстречу новому приключению, помедлив лишь для того, чтобы метнуть в мою сторону гранату.
Похоже, вот-вот разрыдаюсь. Стараясь дышать как можно глубже, я сосредоточенно роюсь в косметичке, выискивая тональный крем. Карандаш для подводки глаз и помада тоже идут в ход. Но, говоря откровенно, лицо мое так распухло от слез, что никакая косметика ему не поможет.
А как же Боб и Мэри? Его родители души во мне не чают. Мэри каждое Рождество дарит мне новые домашние тапочки. Неужели я больше никогда не буду сидеть в их изысканно обставленной гостиной, потягивая сладкое белое вино из дивного хрустального бокала? А как же уроки гольфа, которые Боб обещал давать мне этим летом? Что, если Мэри уже купила очередные домашние тапочки? Я возвращаюсь в свою гостиную. Неужели я больше никогда не увижу Боба и Мэри? Неужели я зря надеялась, что у моих детей будут отличные дедушка и бабушка, добрые и заботливые, как в сказках. Как и положено дедушке и бабушке, седые и в очках. Боб и Мэри были для меня воплощением стабильности и нерушимых семейных устоев. А сейчас они исчезли из моей жизни. Не представляю, как это вынести. Я бросаюсь на диван и безутешно оплакиваю потерю Боба и Мэри.
Прорыдав несколько минут, чувствую, что мои ноги затекли от неудобной позы. Я встаю и смотрю на часы – половина восьмого. Перевожу взгляд на огромное французское зеркало. Когда я сюда переехала, оно казалось мне невероятно стильным, а теперь кажется до жути пошлым. Роб наверняка раскритиковал бы его в пух и прах. Такой громоздкий предмет интерьера не стоит вешать на стену. Я решила: если прислонить зеркало к стене, это будет изысканно. Увы, при этом отражение отвратительно искажается – на самом деле бедра у меня вовсе не шире плеч, я проверяла это множество раз. Внимательно изучаю собственное отражение… отражение невзрачной особы со вспухшими от слез глазами и каштановыми волосами, в простом черном платье. Я втягиваю живот, раскрываю глаза как можно шире и слегка взбиваю челку. Стираю размазанную подводку. Выпрямляюсь и гордо вскидываю голову. В следующее мгновение мои плечи вновь поникают, а глаза на мокром месте. Мне не удается обмануть даже зеркало. На душе паршиво, и выгляжу я соответственно. Мне необходима срочная помощь. Хорошо, что есть Люси. И телефон.
– Люси слушает.
– Привет, это я. Я хотела только…
– Вив, сейчас не слишком подходящее время для разговора.
Люси почти шепчет:
– Это займет меньше минуты. Я хотела только узнать, как бы ты меня описала. По-твоему, меня можно назвать привлекательной?
– Да.
– А какого рода моя привлекательность? Я сексуальна? Женственна? Или, может быть, изысканна?
– Сексуальна, – выдыхает Люси.
– Хмм. Значит, сексуальна. А как ты считаешь, меня можно отнести к разряду женщин-вамп или мою сексуальность лучше назвать скрытой?
– А тебе бы как больше хотелось?
Люси, кажется, вообще прекратила дышать.
– Ну, думаю, было бы идеально… если бы я обладала такой ненавязчивой, естественной сексуальностью.
– Ты ею обладаешь.
– Но это не так! Я из кожи вон лезу, чтобы казаться сексуальной!
– Тут я ничем не могу помочь, Вив! У меня в постели мужчина, и мне сейчас не до твоей сексуальности!
Люси бросает трубку.
Вот этого я никак не ожидала. Кто бы мог подумать, что она такая эгоистка. Правда, я и раньше замечала, что Люси временами бывает ужасно эгоистична… и жестока. Она ведь знает, что мое сердце разбито. Кстати, откуда у нее в постели взялся мужчина? Насколько мне известно, сейчас она ни с кем не встречается. Неужели она нашла себе нового бойфренда и ничего мне не сказала? Невероятно. К списку недостатков Люси помимо эгоизма и жестокости придется добавить скрытность.
Я иду в кухню. Некоторое время стою, уставившись в пространство, и размышляю, удастся ли мне заставить себя выпить кофе. Розовая пластмассовая мебель кажется чудовищно безвкусной по сравнению с ореховым кухонным гарнитуром ручной работы, который стоит в квартире Роба… в нашей квартире. Где были мои глаза, когда я снимала эту кошмарно обставленную конуру? Я открываю холодильник и заглядываю внутрь. С моих губ вновь срывается тяжкий вздох. Любопытно, что люди обычно делают в подобных ситуациях? Возможно, едут в гости к мамочке, плачут у нее на груди, а потом пьют чай с домашним печеньем. Жаль, моя мама скрылась в неизвестном направлении вскоре после того, как произвела меня на свет. Ей тогда, кстати, было семнадцать лет от роду. Но я все равно могу съездить домой, к бабушке. Почему нет? Сейчас же ей позвоню. Я закрываю холодильник и хватаю телефон.
В ухо мне бьют длинные гудки. Где это старушка гуляет? Я падаю на диван вместе с телефоном и набираю номер еще и еще. Наверное, сейчас бабушка возится в саду. На ней льняное бесформенное платье и старомодные ботинки, напоминающие коровьи копыта. До моих страданий ей и дела нет. Я снова набираю номер. Наконец в трубке раздается одышливый голос:
– Семьдесят один восемьдесят девять два ноля!
– Бабуля! Это я! Ты где была?
– Я? Да здесь, рядом.
Она говорит смущенно, точно ребенок, который пытается обмануть взрослых.
– Он нашел другую, бабуля.
Как только я произношу эти слова, меня накрывает новая волна печали.
– Кто, дорогая?
– Роб, кто же еще. Мой Роб.
В трубке повисает молчание.
– Ты что, не помнишь, что мы собирались пожениться?
– Мне казалось, ты порвала с ним.
– Так оно и было! Но после этого он нашел другую! Я порвала с ним вовсе не для того, чтобы он мне изменял!
Собственный голос кажется мне отвратительно гнусавым из-за заложенного носа. Из трубки доносится какое-то странное дребезжание.
– Бабуля? У тебя все в порядке?
Теперь я слышу приглушенное хихиканье.
– Бабуля?
– Дорогая, не волнуйся. Просто ко мне заглянул Реджи, и только что он опрокинул корзинку с шампанским.
– Корзинку с шампанским?
– Да… Редж, собери быстрей лед, иначе весь пол будет мокрый!
– Он явился к тебе домой пить шампанское?
– Да, дорогая.
В ее голосе слышится нескрываемая гордость.
– Но сейчас восемь часов утра!
– Редж принес копченого лосося, и мы решили устроить ланч с шампанским!
– Не рановато для ланча?
– Ну, тогда это будет завтрак с шампанским!
Ощущение такое, словно она поворачивает нож в моей ране. Судя по всему, все женщины на свете прекрасно проводят время в обществе своих мужчин. За исключением меня.
– Хорошо, бабуля, я не буду тебя задерживать. Если у меня разбито сердце, это еще не повод мешать вам завтракать с шампанским, верно?
– Верно, дорогая. Буду рада, если ты позвонишь позднее.
– Позвоню.
– Вот и отлично. До свидания, милое создание! – щебечет бабушка.
Я вешаю трубку. Милое создание? Завтрак с шампанским? Все это дурное влияние «Реджи, который живет в соседнем доме». Он давно увивается вокруг бабушки… особенно после смерти деда. Иногда, когда я ей звоню, у него хватает наглости брать трубку. Господи боже. Не хватало мне только узнать, что у моей родной бабушки свидание в восемь часов утра. Личная жизнь бабушки не может быть насыщенней, чем личная жизнь внучки! Это несправедливо. В конце концов, ей перевалило за семьдесят!
Я швыряю телефон в сумочку. Пора на работу. Смотрю в окно, пытаясь понять, какая сегодня погода и нужно ли надевать куртку. Выхожу на лестницу, покрытую пыльным вонючим ковром, и тут же возвращаюсь за ключами и кошельком. Но вот наконец я на улице.
Непрошеные мысли тут же начинают хороводом кружиться у меня в голове. Какой чудный день! Прекрасный день для свадьбы! Скоро свадьба Джейн и Хьюго! Через три дня! И что мне делать, спрашивается? Идти на эту свадьбу у меня нет ни малейшего желания. Но и не пойти я не могу. В конце концов, я уже приняла приглашение.
Я прыгаю в автобус за мгновение до того, как водитель закрывает двери. Свободных мест нет, и все то время, пока автобус пробивается по запруженным транспортом улицам Лондона, я стою, прислонившись к полке для багажа. Совсем недавно я собиралась явиться на эту дурацкую свадьбу в своем старом синем платье для коктейлей. Думала, этого будет достаточно, чтобы вернуться домой вместе с Робом. Теперь все изменилось. У меня есть три дня на то, чтобы купить отпадное платье, привести себя в порядок и найти нового бойфренда. Последняя задача представляется мне невыполнимой. Мы проезжаем Вест-энд, и я рассматриваю мелькающие за окном витрины магазинов, представляя себя в платьях, которые там выставлены. Пытаюсь вообразить свою соперницу. В моих фантазиях она предстает во всем блеске красоты и безупречного вкуса. Я отгоняю прочь гнусное видение и направляюсь к выходу, потому что автобус подходит к моей остановке.
Присоединившись к людскому потоку, перехожу Мэрилебоун-роуд и двигаюсь по Бейкер-стрит. Каждую встречную женщину я окидываю оценивающим взглядом, спрашивая себя, не она ли это. Я перехожу улицу. Вертящиеся двери универмага «Барнс и Уорт» заглатывают меня.
Втискиваюсь в набитый лифт, и дверь закрывается. Стрелка из светящихся точек указывает наверх. Она гаснет, когда двери лифта вновь раскрываются, впуская высокого мужчину. У него седоватые волосы оттенка «соль с перцем» и огромные, начищенные до блеска ботинки. Мне приходится потесниться, чтобы не задеть его ботинок ногой. Светящаяся стрелка загорается вновь. Лифт наконец отправляется. Нет, не отправляется. На этот раз в дверь протискивается женщина с извиняющейся улыбкой на губах. На ней джемпер, который ей явно мал на пару размеров. Стоять ей приходится на цыпочках. Кажется, все. Стрелка загорается. Отлично.
Но тут дверь снова раскрывается! Я упираюсь взглядом в зеркало на задней стене лифта. Все мы кажемся сардинами, до отказа забившими банку. На этот раз в лифт хочет проникнуть парень с гладко зализанными волосами, влажными от геля. Но дверь больше не желает закрываться. Проходит целая вечность, пока парень соображает, что лифт стоит по его милости. Наконец он благородно решает принести себя в жертву и выходит. Дверь закрывается и открывается вновь, потому что он снова нажимает кнопку.
– В этот лифт больше никто не втиснется! Хватит нажимать кнопку! – пронзительно визжу я из-за спины высокого седоватого мужчины.
По лифту прокатывается волна легкого возмущения. Дверь закрывается, и лифт начинает подъем. Запах человеческих выхлопных газов смешивается с запахом крема после бритья. Я изучаю пылинки перхоти, насыпавшейся с волос оттенка «соль с перцем». Внезапно я чувствую, что в спину мою упирается чей-то взгляд. Резко поворачиваюсь, ожидая встретить улыбку или даже услышать пару приветливых слов. Но все глаза устремлены мимо. На непроницаемых лицах застыло слегка удивленное выражение, точно у испуганных коров.
Мне плевать. Я точно знаю: прежде чем я покину сегодня это здание, у меня будет новое платье и план действий. Пока не знаю как, но я должна вернуть Роба. Должна, должна, должна.
Глава третья
Сегодня у нас заседание из разряда «работа над ошибками». Как это явствует из названия, на нем мы анализируем прежние ошибки в формировании ассортимента и пытаемся сделать из них конструктивные выводы. В задачу моей помощницы Кристи входит составить перечень товаров, которые плохо продавались, и подготовить обзор покупательских анкет. Недавно она попросила меня дать ей возможность лично предстать перед Злюкой – так мы называем между собой нашу леди-босс. Я согласилась, хотя при этом чувствовала себя человеком, сунувшим мохнатого щенка в конуру к свирепому ротвейлеру. Так или иначе, у меня не было ни времени, ни сил заниматься докладом самой.
Кристи усаживается за свой стол. Платиновые волосы собраны в тугой пучок. Несчастная кожа задыхается под толстым слоем тонального крема. Красные туфли на высоких каблуках и синий костюм с короткой юбкой делают ее чрезвычайно похожей на стюардессу.
– Привет, – говорит она и добавляет со вздохом: – Ты уже слышала о сокращениях?
– Каких сокращениях? – спрашиваю я, пытаясь включить свой древний компьютер.
– Всем сотрудникам «Барнса и Уорта» придется затянуть пояса потуже. То есть тем, кого оставят на работе. Грядет сокращение бюджета и все такое.
– Кто сказал?
– Пол слышал по радио.
– Все эти разговоры о кризисе меня ни капельки не волнуют. Во время кризиса люди покупают еще больше ненужных подарков, чем обычно. Так что мы без работы не останемся.
– Надеюсь! – восклицает успокоенная Кристи.
Перспектива потуже затянуть пояс меня, мягко говоря, не радует. Перспектива остаться без работы радует меня еще меньше. Не могу сказать, что я люблю свою работу. Бывают дни, когда я ее отчаянно ненавижу. И все же ее с некоторой натяжкой можно назвать творческой. К тому же она приносит мне деньги. Вряд ли я сумею найти что-нибудь лучше.
– Ты подготовила доклад? – спрашиваю я.
– Я просмотрела данные о продажах за минувший год и по каждому месяцу выписала три товара, которые продавались хуже всего.
– Отлично, – бросаю я, уставившись на вспыхнувший монитор компьютера.
– Я собрала данные покупательских опросов, так что мы можем их проанализировать.
– Ну а выводы ты сделала?
– Какие выводы?
– Что нужно сделать для того, чтобы товары продавались лучше.
– О! Об этом я как-то не подумала.
– Зря. Злюка непременно будет донимать тебя этим вопросом.
Я просматриваю почту. От Роба ничего. Интересно, посылает ли он электронные письма своей новой подружке? Нож в моей сердечной ране поворачивается вновь. Успокойся, приказываю я себе, и подумай о работе. Пробегаю глазами список, который приготовила Кристи, и пытаюсь сосредоточиться. Мои внутренности сжались в комок. Нервы напряжены до предела. Надеюсь, совещание надолго не затянется. Сегодня у меня есть дела поважнее. Нужно купить платье. Плевать, сколько оно будет стоить и в каком оно будет стиле. Оно должно быть потрясающим, только и всего. Оно должно превратить меня в красавицу, скрыть мои широкие бедра и выставить грудь в самом выгодном свете. Если Кристи будет очень долго тянуть и мямлить, это выйдет чертовски некстати. Я поднимаюсь.
– Идем?
Кристи собирает свои записи и вслед за мной выходит в коридор. Каблуки ее громко цокают.
Мы входим в зал заседаний и занимаем свои места за большим овальным столом. Из-за кондиционеров в комнате могильный холод, и я начинаю дрожать в легком платье без рукавов. Входит Злюка и с громким шлепком опускает на стол папку с бумагами. Узкие очки съехали почти на самый кончик ее носа, до смешного похожего на птичий клюв. Она обводит нас начальническим взором, в котором нет ни искорки теплоты.
– Доброе утро, Вивьен, – кивает она и поворачивается к Кристи. – Доброе утро, Кристина.
– Доброе утро, – отвечаем мы хором, точно школьницы.
– Прежде всего, Вивьен, позволю себе напомнить, что мое время расписано по минутам. Я была несколько удивлена, не получив по электронной почте повестку дня сегодняшнего совещания с перечнем всех пунктов, которые нам предстоит обсудить.
Я предупреждала Кристи, что сделать это необходимо. Именно она несет полную ответственность за это чертово совещание. Однако втык от начальства получила я. По спине забегали мурашки. На редкость неприятное ощущение.
– Вот она, повестка, – говорю я. Лист бумаги скользит по гладкой поверхности стола в сторону Злюки. – Приношу свои извинения за то, что не послала ее вам по электронной почте. Но вчера мы до позднего вечера обрабатывали данные опросов. Пока анализ не был завершен, составить окончательную повестку не представлялось возможным.
– Хорошо, хорошо.
Злюка пробегает глазами строчки, напечатанные на листке, и бровь ее удивленно выгибается.
– Итак, пункт первый – сообщение Кристины о падении продаж.
Красные губы Злюки недоверчиво поджимаются. Янтарно-желтые глаза буравят Кисти насквозь. Кристи встает и дрожащим голосом начинает читать по бумажке, при этом мнет в руках.
– Причина, по которой мы собрались сегодня, представляется мне чрезвычайно важной. Дело в том, что некоторые наборы, предлагаемые в нашем отделе, не пользуются покупательским спросом, и нам необходимо выяснить, почему это происходит, чтобы в дальнейшем избежать подобных ошибок и не предлагать покупателям товары, которые они не желают приобретать, – тараторит Кристи.
Злюка бормочет под нос что-то вроде «господи боже» и наливает себе стакан воды.
Размышляю о том, нужны ли мне новые туфли. Конечно нужны. И при этом такие, которые будут идеально подходить к новому платью. Может, сегодня, во время перерыва на ланч, я успею смотаться на Оксфорд-стрит. Хотелось бы мне знать, в чем будет новая подружка Роба.
Злюка, уставившись на собственные колени, качает головой. Кристи зачитывает отзывы покупателей о подарочном наборе, в который входят купальная шапочка и перчатки без пальцев. Голос ее несколько окреп и теперь напоминает птичье чириканье.
– Вещи слишком старомодные, у моей бабушки было что-то подобное, но она умерла десять лет назад; я терпеть не могу купальные шапочки, набору вроде этого место в дешевом универмаге, а не у Барнса и Уорта.
Кто бы мог подумать, что Кристи такая идиотка! Надо было составить краткий обзор покупательских мнений, а не зачитывать их целиком. Она что, ума лишилась? Столько раз присутствовать на подобных заседаниях и ничему не научиться! Да, похоже, я здорово переоценила ее умственные способности. После я устрою Кристи разнос, но сейчас необходимо спасать девчонку. Но как это сделать, не подвергнув ее публичному унижению? Ногти мои отчаянно впиваются в ладонь.
– Полный отстой. Жуткий цвет, не знаю, как он называется. По-моему, перчатки без пальцев – это полный бред. В такой шапочке только топиться, – щебечет Кристи.
Злюка прижимает изящно наманикюренный палец к щеке, потом наставляет его на Кристи, точно пистолет.
– Довольно, – бросает она. – Объясните мне, почему покупательский опрос не был проведен, когда мы выпустили пробную партию? Почему надо было дожидаться, когда мы выбросим на прилавок десять тысяч этих чудовищных наборов?
Злюка двумя пальцами поднимает со стола купальную шапочку, с таким видом, точно это загаженные детские трусики, и бросает ее Кристи.
– Скажите, Кристина, вы купите нечто подобное?
– Ни за что! – смеется Кристи.
– Тогда скажите мне, кто придумал эту гадость и кто дал ей зеленый свет?
В воздухе повисает молчание. Такая тишина наступает, когда со стола внезапно падает баснословно дорогая хрустальная ваза – за долю мгновения до того, как раздастся звон осколков. Кристи беспомощно смотрит на меня. Ее глаза наполняются слезами. Того и гляди, потечет тушь. Я встаю и беру со стола злополучную шапочку.
– Позвольте мне объяснить, как возникла эта идея. Дело в том, что комплект, состоящий из купальной шапочки и перчаток без пальцев, входит в серию «купающиеся нимфы» – на упаковках этой серии изображены кинозвезды пятидесятых годов. Три других комплекта: набор для педикюра, комплект, состоящий из пены для ванны и лосьона для тела, и еще один комплект – пенка для мытья рук и крем, разлетаются, как горячие пирожки. Пробная партия получила самые лестные покупательские отзывы – правда, покупатели оценивали серию в целом. Теперь я понимаю, что задумка не слишком удачная. Пожалуй, стоит заменить этот набор чем-нибудь другим – например, шапочкой-тюрбаном и яркой губкой. Что касается того, кто придумал эту гадость… вынуждена признать, это была я… а вы дали зеленый свет.
Итак, я попыталась закрыть Кристи своей грудью, но, говоря откровенно, не достигла особого успеха. Пожалуй, парень, опорожняющий в офисе мусорные корзины, выступил бы на этом чертовом совещании более убедительно. Полезные выводы, которые мы сделали после работы над ошибками, сводятся к следующему:
1. Прежде чем запускать новую серию, необходимо убедиться, что все товары, которые в нее входят, способны возбудить покупательский спрос.
2. Покупатель должен быть уверен, что приобретает качественный товар.
3. Кристи будет уволена.
Мы в молчании собираем со стола наборы, обманувшие наши ожидания. Я чувствую, от Кристи, точно пар, исходят растерянность и тревога. Кивнув Злюке, я направляюсь к двери, но Злюка делает мне знак остаться.
– Вивьен, можно вас на пару слов?
– Разумеется.
Каблуки Кристи стучат уже у самой двери.
– Вас я больше не задерживаю, Кристина.
Свои слова Злюка сопровождает царственным жестом. Дверь за Кристи закрывается. Мы остаемся в комнате вдвоем.
Сейчас Роб, наверное, проснулся… рядом с ней… в ее постели. Мысль об этом сводит меня с ума. Я быстро сплевываю, полощу рот и выхожу из ванной.
Все в этой квартире кажется мне чужим, странным и пугающим. Я хочу быть рядом с Робом. Хочу оказаться в нашей, ну ладно, в его просторной дорогой квартире. Хочу, чтобы утром все было так, как бывало раньше. Хочу, чтобы он сидел за столом, поедая рисовые хлопья и фруктовый салат. Утром он всегда надевает старую синюю футболку, которая соблазнительно обтягивает его грудь. После завтрака он идет в душ. Я знаю, что сначала он моет голову и его белокурые волосы, намокнув, темнеют. Я люблю смотреть, как он моется. Мы всегда выходим из дома вместе. Прощаясь, он слегка касается губами моей щеки… Кого он целует сейчас? Какую-то незнакомую девицу!
Путь из ванной в спальню и обратно я проделываю раз пять подряд, не меньше. Наконец сажусь на кровать, чтобы застегнуть черные босоножки. Эту кровать я купила всего месяц назад. Помню, тогда я говорила себе, что эту покупку нельзя счесть пустой тратой денег, потому что нам с Робом понадобится кровать в спальню для гостей. Люси, впервые явившись ко мне в гости, несколько раз подпрыгнула на кровати.
– Надеюсь, здесь ты переживешь немало приятных приключений, – заявила она.
– Ты имеешь в виду, когда ко мне зайдет Роб? – уточнила я.
– Нет, я имею в виду совсем другое. Я говорю о приключениях, а не о сексуальной повинности.
– Заниматься любовью с Робом – самое приятное приключение для меня, – обиженно процедила я.
– О да, особенно если не выключать свет, – расхохоталась Люси.
Я подскочила и повалила ее на спину.
Люси вечно надо мной подтрунивает. Я провожу расческой по волосам и вздыхаю. Надо же быть такой дурой! Сидела здесь как последняя идиотка и воображала, будто он изводится от тоски по мне. Представляю, как он впервые приводит к себе домой свою новую подружку. Поворачивает ключ в дверях и приглашает ее войти. Она с восторгом озирается по сторонам. Ей нравится, как я оформила квартиру. А потом они занимаются любовью. На простынях, которые я купила. Удивительно, что мне удается терпеть такую боль. Роб мой, только мой. Мой суженый, мой муж, мое светлое будущее. Я не представляю, как без него жить. Однажды он сам сказал, что наши судьбы переплетены воедино. Такое положение вещей меня вполне удовлетворяло. Но он разорвал сплетение, вырвался на свободу и устремился навстречу новому приключению, помедлив лишь для того, чтобы метнуть в мою сторону гранату.
Похоже, вот-вот разрыдаюсь. Стараясь дышать как можно глубже, я сосредоточенно роюсь в косметичке, выискивая тональный крем. Карандаш для подводки глаз и помада тоже идут в ход. Но, говоря откровенно, лицо мое так распухло от слез, что никакая косметика ему не поможет.
А как же Боб и Мэри? Его родители души во мне не чают. Мэри каждое Рождество дарит мне новые домашние тапочки. Неужели я больше никогда не буду сидеть в их изысканно обставленной гостиной, потягивая сладкое белое вино из дивного хрустального бокала? А как же уроки гольфа, которые Боб обещал давать мне этим летом? Что, если Мэри уже купила очередные домашние тапочки? Я возвращаюсь в свою гостиную. Неужели я больше никогда не увижу Боба и Мэри? Неужели я зря надеялась, что у моих детей будут отличные дедушка и бабушка, добрые и заботливые, как в сказках. Как и положено дедушке и бабушке, седые и в очках. Боб и Мэри были для меня воплощением стабильности и нерушимых семейных устоев. А сейчас они исчезли из моей жизни. Не представляю, как это вынести. Я бросаюсь на диван и безутешно оплакиваю потерю Боба и Мэри.
Прорыдав несколько минут, чувствую, что мои ноги затекли от неудобной позы. Я встаю и смотрю на часы – половина восьмого. Перевожу взгляд на огромное французское зеркало. Когда я сюда переехала, оно казалось мне невероятно стильным, а теперь кажется до жути пошлым. Роб наверняка раскритиковал бы его в пух и прах. Такой громоздкий предмет интерьера не стоит вешать на стену. Я решила: если прислонить зеркало к стене, это будет изысканно. Увы, при этом отражение отвратительно искажается – на самом деле бедра у меня вовсе не шире плеч, я проверяла это множество раз. Внимательно изучаю собственное отражение… отражение невзрачной особы со вспухшими от слез глазами и каштановыми волосами, в простом черном платье. Я втягиваю живот, раскрываю глаза как можно шире и слегка взбиваю челку. Стираю размазанную подводку. Выпрямляюсь и гордо вскидываю голову. В следующее мгновение мои плечи вновь поникают, а глаза на мокром месте. Мне не удается обмануть даже зеркало. На душе паршиво, и выгляжу я соответственно. Мне необходима срочная помощь. Хорошо, что есть Люси. И телефон.
– Люси слушает.
– Привет, это я. Я хотела только…
– Вив, сейчас не слишком подходящее время для разговора.
Люси почти шепчет:
– Это займет меньше минуты. Я хотела только узнать, как бы ты меня описала. По-твоему, меня можно назвать привлекательной?
– Да.
– А какого рода моя привлекательность? Я сексуальна? Женственна? Или, может быть, изысканна?
– Сексуальна, – выдыхает Люси.
– Хмм. Значит, сексуальна. А как ты считаешь, меня можно отнести к разряду женщин-вамп или мою сексуальность лучше назвать скрытой?
– А тебе бы как больше хотелось?
Люси, кажется, вообще прекратила дышать.
– Ну, думаю, было бы идеально… если бы я обладала такой ненавязчивой, естественной сексуальностью.
– Ты ею обладаешь.
– Но это не так! Я из кожи вон лезу, чтобы казаться сексуальной!
– Тут я ничем не могу помочь, Вив! У меня в постели мужчина, и мне сейчас не до твоей сексуальности!
Люси бросает трубку.
Вот этого я никак не ожидала. Кто бы мог подумать, что она такая эгоистка. Правда, я и раньше замечала, что Люси временами бывает ужасно эгоистична… и жестока. Она ведь знает, что мое сердце разбито. Кстати, откуда у нее в постели взялся мужчина? Насколько мне известно, сейчас она ни с кем не встречается. Неужели она нашла себе нового бойфренда и ничего мне не сказала? Невероятно. К списку недостатков Люси помимо эгоизма и жестокости придется добавить скрытность.
Я иду в кухню. Некоторое время стою, уставившись в пространство, и размышляю, удастся ли мне заставить себя выпить кофе. Розовая пластмассовая мебель кажется чудовищно безвкусной по сравнению с ореховым кухонным гарнитуром ручной работы, который стоит в квартире Роба… в нашей квартире. Где были мои глаза, когда я снимала эту кошмарно обставленную конуру? Я открываю холодильник и заглядываю внутрь. С моих губ вновь срывается тяжкий вздох. Любопытно, что люди обычно делают в подобных ситуациях? Возможно, едут в гости к мамочке, плачут у нее на груди, а потом пьют чай с домашним печеньем. Жаль, моя мама скрылась в неизвестном направлении вскоре после того, как произвела меня на свет. Ей тогда, кстати, было семнадцать лет от роду. Но я все равно могу съездить домой, к бабушке. Почему нет? Сейчас же ей позвоню. Я закрываю холодильник и хватаю телефон.
В ухо мне бьют длинные гудки. Где это старушка гуляет? Я падаю на диван вместе с телефоном и набираю номер еще и еще. Наверное, сейчас бабушка возится в саду. На ней льняное бесформенное платье и старомодные ботинки, напоминающие коровьи копыта. До моих страданий ей и дела нет. Я снова набираю номер. Наконец в трубке раздается одышливый голос:
– Семьдесят один восемьдесят девять два ноля!
– Бабуля! Это я! Ты где была?
– Я? Да здесь, рядом.
Она говорит смущенно, точно ребенок, который пытается обмануть взрослых.
– Он нашел другую, бабуля.
Как только я произношу эти слова, меня накрывает новая волна печали.
– Кто, дорогая?
– Роб, кто же еще. Мой Роб.
В трубке повисает молчание.
– Ты что, не помнишь, что мы собирались пожениться?
– Мне казалось, ты порвала с ним.
– Так оно и было! Но после этого он нашел другую! Я порвала с ним вовсе не для того, чтобы он мне изменял!
Собственный голос кажется мне отвратительно гнусавым из-за заложенного носа. Из трубки доносится какое-то странное дребезжание.
– Бабуля? У тебя все в порядке?
Теперь я слышу приглушенное хихиканье.
– Бабуля?
– Дорогая, не волнуйся. Просто ко мне заглянул Реджи, и только что он опрокинул корзинку с шампанским.
– Корзинку с шампанским?
– Да… Редж, собери быстрей лед, иначе весь пол будет мокрый!
– Он явился к тебе домой пить шампанское?
– Да, дорогая.
В ее голосе слышится нескрываемая гордость.
– Но сейчас восемь часов утра!
– Редж принес копченого лосося, и мы решили устроить ланч с шампанским!
– Не рановато для ланча?
– Ну, тогда это будет завтрак с шампанским!
Ощущение такое, словно она поворачивает нож в моей ране. Судя по всему, все женщины на свете прекрасно проводят время в обществе своих мужчин. За исключением меня.
– Хорошо, бабуля, я не буду тебя задерживать. Если у меня разбито сердце, это еще не повод мешать вам завтракать с шампанским, верно?
– Верно, дорогая. Буду рада, если ты позвонишь позднее.
– Позвоню.
– Вот и отлично. До свидания, милое создание! – щебечет бабушка.
Я вешаю трубку. Милое создание? Завтрак с шампанским? Все это дурное влияние «Реджи, который живет в соседнем доме». Он давно увивается вокруг бабушки… особенно после смерти деда. Иногда, когда я ей звоню, у него хватает наглости брать трубку. Господи боже. Не хватало мне только узнать, что у моей родной бабушки свидание в восемь часов утра. Личная жизнь бабушки не может быть насыщенней, чем личная жизнь внучки! Это несправедливо. В конце концов, ей перевалило за семьдесят!
Я швыряю телефон в сумочку. Пора на работу. Смотрю в окно, пытаясь понять, какая сегодня погода и нужно ли надевать куртку. Выхожу на лестницу, покрытую пыльным вонючим ковром, и тут же возвращаюсь за ключами и кошельком. Но вот наконец я на улице.
Непрошеные мысли тут же начинают хороводом кружиться у меня в голове. Какой чудный день! Прекрасный день для свадьбы! Скоро свадьба Джейн и Хьюго! Через три дня! И что мне делать, спрашивается? Идти на эту свадьбу у меня нет ни малейшего желания. Но и не пойти я не могу. В конце концов, я уже приняла приглашение.
Я прыгаю в автобус за мгновение до того, как водитель закрывает двери. Свободных мест нет, и все то время, пока автобус пробивается по запруженным транспортом улицам Лондона, я стою, прислонившись к полке для багажа. Совсем недавно я собиралась явиться на эту дурацкую свадьбу в своем старом синем платье для коктейлей. Думала, этого будет достаточно, чтобы вернуться домой вместе с Робом. Теперь все изменилось. У меня есть три дня на то, чтобы купить отпадное платье, привести себя в порядок и найти нового бойфренда. Последняя задача представляется мне невыполнимой. Мы проезжаем Вест-энд, и я рассматриваю мелькающие за окном витрины магазинов, представляя себя в платьях, которые там выставлены. Пытаюсь вообразить свою соперницу. В моих фантазиях она предстает во всем блеске красоты и безупречного вкуса. Я отгоняю прочь гнусное видение и направляюсь к выходу, потому что автобус подходит к моей остановке.
Присоединившись к людскому потоку, перехожу Мэрилебоун-роуд и двигаюсь по Бейкер-стрит. Каждую встречную женщину я окидываю оценивающим взглядом, спрашивая себя, не она ли это. Я перехожу улицу. Вертящиеся двери универмага «Барнс и Уорт» заглатывают меня.
Втискиваюсь в набитый лифт, и дверь закрывается. Стрелка из светящихся точек указывает наверх. Она гаснет, когда двери лифта вновь раскрываются, впуская высокого мужчину. У него седоватые волосы оттенка «соль с перцем» и огромные, начищенные до блеска ботинки. Мне приходится потесниться, чтобы не задеть его ботинок ногой. Светящаяся стрелка загорается вновь. Лифт наконец отправляется. Нет, не отправляется. На этот раз в дверь протискивается женщина с извиняющейся улыбкой на губах. На ней джемпер, который ей явно мал на пару размеров. Стоять ей приходится на цыпочках. Кажется, все. Стрелка загорается. Отлично.
Но тут дверь снова раскрывается! Я упираюсь взглядом в зеркало на задней стене лифта. Все мы кажемся сардинами, до отказа забившими банку. На этот раз в лифт хочет проникнуть парень с гладко зализанными волосами, влажными от геля. Но дверь больше не желает закрываться. Проходит целая вечность, пока парень соображает, что лифт стоит по его милости. Наконец он благородно решает принести себя в жертву и выходит. Дверь закрывается и открывается вновь, потому что он снова нажимает кнопку.
– В этот лифт больше никто не втиснется! Хватит нажимать кнопку! – пронзительно визжу я из-за спины высокого седоватого мужчины.
По лифту прокатывается волна легкого возмущения. Дверь закрывается, и лифт начинает подъем. Запах человеческих выхлопных газов смешивается с запахом крема после бритья. Я изучаю пылинки перхоти, насыпавшейся с волос оттенка «соль с перцем». Внезапно я чувствую, что в спину мою упирается чей-то взгляд. Резко поворачиваюсь, ожидая встретить улыбку или даже услышать пару приветливых слов. Но все глаза устремлены мимо. На непроницаемых лицах застыло слегка удивленное выражение, точно у испуганных коров.
Мне плевать. Я точно знаю: прежде чем я покину сегодня это здание, у меня будет новое платье и план действий. Пока не знаю как, но я должна вернуть Роба. Должна, должна, должна.
Глава третья
Работа над ошибками
Тема для обсуждения: Собственные ошибки делают нас сильнее.Мой офис находится на тринадцатом этаже. Я говорю «офис», хотя уместнее было бы сказать «рабочее место». Мы все, точно коровы в стойла, втиснуты в узкие загоны, разделенные панельными перегородками. Взглянув поверх перегородки, я могу увидеть весь офис. Выглядит он весьма уныло. Флуоресцентные лампы надоедливо гудят, вызывая головную боль. Это здание провоцирует у меня рвотный рефлекс. Пытаясь проглотить подступивший к горлу ком, я падаю в свое вращающееся кресло.
Лунозадая: Неужели это действительно так? Лично я, совершив ошибку, чувствую себя так, словно наглоталась дерьма.
Пупсик: Бедняжка Лунозадая, это скоро пройдет. В прошлом году меня тоже бросили, словно банку из-под колы. Представляю, каково тебе сейчас. Единственное, что я могу сказать тебе в утешение: в жизни всякое бывает.
Солнечный Луч: Не повторяй моей ошибки и не делай на каждой ягодице татуировку в виде буквы Б!
Лунозадая: ББ? Это инициалы твоего бойфренда?
Солнечный Луч: Его звали Боб.
Пупсик: Забей на него, но не забивай на любовь.
Солнечный Луч: Сотри, к чертям, все видео, где вы с ним занимаетесь любовью.
Пупсик: Не сомневайся, в один прекрасный день ты почувствуешь: все осталось в прошлом и ты снова счастлива.
Лунозадая: Спасибо вам всем за участие. Надеюсь, со временем ко мне вернется интерес к жизни.
Пофигистка: Все мужики сволочи.
Сегодня у нас заседание из разряда «работа над ошибками». Как это явствует из названия, на нем мы анализируем прежние ошибки в формировании ассортимента и пытаемся сделать из них конструктивные выводы. В задачу моей помощницы Кристи входит составить перечень товаров, которые плохо продавались, и подготовить обзор покупательских анкет. Недавно она попросила меня дать ей возможность лично предстать перед Злюкой – так мы называем между собой нашу леди-босс. Я согласилась, хотя при этом чувствовала себя человеком, сунувшим мохнатого щенка в конуру к свирепому ротвейлеру. Так или иначе, у меня не было ни времени, ни сил заниматься докладом самой.
Кристи усаживается за свой стол. Платиновые волосы собраны в тугой пучок. Несчастная кожа задыхается под толстым слоем тонального крема. Красные туфли на высоких каблуках и синий костюм с короткой юбкой делают ее чрезвычайно похожей на стюардессу.
– Привет, – говорит она и добавляет со вздохом: – Ты уже слышала о сокращениях?
– Каких сокращениях? – спрашиваю я, пытаясь включить свой древний компьютер.
– Всем сотрудникам «Барнса и Уорта» придется затянуть пояса потуже. То есть тем, кого оставят на работе. Грядет сокращение бюджета и все такое.
– Кто сказал?
– Пол слышал по радио.
– Все эти разговоры о кризисе меня ни капельки не волнуют. Во время кризиса люди покупают еще больше ненужных подарков, чем обычно. Так что мы без работы не останемся.
– Надеюсь! – восклицает успокоенная Кристи.
Перспектива потуже затянуть пояс меня, мягко говоря, не радует. Перспектива остаться без работы радует меня еще меньше. Не могу сказать, что я люблю свою работу. Бывают дни, когда я ее отчаянно ненавижу. И все же ее с некоторой натяжкой можно назвать творческой. К тому же она приносит мне деньги. Вряд ли я сумею найти что-нибудь лучше.
– Ты подготовила доклад? – спрашиваю я.
– Я просмотрела данные о продажах за минувший год и по каждому месяцу выписала три товара, которые продавались хуже всего.
– Отлично, – бросаю я, уставившись на вспыхнувший монитор компьютера.
– Я собрала данные покупательских опросов, так что мы можем их проанализировать.
– Ну а выводы ты сделала?
– Какие выводы?
– Что нужно сделать для того, чтобы товары продавались лучше.
– О! Об этом я как-то не подумала.
– Зря. Злюка непременно будет донимать тебя этим вопросом.
Я просматриваю почту. От Роба ничего. Интересно, посылает ли он электронные письма своей новой подружке? Нож в моей сердечной ране поворачивается вновь. Успокойся, приказываю я себе, и подумай о работе. Пробегаю глазами список, который приготовила Кристи, и пытаюсь сосредоточиться. Мои внутренности сжались в комок. Нервы напряжены до предела. Надеюсь, совещание надолго не затянется. Сегодня у меня есть дела поважнее. Нужно купить платье. Плевать, сколько оно будет стоить и в каком оно будет стиле. Оно должно быть потрясающим, только и всего. Оно должно превратить меня в красавицу, скрыть мои широкие бедра и выставить грудь в самом выгодном свете. Если Кристи будет очень долго тянуть и мямлить, это выйдет чертовски некстати. Я поднимаюсь.
– Идем?
Кристи собирает свои записи и вслед за мной выходит в коридор. Каблуки ее громко цокают.
Мы входим в зал заседаний и занимаем свои места за большим овальным столом. Из-за кондиционеров в комнате могильный холод, и я начинаю дрожать в легком платье без рукавов. Входит Злюка и с громким шлепком опускает на стол папку с бумагами. Узкие очки съехали почти на самый кончик ее носа, до смешного похожего на птичий клюв. Она обводит нас начальническим взором, в котором нет ни искорки теплоты.
– Доброе утро, Вивьен, – кивает она и поворачивается к Кристи. – Доброе утро, Кристина.
– Доброе утро, – отвечаем мы хором, точно школьницы.
– Прежде всего, Вивьен, позволю себе напомнить, что мое время расписано по минутам. Я была несколько удивлена, не получив по электронной почте повестку дня сегодняшнего совещания с перечнем всех пунктов, которые нам предстоит обсудить.
Я предупреждала Кристи, что сделать это необходимо. Именно она несет полную ответственность за это чертово совещание. Однако втык от начальства получила я. По спине забегали мурашки. На редкость неприятное ощущение.
– Вот она, повестка, – говорю я. Лист бумаги скользит по гладкой поверхности стола в сторону Злюки. – Приношу свои извинения за то, что не послала ее вам по электронной почте. Но вчера мы до позднего вечера обрабатывали данные опросов. Пока анализ не был завершен, составить окончательную повестку не представлялось возможным.
– Хорошо, хорошо.
Злюка пробегает глазами строчки, напечатанные на листке, и бровь ее удивленно выгибается.
– Итак, пункт первый – сообщение Кристины о падении продаж.
Красные губы Злюки недоверчиво поджимаются. Янтарно-желтые глаза буравят Кисти насквозь. Кристи встает и дрожащим голосом начинает читать по бумажке, при этом мнет в руках.
– Причина, по которой мы собрались сегодня, представляется мне чрезвычайно важной. Дело в том, что некоторые наборы, предлагаемые в нашем отделе, не пользуются покупательским спросом, и нам необходимо выяснить, почему это происходит, чтобы в дальнейшем избежать подобных ошибок и не предлагать покупателям товары, которые они не желают приобретать, – тараторит Кристи.
Злюка бормочет под нос что-то вроде «господи боже» и наливает себе стакан воды.
Размышляю о том, нужны ли мне новые туфли. Конечно нужны. И при этом такие, которые будут идеально подходить к новому платью. Может, сегодня, во время перерыва на ланч, я успею смотаться на Оксфорд-стрит. Хотелось бы мне знать, в чем будет новая подружка Роба.
Злюка, уставившись на собственные колени, качает головой. Кристи зачитывает отзывы покупателей о подарочном наборе, в который входят купальная шапочка и перчатки без пальцев. Голос ее несколько окреп и теперь напоминает птичье чириканье.
– Вещи слишком старомодные, у моей бабушки было что-то подобное, но она умерла десять лет назад; я терпеть не могу купальные шапочки, набору вроде этого место в дешевом универмаге, а не у Барнса и Уорта.
Кто бы мог подумать, что Кристи такая идиотка! Надо было составить краткий обзор покупательских мнений, а не зачитывать их целиком. Она что, ума лишилась? Столько раз присутствовать на подобных заседаниях и ничему не научиться! Да, похоже, я здорово переоценила ее умственные способности. После я устрою Кристи разнос, но сейчас необходимо спасать девчонку. Но как это сделать, не подвергнув ее публичному унижению? Ногти мои отчаянно впиваются в ладонь.
– Полный отстой. Жуткий цвет, не знаю, как он называется. По-моему, перчатки без пальцев – это полный бред. В такой шапочке только топиться, – щебечет Кристи.
Злюка прижимает изящно наманикюренный палец к щеке, потом наставляет его на Кристи, точно пистолет.
– Довольно, – бросает она. – Объясните мне, почему покупательский опрос не был проведен, когда мы выпустили пробную партию? Почему надо было дожидаться, когда мы выбросим на прилавок десять тысяч этих чудовищных наборов?
Злюка двумя пальцами поднимает со стола купальную шапочку, с таким видом, точно это загаженные детские трусики, и бросает ее Кристи.
– Скажите, Кристина, вы купите нечто подобное?
– Ни за что! – смеется Кристи.
– Тогда скажите мне, кто придумал эту гадость и кто дал ей зеленый свет?
В воздухе повисает молчание. Такая тишина наступает, когда со стола внезапно падает баснословно дорогая хрустальная ваза – за долю мгновения до того, как раздастся звон осколков. Кристи беспомощно смотрит на меня. Ее глаза наполняются слезами. Того и гляди, потечет тушь. Я встаю и беру со стола злополучную шапочку.
– Позвольте мне объяснить, как возникла эта идея. Дело в том, что комплект, состоящий из купальной шапочки и перчаток без пальцев, входит в серию «купающиеся нимфы» – на упаковках этой серии изображены кинозвезды пятидесятых годов. Три других комплекта: набор для педикюра, комплект, состоящий из пены для ванны и лосьона для тела, и еще один комплект – пенка для мытья рук и крем, разлетаются, как горячие пирожки. Пробная партия получила самые лестные покупательские отзывы – правда, покупатели оценивали серию в целом. Теперь я понимаю, что задумка не слишком удачная. Пожалуй, стоит заменить этот набор чем-нибудь другим – например, шапочкой-тюрбаном и яркой губкой. Что касается того, кто придумал эту гадость… вынуждена признать, это была я… а вы дали зеленый свет.
Итак, я попыталась закрыть Кристи своей грудью, но, говоря откровенно, не достигла особого успеха. Пожалуй, парень, опорожняющий в офисе мусорные корзины, выступил бы на этом чертовом совещании более убедительно. Полезные выводы, которые мы сделали после работы над ошибками, сводятся к следующему:
1. Прежде чем запускать новую серию, необходимо убедиться, что все товары, которые в нее входят, способны возбудить покупательский спрос.
2. Покупатель должен быть уверен, что приобретает качественный товар.
3. Кристи будет уволена.
Мы в молчании собираем со стола наборы, обманувшие наши ожидания. Я чувствую, от Кристи, точно пар, исходят растерянность и тревога. Кивнув Злюке, я направляюсь к двери, но Злюка делает мне знак остаться.
– Вивьен, можно вас на пару слов?
– Разумеется.
Каблуки Кристи стучат уже у самой двери.
– Вас я больше не задерживаю, Кристина.
Свои слова Злюка сопровождает царственным жестом. Дверь за Кристи закрывается. Мы остаемся в комнате вдвоем.