Эндрю Сильвия. Аннабелла

   – Как вам удалось разобрать эти каракули? – спросила Аннабелла, просмотрев несколько листков. – Половину из них не прочтешь, а остальные – сплошная бессмыслица!
   – Тогда ты сказала то же самое. Однако посмотри вот здесь… и здесь… Как видишь, он высказывается совершенно определенно в отношении Селдера и тебя.
   Аннабелла пробежала написанное глазами и подняла на Джайлса бледное лицо.
   – Я… я… Как можно было смешать мое имя с этой грязью!
   – Прошу прощения, но я не заставлял тебя читать дневники. Ты сама этого потребовала.
   – Но, Джайлс! Неужели вы всерьез верите этим непристойностям? Они доказывают лишь умопомрачение того, кто их писал!
   – А чья это вина?
   Аннабелла промолчала. Если муж Розабеллы, а потом Джайлс бросали ей подобные обвинения, то неудивительно, что сестра в результате заболела. Аннабеллу саму тошнило от всего этого. Но надо взять себя в руки и продолжать бороться за честное имя сестры!
   – Мне очень трудно понять, Джайлс, почему вы так непреклонны в своем решении верить в самое плохое, – сказала она, обращаясь к повернувшемуся к ней спиной Джайлсу. – Почему вы не хотите слушать то, что говорю я в свою защиту?
   Джайлс повернулся к ней, но его лицо оставалось в тени.
   – Я не видел тебя, когда ты была ребенком, – сказал он. – Ты проводила лето с отцом и сестрой в Темперли, а я в это время жил у Ордуэев. Тетя Лаура постоянно твердила, какая ты замечательная дочка – любящая, нежная – и как она рада тому, что взяла тебя к себе. Но уже тогда Стивен не доверял тебе.
   – Почему?
   – Он считал, что ты заняла его место в сердце матери.
   – Это ерунда!
   – А Стивен так считал. Да и условия отцовского завещания способствовали этому. Он был оскорблен тем, что ему не позволено стать наследником до достижения двадцати пяти лет. В двенадцать – тринадцать лет это кажется огромным сроком. Поэтому чем больше тетя Лаура баловала тебя, тем более одиноким он себя ощущал.
   – Но тетя Лаура обожала Стивена!
   – Я знаю и говорил ему об этом, однако он не желал меня слушать. Он был уверен в том, что ты пытаешься встать между ними. Он рассказывал мне о твоих уловках.
   Аннабелла на минуту задумалась. Что ответить Джайлсу на это?
   – Вы ни разу не усомнились в его словах? – медленно произнесла она. – И не заподозрили, что вам говорят неправду, пытаясь склонить на свою сторону?
   – Это глупо! Я знал Стивена с пеленок! Он был чудесным малышом – открытым, искренним, честным. Не старайся обелить себя, бросая тень на Стивена, Розабелла. С самого начала и до конца ты являлась причиной его глубокого несчастья.
   – Я не сомневаюсь в том, что он был несчастен, но, поверьте мне, не из-за меня. Тетя Лаура любила всю свою семью, а Стивен – ее единственный сын, и она его обожала. Была готова отдать ему все!
   – Даже нежеланную жену?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   Аннабеллу это снова покоробило.
   – Как понимать ваши слова? Вы считаете, что я заловила Стивена и заставила жениться на мне?
   – Он был уверен, что тетя Лаура таким образом хочет обеспечить твое будущее.
   Аннабеллу охватили гнев и раздражение. Но она обуздала свои чувства. Пусть и неприятно слушать обвинения Джайлса, но они, по крайней мере, объясняют его неприязнь к Розабелле. Отрицать что-либо бесполезно, так как он верил только россказням своего кузена.
   – Но если Стивен был настолько равнодушен ко мне, то почему он так неистовствовал, когда писал о моей связи с Селдером?
   Вопрос, кажется, поставил Джайлса в тупик. Он на время замолчал, потом произнес:
   – Возможно, он все же любил тебя. Или опасался, что столь желанного сына у него может не быть. – (Аннабелла сжала голову руками – в висках болезненно стучало.) – Предупреждаю тебя, Розабелла, я добьюсь правды: почему и как умер Стивен и куда подевались его деньги. И о Селдере.
   – Я этого не боюсь. Ищите правду, а не куйте цепи предубеждений и лжи.
   – А ты смелее, чем я считал.
   – Спасибо. Полагаю, это комплимент. До Пасхи я была нездорова, Джайлс, а от ваших придирок совсем разболелась. Но теперь я смогу за себя постоять. – Аннабелла указала на дневники. – Вы можете снова их убрать – я не считаю их доказательством. Хотя я не сделала ничего предосудительного, все же… мне стыдно, так как мое имя смешали с грязью. Лучше их сжечь.
   В его глазах промелькнуло восхищение.
   – Если бы я не был уверен в твоей вине, то мог бы счесть этот порыв искренним.
   – Уж и не знаю, благодарить вас за это или нет, – с насмешкой ответила Аннабелла. – Но если вы считаете меня виновной, то почему доверяете мне управлять домом?
   – Мне надо, чтобы ты была у меня на глазах. Не отрицаю, ты здесь нужна. И потому здесь останешься.
   У Аннабеллы с губ был готов сорваться колкий ответ, но она прикусила язык. «Время и терпение», – сказала она себе.
   Приготовления к главному приему быстро продвигались. Затем должно было последовать несколько званых вечеров. Аннабелла чувствовала, что Джайлс не спускает с нее глаз. Ну и пусть! Несколько дней она находилась под тяжелым впечатлением от гнусных дневников, но потом это ощущение сгладилось, и она немного успокоилась. Она была довольна тем, как ей удается вести хозяйство, чувствовала, что сможет уверенно держаться в обществе, и ее радовало обилие красивых нарядов, которым могла бы позавидовать любая леди. Ей нечего скрывать и нечего стыдиться… за исключением того, что скрывать надо все! Она ведь не Розабелла Ордуэй, а Аннабелла Келланд, изо всех сил старающаяся не упасть в грязь лицом в трудных жизненных обстоятельствах. Мысль о том, как Джайлс станет ее презирать и ненавидеть, если этот вопиющий обман раскроется, не давала ей спокойно спать, и по ночам ее мучили кошмары.
   В день приема она уделила своей наружности, как никогда в жизни, много внимания. Леди Ордуэй выбрала для нее прекрасное платье белого цвета, учитывая тот факт, что у Розабеллы только что закончился траур. Но это не было белое платье дебютантки. Накрахмаленные складки тончайшей ткани переливались при свете свечей, золотую вышивку отделки украшали хрустальные бусинки. Одна из лучших лондонских портних создала это изысканное платье. От возбуждения Аннабелла разрумянилась, а глаза сделались почти синими. Леди Ордуэй надела ей на шею золотое ожерелье филигранной работы с перламутровыми и хрустальными подвесками.
   – Моя дорогая девочка! – воскликнула она. – Я и не ожидала, что ты будешь так прекрасно выглядеть!
   – Пожалуйста, тетя Лаура, говорите мне побольше приятного! Я должна быть в себе уверена! Да вы сами просто восхитительны!
   Леди Ордуэй уступила уговорам Аннабеллы, а также просьбе Джайлса и согласилась присутствовать на приеме. Они направились в гостиную.
   У камина стоял Джайлс. Он задумчиво смотрел на резные консоли, поглаживая пальцем завитушки на головке одного из херувимов.
   – А, вот ты где, Джайлс! – сказала леди Ордуэй. – Обернись! Мы обе здесь.
   Он повернулся, и Аннабелла покраснела: Джайлс смотрел на нее оценивающим взглядом. На мгновение в его глазах промелькнуло что-то похожее на восхищение, но потом взгляд вновь сделался холодным. Он посмотрел на леди Ордуэй и улыбнулся.
   – Это большое событие, тетя Лаура.
   – О, да! Представляю, сколько придет гостей, милый Джайлс, если судить по ответам на приглашения. Я знала, что будет великосветский прием, но не ожидала такого количества послов и атташе.
   – Я имел в виду другое. Это – большое событие потому, что вы снова вышли к гостям. Надеюсь, сегодняшний прием положит начало многим подобным. Спасибо, что вы нашли силы это сделать.
   – Это оказалось совсем не трудно! Конечно, мне помогла Уилсон, но платье и украшения вместе со мной выбрала моя дорогая Розабелла. Ты не находишь, что это ожерелье очень ей к лицу, Джайлс? Правда, она будто фея из сказки?
   – Леди Ордуэй любезно одолжила мне его на вечер, – сдержанно объяснила Аннабелла.
   – У моей матери было точно такое же, – сухо пробормотал Джайлс, демонстрируя полное равнодушие к туалетам дам.
   Появились первые гости, и вскоре громадная комната заполнилась громкими голосами и раскатами смеха. Джайлс непринужденно перемещался от одной группы приглашенных к другой, поражая Аннабеллу своими изысканными манерами. Она также не осталась без внимания – всем хотелось засвидетельствовать свое почтение очаровательной миссис Ордуэй. Тетя Лаура стояла рядом – на случай, если беседа примет нежелательный оборот, но по иронии судьбы именно Джайлс помог Аннабелле выбраться из неловкого положения.
   С ней разговорился очень важный и солидный джентльмен, грудь которого украшали ордена и всевозможные знаки отличия. Аннабелла с трудом поддерживала беседу, поскольку не имела ни малейшего понятия об упоминаемых людях и событиях. Да и о своем собеседнике она никогда в жизни не слыхала! Тот в свою очередь был явно удивлен тем, что молодая миссис Ордуэй отвечает невпопад. Появление Джайлса было как нельзя кстати.
   – А я думал, что вы в Вене, герцог.
   – Нет, мой мальчик, я уже вернулся. Веллингтон тоже, говорят, все завершил во Франции.
   – Да. Европе, кажется, придется обходиться без нас, слава Богу! – Джайлс повернулся к Аннабелле и вежливо сказал: – Тебе, вероятно, известно, что его светлость был в Вене одновременно со мной.
   – Я как раз говорил, что вы лучший адъютант Веллингтона.
   – Вы мне льстите, герцог. Но могу ли я увести от вас кузину? Вон там стоят мои старые боевые друзья и требуют, чтобы их представили ей.
   – Я их узнал. Ничего себе «старые»! Ни одного старше сорока! Что ж, моя дорогая, придется вас отпустить.
   Аннабелла с облегчением вздохнула.
   – Туда, Розабелла, – повелительным тоном произнес Джайлс и взял ее под руку. – Поздравляю тебя с успешным началом приема. Твои усилия не пропали даром.
   – Не пропадут, если все закончится удачно, Джайлс, – она улыбнулась. Он на секунду крепче сжал ее руку, и выражение его лица смягчилось, но почти сразу же между ними опять возникла стена.
   Офицеры – друзья Джайлса – раньше не были знакомы с Розабеллой. Они выражали свое восхищение ею, немного флиртовали, смеялись, и Аннабелла, уже не боясь, что кого-нибудь не узнает, расслабилась и отвечала им тем же. Все завидовали Джайлсу, что у него такая красивая кузина, и умоляли его сопровождать ее на балы и рауты, которые почти ежедневно проходили в Лондоне в разгар светского сезона.
   – Посмотрим, – мрачно ответил тот, давая всем понять, что эта тема разговора закрыта.
   Прием имел огромный успех – об этом говорили все. Когда на следующее утро Аннабелла зашла к леди Ордуэй, та еще лежала в постели.
   – Моя дорогая! Ты должна быть довольна. Я не сомневалась, что ты добьешься успеха. А теперь взгляни! – Одеяло было усыпано визитными карточками и письмами. – Люди так добры. Они искренне рады, что я поправилась. – Ее глаза наполнились слезами. – А я боялась…
   – Милая тетя Лаура, – прервала ее Аннабелла, – забудьте о прошлом. У людей короткая память – даже в деревне вчерашнюю сплетню быстро затмевает новая. А что уж говорить про Лондон! Я уверена, вас везде хорошо примут.
   – Это благодаря тебе, Анна. Я бы ни за что не собралась с силами без твоей поддержки. Спасибо, моя дорогая.
   – Ерунда. А благодарить следует Джайлса – это он все затеял. – Она предостерегающе посмотрела на леди Ордуэй, так как послышались шаги и в комнату вошел Джайлс с букетами цветов в руках и грозным выражением лица.
   – Нас, кажется, решили завалить цветами. Этот букет для вас, тетя Лаура, а остальные – для Розабеллы.
   – Джайлс, почему ты никогда не назовешь ее просто Розой, как я?
   – Я об этом не думал, – ответил он. – Что делать с цветами? У Розабеллы, по-видимому, появилась куча новых поклонников.
   – Да! – радостно согласилась леди Ордуэй. – Милая девочка заслуживает того, чтобы ею восхищались. Она выглядела неотразимо, правда, Джайлс?
   – Превосходно, – бесцветным тоном ответил он. – Мы все под впечатлением ее способности пленять. Я и не подозревал об этом.
   – Джайлс!
   – Полагаю, что Джайлс просто хочет выразить мне благодарность за то, что я справилась с возложенными им на меня обязанностями, – мило ему улыбнувшись, произнесла Аннабелла. – Он хотел, чтобы гости, а большинство из них его друзья, чувствовали себя уютно.
   – Дабни, Петтифер и Уэйнрайт почувствовали себя весьма уютно. – Он бросил взгляд на карточки, вложенные в цветы. – Они настоятельно просят продолжить знакомство. Странно, что здесь нет записки от герцога Армафа. Уж он-то знаток женской красоты…
   Значит, вот как зовут джентльмена с внушительной внешностью!
   – Герцог был очень галантен, но он мне неровня. Я заберу цветы. Их надо поставить в воду.
   Аннабелла на время вышла, а когда вернулась, Джайлса уже не было.
   – Тетя Лаура, – сказала она, – я не хочу вас огорчать, но не могли бы вы хоть как-то намекнуть мне, что заставило Джайлса столь несправедливо относиться к Розе?
   Леди Ордуэй вздохнула.
   – Я люблю и Джайлса, и Розу. Роза – добрая, хорошая девочка и заслуживает лучшей участи. Но Джайлс невзлюбил ее с самого начала. Он считает, что она старалась посеять раздоры между мной и моим сыном.
   – Он мне тоже об этом говорил на днях. Я пробовала доказать ему, что он заблуждается.
   – Вряд ли тебе это удастся: Джайлс не доверяет всем молодым женщинам.
   – Господи! Взрослый мужчина, сделавший удачную карьеру! Неужели Джайлс Стантон боится женщин? Трудно поверить. Он производит противоположное впечатление.
   – Он их не боится, а просто не доверяет им. Это неудивительно: недоверие вселила в него одна женщина, когда он был совсем юным.
   – Что же тогда произошло, тетя Лаура?
   – Джайлс был очень привязан к родителям, – начала та рассказ, – особенно к матери – сестре моего мужа, Маргарет. Когда она умерла, мальчик страшно переживал. Ее смерть была внезапной, а ему едва минуло десять или одиннадцать лет.
   – Как печально. Он уже осознавал свою потерю, а вот мы с Розой почти не помнили маму.
   – Да, дорогая. И это тоже печально. Но ваш папа искренне скорбел по своей жене.
   – Он до сих пор скорбит. Хотя было бы лучше… Так о чем вы говорили? Лорд Стантон не оплакивал смерть жены?
   – Не прошло и трех месяцев после кончины моей невестки, как отец Джайлса снова женился, на женщине младше его вдвое – кажется, на своей любовнице. Она была очень красива – как ты и Роза – и сумела обвести лорда Стантона, который был ослеплен страстью, вокруг пальца. Однако вскоре он обнаружил, что красота – единственное её достоинство. Вечеринки, устраиваемые ею, превратились в оргии, и он был вынужден отослать Джайлса из дома. Вот почему мальчик проводил лето у нас. С тех пор с именем Венеции он связывает сумасбродное и бессовестное поведение. В конце концов она бросила мужа, но вначале разорила его. Теперь лорд Стантон живет в уединении в своем поместье и никого не принимает.
   – Даже Джайлса?
   – Джайлс частенько наведывается в Эйвенелл, но лорд Стантон с ним почти не разговаривает, так как обижен на него.
   – Обижен? Почему?
   – Когда Джайлс узнал, что отец не в состоянии платить по закладным на свои земли, то он их выкупил.
   – Как же ему это удалось? Или это произошло после того, как он унаследовал состояние Ордуэев?
   – Нет. Мать Джайлса была богата, как все Ордуэи, и после ее смерти большая часть ее наследства перешла к нему. Думаю, он потратил изрядную сумму на спасение владений Стантонов.
   – Ужасная история. Но с тех пор прошло много времени, Джайлс повидал мир и разных людей, хороших и плохих. Почему он не может забыть прошлое? Просто глупо винить всех женщин за грехи одной!
   – Не думаю, что это так. Если бы он встретил женщину, которая помогла бы ему преодолеть его предубеждения, то он стал бы замечательным мужем. Он богат, красив и может быть очень добрым. – Леди Ордуэй лукаво взглянула на Аннабеллу. – А вдруг это ты? Ты с характером.
   – Это невозможно! Даже если бы я этого захотела, начала я с обмана, а это серьезное препятствие. Представляете, что он скажет, если все раскроется? Он лишний раз утвердится в своем мнении обо всех женщинах, и в особенности о Розабелле и обо мне. Нет, брак между Джайлсом Стантоном и мной никогда не состоится. Мы бы постоянно ругались! Я ведь не тряпка!
   – Это я уже успела заметить, милочка, – пробормотала леди Ордуэй.
   Спустя две недели после приема Джайлс сидел в библиотеке. Он не смотрел в разложенные перед ним документы, а размышлял о Розабелле Ордуэй, которая все больше приводила его в недоумение. Два месяца назад она представлялась ему мотыльком со сломанными крыльями, неуклюжей бездельницей, которая только при наличии опытной экономки и хорошего повара кое-как могла сгодиться на роль хозяйки дома.
   Однако недавно он понял, что Розабелла совсем иная: она умело управляет домом и прекрасно справляется с устройством различных торжеств. У нее оказался дар привнести даже в небольшое и незначительное событие что-то особенное, новое. Вечера в доме Ордуэев стали пользоваться большим успехом.
   Но почему тогда он этому не рад? Друзья завидовали его повару, уюту и изысканности дома, восторгались прелестной вдовой его кузена. Вот чего могут добиться темно-голубые глаза и пленительная улыбка, с горечью говорил он себе. Такой женщине ум ни к чему. Ей стоит только взглянуть на мужчину – и он уже у ее ног…

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Он рывком отодвинул кресло и встал. Джайлс чувствовал, что несправедлив к Розабелле, почти всегда спокойной и не проявлявшей строптивости, особенно при гостях. Но ни апатичной, ни глупой ее не назовешь. У нее живой ум, и она умеет поддержать любую беседу с его друзьями. Успех в свете у нее несомненный. Наверное, именно это не мог вынести Стивен – внимание к ней мужчин.
   Джайлс снова сел в кресло и задумался. Полгода назад, когда они впервые встретились, она, конечно, притворилась и солгала ему, что у нее не было связи с Селдером! Джайлс не забыл ее ужаса, когда он в первый раз упомянул это имя. А несколько дней назад, снова услыхав от него про Селдера, она выглядела так, как будто даже не поняла, о чем идет речь. Непревзойденная артистка! Неужели она считает его глупцом, которого могут обмануть невинный взгляд широко раскрытых темно-голубых глаз, нежный и очень миленький подбородок, особенно когда она воинственно задирает его?.. Лгунья и плутовка, зря она на это рассчитывает. Он раскроет тайну, окружавшую жизнь и смерть Стивена, и тогда ей не помогут никакие увертки и отговорки. Она будет вынуждена признать наконец свою вину… И что тогда? Лучше пока об этом не думать.
   Вошел Уиткрофт и прервал размышления Джайлса:
   – К вам майор Дабни, сэр. И вот письмо из приемной военного министерства.
   – Пригласите гостя, Уиткрофт, и принесите вина.
   Письмо было от Чарли Фортескью, которого он навестил в Бристоле, где провел пять бесплодных дней, рыская по пристаням и трактирам и расспрашивая про Да Косту. Возможно, это послание что – нибудь прояснит. Он снова бросил взгляд на письмо, но тут вошел майор Дабни.
   – Доброе утро, Дабс! Проходи и садись. Уиткрофт сейчас извлечет что-нибудь из погреба.
   – Если не возражаешь, то я лучше выпил бы эля. Страшно хочется пить после прогулки верхом.
   – О, ты так рано встал сегодня?
   – Видишь ли, я хотел с тобой потолковать, старина. Прошлым вечером я сказал миссис Ордуэй, как приятно бывает в парке по утрам… И она призналась, что завидует мне.
   – Вот как!
   – Я был изумлен: ни разу не встречал леди, которая выходила бы из дому раньше часу дня. Но миссис Ордуэй, судя по всему, исключение. Говорит, что ей трудно улежать в постели, когда уже светло. Ну вот… ты не станешь возражать, если я приглашу ее прокатиться в парке как-нибудь утром? Решил вначале у тебя спросить.
   Первым побуждением Джайлса было отказать, но он удержался, так как причин для того не было. Дабни вполне уважаемый в обществе человек, достаточно богат и умеет себя вести. Розабелла будет с ним в полной безопасности. Ничего предосудительного нет в том, что она покатается верхом в сопровождении кавалера. А вот не угрожает ли опасность Дабни, которому Джайлс симпатизирует? В результате он сказал:
   – Спроси у нее сам.
   – Спасибо, Джил. Я знал, что ты не станешь возражать.
   Вошел Уиткрофт с двумя кружками эля. Дабни указал на письмо.
   – Надеюсь, я не прервал твоей работы.
   – Да нет, это ответ на запрос, который я отправлял в Бристоль о человеке по имени Да Коста. Я пытаюсь разузнать побольше о жизни Стивена и о его смерти.
   – О его жизни? И многое ты разузнал?
   – Пока нет. А почему ты спрашиваешь? Тебе что-нибудь известно? – удивился Джайлс.
   – Нет-нет! Абсолютно ничего. Я не был знаком с твоим кузеном.
   – Разумеется. Он ведь намного моложе нас.
   – Хотя я о нем слыхал.
   – И что?
   – Ты давно в городе, Джил? С тех пор как вернулся из Франции?
   – Дабс, в чем дело? Ты обычно не говоришь загадками.
   Майор Дабни смутился.
   – Дело в том…
   – Выкладывай.
   – Я бы не хотел вмешиваться, Джил, но лучше тебе этим не заниматься. Не стоит ворошить осиное гнездо.
   Джайлс смерил приятеля холодным взглядом.
   – Объясни, в чем дело!
   – Все не так просто! Я подумал, что с твоей стороны было бы разумнее не слишком вникать в дела кузена.
   Наступило молчание, после чего Джайлс тихо, но угрожающе спросил:
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – Джил, твой тон может испугать кого помоложе, но не меня! Я-то тебя давно знаю.
   – Итак?..
   – Черт, как неловко получается! Я не хотел тебя обидеть, старина, но, короче говоря, из того, что я слышал, ясно: в Лондоне твой кузен на плохом счету! Он общался с подозрительной публикой.
   Джайлс задумчиво посмотрел на друга.
   – Ты не говорил, случайно, с вдовой Стивена?
   – С миссис Ордуэй? – майор Дабни с удивлением воззрился на Джайлса. – Господи, за кого ты меня принимаешь? Уж ей-то ни за что на свете не упомяну об этом!
   – Тогда откуда ты про это знаешь?
   – Не помню, где-то слышал. Да об этом все знают. Ты не волнуйся – в конце концов слухи улягутся.
   – Сплетничают только о Стивене или о других членах семьи тоже?
   – О ком? О тебе? О леди Ордуэй? Не говори глупости, Джил!
   – А… о миссис Ордуэй?
   – Как тебе это могло прийти в голову, Джил? Конечно, нет! Тут мнение едино: надо Бога благодарить за то, что он избавил ее от такого мужа! – Увидев выражение лица Джайлса, он, уже мягче, добавил: – Прости, старина, я знаю, что ты его любил, но говорят вот так. И все очень рады, что миссис Ордуэй снова появляется в свете.
   – Я в этом уверен, – ответил Джайлс. – Она чрезвычайно оживляет обстановку.
   Майора Дабни немного удивила его язвительность, но он произнес примирительным тоном:
   – Несомненно. Очаровательная женщина. Звезда. Значит, ты согласен, чтобы я ее спросил?
   – О чем?
   – О прогулках верхом!
   – Конечно. Я ей не опекун.
   – Она уже встала?
   – Уверен в этом. Сейчас узнаем, где она. – Джайлс дернул за шнурок колокольчика.
   Вошел Уиткрофт. Он сказал, что миссис Ордуэй в гостиной. Майор Дабни удалился туда. Джайлс взял со стола письмо и попытался углубиться в его содержание, но из-за двери раздался смех. Этот чертов Дабни, торопясь увидеть Розабеллу, неплотно прикрыл дверь. Джайлс встал, захлопнул дверь и снова взял в руки письмо. Ну и почерк у Чарли Фортескью – пишет словно курица лапой! Так трудно сосредоточиться…

   «Я встретился с другим офицером. Он отсутствовал, когда ты приезжал в Бристоль…»

   А вдруг Розабелла вовсе не интересуется прогулками верхом, а просто хочет провести время с Дабни? Если ее будет сопровождать красавец майор, это придаст ей значительности. На днях заходил Петтифер и приглашал ее в театр. А Уэйнрайт очень расстроился, когда она отказалась прокатиться в Кенсингтон.^[2] Все они разумные люди, отличные офицеры, и нате вам – пали к ее ногам! Джайлс презрительно фыркнул и вернулся к письму.

   «… ты будешь удивлен тем, что я узнал о твоем приятеле…»

   Конечно, за ней ухаживают не только офицеры. Вот Монтейт, сын графа… Тетя Лаура аж вся затрепетала… И еще один, чье имя он не может вспомнить… Эта дьявольская женщина всем вскружила голову!
   Джайлс встал и подошел с письмом к окну.

   «Да Коста был известен моему осведомителю уже несколько лет. Он замешан в грязных делах, но последние годы занимался, как подозревают, пиратскими судами…»

   Пиратство! Джайлс опустился на подоконник и стал читать более внимательно.

   «Вокруг Бристоля крутится множество негодяев, которые собирают нужные сведения от агентов, связанных с торговым флотом. Затем они нападают на купеческие суда, везущие наиболее прибыльный груз. Происходит это главным образом в Средиземном море. Мой друг полагает, что Да Коста – такой агент».

   Письмо на этом не окончилось, но более ничего относящегося к делу Джайлс в нем не обнаружил. Из вестибюля донесся хохот. Дабни! Ржет словно лошадь! Вероятно, уходит. Что же ему сказала Розабелла? Джайлс встал и вышел в вестибюль.
   Дабни держал Розабеллу за руку, и они оба улыбались. Но когда Розабелла увидела Джайлса, улыбка исчезла с ее лица и она отодвинулась от майора.
   – Дабс, я забыл спросить тебя…
   – Доброе утро, Джайлс, – громко произнесла Розабелла.