Страница:
Сэйтан терпеливо ждал. Как бы сильно ему ни были нужны ответы, он не собирался добиваться их силой. Слишком многое теперь зависело от доверия.
Барьер открылся, и он вошел.
Сэйтан не стал прерывать ее мысли или погружаться глубже, чем было необходимо, несмотря на возросшее любопытство. Это стало бы страшным предательством согласно кодексу чести Крови. К тому же в ее разуме была странная, глубокая чернота, которая обеспокоила Повелителя Ада, некая нейтральность, ничто, за которым (и в этом Сэйтан был уверен) скрывалось совсем иное. Он быстро обнаружил искомое – мысленную нить, которая откликнулась бы на зов нити той же ступени и тем самым подсказала бы ему, какой Камень носит девочка. Или будет носить после церемонии, устанавливающей Право рождения. Он начал с Белого, Камня самой светлой ступени, и постепенно спускался вниз, пытаясь уловить отклик.
Огни Ада! Ничего. Он и не ожидал ничего, перебирая более светлые Камни, однако не получил ответа, даже дойдя до Красного. Она должна была носить Красный по Праву рождения, чтобы получить Черный, принеся Жертву Тьме. Ведьма всегда носила Черный.
Не раздумывая, Сэйтан дернул Черную нить.
Из глубин донеслось ответное гудение.
Сэйтан отпустил ее руки и немало удивился, обнаружив, что его собственные не дрожат. Он с трудом сглотнул горький комок и попытался вернуть сердце на его законное место.
– Ты уже проходила церемонию, устанавливающую Право рождения?
Джанелль потупилась.
Он бережно поднял ее подбородок:
– Что такое, ведьмочка?
Ее сапфировые глаза наполнились печалью. По щеке скатилась слеза.
– Я п-провалила испытание. Это означает, что я должна буду вернуть Камни?
– Провалила… какие еще Камни?
Джанелль зарылась рукой в складки своего голубого платьица и извлекла бархатный мешочек. Она перевернула его над низким столиком возле кресла Повелителя с горделивой и немного неуверенной улыбкой.
Сэйтан зажмурился и откинулся на спинку, искренне надеясь на то, что комната перестанет кружиться у него перед глазами. Ему не нужно было смотреть на стол, чтобы знать, что перед ним: двенадцать неграненых Камней. Белый, Желтый, Тигровый Глаз, Розовый, Небесно-голубой, Лиловый Сумрак, Кровавый Опал, Зеленый, Сапфир, Красный, Серый, Эбеново-серый.
Никто не знал, откуда берутся Камни. Если испытуемому было предназначено носить один из них, он просто появлялся на Алтаре после церемонии, устанавливавшей Право рождения. Даже в дни молодости Сэйтана получение неграненого Камня, то есть такого, который не носил ни один другой человек Крови, было большой редкостью. Его собственный Красный Камень, доставшийся по Праву рождения, был неграненым. Когда Сэйтан в конечном итоге был наделен Черным, тот тоже оказался нетронутым. Но получить целый набор неграненых Камней… Сэйтан наклонился над столом и щелкнул кончиком ногтя по Желтому Камню. Тот осветился, и вспыхнувшее в центре пламя предупредило Повелителя, что делать этого не следует. Он нахмурился, озадаченный. Камень уже определил себя как женский, он знал, что связан с женщиной, а не мужчиной Крови, однако при этом обладал и слабой мужественностью. Джанелль стерла слезы со щек и шмыгнула носом.
– Светлые Камни нужны для тренировок и прочей ерунды до тех пор, пока я не буду готова использовать эти. – Она вытряхнула содержимое второго мешочка.
Комната бешено завертелась перед глазами Повелителя. Его ногти вонзились в обитые кожей подлокотники кресла.
Огни Ада, Мать-Ночь, и пусть Тьма будет милосердна!
Тринадцать неграненых Черных Камней, уже сияющих внутренним огнем мысленной связи. Ребенок, получивший один Черный Камень и сумевший сохранить разум в его глубинах, уже вызывает опасения. Но внутренняя сила, необходимая, чтобы связать и удерживать тринадцать таких камней… Страх холодком пробежал вверх по позвоночнику и льдом обжег вены.
Слишком большая сила. Слишком. Ни один человек Крови не может быть наделен таким могуществом. Даже Ведьма никогда не управляла такой страшной силой.
Однако перед ним стояла девочка, наделенная почти безграничной властью. Юная Королева. Дитя его души.
Не без усилия Сэйтан выровнял дыхание. Он может принять ее. Он может любить ее. Или же он может бояться ее. Решать только ему, и, каким бы ни было это решение, придется с ним жить.
Черные Камни сияли. Черный Камень в его перстне мягко засветился в ответ. Кровь запульсировала в венах, отчего у Сэйтана разболелась голова. Сила не оставляла его, требуя признания.
И он понял, что принять решение не так уж сложно – на самом деле он сделал это много, очень много лет назад.
– Где ты взяла их, ведьмочка? – хрипло спросил он.
Джанелль ссутулилась:
– Получила от Лорна.
– Л-Лорна?
– Лорна?! Старинное имя из древнейших легенд Крови. Лорн был последним Князем Драконов первого народа, главной расы, которая и сотворила Кровь. – Как… где ты встретила Лорна?
Джанелль обхватила себя руками.
Сэйтан подавил желание вытрясти из нее ответ сию же секунду и театрально вздохнул.
– А, я так понимаю, это дружеский секрет, да?
Девочка кивнула.
Он снова вздохнул:
– В таком случае давай сделаем вид, что я ни о чем не спрашивал. – Сэйтан легонько щелкнул Джанелль по носу. – Но это означает, что ты не должна рассказывать ему наши секреты.
Девочка удивленно посмотрела на него:
– А они у нас есть?
– Пока нет, – проворчал Повелитель. – Но я что-нибудь придумаю – просто для того, чтобы они появились.
Она рассмеялась. Высокий, серебристый, но вместе с тем бархатистый звук, необычный, намекавший на голос, которым Джанелль будет обладать через несколько лет. То же самое можно сказать и о ее лице, которое было слишком странным и нелепым сейчас, но, благая Тьма, когда это создание вырастет!..
– Ну что ж, ведьмочка, пора браться за дело. Убери свои Камни. Они не понадобятся тебе сейчас.
– За дело? – переспросила она, сгребая Камни в мешочки и засовывая их в карманы платья.
– Начинается твой первый урок основ Ремесла.
Джанелль ссутулилась, но тут же выпрямилась.
Сэйтан повел пальцем. Прямоугольное пресс-папье поднялось в воздух с черного стола и, перелетев через комнату, опустилось на низкий стол. Оно было сделано из полированного камня, взятого из того же источника, что и плиты, из которых был построен Зал в этом Королевстве.
Сэйтан велел Джанелль встать перед столом.
– Ты должна направить палец на этот предмет… вот так… и передвинуть его по столу как можно дальше.
Джанелль помедлила, облизнула губы и сделала, как он велел.
Сэйтан почувствовал, как волна чистой силы прошла через его Черный Камень.
Пресс-папье не двинулось с места.
– Попробуй еще раз, ведьмочка. В другую сторону.
И снова та же волна. Но предмет упрямо остался на месте.
Сэйтан потер подбородок, не понимая, в чем дело. Это очень простое колдовство, с таким девочка должна справиться без каких-либо сложностей…
Джанелль поникла.
– Я пытаюсь, – сломленно произнесла она. – Я пытаюсь снова и снова, но никак не могу сделать этого.
Сэйтан обнял ее, ощутив горько-сладкую боль в сердце, когда маленькие ручки обхватили его шею.
– Ничего страшного, ведьмочка. На то, чтобы обучиться Ремеслу, нужно время.
– Почему у меня ничего не получается? Все мои друзья могут это сделать!
Не желая отпускать ее, Сэйтан немного отодвинулся.
– Возможно, следует начать с чего-то более личного. Так обычно легче справиться с уроками. Скажи, у тебя есть какие-нибудь проблемы?
Джанелль снова взъерошила свои кудряшки и нахмурилась:
– Я вечно подолгу ищу туфли.
– Это подойдет. – Сэйтан взял трость. – Положи одну туфельку перед столом и встань вон там.
Он, хромая, прошел в другой конец комнаты и повернулся спиной к портрету Кассандры. Повелитель Ада ощутил всплеск мрачного веселья при мысли, что сейчас он проводит первый урок Ремесла для своей новой Королевы под неподвижным и невидящим взглядом старой.
Когда Джанелль встала рядом, он произнес:
– По большей части, работа с Даром требует перевода физического действия в мысленное. Я хочу, чтобы ты представила… Кстати, как у тебя с воображением? – Сэйтан невольно замолчал. Почему на ее лице появилось такое загнанное выражение? Он всего лишь хотел поддразнить ее немного – ведь та бабочка была выше всяких похвал. – Я хочу, чтобы ты представила, как поднимаешь башмак и несешь его сюда. Протяни мысленную руку, схвати его и тащи сюда.
Джанелль протянула руку, сжала пальцы и дернула.
Все произошло одновременно.
Кожаные кресла, стоявшие у камина, ринулись к Сэйтану. Он привычно ответил выбросом силы и даже успел на мгновение удивиться: ничего не произошло. В следующий миг одно из кресел сбило Повелителя Ада с ног. Он упал в другое и сумел сжаться в комок, прежде чем кресло, стоявшее за столом из черного дерева, врезалось в спинку того, на котором Сэйтан невольно оказался. Оно перевернулось и упало сверху, образовав таким образом ловушку. Хранитель услышал, как обтянутые кожей книги начали со свистом летать по комнате, словно обезумевшие птицы, и с глухим стуком падать на пол. Его ботинки неистово задергались, пытаясь соскочить с ног. И всю эту какофонию перекрыл вопль Джанелль:
– Хватит, хватит, хватит!
Через несколько секунд воцарилась тишина.
Джанелль осторожно заглянула в узкую щель между двумя креслами.
– Сэйтан? – тихим, несчастным голосом позвала она. – Сэйтан, с тобой все в порядке?
Воспользовавшись Даром, он заставил верхнее кресло вернуться на свое место около стола из черного дерева.
– Все хорошо, ведьмочка. – Он наконец обулся и осторожно поднялся. – Я уже несколько веков так не развлекался.
– Правда?
Он расправил верхнюю черную тунику из плотной ткани и пригладил волосы.
– Правда.
Хранитель он или нет, но мужчина в его возрасте не должен позволять сердцу с такой силой и скоростью биться о грудную клетку.
Сэйтан оглядел кабинет и с трудом подавил стон. Книга, лежавшая на пюпитре, повисла в воздухе вверх тормашками. Остальные тома как попало валялись на полу. Единственным предметом, сделанным из кожи, но так и не шелохнувшимся, была туфелька Джанелль.
– Прости меня, Сэйтан.
Тот стиснул зубы.
– На это нужно время, ведьмочка. – Он опустился в кресло. Столько чистой силы – и полная беззащитность до тех пор, пока она не обучится управлять ею… Новая мысль мелькнула у него в голове. – А кто-нибудь еще знает о тех Камнях, которые дал тебе Лорн?
– Нет. – Ее голос превратился в тихий шепот полуночи. Страх и боль наполнили огромные сапфировые глаза. И еще какое-то чувство появилось в них, гораздо сильнее этих поверхностных эмоций. Оно сжало его сердце холодными тисками.
Но страх и боль в детских глазах ранили душу гораздо сильнее.
Даже сильный ребенок – могущественный ребенок – зависит от взрослых. Если ее сила выводит из равновесия и пугает даже Сэйтана Са-Дьябло, как тогда отреагируют родные и близкие малышки, если когда-нибудь узнают, что скрывается за этой невинной оболочкой? Примут ли они девочку, которая уже сейчас была самой сильной Королевой в истории Крови, или же испугаются ее могущества? И если оно наполнит страхом их сердца, не попытаются ли они лишить Джанелль Дара, сломав ее?
Первая ночь с опытным мужчиной, умеющим причинить боль, может лишить ее силы, оставив все прочее нетронутым. Однако, если учесть, что внутренняя паутина Джанелль так глубоко уходит в бездну, возможно, девочка сможет погрузиться в нее и перенести даже физическое насилие. Правда, только в том случае, если мужчина не окажется настолько силен, чтобы спуститься следом и стать угрозой даже там.
Но есть ли в Королевствах достаточно сильный, достаточно темный, достаточно жестокий человек?
Один – есть.
Сэйтан закрыл глаза. Можно было сразу же послать за Марджонгом и позволить Палачу сделать то, что необходимо. Но нет, не сейчас. Только не с этим человеком. До тех пор, пока не появится стоящая причина.
– Сэйтан?
Он неохотно открыл глаза и недоуменно уставился на девочку, закатавшую рукав и протянувшую ему запястье. Повелитель Ада пораженно молчал, осознавая, зачем она это сделала.
– Нет никакой необходимости платить кровью, – отрезал он.
Но девчонка не опустила руку.
– Ты почувствуешь себя лучше.
Эти древние глаза обжигали, сдирали кожу, пока он не задрожал, оказавшись перед ней ментально обнаженным. Сэйтан пытался отказаться, но слова не желали слетать с его губ. Он чувствовал запах свежей крови, текущей по ее венам, ощущал пульсацию жизненной силы, ритм которой совершенно не совпадал с биением его сердца.
– Только не так, – хрипло произнес он. – Не со мной. – С нежностью любовника Повелитель Ада расстегнул верхние пуговицы ее платья и вспорол нежную кожу на шее длинным ногтем. Хлынула кровь, горячая и сладкая. Он сомкнул губы на ране.
Ее сила поднималась под его ртом медленной, черной волной, мастерски управляемой. Она омыла Сэйтана, очистила его, исцелила, несмотря на то что разум с содроганием пытался отстраниться от чужого сознания, поглотившего его, такого могущественного и вместе с тем нежного. Он считал биения ее сердца. Дойдя до пяти, Хранитель поднял голову. Девочка не выглядела ни потрясенной, ни напуганной, в отличие от большинства живых, у которых брали кровь прямо из вены.
Она коснулась его губ дрожащим пальчиком:
– Если бы ты выпил больше, то смог бы окончательно поправиться?
Сэйтан призвал миску с теплой водой и смыл кровь с шеи Джанелль полоской чистой ткани. Он не собирался объяснять ребенку, что с ним уже сотворили эти два глотка крови. Проигнорировав вопрос, Повелитель Ада понадеялся, что она не станет настаивать на ответе, и сосредоточился на Ремесле, чтобы залечить рану.
– Смог бы? – спросила Джанелль, как только он заставил миску и ткань исчезнуть.
Сэйтан ответил не сразу. Он дал слово, что не будет ей лгать.
– Было бы более эффективно принимать каждый раз понемногу. – Что ж, по крайней мере, это не было ложью. – Еще один урок завтра?
Джанелль тут же отвела глаза.
Сэйтан напрягся. Неужели ее все-таки испугали его действия?
– Я… я уже пообещала Моргане, что навещу ее завтра, и Габриэль, что зайду через день.
От облегчения у него даже закружилась голова.
– Что ж, в таком случае через три дня?
Девочка вгляделась в его лицо:
– Ты не против? Ты не сердишься?
Вообще-то Повелитель был против, и даже очень, но в нем говорила лишь властность Верховного Князя – и ревность. Кроме того, ему предстояло сделать очень многое перед их следующей встречей.
– Я не думаю, что твоим друзьям понравится новый наставник, который занимает уроками все время, верно?
Девочка усмехнулась:
– Скорее всего, нет. – Улыбка исчезла, сменившись загнанным выражением. – Мне нужно идти.
Да, ему предстояло сделать очень и очень многое перед их следующей встречей.
Она открыла дверь и замерла на пороге.
– А ты веришь в единорогов?
Сэйтан улыбнулся:
– Когда-то, очень давно, я видел и знал их.
Улыбка, которой девочка одарила Повелителя, прежде чем исчезнуть в коридоре, озарила комнату и внесла свет даже в самые темные уголки его сердца.
– Огни Ада! Что здесь случилось, Са-Дьябло?
Сэйтан покачал туфелькой Джанелль под носом у Андульвара и сухо улыбнулся:
– Урок Ремесла.
– Что?!
– Я познакомился с создательницей бабочек. Андульвар обвел взглядом воцарившийся в комнате беспорядок:
– Так это она устроила? Но почему?
– Это было не намеренно. Она просто не умеет контролировать свою силу. К тому же девочка вовсе не килдру дьятэ. Это живой ребенок, Королева и Ведьма.
Андульвар глупо разинул рот:
– Ведьма? Такая же, какой была Кассандра?
Сэйтан с трудом подавил желание огрызнуться.
– Не совсем, но – да, она Ведьма.
– Огни Ада! Ведьма! – Андульвар покачал головой и улыбнулся.
Сэйтан посмотрел на забытую туфельку.
– Андульвар, друг мой, надеюсь, у тебя еще сохранился запас воинственности, которой ты не так давно хвастал, поскольку мы здорово влипли.
– Почему? – подозрительно поинтересовался тот.
– Потому что тебе предстоит помочь мне обучать семилетнюю Ведьму, у которой уже сейчас достаточно чистой силы, чтобы стереть нас обоих в порошок, и которая при этом, – он бросил туфельку на кресло, – безнадежна в основах Ремесла.
Мефис осторожно постучал в дверь и вошел в кабинет, споткнувшись о кипу книг.
– Один из демонов только что рассказал мне очень странную вещь.
Сэйтан поправил складки плаща и потянулся за тростью.
– Говори кратко, Мефис. Я должен отправиться на встречу, которую следовало устроить много лет назад.
– Он сказал, что видел, как Зал сдвинулся на пару дюймов. Весь, целиком. А потом, через мгновение, встал на место.
Сэйтан замер на месте.
– А еще кто-нибудь видел это?
– Не думаю, но…
– В таком случае скажи, чтобы он придержал язык, если не хочет с ним расстаться.
Сэйтан покинул кабинет, который был его домом уже десять лет, оставив за спиной не на шутку обеспокоенного сына-демона.
Глава 2
1. Террилль
Барьер открылся, и он вошел.
Сэйтан не стал прерывать ее мысли или погружаться глубже, чем было необходимо, несмотря на возросшее любопытство. Это стало бы страшным предательством согласно кодексу чести Крови. К тому же в ее разуме была странная, глубокая чернота, которая обеспокоила Повелителя Ада, некая нейтральность, ничто, за которым (и в этом Сэйтан был уверен) скрывалось совсем иное. Он быстро обнаружил искомое – мысленную нить, которая откликнулась бы на зов нити той же ступени и тем самым подсказала бы ему, какой Камень носит девочка. Или будет носить после церемонии, устанавливающей Право рождения. Он начал с Белого, Камня самой светлой ступени, и постепенно спускался вниз, пытаясь уловить отклик.
Огни Ада! Ничего. Он и не ожидал ничего, перебирая более светлые Камни, однако не получил ответа, даже дойдя до Красного. Она должна была носить Красный по Праву рождения, чтобы получить Черный, принеся Жертву Тьме. Ведьма всегда носила Черный.
Не раздумывая, Сэйтан дернул Черную нить.
Из глубин донеслось ответное гудение.
Сэйтан отпустил ее руки и немало удивился, обнаружив, что его собственные не дрожат. Он с трудом сглотнул горький комок и попытался вернуть сердце на его законное место.
– Ты уже проходила церемонию, устанавливающую Право рождения?
Джанелль потупилась.
Он бережно поднял ее подбородок:
– Что такое, ведьмочка?
Ее сапфировые глаза наполнились печалью. По щеке скатилась слеза.
– Я п-провалила испытание. Это означает, что я должна буду вернуть Камни?
– Провалила… какие еще Камни?
Джанелль зарылась рукой в складки своего голубого платьица и извлекла бархатный мешочек. Она перевернула его над низким столиком возле кресла Повелителя с горделивой и немного неуверенной улыбкой.
Сэйтан зажмурился и откинулся на спинку, искренне надеясь на то, что комната перестанет кружиться у него перед глазами. Ему не нужно было смотреть на стол, чтобы знать, что перед ним: двенадцать неграненых Камней. Белый, Желтый, Тигровый Глаз, Розовый, Небесно-голубой, Лиловый Сумрак, Кровавый Опал, Зеленый, Сапфир, Красный, Серый, Эбеново-серый.
Никто не знал, откуда берутся Камни. Если испытуемому было предназначено носить один из них, он просто появлялся на Алтаре после церемонии, устанавливавшей Право рождения. Даже в дни молодости Сэйтана получение неграненого Камня, то есть такого, который не носил ни один другой человек Крови, было большой редкостью. Его собственный Красный Камень, доставшийся по Праву рождения, был неграненым. Когда Сэйтан в конечном итоге был наделен Черным, тот тоже оказался нетронутым. Но получить целый набор неграненых Камней… Сэйтан наклонился над столом и щелкнул кончиком ногтя по Желтому Камню. Тот осветился, и вспыхнувшее в центре пламя предупредило Повелителя, что делать этого не следует. Он нахмурился, озадаченный. Камень уже определил себя как женский, он знал, что связан с женщиной, а не мужчиной Крови, однако при этом обладал и слабой мужественностью. Джанелль стерла слезы со щек и шмыгнула носом.
– Светлые Камни нужны для тренировок и прочей ерунды до тех пор, пока я не буду готова использовать эти. – Она вытряхнула содержимое второго мешочка.
Комната бешено завертелась перед глазами Повелителя. Его ногти вонзились в обитые кожей подлокотники кресла.
Огни Ада, Мать-Ночь, и пусть Тьма будет милосердна!
Тринадцать неграненых Черных Камней, уже сияющих внутренним огнем мысленной связи. Ребенок, получивший один Черный Камень и сумевший сохранить разум в его глубинах, уже вызывает опасения. Но внутренняя сила, необходимая, чтобы связать и удерживать тринадцать таких камней… Страх холодком пробежал вверх по позвоночнику и льдом обжег вены.
Слишком большая сила. Слишком. Ни один человек Крови не может быть наделен таким могуществом. Даже Ведьма никогда не управляла такой страшной силой.
Однако перед ним стояла девочка, наделенная почти безграничной властью. Юная Королева. Дитя его души.
Не без усилия Сэйтан выровнял дыхание. Он может принять ее. Он может любить ее. Или же он может бояться ее. Решать только ему, и, каким бы ни было это решение, придется с ним жить.
Черные Камни сияли. Черный Камень в его перстне мягко засветился в ответ. Кровь запульсировала в венах, отчего у Сэйтана разболелась голова. Сила не оставляла его, требуя признания.
И он понял, что принять решение не так уж сложно – на самом деле он сделал это много, очень много лет назад.
– Где ты взяла их, ведьмочка? – хрипло спросил он.
Джанелль ссутулилась:
– Получила от Лорна.
– Л-Лорна?
– Лорна?! Старинное имя из древнейших легенд Крови. Лорн был последним Князем Драконов первого народа, главной расы, которая и сотворила Кровь. – Как… где ты встретила Лорна?
Джанелль обхватила себя руками.
Сэйтан подавил желание вытрясти из нее ответ сию же секунду и театрально вздохнул.
– А, я так понимаю, это дружеский секрет, да?
Девочка кивнула.
Он снова вздохнул:
– В таком случае давай сделаем вид, что я ни о чем не спрашивал. – Сэйтан легонько щелкнул Джанелль по носу. – Но это означает, что ты не должна рассказывать ему наши секреты.
Девочка удивленно посмотрела на него:
– А они у нас есть?
– Пока нет, – проворчал Повелитель. – Но я что-нибудь придумаю – просто для того, чтобы они появились.
Она рассмеялась. Высокий, серебристый, но вместе с тем бархатистый звук, необычный, намекавший на голос, которым Джанелль будет обладать через несколько лет. То же самое можно сказать и о ее лице, которое было слишком странным и нелепым сейчас, но, благая Тьма, когда это создание вырастет!..
– Ну что ж, ведьмочка, пора браться за дело. Убери свои Камни. Они не понадобятся тебе сейчас.
– За дело? – переспросила она, сгребая Камни в мешочки и засовывая их в карманы платья.
– Начинается твой первый урок основ Ремесла.
Джанелль ссутулилась, но тут же выпрямилась.
Сэйтан повел пальцем. Прямоугольное пресс-папье поднялось в воздух с черного стола и, перелетев через комнату, опустилось на низкий стол. Оно было сделано из полированного камня, взятого из того же источника, что и плиты, из которых был построен Зал в этом Королевстве.
Сэйтан велел Джанелль встать перед столом.
– Ты должна направить палец на этот предмет… вот так… и передвинуть его по столу как можно дальше.
Джанелль помедлила, облизнула губы и сделала, как он велел.
Сэйтан почувствовал, как волна чистой силы прошла через его Черный Камень.
Пресс-папье не двинулось с места.
– Попробуй еще раз, ведьмочка. В другую сторону.
И снова та же волна. Но предмет упрямо остался на месте.
Сэйтан потер подбородок, не понимая, в чем дело. Это очень простое колдовство, с таким девочка должна справиться без каких-либо сложностей…
Джанелль поникла.
– Я пытаюсь, – сломленно произнесла она. – Я пытаюсь снова и снова, но никак не могу сделать этого.
Сэйтан обнял ее, ощутив горько-сладкую боль в сердце, когда маленькие ручки обхватили его шею.
– Ничего страшного, ведьмочка. На то, чтобы обучиться Ремеслу, нужно время.
– Почему у меня ничего не получается? Все мои друзья могут это сделать!
Не желая отпускать ее, Сэйтан немного отодвинулся.
– Возможно, следует начать с чего-то более личного. Так обычно легче справиться с уроками. Скажи, у тебя есть какие-нибудь проблемы?
Джанелль снова взъерошила свои кудряшки и нахмурилась:
– Я вечно подолгу ищу туфли.
– Это подойдет. – Сэйтан взял трость. – Положи одну туфельку перед столом и встань вон там.
Он, хромая, прошел в другой конец комнаты и повернулся спиной к портрету Кассандры. Повелитель Ада ощутил всплеск мрачного веселья при мысли, что сейчас он проводит первый урок Ремесла для своей новой Королевы под неподвижным и невидящим взглядом старой.
Когда Джанелль встала рядом, он произнес:
– По большей части, работа с Даром требует перевода физического действия в мысленное. Я хочу, чтобы ты представила… Кстати, как у тебя с воображением? – Сэйтан невольно замолчал. Почему на ее лице появилось такое загнанное выражение? Он всего лишь хотел поддразнить ее немного – ведь та бабочка была выше всяких похвал. – Я хочу, чтобы ты представила, как поднимаешь башмак и несешь его сюда. Протяни мысленную руку, схвати его и тащи сюда.
Джанелль протянула руку, сжала пальцы и дернула.
Все произошло одновременно.
Кожаные кресла, стоявшие у камина, ринулись к Сэйтану. Он привычно ответил выбросом силы и даже успел на мгновение удивиться: ничего не произошло. В следующий миг одно из кресел сбило Повелителя Ада с ног. Он упал в другое и сумел сжаться в комок, прежде чем кресло, стоявшее за столом из черного дерева, врезалось в спинку того, на котором Сэйтан невольно оказался. Оно перевернулось и упало сверху, образовав таким образом ловушку. Хранитель услышал, как обтянутые кожей книги начали со свистом летать по комнате, словно обезумевшие птицы, и с глухим стуком падать на пол. Его ботинки неистово задергались, пытаясь соскочить с ног. И всю эту какофонию перекрыл вопль Джанелль:
– Хватит, хватит, хватит!
Через несколько секунд воцарилась тишина.
Джанелль осторожно заглянула в узкую щель между двумя креслами.
– Сэйтан? – тихим, несчастным голосом позвала она. – Сэйтан, с тобой все в порядке?
Воспользовавшись Даром, он заставил верхнее кресло вернуться на свое место около стола из черного дерева.
– Все хорошо, ведьмочка. – Он наконец обулся и осторожно поднялся. – Я уже несколько веков так не развлекался.
– Правда?
Он расправил верхнюю черную тунику из плотной ткани и пригладил волосы.
– Правда.
Хранитель он или нет, но мужчина в его возрасте не должен позволять сердцу с такой силой и скоростью биться о грудную клетку.
Сэйтан оглядел кабинет и с трудом подавил стон. Книга, лежавшая на пюпитре, повисла в воздухе вверх тормашками. Остальные тома как попало валялись на полу. Единственным предметом, сделанным из кожи, но так и не шелохнувшимся, была туфелька Джанелль.
– Прости меня, Сэйтан.
Тот стиснул зубы.
– На это нужно время, ведьмочка. – Он опустился в кресло. Столько чистой силы – и полная беззащитность до тех пор, пока она не обучится управлять ею… Новая мысль мелькнула у него в голове. – А кто-нибудь еще знает о тех Камнях, которые дал тебе Лорн?
– Нет. – Ее голос превратился в тихий шепот полуночи. Страх и боль наполнили огромные сапфировые глаза. И еще какое-то чувство появилось в них, гораздо сильнее этих поверхностных эмоций. Оно сжало его сердце холодными тисками.
Но страх и боль в детских глазах ранили душу гораздо сильнее.
Даже сильный ребенок – могущественный ребенок – зависит от взрослых. Если ее сила выводит из равновесия и пугает даже Сэйтана Са-Дьябло, как тогда отреагируют родные и близкие малышки, если когда-нибудь узнают, что скрывается за этой невинной оболочкой? Примут ли они девочку, которая уже сейчас была самой сильной Королевой в истории Крови, или же испугаются ее могущества? И если оно наполнит страхом их сердца, не попытаются ли они лишить Джанелль Дара, сломав ее?
Первая ночь с опытным мужчиной, умеющим причинить боль, может лишить ее силы, оставив все прочее нетронутым. Однако, если учесть, что внутренняя паутина Джанелль так глубоко уходит в бездну, возможно, девочка сможет погрузиться в нее и перенести даже физическое насилие. Правда, только в том случае, если мужчина не окажется настолько силен, чтобы спуститься следом и стать угрозой даже там.
Но есть ли в Королевствах достаточно сильный, достаточно темный, достаточно жестокий человек?
Один – есть.
Сэйтан закрыл глаза. Можно было сразу же послать за Марджонгом и позволить Палачу сделать то, что необходимо. Но нет, не сейчас. Только не с этим человеком. До тех пор, пока не появится стоящая причина.
– Сэйтан?
Он неохотно открыл глаза и недоуменно уставился на девочку, закатавшую рукав и протянувшую ему запястье. Повелитель Ада пораженно молчал, осознавая, зачем она это сделала.
– Нет никакой необходимости платить кровью, – отрезал он.
Но девчонка не опустила руку.
– Ты почувствуешь себя лучше.
Эти древние глаза обжигали, сдирали кожу, пока он не задрожал, оказавшись перед ней ментально обнаженным. Сэйтан пытался отказаться, но слова не желали слетать с его губ. Он чувствовал запах свежей крови, текущей по ее венам, ощущал пульсацию жизненной силы, ритм которой совершенно не совпадал с биением его сердца.
– Только не так, – хрипло произнес он. – Не со мной. – С нежностью любовника Повелитель Ада расстегнул верхние пуговицы ее платья и вспорол нежную кожу на шее длинным ногтем. Хлынула кровь, горячая и сладкая. Он сомкнул губы на ране.
Ее сила поднималась под его ртом медленной, черной волной, мастерски управляемой. Она омыла Сэйтана, очистила его, исцелила, несмотря на то что разум с содроганием пытался отстраниться от чужого сознания, поглотившего его, такого могущественного и вместе с тем нежного. Он считал биения ее сердца. Дойдя до пяти, Хранитель поднял голову. Девочка не выглядела ни потрясенной, ни напуганной, в отличие от большинства живых, у которых брали кровь прямо из вены.
Она коснулась его губ дрожащим пальчиком:
– Если бы ты выпил больше, то смог бы окончательно поправиться?
Сэйтан призвал миску с теплой водой и смыл кровь с шеи Джанелль полоской чистой ткани. Он не собирался объяснять ребенку, что с ним уже сотворили эти два глотка крови. Проигнорировав вопрос, Повелитель Ада понадеялся, что она не станет настаивать на ответе, и сосредоточился на Ремесле, чтобы залечить рану.
– Смог бы? – спросила Джанелль, как только он заставил миску и ткань исчезнуть.
Сэйтан ответил не сразу. Он дал слово, что не будет ей лгать.
– Было бы более эффективно принимать каждый раз понемногу. – Что ж, по крайней мере, это не было ложью. – Еще один урок завтра?
Джанелль тут же отвела глаза.
Сэйтан напрягся. Неужели ее все-таки испугали его действия?
– Я… я уже пообещала Моргане, что навещу ее завтра, и Габриэль, что зайду через день.
От облегчения у него даже закружилась голова.
– Что ж, в таком случае через три дня?
Девочка вгляделась в его лицо:
– Ты не против? Ты не сердишься?
Вообще-то Повелитель был против, и даже очень, но в нем говорила лишь властность Верховного Князя – и ревность. Кроме того, ему предстояло сделать очень многое перед их следующей встречей.
– Я не думаю, что твоим друзьям понравится новый наставник, который занимает уроками все время, верно?
Девочка усмехнулась:
– Скорее всего, нет. – Улыбка исчезла, сменившись загнанным выражением. – Мне нужно идти.
Да, ему предстояло сделать очень и очень многое перед их следующей встречей.
Она открыла дверь и замерла на пороге.
– А ты веришь в единорогов?
Сэйтан улыбнулся:
– Когда-то, очень давно, я видел и знал их.
Улыбка, которой девочка одарила Повелителя, прежде чем исчезнуть в коридоре, озарила комнату и внесла свет даже в самые темные уголки его сердца.
– Огни Ада! Что здесь случилось, Са-Дьябло?
Сэйтан покачал туфелькой Джанелль под носом у Андульвара и сухо улыбнулся:
– Урок Ремесла.
– Что?!
– Я познакомился с создательницей бабочек. Андульвар обвел взглядом воцарившийся в комнате беспорядок:
– Так это она устроила? Но почему?
– Это было не намеренно. Она просто не умеет контролировать свою силу. К тому же девочка вовсе не килдру дьятэ. Это живой ребенок, Королева и Ведьма.
Андульвар глупо разинул рот:
– Ведьма? Такая же, какой была Кассандра?
Сэйтан с трудом подавил желание огрызнуться.
– Не совсем, но – да, она Ведьма.
– Огни Ада! Ведьма! – Андульвар покачал головой и улыбнулся.
Сэйтан посмотрел на забытую туфельку.
– Андульвар, друг мой, надеюсь, у тебя еще сохранился запас воинственности, которой ты не так давно хвастал, поскольку мы здорово влипли.
– Почему? – подозрительно поинтересовался тот.
– Потому что тебе предстоит помочь мне обучать семилетнюю Ведьму, у которой уже сейчас достаточно чистой силы, чтобы стереть нас обоих в порошок, и которая при этом, – он бросил туфельку на кресло, – безнадежна в основах Ремесла.
Мефис осторожно постучал в дверь и вошел в кабинет, споткнувшись о кипу книг.
– Один из демонов только что рассказал мне очень странную вещь.
Сэйтан поправил складки плаща и потянулся за тростью.
– Говори кратко, Мефис. Я должен отправиться на встречу, которую следовало устроить много лет назад.
– Он сказал, что видел, как Зал сдвинулся на пару дюймов. Весь, целиком. А потом, через мгновение, встал на место.
Сэйтан замер на месте.
– А еще кто-нибудь видел это?
– Не думаю, но…
– В таком случае скажи, чтобы он придержал язык, если не хочет с ним расстаться.
Сэйтан покинул кабинет, который был его домом уже десять лет, оставив за спиной не на шутку обеспокоенного сына-демона.
Глава 2
1. Террилль
В осенних сумерках Сэйтан рассматривал всеми позабытое Святилище, выстроенное из камня, который уже начал осыпаться. Здесь теперь жили только паразиты и воспоминания. И все же это полуразрушенное здание оставалось Темным Алтарем, одним из тринадцати Врат, связывавших Королевства Террилля, Кэйлеера и Ада.
Алтарь Кассандры.
Окутанный завесой невидимости и черным ментальным щитом, Сэйтан, хромая, пошел по огороженным внешним помещениям, огибая лужицы воды, оставленные полуденной грозой. Мышь, пробежавшая мимо в поисках еды среди выпавших камней, даже не почуяла его присутствия. Ведьма, живущая в лабиринте этих комнат, тоже не распознает появления незваного гостя. Несмотря на то что они оба носят Черные Камни, его сила несколько темнее и чуть глубже, чем ее.
Сэйтан задержался у двери спальни. Покрывала на постели выглядели довольно новыми – как и тяжелые портьеры, закрывавшие окна. Да, они наверняка были нужны бывшей Королеве, когда она отдыхала здесь в дневные часы.
В начале своей полужизни тела Хранителей сохраняли большинство способностей живых. Они нуждались в пище, хотя при этом пили кровь, как мертвые демоны, и могли спокойно находиться под лучами солнца, но все же предпочитали сумерки и ночь. Однако по мере того, как шли века, потребность в еде уменьшалась, и в конце концов им требовался только ярбарах, кровавое вино. Предпочтение Тьмы свету становилось насущной необходимостью, поскольку яркие лучи иссушали их силы и причиняли ужасную боль.
Он нашел Кассандру на кухне, где она напевала, не попадая ни в одну ноту, с бокалом в руке. Бесформенное одеяние землистого цвета было заляпано грязью. Длинные волосы, заплетенные в косу, теперь потускнели, из темномедных превратившись в рыжие, словно припорошенные пылью, и были забраны паутинками. Когда женщина повернулась к двери, по-прежнему не подозревая о присутствии незваного гостя, неверный свет огня в камине разгладил большинство морщин на ее лице. Сэйтан знал, что они там были, поскольку выучил каждую черточку на портрете, висевшем в его личном кабинете. Разумеется, она состарилась со дня смерти, которая смертью не была.
Впрочем, так же, как он сам.
Сэйтан поднял обе завесы.
Бокал упал на пол и разлетелся на части.
– Практикуешься в, так сказать, каминном Ремесле, Кассандра? – мягко спросил он, пытаясь перебороть неприятные воспоминания о предательстве.
Она попятилась:
– Я должна была понять, что она расскажет тебе.
– Тут ты права. А еще тебе следовало знать, что я приду. – Он бросил плащ на деревянный стул и почувствовал всплеск мрачного веселья. Сэйтан, разумеется, заметил, что глаза женщины удивленно расширились, стоило ей заметить, как тяжело он опирается на трость. – Я уже стар, леди. И совершенно безвреден.
– Ты никогда таким не был, – резко отозвалась та.
– Верно, но, насколько я помню, ты ничуть не возражала против этого, пока я мог быть тебе полезен. – Повелитель Ада отвел взгляд, когда Кассандра ничего не ответила. – Неужели ты так сильно меня ненавидела?
Она потянулась к мужчине:
– Я никогда не ненавидела тебя, Сэйтан, я…
…боялась тебя.
Невысказанные слова повисли в воздухе между ними.
Кассандра заставила осколки бокала исчезнуть.
– Не хочешь ли вина? Ярбараха, боюсь, нет, зато у меня осталось вполне приличное красное.
Сэйтан опустился на стул рядом с сосновым столом.
– А почему ты не пьешь ярбарах?
Кассандра поставила на стол бутылку и два высоких бокала.
– Здесь его трудновато достать.
– Я пришлю тебе немного.
Первый бокал они выпили в молчании.
– Почему? – наконец спросил Сэйтан.
Кассандра теребила свой бокал.
– Королевы, носящие Черный Камень, встречаются редко и, как правило, оказываются разделены временем.
Мне некому было помочь, когда я стала Ведьмой, не с кем было даже поговорить, никто не подготовил меня к неожиданным и резким переменам, которые произошли после того, как я принесла Жертву. – Она невесело рассмеялась. – Я и понятия не имела, что такое быть Ведьмой. Я не хотела, чтобы следующая за мной прошла через те же испытания.
– Могла бы сказать мне, что собираешься стать Хранительницей, вместо того чтобы фальсифицировать окончательную смерть.
– Чтобы ты остался рядом, в качестве верного консорта Королевы, которой таковой больше не нужен?
Сэйтан вновь наполнил бокалы.
– Я мог бы стать твоим другом. К тому же ты была вольна в любой момент приказать мне покинуть твой двор, если, конечно, желала именно этого.
– Приказать тебе покинуть мой двор? Тебе?! Ты же был… и остаешься… Сэйтаном, Князем Тьмы, Повелителем Ада. Никто не может приказывать тебе. Даже Ведьма.
Сэйтан пристально посмотрел на нее.
– Будь ты проклята, – горько произнес он.
Кассандра устало смахнула волосы, упавшие на лицо.
– Дело сделано, Сэйтан. Все это произошло много жизней тому назад. Теперь нужно подумать о ребенке.
Повелитель смотрел на огонь, полыхающий в очаге. Она имела право на свою собственную жизнь и, разумеется, не несла ответственности за его выбор… Но Кассандра не понимала – или не хотела понимать, – что эта дружба могла бы для него означать. Даже если бы Сэйтан ни разу не увидел ее вновь, одно сознание того, что она продолжает существовать, несколько усмирило бы воцарившуюся в душе пустоту. Разве он женился бы на Гекате, если бы не был так отчаянно одинок?
Кассандра переплела пальцы на ножке бокала.
– Ты уже видел ее?
Сэйтан вспомнил последствия той встречи и хмыкнул.
– Да, я ее видел.
– Она станет Ведьмой. Я уверена в этом.
– «Станет»? – Золотые глаза Сэйтана хищно сузились. – Что ты хочешь этим сказать? Почему «станет»? Мы точно говорим об одной и той же девочке? По имени Джанелль?
– Ну разумеется, мы говорим о Джанелль! – язвительно отозвалась Кассандра.
– Она не «станет Ведьмой», Кассандра. Она уже стала ею!
Женщина яростно покачала головой:
– Это невозможно! Ведьма всегда носит Черный Камень.
– Как и дочь моего духа, – тихо, слишком тихо отозвался Сэйтан.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного. И тогда Кассандра дрожащими руками поднесла бокал к губам и залпом осушила его.
– Отк-куда ты…
– Она показала мне Камни, которыми ее одарили. Полный набор неграненых «светлых» Камней – и, кстати, в тот вечер я впервые услышал, чтобы об Эбеново-сером Камне отзывались как о «светлом». И тринадцать неграненых Черных.
Лицо Кассандры посерело. Сэйтан нежно взял ее руки в свои – они были холодны как лед. Потрясение, отразившееся в глазах женщины, его немало обеспокоило. Именно она первой увидела этого ребенка в своей спутанной паутине. Именно она рассказала о нем Повелителю Ада. Неужели Кассандра увидела только приход Ведьмы, но так и не поняла, что именно грядет?
Сэйтан встал, набросил согревающее заклинание на свой плащ и закутал в него бывшую Ведьму, а затем подогрел вино в бокале язычком колдовского пламени. Когда Кассандра наконец перестала клацать зубами, он вернулся на свое место.
В ее изумрудно-зеленых глазах застыл вопрос, который она не могла задать вслух.
– Лорн, – тихо произнес Сэйтан. – Она получила Камни от Лорна.
Кассандра содрогнулась.
– Мать-Ночь! – воскликнула она и покачала головой. – Все должно было быть совсем не так, Сэйтан! Как же мы будем ее контролировать?
Повелитель Ада как раз наливал вино в другой бокал, и его рука дрогнула. Алая жидкость полилась на стол.
– Мы и не контролируем ее. Мы даже не пытаемся. – Кассандра в запале стукнула кулаком по столу. – Она ведь просто ребенок! Джанелль еще слишком юна, чтобы понять свою страшную силу, и совершенно не готова к тому, чтобы принять ответственность и обязательства, которые такое могущество возлагает на ее плечи. В этом возрасте она еще слишком уязвима для стороннего влияния.
Алтарь Кассандры.
Окутанный завесой невидимости и черным ментальным щитом, Сэйтан, хромая, пошел по огороженным внешним помещениям, огибая лужицы воды, оставленные полуденной грозой. Мышь, пробежавшая мимо в поисках еды среди выпавших камней, даже не почуяла его присутствия. Ведьма, живущая в лабиринте этих комнат, тоже не распознает появления незваного гостя. Несмотря на то что они оба носят Черные Камни, его сила несколько темнее и чуть глубже, чем ее.
Сэйтан задержался у двери спальни. Покрывала на постели выглядели довольно новыми – как и тяжелые портьеры, закрывавшие окна. Да, они наверняка были нужны бывшей Королеве, когда она отдыхала здесь в дневные часы.
В начале своей полужизни тела Хранителей сохраняли большинство способностей живых. Они нуждались в пище, хотя при этом пили кровь, как мертвые демоны, и могли спокойно находиться под лучами солнца, но все же предпочитали сумерки и ночь. Однако по мере того, как шли века, потребность в еде уменьшалась, и в конце концов им требовался только ярбарах, кровавое вино. Предпочтение Тьмы свету становилось насущной необходимостью, поскольку яркие лучи иссушали их силы и причиняли ужасную боль.
Он нашел Кассандру на кухне, где она напевала, не попадая ни в одну ноту, с бокалом в руке. Бесформенное одеяние землистого цвета было заляпано грязью. Длинные волосы, заплетенные в косу, теперь потускнели, из темномедных превратившись в рыжие, словно припорошенные пылью, и были забраны паутинками. Когда женщина повернулась к двери, по-прежнему не подозревая о присутствии незваного гостя, неверный свет огня в камине разгладил большинство морщин на ее лице. Сэйтан знал, что они там были, поскольку выучил каждую черточку на портрете, висевшем в его личном кабинете. Разумеется, она состарилась со дня смерти, которая смертью не была.
Впрочем, так же, как он сам.
Сэйтан поднял обе завесы.
Бокал упал на пол и разлетелся на части.
– Практикуешься в, так сказать, каминном Ремесле, Кассандра? – мягко спросил он, пытаясь перебороть неприятные воспоминания о предательстве.
Она попятилась:
– Я должна была понять, что она расскажет тебе.
– Тут ты права. А еще тебе следовало знать, что я приду. – Он бросил плащ на деревянный стул и почувствовал всплеск мрачного веселья. Сэйтан, разумеется, заметил, что глаза женщины удивленно расширились, стоило ей заметить, как тяжело он опирается на трость. – Я уже стар, леди. И совершенно безвреден.
– Ты никогда таким не был, – резко отозвалась та.
– Верно, но, насколько я помню, ты ничуть не возражала против этого, пока я мог быть тебе полезен. – Повелитель Ада отвел взгляд, когда Кассандра ничего не ответила. – Неужели ты так сильно меня ненавидела?
Она потянулась к мужчине:
– Я никогда не ненавидела тебя, Сэйтан, я…
…боялась тебя.
Невысказанные слова повисли в воздухе между ними.
Кассандра заставила осколки бокала исчезнуть.
– Не хочешь ли вина? Ярбараха, боюсь, нет, зато у меня осталось вполне приличное красное.
Сэйтан опустился на стул рядом с сосновым столом.
– А почему ты не пьешь ярбарах?
Кассандра поставила на стол бутылку и два высоких бокала.
– Здесь его трудновато достать.
– Я пришлю тебе немного.
Первый бокал они выпили в молчании.
– Почему? – наконец спросил Сэйтан.
Кассандра теребила свой бокал.
– Королевы, носящие Черный Камень, встречаются редко и, как правило, оказываются разделены временем.
Мне некому было помочь, когда я стала Ведьмой, не с кем было даже поговорить, никто не подготовил меня к неожиданным и резким переменам, которые произошли после того, как я принесла Жертву. – Она невесело рассмеялась. – Я и понятия не имела, что такое быть Ведьмой. Я не хотела, чтобы следующая за мной прошла через те же испытания.
– Могла бы сказать мне, что собираешься стать Хранительницей, вместо того чтобы фальсифицировать окончательную смерть.
– Чтобы ты остался рядом, в качестве верного консорта Королевы, которой таковой больше не нужен?
Сэйтан вновь наполнил бокалы.
– Я мог бы стать твоим другом. К тому же ты была вольна в любой момент приказать мне покинуть твой двор, если, конечно, желала именно этого.
– Приказать тебе покинуть мой двор? Тебе?! Ты же был… и остаешься… Сэйтаном, Князем Тьмы, Повелителем Ада. Никто не может приказывать тебе. Даже Ведьма.
Сэйтан пристально посмотрел на нее.
– Будь ты проклята, – горько произнес он.
Кассандра устало смахнула волосы, упавшие на лицо.
– Дело сделано, Сэйтан. Все это произошло много жизней тому назад. Теперь нужно подумать о ребенке.
Повелитель смотрел на огонь, полыхающий в очаге. Она имела право на свою собственную жизнь и, разумеется, не несла ответственности за его выбор… Но Кассандра не понимала – или не хотела понимать, – что эта дружба могла бы для него означать. Даже если бы Сэйтан ни разу не увидел ее вновь, одно сознание того, что она продолжает существовать, несколько усмирило бы воцарившуюся в душе пустоту. Разве он женился бы на Гекате, если бы не был так отчаянно одинок?
Кассандра переплела пальцы на ножке бокала.
– Ты уже видел ее?
Сэйтан вспомнил последствия той встречи и хмыкнул.
– Да, я ее видел.
– Она станет Ведьмой. Я уверена в этом.
– «Станет»? – Золотые глаза Сэйтана хищно сузились. – Что ты хочешь этим сказать? Почему «станет»? Мы точно говорим об одной и той же девочке? По имени Джанелль?
– Ну разумеется, мы говорим о Джанелль! – язвительно отозвалась Кассандра.
– Она не «станет Ведьмой», Кассандра. Она уже стала ею!
Женщина яростно покачала головой:
– Это невозможно! Ведьма всегда носит Черный Камень.
– Как и дочь моего духа, – тихо, слишком тихо отозвался Сэйтан.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного. И тогда Кассандра дрожащими руками поднесла бокал к губам и залпом осушила его.
– Отк-куда ты…
– Она показала мне Камни, которыми ее одарили. Полный набор неграненых «светлых» Камней – и, кстати, в тот вечер я впервые услышал, чтобы об Эбеново-сером Камне отзывались как о «светлом». И тринадцать неграненых Черных.
Лицо Кассандры посерело. Сэйтан нежно взял ее руки в свои – они были холодны как лед. Потрясение, отразившееся в глазах женщины, его немало обеспокоило. Именно она первой увидела этого ребенка в своей спутанной паутине. Именно она рассказала о нем Повелителю Ада. Неужели Кассандра увидела только приход Ведьмы, но так и не поняла, что именно грядет?
Сэйтан встал, набросил согревающее заклинание на свой плащ и закутал в него бывшую Ведьму, а затем подогрел вино в бокале язычком колдовского пламени. Когда Кассандра наконец перестала клацать зубами, он вернулся на свое место.
В ее изумрудно-зеленых глазах застыл вопрос, который она не могла задать вслух.
– Лорн, – тихо произнес Сэйтан. – Она получила Камни от Лорна.
Кассандра содрогнулась.
– Мать-Ночь! – воскликнула она и покачала головой. – Все должно было быть совсем не так, Сэйтан! Как же мы будем ее контролировать?
Повелитель Ада как раз наливал вино в другой бокал, и его рука дрогнула. Алая жидкость полилась на стол.
– Мы и не контролируем ее. Мы даже не пытаемся. – Кассандра в запале стукнула кулаком по столу. – Она ведь просто ребенок! Джанелль еще слишком юна, чтобы понять свою страшную силу, и совершенно не готова к тому, чтобы принять ответственность и обязательства, которые такое могущество возлагает на ее плечи. В этом возрасте она еще слишком уязвима для стороннего влияния.