Мы не в состоянии вынести, чтобы над нами покатывались со смеху, а нам было непонятно, в чем заключается причина веселья. Да и когда это становится понятно, все равно непросто заставить себя юмористически взглянуть на ситуацию, главным героем которой являешься ты.
Наконец терпению мистера Бультона пришел конец, и он холодно сказал:
Теперь, может, ты все-таки объяснишь мне, что так тебя развеселило.
. Дик, раскрасневшийся и немного смущенный, попытался что-то сказать, но у него ничего не вышло. Так повторялось несколько раз. Когда же он обрел дар речи, голос его был хриплый в немного осевший от смеха.
- Разве ты сам не понял? Посмотри на себя в зеркало - ты же обхохочешься!
В буфете была узкая полоска зеркального стекла. Туда-то с большой неохотой и холодным достоинством и направился мистер Бультон. Он решил что, возможно, чем-то запачкал лицо или у него развязался галстук, или приключилось что-то еще в том же роде, вызвавшее неоправданное я возмутительное веселье сына. Он еще не знал об ужасной правде.
Дик же, хихикая, следил за ним, как человек, предвкушающий потеху, когда и другие поймут смысл отличной шутки, пока известной лишь ему.
Но не успел его отец глянуть на себя в зеркало, как в ужасе отшатнулся, а затем посмотрел снова - и снова отшатнулся.
Неужели это он?!
Он ожидал увидеть свое знакомое полное лицо, но вместо этого зеркало почему-то отразило физиономию его сына Дика. Неужели случилось чудо, и он, Поль, потерял возможность отражаться в зеркалах - иначе чем же объяснить, что там был виден лишь его сын?
Но почему, обернувшись к Дику, он увидел его сидящим? Значит, зеркало отражало не Дика? К тому же отражение шевелилось, когда шевелился он, Поль, исчезало и появлялось снова, когда мистер Бультон отходил и возвращался к зеркалу.
Он обернулся к сыну, охваченный новым подозрением.
- Ты что-то сделал с зеркалом? - крикнул он сердито.- Признавайся, это твои фокусы?
- Как я могу что-то с ним сделать? - удивился сын.
- Тогда, - заикаясь выговорил Бультон, готовясь услышать самое страшное,- скажи мне правду: я не изменился?
- Изменился, - отвечал сын. - Вот умора! Посмотри сам,- и он подошел к зеркалу и стал рядом с перепуганным отцом.- Мы похожи, как две горошины... хи-хи-хя.
Так оно и было. В зеркале отразились две рыжеволосые пухлощекие мальчишеские физиономии. Оба мальчика были одеты в одинаковые итонские костюмчики с белыми воротничками. Единственное различие между ними заключалось в том, что на одном из лиц было написано полнейшее удовольствие, а другое, которое, как опасался мистер Бультон, принадлежало ему - было вытянуто от стража и смятения.
- Дик,- слабо осведомился Бультон.- Кто посмел выкинуть со мной такую шутку?
- Не знаю, только не я. Это ты сам сделал.
- Сам?! - вознегодовал мастер Бультон.- Не может быть! Это какие-то козни, заговор! И самое ужасное,- плаксиво добавил он,- я вообще не понимаю, кто я такой. Дик, кто я?
- Ты не можешь быть мной,- авторитетно заметил сын,- потому что я тут, рядом. Но ты уже не ты. Но все равно ты кто-то.
- Знаю без тебя,- рявкнул отец,- Но главное, я чувствую себя самим собой. Скажи, когда ты впервые заметил перемену? И вообще, заметил ли ты, как это произошло?
- Э то случилось в один миг - когда ты рассуждал о школе. Ты сказал, что очень хотел бы... Слушай, так это же, наверное, камень...
- Камень? Какой камень? О чем ты?
- Камень Гаруда. Он у тебя и сейчас в руке. Да это же талисман. Как здорово!
- Я не сделал ничего, чтобы привести его в действие... Да и как он мог подействовать. В наши дни это невозможно.
- Но с тобой что-то произошло, так? Не могло же это случиться ни с того ни с сего? - упорствовал Дик.
- У меня в руке и впрямь была эта чертова штука,- признал отец.- Но что я такого сказал? За что она меня так?
- Я все понял! - вскричал Дик.- Ты не понмишь? Ты сказал, что очень хотел бы стать мальчиком, таким, как я. Вот ты им и стал. Здорово! Но слушай, ты же не можешь пойти на работу. Лучше поехали со мной вместе к Гримстону, тебе там понравится. Представляю, какая будет у старика физиономия, когда он увидит нас вместе!
- Э то чепуха, и ты сам это прекрасно знаешь, - парировал Вультон-старший. Что мне делать в школе в мои-то годы? Говорю тебе, я такой же, как и раньше, внутренне, хотя внешне и превратился в мальчишку-сорванца. Как это жутко некстати! А все ты, Дик! Если бы ты не приставал ко мне с этим камнем, ничего не случилось бы. Я страдаю из-за тебя.
- Но ты же сам так пожелал! - сказал Дик.
- Пожелал! - горестно повторил Поль Бультон.- Ну да, пожелал,- и в его голосе появилась надежда.- Этот камень исполняет желания! Стоит взять его в руку, произнести желание - и порядок! Если это так, то я все верну на свои места, Пожелав опять стать взрослым. То-то я посмеюсь над этим дурацким превращением!
Он взял в руку камень, отошел в угол и зашептал:
- Хочу стать самим собой. Хочу стать тем, кем я был пять минут назад. Хочу, чтобы все это отменилось...
Он бормотал, пока не выдохся и не покраснел. Он брал камень то в правую, то левую руку, то садился, то вставал, но все без толку. Он сохранял ту же мальчишескую наружность, что и раньше.
- Мне это не нравится,- наконец уныло сообщил он сыну.- Эта дьявольская штука испортилась. Не могу заставить ее работать.
- Может,- вставил Дик, наблюдавший за стараниями отца с самой непочтительной веселостью,- это из тех талисманов, что выполняют лишь одно желание?
- Тогда мне конец! - воскликнул Поль Бультон.- Ну что мне делать? Придумай что-нибудь вместо того, чтобы стоять и мерзко хихикать! Не видишь, какая со мной стряслась беда? Представляешь, что будет, если сюда войдет твоя сестра или кто-то из прислуги?
Эта мысль привела Дика в восторг. Он весело крикнул:
- Давай созовем их всех. Пусть посмотрят. Вот умора! - И он бросился к звонку.
- Только попробуй! - крикнул Поль.- В таком виде я не покажусь никому! Дернула же нелегкая твоего дядюшку привезти такой подарочек! Ну и ну! Не оставаться же мне так на всю жизнь! Может послать за доктором Бустардом? Может, он даст каких-нибудь пилюль? Но тогда об этом узнает вся округа? Если я сейчас же не найду выхода, я сойду с ума!
И он лихорадочно заходил взад-вперед по столовой.
Наконец, когда мысли в его голове пришли в относительный порядок, он увидел шанс на спасение - при всей своей призрачности, это был все-таки шанс. Приходилось признать, что камень Гаруда - как это ни удивительно в наш рациональный век,- все же обладал магическими свойствами. Было также ясно, что талисман решительно не желал исполнять его новые желания. Но это не значило, что он навсегда утратил свою силу. Возможно, в других руках он снова заработает. Так или иначе, попытка не пытка. Поль Бультон сбивчиво объяснил все это Дику, у которого в глазах заблистали веселые искорки.
- Можно попробовать,- сказал он.- Давай камень.
- Возьми, дружок,- сказал Поль таким покровительственным тоном, который неприятно резанул ухо Дика, настолько он не вязался с новым обликом отца.- Возьми, мой мальчик, и поскорее пожелай, чтобы твой старый отец опять стал самим собой.
Дик взял камень и застыл в задумчивости, а Поль Бультон не находил себе места от волнения.
- Не работает? - испуганно осведомился наконец.
- Не знаю,- спокойно отвечал Дик.- Я еще не пробовал.
- Так попробуй! - вспыхнул отец.- Нельзя терять время. Каждая минута дорога. Вот-вот прибудет твой кеб. И хотя мой облик изменился самым нелепым образом, я по-прежнему не утратил свою отцовскую власть и потому требую, чтобы ты меня слушался.
- Пожалуйста,- сухо отозвался Дик.- Сохраняй свою отцовскую власть на здоровье.
- Тогда делай, что велено! Неужели тебе невдомек, что может приключиться большой скандал? Я не стану посмешищем всего Лондона! О случившемся не должен знать никто. Понимаешь, никто!
- Понимаю,- сказал Дик, сидя на краю стола и болтая ногами.- Очень даже понимаю. Через минуту я попрошу камень и все будет в порядке.
- Молодец! - с облегчением воскликнул Поль.- Я знал, что у тебя хорошее сердце. Только не мешкай!
- Но когда ты снова станешь собой, все будет по-прежнему, да? осведомился Дик.
- Ну да.
- То есть ты останешься здесь, а я поеду к Гримстону?
- Конечно. Не задавай лишних вопросов. Ты все прекрасно понимаешь. Действуй. Не хватало, чтобы нас здесь застали.
- Ясно,- сказал Дик.- Самое время действовать.
- Но что же ты тогда медлишь?
- Поспешишь, людей насмешишь,- сказал Дик.- Тебе может не понравиться то, что я сделаю.
- Что, что ты сделаешь? - поспешно спросил Поль, уловив в интонациях сына что-то зловещее.
- Признаться,- сказал тот,- так даже лучше. Ты же сам хотел стать мальчиком, верно?
- Я вовсе не имел это в виду,- простонал Поль.
- Но откуда это знать камвю? Так ила иначе он мигом исполнил твое желание. Ну а если я пожелаю стать взрослым, каким- был ты десять минут назад, все встанет на свои места, так?
- Ты что, рехнулся? - вскричал Поль, ужасаясь такой перспективе.- Все станет еще хуже!
- Сомневаюсь,- возразил Дик.- Некто не догадается.
- Пойми же, юный осел, так не пойдет! Обменявшись обликами, мы оба окажемся в дурацком положении.
- Это неизвестно,- сухо сказал Дик.
- Ты уж мне поверь. Я решительно возражаю против такого плана. Я этого не потерплю. Слышишь? Я запрещаю тебе даже думать об этом. Верни камень. После сказанного я не могу допустить, чтобы он оставался в твоих руках.
- Нет уж,- стоял на своем Дик.- Ты исполнил свое желание. Теперь почему бы мне не сделать то же самое?
- Ах ты негодяй! - вскричал в праведном гневе отец.- Так ты не слушаешься?! Отдай сейчас же камень! Я тебе приказываю.- И он шагнул к сыну, собираясь силой отнять талисман.
Но Дик был начеку. Проворно соскочив со стола, он оказался на коврике у камина. Руку с камнем он спрятал за спину, а вторую выставил вперед.
- Мне очень не хотелось бы драться, потому что как-никак ты мой отец,сказал Дик,- но если ты мне будешь мешать, я дам тебе по башке.
Мистер Бультон испуганно отступил назад, понимая, что преимущество будет на стороне сына, хотя они и были с ним одного роста и веса. Некоторое время отец и сын стояли, тяжело дыша, друг против друга, внимательно следя, не готовит ли неприятель какой-то подвох.
Наверху, словно в насмешку над происходящей сценой, весело играла полька, в фортепьяно смеялось над драматическим столкновением между отцом и сыном.
Внезапно Дик вышел из оцепенения.
- Отойди! - крикнул он.- Я это сделаю. Хочу стать взрослым, каким был ты.
Не успел он закрыть рот, как мистер Бультон с больший неудовольствием увидел метаморфозу, приключившуюся с его непослушным и бессовестным сыном. Сначала Дик вдруг раздулся словно лягушка и затем превратился в точную копию мистера Бультона. Новопревращенный Дик стал прыгать и плясать по комнате с проворством, какое позволяли его новые габариты.
- Отлично! - восклицал он.- Камень не подкачал! Никто и не заподозрит подвоха!
А затеи он упал в кресло и вволю нахохотался, радуясь своему нахальному поступку. Поль же настолько разъярился тем, как с ним обошелся ребенок, что, с трудом обретя дар речи, свирепо воскликнул:
- Ну что ж, все вышло по-твоему, и мы оба в дурацком положении. Надеюсь, ты теперь натешился вдосталь. Только неужели ты собираешься в таком виде ехать в Крайтон-хауз?
- Нет,- решительно сказал Дик.- В таком виде, нет!
- Ничем не могу тебе помочь. Если доктор согласится принять тебя в таком виде, я не буду препятствовать твоему отъезду.
Поль лишь хотел припугнуть Дика, ибо считал, что если посвятить в их тайну Боулера, все станет на свои места. Но угроза заставила Дика принять решение, на которое он иначе вряд ли решился бы.
- Неужели? - воскликнул он.- Но не кажется ли тебе, что мы с тобой поменялись местами?
- В известном смысле,- признал Поль.- Моя опрометчивость и твое коварство... но если я коротко объясню суть дела...
- Вряд ли у тебя получится коротко,- усомнился Дик,- во попробуй.Когда приедешь к Гримстону.
- Когда? Что, что? - ахнул Поль.
- Видишь ли, нет смысла нам ехать туда вдвоем. Ребята не дадут нам покоя. Ну а поскольку мне там осточертело, а тебе хочется вернуться в школу, почему бы тебе не отправиться туда одному.
- Ни за что! Я не выйду из этой комнаты! Тотчас же за окном послышался стук колес. Они затихли у дома, и раздался пронзительный звонок. Долгожданный кеб приехал.
- Нечего тратить время попусту,- сказал Дик.- Одевайся. Мистер Бультон решил обратить все в шутку и, нервно усмехнувшись, сказал:
- Да, на сей раз ты загнал беднягу отца в угол. Я неправ. Я действительно сказал не то, что думал. Но хватит. Хорошенького понемножку! Пожмем друг другу руки и попробуем найти выход.
Но Дик, уютно устроившись у камина, отвечал с отцовскими интонациями:
- Ты отправляешься в отличное заведение, где будешь окружен всеми домашними радостями - особенно рекомендую тянучку, не пропусти ее - по вторникам и пятницам. Ты снова получишь возможность предаться детским трудам и досугам. Тебе особенно понравится "охота". Ты в детстве не играл в охоту? И со сверстниками ты поладишь, если только не станешь задаваться. Этого они не потерпят. А теперь прощай, сын мой, и да благословит тебя Господь!
Поль оцепенело выслушал эту речь, не смея поверить, что сын вовсе не шутит. Не успел он что-то ответить, как отвори-ларь дверь и вошел Боулер.
- Еле нашел кеб - погода жуткая,- объяснил он лжеДику,- но вещи уже там, и извозчик говорит, что успеем.
- Прощай же, сын мой,- сказал Дик с притворной нежностью, но опасными искорками в глазах.- И не забудь передать привет доктору.
Поль обернулся к дворецкому, надеясь на поддержку. Боулер не допустит, чтобы хозяина, который всегда был с ним справедлив, если не снисходителен, так вот безжалостно выпроводить из дома.
Он попытался что-то сказать, но в голове его все перемешалось. Он хотел гневно изобличить обманщика, заклеймить его позором, оповестить весь дом, что в его облике разгуливает самозванец. Пусть они соберутся и решат, кто есть кто.
Сумей он сделать это быстро и с толком, он скорее всего избежал бы неприятных переживаний, изменил бы события в свою пользу, ибо Дик еще не свыкся со своим новым положением, но как это часто бывает, самые нужные слова так и не слетают с наших губ в необходимый момент.
В таком положении оказался и мистер Бультон. Он сделал еще "дну отчаянную попытку объясниться, но нависшая над ним угроза отупляла, а не стимулировала его ум. Но тут судьба избавила его от новых мучений. Глаза Поля застлала темная пелена, стены комнаты отступили, в ушах зазвенело, и он стал падать. Ему казалось, что он проваливается сквозь землю и летит ваиз, к антиподам. Затем его окутала чернота, и он потерял сознание.
3. НЕОЖИДАННЫЕ ОСЛОЖНЕНИЯ
Когда мистер Бультон пришел в себя, то обнаружил, что его куда-то везут по широкой, ярко освещенной улице в тряском экипаже.
В голове у него по-прежнему был туман, и какое-то времл он лежал, прислушиваясь к дребезжанию стекол кеба.
Его первое ясное ощущение было связано с едой. Он пытался понять, что подаст на обед ему Барбара. Есть ему совершенно не хотелось, и лишь нечто изысканное могло возбудить аппетит.
Мысль об обеде вызвали образ столовой, а затем внезапно на него нахлынули воспоминания о камне Гаруда. Мистер Бультон содрогнулся, до того ясны, отчетливы и ужасны были эти воспоминания. Но чувство страха вдруг уступило место ощущению того, что сейчас он в безопасности.
Поскольку, до того как упасть в обморок, он.был в столовой, то, обнаружив, что едет в кебе, незадачливый мистер Бультон вдруг совершенно успокоился, ибо он часто возвращался домой именно этой дорогой.
Окончательно придя в себя, он лишь усмехнулся, вспомнив померещившуюся ему сцену с талисманом,- что за шутки способно выкидывать наше воображение.
"Как это мне такое приснилось?" - удивленно спросил он себя, ибо и в сновидениях мистер Бультон никогда не переступал черту вероятного. Впрочем, он быстро приписал эту фантазию влиянию тушеных почек, которыми угощался в клубе на ланч, а также странного коричневого шерри, поданным Робинсоном в конторе.
- Сильно же все это на меня подействовало! - воскликнул мистер Бультон.- До сих пор не могу прийти в себя!
Как правило, пробуждаясь от кошмара, мы испытываем нарастающее облегчение, по мере того как детали ужасного сна постепенно исчезают из нашей памяти, которая без сожаления расстается с ними. Но Поль Бультон, напротив, очнувшись, ощущая нарастающую тревогу.
Первым предвестником беды, пожалуй, послужило странное ощущение, что он занимает в кебе куда меньше пространства, чем обычно.
Дабы успокоиться, Поль начал восстанавливать в памяти день по минутам, до того самого момента, когда он сел в кеб. Это должно было окончательно подтвердить нереальность событий, якобы случившихся с ним дома. Но беда состояла в том, что все его воспоминания заканчивались на том, что он оставил свою контору,- он решительно не мог припомнить, что садился в кеб.
Может быть, он очень спешил и отправился домой поездом подземки? Нет, это было накануне, а что у нас сегодня - суббота, воскресенье? Но воспоминания были совсем свежими, а в субботу он помнил, как ушел из фирмы в два часа, а потом отправился с Барбарой в театр.
Медленно и неотвратимо подкралось воспоминание, что он уже сегодня обедал, и причем обедал довольно плотно.
"Если это так,- размышлял Поль,- то я вовсе не еду домой обедать, но в таком случае куда я вообще еду?"
Простая мысль, что с ним что-то стряслось, заставила его призвать все силы рассудка, чтобы положить конец неразберихе.
Кеб миновал кварталы ярко освещенных магазинов и теперь проезжал через район частных особняков, поэтому Полю пришлось ждать, пока бледный свет уличного фонаря не осветил карету. Тогда он положил ноги на противоположное сиденье и осмотрел брюки и башмаки.
Он никогда не носил ничего подобного. Всегда подтянутый и аккуратный, он особенно следил за чистотой и фасоном обуви и покроем брюк. Но на нем невесть откуда оказались грубые ботинки на толстой подошве с широкими носами. У одного даже на боку была заплатка. Брюки были из грубой тяжелой материи, которая рекламировалась как "обладающая повышенной прочностью и особо рекомендуемая учащимся". Внизу у них была бахрома, и они лоснились подумать только, лоснились на коленках!
В приступе отчаяния мистер Бультон стал лихорадочно ощупывать себя. Он был какой-то маленький и худенький! Мистер Бультон имел небольшой животик, но теперь он обнаружил, что у него впервые за двадцать лет появилась талия - и никакой, казалось бы вполне естественной, радости от этою открытия не испытал.
Его последняя надежда рухнула, когда, сняв шляпу, он стал ощупывать макушку. Там, где прежде была широкая гладкая яйцевидная поверхность, с редкими кустиками растительности по бокам, он обнаружил кудрявую густую шевелюру. Это открытие совершенно его подкосило. Правда оказалась, слишком горькой. Он чуть не разрыдался в голос.
Да, это был не сон, навеянный плохим пищеварением, но страшная реальность! Ужасная сцена в столовой вовсе не приснилась, а имела место на самом деле. Теперь его, Поля Буль-тона, владельца фирмы на Минсинг-лейн, человека уважаемого и состоятельного, везли в школу, словно он всегда был мальчиком, в которого его превратили колдовским манером.
Ему пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы иметь возможность продумать свои дальнейшие действия.
"Хладнокровие и спокойствие,- внушал он себе дрожащим голосом.- Все зависит только от этого".
Он немного утешился, увидев в окошечке широкую спину Клегга, кебмена, державшего своих двух лошадей в конюшне на Пред-стрит. Поль иногда нанимал его в плохую погоду.
Клегг обязательно узнает его, несмотря на колдовство!
Поль решил, что сейчас же велит поворачивать и ехать домой. Пусть домашние знают, что от него так легко не избавиться. Если Дик считает, что сбагрил его, и дело с концом, то он сильно ошибается. Он еще покажет, где раки зимуют!
Любой разумный человек поймет, кто он такой, несмотря на дурацкую внешность. Главное, предоставить неопровержимые доказательства. Дети, клерки, слуги - все ояй быстро свы-кнутся с его новым обликом, научатся не обращать внимание на видимости. К тому же есть возможность все вернуть на свои места с помощью волшебного камня!
- Не буду терять времени! - произнес Поль и, опустив окно, высунулся наружу и стал кричать: "Стой! Стой!"
Но Клегг то ли не услышал, то ли не захотел услышать. Он вовсю гнал лошадей. Вообще, среди извозчиков он всегда сла-вился лихачеством.
Теперь они проезжали мимо Юстона. Вечер был холодный и слякотный, над домами висел коричневый туман, а выше виднелось сине-черное небо. Мокрая улица напоминала черный канал, и по ее чернильной глади двигались экипажи, больше походившие на лодки. В туманном сумраке краснели отблески уличных фонарей. В такой вечер очень не хочется выходить из дома.
Поль собирался открыть дверь экипажа и спрыгнуть, но у него не хватило мужества. Впрочем, кеб летел так быстро, что и для более проворного пассажира прыжок мог бы оказаться опасным. Поэтому Поль решил подождать, когда они приедут на вокзал, а там уж он растолкует Клеггу, что к чему.
"Надо заплатить ему побольше,- размышлял, мистер Буль-тон,- я дам ему соверен, только пусть отвезет меня домой". И он стал рыться в карманах в поисках мелочи, которую обычно имел в изобилии. Обнаружил он, однако, совсем иные и загадочные предметы, выуживая их поочередно из карманных глубин. Он увидел пенальчик для карандашей, отломанный кусочек хрустальной подвески для люстры, маленькую книжечку, в которой была изображена мельница, и при быстром перелистывании страниц она как бы начинала вращать крыльями, позолоченный сломанный варган, оловянного солдатика, монеты из Гонконга с дырками посередине, зубчатые колесики от часов. Новые поиски вознаградили Поля куском тянучки, завернутой в коричневую бумагу.
Морщась от отвращения, Поль швырнул находки в окно, а затем, нащупав в боковом кармане кошелек, быстро вынул и раскрыл его.
Там было ровно пять шиллингов - именно эту сумму составили монетки, выданные им Дику в столовой. Теперь уже эта сумма не показалась ему столь щедрой. Проклятый камень выполнил его желание с полной и безоговорочной точностью. Поль стал точной копией Дика и даже содержимое карманов точно соответствовало запасам, сделанным его сыном. Внешне он был как две капли воды похож на сына, но самое ужасное заключалось в том, что внутренне он остался самим собой и томился в своем новом обличье как в темнице. К этому времени кеб, преодолев подъем, въехал под высокую, украшенную шпилем арку вокзала Сент-Панкрас, и, дернувшись, застыл у ступенек входа в помещение касс.
Поль выпрыгнул из экипажа и закричал:
- Клегг, почему, черт возьми, ты не остановился! Я же тебе приказывал!
Клегг был дюжий краснолицый детина с хриплым голосом. Он производил впечатление убежденного противника трезвого образа жизни.
- Почему я не остановился? - переспросил он, наклоняясь со своего кучерского места.- А потому что не хочу терять хорошего клиента, вот почему.
- Ты что, меня не знаешь?
- Не знаю? - снова переспросил Клегг с намеком на сентиментальность.Я знаю вас с пеленок - я знавал вашу первую няньку - отличная была молодая особа, жаль только пристрастилась к зеленому змию и плохо кончила, как это часто случается. Я помню вас в детстве и в отрочестве. Я возил вас на этот вокзал уже дважды. Мне ли вас не знать?!
Поль осознал бессмысленность дальнейших объяснений.
- Тогда везите меня скорее назад. Коробки можете оставить. У меня... важное дело. Совсем о нем забыл. Клегг мерзко подмигнул.
- Вот это да! - сказал он чуть не с восхищением.- Опять за старое! Но только этот номер со стариной Клеггом не пройдет. - Какой номер? - удивился Поль.
- Отвозить назад с вокзала юных джентльменов, которых родители отправили учиться,- пояснил Клегг.- В прошлый раз вам стало так нехорошо в моем кебе, что я сдуру повернул лошадей и поехал назад. За это мне не заплатили ни пенса. Ваш папаша страшно рассердился и сказал, что если это повторится, он больше не станет меня нанимать. А я не хочу ссориться с вашим папашей. Зачем терять хорошего клиента?
- Я дам вам за это соверен,- пообещал Поль.
- Если бы вы об этом помалкивали, я бы, глядишь, мог вас ссадить на углу,- неуверенно заговорил Клегг, что вселило в сердце Поля надежду.-Надо поглядеть, как ваше самочув-етвие. Надо же! - воскликнул он с презрением, поняв по выражению лица Поля, что тот и не собирается платить.- Да вы здоровехоньки! Поезжайте в школу и не сбивайте с пути истинного честного извозчика, которому надо зарабатывать на жизнь. Что ты на это скажешь, дружище носильщик,- осведомился он.- Этот молодой джентльмен отлынивает от школы, хотя должен благодарить небеса, что его посылают учиться. Вот я, например, трудящийся человек. Мои дети грызут всякую премудрость и французский язык в интернате, а я плачу мои м раз в неделю и радуюсь. Почему, скажите на милость, носильщик и юный джентльмен? А потому что я знаю, как это важно, хоть и сам человек необразованный. Но когда я вижу, что юноша не ценит прекрасные возможности, дарованные ему провидением и папашей, я болею душой. Клеггу противно видеть такую черную неблагодарность!
Наконец терпению мистера Бультона пришел конец, и он холодно сказал:
Теперь, может, ты все-таки объяснишь мне, что так тебя развеселило.
. Дик, раскрасневшийся и немного смущенный, попытался что-то сказать, но у него ничего не вышло. Так повторялось несколько раз. Когда же он обрел дар речи, голос его был хриплый в немного осевший от смеха.
- Разве ты сам не понял? Посмотри на себя в зеркало - ты же обхохочешься!
В буфете была узкая полоска зеркального стекла. Туда-то с большой неохотой и холодным достоинством и направился мистер Бультон. Он решил что, возможно, чем-то запачкал лицо или у него развязался галстук, или приключилось что-то еще в том же роде, вызвавшее неоправданное я возмутительное веселье сына. Он еще не знал об ужасной правде.
Дик же, хихикая, следил за ним, как человек, предвкушающий потеху, когда и другие поймут смысл отличной шутки, пока известной лишь ему.
Но не успел его отец глянуть на себя в зеркало, как в ужасе отшатнулся, а затем посмотрел снова - и снова отшатнулся.
Неужели это он?!
Он ожидал увидеть свое знакомое полное лицо, но вместо этого зеркало почему-то отразило физиономию его сына Дика. Неужели случилось чудо, и он, Поль, потерял возможность отражаться в зеркалах - иначе чем же объяснить, что там был виден лишь его сын?
Но почему, обернувшись к Дику, он увидел его сидящим? Значит, зеркало отражало не Дика? К тому же отражение шевелилось, когда шевелился он, Поль, исчезало и появлялось снова, когда мистер Бультон отходил и возвращался к зеркалу.
Он обернулся к сыну, охваченный новым подозрением.
- Ты что-то сделал с зеркалом? - крикнул он сердито.- Признавайся, это твои фокусы?
- Как я могу что-то с ним сделать? - удивился сын.
- Тогда, - заикаясь выговорил Бультон, готовясь услышать самое страшное,- скажи мне правду: я не изменился?
- Изменился, - отвечал сын. - Вот умора! Посмотри сам,- и он подошел к зеркалу и стал рядом с перепуганным отцом.- Мы похожи, как две горошины... хи-хи-хя.
Так оно и было. В зеркале отразились две рыжеволосые пухлощекие мальчишеские физиономии. Оба мальчика были одеты в одинаковые итонские костюмчики с белыми воротничками. Единственное различие между ними заключалось в том, что на одном из лиц было написано полнейшее удовольствие, а другое, которое, как опасался мистер Бультон, принадлежало ему - было вытянуто от стража и смятения.
- Дик,- слабо осведомился Бультон.- Кто посмел выкинуть со мной такую шутку?
- Не знаю, только не я. Это ты сам сделал.
- Сам?! - вознегодовал мастер Бультон.- Не может быть! Это какие-то козни, заговор! И самое ужасное,- плаксиво добавил он,- я вообще не понимаю, кто я такой. Дик, кто я?
- Ты не можешь быть мной,- авторитетно заметил сын,- потому что я тут, рядом. Но ты уже не ты. Но все равно ты кто-то.
- Знаю без тебя,- рявкнул отец,- Но главное, я чувствую себя самим собой. Скажи, когда ты впервые заметил перемену? И вообще, заметил ли ты, как это произошло?
- Э то случилось в один миг - когда ты рассуждал о школе. Ты сказал, что очень хотел бы... Слушай, так это же, наверное, камень...
- Камень? Какой камень? О чем ты?
- Камень Гаруда. Он у тебя и сейчас в руке. Да это же талисман. Как здорово!
- Я не сделал ничего, чтобы привести его в действие... Да и как он мог подействовать. В наши дни это невозможно.
- Но с тобой что-то произошло, так? Не могло же это случиться ни с того ни с сего? - упорствовал Дик.
- У меня в руке и впрямь была эта чертова штука,- признал отец.- Но что я такого сказал? За что она меня так?
- Я все понял! - вскричал Дик.- Ты не понмишь? Ты сказал, что очень хотел бы стать мальчиком, таким, как я. Вот ты им и стал. Здорово! Но слушай, ты же не можешь пойти на работу. Лучше поехали со мной вместе к Гримстону, тебе там понравится. Представляю, какая будет у старика физиономия, когда он увидит нас вместе!
- Э то чепуха, и ты сам это прекрасно знаешь, - парировал Вультон-старший. Что мне делать в школе в мои-то годы? Говорю тебе, я такой же, как и раньше, внутренне, хотя внешне и превратился в мальчишку-сорванца. Как это жутко некстати! А все ты, Дик! Если бы ты не приставал ко мне с этим камнем, ничего не случилось бы. Я страдаю из-за тебя.
- Но ты же сам так пожелал! - сказал Дик.
- Пожелал! - горестно повторил Поль Бультон.- Ну да, пожелал,- и в его голосе появилась надежда.- Этот камень исполняет желания! Стоит взять его в руку, произнести желание - и порядок! Если это так, то я все верну на свои места, Пожелав опять стать взрослым. То-то я посмеюсь над этим дурацким превращением!
Он взял в руку камень, отошел в угол и зашептал:
- Хочу стать самим собой. Хочу стать тем, кем я был пять минут назад. Хочу, чтобы все это отменилось...
Он бормотал, пока не выдохся и не покраснел. Он брал камень то в правую, то левую руку, то садился, то вставал, но все без толку. Он сохранял ту же мальчишескую наружность, что и раньше.
- Мне это не нравится,- наконец уныло сообщил он сыну.- Эта дьявольская штука испортилась. Не могу заставить ее работать.
- Может,- вставил Дик, наблюдавший за стараниями отца с самой непочтительной веселостью,- это из тех талисманов, что выполняют лишь одно желание?
- Тогда мне конец! - воскликнул Поль Бультон.- Ну что мне делать? Придумай что-нибудь вместо того, чтобы стоять и мерзко хихикать! Не видишь, какая со мной стряслась беда? Представляешь, что будет, если сюда войдет твоя сестра или кто-то из прислуги?
Эта мысль привела Дика в восторг. Он весело крикнул:
- Давай созовем их всех. Пусть посмотрят. Вот умора! - И он бросился к звонку.
- Только попробуй! - крикнул Поль.- В таком виде я не покажусь никому! Дернула же нелегкая твоего дядюшку привезти такой подарочек! Ну и ну! Не оставаться же мне так на всю жизнь! Может послать за доктором Бустардом? Может, он даст каких-нибудь пилюль? Но тогда об этом узнает вся округа? Если я сейчас же не найду выхода, я сойду с ума!
И он лихорадочно заходил взад-вперед по столовой.
Наконец, когда мысли в его голове пришли в относительный порядок, он увидел шанс на спасение - при всей своей призрачности, это был все-таки шанс. Приходилось признать, что камень Гаруда - как это ни удивительно в наш рациональный век,- все же обладал магическими свойствами. Было также ясно, что талисман решительно не желал исполнять его новые желания. Но это не значило, что он навсегда утратил свою силу. Возможно, в других руках он снова заработает. Так или иначе, попытка не пытка. Поль Бультон сбивчиво объяснил все это Дику, у которого в глазах заблистали веселые искорки.
- Можно попробовать,- сказал он.- Давай камень.
- Возьми, дружок,- сказал Поль таким покровительственным тоном, который неприятно резанул ухо Дика, настолько он не вязался с новым обликом отца.- Возьми, мой мальчик, и поскорее пожелай, чтобы твой старый отец опять стал самим собой.
Дик взял камень и застыл в задумчивости, а Поль Бультон не находил себе места от волнения.
- Не работает? - испуганно осведомился наконец.
- Не знаю,- спокойно отвечал Дик.- Я еще не пробовал.
- Так попробуй! - вспыхнул отец.- Нельзя терять время. Каждая минута дорога. Вот-вот прибудет твой кеб. И хотя мой облик изменился самым нелепым образом, я по-прежнему не утратил свою отцовскую власть и потому требую, чтобы ты меня слушался.
- Пожалуйста,- сухо отозвался Дик.- Сохраняй свою отцовскую власть на здоровье.
- Тогда делай, что велено! Неужели тебе невдомек, что может приключиться большой скандал? Я не стану посмешищем всего Лондона! О случившемся не должен знать никто. Понимаешь, никто!
- Понимаю,- сказал Дик, сидя на краю стола и болтая ногами.- Очень даже понимаю. Через минуту я попрошу камень и все будет в порядке.
- Молодец! - с облегчением воскликнул Поль.- Я знал, что у тебя хорошее сердце. Только не мешкай!
- Но когда ты снова станешь собой, все будет по-прежнему, да? осведомился Дик.
- Ну да.
- То есть ты останешься здесь, а я поеду к Гримстону?
- Конечно. Не задавай лишних вопросов. Ты все прекрасно понимаешь. Действуй. Не хватало, чтобы нас здесь застали.
- Ясно,- сказал Дик.- Самое время действовать.
- Но что же ты тогда медлишь?
- Поспешишь, людей насмешишь,- сказал Дик.- Тебе может не понравиться то, что я сделаю.
- Что, что ты сделаешь? - поспешно спросил Поль, уловив в интонациях сына что-то зловещее.
- Признаться,- сказал тот,- так даже лучше. Ты же сам хотел стать мальчиком, верно?
- Я вовсе не имел это в виду,- простонал Поль.
- Но откуда это знать камвю? Так ила иначе он мигом исполнил твое желание. Ну а если я пожелаю стать взрослым, каким- был ты десять минут назад, все встанет на свои места, так?
- Ты что, рехнулся? - вскричал Поль, ужасаясь такой перспективе.- Все станет еще хуже!
- Сомневаюсь,- возразил Дик.- Некто не догадается.
- Пойми же, юный осел, так не пойдет! Обменявшись обликами, мы оба окажемся в дурацком положении.
- Это неизвестно,- сухо сказал Дик.
- Ты уж мне поверь. Я решительно возражаю против такого плана. Я этого не потерплю. Слышишь? Я запрещаю тебе даже думать об этом. Верни камень. После сказанного я не могу допустить, чтобы он оставался в твоих руках.
- Нет уж,- стоял на своем Дик.- Ты исполнил свое желание. Теперь почему бы мне не сделать то же самое?
- Ах ты негодяй! - вскричал в праведном гневе отец.- Так ты не слушаешься?! Отдай сейчас же камень! Я тебе приказываю.- И он шагнул к сыну, собираясь силой отнять талисман.
Но Дик был начеку. Проворно соскочив со стола, он оказался на коврике у камина. Руку с камнем он спрятал за спину, а вторую выставил вперед.
- Мне очень не хотелось бы драться, потому что как-никак ты мой отец,сказал Дик,- но если ты мне будешь мешать, я дам тебе по башке.
Мистер Бультон испуганно отступил назад, понимая, что преимущество будет на стороне сына, хотя они и были с ним одного роста и веса. Некоторое время отец и сын стояли, тяжело дыша, друг против друга, внимательно следя, не готовит ли неприятель какой-то подвох.
Наверху, словно в насмешку над происходящей сценой, весело играла полька, в фортепьяно смеялось над драматическим столкновением между отцом и сыном.
Внезапно Дик вышел из оцепенения.
- Отойди! - крикнул он.- Я это сделаю. Хочу стать взрослым, каким был ты.
Не успел он закрыть рот, как мистер Бультон с больший неудовольствием увидел метаморфозу, приключившуюся с его непослушным и бессовестным сыном. Сначала Дик вдруг раздулся словно лягушка и затем превратился в точную копию мистера Бультона. Новопревращенный Дик стал прыгать и плясать по комнате с проворством, какое позволяли его новые габариты.
- Отлично! - восклицал он.- Камень не подкачал! Никто и не заподозрит подвоха!
А затеи он упал в кресло и вволю нахохотался, радуясь своему нахальному поступку. Поль же настолько разъярился тем, как с ним обошелся ребенок, что, с трудом обретя дар речи, свирепо воскликнул:
- Ну что ж, все вышло по-твоему, и мы оба в дурацком положении. Надеюсь, ты теперь натешился вдосталь. Только неужели ты собираешься в таком виде ехать в Крайтон-хауз?
- Нет,- решительно сказал Дик.- В таком виде, нет!
- Ничем не могу тебе помочь. Если доктор согласится принять тебя в таком виде, я не буду препятствовать твоему отъезду.
Поль лишь хотел припугнуть Дика, ибо считал, что если посвятить в их тайну Боулера, все станет на свои места. Но угроза заставила Дика принять решение, на которое он иначе вряд ли решился бы.
- Неужели? - воскликнул он.- Но не кажется ли тебе, что мы с тобой поменялись местами?
- В известном смысле,- признал Поль.- Моя опрометчивость и твое коварство... но если я коротко объясню суть дела...
- Вряд ли у тебя получится коротко,- усомнился Дик,- во попробуй.Когда приедешь к Гримстону.
- Когда? Что, что? - ахнул Поль.
- Видишь ли, нет смысла нам ехать туда вдвоем. Ребята не дадут нам покоя. Ну а поскольку мне там осточертело, а тебе хочется вернуться в школу, почему бы тебе не отправиться туда одному.
- Ни за что! Я не выйду из этой комнаты! Тотчас же за окном послышался стук колес. Они затихли у дома, и раздался пронзительный звонок. Долгожданный кеб приехал.
- Нечего тратить время попусту,- сказал Дик.- Одевайся. Мистер Бультон решил обратить все в шутку и, нервно усмехнувшись, сказал:
- Да, на сей раз ты загнал беднягу отца в угол. Я неправ. Я действительно сказал не то, что думал. Но хватит. Хорошенького понемножку! Пожмем друг другу руки и попробуем найти выход.
Но Дик, уютно устроившись у камина, отвечал с отцовскими интонациями:
- Ты отправляешься в отличное заведение, где будешь окружен всеми домашними радостями - особенно рекомендую тянучку, не пропусти ее - по вторникам и пятницам. Ты снова получишь возможность предаться детским трудам и досугам. Тебе особенно понравится "охота". Ты в детстве не играл в охоту? И со сверстниками ты поладишь, если только не станешь задаваться. Этого они не потерпят. А теперь прощай, сын мой, и да благословит тебя Господь!
Поль оцепенело выслушал эту речь, не смея поверить, что сын вовсе не шутит. Не успел он что-то ответить, как отвори-ларь дверь и вошел Боулер.
- Еле нашел кеб - погода жуткая,- объяснил он лжеДику,- но вещи уже там, и извозчик говорит, что успеем.
- Прощай же, сын мой,- сказал Дик с притворной нежностью, но опасными искорками в глазах.- И не забудь передать привет доктору.
Поль обернулся к дворецкому, надеясь на поддержку. Боулер не допустит, чтобы хозяина, который всегда был с ним справедлив, если не снисходителен, так вот безжалостно выпроводить из дома.
Он попытался что-то сказать, но в голове его все перемешалось. Он хотел гневно изобличить обманщика, заклеймить его позором, оповестить весь дом, что в его облике разгуливает самозванец. Пусть они соберутся и решат, кто есть кто.
Сумей он сделать это быстро и с толком, он скорее всего избежал бы неприятных переживаний, изменил бы события в свою пользу, ибо Дик еще не свыкся со своим новым положением, но как это часто бывает, самые нужные слова так и не слетают с наших губ в необходимый момент.
В таком положении оказался и мистер Бультон. Он сделал еще "дну отчаянную попытку объясниться, но нависшая над ним угроза отупляла, а не стимулировала его ум. Но тут судьба избавила его от новых мучений. Глаза Поля застлала темная пелена, стены комнаты отступили, в ушах зазвенело, и он стал падать. Ему казалось, что он проваливается сквозь землю и летит ваиз, к антиподам. Затем его окутала чернота, и он потерял сознание.
3. НЕОЖИДАННЫЕ ОСЛОЖНЕНИЯ
Когда мистер Бультон пришел в себя, то обнаружил, что его куда-то везут по широкой, ярко освещенной улице в тряском экипаже.
В голове у него по-прежнему был туман, и какое-то времл он лежал, прислушиваясь к дребезжанию стекол кеба.
Его первое ясное ощущение было связано с едой. Он пытался понять, что подаст на обед ему Барбара. Есть ему совершенно не хотелось, и лишь нечто изысканное могло возбудить аппетит.
Мысль об обеде вызвали образ столовой, а затем внезапно на него нахлынули воспоминания о камне Гаруда. Мистер Бультон содрогнулся, до того ясны, отчетливы и ужасны были эти воспоминания. Но чувство страха вдруг уступило место ощущению того, что сейчас он в безопасности.
Поскольку, до того как упасть в обморок, он.был в столовой, то, обнаружив, что едет в кебе, незадачливый мистер Бультон вдруг совершенно успокоился, ибо он часто возвращался домой именно этой дорогой.
Окончательно придя в себя, он лишь усмехнулся, вспомнив померещившуюся ему сцену с талисманом,- что за шутки способно выкидывать наше воображение.
"Как это мне такое приснилось?" - удивленно спросил он себя, ибо и в сновидениях мистер Бультон никогда не переступал черту вероятного. Впрочем, он быстро приписал эту фантазию влиянию тушеных почек, которыми угощался в клубе на ланч, а также странного коричневого шерри, поданным Робинсоном в конторе.
- Сильно же все это на меня подействовало! - воскликнул мистер Бультон.- До сих пор не могу прийти в себя!
Как правило, пробуждаясь от кошмара, мы испытываем нарастающее облегчение, по мере того как детали ужасного сна постепенно исчезают из нашей памяти, которая без сожаления расстается с ними. Но Поль Бультон, напротив, очнувшись, ощущая нарастающую тревогу.
Первым предвестником беды, пожалуй, послужило странное ощущение, что он занимает в кебе куда меньше пространства, чем обычно.
Дабы успокоиться, Поль начал восстанавливать в памяти день по минутам, до того самого момента, когда он сел в кеб. Это должно было окончательно подтвердить нереальность событий, якобы случившихся с ним дома. Но беда состояла в том, что все его воспоминания заканчивались на том, что он оставил свою контору,- он решительно не мог припомнить, что садился в кеб.
Может быть, он очень спешил и отправился домой поездом подземки? Нет, это было накануне, а что у нас сегодня - суббота, воскресенье? Но воспоминания были совсем свежими, а в субботу он помнил, как ушел из фирмы в два часа, а потом отправился с Барбарой в театр.
Медленно и неотвратимо подкралось воспоминание, что он уже сегодня обедал, и причем обедал довольно плотно.
"Если это так,- размышлял Поль,- то я вовсе не еду домой обедать, но в таком случае куда я вообще еду?"
Простая мысль, что с ним что-то стряслось, заставила его призвать все силы рассудка, чтобы положить конец неразберихе.
Кеб миновал кварталы ярко освещенных магазинов и теперь проезжал через район частных особняков, поэтому Полю пришлось ждать, пока бледный свет уличного фонаря не осветил карету. Тогда он положил ноги на противоположное сиденье и осмотрел брюки и башмаки.
Он никогда не носил ничего подобного. Всегда подтянутый и аккуратный, он особенно следил за чистотой и фасоном обуви и покроем брюк. Но на нем невесть откуда оказались грубые ботинки на толстой подошве с широкими носами. У одного даже на боку была заплатка. Брюки были из грубой тяжелой материи, которая рекламировалась как "обладающая повышенной прочностью и особо рекомендуемая учащимся". Внизу у них была бахрома, и они лоснились подумать только, лоснились на коленках!
В приступе отчаяния мистер Бультон стал лихорадочно ощупывать себя. Он был какой-то маленький и худенький! Мистер Бультон имел небольшой животик, но теперь он обнаружил, что у него впервые за двадцать лет появилась талия - и никакой, казалось бы вполне естественной, радости от этою открытия не испытал.
Его последняя надежда рухнула, когда, сняв шляпу, он стал ощупывать макушку. Там, где прежде была широкая гладкая яйцевидная поверхность, с редкими кустиками растительности по бокам, он обнаружил кудрявую густую шевелюру. Это открытие совершенно его подкосило. Правда оказалась, слишком горькой. Он чуть не разрыдался в голос.
Да, это был не сон, навеянный плохим пищеварением, но страшная реальность! Ужасная сцена в столовой вовсе не приснилась, а имела место на самом деле. Теперь его, Поля Буль-тона, владельца фирмы на Минсинг-лейн, человека уважаемого и состоятельного, везли в школу, словно он всегда был мальчиком, в которого его превратили колдовским манером.
Ему пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы иметь возможность продумать свои дальнейшие действия.
"Хладнокровие и спокойствие,- внушал он себе дрожащим голосом.- Все зависит только от этого".
Он немного утешился, увидев в окошечке широкую спину Клегга, кебмена, державшего своих двух лошадей в конюшне на Пред-стрит. Поль иногда нанимал его в плохую погоду.
Клегг обязательно узнает его, несмотря на колдовство!
Поль решил, что сейчас же велит поворачивать и ехать домой. Пусть домашние знают, что от него так легко не избавиться. Если Дик считает, что сбагрил его, и дело с концом, то он сильно ошибается. Он еще покажет, где раки зимуют!
Любой разумный человек поймет, кто он такой, несмотря на дурацкую внешность. Главное, предоставить неопровержимые доказательства. Дети, клерки, слуги - все ояй быстро свы-кнутся с его новым обликом, научатся не обращать внимание на видимости. К тому же есть возможность все вернуть на свои места с помощью волшебного камня!
- Не буду терять времени! - произнес Поль и, опустив окно, высунулся наружу и стал кричать: "Стой! Стой!"
Но Клегг то ли не услышал, то ли не захотел услышать. Он вовсю гнал лошадей. Вообще, среди извозчиков он всегда сла-вился лихачеством.
Теперь они проезжали мимо Юстона. Вечер был холодный и слякотный, над домами висел коричневый туман, а выше виднелось сине-черное небо. Мокрая улица напоминала черный канал, и по ее чернильной глади двигались экипажи, больше походившие на лодки. В туманном сумраке краснели отблески уличных фонарей. В такой вечер очень не хочется выходить из дома.
Поль собирался открыть дверь экипажа и спрыгнуть, но у него не хватило мужества. Впрочем, кеб летел так быстро, что и для более проворного пассажира прыжок мог бы оказаться опасным. Поэтому Поль решил подождать, когда они приедут на вокзал, а там уж он растолкует Клеггу, что к чему.
"Надо заплатить ему побольше,- размышлял, мистер Буль-тон,- я дам ему соверен, только пусть отвезет меня домой". И он стал рыться в карманах в поисках мелочи, которую обычно имел в изобилии. Обнаружил он, однако, совсем иные и загадочные предметы, выуживая их поочередно из карманных глубин. Он увидел пенальчик для карандашей, отломанный кусочек хрустальной подвески для люстры, маленькую книжечку, в которой была изображена мельница, и при быстром перелистывании страниц она как бы начинала вращать крыльями, позолоченный сломанный варган, оловянного солдатика, монеты из Гонконга с дырками посередине, зубчатые колесики от часов. Новые поиски вознаградили Поля куском тянучки, завернутой в коричневую бумагу.
Морщась от отвращения, Поль швырнул находки в окно, а затем, нащупав в боковом кармане кошелек, быстро вынул и раскрыл его.
Там было ровно пять шиллингов - именно эту сумму составили монетки, выданные им Дику в столовой. Теперь уже эта сумма не показалась ему столь щедрой. Проклятый камень выполнил его желание с полной и безоговорочной точностью. Поль стал точной копией Дика и даже содержимое карманов точно соответствовало запасам, сделанным его сыном. Внешне он был как две капли воды похож на сына, но самое ужасное заключалось в том, что внутренне он остался самим собой и томился в своем новом обличье как в темнице. К этому времени кеб, преодолев подъем, въехал под высокую, украшенную шпилем арку вокзала Сент-Панкрас, и, дернувшись, застыл у ступенек входа в помещение касс.
Поль выпрыгнул из экипажа и закричал:
- Клегг, почему, черт возьми, ты не остановился! Я же тебе приказывал!
Клегг был дюжий краснолицый детина с хриплым голосом. Он производил впечатление убежденного противника трезвого образа жизни.
- Почему я не остановился? - переспросил он, наклоняясь со своего кучерского места.- А потому что не хочу терять хорошего клиента, вот почему.
- Ты что, меня не знаешь?
- Не знаю? - снова переспросил Клегг с намеком на сентиментальность.Я знаю вас с пеленок - я знавал вашу первую няньку - отличная была молодая особа, жаль только пристрастилась к зеленому змию и плохо кончила, как это часто случается. Я помню вас в детстве и в отрочестве. Я возил вас на этот вокзал уже дважды. Мне ли вас не знать?!
Поль осознал бессмысленность дальнейших объяснений.
- Тогда везите меня скорее назад. Коробки можете оставить. У меня... важное дело. Совсем о нем забыл. Клегг мерзко подмигнул.
- Вот это да! - сказал он чуть не с восхищением.- Опять за старое! Но только этот номер со стариной Клеггом не пройдет. - Какой номер? - удивился Поль.
- Отвозить назад с вокзала юных джентльменов, которых родители отправили учиться,- пояснил Клегг.- В прошлый раз вам стало так нехорошо в моем кебе, что я сдуру повернул лошадей и поехал назад. За это мне не заплатили ни пенса. Ваш папаша страшно рассердился и сказал, что если это повторится, он больше не станет меня нанимать. А я не хочу ссориться с вашим папашей. Зачем терять хорошего клиента?
- Я дам вам за это соверен,- пообещал Поль.
- Если бы вы об этом помалкивали, я бы, глядишь, мог вас ссадить на углу,- неуверенно заговорил Клегг, что вселило в сердце Поля надежду.-Надо поглядеть, как ваше самочув-етвие. Надо же! - воскликнул он с презрением, поняв по выражению лица Поля, что тот и не собирается платить.- Да вы здоровехоньки! Поезжайте в школу и не сбивайте с пути истинного честного извозчика, которому надо зарабатывать на жизнь. Что ты на это скажешь, дружище носильщик,- осведомился он.- Этот молодой джентльмен отлынивает от школы, хотя должен благодарить небеса, что его посылают учиться. Вот я, например, трудящийся человек. Мои дети грызут всякую премудрость и французский язык в интернате, а я плачу мои м раз в неделю и радуюсь. Почему, скажите на милость, носильщик и юный джентльмен? А потому что я знаю, как это важно, хоть и сам человек необразованный. Но когда я вижу, что юноша не ценит прекрасные возможности, дарованные ему провидением и папашей, я болею душой. Клеггу противно видеть такую черную неблагодарность!