Страница:
Аннабелла медленно направилась к выходу. Поравнявшись с Джайлсом, она подняла на него глаза. Как это могло произойти? После того, как между ними возникло это чувство?.. Наверняка в глубине души он знает, что она честная, несмотря на улики.
– Джайлс… – прошептала она.
Он презрительно смотрел на нее… и вдруг обнял, прижал к себе и поцеловал. Это был грубый поцелуй, и Аннабелла оттолкнула Джайлса, но он ее отпустил не сразу. Со слезами на глазах она спросила:
– Почему, Джайлс?
– На память, дорогая! Больше такого не повторится.
Вернувшись в свою комнату, Аннабелла вытерла слезы. Она всегда презирала слабость. Ей надо взять себя в руки и сообразить, что делать, так как положение было катастрофическим. Через неделю – другую она уедет в Темперли, а Розабелла с леди Ордуэй и Джайлсом продолжит путешествие в Бат. Джайлс очень скоро разберется в том, что произошло, – он слишком проницателен, чтобы этого не заметить, – и поймет, что был обманут сестрами, и не поверит в то, что они не желали никому плохого. Для него они одинаково красивы, но и одинаково бесстыдны.
При мысли, что она пала в глазах Джайлса, Аннабелла снова чуть не расплакалась. Она была словно в тумане. Горничная помогла ей приготовиться ко сну и ушла. Однако ее хозяйке было не до сна. Не может быть, чтобы она влюбилась в Джайлса Стантона, твердила себе Аннабелла. Это невозможно и нелепо! О какой любви можно говорить, если он ей совсем не нравится! Он грубый, надменный, властный и нетерпеливый…
Она так старалась вести хозяйство в его доме и развлекать его гостей!.. И за все это ни слова благодарности от него… А потом он против воли ее поцеловал… Она пыталась думать о том, как неприятен был ей этот поцелуй, но… другие поцелуи, в тот вечер, после театра, были, наоборот, весьма приятными и желанными. Кто она в таком случае? Развратная женщина, каковой ее и считает Джайлс? Выходит, что так. До приезда в Лондон она понятия не имела о подобных вещах. Молодые люди, посещавшие Темперли, вызывали у нее лишь дружеские чувства, быстро сменявшиеся раздражением, если ей пытались оказать чрезмерное внимание. Она никогда не испытывала потребности вести себя с ними так, как повела с Джайлсом, когда забыла обо всем на свете от его поцелуев, ожидая новых, доселе неизведанных ощущений.
Но, наверное, то же самое испытывает любая невинная девушка в объятиях опытного мужчины? Аннабелла горько улыбнулась. До поцелуев Джайлса она считала, что ей не суждено познать глубокое чувство, и начала уже смиряться с мыслью о том, что до конца своих дней будет вести в Темперли небогатую событиями жизнь и что ей отказано судьбой испытать безумство любви. Как же она ошибалась!
Аннабелла медленно опустилась на кровать. Она должна взять себя в руки, пока не поздно, и сохранить самоуважение, что бы Джайлс о ней ни думал. И выбросить из головы мысли о любви.
Почти весь следующий день Джайлс провел в поисках мачехи. Наконец он выяснил, что она, расставшись с последним любовником, живет на Кавендиш-сквер с подругой – баронессой Лейбман.
Узнав все это, Джайлс вдруг ощутил сильную усталость и нежелание говорить с женщиной, которую избегал всю жизнь. К тому же его сводили с ума мысли о Розабелле Ордуэй!
И Джайлс решил отвлечься – выследить в лондонских клубах Фолкирка. По крайней мере, проведет вечер в веселой мужской компании. Поэтому он с несколькими приятелями отправился по игорным домам, расположенным неподалеку от Сент-Джеймского дворца.[6] В каждом из них Джайлс выигрывал большие суммы, но удовольствия это ему не доставляло: образ Розабеллы Ордуэй по-прежнему преследовал его.
– Джил, дружище, карты сами идут к тебе сегодня в руки! – воскликнул капитан Уэйнрайт. – В чем дело? Уж не влюбился ли ты?
– Почему, черт возьми, тебя это волнует? – раздраженно спросил тот.
– Ну, ведь говорят: везет в картах – не везет в любви.
Джайлс оставил замечание приятеля без ответа – в этот самый миг он увидел Фолкирка и стал внимательно его рассматривать. Черные волосы, крупные черты лица и белозубая улыбка. Играет неплохо, но явно осторожничает.
Он подошел к нему.
– Мистер Фолкирк?
Тот обернулся. Джайлс пристально наблюдал за его реакцией. Фолкирк, должно быть, догадался, что перед ним кузен Стивена, но ничем себя не выдал.
– Да, я. Но боюсь, мы с вами незнакомы.
– Меня зовут Джайлс Стантон. Полагаю, вы знали моего кузена.
– А кто это, Стантон?
– Стивен Ордуэй. Мы можем побеседовать? Вон там в углу есть свободный столик. Я попрошу принести вина.
Фолкирк продолжал сохранять внешнее спокойствие.
– Конечно, вы меня заинтриговали, сэр.
Они отошли в дальний конец комнаты. Лакей принес им бутылку красного бургундского, разлил по бокалам и удалился. Фолкирк сделал глоток и произнес:
– Превосходное вино! Но боюсь, что Стивена Ордуэя я не знаю. Вы ведь так сказали?
– Фолкирк, к чему это? Я вас видел.
– Видели? – удивился он.
– Да, видел на балу у Марчантов. Вы разговаривали с миссис Ордуэй, кажется, о каких-то документах.
– Ах, очаровательная Розабелла… – Фолкирк улыбнулся. – Не знаю, стоит ли мне обсуждать наш с ней разговор. Это… личные дела. Мои и ее. Могу ли я спросить, какое вы имеете к ней отношение?
– Я защищаю интересы семьи и стараюсь предотвратить сплетни.
– Сплетни? Но вдова, по-моему, вольна разговаривать с кем угодно?
– Если вы не знали моего кузена, Фолкирк, то откуда вам известно, что он умер?
Фолкирк мгновенно нашелся:
– Я вспомнил его, как только вы упомянули миссис Ордуэй. Вы должны меня простить, Стантон. Когда человек пленен женой, то о существовании мужа он забывает, не правда ли? Вообще-то я его хорошо не знал.
– А документы? Кажется, миссис Ордуэй сказала, чтобы вы обращались ко мне?
– Понятно. Значит, Розабелла доверяет вам?
– Не настолько, чтобы меня это устраивало, – спокойно продолжал Джайлс. – Но я с каждым днем узнаю все больше и больше. Я получаю сведения из разных источников, включая дневники кузена.
– Дневники? – отрывисто спросил Фол-кирк. – Стивен Ордуэй вел дневник?
– Да. Я не все еще разобрал. Это печальные записи. В конце жизни мой кузен находился в тяжелом душевном состоянии. Особенно мучительно для него было то, что его жена проявляет интерес к некоему мистеру Селдеру. Я бы хотел с ним поговорить. Вы его знаете?
И к этому Фолкирк был готов.
– Селдер? – безразлично переспросил он. – Нет, такого я не знаю.
– Его трудно найти. Я склонен думать, что его вообще не существует, но…
– Но?..
– Простите, я утомил вас своими семейными делами, вместо того чтобы предложить помощь в розыске нужных вам документов. Миссис Ордуэй, видно, полагает, что они могут быть среди вещей кузена, хотя должен сказать, что пока мне ничего похожего не попадалось. Это чисто личные бумаги?
– Забудем о них, – оборвал Фолкирк. – Возможно, я смогу вам помочь найти Селдера! Как он выглядит?
– Пока не знаю.
– Но ведь миссис Ордуэй…
– Она очень неохотно о нем говорит. Но я надеюсь вскоре узнать это от человека, который видел его недавно в театре. Я тогда сообщу вам, если вы действительно хотите мне помочь.
– Да, сообщите. – Фолкирк встал. Джайлс тоже поднялся.
– Я еще кое-что хотел вам сказать. Миссис Ордуэй просила передать, что она больше не желает поддерживать с вами знакомство.
– Да? – насмешливо произнес Фолкирк. – Вы ведете себя как опекун, Стантон!
– Приходится. Так вот, если вы считаете, что среди вещей моего кузена могут быть ваши бумаги, то обращайтесь только ко мне. А кстати, что это за бумаги?
Фолкирк заколебался, затем с наигранным равнодушием сказал:
– Они не настолько важны. Но был бы вам признателен, если бы вы отдали их мне. Я квартирую на Кларджес-стрит. Передайте, в свою очередь, миссис Ордуэй, что я, разумеется, поступлю согласно ее желанию. Однако, – он улыбнулся, – позвольте и мне вас предупредить: обычно я не столь обходителен. С вашей стороны будет неразумно вмешиваться в мои дела и срывать мои планы. Я уверен, что вы меня понимаете, Стантон.
– А можно поинтересоваться, каковы ваши планы?
– Наслаждаться жизнью, разумеется! Здесь я весьма незатейлив. – Поклонившись, Фолкирк ушел.
Джайлс смотрел ему вслед. Он еще не знал, насколько сильно был потрясен мистер Фолкирк их встречей и насколько он безжалостен и опасен.
На следующий день Джайлс появился в доме баронессы Лейбман на Кавендиш – сквер. Он был уверен, что баронесса примет его, так как они были давно знакомы. Но в доме царила суматоха: слуги сновали взад-вперед с одеждой, столовым серебром и прочими ценными вещами; двое слуг с трудом тащили по лестнице огромный комод.
– Простите, сэр, баронесса никого не принимает, – сказал дворецкий. – Она плохо себя чувствует.
– Весьма сожалею. – Джайлс с любопытством взирал на суету вокруг. – Может, вы передадите ей мою визитную карточку? Вообще-то мне нужна леди Стантон…
Дворецкий оцепенел.
– Это совершенно невозможно.
– Невозможно? Почему? Послушайте, отнесите мою карточку одной из дам, лучше – леди Стантон.
– Ее светлость умерла прошлой ночью.
– Что?!
– Ее светлость умерла, а баронесса никого не принимает.
– Господи! Вот моя визитная карточка. Меня она должна принять.
Дворецкий взглянул на карточку Джайлса, и на его лице отразилось удивление.
– Полковник Стантон!
– Леди Стантон – моя мачеха. Вот почему мне необходимо увидеть баронессу.
– Подождите, пожалуйста, сэр, пока я отнесу вашу карточку.
– Лучше я сам это сделаю!
Джайлс быстро прошел мимо дворецкого. Комнату баронессы он нашел сразу, так как из-за двери доносился ее хриплый повелительный голос.
– Что вам нужно? – грубовато осведомилась она, увидев Джайлса.
Баронесса была занята тем, что засовывала в шкатулку украшения, а кругом на креслах и диванах валялись платья, веера, туфли, раскрытые коробки и чемоданы.
– Я пришел, чтобы встретиться с Венецией.
– Не встретитесь: она умерла.
– Это мне уже сказали. Смерть наступила внезапно? Позапрошлым вечером в Воксхолле она выглядела совершенно здоровой.
– Вы ее видели? И говорили с ней?
– Не удалось. С ней был некий господин Фрейзер, и он не позволил ей этого. В чем дело, Нелли? – Джайлс указал на разбросанные вещи.
– Я срочно уезжаю из Лондона. Меня ждут в Германии. – Она снова стала пихать в шкатулку драгоценности.
Джайлс увидел нитку жемчуга, украшавшую прическу леди Стантон в театре, подошел и забрал ее.
– Это жемчуг моей матери, Нелли. – Он повернул ее лицо к себе. – Скажи мне, что произошло. Каким образом Венеция умерла?
– Ой, уходите! У меня нет времени на разговоры! – Она оттолкнула его. – Я занята.
Джайлс мрачно смотрел на нее, пораженный тем, что несгибаемая и многоопытная Нелли Марсден пребывает в панике.
– Сердечный приступ?
– У кого? У Венеции? Нет.
– Плохо с сердцем барону Лейбману?
– Ему? Ничего подобного. Он просто хочет, чтобы я приехала.
– Но почему ты так испугана? Нелли, oт чего умерла Венеция? Я не уйду, пока не узнаю.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
– Джайлс… – прошептала она.
Он презрительно смотрел на нее… и вдруг обнял, прижал к себе и поцеловал. Это был грубый поцелуй, и Аннабелла оттолкнула Джайлса, но он ее отпустил не сразу. Со слезами на глазах она спросила:
– Почему, Джайлс?
– На память, дорогая! Больше такого не повторится.
Вернувшись в свою комнату, Аннабелла вытерла слезы. Она всегда презирала слабость. Ей надо взять себя в руки и сообразить, что делать, так как положение было катастрофическим. Через неделю – другую она уедет в Темперли, а Розабелла с леди Ордуэй и Джайлсом продолжит путешествие в Бат. Джайлс очень скоро разберется в том, что произошло, – он слишком проницателен, чтобы этого не заметить, – и поймет, что был обманут сестрами, и не поверит в то, что они не желали никому плохого. Для него они одинаково красивы, но и одинаково бесстыдны.
При мысли, что она пала в глазах Джайлса, Аннабелла снова чуть не расплакалась. Она была словно в тумане. Горничная помогла ей приготовиться ко сну и ушла. Однако ее хозяйке было не до сна. Не может быть, чтобы она влюбилась в Джайлса Стантона, твердила себе Аннабелла. Это невозможно и нелепо! О какой любви можно говорить, если он ей совсем не нравится! Он грубый, надменный, властный и нетерпеливый…
Она так старалась вести хозяйство в его доме и развлекать его гостей!.. И за все это ни слова благодарности от него… А потом он против воли ее поцеловал… Она пыталась думать о том, как неприятен был ей этот поцелуй, но… другие поцелуи, в тот вечер, после театра, были, наоборот, весьма приятными и желанными. Кто она в таком случае? Развратная женщина, каковой ее и считает Джайлс? Выходит, что так. До приезда в Лондон она понятия не имела о подобных вещах. Молодые люди, посещавшие Темперли, вызывали у нее лишь дружеские чувства, быстро сменявшиеся раздражением, если ей пытались оказать чрезмерное внимание. Она никогда не испытывала потребности вести себя с ними так, как повела с Джайлсом, когда забыла обо всем на свете от его поцелуев, ожидая новых, доселе неизведанных ощущений.
Но, наверное, то же самое испытывает любая невинная девушка в объятиях опытного мужчины? Аннабелла горько улыбнулась. До поцелуев Джайлса она считала, что ей не суждено познать глубокое чувство, и начала уже смиряться с мыслью о том, что до конца своих дней будет вести в Темперли небогатую событиями жизнь и что ей отказано судьбой испытать безумство любви. Как же она ошибалась!
Аннабелла медленно опустилась на кровать. Она должна взять себя в руки, пока не поздно, и сохранить самоуважение, что бы Джайлс о ней ни думал. И выбросить из головы мысли о любви.
Почти весь следующий день Джайлс провел в поисках мачехи. Наконец он выяснил, что она, расставшись с последним любовником, живет на Кавендиш-сквер с подругой – баронессой Лейбман.
Узнав все это, Джайлс вдруг ощутил сильную усталость и нежелание говорить с женщиной, которую избегал всю жизнь. К тому же его сводили с ума мысли о Розабелле Ордуэй!
И Джайлс решил отвлечься – выследить в лондонских клубах Фолкирка. По крайней мере, проведет вечер в веселой мужской компании. Поэтому он с несколькими приятелями отправился по игорным домам, расположенным неподалеку от Сент-Джеймского дворца.[6] В каждом из них Джайлс выигрывал большие суммы, но удовольствия это ему не доставляло: образ Розабеллы Ордуэй по-прежнему преследовал его.
– Джил, дружище, карты сами идут к тебе сегодня в руки! – воскликнул капитан Уэйнрайт. – В чем дело? Уж не влюбился ли ты?
– Почему, черт возьми, тебя это волнует? – раздраженно спросил тот.
– Ну, ведь говорят: везет в картах – не везет в любви.
Джайлс оставил замечание приятеля без ответа – в этот самый миг он увидел Фолкирка и стал внимательно его рассматривать. Черные волосы, крупные черты лица и белозубая улыбка. Играет неплохо, но явно осторожничает.
Он подошел к нему.
– Мистер Фолкирк?
Тот обернулся. Джайлс пристально наблюдал за его реакцией. Фолкирк, должно быть, догадался, что перед ним кузен Стивена, но ничем себя не выдал.
– Да, я. Но боюсь, мы с вами незнакомы.
– Меня зовут Джайлс Стантон. Полагаю, вы знали моего кузена.
– А кто это, Стантон?
– Стивен Ордуэй. Мы можем побеседовать? Вон там в углу есть свободный столик. Я попрошу принести вина.
Фолкирк продолжал сохранять внешнее спокойствие.
– Конечно, вы меня заинтриговали, сэр.
Они отошли в дальний конец комнаты. Лакей принес им бутылку красного бургундского, разлил по бокалам и удалился. Фолкирк сделал глоток и произнес:
– Превосходное вино! Но боюсь, что Стивена Ордуэя я не знаю. Вы ведь так сказали?
– Фолкирк, к чему это? Я вас видел.
– Видели? – удивился он.
– Да, видел на балу у Марчантов. Вы разговаривали с миссис Ордуэй, кажется, о каких-то документах.
– Ах, очаровательная Розабелла… – Фолкирк улыбнулся. – Не знаю, стоит ли мне обсуждать наш с ней разговор. Это… личные дела. Мои и ее. Могу ли я спросить, какое вы имеете к ней отношение?
– Я защищаю интересы семьи и стараюсь предотвратить сплетни.
– Сплетни? Но вдова, по-моему, вольна разговаривать с кем угодно?
– Если вы не знали моего кузена, Фолкирк, то откуда вам известно, что он умер?
Фолкирк мгновенно нашелся:
– Я вспомнил его, как только вы упомянули миссис Ордуэй. Вы должны меня простить, Стантон. Когда человек пленен женой, то о существовании мужа он забывает, не правда ли? Вообще-то я его хорошо не знал.
– А документы? Кажется, миссис Ордуэй сказала, чтобы вы обращались ко мне?
– Понятно. Значит, Розабелла доверяет вам?
– Не настолько, чтобы меня это устраивало, – спокойно продолжал Джайлс. – Но я с каждым днем узнаю все больше и больше. Я получаю сведения из разных источников, включая дневники кузена.
– Дневники? – отрывисто спросил Фол-кирк. – Стивен Ордуэй вел дневник?
– Да. Я не все еще разобрал. Это печальные записи. В конце жизни мой кузен находился в тяжелом душевном состоянии. Особенно мучительно для него было то, что его жена проявляет интерес к некоему мистеру Селдеру. Я бы хотел с ним поговорить. Вы его знаете?
И к этому Фолкирк был готов.
– Селдер? – безразлично переспросил он. – Нет, такого я не знаю.
– Его трудно найти. Я склонен думать, что его вообще не существует, но…
– Но?..
– Простите, я утомил вас своими семейными делами, вместо того чтобы предложить помощь в розыске нужных вам документов. Миссис Ордуэй, видно, полагает, что они могут быть среди вещей кузена, хотя должен сказать, что пока мне ничего похожего не попадалось. Это чисто личные бумаги?
– Забудем о них, – оборвал Фолкирк. – Возможно, я смогу вам помочь найти Селдера! Как он выглядит?
– Пока не знаю.
– Но ведь миссис Ордуэй…
– Она очень неохотно о нем говорит. Но я надеюсь вскоре узнать это от человека, который видел его недавно в театре. Я тогда сообщу вам, если вы действительно хотите мне помочь.
– Да, сообщите. – Фолкирк встал. Джайлс тоже поднялся.
– Я еще кое-что хотел вам сказать. Миссис Ордуэй просила передать, что она больше не желает поддерживать с вами знакомство.
– Да? – насмешливо произнес Фолкирк. – Вы ведете себя как опекун, Стантон!
– Приходится. Так вот, если вы считаете, что среди вещей моего кузена могут быть ваши бумаги, то обращайтесь только ко мне. А кстати, что это за бумаги?
Фолкирк заколебался, затем с наигранным равнодушием сказал:
– Они не настолько важны. Но был бы вам признателен, если бы вы отдали их мне. Я квартирую на Кларджес-стрит. Передайте, в свою очередь, миссис Ордуэй, что я, разумеется, поступлю согласно ее желанию. Однако, – он улыбнулся, – позвольте и мне вас предупредить: обычно я не столь обходителен. С вашей стороны будет неразумно вмешиваться в мои дела и срывать мои планы. Я уверен, что вы меня понимаете, Стантон.
– А можно поинтересоваться, каковы ваши планы?
– Наслаждаться жизнью, разумеется! Здесь я весьма незатейлив. – Поклонившись, Фолкирк ушел.
Джайлс смотрел ему вслед. Он еще не знал, насколько сильно был потрясен мистер Фолкирк их встречей и насколько он безжалостен и опасен.
На следующий день Джайлс появился в доме баронессы Лейбман на Кавендиш – сквер. Он был уверен, что баронесса примет его, так как они были давно знакомы. Но в доме царила суматоха: слуги сновали взад-вперед с одеждой, столовым серебром и прочими ценными вещами; двое слуг с трудом тащили по лестнице огромный комод.
– Простите, сэр, баронесса никого не принимает, – сказал дворецкий. – Она плохо себя чувствует.
– Весьма сожалею. – Джайлс с любопытством взирал на суету вокруг. – Может, вы передадите ей мою визитную карточку? Вообще-то мне нужна леди Стантон…
Дворецкий оцепенел.
– Это совершенно невозможно.
– Невозможно? Почему? Послушайте, отнесите мою карточку одной из дам, лучше – леди Стантон.
– Ее светлость умерла прошлой ночью.
– Что?!
– Ее светлость умерла, а баронесса никого не принимает.
– Господи! Вот моя визитная карточка. Меня она должна принять.
Дворецкий взглянул на карточку Джайлса, и на его лице отразилось удивление.
– Полковник Стантон!
– Леди Стантон – моя мачеха. Вот почему мне необходимо увидеть баронессу.
– Подождите, пожалуйста, сэр, пока я отнесу вашу карточку.
– Лучше я сам это сделаю!
Джайлс быстро прошел мимо дворецкого. Комнату баронессы он нашел сразу, так как из-за двери доносился ее хриплый повелительный голос.
– Что вам нужно? – грубовато осведомилась она, увидев Джайлса.
Баронесса была занята тем, что засовывала в шкатулку украшения, а кругом на креслах и диванах валялись платья, веера, туфли, раскрытые коробки и чемоданы.
– Я пришел, чтобы встретиться с Венецией.
– Не встретитесь: она умерла.
– Это мне уже сказали. Смерть наступила внезапно? Позапрошлым вечером в Воксхолле она выглядела совершенно здоровой.
– Вы ее видели? И говорили с ней?
– Не удалось. С ней был некий господин Фрейзер, и он не позволил ей этого. В чем дело, Нелли? – Джайлс указал на разбросанные вещи.
– Я срочно уезжаю из Лондона. Меня ждут в Германии. – Она снова стала пихать в шкатулку драгоценности.
Джайлс увидел нитку жемчуга, украшавшую прическу леди Стантон в театре, подошел и забрал ее.
– Это жемчуг моей матери, Нелли. – Он повернул ее лицо к себе. – Скажи мне, что произошло. Каким образом Венеция умерла?
– Ой, уходите! У меня нет времени на разговоры! – Она оттолкнула его. – Я занята.
Джайлс мрачно смотрел на нее, пораженный тем, что несгибаемая и многоопытная Нелли Марсден пребывает в панике.
– Сердечный приступ?
– У кого? У Венеции? Нет.
– Плохо с сердцем барону Лейбману?
– Ему? Ничего подобного. Он просто хочет, чтобы я приехала.
– Но почему ты так испугана? Нелли, oт чего умерла Венеция? Я не уйду, пока не узнаю.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Баронесса Лейбман помолчала, потом неохотно вымолвила:
– Когда вы видели Венецию в Воксхолле, что она сказала?
– Сказала, что рада тому, что миссис Ор-дуэй и Селдер…
Нелли сделалась мертвенно-бледной.
– Вот в чем дело, – прошептала она. – Я должна уехать из Лондона. Немедленно.
– Ты никуда не уедешь, пока не скажешь мне то, что я хочу узнать, – сурово произнес Джайлс.
В ее глазах отразился ужас, и она торопливо зашептала:
– Венецию прошлой ночью нашел сторож у Честерфилдских ворот. Она… – Нелли с трудом подбирала слова. – В общем, ее кто-то ударил по голове. Якобы это дело рук шайки бродяг. У нее украли украшения.
– Бродяг? Это точно?
– Конечно! – Голос Нелли сорвался на крик.
– Тогда почему ты в такой панике?
– Будешь в панике, когда твою подругу убили, размозжив ей голову!
– И это сделали бродяги? Что-то не верится! – Джайлс пристально посмотрел ей в глаза. – Да и ты этому не веришь. Селдер имеет к этому отношение?
– Нет! – с ужасом выкрикнула она. – Селдер больше не существует! Он всем нам сказал, чтобы мы забыли о нем. Иначе… Боже, как же я боюсь!
– Нелли, успокойся! Что в этом стакане? Бренди? На, выпей, – Джайлс протянул ей стакан.
Баронесса, давясь, проглотила спиртное, но оно ей не помогло: она дрожала и зубы у нее стучали.
– С Венецией так было всегда, когда она напивалась… она начинала болтать, – бормотала Нелли. – Но я ее предупреждала…
– Ты хочешь сказать, что Венецию убили потому, что она упомянула имя Селдера? – в недоумении спросил Джайлс.
– В общем… да. Наверное, ему об этом сказал Фрейзер. Или кто-нибудь еще. – Нелли пришла в себя и пристально взглянула на Джайлса. – Больше вы ничего от меня не узнаете. Не хочу, чтобы мой искалеченный труп тоже нашли сторожа. Я уезжаю.
Джайлс понимал: ему нужно как можно больше выудить у этой женщины; но как это сделать? Предложить деньги? Нет, у Нелли, скорее всего, достаточно припрятано на черный день, да и муж ее богат. Помочь спасти шкуру? Пожалуй. Подумав немного, он сказал:
– Ты права: конечно, ты должна уехать. Одному Богу известно, каким будет следующий шаг Селдера. Я могу устроить твой отъезд в Германию сегодня же вечером… без шума, и Селдер тебя не поймает, обещаю.
– А что взамен? – насторожилась баронесса.
– Расскажи мне о Селдере и его банде. С ним был связан мой кузен, и я должен знать, как и почему он умер.
Нелли задумалась.
– Говорите, я смогу уехать уже сегодня?
– Да, вечером в Антверпен отправляется курьер. Ты его, кажется, знаешь. Это капитан Фостер. Я договорюсь с ним, и он возьмет тебя с собой.
Нелли налила в стакан еще бренди.
– Молодой Фостер? Я знала его, когда он был мальчишкой… – Она решилась. – Многого я не расскажу – Селдер был очень скрытным.
– Расскажи что знаешь.
– Для Селдера нет ничего невозможного, – серьезно произнесла она. – Я далеко не безупречной нравственности, но Селдер… у него вообще ее нет. Он – изверг. Если он не добивается своего при помощи лести, то использует шантаж, угрозы и кое-что похуже. После смерти Стивена Ордуэя он исчез на время, но сейчас снова в Лондоне и уж больно хочет, чтобы мы все забыли о его прошлом.
– А как он объясняет свое отсутствие? Где он был?
– За границей. В армии. Как и вы, полковник. В Лондоне бывал лишь наездами, однако времени тут зря не тратил: Селдер сколотил состояние на таких, как Стивен Ордуэй. В Кенсингтоне у него особняк… Мы там в былые времена устраивали вечеринки. Бесились, конечно. Но на некоторые нас не приглашали, да я и не пошла бы, даже если бы пригласили. Всему есть предел.
– То есть?
– Не хочу об этом и говорить… – Нелли помолчала, потом продолжила: – В общем, мужчины и женщины… это одно: веселье, шутки, выпивка, ну и все остальное. Если я кому-то понравилась и он это оценил, то я не против! Но там устраивались и особые попойки, куда женщин уже не приглашали.
Джайлсу стало тошно. Неужто его кузен так низко пал? А Нелли продолжала:
– Теперь Селдер хочет обо всем забыть. У него есть деньги, он называет себя по-другому… решил заделаться аристократом. Понятно, что он хочет порвать все связи с нами, но мне не нравится, как он это делает, вот и все. Не спрашивайте меня про его новое имя – я ни за что не скажу.
Джайлс не стал ее уговаривать – он уже это знал.
– Будем называть его Селдером. Скажи, тебе известно, как умер мой кузен?
– Они попытались его уговорить… и перестарались. Я точно знаю, что убивать его не собирались, но он всегда был тепличным растением.
– Его что, избили до смерти? – спросил Джайлс.
– Говорю вам, вы не представляете, на что способен Селдер! Особенно в бешенстве. Видите ли, Стивен Ордуэй и Селдер очень дружили, пока не рассорились из-за Розабеллы. Между ними произошел скандал и разрыв отношений. Ордуэй что-то разнюхал про Селдера… что-то такое, что могло его погубить… и грозил ему разоблачением! Представьте себе – грозил Селдеру! Он, видно, совсем рехнулся. Тогда-то его и решили проучить, а он протянул ноги. И остальных ждет то же самое, если не поостеречься.
– Значит, Стивен вовсе не упал с лестницы?
Нелли покачала головой.
– Эту историю выдумали эти несчастные женщины – его мать и жена. Они такие же, как вы, полковник. Для них репутация семьи превыше всего. Они знали, каков Стивен Ордуэй, но опасались расспросов.
– Его жена к тому же хотела спасти собственную репутацию.
– О, нет! Она не такая! Конечно, наверняка я не знаю, так как не была с ней знакома, но из того, что говорили другие… Селдер, правда, сходил по ней с ума.
– Кто эти «другие»? Те, кто хотели проучить Стивена? Помимо Селдера.
– Я не знаю. Меня же там не было. Но держу пари, что Фрейзер и Барроуз в этом замешаны. Они следуют за Селдером как тени и делают всю грязную работу.
– А кто такой Кингсли? Его тоже убили?
– Кажется, нет. Я не спрашивала. Милый молодой джентльмен. Непонятно, как он-то попал в эту компанию? Он был небогат и работал у «Ллойда».[7] Но уверена: второй скандал между Стивеном Ордуэем и Селдером имеет к нему отношение.
– Каким образом?
– Этого я не знаю. Селдер, Стивен Ордуэй и другие… они входили в тайный круг лиц. Мы с Венецией не знали, чем они занимаются. Женщин туда не допускали. – Нелли встала и решительно заявила: – Хватит! Я все рассказала. Теперь дело за вами, полковник. Я смогу собраться к шести часам вечера.
Джайлс понял, что больше баронесса не добавит ни слова. Он направился к двери и вдруг остановился – ему необходимо узнать еще кое-что.
– Ты говорила, что Стивен и Селдер поссорились из-за Розабеллы. Это оттого, что у них была связь?
Нелли как-то странно на него взглянула и сказала:
– Да. – (У Джайлса сжалось сердце.) – Но дело тут не в неверной жене, полковник.
– Ты о чем?
– Соображайте – вы не глупы.
Джайлс наморщил лоб.
– Ты хочешь сказать, что Стивен был влюблен в Фолкирка?..
Нелли Марсден в ужасе воззрилась на него.
– О, черт! Откуда вы знаете? Я же вам этого не говорила!
– Но ты это имела в виду?
– Да нет! Я об имени! Я не называла его другого имени.
– А я его знал еще до прихода сюда.
– Знали? Так лучше забудьте! – с чувством произнесла Нелли. – Те, кому это известно, заболевают и умирают. Очень быстро умирают! Как, например, Венеция! Вот почему я смываюсь.
Выйдя от Нелли, Джайлс прежде всего отправил Госса домой, чтобы тот не сводил глаз с миссис Ордуэй, а сам отправился в Военное ведомство с просьбой относительно Нелли. После этого он сходил к следователю, от которого узнал, что Венеция Стантон была жестоко избита, отчего и скончалась. Ни свидетелей, ни улик не обнаружено. Вердикт – убийство совершено неизвестными лицами с целью грабежа.
Джайлс шел по лондонским улицам, не замечая ничего вокруг. Он думал о событиях последнего дня, и его мучила совесть. Как же он мог недооценить Фолкирка! Венеция, конечно, не лучшая из женщин, но подобной участи она не заслужила. Теперь уж он не ошибется относительно возможных действий Фолкирка.
Когда Джайлс вернулся на Верхнюю Брукскую улицу, то застал дам в хлопотах, связанных с отъездом в Бат. Фургон со слугами, одеждой и постелями должен был отправиться туда на следующий день, и они обсуждали, какие личные вещи можно в него погрузить. Джайлс пока не стал вмешиваться в их приготовления, хотя понимал, что в планах, связанных с отъездом, возможны изменения.
Всю ночь он с тяжелым сердцем ходил по комнате. Теперь ему было совершенно ясно, что чудесный мальчик по имени Стивен Ордуэй никогда не существовал. А Нелли вообще намекала на нечто ужасное… на извращения. Врал ли Стивен про свою жену? Как бы Джайлсу ни хотелось, чтобы это было так, он решил пока не менять отношения к ней, ведь и Венеция, и Нелли сказали, что у Фолкирка была связь с Розабеллой Ордуэй. Зачем им лгать? Да и сам Фолкирк этого не отрицал.
Джайлса преследовала мысль о том что теперь безжалостный Фолкирк поставит своей целью уничтожить Розабеллу Ордуэй, поскольку она одна из немногих, кому известно, что Селдер – это респектабельный мистер Фолкирк. Странно, что он до сих пор не делал попыток устранить ее. С Розабеллой могло случиться то же самое, что и с Венецией…
А может, ее пощадили по вполне определенной причине? Что, если Фолкирк все еще любит ее? Вряд ли. Он не станет ставить все на карту из-за любви. Следовательно, Розабелле угрожает опасность? Да-да, и ее необходимо увезти из Лондона. Как можно быстрее.
В ту же ночь Джайлс принял серьезное решение и уже утром сделал необходимые распоряжения. Он действовал четко и быстро, как привык поступать, отдавая приказы в армии. Госсу были названы люди – бывшие солдаты, – которых необходимо разыскать в течение дня. Все они пользовались доверием Джайлса и умели держать язык за зубами. Некоторые из них должны будут остаться в Лондоне и следить за Фолкирком и его сообщниками, а два-три человека поедут в Бат – на случай, если туда отправится Фолкирк.
– Мы ведь туда едем, да? – спросил Госс.
Джайлс покачал головой.
– Нет. Пусть Фолкирк так думает, а дамы и я едем в Бакстон.
– Прошу прощения, тогда я должен срочно задержать фургон.
– Ни в коем случае! Пусть он едет, как было запланировано. Чем больше шума и суеты, тем лучше.
– Боюсь, сэр, дамам не понравится, когда по приезде в Бакстон они не обнаружат слуг, своих вещей и постелей…
– Ничего страшного. Это самая мизерная плата за то, чтобы сбить со следа Фолкирка. О слугах и багаже в Бате позаботятся. Нам же надо немедленно отправить человека в Эйвенелл, чтобы он по всему пути на постоялых дворах снял комнаты. Пошлем туда Грегсона. И никому больше ни слова. Никому!
– Хорошо, сэр!
А тем временем дамы листали путеводители по Бату, знакомились с перечнем лечебных процедур, намечали поездки по окрестностям. И вдруг – как гром среди ясного неба – прозвучали слова Джайлса о том, что они едут в Бакстон.
– Как вы можете так поступать! – в отчаянии воскликнула Аннабелла. – Я написала сестре, тетя Лаура договорилась с Чемберленами, мы сняли дом…
– Я все это знаю, – холодно и бесстрастно (он теперь говорил с ней только так) сказал Джайлс. – Но приготовления в Бате можно отменить.
– Нет, я должна поехать в Бат!
– Понимаю: Бакстон для тебя – дыра. Там у тебя будет меньше возможности выставлять себя напоказ перед восхищенными очами фривольных ухажеров. Но моя первейшая обязанность состоит не в том, чтобы угождать твоему тщеславию. Для меня главное – обеспечить тете Лауре необходимое лечение, поэтому я решил отвезти вас обеих в Бакстон. Там уже все готово, и мы отправляемся завтра рано утром.
– Завтра? Что я скажу сестре? Она ждет меня в Темперли в конце недели!
– Отошли ей письмо. Напиши, что планы изменились. Послушай, ты же не так давно была в Темперли. Неужели сестра успела по тебе соскучиться?
Аннабелла онемела.
– Джайлс, ты разве забыл, что фургон со всеми нашими вещами уже уехал в Бат? – вступила со своими возражениями тетя Лаура. – И Лили тоже уехала! Как же Розабелла обойдется без горничной?
– Да! – поддержала Аннабелла. – И нам нечего будет надеть!
– Сожалею, что так вышло с горничной, но все остальное я устроил. Поверьте мне, тетя Лаура, – Джайлс подчеркнуто не обращался к Аннабелле, – у меня веские причины для такого решения.
У леди Ордуэй не нашлось сил спорить дальше, и она удалилась к себе. Аннабелла последовала за ней.
– Нет, он совершенно невыносим! – металась она в гневе по комнате тети Лауры. – Ничего не объясняет и не извиняется – просто приказывает, и все тут!
– Джайлс всегда отличался властностью, – слабым голосом произнесла леди Ордуэй.
– Вы мне это говорили, но я не думала, что до такой степени! Я готова кричать от ярости! Что нам делать?
– Не знаю, Анна, милочка. Он говорит, что у него неотложные дела.
– И вы ему поверили? Да он всего-навсего не может вынести нашей радости.
– Нет, что ты! Ты несправедлива к Джайлсу! Он не мелочен. У него важное дело к отцу. Сам он не едет прямо в Бакстон, а собирается остановиться в Эйвенелле.
– Тогда почему не позволить нам с вами поехать в Бат? Спросите его!
– Я не могу! Джайлс уверил меня, что у него веские причины для того, чтобы мы ехали в Бакстон. Нам нужно с ним согласиться.
Без поддержки тети Лауры Аннабелла ничего не могла поделать. В результате она подчинилась неизбежности и стала писать письмо сестре.
На следующее утро в семь часов леди Ордуэй и Аннабелла выехали из Лондона в новой удобной карете. Джайлс с Госсом сопровождали их верхом. По дороге часто останавливались на отдых. Вторую ночь путешественники провели в Вуберне, где утром посетили дворец.[8] Домоправительница с удовольствием провела их по комнатам, и на них огромное впечатление произвели мебель и внутренняя отделка. Прогуляться по окрестностям леди Ордуэй отказалась, сославшись на усталость.
– Когда вы видели Венецию в Воксхолле, что она сказала?
– Сказала, что рада тому, что миссис Ор-дуэй и Селдер…
Нелли сделалась мертвенно-бледной.
– Вот в чем дело, – прошептала она. – Я должна уехать из Лондона. Немедленно.
– Ты никуда не уедешь, пока не скажешь мне то, что я хочу узнать, – сурово произнес Джайлс.
В ее глазах отразился ужас, и она торопливо зашептала:
– Венецию прошлой ночью нашел сторож у Честерфилдских ворот. Она… – Нелли с трудом подбирала слова. – В общем, ее кто-то ударил по голове. Якобы это дело рук шайки бродяг. У нее украли украшения.
– Бродяг? Это точно?
– Конечно! – Голос Нелли сорвался на крик.
– Тогда почему ты в такой панике?
– Будешь в панике, когда твою подругу убили, размозжив ей голову!
– И это сделали бродяги? Что-то не верится! – Джайлс пристально посмотрел ей в глаза. – Да и ты этому не веришь. Селдер имеет к этому отношение?
– Нет! – с ужасом выкрикнула она. – Селдер больше не существует! Он всем нам сказал, чтобы мы забыли о нем. Иначе… Боже, как же я боюсь!
– Нелли, успокойся! Что в этом стакане? Бренди? На, выпей, – Джайлс протянул ей стакан.
Баронесса, давясь, проглотила спиртное, но оно ей не помогло: она дрожала и зубы у нее стучали.
– С Венецией так было всегда, когда она напивалась… она начинала болтать, – бормотала Нелли. – Но я ее предупреждала…
– Ты хочешь сказать, что Венецию убили потому, что она упомянула имя Селдера? – в недоумении спросил Джайлс.
– В общем… да. Наверное, ему об этом сказал Фрейзер. Или кто-нибудь еще. – Нелли пришла в себя и пристально взглянула на Джайлса. – Больше вы ничего от меня не узнаете. Не хочу, чтобы мой искалеченный труп тоже нашли сторожа. Я уезжаю.
Джайлс понимал: ему нужно как можно больше выудить у этой женщины; но как это сделать? Предложить деньги? Нет, у Нелли, скорее всего, достаточно припрятано на черный день, да и муж ее богат. Помочь спасти шкуру? Пожалуй. Подумав немного, он сказал:
– Ты права: конечно, ты должна уехать. Одному Богу известно, каким будет следующий шаг Селдера. Я могу устроить твой отъезд в Германию сегодня же вечером… без шума, и Селдер тебя не поймает, обещаю.
– А что взамен? – насторожилась баронесса.
– Расскажи мне о Селдере и его банде. С ним был связан мой кузен, и я должен знать, как и почему он умер.
Нелли задумалась.
– Говорите, я смогу уехать уже сегодня?
– Да, вечером в Антверпен отправляется курьер. Ты его, кажется, знаешь. Это капитан Фостер. Я договорюсь с ним, и он возьмет тебя с собой.
Нелли налила в стакан еще бренди.
– Молодой Фостер? Я знала его, когда он был мальчишкой… – Она решилась. – Многого я не расскажу – Селдер был очень скрытным.
– Расскажи что знаешь.
– Для Селдера нет ничего невозможного, – серьезно произнесла она. – Я далеко не безупречной нравственности, но Селдер… у него вообще ее нет. Он – изверг. Если он не добивается своего при помощи лести, то использует шантаж, угрозы и кое-что похуже. После смерти Стивена Ордуэя он исчез на время, но сейчас снова в Лондоне и уж больно хочет, чтобы мы все забыли о его прошлом.
– А как он объясняет свое отсутствие? Где он был?
– За границей. В армии. Как и вы, полковник. В Лондоне бывал лишь наездами, однако времени тут зря не тратил: Селдер сколотил состояние на таких, как Стивен Ордуэй. В Кенсингтоне у него особняк… Мы там в былые времена устраивали вечеринки. Бесились, конечно. Но на некоторые нас не приглашали, да я и не пошла бы, даже если бы пригласили. Всему есть предел.
– То есть?
– Не хочу об этом и говорить… – Нелли помолчала, потом продолжила: – В общем, мужчины и женщины… это одно: веселье, шутки, выпивка, ну и все остальное. Если я кому-то понравилась и он это оценил, то я не против! Но там устраивались и особые попойки, куда женщин уже не приглашали.
Джайлсу стало тошно. Неужто его кузен так низко пал? А Нелли продолжала:
– Теперь Селдер хочет обо всем забыть. У него есть деньги, он называет себя по-другому… решил заделаться аристократом. Понятно, что он хочет порвать все связи с нами, но мне не нравится, как он это делает, вот и все. Не спрашивайте меня про его новое имя – я ни за что не скажу.
Джайлс не стал ее уговаривать – он уже это знал.
– Будем называть его Селдером. Скажи, тебе известно, как умер мой кузен?
– Они попытались его уговорить… и перестарались. Я точно знаю, что убивать его не собирались, но он всегда был тепличным растением.
– Его что, избили до смерти? – спросил Джайлс.
– Говорю вам, вы не представляете, на что способен Селдер! Особенно в бешенстве. Видите ли, Стивен Ордуэй и Селдер очень дружили, пока не рассорились из-за Розабеллы. Между ними произошел скандал и разрыв отношений. Ордуэй что-то разнюхал про Селдера… что-то такое, что могло его погубить… и грозил ему разоблачением! Представьте себе – грозил Селдеру! Он, видно, совсем рехнулся. Тогда-то его и решили проучить, а он протянул ноги. И остальных ждет то же самое, если не поостеречься.
– Значит, Стивен вовсе не упал с лестницы?
Нелли покачала головой.
– Эту историю выдумали эти несчастные женщины – его мать и жена. Они такие же, как вы, полковник. Для них репутация семьи превыше всего. Они знали, каков Стивен Ордуэй, но опасались расспросов.
– Его жена к тому же хотела спасти собственную репутацию.
– О, нет! Она не такая! Конечно, наверняка я не знаю, так как не была с ней знакома, но из того, что говорили другие… Селдер, правда, сходил по ней с ума.
– Кто эти «другие»? Те, кто хотели проучить Стивена? Помимо Селдера.
– Я не знаю. Меня же там не было. Но держу пари, что Фрейзер и Барроуз в этом замешаны. Они следуют за Селдером как тени и делают всю грязную работу.
– А кто такой Кингсли? Его тоже убили?
– Кажется, нет. Я не спрашивала. Милый молодой джентльмен. Непонятно, как он-то попал в эту компанию? Он был небогат и работал у «Ллойда».[7] Но уверена: второй скандал между Стивеном Ордуэем и Селдером имеет к нему отношение.
– Каким образом?
– Этого я не знаю. Селдер, Стивен Ордуэй и другие… они входили в тайный круг лиц. Мы с Венецией не знали, чем они занимаются. Женщин туда не допускали. – Нелли встала и решительно заявила: – Хватит! Я все рассказала. Теперь дело за вами, полковник. Я смогу собраться к шести часам вечера.
Джайлс понял, что больше баронесса не добавит ни слова. Он направился к двери и вдруг остановился – ему необходимо узнать еще кое-что.
– Ты говорила, что Стивен и Селдер поссорились из-за Розабеллы. Это оттого, что у них была связь?
Нелли как-то странно на него взглянула и сказала:
– Да. – (У Джайлса сжалось сердце.) – Но дело тут не в неверной жене, полковник.
– Ты о чем?
– Соображайте – вы не глупы.
Джайлс наморщил лоб.
– Ты хочешь сказать, что Стивен был влюблен в Фолкирка?..
Нелли Марсден в ужасе воззрилась на него.
– О, черт! Откуда вы знаете? Я же вам этого не говорила!
– Но ты это имела в виду?
– Да нет! Я об имени! Я не называла его другого имени.
– А я его знал еще до прихода сюда.
– Знали? Так лучше забудьте! – с чувством произнесла Нелли. – Те, кому это известно, заболевают и умирают. Очень быстро умирают! Как, например, Венеция! Вот почему я смываюсь.
Выйдя от Нелли, Джайлс прежде всего отправил Госса домой, чтобы тот не сводил глаз с миссис Ордуэй, а сам отправился в Военное ведомство с просьбой относительно Нелли. После этого он сходил к следователю, от которого узнал, что Венеция Стантон была жестоко избита, отчего и скончалась. Ни свидетелей, ни улик не обнаружено. Вердикт – убийство совершено неизвестными лицами с целью грабежа.
Джайлс шел по лондонским улицам, не замечая ничего вокруг. Он думал о событиях последнего дня, и его мучила совесть. Как же он мог недооценить Фолкирка! Венеция, конечно, не лучшая из женщин, но подобной участи она не заслужила. Теперь уж он не ошибется относительно возможных действий Фолкирка.
Когда Джайлс вернулся на Верхнюю Брукскую улицу, то застал дам в хлопотах, связанных с отъездом в Бат. Фургон со слугами, одеждой и постелями должен был отправиться туда на следующий день, и они обсуждали, какие личные вещи можно в него погрузить. Джайлс пока не стал вмешиваться в их приготовления, хотя понимал, что в планах, связанных с отъездом, возможны изменения.
Всю ночь он с тяжелым сердцем ходил по комнате. Теперь ему было совершенно ясно, что чудесный мальчик по имени Стивен Ордуэй никогда не существовал. А Нелли вообще намекала на нечто ужасное… на извращения. Врал ли Стивен про свою жену? Как бы Джайлсу ни хотелось, чтобы это было так, он решил пока не менять отношения к ней, ведь и Венеция, и Нелли сказали, что у Фолкирка была связь с Розабеллой Ордуэй. Зачем им лгать? Да и сам Фолкирк этого не отрицал.
Джайлса преследовала мысль о том что теперь безжалостный Фолкирк поставит своей целью уничтожить Розабеллу Ордуэй, поскольку она одна из немногих, кому известно, что Селдер – это респектабельный мистер Фолкирк. Странно, что он до сих пор не делал попыток устранить ее. С Розабеллой могло случиться то же самое, что и с Венецией…
А может, ее пощадили по вполне определенной причине? Что, если Фолкирк все еще любит ее? Вряд ли. Он не станет ставить все на карту из-за любви. Следовательно, Розабелле угрожает опасность? Да-да, и ее необходимо увезти из Лондона. Как можно быстрее.
В ту же ночь Джайлс принял серьезное решение и уже утром сделал необходимые распоряжения. Он действовал четко и быстро, как привык поступать, отдавая приказы в армии. Госсу были названы люди – бывшие солдаты, – которых необходимо разыскать в течение дня. Все они пользовались доверием Джайлса и умели держать язык за зубами. Некоторые из них должны будут остаться в Лондоне и следить за Фолкирком и его сообщниками, а два-три человека поедут в Бат – на случай, если туда отправится Фолкирк.
– Мы ведь туда едем, да? – спросил Госс.
Джайлс покачал головой.
– Нет. Пусть Фолкирк так думает, а дамы и я едем в Бакстон.
– Прошу прощения, тогда я должен срочно задержать фургон.
– Ни в коем случае! Пусть он едет, как было запланировано. Чем больше шума и суеты, тем лучше.
– Боюсь, сэр, дамам не понравится, когда по приезде в Бакстон они не обнаружат слуг, своих вещей и постелей…
– Ничего страшного. Это самая мизерная плата за то, чтобы сбить со следа Фолкирка. О слугах и багаже в Бате позаботятся. Нам же надо немедленно отправить человека в Эйвенелл, чтобы он по всему пути на постоялых дворах снял комнаты. Пошлем туда Грегсона. И никому больше ни слова. Никому!
– Хорошо, сэр!
А тем временем дамы листали путеводители по Бату, знакомились с перечнем лечебных процедур, намечали поездки по окрестностям. И вдруг – как гром среди ясного неба – прозвучали слова Джайлса о том, что они едут в Бакстон.
– Как вы можете так поступать! – в отчаянии воскликнула Аннабелла. – Я написала сестре, тетя Лаура договорилась с Чемберленами, мы сняли дом…
– Я все это знаю, – холодно и бесстрастно (он теперь говорил с ней только так) сказал Джайлс. – Но приготовления в Бате можно отменить.
– Нет, я должна поехать в Бат!
– Понимаю: Бакстон для тебя – дыра. Там у тебя будет меньше возможности выставлять себя напоказ перед восхищенными очами фривольных ухажеров. Но моя первейшая обязанность состоит не в том, чтобы угождать твоему тщеславию. Для меня главное – обеспечить тете Лауре необходимое лечение, поэтому я решил отвезти вас обеих в Бакстон. Там уже все готово, и мы отправляемся завтра рано утром.
– Завтра? Что я скажу сестре? Она ждет меня в Темперли в конце недели!
– Отошли ей письмо. Напиши, что планы изменились. Послушай, ты же не так давно была в Темперли. Неужели сестра успела по тебе соскучиться?
Аннабелла онемела.
– Джайлс, ты разве забыл, что фургон со всеми нашими вещами уже уехал в Бат? – вступила со своими возражениями тетя Лаура. – И Лили тоже уехала! Как же Розабелла обойдется без горничной?
– Да! – поддержала Аннабелла. – И нам нечего будет надеть!
– Сожалею, что так вышло с горничной, но все остальное я устроил. Поверьте мне, тетя Лаура, – Джайлс подчеркнуто не обращался к Аннабелле, – у меня веские причины для такого решения.
У леди Ордуэй не нашлось сил спорить дальше, и она удалилась к себе. Аннабелла последовала за ней.
– Нет, он совершенно невыносим! – металась она в гневе по комнате тети Лауры. – Ничего не объясняет и не извиняется – просто приказывает, и все тут!
– Джайлс всегда отличался властностью, – слабым голосом произнесла леди Ордуэй.
– Вы мне это говорили, но я не думала, что до такой степени! Я готова кричать от ярости! Что нам делать?
– Не знаю, Анна, милочка. Он говорит, что у него неотложные дела.
– И вы ему поверили? Да он всего-навсего не может вынести нашей радости.
– Нет, что ты! Ты несправедлива к Джайлсу! Он не мелочен. У него важное дело к отцу. Сам он не едет прямо в Бакстон, а собирается остановиться в Эйвенелле.
– Тогда почему не позволить нам с вами поехать в Бат? Спросите его!
– Я не могу! Джайлс уверил меня, что у него веские причины для того, чтобы мы ехали в Бакстон. Нам нужно с ним согласиться.
Без поддержки тети Лауры Аннабелла ничего не могла поделать. В результате она подчинилась неизбежности и стала писать письмо сестре.
На следующее утро в семь часов леди Ордуэй и Аннабелла выехали из Лондона в новой удобной карете. Джайлс с Госсом сопровождали их верхом. По дороге часто останавливались на отдых. Вторую ночь путешественники провели в Вуберне, где утром посетили дворец.[8] Домоправительница с удовольствием провела их по комнатам, и на них огромное впечатление произвели мебель и внутренняя отделка. Прогуляться по окрестностям леди Ордуэй отказалась, сославшись на усталость.